Страница:
– Побежали дальше, – сказал он. – А то совсем отстанем.
– Может, лучше вернуться? – предложила Молли.
– С ума сошла? – раздраженно воскликнул Рокки. – Хочешь, чтобы тебя опять наказали?
– Я не сошла с ума, просто не люблю бегать.
– Давай побежали.
– Нет… не хочется.
Рокки склонил голову набок и задумчиво всмотрелся в ее лицо. Он битых десять минут помогал ей найти кроссовку, а теперь она хочет впутать его в еще бо́льшие неприятности.
– Молли, – проговорил он, едва сдерживая злость. – Если останешься, нас заставят бежать еще два круга. Хотя бы попробуй.
– Нет, и пробовать не стану. Все равно у меня ничего не получится.
Рокки возмущенно воззрился на нее.
– Знаешь, ты могла бы неплохо бегать, если бы захотела. А если научишься хорошо бегать, тебе это понравится. Но ты ведь и пробовать не хочешь! – Рокки поднял голову и посмотрел на дождевые тучи. – И так во всем! Если у тебя что-то не получается, ты просто бросаешь это. И тогда у тебя не получается еще сильнее, и ты совсем перестаешь пробовать, и тогда получается еще хуже, а потом…
– Да замолчи же! – Молли очень устала, и меньше всего ей хотелось выслушивать нотации от лучшего друга.
На самом деле она была потрясена, что Рокки заговорил подобным образом. Обычно он был очень терпим и легок в общении. А если что-то не нравилось, он чаще всего не обращал на это внимания или просто отходил в сторону.
– А потом, – продолжал Рокки, – начинаются проблемы. – Он глубоко, шумно вдохнул. – И знаешь что? Мне до смерти надоело видеть, как ты без конца попадаешь в беду. Можно подумать, ты нарочно накликаешь на себя неприятности. Словно тебе нравится, что тебя любят все меньше и меньше.
Эти неожиданные слова больно задели Молли. Раньше Рокки никогда не критиковал ее. Девочка пришла в ярость.
– Да тебя и самого не слишком-то любят! – парировала она.
– Это потому, что я всегда с тобой, – небрежно бросил Рокки.
– Ничего подобного, тебя тоже никто видеть не хочет, – огрызнулась Молли. – Не такой уж ты идеальный. Вечно весь в своих мыслях, будто живешь на другой планете. Общаться с тобой – все равно что пытаться завести разговор с марсианином. И положиться на тебя нельзя. Бывает, я тебя часами дожидаюсь! Вчера, например, я тебя полдня прождала в раздевалке. И вечно скрытничаешь, куда-то исчезаешь! Где, например, ты был вчера после школы? В последнее время ты пропадаешь по сто раз на дню! Пусть меня считают чокнутой, но и ты в глазах других такой же странный! Чудной бродячий менестрель!
– И все равно меня любят больше, чем тебя, – уверенно сказал Рокки и отвернулся.
– Что ты сказал?
– Я сказал, – громко повторил Рокки, – что меня любят больше, чем тебя.
Молли встала и окинула Рокки испепеляющим взглядом.
– Я пошла, – заявила она. – Ты считаешь себя лучше меня. И знаешь что? Можешь бежать, сколько хочешь. Догоняй остальных. Иди завоевывай себе популярность. Я тебя удерживать не стану.
– Да не сердись же ты так. Я просто хотел помочь, – сказал Рокки и нахмурился.
Но Молли разъярилась не на шутку. У нее внутри будто что-то взорвалось. Она и так знала, что ее любят меньше, чем Рокки. Но слушать об этом у нее не было ни малейшего желания. Ее задирали все, кому не лень, а к Рокки никто особо не приставал. Он был уверен в себе, погружен в свои мысли и неуязвим для насмешек. Его трудно было вывести из себя. Гизела и ее компания старались держаться от него подальше. В школе у него было полно друзей. Многие из ребят втайне хотели походить на него.
Молли возненавидела его за предательство. Она впилась в него свирепым взглядом. В ответ он только беспечно надул щеки, будто говоря: «Ну и надоела же ты мне!»
– Сейчас ты похож на большую толстую рыбу, – тихо сказала Молли. – Может, кто-нибудь из твоих новых друзей примет тебя за умного. – Она отошла от него, топая ногами, и во все горло завопила: – Ненавижу эту школу! Она самая гадкая на свете! До чего же мне плохо!!!
Молли сломя голову неслась сквозь кусты. Не будет она бежать этот гнусный кросс. И вообще сегодня не вернется в эту мерзкую школу. Она пойдет в свое тайное убежище. Туда, где ее никто не найдет. И пусть они кричат и бранятся, пока не лопнут от злости!
Глава третья
Глава четвертая
– Может, лучше вернуться? – предложила Молли.
– С ума сошла? – раздраженно воскликнул Рокки. – Хочешь, чтобы тебя опять наказали?
– Я не сошла с ума, просто не люблю бегать.
– Давай побежали.
– Нет… не хочется.
Рокки склонил голову набок и задумчиво всмотрелся в ее лицо. Он битых десять минут помогал ей найти кроссовку, а теперь она хочет впутать его в еще бо́льшие неприятности.
– Молли, – проговорил он, едва сдерживая злость. – Если останешься, нас заставят бежать еще два круга. Хотя бы попробуй.
– Нет, и пробовать не стану. Все равно у меня ничего не получится.
Рокки возмущенно воззрился на нее.
– Знаешь, ты могла бы неплохо бегать, если бы захотела. А если научишься хорошо бегать, тебе это понравится. Но ты ведь и пробовать не хочешь! – Рокки поднял голову и посмотрел на дождевые тучи. – И так во всем! Если у тебя что-то не получается, ты просто бросаешь это. И тогда у тебя не получается еще сильнее, и ты совсем перестаешь пробовать, и тогда получается еще хуже, а потом…
– Да замолчи же! – Молли очень устала, и меньше всего ей хотелось выслушивать нотации от лучшего друга.
На самом деле она была потрясена, что Рокки заговорил подобным образом. Обычно он был очень терпим и легок в общении. А если что-то не нравилось, он чаще всего не обращал на это внимания или просто отходил в сторону.
– А потом, – продолжал Рокки, – начинаются проблемы. – Он глубоко, шумно вдохнул. – И знаешь что? Мне до смерти надоело видеть, как ты без конца попадаешь в беду. Можно подумать, ты нарочно накликаешь на себя неприятности. Словно тебе нравится, что тебя любят все меньше и меньше.
Эти неожиданные слова больно задели Молли. Раньше Рокки никогда не критиковал ее. Девочка пришла в ярость.
– Да тебя и самого не слишком-то любят! – парировала она.
– Это потому, что я всегда с тобой, – небрежно бросил Рокки.
