Страница:
Уличные музыканты весело наигрывали популярные когда-то мелодии, а акробаты и даже вор-карманник развлекали публику, демонстрируя свое искусство. Чуть в стороне, на высоко поднятом помосте, выступали «пожиратели огня», и их мастерство то и дело заставляло зрителей восторженно ахать. В толпе слышались протяжные выкрики продавца пирожков, а поразительно красивая цыганка в пестром костюме, с парой цепляющихся за ее юбки ребятишек (рассмотрев их, Крисси заподозрила, что перед ней кто-то из родственников Гая), предлагала желающим погадать по руке или предсказать будущее.
Крисси остановилась, завороженно глядя на происходящее.
– Неужели Гай один все это организовал? – недоверчиво спросила она у Лоры.
– Похоже на то, – лаконично подтвердила та. – Разумеется, он пытается доказать, будто это необходимо, если хочешь привлечь побольше посетителей, но на самом деле… – Лора покачала головой и рассмеялась. – На Рождество он всегда помогает нам устраивать пантомиму и веселый маскарад. Мы наряжаемся и разыгрываем какую-нибудь пьесу. Зрителей нет, но зато все становятся участниками.
– Наверняка это замечательно! – искренне отозвалась Крисси, и вдруг в глазах у нее потемнело при мысли, что ее ребенок никогда не увидит ничего подобного, никогда не узнает, какое это счастье – ощущать себя частью большой и дружной семьи.
Чтобы отвлечься, Крисси осмотрелась и заметила киоск, где торговали украшениями «под старину». Помня, что это слабость ее матери, девушка направилась к палатке.
В это время напротив прилавка остановился груженный большими бочками фургон, в который был запряжен огромный битюг. Крисси услышала предупреждающий возглас, но не сообразила, в чем дело, и вдруг увидала, что плохо закрепленная бочка сорвалась и катится прямо на нее.
Крисси хотела отскочить в сторону, но, словно зачарованная, замерла на месте. Сердце выскакивало из груди, и грозный грохот стремительно приближающейся бочки не мог заглушить его стук.
– Крисси! – услышала она голос Гая и, инстинктивно обернувшись, увидела, что он мчится к ней сквозь толпу.
– Гай… – прошептала она. Ноги у нее подогнулись, и весь мир завертелся перед глазами.
Крисси неуверенно открыла глаза, чувствуя, что лежит на чем-то мягком и теплом, и осторожно повернула голову. Мужская куртка, от которой исходит такой знакомый запах.
– Гай… – Она попыталась сесть, но его рука тут же мягко, но решительно уложила ее обратно.
– Все в порядке… Все хорошо, – спокойно сказал Гай. – Ты просто упала в обморок.
– Что случилось? – Крисси растерянно приложила руку ко лбу. Она помнила лишь, как кто-то закричал, и вдруг перед ней снова возникла несущаяся на нее бочка. Ужас пронзил ее, и она воскликнула: – Ребенок!
– С ребенком все будет в порядке, – раздался рядом с ней незнакомый голос.
– Это доктор Майлз, – представил Гай белокурого молодого человека, стоявшего возле них на коленях. Судя по всему, они находятся неподалеку от рыночной площади. Скорее всего, в одном из внутренних двориков, сообразила Крисси, что, впрочем, было совсем непросто, если учесть, что она по-прежнему лежала на спине.
– А бочка?.. – боязливо спросила она.
Врач покачал головой.
– Гай успел вовремя, – заверил он. – Вы потеряли сознание – или от потрясения, или из-за жары, или от всего вместе, что неудивительно, поскольку вы в положении. Тем не менее я с полной уверенностью могу сказать, что ни вы, ни ребенок ничуть не пострадали, хотя, наверное, вам было бы неплохо наведаться к вашему врачу, особенно если вы собираетесь и дальше чуть что хлопаться в обморок, – поддразнил он ее.
– А где Лора? – спросила Крисси, до глубины души потрясенная тем, что могло произойти.
– Отправилась раздобыть нам всем по чашке чая, – спокойно ответил врач и отвернулся, предварительно попросив ее не спешить и еще немного полежать. – Ну а теперь дайте-ка мне осмотреть вашу руку, – тихо обратился он к Гаю. – Надеюсь, срок действия вашей прививки от столбняка еще не истек?
– К счастью, нет, – ответил Гай.
Врач встал между Крисси и Гаем, и потому она не успела рассмотреть, что случилось с его рукой, но услышала, как он быстро втянул сквозь зубы воздух и поморщился.
– Ммм… рана довольно глубокая, необходимо наложить швы, – сказал врач. – Я, разумеется, ее промою и перевяжу, но категорически настаиваю, чтобы вы отправились в медцентр, и как можно скорее.
– Вам легко говорить, – ответил Гай, качая головой. – Но я не имею права уходить отсюда до вечера. У меня моральные обязательства перед антикварами, которые выставили тут свой товар, и юридические – перед лордом Эстли, который, как вам, должно быть, известно, разрешил использовать его поместье только под мое честное слово.
– Ясное дело, он будет на седьмом небе от счастья, узнав, что ты предпочел умереть от гангрены, лишь бы не нарушить свое слово, – саркастически протянула Лора, возвратившаяся с чаем.
Крисси зажмурилась. Голова болела и кружилась, впрочем, на этот раз беременность была ни при чем.
Гай спас ее от страшной опасности и, судя по всему, серьезно ранен сам.
– Послушай, я уверена, что Дженни согласится за всем проследить, так что можешь спокойно отправляться в больницу, – обратилась к Гаю сестра. – Я сейчас же позвоню ей, на мобильный, а потом отвезу вас обоих в медцентр. Где твой телефон?
– Я оставил его на складе, – ответил Гай. – Пойду принесу.
– Никуда ты не пойдешь, – отрезала она. – Это я пойду, а ты останешься с Крисси.
– Ну а мне пора в медпункт, – сказал врач, складывая свой чемоданчик.
Крисси подождала, пока они не ушли, и лишь затем обратилась к Гаю:
– Я еще не поблагодарила тебя. Эта бочка…
– Я не сделал ничего особенного – на моем месте так поступил бы каждый, – быстро возразил Гай. – Если бы ты пострадала, виноват был бы я. В конце концов, именно я отвечаю за безопасность гостей.
– Все случилось совершенно случайно, – тихо ответила Крисси и инстинктивно сомкнула руки на животе, размышляя о том, что могло произойти, если бы Гай не подоспел вовремя.
– Господи, а что, если это… Да где же врач? Крисси, ты?.. – хрипло воскликнул Гай.
