– Начинайте. – Ее голос был обманчиво дерзок.
Он взял треугольный кусочек солонины.
– Как вы осмелились, – сказал он, размахивая этим кусочком перед ее лицом, – как вы осмелились устроить подобный спектакль?
– Это было сделано с добрыми намерениями, – с вызовом сказала она.
– Как и хирургическая операция, но никто не согласится на нее, полагаясь на слово какого-то Тома, Дика или Гарри.
– Его имя, – развязно проинформировала Элис, – Тим.
– Да, Тим Вестинг, и, разумеется, ему понравился полученный поцелуй. Я уверен, что он уже пытался добиться этого раньше, но безуспешно, так что сегодня у него просто незабываемый день.
– Мне кажется, что вы знаете обо мне слишком много, – холодно сказала она.
– В таких местах, как это, – пожал плечами Барк, – новости разносятся ветром.
– Разумеется, посмотрите, как ветер разнес слух о нашем золоте… о, простите, мистер Уолш, о слюде.
Он гневно посмотрел на нее, и пока он искал слова для ответа, Элис сказала ледяным тоном:
– Если вы находились у колеса с того момента, как Тим выиграл, значит, вы были там с самого начала. – Она задрала подбородок. – Вам потребовалось слишком много времени, чтобы прийти к выводу, что я сама себя разыгрываю в спектакле.
– Я решил это сразу, – сказал он ей.
– Но стали действовать потом.
– Не глупите! Как я мог подойти, когда вы только начали? Может быть…
– Да, мистер Уолш?
– Победители, к счастью, были мне симпатичны. Вряд ли было бы уместно предложение заменить их собой?
– Вы – их! – Элис отложила, едва надкусив, кусочек солонины и оскорбленно уставилась на него.
Он намеренно игнорировал ее взгляд.
– Мне не особенно понравился путешествующий моряк, но я решил закрыть на это глаза.
– Вы решили?
– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.
– Вы увидели? – повторила она.
– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.
Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис, а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.
Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.
– Итак? – требовательно спросил Барк.
– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.
– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.
– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?
– Нет, – сказал он.
Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.
– Если вы так относитесь к своему работнику, – легко сказала она, – мне странно, что вы продолжаете пользоваться его услугами.
– Я перевез своих работников за тысячи миль, и мне не так легко расставаться с ними.
– Вы расстались с Гарри Ноксом, – заметила она.
– У меня была конкретная причина; он отказывался от сверхурочных.
«Да, – подумала Элис, – это вполне конкретно, но жалоба девушки представляет собой нечто иное; это был бы повод для совсем другого расставания».
– Но к Гранту у меня нет претензий. Голову даю на отсечение. – Он подозрительно уставился на нее.
– Не ищите у меня доказательств, – пожала она плечами.
– Я смотрю на вас и вижу, что вы маленькая лгунья. Вы что-то знаете, но мне не скажете, а не скажете потому, что абсолютно тупы.
– Может, так оно и есть. Я не люблю этого человека, о котором вы хотите услышать, – проговорила она холодно.
Он быстро взглянул на нее.
– Это уже кое-что.
– Это все.
– На конкурсе упрямцев вы завоевали бы первый приз, – простонал Барк.
– В виде пирожного, – поправила она, взяв одно.
Неожиданно он поднял руку и схватил ее за запястье.
– Не заходите слишком далеко, Элис, – предупредил он.
– Как я могу, когда нахожусь под арестом, – натянуто улыбнулась она.
Элис переложила пирожное из арестованной руки в свободную и надкусила его.
– Если вы будете продолжать держать меня, мистер Уолш, люди могут неверно истолковать ваш жест.
Все еще сжимая запястье девушки, он спросил:
– А как это отразится на вас?
Элис ответила:
– Вы увидите отвращение, омерзение и испуг на моем лице.
Ее запястье было свободно.
Пришла миссис Уилкс с кувшином горячей воды. «Его денежное пожертвование должно быть значительным», – подумала Элис. Между колесом поцелуев и чаепитием Барка Уолша ублажали со всех сторон.
Она спросила Барка:
– Кстати, как вы здесь очутились? Не думаю, что подобные развлечения соответствуют вашим вкусам.
– А что вы сами думаете? Вы ведь ничего обо мне не знаете.
– Нет, но… – Ее голос задрожал.
– Вы правы, разумеется, «колеса поцелуев» и чаепития не для меня, я действовал только на основании полученной информации.
– Информации от Ноны, – сразу догадалась Элис. – Она сказала Френку Гранту, и она сказала вам. Несомненно, она…
– Что?
Но Элис не закончила. Не могла же она сказать ему, что Нона, имеющая только облик женщины, заметив горячий интерес Гранта к Элис, рассказала все Гранту в надежде, что, когда проинформированный ею Барк Уолш появится на сцене, произойдет нечто, что ему не понравится. Действия достаточно умелые, чтобы ускорить изгнание Элис. У девушки не было двух мнений относительно Ноны, которая не желала видеть ее в Эдамленде.
– Что? – снова спросил Барк.
– Вам сказала Нона, – повторила Элис.
– Да.
– Очень предусмотрительно с ее стороны.
– Очень. – Его глаза прямо смотрели на Элис. – Вы должны быть благодарны за это.
– Мы снова будем обсуждать Гранта?
