Пенни Джордан
Любовь — первая и единственная
Пролог
— Какого черта ты вытворяешь, Сильвия? Что за игры на этот раз? — раздраженно воскликнул Рэн.
Сильвия судорожно вцепилась в его рубашку в отчаянной попытке заставить его выслушать, доказать ему, что она уже не ребенок, а женщина… женщина, которая любит его и хочет. А он взял и отбросил ее руки.
— Рэн, это не игра, — возразила Сильвия. Ее глаза заволокло слезами обиды. — Я хочу…
— О, я прекрасно знаю, чего ты хочешь, Сильвия, — жестоко перебил ее Рэн. — Ты хочешь, чтобы я затащил тебя в постель. Но сейчас мне не до… — Он запнулся, прошептав что-то непонятное, и повернулся к ней, так что свет внезапно упал на его лицо, подчеркнув аристократическую надменность профиля. — Твой сводный брат — один из моих лучших друзей и мой начальник, и…
— Алекс тут совершенно ни при чем, — яростно возразила Сильвия. Это только между нами, Рэн.
— «Нами»? «Нас» нет и быть не может, — безжалостно ответил он. — Ты еще школьница, Сильвия, а я взрослый мужчина.
— Но, Рэн, я люблю тебя, — отчаянно взмолилась Сильвия в последней попытке раскрыть перед ним свои чувства.
— Правда? — насмешливо протянул Рэн. — И как сильно? Как певца, по которому ты умирала полгода назад, или как пони, которого ты выпрашивала у родителей?
— Тогда я была еще маленькой, — ответила Сильвия.
Между ними лежало такое небольшое пространство — чуть больше метра. Если она позволит ему уйти, не попытавшись хотя бы…
Она решительно пересекла разделявшее их расстояние, застав его врасплох, прижалась к нему всем телом и обняла его так страстно и так крепко, что он уже не мог сбросить ее руки как несколько секунд назад.
— Рэн… — взмолилась Сильвия. Ее губы дрожали. — Рэн, пожалуйста…
Она почувствовала внезапный приступ дрожи, охвативший его тело перед тем, как она неумело поцеловала его в губы.
Его губы были твердыми и горячими, щетина на лице казалась возбуждающе грубой. В Сильвии разгоралось настоящее пламя; ее сердце билось так сильно, словно готово было разорваться от страсти.
— Рэн, — пылко простонала она и с невинным кокетством прильнула к нему.
Внезапно руки Рэна сомкнулись вокруг нее, не отталкивая как раньше, а удерживая в объятиях; его пальцы впились в нежную кожу предплечья, в то время как другую руку он запустил в ее длинные волосы.
У Сильвии закружилась голова и подогнулись колени.
Раньше ей казалось, что ее сердце бьется слишком быстро, но это ни в какое сравнение не шло с теперешним бешеным ритмом. Все ее существо было охвачено упоением.
Рэн! Рэн! Рэн!
Сильвия так сильно его любила, так сильно хотела. Она страстно прижималась к нему всем своим юным телом. Каждая ее клеточка изнывала от желания.
Она отчаянно хотела заняться с ним любовью. В последние несколько недель, пока они вместе очищали заросший пруд в поместье ее сводного брата, она взглянула на Рэна по-новому и влюбилась в него по уши, со всей страстностью и безудержным пылом своих семнадцати лет.
А теперь, после всех обид, вызванных его отказом, после его нежелания понять ее чувства, он обнимает ее, целует… хочет…
В ней разгоралось возбуждение. Ее груди жаждали ласк и прикосновений, о которых она читала только в любовных романах. Мысль о занятии любовью в кровати Рэна была пределом ее мечтаний. Она с готовностью приоткрыла рот, чтобы впустить внутрь его язык, но Рэн неожиданно оттолкнул ее, его лицо потемнело от злости.
— Рэн, чт-то… что случилось? — запинаясь, пробормотала она.
— Что случилось? Ой, ради бога… — буркнул он. — То, что ты спрашиваешь, еще раз доказывает… Ты еще ребенок, Сильвия… Полгода тому назад…
Сильвия до боли закусила нижнюю губу, заметив ярость в глазах Рэна, когда он провел ладонью по густым каштановым волосам.
— Прости… Я не должен был так поступать… — коротко сказал он.
Ее глаза наполнились слезами.
— Ты целовал меня, — дрожащим голосом напомнила Сильвия. — Ты хотел меня…
— Нет, Сильвия, — прошипел Рэн сквозь зубы. — Я хотел не тебя, а то, что ты предлагала. Я мужчина, и когда женщина сама приходит ко мне и предлагает секс… — Он умолк и покачал головой. — Ты все еще ребенок, Сильвия.
— Спорим, если бы ты оказался со мной в одной постели, то не говорил бы так, — с жаром возразила Сильвия и безрассудно добавила, — Я не ребенок, Рэн, и могу это доказать…
Он шумно выдохнул.
— Господи, ты хоть сама понимаешь, что только что сказала… предложила…?
— Я хочу тебя, Рэн… Я люблю тебя…
— Что ж, зато я не испытываю к тебе ни того, ни другого, — со злостью ответил Рэн; его лицо страшно побледнело под густым загаром. — И позволь мне предостеречь тебя, Сильвия: если ты и дальше будешь вешаться на шею мужчинам, рано или поздно какой-нибудь из них воспользуется твоим предложением, и обещаю, тебе это мало понравится. Ты слишком молода для сексуальных экспериментов, а когда подрастешь, выбери кого-нибудь, кто больше подходит тебе по возрасту, и не… Я мужчина, а не мальчик, Сильвия, и… скажем так, постельные упражнения с перевозбужденной и неопытной девственницей не могут дать мне ни удовлетворения, ни особой радости… Так что найди для своих игр кого-нибудь помоложе.
В первую секунду Сильвия хотела возразить, опровергнуть его слова, снова начать умолять или броситься к нему в объятия и доказать, что способна разжечь в нем страсть несмотря на свой возраст и недостаток опыта. Не в ее правилах было сдаваться без боя, но какое-то новое чувство, шевельнувшееся в душе, уберегло ее от очередного унижения. Вместо споров и просьб, сдержав слезы, она вскинула голову и решительно произнесла:
— Да, думаю, я так и поступлю…
Среди людей, работающих в поместье, был один парень, явно неравнодушный к ней. В последнее время, она, страстно увлеченная Рэном, совершенно его не замечала, но…
Ее глаза яростно вспыхнули. Рэн нахмурился.
— Сильвия, — начал он. Охваченная гневом, Сильвия даже не обернулась.
Ее незрелая, хрупкая любовь оказалась почти полностью вытесненной обидой, горечью и злостью.