– Ничего подобного, тебя тоже никто видеть не хочет, – огрызнулась Молли. – Не такой уж ты идеальный. Вечно весь в своих мыслях, будто живешь на другой планете. Общаться с тобой – все равно что пытаться завести разговор с марсианином. И положиться на тебя нельзя. Бывает, я тебя часами дожидаюсь! Вчера, например, я тебя полдня прождала в раздевалке. И вечно скрытничаешь, куда-то исчезаешь! Где, например, ты был вчера после школы? В последнее время ты пропадаешь по сто раз на дню! Пусть меня считают чокнутой, но и ты в глазах других такой же странный! Чудной бродячий менестрель!
– И все равно меня любят больше, чем тебя, – уверенно сказал Рокки и отвернулся.
– Что ты сказал?
– Я сказал, – громко повторил Рокки, – что меня любят больше, чем тебя.
Молли встала и окинула Рокки испепеляющим взглядом.
– Я пошла, – заявила она. – Ты считаешь себя лучше меня. И знаешь что? Можешь бежать, сколько хочешь. Догоняй остальных. Иди завоевывай себе популярность. Я тебя удерживать не стану.
– Да не сердись же ты так. Я просто хотел помочь, – сказал Рокки и нахмурился.
Но Молли разъярилась не на шутку. У нее внутри будто что-то взорвалось. Она и так знала, что ее любят меньше, чем Рокки. Но слушать об этом у нее не было ни малейшего желания. Ее задирали все, кому не лень, а к Рокки никто особо не приставал. Он был уверен в себе, погружен в свои мысли и неуязвим для насмешек. Его трудно было вывести из себя. Гизела и ее компания старались держаться от него подальше. В школе у него было полно друзей. Многие из ребят втайне хотели походить на него.
Молли возненавидела его за предательство. Она впилась в него свирепым взглядом. В ответ он только беспечно надул щеки, будто говоря: «Ну и надоела же ты мне!»
– Сейчас ты похож на большую толстую рыбу, – тихо сказала Молли. – Может, кто-нибудь из твоих новых друзей примет тебя за умного. – Она отошла от него, топая ногами, и во все горло завопила: – Ненавижу эту школу! Она самая гадкая на свете! До чего же мне плохо!!!
Молли сломя голову неслась сквозь кусты. Не будет она бежать этот гнусный кросс. И вообще сегодня не вернется в эту мерзкую школу. Она пойдет в свое тайное убежище. Туда, где ее никто не найдет. И пусть они кричат и бранятся, пока не лопнут от злости!
Глава третья
Молли мчалась через лес, что начинался сразу на задворках школы. По ногам хлестала высокая мокрая трава, пестревшая зонтиками папоротников.
Девочка подобрала ивовый прутик и принялась яростно рубить заросли. Первое же лохматое растение стало мисс Гадкинс. ВЖЖИК! Прутик просвистел в воздухе и снес «директрисе» голову. «Старая корова!» – пробормотала Молли.
Вот эта темно-зеленая ползучая трава будет Эдной. ВЖЖИК! «Мерзкая калоша!»
Она подошла к подножию старого тиса. На земле гнили ядовитые красные ягоды, а на стволе вырос огромный, желтый, отвратительный гриб. «Ага! Миссис Жаббс!»
ШМЯК! ШМЯК! Изрубив «миссис Жаббс» на вонючие куски, Молли почувствовала себя гораздо лучше. «Сама ты бесславная», – вполголоса проговорила она.
Выдохнувшись, Молли уселась на пенек и задумалась над словами Рокки. Она пнула ногой крапиву, высокий стебель покачнулся и обжег ей щиколотку. Молли приложила к ужаленному месту листик подорожника. Ей пришло в голову, что Рокки, может быть, в чем-то прав. Самую малость, разумеется. Но Молли все равно сердилась на него.
В конце концов, она-то на него никогда не ворчала. Изредка, только если он пел какую-нибудь из своих любимых песен, Молли приходилось встряхивать его. Просто чтобы он обратил на нее внимание. Однако она ведь не требовала от него менять свои привычки.
Молли считала, что Рокки любит ее такой, какая она есть. Потому и была потрясена, узнав, что ему, оказывается, что-то в ней не нравится. Еще неприятнее было видеть, как весело он общается с другими детьми. Интересно, давно ли он презирает ее? Может быть, он нарочно избегал ее? Лицо у Молли пылало. Как он сказал? Что она никогда ничего не пробует? Но она же великолепно разыгрывала вместе с ним рекламные ролики. Она же попробовала это! Может, надо найти какое-нибудь другое дело, которое получится? Она тогда ему докажет! Молли кипела от гнева и тревоги.
Девочка зашагала дальше, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Ей было очень жалко себя. Деревья расступились, и она очутилась на травянистом склоне холма. Внизу расстилался городок Брайерсвилль. Виднелась школа, а позади нее главная улица, ратуша, общественные здания, жилые дома. Крыши блестели под дождем. По узким змеящимся улицам сновали автомобили, издалека похожие на морских свинок. Молли захотелось, чтобы одна из этих машин подъехала к ней и отвезла домой, к теплому уютному очагу. Какие же счастливчики остальные ребята из школы: даже в самый плохой день они возвращаются домой, где их все любят.
Мысли девочки изменили направление. Ее взгляд остановился на огромном рекламном щите, стоявшем на окраине города. Каждый месяц на него наклеивали новые плакаты. Сегодня в жизнь каждого прохожего врывался бодрый призыв: «БУДЬ КРУТ, ПЕЙ „КЬЮТ“!»
На огромном щите был изображен мужчина в темных очках, загорающий на пляже. Он пил «кьют». Банка прославленного напитка переливалась золотисто-оранжевыми полосками. Казалось, мир согревался и освещался не солнцем, а «кьютом».
Девочке очень нравилось такое сочетание. Банка выглядела раскаленной, но в то же время внутри был холодный напиток. Вокруг мужчины столпились загорелые красавцы и красавицы со всего пляжа. Они восхищенно смотрели, как тот пьет. Все сверкали чудесными белозубыми улыбками, но самые ослепительные зубы были, естественно, у того, кто пил «кьют».
Молли сразу приглянулась эта реклама «кьюта». Так легко было представить, что она, Молли Мун, тоже идет по белому песчаному пляжу и знает всех вокруг. До чего же ей хотелось перенестись в этот фантастический мир! Она понимала, что все эти люди – актеры. И что сцена поставлена искусственно, но все равно верила – этот мир существует. Когда-нибудь она сбежит из убогого Хардвикского приюта и начнет новую жизнь. Эта жизнь будет полна радостей, как у людей в ее любимых рекламных роликах. И будет взаправдашней.
Однажды Молли довелось попробовать «кьют». Миссис Тринкелбери принесла в приют пару банок. Напитка было мало, и Молли досталось всего несколько глотков. Она навсегда запомнила восхитительный фруктово-мятный вкус.