– Нет, не будем. Об этом не стоит вспоминать, пока вы сами не захотите. Вы поняли это, Элис?
Он притворялся, что у Элис есть свобода выбора, на самом деле предлагая ей подписать ее собственную высылку и папину отставку. Она сжала губы и осознала, до чего же ей хочется хлопнуть дверью.
Барк допил чай.
– Когда вы будете готовы, мы поедем обратно в Эдамленд, но, может быть, – съязвил он, – вы желаете прогуляться по ярмарке?
– Я уже все посмотрела.
– Ну, тогда, – он привстал.
– Но я должна вернуться к Колесу. Меня не просили поработать только до чая.
– Вы не вернетесь к Колесу. Мне показалось, что я уже все сказал по этому поводу.
Ее голубьте глаза ярко заблестели.
– А кто вы такой, чтобы говорить мне, что я должна и что не должна делать? Кем вы пытаетесь предстать передо мной? Моим отцом?
– У меня никогда не было намерения выступать в роли вашего отца, Элис. Если я и делал что-то, то никак не собирался вас расстроить. Бог свидетель, что нет более избалованных детей, чем вы.
– Я не хочу видеть вас своим отцом, – задыхаясь, сказала она.
– Неужели? Возможно, в качестве какого-нибудь другого родственника?
– Я не желаю иметь с вами ничего общего и ничего от вас не хочу. Я возвращаюсь к Колесу.
– Чтобы Грант купил ваш поцелуй?
На мгновенье она остановилась, только на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы он заметил.
– Я… я… Мне нужны деньги для веранды, – запинаясь, произнесла она.
– Вы заработали достаточно денег на три веранды до чаепития. Кстати, что касается колеса, то мисс Дейли, которая отвечает за постройку гаража для миссис Риз, сменит вас на этом посту. Она столь же молода, как и вы, и я думаю, – он оценивающе осмотрел ее, – гораздо приятнее. В ней больше глубины. Она как пирожное, тогда как вы всего лишь ванильное мороженое.
– Я не поеду с вами в Эдамленд, – повторила Элис.
– Вы возвращаетесь со мной, Элис, даже если мне придется тащить вас силой. Имейте в виду, что это приказание вашего отца. Ему совершенно не нравятся методы, которыми пользуется его дочь для повышения доходов. Он приказывает вам вернуться.
– Папа? – спросила она. – Да.
– Значит, Нона… или вы… рассказали ему… – Элис задыхалась от гнева.
– Ему было сказано, что вы зарабатываете деньги на «Колесе Поцелуев». Правильно?
– Да, но…
– В связи с этим он попросил меня не допустить, чтобы это зашло слишком далеко. Что я и сделал. А также привезти вас домой. Что я надеюсь выполнить.
– Нет, вы не сможете!
– Смогу!
– Папа никогда не принуждает меня. Он говорит, но не всерьез.
– На этот раз вам придется исполнить его требование. Я прослежу за этим.
Так, шепотом споря и пререкаясь, они двигались к выходу из павильона. Слева была карусель.
– Половина – нам, половина – владельцам, – сказал тогда Тим Элис.
Под медленное движение на холостом ходу, слушая запись «Венского вальса», Элис поняла, что карусель снопа готова к работе. В свое время она посетила так много каруселей, что с точностью знала, когда вскочить на лошадь.
И сейчас она прыгнула… и удачно. Лошадь звали Красная Фурия, ее пышную гриву основательно поела моль. И Элис громко засмеялась. Ни один мужчина, даже такой, как Барк Уолш, не будет стоять и ждать, пока крутится карусель, а она не собиралась слезать с лошади, пока он не уйдет.
После первого оборота, к полному своему торжеству, Элис увидела, что он ушел. Она ожидала этого. У Барка слишком развито чувство собственного достоинства. Никаких мишурных каруселей для английских джентльменов! Но в стране, где она выросла, это не имело никакого значения.
– Вы всегда ездите в дамском седле? – спросил голос за ее спиной. – Когда я был маленьким, мы дразнили девочек, которые предпочитали дамские седла.
Она даже не повернулась, чтобы взглянуть на него. Элис узнала голос Барка. Еще один круг…
– Когда карусель остановится, вы поедете со мной, – сказал он как нечто само собой разумеющееся. – Машина ждет вас.
– Я не еду, – огрызнулась Элис.
– Хотите устроить представление?
Она не ответила.
Когда карусель остановилась, Элис осталась на ней. Это длилось всего лишь одно мгновение. Затем ее стало сбрасывать. Девушка взбрыкнула и попробовала сопротивляться, но тщетно: ее все равно отбросило.
Люди смеялись и хлопали, а Барк прошипел ей прямо в ухо:
– Если вы хоть чуть-чуть думаете о себе, то смейтесь тоже. Они подумают, что это шутка.
– Я не буду, я…
Но тут девушка поняла, что он прав. Ведь люди-то потом будут перемывать косточки «юной Элис Эннан, которая получила то, чего совсем не ожидала от нового английского босса». И она обнажила зубки, изобразив небрежную улыбку.
Элис моментально оказалась в машине, которая быстро набирала скорость.
– Я вас обидел? – лениво спросил Барк.
– Еще бы! – ответила она.
– Вы не правы, я мог бы обидеть вас куда больше, и причина была бы очень веской. – Он сильно нажал на акселератор, и машина дернулась.