– Все в порядке… На самом деле. – Крисси протянула руку, чтобы остановить его, увидев, что Гай готов кинуться вслед за врачом. – Я просто думала, что могло бы произойти, если бы не ты… Странно, верно? Несколько дней назад я и не знала, что у меня будет ребенок. А вот теперь от одной мысли о том, что с ним могло случиться хоть что-нибудь… – Крисси умолкла, не в силах продолжать.
– По-твоему, я сам ничего такого не чувствую?
– Мужчины все воспринимают совсем иначе, – возразила она как можно спокойнее, чтобы он не понял, как глубоко она тронута его волнением.
– Разве? Это тебе только кажется, – с горечью парировал он и тихо добавил: – Что, по-твоему, я должен переживать при мысли, что и с тобой, и с нашим ребенком могла бы случиться беда, а я не успел бы защитить вас обоих?
– Но ты же успел! – прерывающимся голосом напомнила ему Крисси, отчаянно желая сменить тему разговора, прежде чем он догадается, какую власть имеют над ней его присутствие и голос.
Абсурд, да и только! Ей так хочется прикоснуться к нему и обнять. В конце концов, что ей до его чувств? Какое ей может быть дело до него?
Крисси повернула голову, чтобы посмотреть на Гая, и застыла, увидев большой кровоподтек на лбу и потемневшее пятно крови, расплывшееся на рукаве рубашки.
Странные, непонятные, еще никогда не испытанные переживания охватили Крисси – и страх, и боль, и потрясение, и даже гнев из-за того, что он посмел рисковать собой, когда и она, и их будущий ребенок так нуждаются в нем.
Крисси то и дело поглядывала на часы. Врач в медцентре что-то слишком долго накладывал швы на руку Гая. Лора заметила одну из подруг в глубине коридора и удалилась, чтобы вволю поболтать с ней.
Наконец дверь отворилась, и Крисси почувствовала, как запылало ее лицо, едва она увидела Гая.
– С тобой… все будет в порядке? – неловко спросила она.
– Похоже на то. Врач сказал, что вытащил из раны несколько щепочек. По его словам, никакой опасности нет, – бодро ответил Гай. – Крисси… – добавил он совсем иным, куда более серьезным тоном, и та замерла, в ожидании недоумевая, что же он хочет ей сказать. – Крисси, может быть, мы попробуем начать все заново? – Он внимательно посмотрел на нее. – Сегодня я многое передумал. Разве мы не должны доказать нашему малышу – или малышке, – что любим его и хотим быть с ним рядом?
– Да, наверное, ты прав, – слабо откликнулась Крисси.
– И ты, и я выросли в благополучных семьях, родители очень любили нас, – продолжил Гай. – То есть я не хочу сказать, что одному родителю не под силу вырастить ребенка, но…
– Я понимаю тебя, – выдохнула Крисси, изо всех сил стараясь проглотить появившийся в горле ком и надеясь, что Гай не заметит слез, выступивших на ее глазах.
– Но ребенок… то есть когда он видит, что родители любят и уважают друг друга, он…
– Прости, что я не сказала тебе про Чарлза, – прервала его Крисси. – Мне следовало быть с тобой откровенной. Я действительно собиралась все тебе рассказать, но… – она слегка пожала плечами, приказывая себе не сдаваться, не соглашаться на неожиданное предложение заключить мир.
Сегодня Крисси поняла, как глубоко и беззаветно любит Гая, но сейчас она не может поддаться своему чувству. Ведь Гай до сих пор любит Дженни. Даже если бы он и не любил ее – все равно этот проклятый столик по-прежнему стоит между ними.
– Мы могли бы попробовать, – говорил ей Гай.
– Может быть, – согласилась она и, заставив себя взглянуть ему в глаза, поинтересовалась: – А вдруг наш малыш будет похож на дядю Чарлза? Ты и тогда будешь любить его? – с болью в голосе закончила она.
Гай побледнел.
– А ты сама сможешь любить его, если он будет похож на меня? – спросил он.
Крисси зажмурилась. Ну конечно же! Неужели он еще сомневается?
– Ничего у нас не получится, Гай, – устало сказала она. – Между нами всегда будет этот резной столик, и ты ни за что не сможешь забыть о том, что Чарлз был моим дядей, а я… – Она замолчала и вновь пожала плечами. – А я буду знать, что заменяю женщину, которую ты на самом деле любишь, и всегда буду помнить, что ты женился на мне только из-за ребенка. Наверное, ты считаешь, что, если тебе не удается заполучить Дженни, тогда любая другая…
Крисси не договорила, так как горло ее свело от невыносимой боли.
– Что? Крисси! – Гай, казалось, потерял дар речи, но тут к ним подошла Лора.
Заметив выражение крайнего удивления и раздражения на лице брата, она воскликнула:
– Выходит, вы оба уже готовы. Отлично. Гай, если хочешь, мы можем подбросить тебя до дома – нам все равно по пути.
Выругавшись сквозь зубы, Гай включил светильник на тумбочке у кровати и потянулся за болеутоляющими таблетками. Рука болела так, словно ее терзали на части, как и предсказывал врач, но вовсе не сильная боль вырвала его из беспокойного сна.
Гаю снилось, будто Крисси стоит на пути тяжеленной бочки, и опять ему потребовалось не меньше трех секунд, чтобы очнуться от оцепенения и броситься на помощь.
Он устало провел рукой по волосам. Кровоподтек на виске сильно болел, и голова слегка кружилась.
Ему пришлось изрядно поволноваться за жизнь Крисси и их будущего ребенка, и он понял, что ему нет дела до того, что Чарли Плэтт приходился ей дядей, и Бог с ним, что она ничего не рассказала ему о своем родстве с ним. И теперь Гай не желал даже думать о проклятом столике. По правде говоря, он был бы рад собственными руками разломать его на мелкие части, чтобы уже никто и никогда не смог спорить, кому же он принадлежит на самом деле.
Да, он любит Крисси и всегда будет любить, и только это отныне важно для него. Самое главное теперь – найти способ убедить ее, что его чувства к ней искренни. Гай был уверен, что и она любит его. Ни одна женщина не смогла бы притвориться столь потрясенной – он хорошо запомнил выражение лица Крисси, когда она увидела, как сильно он пострадал, спасая ее. Ни одна женщина не старалась бы изо всех сил скрыть свои переживания, как делала это Крисси во время их объяснения в медцентре, если бы не любила его. А уж что касается ее намеков на то, будто он до сих пор любит Дженни…
Завтра он должен во всем разобраться. Завтра. Господи, где же эти таблетки? Гай застонал, потянувшись к тумбочке, и случайно опрокинул неплотно закрытую коробочку антибиотиков. Не станет же он собирать их посреди ночи. До утра ни с таблетками, ни с ним самим ничего не случится.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Крисси остановилась, завороженно глядя на происходящее.
