Страница:
– Мы справимся сами, Джонатан, – улыбнулась Франческа. Подождав, когда за ним закроется дверь, она перевернула конверт и оглядела обратную сторону. Она была безупречно белой.
Конни подошла ближе к сестре:
– Я хорошо тебя знаю. Ручаюсь, это начало нового расследования. Но ведь сегодня день твоей свадьбы, Фрэн. Не открывай его!
– Кон, я не собираюсь начинать сейчас никакого расследования, – успокоила она Конни и отошла к окну, ближе к свету. Впрочем, это было лишь предлогом, чтобы рассмотреть содержимое конверта, прежде чем его увидит сестра.
Внутри она обнаружила приглашение, гласившее:
«Частный закрытый просмотр работ Сары Чаннинг
В субботу, 28 июня 1902 года
Между 13:00 и 16:00.
№ 69, Уэйверли-Плейс».
Франческе казалось, что сердце сейчас упадет на пол. Колени подгибались, она с ужасом смотрела на приглашение.
– Что это? – бросилась к ней Конни. – Кто-то умер?
Франческа поспешила прижать листок к груди, чтобы сестра не смогла разглядеть написанное. Она смотрела на Конни, но ничего не видела, казалось, разум ее помутился. Перед глазами стоял ее портрет, который Сара написала в прошлом апреле по заказу Харта. На полотне Франческа вполоборота сидела на кушетке и была изображена обнаженной.
Вскоре портрет был украден. И вести о нем появились именно сейчас.
Ее приглашают на него посмотреть.
Франческа постаралась взять себя в руки, смысл приглашения был ей понятен.
– Фрэн? Я принесу воды.
Франческа опустилась в ближайшее кресло. Сестра знала о том, что Харт заказал ее портрет, как знала и о последующем похищении, но от нее скрыли, что Франческа позировала обнаженной. Об этом почти никому не было известно.
Сердце заныло сильнее. Если портрет представят публике, она пропала. Это станет страшным позором для семьи – их репутация в глазах общества будет разрушена.
Из всех дней вор выбрал именно этот? Что ему или ей нужно?
– Нет, Кон, я в порядке! – Франческа вскочила и посмотрела на часы. Только половина двенадцатого. Она сможет быть на Уэйверли-Плейс, 69 через час – возможно, раньше, учитывая, что с наступлением лета движение в городе стало менее оживленным. Все всякого сомнения она успеет в церковь к трем. Еще останется достаточно времени одеться и привести себя в порядок.
Никто не должен увидеть этот портрет! Конни смотрела на сестру широко распахнутыми глазами.
– Что случилось?
Франческа заставила себя улыбнуться:
– Кон, я прошу тебя оказать мне услугу, огромной важности услугу.
– Нет. Что бы ни было в этом письме, оно может подождать. – Конни нахмурилась. Всегда доброжелательное выражение лица стало сердитым.
Франческа продолжала натянуто улыбаться.
– Я прошу тебя привезти мое платье, туфли и украшения в церковь. Я буду там в три часа.
– Ни за что! – воскликнула Конни.
– Конни, если я немедленно не займусь этим, нас ждут чудовищные неприятности!
– Займись этим после свадьбы.
– Конни, я уезжаю и в три буду в церкви. Клянусь, меня ничто не сможет задержать!
Глава 2
Конни подошла ближе к сестре:
– Я хорошо тебя знаю. Ручаюсь, это начало нового расследования. Но ведь сегодня день твоей свадьбы, Фрэн. Не открывай его!
– Кон, я не собираюсь начинать сейчас никакого расследования, – успокоила она Конни и отошла к окну, ближе к свету. Впрочем, это было лишь предлогом, чтобы рассмотреть содержимое конверта, прежде чем его увидит сестра.
Внутри она обнаружила приглашение, гласившее:
«Частный закрытый просмотр работ Сары Чаннинг
В субботу, 28 июня 1902 года
Между 13:00 и 16:00.
№ 69, Уэйверли-Плейс».
Франческе казалось, что сердце сейчас упадет на пол. Колени подгибались, она с ужасом смотрела на приглашение.
– Что это? – бросилась к ней Конни. – Кто-то умер?
Франческа поспешила прижать листок к груди, чтобы сестра не смогла разглядеть написанное. Она смотрела на Конни, но ничего не видела, казалось, разум ее помутился. Перед глазами стоял ее портрет, который Сара написала в прошлом апреле по заказу Харта. На полотне Франческа вполоборота сидела на кушетке и была изображена обнаженной.
Вскоре портрет был украден. И вести о нем появились именно сейчас.
Ее приглашают на него посмотреть.
Франческа постаралась взять себя в руки, смысл приглашения был ей понятен.
– Фрэн? Я принесу воды.
Франческа опустилась в ближайшее кресло. Сестра знала о том, что Харт заказал ее портрет, как знала и о последующем похищении, но от нее скрыли, что Франческа позировала обнаженной. Об этом почти никому не было известно.
Сердце заныло сильнее. Если портрет представят публике, она пропала. Это станет страшным позором для семьи – их репутация в глазах общества будет разрушена.
Из всех дней вор выбрал именно этот? Что ему или ей нужно?
– Нет, Кон, я в порядке! – Франческа вскочила и посмотрела на часы. Только половина двенадцатого. Она сможет быть на Уэйверли-Плейс, 69 через час – возможно, раньше, учитывая, что с наступлением лета движение в городе стало менее оживленным. Все всякого сомнения она успеет в церковь к трем. Еще останется достаточно времени одеться и привести себя в порядок.
Никто не должен увидеть этот портрет! Конни смотрела на сестру широко распахнутыми глазами.
– Что случилось?
Франческа заставила себя улыбнуться:
– Кон, я прошу тебя оказать мне услугу, огромной важности услугу.
– Нет. Что бы ни было в этом письме, оно может подождать. – Конни нахмурилась. Всегда доброжелательное выражение лица стало сердитым.
Франческа продолжала натянуто улыбаться.
– Я прошу тебя привезти мое платье, туфли и украшения в церковь. Я буду там в три часа.
– Ни за что! – воскликнула Конни.
– Конни, если я немедленно не займусь этим, нас ждут чудовищные неприятности!
– Займись этим после свадьбы.
– Конни, я уезжаю и в три буду в церкви. Клянусь, меня ничто не сможет задержать!
Глава 2
Суббота, 28 июня 1902 года. 12:00
Брэг сидел в автомобиле напротив своего особняка Викторианской эпохи и разглядывал дом, не замечая его привлекательной старомодной оригинальности. Он вспоминал недавний разговор с Франческой, и ему становилось за нее страшно.