Шагая обратно к городу, Молли размышляла. Здорово было бы, если бы одна выпитая банка «кьюта» в самом деле превращала человека в знаменитость! Ей хотелось, чтобы ее все любили, как этих блестящих красавиц на плакате. Хотелось стать богатой и красивой. А кто она сейчас?! Бедная, уродливая, никому не нужная. Никто, ничто и звать никак.
Молли повернула к городской библиотеке.
Ей очень нравилось это здание – старое, обветшалое. Здесь было тихо и спокойно. В толстых альбомах лежали фотографии далеких мест, где Молли хотела бы побывать. Молли и Рокки любили приходить сюда. Старушка-библиотекарша всегда была занята. Читала либо раскладывала книги. Главное, она не мешала детям бродить, где хочется. По правде сказать, библиотека была единственным местом, где никто никогда не ругал Молли. А в заветном укромном уголке можно было отдохнуть.
Молли поднялась по каменным ступеням. Миновав каменных львов, стерегущих двери, прошла в фойе. Чуть сладковатый запах паркетного лака мгновенно успокоил девочку. Она аккуратно вытерла ноги о половичок. Задержалась у доски объявлений, где можно было прочитать много чего интересного.
На этой неделе кто-то пытался продать водяной матрас, а кто-то отдавал котят в хорошие руки. Объявления приглашали на занятия йогой, уроки танцев, кулинарные курсы и пешеходные прогулки.
Самый большой плакат возвещал о том, что на следующей неделе состоится брайерсвилльский конкурс «Мы ищем таланты». Это напомнило Молли о Рокки – он должен был выступать с одной из своих песен. Молли была почти уверена в его победе. Потом вспомнила, что все еще сердита на него.
Молли толкнула тяжелую дверь и вошла. Библиотекарь сидела за столом и читала книгу. Увидев девочку, старушка улыбнулась.
– Здравствуй, Молли, – сказала она, блеснув сквозь стекла очков добрыми голубыми глазами. – Заметила в дверях школьную куртку и подумала, что это твой друг пришел. В последнее время он сюда частенько заходит. Рада видеть тебя.
Молли улыбнулась в ответ.
– Спасибо.
Дружелюбие старой библиотекарши сбивало с толку. Молли не привыкла, чтобы взрослые относились к ней по-доброму. Она неловко опустила глаза и принялась листать брошюры. Они были сложены на газетном столике, за которым пожилая женщина читала журнал под названием «Собачья краса». Пышную прическу дамы покрывал толстый слой розоватого лака.
Так вот, значит, куда Рокки тайком ускользает от нее – в библиотеку! Молли снова подумала: а не пытается ли друг здесь спрятаться от нее? Однако она решительно отбросила глупые мысли и пошла мимо длинных рядов книжных полок, по дороге прихватив с кресла мягкую подушку.
Вдоль прохода по обе стороны тянулись высокие шкафы. Полки были уставлены книгами, нередко в два ряда. От «А» до «В», от «Г» до «Е». Наверное, подумала Молли, некоторые из книг годами не снимали с полок. Она прогулялась от «Ж» до «К», потом повернула налево, где стояли другие стеллажи – от «Л» до «Н», от «О» до «С», от «Т» до «Ф», от «X» до «Ч», от «Ш» до «Я».
Дошла до конца и направилась обратно.
Стеллаж с книгами на букву «И». Любимое место Молли. Здесь проход сужался, и поэтому полки были короче. Между стеллажом и стеной оставался узкий просвет, где как раз проходила труба, от которой шло тепло. Закуток освещала электрическая лампочка. Даже ковер был почти неистертый.
В этот угол мало кто заходил – не много найдется писателей, чьи фамилии начинаются на «Ж», «3» или «И». Сюда заглядывали, например, чтобы взять книгу по зоологии. Но это случалось нечасто. Молли сняла куртку и, подложив ее под голову, как подушку, легла макушкой к букве «И», а ногами к букве «Ж».
Пол был теплым, где-то вдалеке – видно, в котельной – ритмично постукивал бойлер. Тихо журчал голос библиотекарши – та говорила по телефону. Молли понемногу успокоилась, задышала ровнее и представила себе, что она летит высоко-высоко в космосе. И вскоре задремала.
Она проспала около получаса. Разбудил ее сердитый голос. Человек, говоривший с американским акцентом, был страшно зол. С каждой секундой его хриплый голос грохотал все громче и громче.
– Поверить не могу, – рычал он. – Немыслимо! Я ведь только на днях договорился с вами по телефону. Отправил вам деньги за прокат книги, прилетел за ней из Чикаго! Преодолел тысячи миль, а вы взяли да и потеряли ее! Что за паршивое у вас заведение!
Такого с Молли еще не случалось. Она, Молли Мун, здесь, а распекают не ее! Беспомощный голос библиотекарши был жалобен, как птичий писк.
– Простите, профессор Нокман, понятия не имею, куда она могла подеваться. Я своими глазами видела эту книгу на прошлой неделе. Могу только предположить, что ее взял кто-то из читателей. Хотя она стоит в отделе, из которого книги не выдаются на дом, и поэтому не может быть… Ох, боже мой… Погодите-ка, посмотрю в карточках.
Молли приподнялась на локте и осторожно выглянула в щель между полками. Кто же там так шумит? За стойкой библиотекарша лихорадочно рылась в формулярах. Она листала каталожные карточки, как будто одна из них могла подсказать ей, куда делась книга. Молли прекрасно ее понимала.
– Вы сказали, автор книги – Логам? – озабоченно переспросила пожилая дама.
– Логан, – поправил ее суровый голос. – А название начинается на букву «Г».
Молли встала на колени и выглянула в просвет над полкой – ей хотелось посмотреть на скандалиста. Ее взору открылся толстый как бочка живот, обтянутый гавайской рубахой с пальмами и ананасами. Молли поднялась еще на одну полку. Рубашка с коротким рукавом, на волосатой руке поблескивают очень дорогие на вид золотые часы. Пальцы короткие, толстые и тоже волосатые, а ногти – безобразно длинные. Мужчина нетерпеливо барабанил пальцами по столу.
Молли приподнялась еще на полку.
Нос у незнакомца был вздернутый, а лицо круглое, с двойным подбородком. Темные сальные волосы обрамляли обширную лысину и свисали до плеч. Под нижней губой торчала острая треугольная черная бородка, аккуратно подстриженные усы блестели от масла. Глаза были круглые, водянистые, а лицо обгорело на солнце. В целом он походил на уродливого морского льва. Молли подумалось, что она совсем не так представляла себе профессоров.
– Ну, что? – воинственно спросил мужчина. – Нашли?
– Да, то есть нет. Простите, профессор Нокман, похоже, она никому не выдана. Ох, боже мой! Ну и беда. Даже не знаю, как это могло случиться, – смущенно лепетала библиотекарша, копаясь в ящике своего стола. – Профессор Нокман, может быть, вернуть вам чек?