– Неужели Гай один все это организовал? – недоверчиво спросила она у Лоры.
– Похоже на то, – лаконично подтвердила та. – Разумеется, он пытается доказать, будто это необходимо, если хочешь привлечь побольше посетителей, но на самом деле… – Лора покачала головой и рассмеялась. – На Рождество он всегда помогает нам устраивать пантомиму и веселый маскарад. Мы наряжаемся и разыгрываем какую-нибудь пьесу. Зрителей нет, но зато все становятся участниками.
– Наверняка это замечательно! – искренне отозвалась Крисси, и вдруг в глазах у нее потемнело при мысли, что ее ребенок никогда не увидит ничего подобного, никогда не узнает, какое это счастье – ощущать себя частью большой и дружной семьи.
Чтобы отвлечься, Крисси осмотрелась и заметила киоск, где торговали украшениями «под старину». Помня, что это слабость ее матери, девушка направилась к палатке.
В это время напротив прилавка остановился груженный большими бочками фургон, в который был запряжен огромный битюг. Крисси услышала предупреждающий возглас, но не сообразила, в чем дело, и вдруг увидала, что плохо закрепленная бочка сорвалась и катится прямо на нее.
Крисси хотела отскочить в сторону, но, словно зачарованная, замерла на месте. Сердце выскакивало из груди, и грозный грохот стремительно приближающейся бочки не мог заглушить его стук.
– Крисси! – услышала она голос Гая и, инстинктивно обернувшись, увидела, что он мчится к ней сквозь толпу.
– Гай… – прошептала она. Ноги у нее подогнулись, и весь мир завертелся перед глазами.
Крисси неуверенно открыла глаза, чувствуя, что лежит на чем-то мягком и теплом, и осторожно повернула голову. Мужская куртка, от которой исходит такой знакомый запах.
– Гай… – Она попыталась сесть, но его рука тут же мягко, но решительно уложила ее обратно.
– Все в порядке… Все хорошо, – спокойно сказал Гай. – Ты просто упала в обморок.
– Что случилось? – Крисси растерянно приложила руку ко лбу. Она помнила лишь, как кто-то закричал, и вдруг перед ней снова возникла несущаяся на нее бочка. Ужас пронзил ее, и она воскликнула: – Ребенок!
– С ребенком все будет в порядке, – раздался рядом с ней незнакомый голос.
– Это доктор Майлз, – представил Гай белокурого молодого человека, стоявшего возле них на коленях. Судя по всему, они находятся неподалеку от рыночной площади. Скорее всего, в одном из внутренних двориков, сообразила Крисси, что, впрочем, было совсем непросто, если учесть, что она по-прежнему лежала на спине.
– А бочка?.. – боязливо спросила она.
Врач покачал головой.
– Гай успел вовремя, – заверил он. – Вы потеряли сознание – или от потрясения, или из-за жары, или от всего вместе, что неудивительно, поскольку вы в положении. Тем не менее я с полной уверенностью могу сказать, что ни вы, ни ребенок ничуть не пострадали, хотя, наверное, вам было бы неплохо наведаться к вашему врачу, особенно если вы собираетесь и дальше чуть что хлопаться в обморок, – поддразнил он ее.
– А где Лора? – спросила Крисси, до глубины души потрясенная тем, что могло произойти.
– Отправилась раздобыть нам всем по чашке чая, – спокойно ответил врач и отвернулся, предварительно попросив ее не спешить и еще немного полежать. – Ну а теперь дайте-ка мне осмотреть вашу руку, – тихо обратился он к Гаю. – Надеюсь, срок действия вашей прививки от столбняка еще не истек?
– К счастью, нет, – ответил Гай.
Врач встал между Крисси и Гаем, и потому она не успела рассмотреть, что случилось с его рукой, но услышала, как он быстро втянул сквозь зубы воздух и поморщился.
– Ммм… рана довольно глубокая, необходимо наложить швы, – сказал врач. – Я, разумеется, ее промою и перевяжу, но категорически настаиваю, чтобы вы отправились в медцентр, и как можно скорее.
– Вам легко говорить, – ответил Гай, качая головой. – Но я не имею права уходить отсюда до вечера. У меня моральные обязательства перед антикварами, которые выставили тут свой товар, и юридические – перед лордом Эстли, который, как вам, должно быть, известно, разрешил использовать его поместье только под мое честное слово.
– Ясное дело, он будет на седьмом небе от счастья, узнав, что ты предпочел умереть от гангрены, лишь бы не нарушить свое слово, – саркастически протянула Лора, возвратившаяся с чаем.
Крисси зажмурилась. Голова болела и кружилась, впрочем, на этот раз беременность была ни при чем.
Гай спас ее от страшной опасности и, судя по всему, серьезно ранен сам.
– Послушай, я уверена, что Дженни согласится за всем проследить, так что можешь спокойно отправляться в больницу, – обратилась к Гаю сестра. – Я сейчас же позвоню ей, на мобильный, а потом отвезу вас обоих в медцентр. Где твой телефон?
– Я оставил его на складе, – ответил Гай. – Пойду принесу.
– Никуда ты не пойдешь, – отрезала она. – Это я пойду, а ты останешься с Крисси.
– Ну а мне пора в медпункт, – сказал врач, складывая свой чемоданчик.
Крисси подождала, пока они не ушли, и лишь затем обратилась к Гаю:
– Я еще не поблагодарила тебя. Эта бочка…
– Я не сделал ничего особенного – на моем месте так поступил бы каждый, – быстро возразил Гай. – Если бы ты пострадала, виноват был бы я. В конце концов, именно я отвечаю за безопасность гостей.
– Все случилось совершенно случайно, – тихо ответила Крисси и инстинктивно сомкнула руки на животе, размышляя о том, что могло произойти, если бы Гай не подоспел вовремя.
– Господи, а что, если это… Да где же врач? Крисси, ты?.. – хрипло воскликнул Гай.
– Все в порядке… На самом деле. – Крисси протянула руку, чтобы остановить его, увидев, что Гай готов кинуться вслед за врачом. – Я просто думала, что могло бы произойти, если бы не ты… Странно, верно? Несколько дней назад я и не знала, что у меня будет ребенок. А вот теперь от одной мысли о том, что с ним могло случиться хоть что-нибудь… – Крисси умолкла, не в силах продолжать.
– По-твоему, я сам ничего такого не чувствую?
– Мужчины все воспринимают совсем иначе, – возразила она как можно спокойнее, чтобы он не понял, как глубоко она тронута его волнением.