Рик был уверен, что Харт сломает ей жизнь. Его брат всегда был темной и крайне эгоистичной личностью. Он жесток и самолюбив. Время от времени Харт оказывался на высоте, выставляя напоказ благородные черты характера, но вскоре вновь становился самим собой и продолжал служить своим интересам и удовлетворению амбиций. Франческа бескорыстна, Харт эгоистичен – можно ли представить более нелепый союз.
Но, несмотря на то что Брэг боялся вспоминать о прошлом, связывавшем его с Франческой, он не мог бы назвать себя сторонним наблюдателем. Его пугали внезапно вернувшиеся чувства. Он запрещал себе думать о времени их первой встречи, когда он был очарован ею – и она отвечала ему взаимным страстным интересом. Он не должен вспоминать об их спорах, увлекательных беседах, совместных расследованиях – или поцелуях и трепетной заботе друг о друге. Он ошибся. После четырех лет отсутствия жена вернулась к нему, и они помирились, как бы это ни было трудно для них обоих. Франческа увлеклась его братом, но прежде смогла убедить его в невозможности принятия решения о разводе. Об этом никогда не говорилось открыто, но в высших политических кругах страны не сомневались, что однажды Рик Брэг будет баллотироваться на высокую государственную должность, возможно даже в сенат Соединенных Штатов. Развод лишил бы его возможности сделать политическую карьеру.
Он стал спать отдельно. Потом Ли Анна настояла и вернулась на общее ложе – тогда он, в свою очередь, добился от нее исполнения супружеских обязанностей. Брэга одинаково вгоняло в ярость и то, что жена его бросила, и то, что она вернулась. Их примирение, начинавшееся как вынужденное урегулирование конфликта, превратилось в страстное воссоединение, однако вожделение его было подавлено злобой.
Первую половину прошедшей ночи он провел за работой, а вторую в размышлениях о том, что Франческа на следующий день выходит замуж. Брэг не заметил, как прошли последние недели. Он загружен работой в управлении. Прошел ряд арестов в Злачном квартале, организованных, разумеется, радикальным реформатором преподобным Паркхерстом, чьи мотивы были, впрочем, чисто политическими. Паркхерст громогласно заявлял, что его обязанность, как гражданина Америки, выполнить то, чего не делает полиция, занятая закрытием салунов по воскресеньям, в то время как пресса представляет сенсационной каждую деталь рейдов, возлагая во всех случаях ответственность на Рика Брэга. Мэр был взбешен действиями Паркхерста, но крайне недоволен и Брэгом. Ли Анна стала жаловаться на боли в ноге…
И потом он получил это чертово приглашение на свадьбу. Всего лишь неделю назад!
Рик был уверен, что сможет убедить Франческу найти себе другого мужа – кого-то более подходящего. Харт был не тем, кто должен оставаться с ней рядом. Что же делать? Он пытался уговорить ее отложить свадьбу – она отказалась. Теперь ему остается ждать в стороне и быть готовым подхватить ее, когда Харт разобьет ей сердце на тысячи маленьких кусочков, а Брэг не сомневался, что брат так и поступит.
Он понял, что автомобиль все еще заведен, и выключил двигатель. Отбросив очки на пассажирское сиденье, Рик нехотя выбрался из «даймлера». Впереди его ждали приятные выходные. Он отвезет жену и девочек в небольшой поселок Саг-Харбор, что на северном берегу Лонг-Айленда. Брэг провел почти всю ночь в кабинете, хотел закончить накопившуюся бумажную работу – отличный повод остаться в управлении. Это случалось не раз; Рик даже держал в шкафу сменный комплект одежды. Не надо быть слишком прозорливым, чтобы понять, что он боится возвращаться домой. Когда же он стал избегать домашних?
Злость давно прошла, ее сменило чувство вины. До несчастного случая он обращался с женой отвратительно. Ли Анна никогда не винила его за произошедшее несчастье, Рик сам корил себя. Из-за него она была в таком состоянии, что позволила карете себя сбить.
Что же до его желаний, каждый раз, когда он хотел прикоснуться к Ли Анне, она отвергала его, отворачивалась, или притворялась спящей, или уклонялась под предлогом, что кто-то из девочек может проснуться и позвать ее.
Рик не был глупцом. Ли Анна страстная женщина, но и самолюбивая, ей сложно привыкнуть к своему искалеченному трагедией телу.
Она предложила Брэгу завести любовницу, даже говорила о разводе. Какая ирония жизни! Ведь тогда, в феврале, когда она вернулась к нему и желала примирения, именно он настаивал на разводе! Что же их связывает, если между ними нет ни взаимопонимания, ни любви, ни физического влечения? Но Рик знал, что никогда не сможет расстаться с Ли Анной, даже после того, как убедил себя, что в аварии нет его вины. Ведь она по-прежнему его жена, и если не он, то кто станет о ней заботиться?
Опустив голову, он прошел мимо стоявшей у дома коляски, запряженной серой лошадью. Внезапно экипаж показался ему знакомым, и сердце сжалось. Ли Анна вызвала доктора Финни.
Должно быть, у нее усилились боли – как ни странно, мысли об этом показались ему более приятными, чем воспоминания об их переменчивых и докучавших обоим отношениях. Рик направился к крыльцу небольшого кирпичного дома, который арендовал для своей семьи, надеясь, что девочки ушли в парк с няней и не станут свидетелями недомогания Ли Анны. Наклеив на лицо искусственную улыбку, он переступил порог особняка. Слух резал доносившийся со второго этажа шум. По лестнице пронеслась Кейти, и он бросился к ней в страхе, что она споткнется и упадет. На ее маленьком личике застыло выражение тревоги. Рик напрягся от пугающих предчувствий.
– Что случилось? – Он присел перед девочкой на колени.
– Миссис Брэг очень больно! – воскликнула та, глядя на него так, словно он единственный, кто способен помочь.
Эта семилетняя темноволосая девочка долго была в шоке. Она появилась в их доме после убийства ее матери и не сразу начала говорить и есть. Сейчас говорила, но изредка, и ела, как подросший пони. Кейти даже стала улыбаться, особенно когда Ли Анна была в настроении и относилась к ней по-матерински нежно.
Кейти очень волновалась за новую маму, и Рик понимал, что это не самые лучшие переживания для малышки.
– Кейти, миссис Брэг пострадала в страшной аварии.
Впоследствии ее часто будут мучить боли от старых травм.
– Почему они не пройдут? – прошептала девочка, подняв на него огромные карие глаза.
– В ее жизни будут и хорошие дни. Поднимусь наверх, узнаю, что сказал доктор Финни. А где Дот?
– Обедает.
– Тебе лучше побыть с сестрой. Ты разве не голодна? Миссис Флауэрс прекрасно готовит. – Он заставил себя улыбнуться.
Кейти не ответила ему улыбкой и нехотя отвернулась. Брэг поспешил вверх по лестнице, стараясь унять поток эмоций. Удивительно, он тоже разволновался. На пороге спальни он остановился и задумался над тем, может ли мужчина так жить – мучиться от страха идти домой, проводить день за днем без радости и внимания, без секса, в состоянии постоянного ожидания опасности.
Ли Анна была еще не одета. На ней был красивый пеньюар из синего щелка, черные как смоль волосы наспех убраны наверх. Колени укрывал шерстяной плед, словно ей было холодно. У кровати сидел Финни и разговаривал с пациенткой, похлопывая ее по руке. Ли Анна по-прежнему оставалась невероятно красивой, но казалась еще более хрупкой, как изящной работы фарфоровая статуэтка.
Заметив его, Ли Анна выпрямилась и расправила плечи. Брэг осторожно вошел в комнату.
– Как ты?
– Боли усилились.
Доктор встал, и мужчины обменялись рукопожатиями.
– Я оставлю настойку опия, чтобы миссис Брэг могла принимать его на ночь. По ее словам, она не может заснуть.
– С ногой все было в порядке, – напряженно произнес Брэг. – Сломанные кости срослись.
– Учитывая сложность травмы, миссис Брэг всегда будет испытывать боли в правой ноге. Постарайтесь, чтобы она не полагалась только на настойку. Лекарство следует принимать лишь в случае крайней необходимости.
– Обязательно прослежу, – заверил Брэг. – Я провожу вас, доктор.
– Не стоит. – Финни сжал его руку. – Скоро увидимся, верно? На свадьбе Харта? – Он странно, словно с недоверием, покачал головой и вышел.
Брэг медленно повернулся.
– Я слышала каждое слово, – сказала Ли Анна и покраснела.
– Мне очень жаль, что у тебя начались боли, – ответил Брэг.
– Где девочки?
Он осознавал, как велика ее любовь к Кейти и Дот, но сейчас подумал, не цепляется ли она за них как за спасительную соломинку.
– Они обедают.
Рик подошел ближе, и глаза Ли Анны округлились от удивления. Ее внутреннее напряжение было столь очевидным, что наводило на мысль, не приняла ли она его решимость за желание заняться любовью и потому испугалась. Однако сейчас в его сердце существовала лишь давняя, застарелая усталость.
Рик хорошо себя знал. Стоит ей потянуться к нему, и он вспыхнет от возбуждения.
– Уже начало второго. Не хочешь одеться? – осторожно спросил он.
Ли Анна колебалась.
– У меня нет никакого желания идти на свадьбу.
Брэг был шокирован. Жена обожала светские рауты, это мероприятие, несмотря на июнь месяц, станет настоящим событием общественной жизни, о нем будет упомянуто в колонке светской жизни во всех изданиях от Бар-Харбора до Чарлстона. Он вспомнил, что последние несколько дней она не выходила из дому даже на привычную короткую прогулку в сквере в сопровождении помощника. Когда они познакомились, Ли Анна была одной из первых красавиц, открывавших свой сезон в свете, и посещала почти каждый званый ужин, на который получала приглашение. Она была рядом с ним на каждом благотворительном мероприятии, принять участие в котором он считал важным для карьеры. Рик понимал, что она погружена в меланхолию, но будет только хуже, если жена спрячется в четырех стенах. Ли Анна скривилась в недовольной гримасе:
– Разумеется, я пойду. Ты прав, пора одеваться. Где Нанет?
Им пришлось нанять для нее еще одну служанку, на этот раз женского пола, которая помогала принимать ванну и одеваться. Поскольку их доходы были не слишком высоки, вскоре от услуг помощника-мужчины пришлось отказаться.
– Я позову ее. – Брэг старался держаться как можно спокойнее.
Ли Анна благодарно улыбнулась, избегая встречаться с ним взглядом. Рик направился к двери, но задержался. Он терпеть не мог, когда жена погружалась в уныние.
Как же поднять ей настроение? Возможно, стоит сказать, что при желании она может не посещать свадебную церемонию, если ей так не хочется там появляться. Брэг повернулся.
Ли Анна держала в руках большую бутылку и наливала в чашку с чаем бренди.
Франческа была знакома с разными, в том числе и сомнительными районами Манхэттена. Это место было похоже на большой город с трущобами и бедными кварталами, фабриками и салунами, густонаселенный немцами, итальянцами, ирландцами, не говоря уже о русских, поляках и евреях. Благодаря приключениям она даже узнала о существовании «маленькой Африки» в Нижнем Ист-Сайде. Эмигранты, приезжавшие в город, образовывали целые этнические районы.
Франческа гордилась тем, что хорошо знала Нью-Йорк, но, несомненно, не так хорошо, как свои пять пальцев. Во время первого расследования – по поводу похищения ребенка соседей – она познакомилась с юным карманником, одиннадцатилетним Джоэлом Кеннеди. Мальчик защитил ее от вора, и Франческа взяла его под свое крыло, и не только из-за того, что он знал множество всевозможных тонкостей и был знаком с неизвестными ей аспектами жизни, сколько из желания изменить судьбу ребенка. Когда Джоэла не было рядом – что случалось, надо заметить, крайне редко, – она пользовалась картой, чтобы лучше ориентироваться на Манхэттене. Сегодня Джоэл остался с матерью, Мэгги, прекрасной швеей, ставшей Франческе доброй подругой и, возможно, предметом серьезного увлечения брата Франчески Эвана. По тому, как Мэгги отреагировала на ее приглашение на свадьбу, можно было предположить, какой хаос творится сейчас в доме Кеннеди. Несомненно, Джоэл, его братья и сестра готовятся к предстоящему событию.
На этот раз Франческе не пригодилась карта. Шофер кеба, который она остановила на улице, сразу сообщил, что дом номер 69 по Уэйверли-Плейс расположен на северной стороне Вашингтон-сквер.
Франческа немного успокоилась. Закрытый просмотр состоится всего в нескольких кварталах от Малберри-стрит, 300, где расположен полицейский участок.
И все же она заерзала как на иголках при мысли о том, что ее портрет находится совсем рядом, на Уэйверли-Плейс. Интересно, кто-то намеренно решил расстроить ее в день свадьбы? Если так, то наглецу это удалось!
Перед отъездом она пробралась в кабинет отца и с облегчением обнаружила, что он пуст; вероятно, Эндрю отправился на прогулку в парк. Франческа быстро воспользовалась телефоном. Все могло бы пройти быстрее, если бы Беатрис, оператор, не взялась поздравлять ее с предстоящей свадьбой. Харта не оказалось дома – представить невозможно, куда он мог уйти в столь важный для них день, – и она разговаривала с дворецким Альфредом. Он осведомился, не желает ли она оставить сообщение для хозяина, но Франческа была едва жива от страха, поэтому не могла сказать что-то более или менее связное. Когда она выбегала из дома, вслед ей донеслись слова Конни, что она сумасшедшая.
Франческа взглянула на маленькие карманные часики, что приобрела совсем недавно; раскрытие преступлений дело трудоемкое, а она так и не избавилась от привычки опаздывать. Половина первого. Дорога заняла больше времени, чем она рассчитывала, но в запасе оставался еще целый час.
Франческа ехала по Пятой авеню на юг. Впереди показались зеленые лужайки Вашингтон-сквер, по обе стороны улицы возвышались старые каменные особняки, на первых этажах некоторых были открыты рестораны и таверны. Наконец, кеб свернул на нужную улицу, тянущуюся вдоль парка. Дома здесь были построены из более темного камня и утопали в тени вязов. Нижние этажи занимали магазины.
Внимательный взгляд Франчески выхватил одну яркую вывеску на фасаде: «Галерея Мура».
– Стоп, извозчик! Стоп! – закричала она, всматриваясь в номер дома. Номер 69.
Франческа порылась в сумочке.
– Вас подождать, мисс? – спросил кучер с сильным итальянским акцентом.
Она задумалась и поспешно оглядела прохожих. Несмотря на время отпусков, в парке было весьма многолюдно. Дамы в легких летних платьях, некоторые из них с зонтиками, катили детские коляски или прогуливались под руку с джентльменами, одетыми кто в рубашки, кто в костюмы с галстуками и цилиндры. Мимо пронеслась пара девушек-велосипедисток. Одна из них была в укороченных спортивных штанишках. За ними с лаем бросилось несколько маленьких собачонок, где-то в стороне взмыл в небо воздушный шар.
Франческа с тревогой посмотрела на галерею, устроенную на цокольном этаже. Похоже, этот особняк в георгианском стиле служит домом одной семье. Вязы на тротуаре окружали клумбы с нарциссами, окна украшены ящиками с красочными цветами. Вашингтон-сквер был старым и густонаселенным районом, но при этом оставался местом не фешенебельным, а популярным среди представителей среднего класса. Мимо проехала двуколка, и Франческа подумала, что могла бы отпустить кеб.
Она так спешила выйти, что оступилась по неосторожности. Посмотрев на здание, она опасливо огляделась. Сердце колотилось от страха.
Казалось, все жители района гуляли в парке, такими безжизненными выглядели дома вдоль улицы.
Франческа открыла сумочку и достала пистолет. Он был заряжен. Человека, укравшего ее портрет, мужчину или женщину, в любом случае можно считать вором. Для нее не станет неожиданностью, если вор решился на шантаж или заманил ее в галерею с целью отомстить. Было бы глупо не подумать о самозащите.
Украденный из мастерской портрет может находиться в этом доме. Франческа молила Бога, чтобы так оно и было.
Справа она заметила каменную лестницу с широкими ступенями, ведущую в жилые помещения на втором этаже прямо над галереей. Значит, чтобы добраться до нужной ей двери, придется спуститься вниз. Проделав этот путь, Франческа увидела белую вывеску. Черными буквами на листе было выведено: «Закрыто».
Она остановилась в нерешительности и сжала рукоятку пистолета. Сама дверь была из стекла, но закрыта железными решетками. Она постаралась заглянуть внутрь одного из нескольких огромных окон галереи, призванных, вероятно, пропускать больше дневного света. Франческа представила, что внутри, должно быть, сейчас мрачно и тихо.
В правом окне она увидела лист бумаги. Франческа подошла ближе и прочитала:
«Лето: понедельник—пятница, 12:00–17:00».
Галерея была закрыта для посетителей. Франческа испытала внезапное облегчение, не подарившее, однако, полного успокоения. У входа висел колокольчик и рядом увесистый дверной молоток. Потянувшись, Франческа взялась за ручку, повернула, и дверь неожиданно отворилась.
Определенно ее здесь ждали.
На мгновение она подумала о том, как бы хорошо получилось, если бы Харт оказался дома или при передаче письма присутствовал Брэг. Она несколько раз нервно моргнула. Внутри царил полумрак, свет не зажжен, поэтому галерея была погружена во тьму.
Франческа вошла и как можно тише затворила за собой дверь. От страха кожа покрылась мурашками, так явно ощущалось чье-то присутствие. В следующую секунду Франческа едва не вскрикнула – на стене перед ней висел ее собственный портрет.
Она сцепила руки, стараясь унять дрожь. А она уже и забыла, каким великолепным был портрет – и каким вызывающим. На изображенной женщине не было ничего, кроме жемчужного колье. Она сидела вполоборота к зрителю. Смотревшему на портрет были хорошо видны не только ягодицы, но и обнаженная грудь.
Ее лицо было легко узнаваемо, но самым страшным было то, что на нем ясно угадывалось выражение чувственности и нескрываемого вожделения.
Позируя для портрета, Франческа думала только о Харте.
Первым желанием было броситься к портрету, сорвать его со стены и уничтожить. Что ж, у нее еще будет на это время, сейчас необходимо взять себя в руки. Чего добивается этот вор? Почему дал о себе знать именно сегодня? Ему нужны деньги? Или он решил ее уничтожить?
Интересно, за ней кто-то наблюдает?
Казалось, она чувствует на себе чей-то взгляд – ей это совершенно не нравилось, более того, было чертовски неприятно. Франческа вернулась к двери и посмотрела сквозь стекло на улицу. Никого.
Она прошла по комнате, держа наготове пистолет. Если за ней наблюдают, нет никакого смысла хранить молчание. Франческа оглядела картины на стенах, среди них не было ни одной работы Сары Чаннинг. Ее стиль был своеобразным – классический, но с чертами импрессионизма, оттого запоминающимся.
– Где вы? – выкрикнула Франческа и повернулась в противоположную сторону. Перед ней была лишь серая стена. – Кто вы? Что вам надо?
Слова эхом разлетелись по полупустой комнате. Франческа заметила приоткрытую дверь, но застыла в нерешительности.
– Выходите. Я знаю, вы здесь. – Она сглотнула и выпрямилась, прислушиваясь. Единственные звуки, донесшиеся до ее ушей, были удары собственного сердца и шум прерывистого дыхания.
Франческе стало по-настоящему страшно. А почему бы и нет? Некто заманил ее в галерею. Необходимо любым способом завладеть портретом.
– Я хорошо заплачу вам за картину! – изо всех сил закричала Франческа.
Ответа не последовало.
Она застыла, не сводя глаз с темного дверного проема. Что это за игра?
С сожалением Франческа опустила руку и убрала пистолет за пояс юбки. По-другому не получится достать свечу и спички из сумочки. Несколько месяцев назад она стала пользоваться более вместительной сумкой, чтобы в ней помещались все необходимые вещи. Франческа зажгла свечу и вскоре смогла разглядеть, что открытая дверь вела в небольшой кабинет с рабочим столом, креслом и тумбочкой с картотекой.
Она подошла ближе к столу, но не увидела ничего, кроме квитанций и нескольких записок. Прочитать их было довольно сложно, слишком неразборчивым был почерк писавшего, однако ни ее имя, ни имя Харта в них не упоминалось. Со стоявшего рядом подноса Франческа взяла визитную карточку.
Галерея Мура – покупка и продажа предметов искусства.
Владелец – Даниэль Мур.
№ 69, Уэйверли-Плейс.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Она открыла один за другим несколько ящиков, но бумаг было слишком много, а времени у нее совсем мало. Время. Франческа похолодела и потянулась к сумочке, которую оставила на столе. Почти половина третьего.
Кровь застучала в висках. У нее нет времени разбираться в ситуации. На бракосочетании будет Брэг, она успеет рассказать ему все до начала церемонии и попросит съездить в галерею и забрать полотно. Но как же она может сейчас оставить портрет здесь?
Проклятье, что же на самом деле нужно этому вору?
Франческа затушила свечу кончиками пальцев и оставила ее на столе – она брала с собой несколько про запас. Подхватив сумку и вытащив пистолет из-за пояса юбки, она вышла из кабинета.
В следующую секунду со стороны входной двери послышался тихий скрип.
Франческа метнулась вперед:
– Кто здесь?
Никакого ответа.
Скривившись от разочарования, она вновь решительно заткнула пистолет за пояс и потянулась к холсту. К ее огромному удивлению, ей не удалось сдвинуть его с места. Портрет не висел на стене, он был прибит к ней гвоздями.
Франческа потянула изо всех сил, но без результата.
В этот момент до нее донесся звук запираемой двери.
Она бросилась к входу в надежде увидеть перед собой ехидно ухмыляющееся лицо, но вместо этого заметила лишь тень, перемещавшуюся в сторону улицы.
Она громко закричала и принялась изо всех сил дергать за ручку – дверь была заперта снаружи.
Франческа кричала и трясла дверь, но та не поддавалась.
Ошеломленная, она застыла на месте, в душе зарождался леденящий ужас.
Ее заперли.
Как же ей выбраться? Как успеть на свадьбу?
Колдер Харт стоял у окна в зале на втором этаже пресвитерианской церкви на Пятой авеню и довольно улыбался. На нем уже был торжественный наряд, оставалось лишь повязать галстук. Пятая авеню была безлюдна. Все, кто чего-либо стоил в этой жизни, уехали из города на лето – кроме тех, разумеется, кто принадлежал к самым сливкам общества и благоговел перед Джулией Ван Вик Кэхил или боялся ее.
Брэг сидел в автомобиле напротив своего особняка Викторианской эпохи и разглядывал дом, не замечая его привлекательной старомодной оригинальности. Он вспоминал недавний разговор с Франческой, и ему становилось за нее страшно.
Рик был уверен, что Харт сломает ей жизнь. Его брат всегда был темной и крайне эгоистичной личностью. Он жесток и самолюбив. Время от времени Харт оказывался на высоте, выставляя напоказ благородные черты характера, но вскоре вновь становился самим собой и продолжал служить своим интересам и удовлетворению амбиций. Франческа бескорыстна, Харт эгоистичен – можно ли представить более нелепый союз.
Но, несмотря на то что Брэг боялся вспоминать о прошлом, связывавшем его с Франческой, он не мог бы назвать себя сторонним наблюдателем. Его пугали внезапно вернувшиеся чувства. Он запрещал себе думать о времени их первой встречи, когда он был очарован ею – и она отвечала ему взаимным страстным интересом. Он не должен вспоминать об их спорах, увлекательных беседах, совместных расследованиях – или поцелуях и трепетной заботе друг о друге. Он ошибся. После четырех лет отсутствия жена вернулась к нему, и они помирились, как бы это ни было трудно для них обоих. Франческа увлеклась его братом, но прежде смогла убедить его в невозможности принятия решения о разводе. Об этом никогда не говорилось открыто, но в высших политических кругах страны не сомневались, что однажды Рик Брэг будет баллотироваться на высокую государственную должность, возможно даже в сенат Соединенных Штатов. Развод лишил бы его возможности сделать политическую карьеру.
Он стал спать отдельно. Потом Ли Анна настояла и вернулась на общее ложе – тогда он, в свою очередь, добился от нее исполнения супружеских обязанностей. Брэга одинаково вгоняло в ярость и то, что жена его бросила, и то, что она вернулась. Их примирение, начинавшееся как вынужденное урегулирование конфликта, превратилось в страстное воссоединение, однако вожделение его было подавлено злобой.
Первую половину прошедшей ночи он провел за работой, а вторую в размышлениях о том, что Франческа на следующий день выходит замуж. Брэг не заметил, как прошли последние недели. Он загружен работой в управлении. Прошел ряд арестов в Злачном квартале, организованных, разумеется, радикальным реформатором преподобным Паркхерстом, чьи мотивы были, впрочем, чисто политическими. Паркхерст громогласно заявлял, что его обязанность, как гражданина Америки, выполнить то, чего не делает полиция, занятая закрытием салунов по воскресеньям, в то время как пресса представляет сенсационной каждую деталь рейдов, возлагая во всех случаях ответственность на Рика Брэга. Мэр был взбешен действиями Паркхерста, но крайне недоволен и Брэгом. Ли Анна стала жаловаться на боли в ноге…
И потом он получил это чертово приглашение на свадьбу. Всего лишь неделю назад!
Рик был уверен, что сможет убедить Франческу найти себе другого мужа – кого-то более подходящего. Харт был не тем, кто должен оставаться с ней рядом. Что же делать? Он пытался уговорить ее отложить свадьбу – она отказалась. Теперь ему остается ждать в стороне и быть готовым подхватить ее, когда Харт разобьет ей сердце на тысячи маленьких кусочков, а Брэг не сомневался, что брат так и поступит.
Он понял, что автомобиль все еще заведен, и выключил двигатель. Отбросив очки на пассажирское сиденье, Рик нехотя выбрался из «даймлера». Впереди его ждали приятные выходные. Он отвезет жену и девочек в небольшой поселок Саг-Харбор, что на северном берегу Лонг-Айленда. Брэг провел почти всю ночь в кабинете, хотел закончить накопившуюся бумажную работу – отличный повод остаться в управлении. Это случалось не раз; Рик даже держал в шкафу сменный комплект одежды. Не надо быть слишком прозорливым, чтобы понять, что он боится возвращаться домой. Когда же он стал избегать домашних?
Злость давно прошла, ее сменило чувство вины. До несчастного случая он обращался с женой отвратительно. Ли Анна никогда не винила его за произошедшее несчастье, Рик сам корил себя. Из-за него она была в таком состоянии, что позволила карете себя сбить.
Что же до его желаний, каждый раз, когда он хотел прикоснуться к Ли Анне, она отвергала его, отворачивалась, или притворялась спящей, или уклонялась под предлогом, что кто-то из девочек может проснуться и позвать ее.
Рик не был глупцом. Ли Анна страстная женщина, но и самолюбивая, ей сложно привыкнуть к своему искалеченному трагедией телу.
Она предложила Брэгу завести любовницу, даже говорила о разводе. Какая ирония жизни! Ведь тогда, в феврале, когда она вернулась к нему и желала примирения, именно он настаивал на разводе! Что же их связывает, если между ними нет ни взаимопонимания, ни любви, ни физического влечения? Но Рик знал, что никогда не сможет расстаться с Ли Анной, даже после того, как убедил себя, что в аварии нет его вины. Ведь она по-прежнему его жена, и если не он, то кто станет о ней заботиться?
Опустив голову, он прошел мимо стоявшей у дома коляски, запряженной серой лошадью. Внезапно экипаж показался ему знакомым, и сердце сжалось. Ли Анна вызвала доктора Финни.
Должно быть, у нее усилились боли – как ни странно, мысли об этом показались ему более приятными, чем воспоминания об их переменчивых и докучавших обоим отношениях. Рик направился к крыльцу небольшого кирпичного дома, который арендовал для своей семьи, надеясь, что девочки ушли в парк с няней и не станут свидетелями недомогания Ли Анны. Наклеив на лицо искусственную улыбку, он переступил порог особняка. Слух резал доносившийся со второго этажа шум. По лестнице пронеслась Кейти, и он бросился к ней в страхе, что она споткнется и упадет. На ее маленьком личике застыло выражение тревоги. Рик напрягся от пугающих предчувствий.
– Что случилось? – Он присел перед девочкой на колени.
– Миссис Брэг очень больно! – воскликнула та, глядя на него так, словно он единственный, кто способен помочь.
Эта семилетняя темноволосая девочка долго была в шоке. Она появилась в их доме после убийства ее матери и не сразу начала говорить и есть. Сейчас говорила, но изредка, и ела, как подросший пони. Кейти даже стала улыбаться, особенно когда Ли Анна была в настроении и относилась к ней по-матерински нежно.
Кейти очень волновалась за новую маму, и Рик понимал, что это не самые лучшие переживания для малышки.
– Кейти, миссис Брэг пострадала в страшной аварии.
Впоследствии ее часто будут мучить боли от старых травм.
– Почему они не пройдут? – прошептала девочка, подняв на него огромные карие глаза.
– В ее жизни будут и хорошие дни. Поднимусь наверх, узнаю, что сказал доктор Финни. А где Дот?
– Обедает.
– Тебе лучше побыть с сестрой. Ты разве не голодна? Миссис Флауэрс прекрасно готовит. – Он заставил себя улыбнуться.
Кейти не ответила ему улыбкой и нехотя отвернулась. Брэг поспешил вверх по лестнице, стараясь унять поток эмоций. Удивительно, он тоже разволновался. На пороге спальни он остановился и задумался над тем, может ли мужчина так жить – мучиться от страха идти домой, проводить день за днем без радости и внимания, без секса, в состоянии постоянного ожидания опасности.
Ли Анна была еще не одета. На ней был красивый пеньюар из синего щелка, черные как смоль волосы наспех убраны наверх. Колени укрывал шерстяной плед, словно ей было холодно. У кровати сидел Финни и разговаривал с пациенткой, похлопывая ее по руке. Ли Анна по-прежнему оставалась невероятно красивой, но казалась еще более хрупкой, как изящной работы фарфоровая статуэтка.
Заметив его, Ли Анна выпрямилась и расправила плечи. Брэг осторожно вошел в комнату.
– Как ты?
– Боли усилились.
Доктор встал, и мужчины обменялись рукопожатиями.
– Я оставлю настойку опия, чтобы миссис Брэг могла принимать его на ночь. По ее словам, она не может заснуть.
– С ногой все было в порядке, – напряженно произнес Брэг. – Сломанные кости срослись.
– Учитывая сложность травмы, миссис Брэг всегда будет испытывать боли в правой ноге. Постарайтесь, чтобы она не полагалась только на настойку. Лекарство следует принимать лишь в случае крайней необходимости.
– Обязательно прослежу, – заверил Брэг. – Я провожу вас, доктор.
– Не стоит. – Финни сжал его руку. – Скоро увидимся, верно? На свадьбе Харта? – Он странно, словно с недоверием, покачал головой и вышел.
Брэг медленно повернулся.
– Я слышала каждое слово, – сказала Ли Анна и покраснела.
– Мне очень жаль, что у тебя начались боли, – ответил Брэг.
– Где девочки?
Он осознавал, как велика ее любовь к Кейти и Дот, но сейчас подумал, не цепляется ли она за них как за спасительную соломинку.
– Они обедают.
Рик подошел ближе, и глаза Ли Анны округлились от удивления. Ее внутреннее напряжение было столь очевидным, что наводило на мысль, не приняла ли она его решимость за желание заняться любовью и потому испугалась. Однако сейчас в его сердце существовала лишь давняя, застарелая усталость.
Рик хорошо себя знал. Стоит ей потянуться к нему, и он вспыхнет от возбуждения.
– Уже начало второго. Не хочешь одеться? – осторожно спросил он.
Ли Анна колебалась.
– У меня нет никакого желания идти на свадьбу.
Брэг был шокирован. Жена обожала светские рауты, это мероприятие, несмотря на июнь месяц, станет настоящим событием общественной жизни, о нем будет упомянуто в колонке светской жизни во всех изданиях от Бар-Харбора до Чарлстона. Он вспомнил, что последние несколько дней она не выходила из дому даже на привычную короткую прогулку в сквере в сопровождении помощника. Когда они познакомились, Ли Анна была одной из первых красавиц, открывавших свой сезон в свете, и посещала почти каждый званый ужин, на который получала приглашение. Она была рядом с ним на каждом благотворительном мероприятии, принять участие в котором он считал важным для карьеры. Рик понимал, что она погружена в меланхолию, но будет только хуже, если жена спрячется в четырех стенах. Ли Анна скривилась в недовольной гримасе:
– Разумеется, я пойду. Ты прав, пора одеваться. Где Нанет?
Им пришлось нанять для нее еще одну служанку, на этот раз женского пола, которая помогала принимать ванну и одеваться. Поскольку их доходы были не слишком высоки, вскоре от услуг помощника-мужчины пришлось отказаться.
– Я позову ее. – Брэг старался держаться как можно спокойнее.
Ли Анна благодарно улыбнулась, избегая встречаться с ним взглядом. Рик направился к двери, но задержался. Он терпеть не мог, когда жена погружалась в уныние.
Как же поднять ей настроение? Возможно, стоит сказать, что при желании она может не посещать свадебную церемонию, если ей так не хочется там появляться. Брэг повернулся.
Ли Анна держала в руках большую бутылку и наливала в чашку с чаем бренди.
Франческа была знакома с разными, в том числе и сомнительными районами Манхэттена. Это место было похоже на большой город с трущобами и бедными кварталами, фабриками и салунами, густонаселенный немцами, итальянцами, ирландцами, не говоря уже о русских, поляках и евреях. Благодаря приключениям она даже узнала о существовании «маленькой Африки» в Нижнем Ист-Сайде. Эмигранты, приезжавшие в город, образовывали целые этнические районы.
Франческа гордилась тем, что хорошо знала Нью-Йорк, но, несомненно, не так хорошо, как свои пять пальцев. Во время первого расследования – по поводу похищения ребенка соседей – она познакомилась с юным карманником, одиннадцатилетним Джоэлом Кеннеди. Мальчик защитил ее от вора, и Франческа взяла его под свое крыло, и не только из-за того, что он знал множество всевозможных тонкостей и был знаком с неизвестными ей аспектами жизни, сколько из желания изменить судьбу ребенка. Когда Джоэла не было рядом – что случалось, надо заметить, крайне редко, – она пользовалась картой, чтобы лучше ориентироваться на Манхэттене. Сегодня Джоэл остался с матерью, Мэгги, прекрасной швеей, ставшей Франческе доброй подругой и, возможно, предметом серьезного увлечения брата Франчески Эвана. По тому, как Мэгги отреагировала на ее приглашение на свадьбу, можно было предположить, какой хаос творится сейчас в доме Кеннеди. Несомненно, Джоэл, его братья и сестра готовятся к предстоящему событию.
На этот раз Франческе не пригодилась карта. Шофер кеба, который она остановила на улице, сразу сообщил, что дом номер 69 по Уэйверли-Плейс расположен на северной стороне Вашингтон-сквер.
Франческа немного успокоилась. Закрытый просмотр состоится всего в нескольких кварталах от Малберри-стрит, 300, где расположен полицейский участок.
И все же она заерзала как на иголках при мысли о том, что ее портрет находится совсем рядом, на Уэйверли-Плейс. Интересно, кто-то намеренно решил расстроить ее в день свадьбы? Если так, то наглецу это удалось!
Перед отъездом она пробралась в кабинет отца и с облегчением обнаружила, что он пуст; вероятно, Эндрю отправился на прогулку в парк. Франческа быстро воспользовалась телефоном. Все могло бы пройти быстрее, если бы Беатрис, оператор, не взялась поздравлять ее с предстоящей свадьбой. Харта не оказалось дома – представить невозможно, куда он мог уйти в столь важный для них день, – и она разговаривала с дворецким Альфредом. Он осведомился, не желает ли она оставить сообщение для хозяина, но Франческа была едва жива от страха, поэтому не могла сказать что-то более или менее связное. Когда она выбегала из дома, вслед ей донеслись слова Конни, что она сумасшедшая.
Франческа взглянула на маленькие карманные часики, что приобрела совсем недавно; раскрытие преступлений дело трудоемкое, а она так и не избавилась от привычки опаздывать. Половина первого. Дорога заняла больше времени, чем она рассчитывала, но в запасе оставался еще целый час.
Франческа ехала по Пятой авеню на юг. Впереди показались зеленые лужайки Вашингтон-сквер, по обе стороны улицы возвышались старые каменные особняки, на первых этажах некоторых были открыты рестораны и таверны. Наконец, кеб свернул на нужную улицу, тянущуюся вдоль парка. Дома здесь были построены из более темного камня и утопали в тени вязов. Нижние этажи занимали магазины.
Внимательный взгляд Франчески выхватил одну яркую вывеску на фасаде: «Галерея Мура».
– Стоп, извозчик! Стоп! – закричала она, всматриваясь в номер дома. Номер 69.
Франческа порылась в сумочке.
– Вас подождать, мисс? – спросил кучер с сильным итальянским акцентом.
Она задумалась и поспешно оглядела прохожих. Несмотря на время отпусков, в парке было весьма многолюдно. Дамы в легких летних платьях, некоторые из них с зонтиками, катили детские коляски или прогуливались под руку с джентльменами, одетыми кто в рубашки, кто в костюмы с галстуками и цилиндры. Мимо пронеслась пара девушек-велосипедисток. Одна из них была в укороченных спортивных штанишках. За ними с лаем бросилось несколько маленьких собачонок, где-то в стороне взмыл в небо воздушный шар.
Франческа с тревогой посмотрела на галерею, устроенную на цокольном этаже. Похоже, этот особняк в георгианском стиле служит домом одной семье. Вязы на тротуаре окружали клумбы с нарциссами, окна украшены ящиками с красочными цветами. Вашингтон-сквер был старым и густонаселенным районом, но при этом оставался местом не фешенебельным, а популярным среди представителей среднего класса. Мимо проехала двуколка, и Франческа подумала, что могла бы отпустить кеб.
Она так спешила выйти, что оступилась по неосторожности. Посмотрев на здание, она опасливо огляделась. Сердце колотилось от страха.
Казалось, все жители района гуляли в парке, такими безжизненными выглядели дома вдоль улицы.
Франческа открыла сумочку и достала пистолет. Он был заряжен. Человека, укравшего ее портрет, мужчину или женщину, в любом случае можно считать вором. Для нее не станет неожиданностью, если вор решился на шантаж или заманил ее в галерею с целью отомстить. Было бы глупо не подумать о самозащите.
Украденный из мастерской портрет может находиться в этом доме. Франческа молила Бога, чтобы так оно и было.
Справа она заметила каменную лестницу с широкими ступенями, ведущую в жилые помещения на втором этаже прямо над галереей. Значит, чтобы добраться до нужной ей двери, придется спуститься вниз. Проделав этот путь, Франческа увидела белую вывеску. Черными буквами на листе было выведено: «Закрыто».
Она остановилась в нерешительности и сжала рукоятку пистолета. Сама дверь была из стекла, но закрыта железными решетками. Она постаралась заглянуть внутрь одного из нескольких огромных окон галереи, призванных, вероятно, пропускать больше дневного света. Франческа представила, что внутри, должно быть, сейчас мрачно и тихо.
В правом окне она увидела лист бумаги. Франческа подошла ближе и прочитала:
«Лето: понедельник—пятница, 12:00–17:00».
Галерея была закрыта для посетителей. Франческа испытала внезапное облегчение, не подарившее, однако, полного успокоения. У входа висел колокольчик и рядом увесистый дверной молоток. Потянувшись, Франческа взялась за ручку, повернула, и дверь неожиданно отворилась.
Определенно ее здесь ждали.
На мгновение она подумала о том, как бы хорошо получилось, если бы Харт оказался дома или при передаче письма присутствовал Брэг. Она несколько раз нервно моргнула. Внутри царил полумрак, свет не зажжен, поэтому галерея была погружена во тьму.
Франческа вошла и как можно тише затворила за собой дверь. От страха кожа покрылась мурашками, так явно ощущалось чье-то присутствие. В следующую секунду Франческа едва не вскрикнула – на стене перед ней висел ее собственный портрет.
Она сцепила руки, стараясь унять дрожь. А она уже и забыла, каким великолепным был портрет – и каким вызывающим. На изображенной женщине не было ничего, кроме жемчужного колье. Она сидела вполоборота к зрителю. Смотревшему на портрет были хорошо видны не только ягодицы, но и обнаженная грудь.
Ее лицо было легко узнаваемо, но самым страшным было то, что на нем ясно угадывалось выражение чувственности и нескрываемого вожделения.
Позируя для портрета, Франческа думала только о Харте.
Первым желанием было броситься к портрету, сорвать его со стены и уничтожить. Что ж, у нее еще будет на это время, сейчас необходимо взять себя в руки. Чего добивается этот вор? Почему дал о себе знать именно сегодня? Ему нужны деньги? Или он решил ее уничтожить?
Интересно, за ней кто-то наблюдает?
Казалось, она чувствует на себе чей-то взгляд – ей это совершенно не нравилось, более того, было чертовски неприятно. Франческа вернулась к двери и посмотрела сквозь стекло на улицу. Никого.
Она прошла по комнате, держа наготове пистолет. Если за ней наблюдают, нет никакого смысла хранить молчание. Франческа оглядела картины на стенах, среди них не было ни одной работы Сары Чаннинг. Ее стиль был своеобразным – классический, но с чертами импрессионизма, оттого запоминающимся.
– Где вы? – выкрикнула Франческа и повернулась в противоположную сторону. Перед ней была лишь серая стена. – Кто вы? Что вам надо?
Слова эхом разлетелись по полупустой комнате. Франческа заметила приоткрытую дверь, но застыла в нерешительности.
– Выходите. Я знаю, вы здесь. – Она сглотнула и выпрямилась, прислушиваясь. Единственные звуки, донесшиеся до ее ушей, были удары собственного сердца и шум прерывистого дыхания.
Франческе стало по-настоящему страшно. А почему бы и нет? Некто заманил ее в галерею. Необходимо любым способом завладеть портретом.
– Я хорошо заплачу вам за картину! – изо всех сил закричала Франческа.
Ответа не последовало.
Она застыла, не сводя глаз с темного дверного проема. Что это за игра?
С сожалением Франческа опустила руку и убрала пистолет за пояс юбки. По-другому не получится достать свечу и спички из сумочки. Несколько месяцев назад она стала пользоваться более вместительной сумкой, чтобы в ней помещались все необходимые вещи. Франческа зажгла свечу и вскоре смогла разглядеть, что открытая дверь вела в небольшой кабинет с рабочим столом, креслом и тумбочкой с картотекой.
Она подошла ближе к столу, но не увидела ничего, кроме квитанций и нескольких записок. Прочитать их было довольно сложно, слишком неразборчивым был почерк писавшего, однако ни ее имя, ни имя Харта в них не упоминалось. Со стоявшего рядом подноса Франческа взяла визитную карточку.
Галерея Мура – покупка и продажа предметов искусства.
Владелец – Даниэль Мур.
№ 69, Уэйверли-Плейс.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Она открыла один за другим несколько ящиков, но бумаг было слишком много, а времени у нее совсем мало. Время. Франческа похолодела и потянулась к сумочке, которую оставила на столе. Почти половина третьего.
Кровь застучала в висках. У нее нет времени разбираться в ситуации. На бракосочетании будет Брэг, она успеет рассказать ему все до начала церемонии и попросит съездить в галерею и забрать полотно. Но как же она может сейчас оставить портрет здесь?
Проклятье, что же на самом деле нужно этому вору?
Франческа затушила свечу кончиками пальцев и оставила ее на столе – она брала с собой несколько про запас. Подхватив сумку и вытащив пистолет из-за пояса юбки, она вышла из кабинета.
В следующую секунду со стороны входной двери послышался тихий скрип.
Франческа метнулась вперед:
– Кто здесь?
Никакого ответа.
Скривившись от разочарования, она вновь решительно заткнула пистолет за пояс и потянулась к холсту. К ее огромному удивлению, ей не удалось сдвинуть его с места. Портрет не висел на стене, он был прибит к ней гвоздями.
Франческа потянула изо всех сил, но без результата.
В этот момент до нее донесся звук запираемой двери.
Она бросилась к входу в надежде увидеть перед собой ехидно ухмыляющееся лицо, но вместо этого заметила лишь тень, перемещавшуюся в сторону улицы.
Она громко закричала и принялась изо всех сил дергать за ручку – дверь была заперта снаружи.
Франческа кричала и трясла дверь, но та не поддавалась.
Ошеломленная, она застыла на месте, в душе зарождался леденящий ужас.
Ее заперли.
Как же ей выбраться? Как успеть на свадьбу?
Колдер Харт стоял у окна в зале на втором этаже пресвитерианской церкви на Пятой авеню и довольно улыбался. На нем уже был торжественный наряд, оставалось лишь повязать галстук. Пятая авеню была безлюдна. Все, кто чего-либо стоил в этой жизни, уехали из города на лето – кроме тех, разумеется, кто принадлежал к самым сливкам общества и благоговел перед Джулией Ван Вик Кэхил или боялся ее.