– Мне не нужен мой чек! – загрохотал разъяренный профессор. – Как вы смеете терять книги?! Как вас еще держат в библиотекарях?! – Он буквально захлебывался от ярости. – Мне нужна эта книга! Я заплатил за нее. И я ее получу! – Он зашагал по проходу от буквы «А» к букве «Г». – Наверное, какой-нибудь идиот поставил ее не на место!
Библиотекарша нервно заерзала в кресле.
Сердитый профессор, как слон, топал между шкафами и пыхтел от возмущения. Молли слышала его хриплое дыхание. Нокман остановился по другую сторону книжных полок, так близко, что до него можно было дотронуться рукой. От него противно воняло прогорклым маслом, рыбой и табаком. Вокруг толстой шеи висела золотая цепь, среди густых волос на груди притаился медальон в виде скорпиона, тоже золотого. Глаза у насекомого были бриллиантовые. Они поблескивали в лучике света, словно подмигивая девочке.
Пухлые когтистые пальцы профессора торопливо пробегали по корешкам книг.
– Хорошо же, – вдруг заявил он. – Книги, как я вижу, здесь нет, поэтому поступим следующим образом. Вы, – он промаршировал обратно к стойке и грозно вытянутым пальцем чуть не ткнул несчастную старушку между глаз, – побеседуете со своими коллегами и выясните, что стряслось с моей книгой. Как только узнаете, позвоните мне. – Он вытащил из заднего кармана брюк бумажник из змеиной кожи, достал оттуда визитную карточку и что-то написал на обратной стороне. – Я остановился в Брайерсвилльской гостинице. Звоните мне и держите в курсе. Помните: достать эту книгу – дело первоочередной важности! Она мне нужна для серьезнейших научных исследований. Мои коллеги по музею придут в ужас, когда услышат, как вы меня подвели! Хотя, если вы найдете книгу, они, конечно, об этом не узнают. Я понятно выразился?
– Да, профессор.
Профессор подхватил кожаное пальто и, сердито ворча, вышел из библиотеки.
Библиотекарша закусила губу и принялась поправлять шпильки в пучке на затылке. Громко хлопнула парадная дверь. Молли опустилась на колени. Прямо перед ней большая табличка указывала книги, начинающиеся на букву «И».
Какая же книга так нужна этому гадкому профессору? Он говорил, что заплатил за ее прокат, хотя она из отдела, откуда книги на дом не выдаются. И приехал за ней издалека. Видимо, книга очень занимательная.
Уж наверное, поинтереснее, чем «Изыскания», или «Иноверцы», или «Ипноз». Ипноз? Что за странное слово? Молли посмотрела на книгу, стоявшую прямо перед ней. Кусочек ее корешка с первой буквой названия был оторван. И вдруг Молли осенило: первой буквой должна быть буква «Г»!
Она торопливо стянула с полки тяжеленную книгу в кожаном переплете и, оглядевшись, не подсматривает ли кто, раскрыла ее.
На титульном листе старомодными буквами было напечатано: «Д-р Г. Логан. ГИПНОЗ: уроки древнего искусства. Издательство “Аркрайт и сыновья”, 1908». Дальше Молли читать не стала. Она аккуратно закрыла книгу, завернула ее в куртку и, улучив момент, когда библиотекарша склонилась под стойку за чайной чашкой, тихонько выскользнула из библиотеки. Это было второе из странных происшествий на этой неделе.
Девочка подобрала ивовый прутик и принялась яростно рубить заросли. Первое же лохматое растение стало мисс Гадкинс. ВЖЖИК! Прутик просвистел в воздухе и снес «директрисе» голову. «Старая корова!» – пробормотала Молли.
Вот эта темно-зеленая ползучая трава будет Эдной. ВЖЖИК! «Мерзкая калоша!»
Она подошла к подножию старого тиса. На земле гнили ядовитые красные ягоды, а на стволе вырос огромный, желтый, отвратительный гриб. «Ага! Миссис Жаббс!»
ШМЯК! ШМЯК! Изрубив «миссис Жаббс» на вонючие куски, Молли почувствовала себя гораздо лучше. «Сама ты бесславная», – вполголоса проговорила она.
Выдохнувшись, Молли уселась на пенек и задумалась над словами Рокки. Она пнула ногой крапиву, высокий стебель покачнулся и обжег ей щиколотку. Молли приложила к ужаленному месту листик подорожника. Ей пришло в голову, что Рокки, может быть, в чем-то прав. Самую малость, разумеется. Но Молли все равно сердилась на него.
В конце концов, она-то на него никогда не ворчала. Изредка, только если он пел какую-нибудь из своих любимых песен, Молли приходилось встряхивать его. Просто чтобы он обратил на нее внимание. Однако она ведь не требовала от него менять свои привычки.
Молли считала, что Рокки любит ее такой, какая она есть. Потому и была потрясена, узнав, что ему, оказывается, что-то в ней не нравится. Еще неприятнее было видеть, как весело он общается с другими детьми. Интересно, давно ли он презирает ее? Может быть, он нарочно избегал ее? Лицо у Молли пылало. Как он сказал? Что она никогда ничего не пробует? Но она же великолепно разыгрывала вместе с ним рекламные ролики. Она же попробовала это! Может, надо найти какое-нибудь другое дело, которое получится? Она тогда ему докажет! Молли кипела от гнева и тревоги.
Девочка зашагала дальше, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Ей было очень жалко себя. Деревья расступились, и она очутилась на травянистом склоне холма. Внизу расстилался городок Брайерсвилль. Виднелась школа, а позади нее главная улица, ратуша, общественные здания, жилые дома. Крыши блестели под дождем. По узким змеящимся улицам сновали автомобили, издалека похожие на морских свинок. Молли захотелось, чтобы одна из этих машин подъехала к ней и отвезла домой, к теплому уютному очагу. Какие же счастливчики остальные ребята из школы: даже в самый плохой день они возвращаются домой, где их все любят.
Мысли девочки изменили направление. Ее взгляд остановился на огромном рекламном щите, стоявшем на окраине города. Каждый месяц на него наклеивали новые плакаты. Сегодня в жизнь каждого прохожего врывался бодрый призыв: «БУДЬ КРУТ, ПЕЙ „КЬЮТ“!»
На огромном щите был изображен мужчина в темных очках, загорающий на пляже. Он пил «кьют». Банка прославленного напитка переливалась золотисто-оранжевыми полосками. Казалось, мир согревался и освещался не солнцем, а «кьютом».
Девочке очень нравилось такое сочетание. Банка выглядела раскаленной, но в то же время внутри был холодный напиток. Вокруг мужчины столпились загорелые красавцы и красавицы со всего пляжа. Они восхищенно смотрели, как тот пьет. Все сверкали чудесными белозубыми улыбками, но самые ослепительные зубы были, естественно, у того, кто пил «кьют».