– Разве? Это тебе только кажется, – с горечью парировал он и тихо добавил: – Что, по-твоему, я должен переживать при мысли, что и с тобой, и с нашим ребенком могла бы случиться беда, а я не успел бы защитить вас обоих?
– Но ты же успел! – прерывающимся голосом напомнила ему Крисси, отчаянно желая сменить тему разговора, прежде чем он догадается, какую власть имеют над ней его присутствие и голос.
Абсурд, да и только! Ей так хочется прикоснуться к нему и обнять. В конце концов, что ей до его чувств? Какое ей может быть дело до него?
Крисси повернула голову, чтобы посмотреть на Гая, и застыла, увидев большой кровоподтек на лбу и потемневшее пятно крови, расплывшееся на рукаве рубашки.
Странные, непонятные, еще никогда не испытанные переживания охватили Крисси – и страх, и боль, и потрясение, и даже гнев из-за того, что он посмел рисковать собой, когда и она, и их будущий ребенок так нуждаются в нем.
Крисси то и дело поглядывала на часы. Врач в медцентре что-то слишком долго накладывал швы на руку Гая. Лора заметила одну из подруг в глубине коридора и удалилась, чтобы вволю поболтать с ней.
Наконец дверь отворилась, и Крисси почувствовала, как запылало ее лицо, едва она увидела Гая.
– С тобой… все будет в порядке? – неловко спросила она.
– Похоже на то. Врач сказал, что вытащил из раны несколько щепочек. По его словам, никакой опасности нет, – бодро ответил Гай. – Крисси… – добавил он совсем иным, куда более серьезным тоном, и та замерла, в ожидании недоумевая, что же он хочет ей сказать. – Крисси, может быть, мы попробуем начать все заново? – Он внимательно посмотрел на нее. – Сегодня я многое передумал. Разве мы не должны доказать нашему малышу – или малышке, – что любим его и хотим быть с ним рядом?
– Да, наверное, ты прав, – слабо откликнулась Крисси.
– И ты, и я выросли в благополучных семьях, родители очень любили нас, – продолжил Гай. – То есть я не хочу сказать, что одному родителю не под силу вырастить ребенка, но…
– Я понимаю тебя, – выдохнула Крисси, изо всех сил стараясь проглотить появившийся в горле ком и надеясь, что Гай не заметит слез, выступивших на ее глазах.
– Но ребенок… то есть когда он видит, что родители любят и уважают друг друга, он…
– Прости, что я не сказала тебе про Чарлза, – прервала его Крисси. – Мне следовало быть с тобой откровенной. Я действительно собиралась все тебе рассказать, но… – она слегка пожала плечами, приказывая себе не сдаваться, не соглашаться на неожиданное предложение заключить мир.
Сегодня Крисси поняла, как глубоко и беззаветно любит Гая, но сейчас она не может поддаться своему чувству. Ведь Гай до сих пор любит Дженни. Даже если бы он и не любил ее – все равно этот проклятый столик по-прежнему стоит между ними.
– Мы могли бы попробовать, – говорил ей Гай.
– Может быть, – согласилась она и, заставив себя взглянуть ему в глаза, поинтересовалась: – А вдруг наш малыш будет похож на дядю Чарлза? Ты и тогда будешь любить его? – с болью в голосе закончила она.
Гай побледнел.
– А ты сама сможешь любить его, если он будет похож на меня? – спросил он.
Крисси зажмурилась. Ну конечно же! Неужели он еще сомневается?
– Ничего у нас не получится, Гай, – устало сказала она. – Между нами всегда будет этот резной столик, и ты ни за что не сможешь забыть о том, что Чарлз был моим дядей, а я… – Она замолчала и вновь пожала плечами. – А я буду знать, что заменяю женщину, которую ты на самом деле любишь, и всегда буду помнить, что ты женился на мне только из-за ребенка. Наверное, ты считаешь, что, если тебе не удается заполучить Дженни, тогда любая другая…
Крисси не договорила, так как горло ее свело от невыносимой боли.
– Что? Крисси! – Гай, казалось, потерял дар речи, но тут к ним подошла Лора.
Заметив выражение крайнего удивления и раздражения на лице брата, она воскликнула:
– Выходит, вы оба уже готовы. Отлично. Гай, если хочешь, мы можем подбросить тебя до дома – нам все равно по пути.
Выругавшись сквозь зубы, Гай включил светильник на тумбочке у кровати и потянулся за болеутоляющими таблетками. Рука болела так, словно ее терзали на части, как и предсказывал врач, но вовсе не сильная боль вырвала его из беспокойного сна.
Гаю снилось, будто Крисси стоит на пути тяжеленной бочки, и опять ему потребовалось не меньше трех секунд, чтобы очнуться от оцепенения и броситься на помощь.
Он устало провел рукой по волосам. Кровоподтек на виске сильно болел, и голова слегка кружилась.
Ему пришлось изрядно поволноваться за жизнь Крисси и их будущего ребенка, и он понял, что ему нет дела до того, что Чарли Плэтт приходился ей дядей, и Бог с ним, что она ничего не рассказала ему о своем родстве с ним. И теперь Гай не желал даже думать о проклятом столике. По правде говоря, он был бы рад собственными руками разломать его на мелкие части, чтобы уже никто и никогда не смог спорить, кому же он принадлежит на самом деле.
Да, он любит Крисси и всегда будет любить, и только это отныне важно для него. Самое главное теперь – найти способ убедить ее, что его чувства к ней искренни. Гай был уверен, что и она любит его. Ни одна женщина не смогла бы притвориться столь потрясенной – он хорошо запомнил выражение лица Крисси, когда она увидела, как сильно он пострадал, спасая ее. Ни одна женщина не старалась бы изо всех сил скрыть свои переживания, как делала это Крисси во время их объяснения в медцентре, если бы не любила его. А уж что касается ее намеков на то, будто он до сих пор любит Дженни…
Завтра он должен во всем разобраться. Завтра. Господи, где же эти таблетки? Гай застонал, потянувшись к тумбочке, и случайно опрокинул неплотно закрытую коробочку антибиотиков. Не станет же он собирать их посреди ночи. До утра ни с таблетками, ни с ним самим ничего не случится.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Но утром Гай был уже не в состоянии ни думать, ни собирать рассыпавшееся лекарство.
Гай лежал в беспамятстве, вызванном сильной лихорадкой, он беспокойно ворочался с боку на бок, что-то непрестанно бормоча, а его тело и волосы были влажными от пота. Под повязкой, которую ему наложили в медцентре, рука распухла и стала чуть ли не в два раза больше, дергающая боль усиливалась, багровая полоса, свидетельствующая о заражении, угрожающе ползла вверх, к самому плечу.