Барк чуть было не добавил:
– Элис, я мог бы любить тебя гораздо больше. – Но ведь она была совсем еще ребенком, и ей не следовало этого слышать.
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Он взял треугольный кусочек солонины.
– Как вы осмелились, – сказал он, размахивая этим кусочком перед ее лицом, – как вы осмелились устроить подобный спектакль?
– Это было сделано с добрыми намерениями, – с вызовом сказала она.
– Как и хирургическая операция, но никто не согласится на нее, полагаясь на слово какого-то Тома, Дика или Гарри.
– Его имя, – развязно проинформировала Элис, – Тим.
– Да, Тим Вестинг, и, разумеется, ему понравился полученный поцелуй. Я уверен, что он уже пытался добиться этого раньше, но безуспешно, так что сегодня у него просто незабываемый день.
– Мне кажется, что вы знаете обо мне слишком много, – холодно сказала она.
– В таких местах, как это, – пожал плечами Барк, – новости разносятся ветром.
– Разумеется, посмотрите, как ветер разнес слух о нашем золоте… о, простите, мистер Уолш, о слюде.
Он гневно посмотрел на нее, и пока он искал слова для ответа, Элис сказала ледяным тоном:
– Если вы находились у колеса с того момента, как Тим выиграл, значит, вы были там с самого начала. – Она задрала подбородок. – Вам потребовалось слишком много времени, чтобы прийти к выводу, что я сама себя разыгрываю в спектакле.
– Я решил это сразу, – сказал он ей.
– Но стали действовать потом.
– Не глупите! Как я мог подойти, когда вы только начали? Может быть…
– Да, мистер Уолш?
– Победители, к счастью, были мне симпатичны. Вряд ли было бы уместно предложение заменить их собой?
– Вы – их! – Элис отложила, едва надкусив, кусочек солонины и оскорбленно уставилась на него.
Он намеренно игнорировал ее взгляд.
– Мне не особенно понравился путешествующий моряк, но я решил закрыть на это глаза.
– Вы решили?
– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.
– Вы увидели? – повторила она.
– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.
Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис, а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.
Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.
– Итак? – требовательно спросил Барк.
– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.
– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.
– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?
– Нет, – сказал он.
Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.
– Если вы так относитесь к своему работнику, – легко сказала она, – мне странно, что вы продолжаете пользоваться его услугами.
– Я перевез своих работников за тысячи миль, и мне не так легко расставаться с ними.
– Вы расстались с Гарри Ноксом, – заметила она.
– У меня была конкретная причина; он отказывался от сверхурочных.
«Да, – подумала Элис, – это вполне конкретно, но жалоба девушки представляет собой нечто иное; это был бы повод для совсем другого расставания».
– Но к Гранту у меня нет претензий. Голову даю на отсечение. – Он подозрительно уставился на нее.
– Не ищите у меня доказательств, – пожала она плечами.
– Я смотрю на вас и вижу, что вы маленькая лгунья. Вы что-то знаете, но мне не скажете, а не скажете потому, что абсолютно тупы.
– Может, так оно и есть. Я не люблю этого человека, о котором вы хотите услышать, – проговорила она холодно.
Он быстро взглянул на нее.
– Это уже кое-что.
– Это все.
– На конкурсе упрямцев вы завоевали бы первый приз, – простонал Барк.
– В виде пирожного, – поправила она, взяв одно.
Неожиданно он поднял руку и схватил ее за запястье.
– Не заходите слишком далеко, Элис, – предупредил он.
– Как я могу, когда нахожусь под арестом, – натянуто улыбнулась она.
Элис переложила пирожное из арестованной руки в свободную и надкусила его.
– Если вы будете продолжать держать меня, мистер Уолш, люди могут неверно истолковать ваш жест.
Все еще сжимая запястье девушки, он спросил:
– А как это отразится на вас?
Элис ответила:
– Вы увидите отвращение, омерзение и испуг на моем лице.
Ее запястье было свободно.
Пришла миссис Уилкс с кувшином горячей воды. «Его денежное пожертвование должно быть значительным», – подумала Элис. Между колесом поцелуев и чаепитием Барка Уолша ублажали со всех сторон.
Она спросила Барка:
– Кстати, как вы здесь очутились? Не думаю, что подобные развлечения соответствуют вашим вкусам.
– А что вы сами думаете? Вы ведь ничего обо мне не знаете.
– Нет, но… – Ее голос задрожал.
– Вы правы, разумеется, «колеса поцелуев» и чаепития не для меня, я действовал только на основании полученной информации.
– Информации от Ноны, – сразу догадалась Элис. – Она сказала Френку Гранту, и она сказала вам. Несомненно, она…
– Что?
Но Элис не закончила. Не могла же она сказать ему, что Нона, имеющая только облик женщины, заметив горячий интерес Гранта к Элис, рассказала все Гранту в надежде, что, когда проинформированный ею Барк Уолш появится на сцене, произойдет нечто, что ему не понравится. Действия достаточно умелые, чтобы ускорить изгнание Элис. У девушки не было двух мнений относительно Ноны, которая не желала видеть ее в Эдамленде.
– Что? – снова спросил Барк.
– Вам сказала Нона, – повторила Элис.
– Да.
– Очень предусмотрительно с ее стороны.
– Очень. – Его глаза прямо смотрели на Элис. – Вы должны быть благодарны за это.
– Мы снова будем обсуждать Гранта?