Молли сразу приглянулась эта реклама «кьюта». Так легко было представить, что она, Молли Мун, тоже идет по белому песчаному пляжу и знает всех вокруг. До чего же ей хотелось перенестись в этот фантастический мир! Она понимала, что все эти люди – актеры. И что сцена поставлена искусственно, но все равно верила – этот мир существует. Когда-нибудь она сбежит из убогого Хардвикского приюта и начнет новую жизнь. Эта жизнь будет полна радостей, как у людей в ее любимых рекламных роликах. И будет взаправдашней.
Однажды Молли довелось попробовать «кьют». Миссис Тринкелбери принесла в приют пару банок. Напитка было мало, и Молли досталось всего несколько глотков. Она навсегда запомнила восхитительный фруктово-мятный вкус.
Шагая обратно к городу, Молли размышляла. Здорово было бы, если бы одна выпитая банка «кьюта» в самом деле превращала человека в знаменитость! Ей хотелось, чтобы ее все любили, как этих блестящих красавиц на плакате. Хотелось стать богатой и красивой. А кто она сейчас?! Бедная, уродливая, никому не нужная. Никто, ничто и звать никак.
Молли повернула к городской библиотеке.
Ей очень нравилось это здание – старое, обветшалое. Здесь было тихо и спокойно. В толстых альбомах лежали фотографии далеких мест, где Молли хотела бы побывать. Молли и Рокки любили приходить сюда. Старушка-библиотекарша всегда была занята. Читала либо раскладывала книги. Главное, она не мешала детям бродить, где хочется. По правде сказать, библиотека была единственным местом, где никто никогда не ругал Молли. А в заветном укромном уголке можно было отдохнуть.
Молли поднялась по каменным ступеням. Миновав каменных львов, стерегущих двери, прошла в фойе. Чуть сладковатый запах паркетного лака мгновенно успокоил девочку. Она аккуратно вытерла ноги о половичок. Задержалась у доски объявлений, где можно было прочитать много чего интересного.
На этой неделе кто-то пытался продать водяной матрас, а кто-то отдавал котят в хорошие руки. Объявления приглашали на занятия йогой, уроки танцев, кулинарные курсы и пешеходные прогулки.
Самый большой плакат возвещал о том, что на следующей неделе состоится брайерсвилльский конкурс «Мы ищем таланты». Это напомнило Молли о Рокки – он должен был выступать с одной из своих песен. Молли была почти уверена в его победе. Потом вспомнила, что все еще сердита на него.
Молли толкнула тяжелую дверь и вошла. Библиотекарь сидела за столом и читала книгу. Увидев девочку, старушка улыбнулась.
– Здравствуй, Молли, – сказала она, блеснув сквозь стекла очков добрыми голубыми глазами. – Заметила в дверях школьную куртку и подумала, что это твой друг пришел. В последнее время он сюда частенько заходит. Рада видеть тебя.
Молли улыбнулась в ответ.
– Спасибо.
Дружелюбие старой библиотекарши сбивало с толку. Молли не привыкла, чтобы взрослые относились к ней по-доброму. Она неловко опустила глаза и принялась листать брошюры. Они были сложены на газетном столике, за которым пожилая женщина читала журнал под названием «Собачья краса». Пышную прическу дамы покрывал толстый слой розоватого лака.
Так вот, значит, куда Рокки тайком ускользает от нее – в библиотеку! Молли снова подумала: а не пытается ли друг здесь спрятаться от нее? Однако она решительно отбросила глупые мысли и пошла мимо длинных рядов книжных полок, по дороге прихватив с кресла мягкую подушку.
Вдоль прохода по обе стороны тянулись высокие шкафы. Полки были уставлены книгами, нередко в два ряда. От «А» до «В», от «Г» до «Е». Наверное, подумала Молли, некоторые из книг годами не снимали с полок. Она прогулялась от «Ж» до «К», потом повернула налево, где стояли другие стеллажи – от «Л» до «Н», от «О» до «С», от «Т» до «Ф», от «X» до «Ч», от «Ш» до «Я».
Дошла до конца и направилась обратно.
Стеллаж с книгами на букву «И». Любимое место Молли. Здесь проход сужался, и поэтому полки были короче. Между стеллажом и стеной оставался узкий просвет, где как раз проходила труба, от которой шло тепло. Закуток освещала электрическая лампочка. Даже ковер был почти неистертый.
В этот угол мало кто заходил – не много найдется писателей, чьи фамилии начинаются на «Ж», «3» или «И». Сюда заглядывали, например, чтобы взять книгу по зоологии. Но это случалось нечасто. Молли сняла куртку и, подложив ее под голову, как подушку, легла макушкой к букве «И», а ногами к букве «Ж».
Пол был теплым, где-то вдалеке – видно, в котельной – ритмично постукивал бойлер. Тихо журчал голос библиотекарши – та говорила по телефону. Молли понемногу успокоилась, задышала ровнее и представила себе, что она летит высоко-высоко в космосе. И вскоре задремала.
Она проспала около получаса. Разбудил ее сердитый голос. Человек, говоривший с американским акцентом, был страшно зол. С каждой секундой его хриплый голос грохотал все громче и громче.
– Поверить не могу, – рычал он. – Немыслимо! Я ведь только на днях договорился с вами по телефону. Отправил вам деньги за прокат книги, прилетел за ней из Чикаго! Преодолел тысячи миль, а вы взяли да и потеряли ее! Что за паршивое у вас заведение!
Такого с Молли еще не случалось. Она, Молли Мун, здесь, а распекают не ее! Беспомощный голос библиотекарши был жалобен, как птичий писк.
– Простите, профессор Нокман, понятия не имею, куда она могла подеваться. Я своими глазами видела эту книгу на прошлой неделе. Могу только предположить, что ее взял кто-то из читателей. Хотя она стоит в отделе, из которого книги не выдаются на дом, и поэтому не может быть… Ох, боже мой… Погодите-ка, посмотрю в карточках.
Молли приподнялась на локте и осторожно выглянула в щель между полками. Кто же там так шумит? За стойкой библиотекарша лихорадочно рылась в формулярах. Она листала каталожные карточки, как будто одна из них могла подсказать ей, куда делась книга. Молли прекрасно ее понимала.
– Вы сказали, автор книги – Логам? – озабоченно переспросила пожилая дама.
– Логан, – поправил ее суровый голос. – А название начинается на букву «Г».
Молли встала на колени и выглянула в просвет над полкой – ей хотелось посмотреть на скандалиста. Ее взору открылся толстый как бочка живот, обтянутый гавайской рубахой с пальмами и ананасами. Молли поднялась еще на одну полку. Рубашка с коротким рукавом, на волосатой руке поблескивают очень дорогие на вид золотые часы. Пальцы короткие, толстые и тоже волосатые, а ногти – безобразно длинные. Мужчина нетерпеливо барабанил пальцами по столу.