– Привет, Джон, что-то вид у тебя утомленный, – с улыбкой приветствовала Рут своего племянника, встретившись с ним на городской площади.
– Ммм… Пожалуй, так оно и есть… Самую малость, – согласился Джон. – Мне сегодня пришлось отвозить ребятишек в школу. Дженни опять поехала в Фитцбург-Плейс – подменить Гая. Он должен был появиться в восемь, но почему-то задержался, а Дженни не смогла разбудить его по телефону. Может быть, его оставили на ночь в больнице.
– В больнице? – переспросила Рут.
– Угу… Вчера на ярмарке чуть было не произошло беды. Одна из бочек сорвалась с повозки, и, не подоспей Гай вовремя, Крисси могла бы серьезно пострадать.
– О Боже мой! Нет, не думаю, что Гай в больнице, – задумчиво сказала Рут. – Вчера я собственными глазами видела, что Лора довезла его до дома. А сзади в машине сидела Крисси. Как ты думаешь, у них есть надежда на примирение? – спросила Рут.
Джон мрачно взглянул на нее.
– Хотелось бы тебя порадовать, но…
– Влюбленные частенько ссорятся и мирятся, – напомнила ему Рут.
– Все так. Только это не просто размолвка. Они повздорили еще из-за того французского столика, причем Гай утверждает, что он принадлежит Бену, а Крисси твердит, что столик уже несколько поколений хранится в ее семье.
– Да, тогда все намного сложнее, – согласилась Рут.
– Мне очень жаль, но я должен бежать, – извинился Джон, наклоняя голову, чтобы поцеловать тетю. – Через десять минут у меня встреча с клиентом.
Утро было замечательное, однако мысли Рут были далеки от погоды. Как глупо и обидно, что какой-то там столик – просто бездушный кусок дерева – может рассорить двух людей, явно созданных друг для друга. Вернее, их уже трое, если считать малыша, которого носит Крисси.
Жаль, что соломоново решение тут вряд ли применимо, думала Рут. Можно было бы предложить или даже пригрозить распилить этот столик на две части – и дело с концом.
На две части… Рут нахмурилась. С того дня, когда она впервые услышала эту историю со столиком, какая-то неясная мысль то и дело упрямо всплывала в глубине ее памяти.
– Что ты тут делаешь? – поинтересовался Бен, увидев Рут.
– Решила зайти навестить тебя, – ответила Рут, стараясь не замечать сердитого лица брата. – Да, кстати, мне надо разыскать кое-что в библиотеке, – добавила она.
– Интересно, что же именно? – требовательно спросил Бен.
– Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать, – с притворным безразличием откликнулась Рут. – Кстати, я попросила миссис Брукс принести нам чай.
– Чай! Тьфу… Терпеть его не могу! От чая у меня опять разыграется ревматизм! – ворчливо пожаловался Бен.
– Вот чудеса – никогда не слыхала, чтобы от чая человеку становилось хуже! – невинно возразила Рут, понимая, что в приступах ревматизма, скорее всего, виноват крепкий портвейн, который Бен потребляет после ужина.
Выпили по две чашки ароматного чая, и Рут заявила, что ей пора и что перед уходом она ненадолго заглянет в библиотеку.
Она уже сообразила, что именно ей необходимо разыскать. Быстро закрыв за собой дверь, Рут направилась к полке, на которой в строгом порядке стояли тетради с записями расходов и доходов семьи еще времен молодости ее отца.
Рут не знала точно, записи за какой год ей нужны, а потому ей потребовалось больше времени, чем она предполагала. Пролистав и просмотрев несколько толстых тетрадей, она обнаружила наконец то, что стремилась найти. Убедившись в правильности своей догадки, Рут не смогла сдержать возгласа радости.
Ну конечно, вот запись, сделанная мелким почерком ее отца.
Расход… Уплачено Томасу Берри, столяру-краснодеревщику, 2 фунта 10 шиллингов и 6 пенсов за изготовление двух одинаковых столиков из тисового дерева.
Два столика! Пара! Выходит, она права. Впрочем, Рут тут же самокритично отметила, что сообразить надо было куда раньше. Ее отец, особенно дотошный в том, что касалось деталей, ни за что не стал бы заказывать лишь одну копию двух злополучных оригиналов, оставшихся у честерской ветви Крайтонов.
Получается, и Гай, и Крисси, каждый по-своему, правы, утверждая, что столики принадлежат разным владельцам, но все равно неясно, как имущество Крайтонов могло попасть в семью Крисси.
Рут услышала, как открылась дверь библиотеки, и только успела закрыть тетрадь, как к ней, хромая, приблизился Бен.
– Ты еще тут? – проворчал он и застыл, увидев тетрадь в ее руках. – На что тебе понадобились старые записи, скажи на милость? – хрипло спросил он.
– Мне надо было кое-что проверить, вот и все, – спокойно ответила Рут.
– Ты… ты не имеешь права! – выпалил Бен. – Все-таки я…
– Бен, не забывай, что я – твоя сестра, – твердо заявила Рут. – Ты не сумеешь ни запугать, ни обидеть меня. Лучше скажи-ка мне вот что. Речь идет о пропавшем столике – вернее, о двух столиках.
Бен тяжело опустился в кресло.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – искренне глядя ей в глаза, солгал он.
– Нет, имеешь, да еще как! – с нажимом воскликнула Рут. – Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Бен, ну и мошенник же ты! – ласково пожурила она его. – Мог бы по крайней мере сообщить в полицию, что с самого начала существовали два одинаковых столика!
– Нет, не мог! – яростно огрызнулся Бен. – Я дал отцу слово, что никогда никому не раскрою… нашу тайну.
– Ну, что до меня, то я ему никаких обещаний не давала, – резко возразила Рут, – и уж я-то молчать не стану. Господи, Бен, какая теперь разница? Выходит, действительно были изготовлены два столика. Мне надо было догадаться об этом с самого начала! Ну, давай же, расскажи, как получилось, что один из столиков оказался у Плэттов?
Бен нахмурился и отвел глаза в сторону.
– Отец дал столик в приданое одной девушке, которая вышла за старого Плэтта. Она служила тут в горничных.
– Что? Наш отец подарил горничной один из двух одинаковых столиков – причем на свадьбу? – фыркнула Рут. – Нет, Бен, я вовсе не хочу сказать, что он был скуп, но я знаю, уверена, что он ни за что бы так не поступил, если бы у него не было каких-либо особых причин!
– Неужели ты так ничего и не поняла? Девчонка хоть и потеряла голову, но, видать, была себе на уме и не упустила своей выгоды. А старый Плэтт не любил болтать лишнего. Он тогда только что овдовел, и у него осталась на руках большая ферма – надо думать, что он готов был жениться на ком угодно. По словам отца, девчонка была сама не своя от горя, и он разрешил ей взять столик, потому что…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта горничная – то есть прабабушка Крисси – ждала ребенка от нашего отца? – потрясение переспросила Рут. – А он поспешил сбыть ее с рук и расплатился с ней… резным столиком?
– Она сама хотела забрать именно этот столик, – оправдывался Бен, – и, черт возьми, ей надо было радоваться, что отец подыскал ей мужа.
– Подумай, Бен, – возразила Рут. – Должно быть, она сама была еще ребенком. Наверное, ей было лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Ах, бедняжка, да ведь она, я думаю, без памяти влюбилась в него!
– В кого? В Арчи Плэтта? Вряд ли. Он был в два раза старше ее и…
– Да нет, в нашего отца, – поправила его Рут. – Бедная девочка… Получается, в Крисси течет кровь не только Плэттов, но и Крайтонов… – Она улыбнулась.
– Только смотри, никому не проговорись, – предостерег ее Бен. – Я ведь дал честное слово.
– Вряд ли девочке самой захочется афишировать подобное родство, – сухо ответила Рут, размышляя, что теперь-то понятно, от кого Чарли Плэтт унаследовал скверный характер. Эгоизм и жадность, увы, отличительные черты мужчин из рода Крайтонов.
Это вполне можно отнести и к Дэвиду, брату-близнецу Джона. Да и старший сын Дженни и Джона, Макс, – типичный представитель семейки Крайтонов. Несомненно, что и Чарли Плэтт получил свой отвратительный характер в наследство от отца Бена и Рут. Впрочем, это, разумеется, лишь субъективное предположение, которое теперь уже никто не докажет и не опровергнет.
Рут решила как можно скорее переговорить с Крисси и Гаем, а также сообщить в полицию. Правда, все это едва ли понравится Бену…
Теперь, когда появилось разумное объяснение, почему одинаковые столики принадлежат разным владельцам, Рут не сомневалась, что такая новость обязательно поможет Крисси и Гаю помириться.
Гай лежал в беспамятстве, вызванном сильной лихорадкой, он беспокойно ворочался с боку на бок, что-то непрестанно бормоча, а его тело и волосы были влажными от пота. Под повязкой, которую ему наложили в медцентре, рука распухла и стала чуть ли не в два раза больше, дергающая боль усиливалась, багровая полоса, свидетельствующая о заражении, угрожающе ползла вверх, к самому плечу.
– Привет, Джон, что-то вид у тебя утомленный, – с улыбкой приветствовала Рут своего племянника, встретившись с ним на городской площади.
– Ммм… Пожалуй, так оно и есть… Самую малость, – согласился Джон. – Мне сегодня пришлось отвозить ребятишек в школу. Дженни опять поехала в Фитцбург-Плейс – подменить Гая. Он должен был появиться в восемь, но почему-то задержался, а Дженни не смогла разбудить его по телефону. Может быть, его оставили на ночь в больнице.
– В больнице? – переспросила Рут.
– Угу… Вчера на ярмарке чуть было не произошло беды. Одна из бочек сорвалась с повозки, и, не подоспей Гай вовремя, Крисси могла бы серьезно пострадать.
– О Боже мой! Нет, не думаю, что Гай в больнице, – задумчиво сказала Рут. – Вчера я собственными глазами видела, что Лора довезла его до дома. А сзади в машине сидела Крисси. Как ты думаешь, у них есть надежда на примирение? – спросила Рут.
Джон мрачно взглянул на нее.
– Хотелось бы тебя порадовать, но…
– Влюбленные частенько ссорятся и мирятся, – напомнила ему Рут.
– Все так. Только это не просто размолвка. Они повздорили еще из-за того французского столика, причем Гай утверждает, что он принадлежит Бену, а Крисси твердит, что столик уже несколько поколений хранится в ее семье.
– Да, тогда все намного сложнее, – согласилась Рут.
– Мне очень жаль, но я должен бежать, – извинился Джон, наклоняя голову, чтобы поцеловать тетю. – Через десять минут у меня встреча с клиентом.
Утро было замечательное, однако мысли Рут были далеки от погоды. Как глупо и обидно, что какой-то там столик – просто бездушный кусок дерева – может рассорить двух людей, явно созданных друг для друга. Вернее, их уже трое, если считать малыша, которого носит Крисси.
Жаль, что соломоново решение тут вряд ли применимо, думала Рут. Можно было бы предложить или даже пригрозить распилить этот столик на две части – и дело с концом.
На две части… Рут нахмурилась. С того дня, когда она впервые услышала эту историю со столиком, какая-то неясная мысль то и дело упрямо всплывала в глубине ее памяти.
– Что ты тут делаешь? – поинтересовался Бен, увидев Рут.
– Решила зайти навестить тебя, – ответила Рут, стараясь не замечать сердитого лица брата. – Да, кстати, мне надо разыскать кое-что в библиотеке, – добавила она.
– Интересно, что же именно? – требовательно спросил Бен.
– Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать, – с притворным безразличием откликнулась Рут. – Кстати, я попросила миссис Брукс принести нам чай.
– Чай! Тьфу… Терпеть его не могу! От чая у меня опять разыграется ревматизм! – ворчливо пожаловался Бен.
– Вот чудеса – никогда не слыхала, чтобы от чая человеку становилось хуже! – невинно возразила Рут, понимая, что в приступах ревматизма, скорее всего, виноват крепкий портвейн, который Бен потребляет после ужина.
Выпили по две чашки ароматного чая, и Рут заявила, что ей пора и что перед уходом она ненадолго заглянет в библиотеку.
Она уже сообразила, что именно ей необходимо разыскать. Быстро закрыв за собой дверь, Рут направилась к полке, на которой в строгом порядке стояли тетради с записями расходов и доходов семьи еще времен молодости ее отца.
Рут не знала точно, записи за какой год ей нужны, а потому ей потребовалось больше времени, чем она предполагала. Пролистав и просмотрев несколько толстых тетрадей, она обнаружила наконец то, что стремилась найти. Убедившись в правильности своей догадки, Рут не смогла сдержать возгласа радости.
Ну конечно, вот запись, сделанная мелким почерком ее отца.
Расход… Уплачено Томасу Берри, столяру-краснодеревщику, 2 фунта 10 шиллингов и 6 пенсов за изготовление двух одинаковых столиков из тисового дерева.
Два столика! Пара! Выходит, она права. Впрочем, Рут тут же самокритично отметила, что сообразить надо было куда раньше. Ее отец, особенно дотошный в том, что касалось деталей, ни за что не стал бы заказывать лишь одну копию двух злополучных оригиналов, оставшихся у честерской ветви Крайтонов.
Получается, и Гай, и Крисси, каждый по-своему, правы, утверждая, что столики принадлежат разным владельцам, но все равно неясно, как имущество Крайтонов могло попасть в семью Крисси.
Рут услышала, как открылась дверь библиотеки, и только успела закрыть тетрадь, как к ней, хромая, приблизился Бен.
– Ты еще тут? – проворчал он и застыл, увидев тетрадь в ее руках. – На что тебе понадобились старые записи, скажи на милость? – хрипло спросил он.
– Мне надо было кое-что проверить, вот и все, – спокойно ответила Рут.
– Ты… ты не имеешь права! – выпалил Бен. – Все-таки я…
– Бен, не забывай, что я – твоя сестра, – твердо заявила Рут. – Ты не сумеешь ни запугать, ни обидеть меня. Лучше скажи-ка мне вот что. Речь идет о пропавшем столике – вернее, о двух столиках.
Бен тяжело опустился в кресло.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – искренне глядя ей в глаза, солгал он.
– Нет, имеешь, да еще как! – с нажимом воскликнула Рут. – Ты отлично знаешь, что я имею в виду. Бен, ну и мошенник же ты! – ласково пожурила она его. – Мог бы по крайней мере сообщить в полицию, что с самого начала существовали два одинаковых столика!
– Нет, не мог! – яростно огрызнулся Бен. – Я дал отцу слово, что никогда никому не раскрою… нашу тайну.
– Ну, что до меня, то я ему никаких обещаний не давала, – резко возразила Рут, – и уж я-то молчать не стану. Господи, Бен, какая теперь разница? Выходит, действительно были изготовлены два столика. Мне надо было догадаться об этом с самого начала! Ну, давай же, расскажи, как получилось, что один из столиков оказался у Плэттов?
Бен нахмурился и отвел глаза в сторону.
– Отец дал столик в приданое одной девушке, которая вышла за старого Плэтта. Она служила тут в горничных.
– Что? Наш отец подарил горничной один из двух одинаковых столиков – причем на свадьбу? – фыркнула Рут. – Нет, Бен, я вовсе не хочу сказать, что он был скуп, но я знаю, уверена, что он ни за что бы так не поступил, если бы у него не было каких-либо особых причин!
– Неужели ты так ничего и не поняла? Девчонка хоть и потеряла голову, но, видать, была себе на уме и не упустила своей выгоды. А старый Плэтт не любил болтать лишнего. Он тогда только что овдовел, и у него осталась на руках большая ферма – надо думать, что он готов был жениться на ком угодно. По словам отца, девчонка была сама не своя от горя, и он разрешил ей взять столик, потому что…
– Уж не хочешь ли ты сказать, что эта горничная – то есть прабабушка Крисси – ждала ребенка от нашего отца? – потрясение переспросила Рут. – А он поспешил сбыть ее с рук и расплатился с ней… резным столиком?
– Она сама хотела забрать именно этот столик, – оправдывался Бен, – и, черт возьми, ей надо было радоваться, что отец подыскал ей мужа.
– Подумай, Бен, – возразила Рут. – Должно быть, она сама была еще ребенком. Наверное, ей было лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Ах, бедняжка, да ведь она, я думаю, без памяти влюбилась в него!
– В кого? В Арчи Плэтта? Вряд ли. Он был в два раза старше ее и…
– Да нет, в нашего отца, – поправила его Рут. – Бедная девочка… Получается, в Крисси течет кровь не только Плэттов, но и Крайтонов… – Она улыбнулась.
– Только смотри, никому не проговорись, – предостерег ее Бен. – Я ведь дал честное слово.
– Вряд ли девочке самой захочется афишировать подобное родство, – сухо ответила Рут, размышляя, что теперь-то понятно, от кого Чарли Плэтт унаследовал скверный характер. Эгоизм и жадность, увы, отличительные черты мужчин из рода Крайтонов.
Это вполне можно отнести и к Дэвиду, брату-близнецу Джона. Да и старший сын Дженни и Джона, Макс, – типичный представитель семейки Крайтонов. Несомненно, что и Чарли Плэтт получил свой отвратительный характер в наследство от отца Бена и Рут. Впрочем, это, разумеется, лишь субъективное предположение, которое теперь уже никто не докажет и не опровергнет.
Рут решила как можно скорее переговорить с Крисси и Гаем, а также сообщить в полицию. Правда, все это едва ли понравится Бену…
Теперь, когда появилось разумное объяснение, почему одинаковые столики принадлежат разным владельцам, Рут не сомневалась, что такая новость обязательно поможет Крисси и Гаю помириться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Крисси проснулась, словно ее кто-то толкнул, и вскочила с постели. Сердце ее учащенно билось. Несколько секунд она пыталась понять, что же именно вырвало ее из объятий сладкого сна.
Лучи солнца заливали комнату, предоставленную Лорой своей гостье, золотистым светом, а вчерашнее происшествие, похоже, нисколько не повлияло на самочувствие девушки. Если кто вчера и пострадал, так это Гай.
Гай… Внезапно Крисси стало трудно дышать, и она тут же поняла, что с Гаем произошло что-то ужасное. Она кинулась в комнату Лоры и принялась трясти ее за плечо.
– Крисси… Что такое? Что случилось? Твой малыш?.. – забормотала Лора, открыв глаза и видя склонившуюся над ней Крисси.
– Нет, со мной все в порядке, – заверила ее Крисси. – Что-то с Гаем.
– С Гаем? – Лора нахмурилась и села. – Но почему? Откуда ты знаешь?
– Нет! Не могу объяснить – я просто знаю, что ему плохо, – сбивчиво говорила Крисси. – Лора, что-то случилось! Я знаю, понимаешь? Я чувствую!
– Господи, с чего ты взяла? – недоверчиво протянула Лора, окончательно проснувшись. – Вчера тебе довелось пережить настоящее потрясение, и я понимаю, что женщина в твоем состоянии…
Ох уж это состояние! Крисси состроила гримасу. Вовсе не беременность заставляет ее волноваться за жизнь отца своего ребенка. Нет, это любовь к нему, любовь, и ничто больше.
– Лора, пожалуйста, – умоляла Крисси, хватая телефон с тумбочки. – Позвони ему…
– Ладно, – согласилась Лора, – но мне кажется, ему не понравится, если мы разбудим его в шестом часу утра.
Крисси было все равно – сейчас ею руководил инстинкт, говоривший, что надо спешить, потому что иначе случится беда.
Не отрываясь, она смотрела, как Лора набрала номер Гая, а затем ждала, пока в трубке не послышались длинные гудки…
– Наверное, он принял снотворное и не слышит звонков. – Лора постаралась успокоить Крисси. – Я понимаю, ты волнуешься за него, – сказала она, положив трубку, – но ты же слышала, что сказал врач: никакой опасности нет.
– Лора, пожалуйста, прошу тебя, – снова принялась умолять ее Крисси, и голос ее дрожал от терзавшей ее тревоги. – Я знаю, что ему плохо.
Она повернулась и направилась к двери, а Лора устало поинтересовалась:
– Что ты собираешься делать?
– Оденусь и съезжу к нему, – решительно ответила Крисси.
Лора вздохнула.
– Ладно, подожди, я тоже поеду с тобой, – уступила она, – но предупреждаю, Гай вряд ли встретит нас с распростертыми объятиями, если мы его разбудим.
В другой раз Крисси, пожалуй, была бы рада оказаться на улице в столь ранний час, но сейчас удовольствие было омрачено неясной тревогой, с каждой минутой все сильнее овладевавшей ее душой.
– Для женщины, которая утверждает, что ни капельки не любит Гая, ты, мне кажется, чересчур взволнованна, – сухо констатировала Лора, когда они въехали в Хэслвич и покатили по пустынным улицам.
– Я… я люблю его, – хрипло призналась Крисси. – Но не могу быть с человеком, который не доверяет мне и не уважает меня, который… – она умолкла, не в силах продолжать, и лишь покачала головой.
– Прости, я не хотела расстраивать тебя, – тихо извинилась Лора.
– Ты и не расстроила, – грустно откликнулась Крисси. – Это я сама…
Когда они миновали старую церковь, Крисси взглянула на дом Гая – занавеси на втором этаже были задернуты, но на первом этаже остались открытыми со вчерашнего дня.
Лора забарабанила в дверь, а затем несколько раз нажала кнопку звонка, поморщившись от слышного даже на улице пронзительного трезвона.
– Ну, уж теперь-то он проснется, – заметила она, однако в доме было по-прежнему тихо.
– Может, надо позвонить еще раз, – предложила Крисси, но Лора покачала головой.
– У меня есть идея получше, – заявила она, порылась в сумочке и достала связку ключей и, немного поколебавшись, с довольной улыбкой сняла один ключ. – Гай дал мне его когда-то, чтобы я могла приглядывать за домом, когда он в отъезде, – объяснила Лора и, повернув ключ в замке, нажала на ручку двери.
Лучи солнца заливали комнату, предоставленную Лорой своей гостье, золотистым светом, а вчерашнее происшествие, похоже, нисколько не повлияло на самочувствие девушки. Если кто вчера и пострадал, так это Гай.
Гай… Внезапно Крисси стало трудно дышать, и она тут же поняла, что с Гаем произошло что-то ужасное. Она кинулась в комнату Лоры и принялась трясти ее за плечо.
– Крисси… Что такое? Что случилось? Твой малыш?.. – забормотала Лора, открыв глаза и видя склонившуюся над ней Крисси.
– Нет, со мной все в порядке, – заверила ее Крисси. – Что-то с Гаем.
– С Гаем? – Лора нахмурилась и села. – Но почему? Откуда ты знаешь?
– Нет! Не могу объяснить – я просто знаю, что ему плохо, – сбивчиво говорила Крисси. – Лора, что-то случилось! Я знаю, понимаешь? Я чувствую!
– Господи, с чего ты взяла? – недоверчиво протянула Лора, окончательно проснувшись. – Вчера тебе довелось пережить настоящее потрясение, и я понимаю, что женщина в твоем состоянии…
Ох уж это состояние! Крисси состроила гримасу. Вовсе не беременность заставляет ее волноваться за жизнь отца своего ребенка. Нет, это любовь к нему, любовь, и ничто больше.
– Лора, пожалуйста, – умоляла Крисси, хватая телефон с тумбочки. – Позвони ему…
– Ладно, – согласилась Лора, – но мне кажется, ему не понравится, если мы разбудим его в шестом часу утра.
Крисси было все равно – сейчас ею руководил инстинкт, говоривший, что надо спешить, потому что иначе случится беда.
Не отрываясь, она смотрела, как Лора набрала номер Гая, а затем ждала, пока в трубке не послышались длинные гудки…
– Наверное, он принял снотворное и не слышит звонков. – Лора постаралась успокоить Крисси. – Я понимаю, ты волнуешься за него, – сказала она, положив трубку, – но ты же слышала, что сказал врач: никакой опасности нет.
– Лора, пожалуйста, прошу тебя, – снова принялась умолять ее Крисси, и голос ее дрожал от терзавшей ее тревоги. – Я знаю, что ему плохо.
Она повернулась и направилась к двери, а Лора устало поинтересовалась:
– Что ты собираешься делать?
– Оденусь и съезжу к нему, – решительно ответила Крисси.
Лора вздохнула.
– Ладно, подожди, я тоже поеду с тобой, – уступила она, – но предупреждаю, Гай вряд ли встретит нас с распростертыми объятиями, если мы его разбудим.
В другой раз Крисси, пожалуй, была бы рада оказаться на улице в столь ранний час, но сейчас удовольствие было омрачено неясной тревогой, с каждой минутой все сильнее овладевавшей ее душой.
– Для женщины, которая утверждает, что ни капельки не любит Гая, ты, мне кажется, чересчур взволнованна, – сухо констатировала Лора, когда они въехали в Хэслвич и покатили по пустынным улицам.
– Я… я люблю его, – хрипло призналась Крисси. – Но не могу быть с человеком, который не доверяет мне и не уважает меня, который… – она умолкла, не в силах продолжать, и лишь покачала головой.
– Прости, я не хотела расстраивать тебя, – тихо извинилась Лора.
– Ты и не расстроила, – грустно откликнулась Крисси. – Это я сама…
Когда они миновали старую церковь, Крисси взглянула на дом Гая – занавеси на втором этаже были задернуты, но на первом этаже остались открытыми со вчерашнего дня.
Лора забарабанила в дверь, а затем несколько раз нажала кнопку звонка, поморщившись от слышного даже на улице пронзительного трезвона.
– Ну, уж теперь-то он проснется, – заметила она, однако в доме было по-прежнему тихо.
– Может, надо позвонить еще раз, – предложила Крисси, но Лора покачала головой.
– У меня есть идея получше, – заявила она, порылась в сумочке и достала связку ключей и, немного поколебавшись, с довольной улыбкой сняла один ключ. – Гай дал мне его когда-то, чтобы я могла приглядывать за домом, когда он в отъезде, – объяснила Лора и, повернув ключ в замке, нажала на ручку двери.