– Нет, не будем. Об этом не стоит вспоминать, пока вы сами не захотите. Вы поняли это, Элис?
Он притворялся, что у Элис есть свобода выбора, на самом деле предлагая ей подписать ее собственную высылку и папину отставку. Она сжала губы и осознала, до чего же ей хочется хлопнуть дверью.
Барк допил чай.
– Когда вы будете готовы, мы поедем обратно в Эдамленд, но, может быть, – съязвил он, – вы желаете прогуляться по ярмарке?
– Я уже все посмотрела.
– Ну, тогда, – он привстал.
– Но я должна вернуться к Колесу. Меня не просили поработать только до чая.
– Вы не вернетесь к Колесу. Мне показалось, что я уже все сказал по этому поводу.
Ее голубьте глаза ярко заблестели.
– А кто вы такой, чтобы говорить мне, что я должна и что не должна делать? Кем вы пытаетесь предстать передо мной? Моим отцом?
– У меня никогда не было намерения выступать в роли вашего отца, Элис. Если я и делал что-то, то никак не собирался вас расстроить. Бог свидетель, что нет более избалованных детей, чем вы.
– Я не хочу видеть вас своим отцом, – задыхаясь, сказала она.
– Неужели? Возможно, в качестве какого-нибудь другого родственника?
– Я не желаю иметь с вами ничего общего и ничего от вас не хочу. Я возвращаюсь к Колесу.
– Чтобы Грант купил ваш поцелуй?
На мгновенье она остановилась, только на мгновенье, но этого оказалось достаточно, чтобы он заметил.
– Я… я… Мне нужны деньги для веранды, – запинаясь, произнесла она.
– Вы заработали достаточно денег на три веранды до чаепития. Кстати, что касается колеса, то мисс Дейли, которая отвечает за постройку гаража для миссис Риз, сменит вас на этом посту. Она столь же молода, как и вы, и я думаю, – он оценивающе осмотрел ее, – гораздо приятнее. В ней больше глубины. Она как пирожное, тогда как вы всего лишь ванильное мороженое.
– Я не поеду с вами в Эдамленд, – повторила Элис.
– Вы возвращаетесь со мной, Элис, даже если мне придется тащить вас силой. Имейте в виду, что это приказание вашего отца. Ему совершенно не нравятся методы, которыми пользуется его дочь для повышения доходов. Он приказывает вам вернуться.
– Папа? – спросила она. – Да.
– Значит, Нона… или вы… рассказали ему… – Элис задыхалась от гнева.
– Ему было сказано, что вы зарабатываете деньги на «Колесе Поцелуев». Правильно?
– Да, но…
– В связи с этим он попросил меня не допустить, чтобы это зашло слишком далеко. Что я и сделал. А также привезти вас домой. Что я надеюсь выполнить.
– Нет, вы не сможете!
– Смогу!
– Папа никогда не принуждает меня. Он говорит, но не всерьез.
– На этот раз вам придется исполнить его требование. Я прослежу за этим.
Так, шепотом споря и пререкаясь, они двигались к выходу из павильона. Слева была карусель.
– Половина – нам, половина – владельцам, – сказал тогда Тим Элис.
Под медленное движение на холостом ходу, слушая запись «Венского вальса», Элис поняла, что карусель снопа готова к работе. В свое время она посетила так много каруселей, что с точностью знала, когда вскочить на лошадь.
И сейчас она прыгнула… и удачно. Лошадь звали Красная Фурия, ее пышную гриву основательно поела моль. И Элис громко засмеялась. Ни один мужчина, даже такой, как Барк Уолш, не будет стоять и ждать, пока крутится карусель, а она не собиралась слезать с лошади, пока он не уйдет.
После первого оборота, к полному своему торжеству, Элис увидела, что он ушел. Она ожидала этого. У Барка слишком развито чувство собственного достоинства. Никаких мишурных каруселей для английских джентльменов! Но в стране, где она выросла, это не имело никакого значения.
– Вы всегда ездите в дамском седле? – спросил голос за ее спиной. – Когда я был маленьким, мы дразнили девочек, которые предпочитали дамские седла.
Она даже не повернулась, чтобы взглянуть на него. Элис узнала голос Барка. Еще один круг…
– Когда карусель остановится, вы поедете со мной, – сказал он как нечто само собой разумеющееся. – Машина ждет вас.
– Я не еду, – огрызнулась Элис.
– Хотите устроить представление?
Она не ответила.
Когда карусель остановилась, Элис осталась на ней. Это длилось всего лишь одно мгновение. Затем ее стало сбрасывать. Девушка взбрыкнула и попробовала сопротивляться, но тщетно: ее все равно отбросило.
Люди смеялись и хлопали, а Барк прошипел ей прямо в ухо:
– Если вы хоть чуть-чуть думаете о себе, то смейтесь тоже. Они подумают, что это шутка.
– Я не буду, я…
Но тут девушка поняла, что он прав. Ведь люди-то потом будут перемывать косточки «юной Элис Эннан, которая получила то, чего совсем не ожидала от нового английского босса». И она обнажила зубки, изобразив небрежную улыбку.
Элис моментально оказалась в машине, которая быстро набирала скорость.
– Я вас обидел? – лениво спросил Барк.
– Еще бы! – ответила она.