Молли приподнялась еще на полку.
Нос у незнакомца был вздернутый, а лицо круглое, с двойным подбородком. Темные сальные волосы обрамляли обширную лысину и свисали до плеч. Под нижней губой торчала острая треугольная черная бородка, аккуратно подстриженные усы блестели от масла. Глаза были круглые, водянистые, а лицо обгорело на солнце. В целом он походил на уродливого морского льва. Молли подумалось, что она совсем не так представляла себе профессоров.
– Ну, что? – воинственно спросил мужчина. – Нашли?
– Да, то есть нет. Простите, профессор Нокман, похоже, она никому не выдана. Ох, боже мой! Ну и беда. Даже не знаю, как это могло случиться, – смущенно лепетала библиотекарша, копаясь в ящике своего стола. – Профессор Нокман, может быть, вернуть вам чек?
– Мне не нужен мой чек! – загрохотал разъяренный профессор. – Как вы смеете терять книги?! Как вас еще держат в библиотекарях?! – Он буквально захлебывался от ярости. – Мне нужна эта книга! Я заплатил за нее. И я ее получу! – Он зашагал по проходу от буквы «А» к букве «Г». – Наверное, какой-нибудь идиот поставил ее не на место!
Библиотекарша нервно заерзала в кресле.
Сердитый профессор, как слон, топал между шкафами и пыхтел от возмущения. Молли слышала его хриплое дыхание. Нокман остановился по другую сторону книжных полок, так близко, что до него можно было дотронуться рукой. От него противно воняло прогорклым маслом, рыбой и табаком. Вокруг толстой шеи висела золотая цепь, среди густых волос на груди притаился медальон в виде скорпиона, тоже золотого. Глаза у насекомого были бриллиантовые. Они поблескивали в лучике света, словно подмигивая девочке.
Пухлые когтистые пальцы профессора торопливо пробегали по корешкам книг.
– Хорошо же, – вдруг заявил он. – Книги, как я вижу, здесь нет, поэтому поступим следующим образом. Вы, – он промаршировал обратно к стойке и грозно вытянутым пальцем чуть не ткнул несчастную старушку между глаз, – побеседуете со своими коллегами и выясните, что стряслось с моей книгой. Как только узнаете, позвоните мне. – Он вытащил из заднего кармана брюк бумажник из змеиной кожи, достал оттуда визитную карточку и что-то написал на обратной стороне. – Я остановился в Брайерсвилльской гостинице. Звоните мне и держите в курсе. Помните: достать эту книгу – дело первоочередной важности! Она мне нужна для серьезнейших научных исследований. Мои коллеги по музею придут в ужас, когда услышат, как вы меня подвели! Хотя, если вы найдете книгу, они, конечно, об этом не узнают. Я понятно выразился?
– Да, профессор.
Профессор подхватил кожаное пальто и, сердито ворча, вышел из библиотеки.
Библиотекарша закусила губу и принялась поправлять шпильки в пучке на затылке. Громко хлопнула парадная дверь. Молли опустилась на колени. Прямо перед ней большая табличка указывала книги, начинающиеся на букву «И».
Какая же книга так нужна этому гадкому профессору? Он говорил, что заплатил за ее прокат, хотя она из отдела, откуда книги на дом не выдаются. И приехал за ней издалека. Видимо, книга очень занимательная.
Уж наверное, поинтереснее, чем «Изыскания», или «Иноверцы», или «Ипноз». Ипноз? Что за странное слово? Молли посмотрела на книгу, стоявшую прямо перед ней. Кусочек ее корешка с первой буквой названия был оторван. И вдруг Молли осенило: первой буквой должна быть буква «Г»!
Она торопливо стянула с полки тяжеленную книгу в кожаном переплете и, оглядевшись, не подсматривает ли кто, раскрыла ее.
На титульном листе старомодными буквами было напечатано: «Д-р Г. Логан. ГИПНОЗ: уроки древнего искусства. Издательство “Аркрайт и сыновья”, 1908». Дальше Молли читать не стала. Она аккуратно закрыла книгу, завернула ее в куртку и, улучив момент, когда библиотекарша склонилась под стойку за чайной чашкой, тихонько выскользнула из библиотеки. Это было второе из странных происшествий на этой неделе.
Глава четвертая
Молли миновала окраину Брайерсвилля. Сгорая от любопытства, она шагала по полям, по склону холма обратно к приюту. Дождь перестал, но девочка все равно крепко прижимала к груди книгу, завернув ее в теплую куртку. Близился вечер – блеклое ноябрьское солнце уже начало тускнеть. В лесу громко кричали фазаны, рассаживаясь по гнездам. В траве, прямо из-под ног Молли, шустро разбегались кролики.
Когда она добралась, в окнах приюта мерцал свет. Сквозь тонкие занавески на втором этаже Молли разглядела сгорбленный силуэт мисс Гадкинс. Та любовно гладила свою капризную собачонку Петульку.
Молли улыбнулась. Бесшумно проскользнув в железную калитку, она тихонько пошла по гравийной дорожке. В эту минуту открылась боковая дверь, и из дома вышла миссис Тринкелбери. Увидев Молли, она с нежностью прижала к себе девочку пухлыми руками.
– 3-здравствуй, з-здравствуй, Молли, крошка моя! В-вернулась наконец! А то уж я с-совсем тебя п-потеряла. К-как поживаешь? Хорошо?
– Спасибо, в целом неплохо. – Молли обняла старушку. Ей ужасно хотелось рассказать миссис Тринкелбери про книгу, но она благоразумно решила молчать. – А вы как?
– Х-хорошо, детка, к-как всегда. Только с Г-гизелой хлопот много, да это уж т-так п-повелось. С-смотри-ка, я т-тебе пирожок припасла. – Миссис Тринкелбери запустила руку в цветастую вязаную кошелку и пошарила там. – Ага, в-вот он. – Она протянула Молли бумажный сверток. – Ш-шоколадный. Вчера в-вечером испекла. – Стекла ее очков сверкнули отблесками падавшего из вестибюля света. – Только с-смотри, как бы тебя мисс с-сама знаешь кто с этим п-пирожком не з-застукала.
– Спасибо, – от души поблагодарила Молли.
– Детка, мне п-пора. – Старушка плотнее запахнула потертое вязаное пальто, застегнула его на все пуговицы и поцеловала Молли в лоб. – Не з-замерзни, малышка. Через неделю увидимся. – С этими словами миссис Тринкелбери зашагала в сторону города.
Молли вошла в приют и на цыпочках проскользнула в спальню. Пока остальные пили чай, она успела спрятать книгу и пирожок под матрац. Потом спустилась в столовую и села поодаль от ребят за маленький столик у камина.
Обычно Молли пила чай вместе с Рокки, но сегодня, как назло, его не было. Молли съела хлеб с маргарином, настороженно поглядывая на Гизелу. Та сидела за большим столом в другом конце комнаты. Сегодня Гизела оказалась в центре всеобщего внимания – она победила в кроссе. Ее толстые ноги были забрызганы грязью, круглое лицо раскраснелось. В волосы, будто перо, она лихо воткнула зеленую веточку.
Молли понимала – как только Гизела увидит ее одну, сразу начнет задираться. И зловредность ее будет нарастать как снежный ком. Сперва Гизела бросит парочку колких замечаний. Когда Молли пропустит их мимо ушей, противная приставала начнет поддразнивать ее все злее и злее, пока не пробьет Моллину защитную скорлупу. Молли вспыхнет, ее лицо задергается, или, того хуже, в горле встанет комок, а глаза наполнятся слезами. Очень сложно сохранить уверенность в себе, когда Гизела с дружками налетают всем скопом. Девочка торопливо запихнула в рот последний кусок хлеба и тихонько направилась к дверям. Но было уже поздно.
Гизела заметила ее и хрипло прокричала:
– Смотрите, Беда наконец добралась до финиша! Эй, Бубнила, что с тобой стряслось? Уж не свалилась ли ты в лужу? А может, на тропинку выскочила лягушка и ты ее испугалась? Или у тебя коленки подкосились?
Молли саркастически улыбнулась, пытаясь не обращать внимания на обидные слова.
– Ты че там, пытаешься нагло ухмыльнуться? – не унималась Гизела. – Смотрите все, Лупоглазая строит из себя крутую!
Молли ненавидела Гизелу. Однако так было не всегда. Поначалу она даже жалела эту девчонку.
Гизела попала в приют четыре года назад. Тогда ей было шесть. Ее родители погибли в автокатастрофе. А как раз перед гибелью они разорились, так что не оставили ей ничего, даже родственных связей. Молли старалась поддержать Гизелу, но вскоре поняла, что той не нужна ее дружба. Однажды Гизела прижала Молли к стене и заявила: «Ты мне не компания, поняла? У меня была хорошая семья, я знаю, что такое любящие родители. Меня не подбрасывали на крыльцо, как ненужную тряпку. Если бы не это несчастье, если бы мама с папой были живы, я бы никогда сюда не попала».
Гизела рассказывала тысячи историй о своем чудесном прошлом, и вскоре дети стали восхищаться ею. Но она терпеть не могла Молли и Рокки и всегда издевалась над ними. Целых четыре года Гизела дразнила и задирала Молли. По какой-то причине она невзлюбила свою невзрачную соседку. И теперь Молли отвечала ей тем же.
– Я спрашиваю, ты пытаешься нагло ухмыльнуться или как? – угрожающе повторила Гизела.
Четверо сирот постарше, сидевшие рядом с Гизелой, захихикали. Коротышки-близнецы Синтия и Крейг, а также закадычные друзья Гизелы Гордон Бойлз и Роджер Фиббин – все они были по характеру обычные подпевалы, им бы духу не хватило сказать хоть слово против своего вожака. Они обожали смотреть, как Гизела задирает Молли.
Слева от Гизелы, стиснув кулаки, сидел Гордон Бойлз. Его немытые волосы туго стягивала бандана. Недавно он циркулем и чернилами сделал себе татуировку. Наколол на каждом пальце буквы, которые на левом кулаке складывались в слово «ЦАРЬ», а на правом – в слово «ГОРД». Со своего места Молли могла отчетливо прочитать «ЦАРЬ ГОРД». Он был готов буквально на все ради малейшей выгоды, и фантазия у него была та еще. При Гизеле он играл роль вышибалы-телохранителя.
Справа от Гизелы сидел ее шпион и наушник Роджер Фиббин. Глядя на его чистенькую белую рубашку и аккуратную прическу, Молли подумала: до чего же он похож на маленького и очень недоброго взрослого с этим своим острым носом и холодными пронырливыми глазками. Рокки и Молли прозвали его Ябедой. А близнецов Синтию и Крейга – Клонами. Чем грубее Гизела дразнила Молли, тем громче хохотала ее свита.
Джемма и Джерри, шести и семи лет, тихонько сидевшие за небольшим столиком у двери, забеспокоились. Им не нравилось смотреть, как издеваются над Молли, но они были слишком малы и ничего не могли поделать.
– А может, какой-нибудь фермер швырнул в тебя лопатой, потому что ты похожа на крысу? – предположил тощий Роджер.
– Или крыса бросилась на тебя, потому что от тебя воняет? – прогудел мускулистый Гордон.
– Или вы с Рокки сидели в кустах и мечтали о свадьбе? – ухмыльнулась Гизела.
И вдруг Молли и правда улыбнулась широко и искренне. Улыбка эта зародилась у нее где-то внутри, она происходила из глубоко спрятанного волнения, из тайной надежды на то, что книга о гипнозе поможет ей. Молли как наяву увидела, чего она сможет добиться, если научится гипнотизировать людей. Ну, берегитесь тогда, Гизела и компания! Не говоря ни слова, Молли встала и вышла из комнаты. Девочке не терпелось заглянуть в книгу. Но удалось ей это далеко не сразу.
После чая всем детям полагалось отдыхать в постелях, кроме тех, кому было разрешено репетировать выступления в преддверии брайерсвилльского конкурса талантов. Молли тянуло почитать книгу о гипнозе, но она боялась, потому что на соседней кровати листала комикс Синтия.
Минуты текли невыносимо медленно. Молли прислушивалась к доносившемуся снизу пению. Она услышала хрипловатый голос Рокки и снова пожелала ему победы, хотя все еще сердилась на приятеля за сказанные днем жестокие слова. Потом пришло время делать уроки. Казалось, долгожданный вечер никогда не наступит.
Когда она добралась, в окнах приюта мерцал свет. Сквозь тонкие занавески на втором этаже Молли разглядела сгорбленный силуэт мисс Гадкинс. Та любовно гладила свою капризную собачонку Петульку.
Молли улыбнулась. Бесшумно проскользнув в железную калитку, она тихонько пошла по гравийной дорожке. В эту минуту открылась боковая дверь, и из дома вышла миссис Тринкелбери. Увидев Молли, она с нежностью прижала к себе девочку пухлыми руками.
– 3-здравствуй, з-здравствуй, Молли, крошка моя! В-вернулась наконец! А то уж я с-совсем тебя п-потеряла. К-как поживаешь? Хорошо?
– Спасибо, в целом неплохо. – Молли обняла старушку. Ей ужасно хотелось рассказать миссис Тринкелбери про книгу, но она благоразумно решила молчать. – А вы как?
– Х-хорошо, детка, к-как всегда. Только с Г-гизелой хлопот много, да это уж т-так п-повелось. С-смотри-ка, я т-тебе пирожок припасла. – Миссис Тринкелбери запустила руку в цветастую вязаную кошелку и пошарила там. – Ага, в-вот он. – Она протянула Молли бумажный сверток. – Ш-шоколадный. Вчера в-вечером испекла. – Стекла ее очков сверкнули отблесками падавшего из вестибюля света. – Только с-смотри, как бы тебя мисс с-сама знаешь кто с этим п-пирожком не з-застукала.
– Спасибо, – от души поблагодарила Молли.
– Детка, мне п-пора. – Старушка плотнее запахнула потертое вязаное пальто, застегнула его на все пуговицы и поцеловала Молли в лоб. – Не з-замерзни, малышка. Через неделю увидимся. – С этими словами миссис Тринкелбери зашагала в сторону города.
Молли вошла в приют и на цыпочках проскользнула в спальню. Пока остальные пили чай, она успела спрятать книгу и пирожок под матрац. Потом спустилась в столовую и села поодаль от ребят за маленький столик у камина.
Обычно Молли пила чай вместе с Рокки, но сегодня, как назло, его не было. Молли съела хлеб с маргарином, настороженно поглядывая на Гизелу. Та сидела за большим столом в другом конце комнаты. Сегодня Гизела оказалась в центре всеобщего внимания – она победила в кроссе. Ее толстые ноги были забрызганы грязью, круглое лицо раскраснелось. В волосы, будто перо, она лихо воткнула зеленую веточку.
Молли понимала – как только Гизела увидит ее одну, сразу начнет задираться. И зловредность ее будет нарастать как снежный ком. Сперва Гизела бросит парочку колких замечаний. Когда Молли пропустит их мимо ушей, противная приставала начнет поддразнивать ее все злее и злее, пока не пробьет Моллину защитную скорлупу. Молли вспыхнет, ее лицо задергается, или, того хуже, в горле встанет комок, а глаза наполнятся слезами. Очень сложно сохранить уверенность в себе, когда Гизела с дружками налетают всем скопом. Девочка торопливо запихнула в рот последний кусок хлеба и тихонько направилась к дверям. Но было уже поздно.
Гизела заметила ее и хрипло прокричала:
– Смотрите, Беда наконец добралась до финиша! Эй, Бубнила, что с тобой стряслось? Уж не свалилась ли ты в лужу? А может, на тропинку выскочила лягушка и ты ее испугалась? Или у тебя коленки подкосились?
Молли саркастически улыбнулась, пытаясь не обращать внимания на обидные слова.
– Ты че там, пытаешься нагло ухмыльнуться? – не унималась Гизела. – Смотрите все, Лупоглазая строит из себя крутую!
Молли ненавидела Гизелу. Однако так было не всегда. Поначалу она даже жалела эту девчонку.
Гизела попала в приют четыре года назад. Тогда ей было шесть. Ее родители погибли в автокатастрофе. А как раз перед гибелью они разорились, так что не оставили ей ничего, даже родственных связей. Молли старалась поддержать Гизелу, но вскоре поняла, что той не нужна ее дружба. Однажды Гизела прижала Молли к стене и заявила: «Ты мне не компания, поняла? У меня была хорошая семья, я знаю, что такое любящие родители. Меня не подбрасывали на крыльцо, как ненужную тряпку. Если бы не это несчастье, если бы мама с папой были живы, я бы никогда сюда не попала».
Гизела рассказывала тысячи историй о своем чудесном прошлом, и вскоре дети стали восхищаться ею. Но она терпеть не могла Молли и Рокки и всегда издевалась над ними. Целых четыре года Гизела дразнила и задирала Молли. По какой-то причине она невзлюбила свою невзрачную соседку. И теперь Молли отвечала ей тем же.
– Я спрашиваю, ты пытаешься нагло ухмыльнуться или как? – угрожающе повторила Гизела.
Четверо сирот постарше, сидевшие рядом с Гизелой, захихикали. Коротышки-близнецы Синтия и Крейг, а также закадычные друзья Гизелы Гордон Бойлз и Роджер Фиббин – все они были по характеру обычные подпевалы, им бы духу не хватило сказать хоть слово против своего вожака. Они обожали смотреть, как Гизела задирает Молли.
Слева от Гизелы, стиснув кулаки, сидел Гордон Бойлз. Его немытые волосы туго стягивала бандана. Недавно он циркулем и чернилами сделал себе татуировку. Наколол на каждом пальце буквы, которые на левом кулаке складывались в слово «ЦАРЬ», а на правом – в слово «ГОРД». Со своего места Молли могла отчетливо прочитать «ЦАРЬ ГОРД». Он был готов буквально на все ради малейшей выгоды, и фантазия у него была та еще. При Гизеле он играл роль вышибалы-телохранителя.
Справа от Гизелы сидел ее шпион и наушник Роджер Фиббин. Глядя на его чистенькую белую рубашку и аккуратную прическу, Молли подумала: до чего же он похож на маленького и очень недоброго взрослого с этим своим острым носом и холодными пронырливыми глазками. Рокки и Молли прозвали его Ябедой. А близнецов Синтию и Крейга – Клонами. Чем грубее Гизела дразнила Молли, тем громче хохотала ее свита.
Джемма и Джерри, шести и семи лет, тихонько сидевшие за небольшим столиком у двери, забеспокоились. Им не нравилось смотреть, как издеваются над Молли, но они были слишком малы и ничего не могли поделать.
– А может, какой-нибудь фермер швырнул в тебя лопатой, потому что ты похожа на крысу? – предположил тощий Роджер.
– Или крыса бросилась на тебя, потому что от тебя воняет? – прогудел мускулистый Гордон.
– Или вы с Рокки сидели в кустах и мечтали о свадьбе? – ухмыльнулась Гизела.
И вдруг Молли и правда улыбнулась широко и искренне. Улыбка эта зародилась у нее где-то внутри, она происходила из глубоко спрятанного волнения, из тайной надежды на то, что книга о гипнозе поможет ей. Молли как наяву увидела, чего она сможет добиться, если научится гипнотизировать людей. Ну, берегитесь тогда, Гизела и компания! Не говоря ни слова, Молли встала и вышла из комнаты. Девочке не терпелось заглянуть в книгу. Но удалось ей это далеко не сразу.
После чая всем детям полагалось отдыхать в постелях, кроме тех, кому было разрешено репетировать выступления в преддверии брайерсвилльского конкурса талантов. Молли тянуло почитать книгу о гипнозе, но она боялась, потому что на соседней кровати листала комикс Синтия.
Минуты текли невыносимо медленно. Молли прислушивалась к доносившемуся снизу пению. Она услышала хрипловатый голос Рокки и снова пожелала ему победы, хотя все еще сердилась на приятеля за сказанные днем жестокие слова. Потом пришло время делать уроки. Казалось, долгожданный вечер никогда не наступит.