Рэн!
Сильвия любила его, но чувствовала, что уже готова возненавидеть.
Сильвия судорожно вцепилась в его рубашку в отчаянной попытке заставить его выслушать, доказать ему, что она уже не ребенок, а женщина… женщина, которая любит его и хочет. А он взял и отбросил ее руки.
— Рэн, это не игра, — возразила Сильвия. Ее глаза заволокло слезами обиды. — Я хочу…
— О, я прекрасно знаю, чего ты хочешь, Сильвия, — жестоко перебил ее Рэн. — Ты хочешь, чтобы я затащил тебя в постель. Но сейчас мне не до… — Он запнулся, прошептав что-то непонятное, и повернулся к ней, так что свет внезапно упал на его лицо, подчеркнув аристократическую надменность профиля. — Твой сводный брат — один из моих лучших друзей и мой начальник, и…
— Алекс тут совершенно ни при чем, — яростно возразила Сильвия. Это только между нами, Рэн.
— «Нами»? «Нас» нет и быть не может, — безжалостно ответил он. — Ты еще школьница, Сильвия, а я взрослый мужчина.
— Но, Рэн, я люблю тебя, — отчаянно взмолилась Сильвия в последней попытке раскрыть перед ним свои чувства.
— Правда? — насмешливо протянул Рэн. — И как сильно? Как певца, по которому ты умирала полгода назад, или как пони, которого ты выпрашивала у родителей?
— Тогда я была еще маленькой, — ответила Сильвия.
Между ними лежало такое небольшое пространство — чуть больше метра. Если она позволит ему уйти, не попытавшись хотя бы…
Она решительно пересекла разделявшее их расстояние, застав его врасплох, прижалась к нему всем телом и обняла его так страстно и так крепко, что он уже не мог сбросить ее руки как несколько секунд назад.
— Рэн… — взмолилась Сильвия. Ее губы дрожали. — Рэн, пожалуйста…
Она почувствовала внезапный приступ дрожи, охвативший его тело перед тем, как она неумело поцеловала его в губы.
Его губы были твердыми и горячими, щетина на лице казалась возбуждающе грубой. В Сильвии разгоралось настоящее пламя; ее сердце билось так сильно, словно готово было разорваться от страсти.
— Рэн, — пылко простонала она и с невинным кокетством прильнула к нему.
Внезапно руки Рэна сомкнулись вокруг нее, не отталкивая как раньше, а удерживая в объятиях; его пальцы впились в нежную кожу предплечья, в то время как другую руку он запустил в ее длинные волосы.
У Сильвии закружилась голова и подогнулись колени.
Раньше ей казалось, что ее сердце бьется слишком быстро, но это ни в какое сравнение не шло с теперешним бешеным ритмом. Все ее существо было охвачено упоением.
Рэн! Рэн! Рэн!
Сильвия так сильно его любила, так сильно хотела. Она страстно прижималась к нему всем своим юным телом. Каждая ее клеточка изнывала от желания.
Она отчаянно хотела заняться с ним любовью. В последние несколько недель, пока они вместе очищали заросший пруд в поместье ее сводного брата, она взглянула на Рэна по-новому и влюбилась в него по уши, со всей страстностью и безудержным пылом своих семнадцати лет.
А теперь, после всех обид, вызванных его отказом, после его нежелания понять ее чувства, он обнимает ее, целует… хочет…
В ней разгоралось возбуждение. Ее груди жаждали ласк и прикосновений, о которых она читала только в любовных романах. Мысль о занятии любовью в кровати Рэна была пределом ее мечтаний. Она с готовностью приоткрыла рот, чтобы впустить внутрь его язык, но Рэн неожиданно оттолкнул ее, его лицо потемнело от злости.
— Рэн, чт-то… что случилось? — запинаясь, пробормотала она.
— Что случилось? Ой, ради бога… — буркнул он. — То, что ты спрашиваешь, еще раз доказывает… Ты еще ребенок, Сильвия… Полгода тому назад…
Сильвия до боли закусила нижнюю губу, заметив ярость в глазах Рэна, когда он провел ладонью по густым каштановым волосам.
— Прости… Я не должен был так поступать… — коротко сказал он.
Ее глаза наполнились слезами.
— Ты целовал меня, — дрожащим голосом напомнила Сильвия. — Ты хотел меня…
— Нет, Сильвия, — прошипел Рэн сквозь зубы. — Я хотел не тебя, а то, что ты предлагала. Я мужчина, и когда женщина сама приходит ко мне и предлагает секс… — Он умолк и покачал головой. — Ты все еще ребенок, Сильвия.
— Спорим, если бы ты оказался со мной в одной постели, то не говорил бы так, — с жаром возразила Сильвия и безрассудно добавила, — Я не ребенок, Рэн, и могу это доказать…
Он шумно выдохнул.
— Господи, ты хоть сама понимаешь, что только что сказала… предложила…?
— Я хочу тебя, Рэн… Я люблю тебя…
— Что ж, зато я не испытываю к тебе ни того, ни другого, — со злостью ответил Рэн; его лицо страшно побледнело под густым загаром. — И позволь мне предостеречь тебя, Сильвия: если ты и дальше будешь вешаться на шею мужчинам, рано или поздно какой-нибудь из них воспользуется твоим предложением, и обещаю, тебе это мало понравится. Ты слишком молода для сексуальных экспериментов, а когда подрастешь, выбери кого-нибудь, кто больше подходит тебе по возрасту, и не… Я мужчина, а не мальчик, Сильвия, и… скажем так, постельные упражнения с перевозбужденной и неопытной девственницей не могут дать мне ни удовлетворения, ни особой радости… Так что найди для своих игр кого-нибудь помоложе.
В первую секунду Сильвия хотела возразить, опровергнуть его слова, снова начать умолять или броситься к нему в объятия и доказать, что способна разжечь в нем страсть несмотря на свой возраст и недостаток опыта. Не в ее правилах было сдаваться без боя, но какое-то новое чувство, шевельнувшееся в душе, уберегло ее от очередного унижения. Вместо споров и просьб, сдержав слезы, она вскинула голову и решительно произнесла:
— Да, думаю, я так и поступлю…
Среди людей, работающих в поместье, был один парень, явно неравнодушный к ней. В последнее время, она, страстно увлеченная Рэном, совершенно его не замечала, но…
Ее глаза яростно вспыхнули. Рэн нахмурился.
— Сильвия, — начал он. Охваченная гневом, Сильвия даже не обернулась.
Ее незрелая, хрупкая любовь оказалась почти полностью вытесненной обидой, горечью и злостью.
Рэн!
Сильвия любила его, но чувствовала, что уже готова возненавидеть.
Первая глава
— Ты шутишь…?
Сильвия, нахмурившись, изучала записку, приколотую к папке с документами, которую только что вручил ей ее наниматель.
Ллойд Келмер IV был из той породы эксцентричных миллиардеров, которые, по мнению Сильвии, могли существовать только в сказках — в роли снисходительного и добродушного крестного папочки. Она познакомилась с ним на вечеринке, приглашение на которую получила через каких-то знакомых сводного брата. Сильвия пошла на ту вечеринку только потому, что чувствовала себя одинокой и потерянной после окончания учебы в колледже и переезда в Нью-Йорк. Они немного поболтали, и Ллойд рассказал ей о судебных тяжбах и потрясениях, которые ему пришлось пережить в процессе управления огромной и процветающей трастовой компанией, учрежденной еще его дедушкой.
— Старик с ума сходил по старым домам, и я, похоже, унаследовал эту страсть. Он и сам владел немалым имуществом и вошел во вкус, если понимаешь, о чем я. У него была плантация в Каролине, парочка французских замков и палаццо в Венеции, так что, естественно, он пришел к мысли вложить свои миллионы в восстановление и развитие старинных зданий, и теперь у Траста их пруд пруди по всему миру, а еще больше желающих, чтобы Траст их финансировал.
Сильвия, знающая не понаслышке о проблемах своего сводного брата, связанных с управлением его крупным поместьем в Англии, очень заинтересовалась рассказами Ллойда, но все же ее удивило полученное через несколько дней предложение поступить к нему на работу в качестве личного секретаря.
Сильвии было уже далеко не семнадцать, и она успела излечиться от своей детской наивности и избалованности. Ллойду перевалило за шестьдесят, и похоже, его великодушное предложение не несло в себе никаких тайных мотивов. Но все же первое, что сделала Сильвия, это позвонила сводному брату в Англию и спросила совета.
Неожиданный и, к несчастью, краткий приезд Алекса и его жены Молли и их разговор с Ллойдом подтолкнул Сильвию к положительному решению, о котором она за прошедший год ни разу не пожалела.
Ее работа оказалась интересной и захватывающей, и не оставляла времени даже для малейшей передышки, не говоря уже об отношениях с противоположным полом, но Сильвию это не волновало. Пока что, из своего опыта общения с мужчинами она сделала вывод, что ничего в них не понимает. Сначала она по уши влюбилась в Рэна и получила от ворот поворот, а затем подвергла себя и свою семью жуткой опасности, по-дурацки связавшись с Уэйном.
Они с Уэйном так и не стали любовниками, и она с самого начала знала о его махинациях с наркотиками, но, как некогда внушила себе, что Рэн ее тоже полюбит, так и на этот раз убедила себя в том, что Уйэн всего лишь несчастный человек, нуждающийся в защите и утешении.
В обоих случаях Сильвия ошибалась. Рэн мог чувствовать к ней все что угодно, но любовью там и не пахло. А Уэйн… что ж, к счастью, он навсегда исчез из ее жизни.
Новая работа отнимала у нее все время и все силы. Каждое новое «приобретение» Траста нужно было осмотреть, тщательно исследовать и безболезненно довести до того же уровня, что и остальные здания, финансируемые Трастом.
Сильвия знала, что ее начальник очень субъективен в своем подходе к поиску новых владений, из-за чего некоторые служащие смотрели на него косо. Принимая решения, Ллойд руководствовался «чутьем», а из-за его причуд Сильвия чувствовала необходимость заботиться о нем почти по-матерински.
По крайней мере так было до сих пор.
Вернувшись из шестинедельной поездки в Прагу, где она оформляла передачу в собственность необычайно красивого, но страшно запущенного дворца восемнадцатого века, Сильвия к своему ужасу обнаружила, что в ее отсутствие Ллойд сделал еще одно приобретение в виде Хавертон-Холла, огромного поместья в Дербишире.
— Но, Сильвия, это же настоящее сокровище, прекрасный образец английского неоклассицизма, — заявил Ллойд, заметив непреклонное выражение ее лица. — Обещаю, тебе понравится. Джена уже заказала тебе авиабилет в Лондон на послезавтра. Я думал, ты обрадуешься. Ты же недавно сама говорила, как тебе хочется навестить сводного брата, его жену и их сына… Кстати, о доме… Я говорил тебе, что парень, получивший его в наследство, знаком с твоим сводным братом? Вроде бы он пожаловался твоему брату на проблемы, которые на него свалились вместе с наследством, и Алекс предложил ему связаться со мной… Сначала я сомневался. Все-таки у нас уже есть этот милый домик эпохи короля Георга возле Брайтона, но ради Алекса я решил слетать в Англию и посмотреть.
Сильвия прикрыла глаза, выслушивая перечисления достоинств и недостатков Хавертон-Холла.
Как объяснить, что ее беспокоит не дом, а его хозяин?
Хозяин…
Вот это имя на первой странице отчета… Хавертон-Холл… Владелец… Сэр Рэнульф Кэррингтон. Теперь уже сэр Рэнульф, а не Рэн… Впрочем, титул не произвел на Сильвию особого впечатления. Чему удивляться, если ее сводный брат — граф?
Естественно, она знала о неожиданно свалившемся на Рэна наследстве. Когда она приезжала домой на Рождество, все только об этом и говорили, тем более что Рэн, ставший владельцем собственного поместья, уволился с должности управляющего.
Наследство оказалось неожиданностью для всех, и тем более для самого Рэна. Его двоюродному брату едва исполнилось сорок лет, и он был совершенно здоров. Естественно, никто и представить не мог, что его свалит в могилу острый сердечный приступ.
Сильвия, вежливо улыбалась, выслушивая новости, но не проявляла особого любопытства. Меньше всего ей хотелось тратить время на сплетни о Рэне.
Его жестокий отказ был давно и благополучно забыт, но… каждый раз, возвращаясь в дом своего брата, Сильвия с болью вспоминала себя семнадцатилетнюю.
Естественно, она до чертиков надоела Рэну со своей безответной любовью, но все-таки он мог бы обойтись с ней более мягко, а не…
Сильвия вспомнила, что Ллойд ждет ее ответа. Разве может она, как подсказывают ей инстинкты, полностью отказаться от общения с Рэном? Конечно, нет. Теперь она стала взрослой женщиной, женщиной, гордящейся своим профессионализмом, женщиной, которая за годы жизни в Нью-Йорке вместе с внешним лоском приобрела чувство собственного достоинства и решительность. Она любит свою работу и искренне верит, что дело, которым занимается Ллойд, стоит любых усилий.
Если честно, Сильвия обожала смотреть, как здания, приобретенные Ллойдом, возрождаются из самого жалкого состояния к блеску былой славы… Наверное, это свидетельствовало о ее идеализме, или даже о глупой романтичности, но глядя, как эти некогда роскошные дома восстают словно феникс из пепла, она испытывала настоящий душевный подъем. Сильвия прекрасно понимала Ллойда и с иронией подозревала, что поработав несколько лет назад с Рэном в поместье брата, она именно тогда осознала, насколько важно оберегать природу и архитектурные сооружения.
Однако в обязанности Сильвии входило не только разделять энтузиазм Ллойда, но и убеждаться в разумности приобретений Траста, в том, чтобы деньги не спускались на ветер — к этому вопросу Сильвия подходила со всей ответственностью. Не было ни одного проекта, ни одного счета, который бы Сильвия не проверила самым тщательным образом. В результате даже бухгалтеры Траста очень одобрительно отзывались о ее внимании к мелочам и великолепно поставленному учету.
В качестве примера можно вспомнить возражения Ллойда, когда при восстановлении Венецианского палаццо, он предпочел алый шелк, а Сильвия — золотой.
— Алый почти в два раза дороже, — строго заявила Сильвия и подкрепила свои слова весомым аргументом, — Кроме того, судя по документам, которые нам удалось найти, эта комната первоначально была оформлена в золотистых тонах…
— Ну, золото так золото, — со вздохом согласился Ллойд.
Зато Сильвии пришлось уступить, когда через пару недель после возвращения из Венеции Ллойд преподнес ей набор очень дорогих кожаных чемоданов, обитых так, как умеют делать только в Италии.
— Ллойд, я не могу это принять, — вздохнув, возразила Сильвия.
— Почему? Разве у тебя сегодня не день рождения? — Естественно, Ллойд был прав, и Сильвия сдалась.
Но на Рождество, когда Молли принялась восхищаться чемоданами, Сильвии пришлось оправдываться перед сводным братом:
— Я не хотела брать, но Ллойд бы обиделся. Алекс, ты считаешь, я должна была отказаться…? Если ты…?
— Сильвия, чемоданы прекрасны, и ты имела полное право их принять, — мягко заверил ее Алекс. — Да кончай психовать, малявка, скомандовал он наконец.
«Малявка»! Только Алекс называл ее так, и услышав это обращение, она чувствовала себя… защищенной и окруженной заботой.
Защищенной и окруженной заботой? Она взрослая женщина и способна сама защитить себя, сама позаботиться о себе. Разозлившись, Сильвия вновь взглянула на папку, которую держала в руках.
— Ты недовольна? — спросил Ллойд, покачивая головой. — Посмотрим, Сильвия, что ты скажешь, когда увидишь этот дом. Тебе понравится. Это прекрасный образец…
— Мы уже почти исчерпали годовой бюджет, — строго возразила Сильвия, — и…
— И что? Значит, просто увеличим финансирование, — ответил Ллойд с обычным добродушием.
— Ллойд, — возмутилась Сильвия, — ты говоришь о черт знает каком количестве миллионов долларов… Траст…
— Траст — это я, — мягко возразил ей Ллойд, и Сильвия знала, что это правда. Но все равно она окинула его насмешливым взглядом, в ответ на который Ллойд высокомерно ответил, — Я делаю то, что хотел от меня старик…
— Покупая догнивающую хибару посреди Дербишира?
И все же последнее слово осталось за Ллойдом.
— Тебе понравится, Сильвия… Обещаю!
Сначала Сильвия хотела пожаловаться на занятость, чтобы он нашел кого-нибудь другого для работы с этим проектом, но так поступить ей не позволила гордость — та самая гордость, благодаря которой она с высоко поднятой головой встретила и отказ Рэна и все последовавшие за этим события.
На этот раз они с Рэном столкнутся как равные, и теперь… теперь…
Что теперь? Теперь она не позволит ему обидеть себя. Теперь ее отношение к нему будет холодным, отстраненным и полностью деловым.
Теперь…
Сильвия зажмурилась, ощутив приятное предвкушение. В последний раз она видела Рэна три года назад — он неожиданно приехал в аэропорт, когда она улетала на учебу в Америку. Она запомнила свое изумление при виде Рэна и резкий прилив желания.
Она все еще оставалась наивной и уязвимой, и частично продолжала верить, что он передумает… Но, естественно, он не передумал. Он всего лишь хотел убедиться, что она и вправду уезжает из страны и из его жизни.
Алекс, конечно, знал о подростковой влюбленности Сильвии в его друга и управляющего, но это было далеко не все. Он понятия не имел о том постыдном происшествии, случившемся во время учебы Сильвии в английском университете.
Об этом не знал никто. Только она и Рэн. Сейчас все это ушло в прошлое, а во время следующей встречи с Рэном превосходство будет у Сильвии — теперь уже она сможет отвечать отказом на его просьбы, а ему придется умолять и пресмыкаться перед ней.
Сильвия резко открыла глаза. Что с ней творится? Ее мысли о мести столь же глупы и наивны, как и детская страсть к Рэну. Она выше всего этого. Ей придется быть выше — этого требует ее работа. Нет, она отнесется к Рэну так же, как и к остальным клиентам, с которыми ей приходилось сотрудничать. Жестокий и безжалостный отказ Рэна в ответ на ее мольбы о любви не повлияет на ее теперешнее отношение к нему. Она выше этих мелких страстишек. С гордостью Сильвия вскинула голову и продолжила выслушивать восторженные отзывы Ллойда о его новой «находке».
Рэн обвел мрачным взглядом освобожденный от мебели, пыльный и затянутый паутиной коридор Хавертон-Холла. В неподвижном вечернем воздухе стоял густой запах пыли и плесени. В большом зале, как и везде в Хавертон-Холле, чувствовалась атмосфера безнадежного и давнего запустения, напоминавшая о старом дедушке, который владел этим домом, когда Рэн был еще маленьким. Рэн ненавидел ходить к нему в гости и жутко обрадовался, узнав, что не он, а его двоюродный брат унаследовал это огромное, пустое и неухоженное здание.
Но двоюродный брат умер, и он, Рэн, стал владельцем Хавертона, или по крайней мере был им до прошлой недели, когда наконец подписал документы, передающие Хавертон-Холл и связанные с ним проблемы в законную собственность Ллойда Келмера.
Его первой мыслью после получения неожиданного и нежеланного наследства было сплавить этот дом какой-нибудь из английских трастовых компаний. Но представители фирм кратко объясняли, что у них отбоя нет от отчаявшихся владельцев, желающих избавиться от своей собственности.
Столкнувшись с перспективой остаться не у дел и беспомощно наблюдать, как поместье приходит в еще большее запустение, Рэн растерялся окончательно. Он унаследовал только дом и землю, но не деньги, необходимые для ремонта. Поэтому, когда Алекс упомянул об эксцентричном американском миллиардере, посвятившем свою жизнь покупке и восстановлению старинных зданий, Рэн, не теряя не секунды, связался с ним.
К счастью, Ллойд самолично прилетел в Англию, осмотрел дом и заявил, что вполне доволен увиденным.
Однако счастье сменилось совершенно противоположным чувством, когда Рэн получил сообщение по факсу о том, что секретарь Ллойда, мисс Сильвия Беннет, вылетает в Лондон, чтобы проследить за ремонтом и обновлением дома. Конечно, Рэн мог бы просто сбежать и попросить кого-нибудь другого встретиться с Сильвией, но это было не в его духе. Он привык сам выполнять грязную работу, не думая о возможных неприятностях.
Возможных неприятностях! Его губы изогнулись в горькой усмешке. В тех неприятностях, которыми грозит ему встреча с Сильвией, нет ничего невозможного…
На протяжении нескольких лет Алекс и Молли постоянно докладывали о ее успехах. Сильвия с отличием окончила университет… Сильвия живет в Нью-Йорке и ищет работу… Сильвия нашла работу… Сильвия уехала в командировку в Венецию… В Рим… В Прагу… Сильвия… Сильвия… Сильвия…
Однако он узнавал о ней не только от Алекса и Молли. Прошлой зимой в Лондоне Рэн неожиданно столкнулся с матерью Сильвии.
Белинда с преувеличенной радостью поздравила его с недавним восшествием в круг аристократии. Она всегда отличалась крайним высокомерием. Рэн не забыл, как она ответила Алексу, когда после смерти его отца Сильвия попросилась остаться со сводным братом в «Отель-Плейс» вместо возвращения в интернат.
— Сильвия не может жить с тобой, Алекс, — резко выговаривала Белинда. — Во-первых, это неприлично. В конце концов, между вами нет кровного родства. А во-вторых… Здесь Сильвия якшается с неподходящими людьми.
Рэн, случайно оказавшийся у дверей библиотеки во время этого разговора, собрался было повернуться и уйти, как вдруг неожиданно услышал собственное имя.
Алекс спросил у мачехи:
— С какими еще людьми…?
— Ну, Рэн для начала… О, я знаю, ты считаешь его своим другом, но он всего лишь наемный работник, и…
Алекс вскипел.
— Рэн — мой друг и, между прочим, по происхождению он гораздо выше нас всех вместе взятых.
— Правда? — ехидно усмехнулась Белинда. — Может, он и лучшего происхождения, Алекс, но у него ни гроша за душой. Я боюсь, что Сильвия в него влюбится, испортит себе репутацию, и это помешает ей удачно выйти замуж.
— «Удачно выйти замуж»? — со злостью повторил Алекс. — Господи, в каком веке мы живем…?
— Сильвия моя дочь, и я не хочу, чтобы она связывалась с прислугой… включая Рэна. И раз уж мы коснулись этой темы, Алекс, я считаю, что ты, как ее сводный брат, должен заботиться о ней и защищать от неподходящих… друзей…
Рэн до сих пор не забыл свою горечь, жгучую ярость и обиду… С тех пор он старался держаться от Сильвии как можно дальше, хотя сама Сильвия всячески ему в этом препятствовала. Ему в то время было двадцать семь, на десять лет больше, чем ей. Он был мужчиной, а она все еще оставалась ребенком.
Ребенком… Девочкой, которая страстно клялась ему в любви и с еще большей страстью требовала от него взаимности, требовала, чтобы он занялся с ней любовью… чтобы показал… научил… взял ее…
Рэн готов был свернуть ей шею или… Он не забыл, как она спорила с ним, обнимала его, прижималась к его рту своими мягкими губами…
Тогда ему удалось устоять перед ней… но… только тогда…
Она всегда была пылкой натурой. Неудивительно, что ее любовь сменилась ненавистью и отвращением.
А теперь она возвращается. Не только в Англию, но сюда, в Хавертон, в его дом… в его жизнь…
Какой она стала? Красивой, конечно … Еще в раннем детстве было очевидно, что со временем она превратится в ослепительно прекрасную женщину.
— Ты знаешь, естественно, что Сильвия работает в Нью-Йорке… с миллиардером… — хвасталась Белинда, сияя от радости. — Он от нее без ума, — добавила она, и по ее тону Рэн догадался, что Сильвию и Ллойда связывают далеко не деловые отношения…
Позже, встретив Ллойда, Рэн был потрясен до глубины души, узнав, насколько он старше Сильвии. Но в конце концов, это ее личное дело.
Сильвия… Через несколько часов она будет здесь.
— Я презираю тебя, Рэн, я тебя ненавижу, — прошипела она сквозь стиснутые зубы и отвернулась, когда Рэн, пришедший проститься с ней перед ее отлетом в Нью-Йорк, попытался поцеловать ее в щеку
«Я тебя ненавижу…»— Она произнесла это с таким же пылом, с каким когда-то кричала о своей любви.
Сильвия, нахмурившись, изучала записку, приколотую к папке с документами, которую только что вручил ей ее наниматель.
Ллойд Келмер IV был из той породы эксцентричных миллиардеров, которые, по мнению Сильвии, могли существовать только в сказках — в роли снисходительного и добродушного крестного папочки. Она познакомилась с ним на вечеринке, приглашение на которую получила через каких-то знакомых сводного брата. Сильвия пошла на ту вечеринку только потому, что чувствовала себя одинокой и потерянной после окончания учебы в колледже и переезда в Нью-Йорк. Они немного поболтали, и Ллойд рассказал ей о судебных тяжбах и потрясениях, которые ему пришлось пережить в процессе управления огромной и процветающей трастовой компанией, учрежденной еще его дедушкой.
— Старик с ума сходил по старым домам, и я, похоже, унаследовал эту страсть. Он и сам владел немалым имуществом и вошел во вкус, если понимаешь, о чем я. У него была плантация в Каролине, парочка французских замков и палаццо в Венеции, так что, естественно, он пришел к мысли вложить свои миллионы в восстановление и развитие старинных зданий, и теперь у Траста их пруд пруди по всему миру, а еще больше желающих, чтобы Траст их финансировал.
Сильвия, знающая не понаслышке о проблемах своего сводного брата, связанных с управлением его крупным поместьем в Англии, очень заинтересовалась рассказами Ллойда, но все же ее удивило полученное через несколько дней предложение поступить к нему на работу в качестве личного секретаря.
Сильвии было уже далеко не семнадцать, и она успела излечиться от своей детской наивности и избалованности. Ллойду перевалило за шестьдесят, и похоже, его великодушное предложение не несло в себе никаких тайных мотивов. Но все же первое, что сделала Сильвия, это позвонила сводному брату в Англию и спросила совета.
Неожиданный и, к несчастью, краткий приезд Алекса и его жены Молли и их разговор с Ллойдом подтолкнул Сильвию к положительному решению, о котором она за прошедший год ни разу не пожалела.
Ее работа оказалась интересной и захватывающей, и не оставляла времени даже для малейшей передышки, не говоря уже об отношениях с противоположным полом, но Сильвию это не волновало. Пока что, из своего опыта общения с мужчинами она сделала вывод, что ничего в них не понимает. Сначала она по уши влюбилась в Рэна и получила от ворот поворот, а затем подвергла себя и свою семью жуткой опасности, по-дурацки связавшись с Уэйном.
Они с Уэйном так и не стали любовниками, и она с самого начала знала о его махинациях с наркотиками, но, как некогда внушила себе, что Рэн ее тоже полюбит, так и на этот раз убедила себя в том, что Уйэн всего лишь несчастный человек, нуждающийся в защите и утешении.
В обоих случаях Сильвия ошибалась. Рэн мог чувствовать к ней все что угодно, но любовью там и не пахло. А Уэйн… что ж, к счастью, он навсегда исчез из ее жизни.
Новая работа отнимала у нее все время и все силы. Каждое новое «приобретение» Траста нужно было осмотреть, тщательно исследовать и безболезненно довести до того же уровня, что и остальные здания, финансируемые Трастом.
Сильвия знала, что ее начальник очень субъективен в своем подходе к поиску новых владений, из-за чего некоторые служащие смотрели на него косо. Принимая решения, Ллойд руководствовался «чутьем», а из-за его причуд Сильвия чувствовала необходимость заботиться о нем почти по-матерински.
По крайней мере так было до сих пор.
Вернувшись из шестинедельной поездки в Прагу, где она оформляла передачу в собственность необычайно красивого, но страшно запущенного дворца восемнадцатого века, Сильвия к своему ужасу обнаружила, что в ее отсутствие Ллойд сделал еще одно приобретение в виде Хавертон-Холла, огромного поместья в Дербишире.
— Но, Сильвия, это же настоящее сокровище, прекрасный образец английского неоклассицизма, — заявил Ллойд, заметив непреклонное выражение ее лица. — Обещаю, тебе понравится. Джена уже заказала тебе авиабилет в Лондон на послезавтра. Я думал, ты обрадуешься. Ты же недавно сама говорила, как тебе хочется навестить сводного брата, его жену и их сына… Кстати, о доме… Я говорил тебе, что парень, получивший его в наследство, знаком с твоим сводным братом? Вроде бы он пожаловался твоему брату на проблемы, которые на него свалились вместе с наследством, и Алекс предложил ему связаться со мной… Сначала я сомневался. Все-таки у нас уже есть этот милый домик эпохи короля Георга возле Брайтона, но ради Алекса я решил слетать в Англию и посмотреть.
Сильвия прикрыла глаза, выслушивая перечисления достоинств и недостатков Хавертон-Холла.
Как объяснить, что ее беспокоит не дом, а его хозяин?
Хозяин…
Вот это имя на первой странице отчета… Хавертон-Холл… Владелец… Сэр Рэнульф Кэррингтон. Теперь уже сэр Рэнульф, а не Рэн… Впрочем, титул не произвел на Сильвию особого впечатления. Чему удивляться, если ее сводный брат — граф?
Естественно, она знала о неожиданно свалившемся на Рэна наследстве. Когда она приезжала домой на Рождество, все только об этом и говорили, тем более что Рэн, ставший владельцем собственного поместья, уволился с должности управляющего.
Наследство оказалось неожиданностью для всех, и тем более для самого Рэна. Его двоюродному брату едва исполнилось сорок лет, и он был совершенно здоров. Естественно, никто и представить не мог, что его свалит в могилу острый сердечный приступ.
Сильвия, вежливо улыбалась, выслушивая новости, но не проявляла особого любопытства. Меньше всего ей хотелось тратить время на сплетни о Рэне.
Его жестокий отказ был давно и благополучно забыт, но… каждый раз, возвращаясь в дом своего брата, Сильвия с болью вспоминала себя семнадцатилетнюю.
Естественно, она до чертиков надоела Рэну со своей безответной любовью, но все-таки он мог бы обойтись с ней более мягко, а не…
Сильвия вспомнила, что Ллойд ждет ее ответа. Разве может она, как подсказывают ей инстинкты, полностью отказаться от общения с Рэном? Конечно, нет. Теперь она стала взрослой женщиной, женщиной, гордящейся своим профессионализмом, женщиной, которая за годы жизни в Нью-Йорке вместе с внешним лоском приобрела чувство собственного достоинства и решительность. Она любит свою работу и искренне верит, что дело, которым занимается Ллойд, стоит любых усилий.
Если честно, Сильвия обожала смотреть, как здания, приобретенные Ллойдом, возрождаются из самого жалкого состояния к блеску былой славы… Наверное, это свидетельствовало о ее идеализме, или даже о глупой романтичности, но глядя, как эти некогда роскошные дома восстают словно феникс из пепла, она испытывала настоящий душевный подъем. Сильвия прекрасно понимала Ллойда и с иронией подозревала, что поработав несколько лет назад с Рэном в поместье брата, она именно тогда осознала, насколько важно оберегать природу и архитектурные сооружения.
Однако в обязанности Сильвии входило не только разделять энтузиазм Ллойда, но и убеждаться в разумности приобретений Траста, в том, чтобы деньги не спускались на ветер — к этому вопросу Сильвия подходила со всей ответственностью. Не было ни одного проекта, ни одного счета, который бы Сильвия не проверила самым тщательным образом. В результате даже бухгалтеры Траста очень одобрительно отзывались о ее внимании к мелочам и великолепно поставленному учету.
В качестве примера можно вспомнить возражения Ллойда, когда при восстановлении Венецианского палаццо, он предпочел алый шелк, а Сильвия — золотой.
— Алый почти в два раза дороже, — строго заявила Сильвия и подкрепила свои слова весомым аргументом, — Кроме того, судя по документам, которые нам удалось найти, эта комната первоначально была оформлена в золотистых тонах…
— Ну, золото так золото, — со вздохом согласился Ллойд.
Зато Сильвии пришлось уступить, когда через пару недель после возвращения из Венеции Ллойд преподнес ей набор очень дорогих кожаных чемоданов, обитых так, как умеют делать только в Италии.
— Ллойд, я не могу это принять, — вздохнув, возразила Сильвия.
— Почему? Разве у тебя сегодня не день рождения? — Естественно, Ллойд был прав, и Сильвия сдалась.
Но на Рождество, когда Молли принялась восхищаться чемоданами, Сильвии пришлось оправдываться перед сводным братом:
— Я не хотела брать, но Ллойд бы обиделся. Алекс, ты считаешь, я должна была отказаться…? Если ты…?
— Сильвия, чемоданы прекрасны, и ты имела полное право их принять, — мягко заверил ее Алекс. — Да кончай психовать, малявка, скомандовал он наконец.
«Малявка»! Только Алекс называл ее так, и услышав это обращение, она чувствовала себя… защищенной и окруженной заботой.
Защищенной и окруженной заботой? Она взрослая женщина и способна сама защитить себя, сама позаботиться о себе. Разозлившись, Сильвия вновь взглянула на папку, которую держала в руках.
— Ты недовольна? — спросил Ллойд, покачивая головой. — Посмотрим, Сильвия, что ты скажешь, когда увидишь этот дом. Тебе понравится. Это прекрасный образец…
— Мы уже почти исчерпали годовой бюджет, — строго возразила Сильвия, — и…
— И что? Значит, просто увеличим финансирование, — ответил Ллойд с обычным добродушием.
— Ллойд, — возмутилась Сильвия, — ты говоришь о черт знает каком количестве миллионов долларов… Траст…
— Траст — это я, — мягко возразил ей Ллойд, и Сильвия знала, что это правда. Но все равно она окинула его насмешливым взглядом, в ответ на который Ллойд высокомерно ответил, — Я делаю то, что хотел от меня старик…
— Покупая догнивающую хибару посреди Дербишира?
И все же последнее слово осталось за Ллойдом.
— Тебе понравится, Сильвия… Обещаю!
Сначала Сильвия хотела пожаловаться на занятость, чтобы он нашел кого-нибудь другого для работы с этим проектом, но так поступить ей не позволила гордость — та самая гордость, благодаря которой она с высоко поднятой головой встретила и отказ Рэна и все последовавшие за этим события.
На этот раз они с Рэном столкнутся как равные, и теперь… теперь…
Что теперь? Теперь она не позволит ему обидеть себя. Теперь ее отношение к нему будет холодным, отстраненным и полностью деловым.
Теперь…
Сильвия зажмурилась, ощутив приятное предвкушение. В последний раз она видела Рэна три года назад — он неожиданно приехал в аэропорт, когда она улетала на учебу в Америку. Она запомнила свое изумление при виде Рэна и резкий прилив желания.
Она все еще оставалась наивной и уязвимой, и частично продолжала верить, что он передумает… Но, естественно, он не передумал. Он всего лишь хотел убедиться, что она и вправду уезжает из страны и из его жизни.
Алекс, конечно, знал о подростковой влюбленности Сильвии в его друга и управляющего, но это было далеко не все. Он понятия не имел о том постыдном происшествии, случившемся во время учебы Сильвии в английском университете.
Об этом не знал никто. Только она и Рэн. Сейчас все это ушло в прошлое, а во время следующей встречи с Рэном превосходство будет у Сильвии — теперь уже она сможет отвечать отказом на его просьбы, а ему придется умолять и пресмыкаться перед ней.
Сильвия резко открыла глаза. Что с ней творится? Ее мысли о мести столь же глупы и наивны, как и детская страсть к Рэну. Она выше всего этого. Ей придется быть выше — этого требует ее работа. Нет, она отнесется к Рэну так же, как и к остальным клиентам, с которыми ей приходилось сотрудничать. Жестокий и безжалостный отказ Рэна в ответ на ее мольбы о любви не повлияет на ее теперешнее отношение к нему. Она выше этих мелких страстишек. С гордостью Сильвия вскинула голову и продолжила выслушивать восторженные отзывы Ллойда о его новой «находке».
Рэн обвел мрачным взглядом освобожденный от мебели, пыльный и затянутый паутиной коридор Хавертон-Холла. В неподвижном вечернем воздухе стоял густой запах пыли и плесени. В большом зале, как и везде в Хавертон-Холле, чувствовалась атмосфера безнадежного и давнего запустения, напоминавшая о старом дедушке, который владел этим домом, когда Рэн был еще маленьким. Рэн ненавидел ходить к нему в гости и жутко обрадовался, узнав, что не он, а его двоюродный брат унаследовал это огромное, пустое и неухоженное здание.
Но двоюродный брат умер, и он, Рэн, стал владельцем Хавертона, или по крайней мере был им до прошлой недели, когда наконец подписал документы, передающие Хавертон-Холл и связанные с ним проблемы в законную собственность Ллойда Келмера.
Его первой мыслью после получения неожиданного и нежеланного наследства было сплавить этот дом какой-нибудь из английских трастовых компаний. Но представители фирм кратко объясняли, что у них отбоя нет от отчаявшихся владельцев, желающих избавиться от своей собственности.
Столкнувшись с перспективой остаться не у дел и беспомощно наблюдать, как поместье приходит в еще большее запустение, Рэн растерялся окончательно. Он унаследовал только дом и землю, но не деньги, необходимые для ремонта. Поэтому, когда Алекс упомянул об эксцентричном американском миллиардере, посвятившем свою жизнь покупке и восстановлению старинных зданий, Рэн, не теряя не секунды, связался с ним.
К счастью, Ллойд самолично прилетел в Англию, осмотрел дом и заявил, что вполне доволен увиденным.
Однако счастье сменилось совершенно противоположным чувством, когда Рэн получил сообщение по факсу о том, что секретарь Ллойда, мисс Сильвия Беннет, вылетает в Лондон, чтобы проследить за ремонтом и обновлением дома. Конечно, Рэн мог бы просто сбежать и попросить кого-нибудь другого встретиться с Сильвией, но это было не в его духе. Он привык сам выполнять грязную работу, не думая о возможных неприятностях.
Возможных неприятностях! Его губы изогнулись в горькой усмешке. В тех неприятностях, которыми грозит ему встреча с Сильвией, нет ничего невозможного…
На протяжении нескольких лет Алекс и Молли постоянно докладывали о ее успехах. Сильвия с отличием окончила университет… Сильвия живет в Нью-Йорке и ищет работу… Сильвия нашла работу… Сильвия уехала в командировку в Венецию… В Рим… В Прагу… Сильвия… Сильвия… Сильвия…
Однако он узнавал о ней не только от Алекса и Молли. Прошлой зимой в Лондоне Рэн неожиданно столкнулся с матерью Сильвии.
Белинда с преувеличенной радостью поздравила его с недавним восшествием в круг аристократии. Она всегда отличалась крайним высокомерием. Рэн не забыл, как она ответила Алексу, когда после смерти его отца Сильвия попросилась остаться со сводным братом в «Отель-Плейс» вместо возвращения в интернат.
— Сильвия не может жить с тобой, Алекс, — резко выговаривала Белинда. — Во-первых, это неприлично. В конце концов, между вами нет кровного родства. А во-вторых… Здесь Сильвия якшается с неподходящими людьми.
Рэн, случайно оказавшийся у дверей библиотеки во время этого разговора, собрался было повернуться и уйти, как вдруг неожиданно услышал собственное имя.
Алекс спросил у мачехи:
— С какими еще людьми…?
— Ну, Рэн для начала… О, я знаю, ты считаешь его своим другом, но он всего лишь наемный работник, и…
Алекс вскипел.
— Рэн — мой друг и, между прочим, по происхождению он гораздо выше нас всех вместе взятых.
— Правда? — ехидно усмехнулась Белинда. — Может, он и лучшего происхождения, Алекс, но у него ни гроша за душой. Я боюсь, что Сильвия в него влюбится, испортит себе репутацию, и это помешает ей удачно выйти замуж.
— «Удачно выйти замуж»? — со злостью повторил Алекс. — Господи, в каком веке мы живем…?
— Сильвия моя дочь, и я не хочу, чтобы она связывалась с прислугой… включая Рэна. И раз уж мы коснулись этой темы, Алекс, я считаю, что ты, как ее сводный брат, должен заботиться о ней и защищать от неподходящих… друзей…
Рэн до сих пор не забыл свою горечь, жгучую ярость и обиду… С тех пор он старался держаться от Сильвии как можно дальше, хотя сама Сильвия всячески ему в этом препятствовала. Ему в то время было двадцать семь, на десять лет больше, чем ей. Он был мужчиной, а она все еще оставалась ребенком.
Ребенком… Девочкой, которая страстно клялась ему в любви и с еще большей страстью требовала от него взаимности, требовала, чтобы он занялся с ней любовью… чтобы показал… научил… взял ее…
Рэн готов был свернуть ей шею или… Он не забыл, как она спорила с ним, обнимала его, прижималась к его рту своими мягкими губами…
Тогда ему удалось устоять перед ней… но… только тогда…
Она всегда была пылкой натурой. Неудивительно, что ее любовь сменилась ненавистью и отвращением.
А теперь она возвращается. Не только в Англию, но сюда, в Хавертон, в его дом… в его жизнь…
Какой она стала? Красивой, конечно … Еще в раннем детстве было очевидно, что со временем она превратится в ослепительно прекрасную женщину.
— Ты знаешь, естественно, что Сильвия работает в Нью-Йорке… с миллиардером… — хвасталась Белинда, сияя от радости. — Он от нее без ума, — добавила она, и по ее тону Рэн догадался, что Сильвию и Ллойда связывают далеко не деловые отношения…
Позже, встретив Ллойда, Рэн был потрясен до глубины души, узнав, насколько он старше Сильвии. Но в конце концов, это ее личное дело.
Сильвия… Через несколько часов она будет здесь.
— Я презираю тебя, Рэн, я тебя ненавижу, — прошипела она сквозь стиснутые зубы и отвернулась, когда Рэн, пришедший проститься с ней перед ее отлетом в Нью-Йорк, попытался поцеловать ее в щеку
«Я тебя ненавижу…»— Она произнесла это с таким же пылом, с каким когда-то кричала о своей любви.
Вторая глава
Миль за пять до пункта назначения Сильвия остановила машину у обочины дороги и выключила двигатель — не потому, что заблудилась, и не для того, чтобы насладиться красотой безлюдных Дербиширских полей, согретых ласковым вечерним солнцем.
Нет, причина ее остановки заключалась во взмокших от волнения ладонях и предательском смятении мыслей и чувств.
Когда они наконец встретятся… столкнутся… с Рэном, ей хотелось бы сохранить спокойствие и контроль над ситуацией. Она уже не восторженная девочка, умирающая от любви, а женщина, делающая свою работу. Она не позволит личным чувствам влиять на свои решения.
Многие завидовали ее работе — еще бы, Сильвия разъезжает по всему свету, живет в самых прекрасных домах, имеет возможность нанимать самых высокооплачиваемых работников. Но это далеко не все.
Как одобрительно заметил Ллойд в прошлом году, оценивая проделанную работу в итальянском палаццо, Сильвии удавалось не только учесть все исторические детали, не только привести стиль оформления в соответствие с первоначальным убранством помещений, но и проявить такую необычайную практическую сметку, которая позволяла ей выполнить всю работу вовремя и уложившись в бюджет.
Это давалось не так уж легко. Она проводила долгие часы за изучением смет и калькуляций, а еще дольше бегала по складам, подбирая ткани и мебель. Из-за возраста строений ей частенько приходилось находить и нанимать работников, способных выполнить копии требуемых предметов меблировки. В Италии и, как ни странно, в Лондоне можно было найти множество таких умельцев, но их услуги стоили больших денег. Сильвия сама удивлялась своей способности спорить и торговаться до тех пор, пока не получала желаемый результат за сравнительно небольшую сумму.
Нет, причина ее остановки заключалась во взмокших от волнения ладонях и предательском смятении мыслей и чувств.
Когда они наконец встретятся… столкнутся… с Рэном, ей хотелось бы сохранить спокойствие и контроль над ситуацией. Она уже не восторженная девочка, умирающая от любви, а женщина, делающая свою работу. Она не позволит личным чувствам влиять на свои решения.
Многие завидовали ее работе — еще бы, Сильвия разъезжает по всему свету, живет в самых прекрасных домах, имеет возможность нанимать самых высокооплачиваемых работников. Но это далеко не все.
Как одобрительно заметил Ллойд в прошлом году, оценивая проделанную работу в итальянском палаццо, Сильвии удавалось не только учесть все исторические детали, не только привести стиль оформления в соответствие с первоначальным убранством помещений, но и проявить такую необычайную практическую сметку, которая позволяла ей выполнить всю работу вовремя и уложившись в бюджет.
Это давалось не так уж легко. Она проводила долгие часы за изучением смет и калькуляций, а еще дольше бегала по складам, подбирая ткани и мебель. Из-за возраста строений ей частенько приходилось находить и нанимать работников, способных выполнить копии требуемых предметов меблировки. В Италии и, как ни странно, в Лондоне можно было найти множество таких умельцев, но их услуги стоили больших денег. Сильвия сама удивлялась своей способности спорить и торговаться до тех пор, пока не получала желаемый результат за сравнительно небольшую сумму.