– Вы не правы, я мог бы обидеть вас куда больше, и причина была бы очень веской. – Он сильно нажал на акселератор, и машина дернулась.
Барк чуть было не добавил:
– Элис, я мог бы любить тебя гораздо больше. – Но ведь она была совсем еще ребенком, и ей не следовало этого слышать.
Глава семнадцатая
Нона картинно восседала на веранде, когда Элис поднялась по ступенькам из гаража. Барк не стал с ней подниматься, он направился сразу в туннель.
– В бизнес надо внести живую струю, – язвительно бросила Элис ему вдогонку.
При этом глазами она показала на выходной костюм Уолша.
– Я наброшу сверху водонепроницаемый плащ, – ответил он, увидев, что она подняла брови.
Но не это Элис хотела услышать. И она колко заметила:
– Вы, должно быть, считаете ужасной тратой времени и денег то, что приехали забрать меня.
– Ужасной, – согласился он и затем добавил: – Но это одна из опасностей.
– Для строительства туннеля?
Барк остановился и развернулся, чтобы посмотреть на нее. Это был долгий и пристальный взгляд, и девушка не поняла его.
– Нет, – сказал он.
Он не стал распространяться, а просто пошел себе дальше. Элис тоже стала подниматься по ступенькам. Нона наблюдала за ней сверху, легкая улыбка в темных глазах, кончик языка на алых губах.
– Ну, как прошел праздник? – спросила она.
– Очень успешно, спасибо. Хотите цифры?
– Дорогая, мне так наскучили цифры. Барк все время говорит мне про мили, диаметр туннелей. – Она замолчала и прошлась по губкам кончиком язычка. – Вам они тоже наскучили?
– Он мне их не приводил, – отрезала Элис.
Она и не представляла себе раньше, что может быть так уязвлена. Кем бы Барк Уолш ее ни считал, он должен был бы знать, что проект Сноуи был частью ее души, вошел в ее плоть и кровь, однако он предпочел обсуждать его детали с Ноной Уолш.
Все же она была его женой… или раньше была, или… еще что-нибудь. Хотелось бы знать побольше о миссис Уолш!
Но спросить она не могла. Это стало бы вновь сигналом для удивленных глаз, для шустрого языка, при виде которого Элис чувствовала себя мошкой.
Вдруг Элис набралась храбрости.
– Как долго еще я буду лишена своей комнаты?
Нона кинула быстрый взгляд на Элис.
– Беркли попросил меня остаться, – вкрадчиво сказала она.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Напротив, если вы вникнете. Где же мне еще жить?
Вдруг, удивляясь собственной храбрости, Элис уколола собеседницу:
– Ваш муж мог бы это решить.
В глазах Ноны мелькнуло удивление и что-то еще. Триумф!
«Она похожа на кошку, которой дали сметанки», – подумала Элис.
– Дорогая, – промурлыкала Нона, – вы же не можете отправить меня в общежитие.
– Я могу вас отправить куда угодно, поскольку мне нужна моя комната.
– Но это же совсем ненадолго, дорогая. Ожидается, что сбойка туннеля произойдет через пару недель. После этого… – Нона развела руками с малиновыми ногтями. – Кстати, Барк сказал вам, кто будет участвовать в церемонии? – Она просто дразнила Элис своим тоном.
«Она знает, – подумала Элис, – он ей сказал». Ее, как и прежде, кольнула обида. Девушка осознала, что была для Барка чем-то вроде знакомого пейзажа окружающих гор. А сейчас, когда дело идет к славному финалу, она отрезана, как ненужная ветошь. И судя по кошачьему виду Ноны, это ее рук дело.
Элис ушла от Ноны и спустилась вниз, в свое временное пристанище. Там ее нашел отец и посвятил пару минут воспитанию дочери. Свои увещевания и предостережения он произносил без прежнего энтузиазма, потому что думал о другом. Значительные и волнующие пещи занимали его – окончание десятилетия верной службы. Оставалось уже немного времени до завершения строительства туннеля.
– Вчера был побит рекорд по проходке туннелей в твердой скальной породе, – торжествовал профессор, – он принадлежал Экумбину, но Эдамленд перекрыл его почти на тридцать футов!
– Кто же перережет ленточку? – спросила Элис.
– Но ты не должна забывать, что работы в Эдамленде усложнены, его строительство связано с решением более трудных задач.
– Кто перережет ленточку? – настаивала она.
– У нас и предварительные полевые работы были труднее, и топографические привязки, и само выполнение, так что это все должно быть на наш счет записано. Кто… Ах, дорогая моя, это ведь неважно, не правда ли? Главное – ведь это будет!
Последние дни проходили, точно в лихорадке. Если раньше Элис думала, что проект заставлял напряженно работать, то теперь это был просто ураган. Каждый работал по две, а то и по три смены подряд. Альфред, стараясь не отстать от всех, не покидал кухни. Единственными особями мужского пола в округе были спящие мужчины или выжатые как лимон рабочие, наслаждающиеся редкими часами отдыха.
Нона была крайне раздражена.
– Они когда-нибудь сподобятся сделать что-нибудь еще, или будут только есть да спать? Нет, в Африке было не так.
– А вы там были? – Хотя Элис знала, что Нона там была, но для приличия пришлось спросить.
– Да, и в Индии, и в Канаде, и в Южной Африке тоже, – ответила она.
Элис вышла. Она постояла на веранде и прислушалась к пульсу ведущихся работ. Девушка смотрела на землю, скальную породу, на валуны и морены.
С тяжелым чувством она подумала, не пережимает ли Барк Уолш с работой. Каждый любит получить кругленькую сумму, но ее же надо иметь возможность где-нибудь потратить, а здесь, в отличие от других лагерей, не было даже приличной столовой. Помещение для столовой, которая прилепилась к краю горы, было слишком узким и маленьким, не приспособленным даже для элементарных удобств. Там даже не было места, чтобы устроить просмотр кинофильмов.
Хотя, конечно, сейчас для этого просто не было времени.
Элис нахмурилась и почувствовала, что ее куда-то заносит.
А может быть, ей только так казалось?
Умер Бен Ормонд, шестидесяти лет. С ним внизу, в туннеле, случился сердечный приступ, и Барк с тремя работниками вынес его наверх.
Когда Элис узнала об этом, ее просто бросило в дрожь от гнева… на Уолша. Она была так потрясена, что выбежала из лагеря и направилась вниз, к ручью, сейчас уже полностью замерзшему. Там уж точно девушка не опасалась встретить Гранта, который, как и все остальные, был в «тройной» смене, стараясь как можно больше заработать.
Но один из них уже не «заколачивал». Бен уже не мог этого делать – он был мертв.
Элис нашла палку и стала колотить его по льду, ослепленная ненавистью. Вдруг рука разжалась, и палка скользнула вниз. Она резко обернулась и увидела Барка. Из-за снега она не услышала, как он подошел.
– Я знаю, о чем вы думаете, – резко сказал он. – Вы вините меня в смерти Бена.
Она не хотела ни намеков, ни вежливых протестов, всей этой фальшивой вежливости, и поэтому бросила ему к лицо:
– Да, я действительно вас виню. И не могу думать по-другому!
– Послушайте, Элис, у меня нет времени на разглагольствования.
– Я знаю, у вас есть время только на то, чтобы делать деньги.
– Я сказал, послушайте меня!
– Я слушаю.
– У Бена были неполадки с сердцем. Я об этом давно знал.
– Вы об этом знали и, тем не менее, позволили ему работать так, чтобы загнать себя в гроб?
– Как я мог его остановить? Если бы я его остановил, вытурил на пенсию, то это убило бы его на полгода раньше. Бен был со мной в Африке…
– И в Индии, и в Канаде, и в Южной Америке тоже! – В этот момент она подумала о Ноне.
– Да, во всех этих местах. Я не имел права от него избавиться только потому, что он уже состарился.
– Вы должны были объяснить ему, рассказать обо всех опасностях. Ведь Австралия – другое дело.
– Боже мой, я все время ему это говорил, просил. Бен хотел сюда ехать. Можете вы это понять? У него есть сын в Англии. Бен хотел заработать побольше денег для юного Билла.
– Даже ценой смерти?
– Он так или иначе должен был умереть.
– Это вы так говорите.
Та же рука, что вырвала палку, теперь с силой крутанула Элис.
– Как мне хочется вам врезать! – процедил он.
– Нисколько в этом не сомневаюсь! Грубость – ваша вторая натура.
– А какая первая?
– Жадность, – закричала она, – занудство!
Его лицо потемнело:
– Я возвращаюсь обратно в туннель. Мне следовало бы знать, что приходить сюда – напрасная трата времени.
– Или денег? – ужалила она.
На этот раз у него даже губы побелели, но Барк все же не дал волю своему гневу.
– Перед уходом я опять повторю то, что уже сказал. Это было желание Бена, он так хотел. «Я хочу быть в шахтерской каске до самого конца», – говорил он. Понятно это?
– Продолжайте.
– Была еще одна причина. Это связано с его браком. Жена Бена никогда не желала видеть его дома. Все, что ей было от него нужно, – это деньги. И, черт возьми, она их получала. Каждый пенни, который он посылал Биллу, попадал ей. Элис, вы меня еще слушаете?
– Да, слушаю.
– Ему было лучше без нее. Вам этого не понять, вы еще не знаете жизни.
Он помолчал.
– Ну, а теперь вы измените свое мнение?
Наступила неловкая пауза.
– Нет, – в конце концов ответила Элис.
– Тогда получается, что я виновен в смерти двоих – молодого Кении и старого Бена.
Девушка не проронила ни слова.
– Мне жалко вас, Элис, – продолжал он. – У вас совсем нет души.
– В отличие от миссис Уолш?
– Что вы имеете в виду?
– Ничего.
Он повернулся и ушел.
Работы в Эдамленде прервались ненадолго, когда хоронили Бена, но уже на следующий день они возобновились с удвоенной скоростью.
Вечером пришел профессор и торжествующе сообщил Элис:
– Рекорд туннеля Экумбин-Тумут побит. Их рекордная цифра была равна четырехстам футам за шесть дней, мы ее уже перекрыли за пять дней. Завтра мы установим мировой рекорд.
– Да, – кивнула Элис, – а Бен умер.
Профессор внимательно посмотрел на нее.
– Что это значит, Элис? Проходка никак не связана со смертью Бена.
– Ах, да, я знаю. У него были неполадки с сердцем, он был готов к этому.
– Дело не в этом, он умер бы еще несколько месяцев назад. Барк там с ним нянчился.
– Внизу, в туннеле?
– Да. Старый Бен мог носить шахтерскую каску, но активной работой с тех пор, как приехал сюда, не занимался. В ведомостях его фамилию ставили – и все. Я думаю, это очень мило со стороны Барка. В конце концов, у него был контракт.
– Ну, прямо добрее Санта-Клауса, – сказала Элис.
– Мне не нравится, когда ты так говоришь. Смерть всегда приходит неожиданно, Элис…
Профессор на секунду замолчал, осмысливая свои слова, но его дочь, как всегда, одержала над ним верх. Он взглянул в ее голубые-голубые глаза, на ее кукольное личико. Маленькая, избалованная, обожаемая Элис. Он больше не мог вымолвить ни слова.
У Барка Уолша, однако, было что сказать.
– Я хочу, что вы прочли эти телеграммы, мисс Эннан. Они от Ормондов.
– У меня нет особого желания это делать.
– Прошу вас, Элис, прочтите! – Он положил перед ней первую. – Очень длинная, как видите, наверное, обошлась Миллисент Ормонд недешево, – в его голосе слышался сарказм.
Элис с недоверием начала читать. Она никогда раньше не представляла, что человек может быть таким бесчувственным. Единственной темой телеграммы были деньги. Сколько денег? Когда она сможет их получить? Какова ситуация со стабильной пенсией? Может ли быть принято к рассмотрению дело об ущербе?
– Боже мой, нет! – воскликнула Элис.
– Как вы ее находите, а?
– Да, но я не могу в это поверить.
– Я знаю, вы и мне не верили. Вот еще одна. Она от юного Билла.
Читая, Элис спросила:
– Сколько лет Биллу?
– Семнадцать.
– Вы возьмете его, как он просит?
– Я уже беру его.
– Но вы уже заканчиваете здесь работу.
– Нас ждет другой контракт. Мы возьмем его с собой.
– Мы? – сначала она неправильно поняла смысл этих слов, так как подумала, что это «мы» включает и ее, но он, конечно же, имел в виду тех, кто работает с ним, его команду.
Щеки девушки порозовели от смущения. Она быстро отвернулась, но Барк успел заметить ее смущение.
– Элис…
Она не могла обернуться, поэтому обронила через плечо:
– Да, мистер Уолш?
Он пожал плечами:
– Неважно, мисс Эннан, – и убрал телеграммы.
– В бизнес надо внести живую струю, – язвительно бросила Элис ему вдогонку.
При этом глазами она показала на выходной костюм Уолша.
– Я наброшу сверху водонепроницаемый плащ, – ответил он, увидев, что она подняла брови.
Но не это Элис хотела услышать. И она колко заметила:
– Вы, должно быть, считаете ужасной тратой времени и денег то, что приехали забрать меня.
– Ужасной, – согласился он и затем добавил: – Но это одна из опасностей.
– Для строительства туннеля?
Барк остановился и развернулся, чтобы посмотреть на нее. Это был долгий и пристальный взгляд, и девушка не поняла его.
– Нет, – сказал он.
Он не стал распространяться, а просто пошел себе дальше. Элис тоже стала подниматься по ступенькам. Нона наблюдала за ней сверху, легкая улыбка в темных глазах, кончик языка на алых губах.
– Ну, как прошел праздник? – спросила она.
– Очень успешно, спасибо. Хотите цифры?
– Дорогая, мне так наскучили цифры. Барк все время говорит мне про мили, диаметр туннелей. – Она замолчала и прошлась по губкам кончиком язычка. – Вам они тоже наскучили?
– Он мне их не приводил, – отрезала Элис.
Она и не представляла себе раньше, что может быть так уязвлена. Кем бы Барк Уолш ее ни считал, он должен был бы знать, что проект Сноуи был частью ее души, вошел в ее плоть и кровь, однако он предпочел обсуждать его детали с Ноной Уолш.
Все же она была его женой… или раньше была, или… еще что-нибудь. Хотелось бы знать побольше о миссис Уолш!
Но спросить она не могла. Это стало бы вновь сигналом для удивленных глаз, для шустрого языка, при виде которого Элис чувствовала себя мошкой.
Вдруг Элис набралась храбрости.
– Как долго еще я буду лишена своей комнаты?
Нона кинула быстрый взгляд на Элис.
– Беркли попросил меня остаться, – вкрадчиво сказала она.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Напротив, если вы вникнете. Где же мне еще жить?
Вдруг, удивляясь собственной храбрости, Элис уколола собеседницу:
– Ваш муж мог бы это решить.
В глазах Ноны мелькнуло удивление и что-то еще. Триумф!
«Она похожа на кошку, которой дали сметанки», – подумала Элис.
– Дорогая, – промурлыкала Нона, – вы же не можете отправить меня в общежитие.
– Я могу вас отправить куда угодно, поскольку мне нужна моя комната.
– Но это же совсем ненадолго, дорогая. Ожидается, что сбойка туннеля произойдет через пару недель. После этого… – Нона развела руками с малиновыми ногтями. – Кстати, Барк сказал вам, кто будет участвовать в церемонии? – Она просто дразнила Элис своим тоном.
«Она знает, – подумала Элис, – он ей сказал». Ее, как и прежде, кольнула обида. Девушка осознала, что была для Барка чем-то вроде знакомого пейзажа окружающих гор. А сейчас, когда дело идет к славному финалу, она отрезана, как ненужная ветошь. И судя по кошачьему виду Ноны, это ее рук дело.
Элис ушла от Ноны и спустилась вниз, в свое временное пристанище. Там ее нашел отец и посвятил пару минут воспитанию дочери. Свои увещевания и предостережения он произносил без прежнего энтузиазма, потому что думал о другом. Значительные и волнующие пещи занимали его – окончание десятилетия верной службы. Оставалось уже немного времени до завершения строительства туннеля.
– Вчера был побит рекорд по проходке туннелей в твердой скальной породе, – торжествовал профессор, – он принадлежал Экумбину, но Эдамленд перекрыл его почти на тридцать футов!
– Кто же перережет ленточку? – спросила Элис.
– Но ты не должна забывать, что работы в Эдамленде усложнены, его строительство связано с решением более трудных задач.
– Кто перережет ленточку? – настаивала она.
– У нас и предварительные полевые работы были труднее, и топографические привязки, и само выполнение, так что это все должно быть на наш счет записано. Кто… Ах, дорогая моя, это ведь неважно, не правда ли? Главное – ведь это будет!
Последние дни проходили, точно в лихорадке. Если раньше Элис думала, что проект заставлял напряженно работать, то теперь это был просто ураган. Каждый работал по две, а то и по три смены подряд. Альфред, стараясь не отстать от всех, не покидал кухни. Единственными особями мужского пола в округе были спящие мужчины или выжатые как лимон рабочие, наслаждающиеся редкими часами отдыха.
Нона была крайне раздражена.
– Они когда-нибудь сподобятся сделать что-нибудь еще, или будут только есть да спать? Нет, в Африке было не так.
– А вы там были? – Хотя Элис знала, что Нона там была, но для приличия пришлось спросить.
– Да, и в Индии, и в Канаде, и в Южной Африке тоже, – ответила она.
Элис вышла. Она постояла на веранде и прислушалась к пульсу ведущихся работ. Девушка смотрела на землю, скальную породу, на валуны и морены.
С тяжелым чувством она подумала, не пережимает ли Барк Уолш с работой. Каждый любит получить кругленькую сумму, но ее же надо иметь возможность где-нибудь потратить, а здесь, в отличие от других лагерей, не было даже приличной столовой. Помещение для столовой, которая прилепилась к краю горы, было слишком узким и маленьким, не приспособленным даже для элементарных удобств. Там даже не было места, чтобы устроить просмотр кинофильмов.
Хотя, конечно, сейчас для этого просто не было времени.
Элис нахмурилась и почувствовала, что ее куда-то заносит.
А может быть, ей только так казалось?
Умер Бен Ормонд, шестидесяти лет. С ним внизу, в туннеле, случился сердечный приступ, и Барк с тремя работниками вынес его наверх.
Когда Элис узнала об этом, ее просто бросило в дрожь от гнева… на Уолша. Она была так потрясена, что выбежала из лагеря и направилась вниз, к ручью, сейчас уже полностью замерзшему. Там уж точно девушка не опасалась встретить Гранта, который, как и все остальные, был в «тройной» смене, стараясь как можно больше заработать.
Но один из них уже не «заколачивал». Бен уже не мог этого делать – он был мертв.
Элис нашла палку и стала колотить его по льду, ослепленная ненавистью. Вдруг рука разжалась, и палка скользнула вниз. Она резко обернулась и увидела Барка. Из-за снега она не услышала, как он подошел.
– Я знаю, о чем вы думаете, – резко сказал он. – Вы вините меня в смерти Бена.
Она не хотела ни намеков, ни вежливых протестов, всей этой фальшивой вежливости, и поэтому бросила ему к лицо:
– Да, я действительно вас виню. И не могу думать по-другому!
– Послушайте, Элис, у меня нет времени на разглагольствования.
– Я знаю, у вас есть время только на то, чтобы делать деньги.
– Я сказал, послушайте меня!
– Я слушаю.
– У Бена были неполадки с сердцем. Я об этом давно знал.
– Вы об этом знали и, тем не менее, позволили ему работать так, чтобы загнать себя в гроб?
– Как я мог его остановить? Если бы я его остановил, вытурил на пенсию, то это убило бы его на полгода раньше. Бен был со мной в Африке…
– И в Индии, и в Канаде, и в Южной Америке тоже! – В этот момент она подумала о Ноне.
– Да, во всех этих местах. Я не имел права от него избавиться только потому, что он уже состарился.
– Вы должны были объяснить ему, рассказать обо всех опасностях. Ведь Австралия – другое дело.
– Боже мой, я все время ему это говорил, просил. Бен хотел сюда ехать. Можете вы это понять? У него есть сын в Англии. Бен хотел заработать побольше денег для юного Билла.
– Даже ценой смерти?
– Он так или иначе должен был умереть.
– Это вы так говорите.
Та же рука, что вырвала палку, теперь с силой крутанула Элис.
– Как мне хочется вам врезать! – процедил он.
– Нисколько в этом не сомневаюсь! Грубость – ваша вторая натура.
– А какая первая?
– Жадность, – закричала она, – занудство!
Его лицо потемнело:
– Я возвращаюсь обратно в туннель. Мне следовало бы знать, что приходить сюда – напрасная трата времени.
– Или денег? – ужалила она.
На этот раз у него даже губы побелели, но Барк все же не дал волю своему гневу.
– