Джордан Пенни. Слаще любых обещаний

   Чувственный запах их разгоряченных тел наполнил комнату. Исследовавшие каждый изгиб пальцы горели от исходящего оттуда жара. Луиза тяжело дышала, испытывая головокружительную жажду.
   Отступив в сторону, Луиза покосилась на кровать. Но мужчина тоже не спешил.
   — Теперь моя очередь, Лу. Я хочу видеть тебя.
   Все было как во сне. Не смея пошевелиться, Луиза наблюдала, как Гарет стягивает с нее трусики. Его сильные руки скользнули по ее бедрам, потом медленно вернулись обратно. Не в состоянии шевельнуться, Луиза блаженно закрыла глаза, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Нежно уложив Луизу на постель, Гарет принялся ласкать ее тело, покрывая поцелуями грудь, обводя влажным языком сначала одну, потом другую. Томно извиваясь, девушка слабо сопротивлялась, опасаясь, что не выдержит подобного наслаждения.
   Медленно спустившись губами вдоль ее тела, мужчина раздвинул ей ноги и, нежно лаская внутреннюю поверхность бедер, устроился между ними. Луиза застонала и задрожала, изнемогая от требующего немедленного удовлетворения желания.
   Наконец он нащупал самое сокровенное место. Луиза прикрыла глаза. Нет, она совсем не стеснялась и не боялась, просто возбуждение оказалось настолько сильным, что не было сил терпеть.
   Непреодолимое желание расширить границы своего сексуального опыта боролось в Луизе с невероятной злобой на саму себя, на Саула, на природу, в конце концов. Любовь и гнев, гнев и любовь — кто выйдет победителем? Тело Луизы неистово извивалось от его ласк, таких деликатных и в то же время настойчивых, таких требовательных.
   Влечение достигло апогея. Луиза резко открыла глаза. Неистовое желание толкало ее к самому краю пропасти, и девушка уже парила над ней… Вцепившись в его плечи, Луиза возбужденно прошептала:
   — Да!… О!… Я хочу тебя, Са… сейчас, прямо сейчас.
   По телу прошел предупредительный спазм. Гарет медленно вошел в нее, слишком медленно, говорили ее распаленные чувства. И девушка настойчиво задвигала бедрами, пытаясь установить более интенсивный ритм, которому он так сопротивлялся. Обвив руками спину Гарета, Луиза пыталась затянуть его как можно глубже. Он хотел остановиться, но ее тело не позволяло. Влажное и возбужденное, оно победило, и он вошел в нее полностью.
   В тот же миг девушка испытала полную гамму всех возможных наслаждений. Отрывок из любимого, поднимающего настроение музыкального произведения; вид, открывающийся из окна ее спальни в Рождество, на занесенные снегом холмы; любимое лакомство — все это, вместе взятое, увеличенное в сто тысяч раз и даже больше. Глубокие и удивительные ощущения, вызванные сильнейшим оргазмом, пронзили ее тело, и на смену пришло облегчение.
   Позже, уютно устроившись в объятиях Гарета, со слезами счастья на глазах, Луиза пыталась подобрать нужные слова, чтобы описать это чудесное, благоговейное чувство. Как сквозь туман, обволакивающий сознание, девушка слышала хрипловатый голос Гарета. Мужчина успокаивал ее и извинялся перед ней. На Луизу накатывала дремота, девушка изо всех сил пыталась ответить Гарету, но вскоре сдалась и погрузилась в сон.
   Было уже темно, когда она открыла глаза. Гарет ушел, а ее аккуратно сложенные трусики от купальника лежали на стуле рядом с ней.
   Внизу слышались голоса родителей. В комнату Лиузы ворвалась возбужденная Кэти и, задыхаясь, проговорила:
   — Вставай, Лу! Нам пора собираться. Дома что-то случилось, и мы должны возвращаться. Отец купил нам билеты на утренний рейс…
   — Случилось? Что? — взволнованно спросила Луиза.
   — Не знаю. И никто не знает. Известно только, что звонила Мадди.
   В спешке Луиза совершенно забыла подумать о том, куда же делся Гарет. Да и зачем? Ее тело пребывало в таком блаженном состоянии, удовлетворенно купаясь в лучах чувственной ауры, притупляя все остальные чувства и избавляя от желания анализировать случившееся.
   Это пришло позже. Наступили часы бесконечных самокопаний. Временами измученная мыслями девушка была готова уступить соблазну и согласиться с тем, что все это ей лишь привиделось. Конечно, видеть подобные сны с участием Гарета Симмондса было слишком, тем более что она понимала: это был не сон.
   Причина, спровоцировавшая их спешное возвращение, заключалась, как и предполагала Луиза, в ее дедушке. Старик тяжело занемог, и Мадди примчалась из Лондона, чтобы ухаживать за больным.
   — Мама совершенно измоталась, — сказала ей Кэти через несколько дней. — Мадди тоже еле ходит, хотя кризис, кажется, миновал. Джосс очень за него волновался. Ну, ты же его знаешь.
   — Еще бы, — подхватила Луиза, вспомнив, как обескуражил ее братишка, спросив, нет ли новостей от Гарета.
   «Нет. А почему я должна знать? — спросила Джосса Луиза, заливаясь краской. — В конце концов, не по моей инициативе он приходил на виллу… И не я ходила с ним на эти скучные, утомительные прогулки».
   «Вовсе не скучные, — обиженно перебил Джосс. — Гарет знает о деревне не меньше самой тети Руфи. Он рассказывал, что в моем возрасте проводил каникулы с бабушкой в Шотландии. В любом случае, — сказал он, возвращаясь к своему вопросу, — ведь он твой преподаватель».
   Был, чуть не выпалила Луиза, но вовремя остановилась. Девушка уже решила, что переведется на другой курс. Одна мысль о том, что ей придется встречаться с ним в Оксфорде, приводила ее в ужас. Она покрывалась холодным потом и дрожала от презрения к самой себе. Как она могла?
   Сестры все еще разговаривали, когда дверь отворилась и вошел Джосс.
   — Пожалуйста, отвезите меня к дедушке, попросил он. — Посмотрю, может, требуется моя помощь.
   — Зачем? — удивилась Луиза.
   — Сыграем партию в шахматы, а Мадди немного отдохнет. Прогуляется по магазинам, развеется… купит себе новое платье, — добавил он с мужской снисходительностью.
   — Но там же мама, — напомнила Кэти. Джосс покачал головой:
   — Ее там нет. В три часа у нее собрание по делам матери и ребенка. Она собиралась навестить Мадди, но только на обратном пути.
   — Я тебя отвезу, — откликнулась Луиза, вскакивая на ноги. Поиск жакета был лишь уловкой, чтобы скрыть от брата и сестры вдруг навернувшиеся слезы понимания того, каким прекрасным мужчиной обещал стать их младший брат.
   Луиза выполнила свое решение. Она перевелась на другой курс и сменила преподавателя. Но, по иронии судьбы, теперь Кэти посещала лекции Симмондса. Каждый раз, когда сестра упоминала его имя, Луиза просила сменить тему, резко прерывая близняшку.
   — Знаю, ты его недолюбливаешь, но все же… начала Кэти.
   Но Луиза лишь рассмеялась:
   — Хуже, я его презираю, понимаешь, презираю…
   И все же на протяжении всего семестра девушка видела его в своих снах. Беспорядочная череда эмоций и чувств будила ее на заре. Луиза вскакивала, дрожа и обливаясь потом, с мокрыми от слез глазами.
   Резкий телефонный звонок вернул ее к реальности. Луиза поспешила поднять трубку.
   — О, ты уже вернулась. Чего же ты мне не позвонила?
   Услышав жалобный голос Жан-Клода, Луиза вспомнила, что ей уже девятнадцать. И она далеко не та девочка, которая умоляла Гарета Симмондса сделать ее женщиной.
   — Когда ты будешь свободна? Я хочу пригласить тебя на ужин, — услышала она.
   — Боюсь, что на этой неделе не получится, твердо ответила Луиза.
   — Но, дорогая, я так соскучился. Мы так давно не…
   Луиза рассмеялась.
   — Перестать прибедняться, Жан-Клод, — проговорила она, не обращая внимания на его обиженный голос. — Послушай, я хорошо тебя знаю. Поэтому не пытайся втирать мне очки и жаловаться на одинокие вечера дома.
   Луиза понимала, что уязвила его самолюбие. Ведь, несмотря на свою интеллигентность, Жан-Клод отличался огромным тщеславием, которое было его слабым местом. Однако это нисколько не мешало его проницательности и чрезвычайной восприимчивости. То, что в сердце Луизы есть мужчина и поэтому она не желает заниматься с ним, Жан-Клодом, любовью, он просек уже давно. Но возвращаться к этому аргументу сейчас не входило в планы Луизы.
   — У моей начальницы сегодня ответственное совещание, и неизвестно, насколько оно затянется, а вечером официальный ужин…
   — Комиссия по правам рыболовства в морях Арктики — да, я в курсе, — сказал Клод. — Думаю, наши правительства займут противоположные позиции.
   Луиза засмеялась.
   — Может, нам лучше не встречаться какое-то время? — поддразнила она. — По такому-то поводу!
   Но вместо того, чтобы подхватить ее шутку, Жан-Клод спокойно заметил:
   — Для нас это очень серьезный вопрос, дорогая. Наши рыбаки нуждаются в этих водах. А ваши…
   Луиза тут же представила, как он пожимает плечами — его излюбленный галльский жест.
   — А пространство ваших морей намного превосходит земную поверхность, на которой ваша страна…
   — Наследство, оставшееся со времен морского владычества Британии, — грустно пошутила Луиза, но Жан-Клод был серьезен.
   — Подобные колониальные воззрения не актуальны в наше время, малыш, — напомнил он. — И если ты позволишь, то возьму на себя смелость посоветовать не голосовать за них слишком рьяно. В Брюсселе собралось достаточное количество наций, которые готовы противостоять тому, что, по их мнению, является британской гегемонией.
   Луиза едва удержалась от мягкого замечания, что французы, наряду с датчанами и португальцами, составлявшими некогда сильные морские державы, тоже мечтали завоевать колониальные моря и земли, которые теперь принадлежали им. Но предельно серьезный тон Жан-Клода остановил девушку на полуслове. Она прекрасно знала, что у чувствительного и проницательного парня напрочь отсутствовала одна очень важная черта: у француза не было чувства юмора.
   — Думаю, мы встретимся не раньше, чем на следующей неделе, Жан-Клод, — сказала она вместо этого исторического экскурса.
   — Что ж, ладно… тогда я звякну позже. А впрочем, почему бы нам не встретиться сегодня… когда закончится ужин… — вдруг замурлыкал он.
   Луиза усмехнулась:
   — Ты хочешь сказать, переспать с тобой? Нет. Нет. И еще раз нет…
   — Это сейчас ты отказываешься. Но придет время, и ты согласишься провести со мной не одну ночь, — самодовольно заявил он.
   — Ошибаешься, Жан-Клод, — пробормотала Луиза себе под нос. Он, конечно, симпатяга, но пополнить бесконечный список его любовниц желания у нее не было.
   — О, как ты холодна, — пожаловался Жан-Клод, досадуя на ее отказ. — Но это лишь снаружи, а внутри ты очень, очень горячая… — прошептал он, намекая на их полный страсти поцелуй.
   Но Луиза оставалась непреклонной.
   — К чему такая робость? — недоумевал он, получив мягкий, но безоговорочный отказ. — Ты же невероятно привлекательная женщина, Луиза, и наверняка я не первый, кто говорит тебе об этом, и не первый мужчина в твоей жизни…
   — Но у нас ничего не было, — не удержалась Луиза.
   — Пока, — ядовито согласился Жан-Клод. — Но будет… и очень скоро.
   Спешно попрощавшись, Луиза повесила трубку.
   В одном Жан-Клод был прав: он был не первый мужчина, мечтавший провести с ней ночь, но…
   Ну уж нет… ни за что! — строго приказала себе Луиза. Больше этого не повторится. Не смей даже думать об этом…
   Что это с ней, неужели она превратилась в унылую старую деву, говорящую сама с собой?
   Старая дева… Какое старомодное, несправедливое и неприятное словосочетание, со всеми недобрыми оттенками и надуманными предрассудками. Но от правды никуда не деться — она и есть старая дева, и, вероятно, ею останется…
   По собственной воле, строго напомнила она себе. По своей собственной воле, потому что… потому что…
   — Прекрати, — вслух одернула себя девушка. — Завтра тебе рано вставать!

Глава 5

   — О, Луиза, как хорошо, что ты сегодня пораньше! — воскликнула Пэм.
   — Я полагала, вы захотите получить краткую инструкцию о возможных осложнениях, связанных с предложенными изменениями по правам рыболовства.
   — Да, да, конечно же, — согласилась Пэм Карлайл. — Но я бы хотела, чтобы ты сопровождала меня на утреннее совещание. Многое изменилось после нашего первого разговора. Для начала члены других комиссий возмутились, когда узнали, что британцы хотят присвоить себе все права только на том основании, что председатель комиссии — англичанин, Гарет Симмондс.
   — Да… я понимаю, — поддакнула Луиза, отвернувшись в сторону и занявшись бумагами на столе.
   — Ты уже в курсе? Но кто тебе сказал?
   — Моя сестра. К тому же Гарет Симмондс летел со мной одним рейсом. И еще он был моим преподавателем в Оксфорде, — небрежно объяснила девушка.
   — О, ты знаешь Гарета! — засияла Пэм. — Нам повезло, что он согласился возглавить эту комиссию. И, как я уже сказала, было бы трудно найти более влиятельного председателя. Впрочем, он ведь был твоим преподавателем, и ты сама знаешь. И должна заметить, несмотря на то что у меня прекрасный муж и я счастлива в браке, — разоткровенничалась женщина, озаряясь широкой улыбкой, — когда Симмондс мне улыбнулся, я просто растаяла. Бедняга, полагаю, влюбленные студентки не давали ему прохода…
   — Бедняга? Это он-то бедняга? — резко парировала Луиза.
   — О, Лу, дорогая, неужели я наступила тебе на мозоль? — удивленно спросила Пэм. — И ты была одной из них?
   — Ну уж нет, — ответила Луиза, заливаясь краской. — Вы хотите знать правду… — начала было она, но, не закончив мысли, замолчала, осознав, что подвергает себя опасности.
   — Да?… — подхватила Пэм.
   — О нет, ничего, — поправилась Луиза, уходя от разговора. — Видите, я набросала возможные варианты, и, конечно же, нельзя забывать о возможном обвинении в колониализме…
   — Колониализм?… — Пэм удивленно подняла брови. — Впрочем, возможно, ты права, и лучше быть готовыми ко всему.
   Луиза, владевшая ситуацией в той же мере, что и ее босс, кивнула.
   — Я приложу все усилия, чтобы убедить комиссию в необходимости снизить квоты на рыбную ловлю и сохранить как можно больше контроля над водами нашей страны, — сказала Пэм. — Хотя задача не из легких…
   — Вы правы, — согласилась Луиза. — Я изучила много литературы по морским законам и, конечно, множество других источников, имеющих отношение к вопросу. Я подготовила несколько ссылок и переводов некоторых законов и реальных свидетельств, которые могут послужить контраргументами другим комиссиям.
   — Ммм… выглядит внушительно, кажется, мне придется много читать.
   — Я постараюсь сократить все до минимума, и, конечно, если будет что-то непонятно…
   — Ты с этим справишься, Лу. Разве я тебе не говорила, какое ты сокровище? Когда Хью впервые тебя порекомендовал, я колебалась… Но он заверил меня в том, что ты быстро освоишься с работой, и оказался прав.
   Хью Крайтон был отцом Саула, сводным братом ее дедушки. Изначально трудившийся на адвокатском поприще, теперь он собирался на пенсию, но все еще работал судьей. Они с женой Анн жили в прибрежном районе Пэмброкшира. Там он и познакомился с нынешней начальницей Луизы, Пэм Карлайл.
   Поначалу Луиза восприняла предложение дяди как повод убрать ее с дороги его сына. Но, подсев к девушке на одной из семейных встреч, Хью мягко сказал:
   — Я знаю, о чем ты думаешь, Лу, но ты ошибаешься. Безусловно, для вас с Саулом будет лучше не видеться какое-то время, чтобы позволить им с Тулой построить отношения. Но дело в другом, и, по моему мнению, тебе нужна именно такая работа. Ты умеешь бороться и побеждать.
   — Я мечтала стать адвокатом, — напомнила ему Луиза.
   — Помню, но, дорогая, ты слишком легко заводишься и…
   — Слишком вспыльчива, — сердито закончила она.
   — Горячая, — уточнил дядя. — Крестоносец. Лидер. Тебе нужен вызов, в изобилии присутствующий в этой работе.
   Конечно, он был прав. И если быть честной, то работа в сухих и пыльных судах Европейского сообщества была не для нее.
   — Ты хочешь стать адвокатом лишь для того, чтобы доказать деду, что ты лучше Макса, — заявил Джосс в тот же вечер. — Но можешь не волноваться, Лу, мы и так это знаем…
   «Лучше»… Что это значит? — размышляла она сейчас. Где та молодая женщина, заявившая, что компенсацией за потерю Саула может быть только карьера? Почему сейчас ее все чаще посещает мысль о том, что в ее жизни чего-то не хватает — или, может, кого-то?
   — Лу? Все в порядке?
   — Да. Да, все хорошо, — ответила девушка, собирая необходимые бумаги и следуя за Пэм в ожидавший их автомобиль.
   По дороге она бездумно смотрела в окно, изучая окрестности города. И несмотря на то, что некоторые считали по-другому, она находила Брюссель прекрасным городом. Хотя его великолепие и строгая красота были понятны не всем, он прекрасен. Машина остановилась, и шофер открыл им двери.
   Несколько других членов комиссии тоже приехали со своими ассистентами. Со многими из них девушка уже встречалась. Удивительно, но политические круги Брюсселя очень узки.
   Увидев, что французский представитель явился с высококвалифицированным и достаточно напористым судебным исполнителем, Луиза очень удивилась. Она всегда подозревала, что он вполне может возглавить комиссию самостоятельно, а не отсиживаться за чьей-то спиной. Правда, Луиза никогда не встречалась с ним лично, но была наслышана о его репутации.
   — Это доказывает, как серьезно готовятся к встрече французы, — нашептывала Луиза своей начальнице.
   — Да, им есть за что бороться, — согласилась Пэм. — Но самыми опасными противниками могут оказаться испанцы… О, а вот и Гарет Симмондс! — заметила она, но Луиза уже и сама обратила на него внимание.
   Темный, безупречно сшитый костюм Гарета подчеркивал мужественные, широкие плечи. А под накрахмаленной белоснежной рубашкой вздымалась его мускулистая грудь.
   Луиза сердито нахмурилась, отгоняя от себя ненужные воспоминания.
   — Я бы с ним с удовольствием поговорила, но нужно соблюдать предельную осторожность. Нельзя допустить, чтобы его обвинили в фаворитизме, — заявила Пэм.
   — Короче говоря, ему не следует проявлять симпатию к кому бы то ни было, — сухо констатировала Луиза. — Любая проблема должна решаться на основании закона.
   В ушах Луизы зазвучал голос Гарета Симмондса. На память пришла его лекция, посвященная европейской юриспруденции. По его мнению, будущее не за законодательствами британских судов, а за новыми законами Европейского парламента.
   — Общество будет жить по новым законам, которые вытеснят старую националистическую систему. И ответственность за эти новые законы будет в ваших руках…
   Собрание должно было начаться через пару минут. Краем глаза Луиза наблюдала за Гаретом. Тот увлеченно разговаривал с вызывающе яркой блондинкой. Ильза Вейлс — официальный советник немецкой комиссии. Ее поза, кокетливые взгляды, манерный смех — все продиктовано не только регалиями Гарета, насмешливо подумала Луиза. Больше того, сам Гарет Симмондс не предпринимал никаких попыток увеличить интимную дистанцию между ними.
   Луиза резко отвернулась. Если Гарету захотелось пофлиртовать с другой женщиной, это ее не касается.
   — Спасибо, Лу… Ты отлично справилась. По правде сказать, некоторые вопросы были достаточно провокационны, и твои ответы обескуражили кое-каких представителей.
   — Ммм… Я бы не была так оптимистична, сухо предупредила начальницу Луиза. — В конце концов, мы так и барахтаемся в мутной воде…
   — Может, и в мутной, но в своей, — усмехнулась Пэм. — Ты еще не забыла про этот проклятый ужин?
   Луиза покачала головой.
   — Как же мне не хочется туда идти. Все эти деловые переговоры — ну почему они такие нудные?
   Луиза засмеялась:
   — Все будет хорошо. Еще несколько дней, и вы дома.
   У начальницы намечался отпуск. И она планировала состыковать его с уходом на пенсию мужа.
   — Как только Джеральд уйдет на покой, мы будем проводить больше времени вместе. Хотя не знаю, сможет ли он привыкнуть к жизни в Брюсселе, — призналась она.
   Но Луиза подозревала, что основная причина ее беспокойства кроется не в этом. Просто здесь он будет лишь ее тенью.
   Рабочий день Луизы был ненормированным. И по окончании собрания девушка, не задумываясь, направилась домой. Надо кое-что дочитать и доделать кое-какие дела. На собрании были затронуты некоторые вопросы, нуждающиеся в проверке, а потом можно расслабиться в бассейне. Бассейн и тренажерный зал находились прямо в доме, и Луиза старалась регулярно их посещать.
   Ильза Вейлс снова пыталась завладеть вниманием Гарета, подумала девушка, перебирая бумаги. Преодолевая личную неприязнь, она была вынуждена признать, что Гарет отлично справился с возложенной на него миссией. Перед глазами стояли восхищенные и полные уважения взгляды членов комиссии, когда Гарет обходительно, но твердо отвергал их самые дерзкие и неприемлемые требования.
   С профессиональной точки зрения, без сомнения, его подход заслуживал высшей оценки.
   Краем глаза Гарет заметил, что Луиза собралась уходить.
   Конечно, то, что девушка работала в Брюсселе, не являлось для него секретом, и он был готов увидеться с Луизой.
   Тем не менее неожиданная встреча на борту самолета повергла его в шок, и по телу пробежал мощный электрический разряд.
   Ильза все еще говорила с ним. А он, наклонив голову, вежливо улыбался в ответ. Надо признать, что у этой роскошной блондинки великолепная кожа. А под легким шерстяным топом угадывается упругая грудь с выступающими возбужденными сосками. Мужской инстинкт подсказывал Гарету, что она хороша в постели, но тело его оставалось холодным.
   Луиза… Короткая стрижка под мальчика ей очень к лицу. Она выгодно подчеркивает изящную тонкую кость, делая девушку более женственной. Ее одежда не такая вызывающая, как у Ильзы, и соски не выпячиваются из-под надетой под жакетом блузки. Искорка неприязни, блеснувшая в ее глазах при встрече в самолете, не ускользнула от его внимания. Наверное, все еще не может забыть тот случай в Тоскане, подумал Гарет.
   — Гарет.
   — Прошу прощения, Ильза, но я прослушал. Что вы только что сказали? — переспросил он, заметив, как ее белая, ухоженная рука с великолепным маникюром и накрашенными блестящим темно-красным лаком ногтями легла на его плечо. На память пришли коротко подстриженные, некрашеные ногти Луизы, умудрившиеся оставить глубокие царапины на его спине во время бурных проявлений страсти — хотя и не к нему. Ее страсть предназначалась для другого. Изнемогая от желания, девушка умоляла утолить ее жажду, произнося имя этого другого. А может, она хотела его позлить?…
   — Извините меня, Ильза. Но мне пора, — прервал он женщину.
   Ильза покрутила между пальцами край рукава его рубашки.
   — О, но я еще не закончила… Впрочем, мы ведь увидимся вечером за ужином. — И, окинув его игривым взглядом, добавила:
   — Может, мне удастся устроить так, чтобы вы сели рядом со мной…
   — Думаю, это не понравится остальным членам комиссии и вызовет массу пересудов, мягко предупредил он, высвобождая руку.
   Только ее мне не хватало, подумал Гарет, не испытывавший ни малейшего желания крутить романы. Он закрыл глаза и прислонился к стене. Чего же он хотел?… Смешно, но, наверное, того, о чем беспрестанно толковали его мама и замужние сестры. Ему нужна жена, дети… семья… Луиза!
   Однако ему не везло. Не везло с того рокового лета в итальянской деревне, когда по своей собственной воле он совершил навсегда заковавшую в цепи его сердце глупость. Глупость, позволившую эмоциям заглушить голос разума.
   С тех самых пор надеяться на счастливое продолжение ему не приходится. Но откуда ему было знать, что любая другая женщина после Луизы будет занимать лишь второе место? А дети, как бы сильно он их ни любил, станут лишь тенью тех, которых он мог бы иметь с ней.
   Конечно, он знал, что девушка не испытывала тех ярких, затмевающих рассудок моментов горькой правды и самопознания, с которыми приходилось бороться ему. Он знал, что случившееся не имело для девушки особого значения и она не терзала себя воспоминаниями. А мысль о том, что за его напускным гневом скрывается нечто большее, никогда не приходила ей в голову. Она и не догадывалась, что мужчина изо всех сил пытается убедить себя в том, что его влечение продиктовано лишь физической потребностью организма.
   Таким образом, Луиза лишь наказывала себя, пытаясь уничтожить свою любовь к другому, забывшись в страстной пучине охватившего их чувства. Вся разница в том, что наказание так и осталось наказанием и холодная похоть не трансформировалась в чистое золото любви, как у него.
   Утром, чувствуя ответственность за случившееся, он попытался найти ее. Но на вилле никого не оказалось. И лишь на следующий день Мария поведала ему о несчастье.
   По возвращении в Британию он звонил ей домой в Чешир. Трубку сняла Дженни. Она узнала его, и он решил осведомиться о здоровье деда.
   Дженни поблагодарила Гарета за звонок и записала номер телефона, оставленного специально для Луизы, на случай, если у нее появится желание поговорить с ним до начала занятий.
   Повисла напряженная пауза. После чего Дженни, немного смущаясь, сообщила ему о решении дочери перевестись на другой факультет.
   Именно тогда он понял: девушка не хочет продолжения. И твердо решил, что сможет это пережить — в конце концов, он зрелый, здравомыслящий мужчина.
   В какой-то степени Гарет преуспел в этих попытках. Он перестал просыпаться каждое утро с мыслями о Луизе, а воспоминания о проведенном вместе времени посещали его крайне редко — по крайней мере, до некоторых пор.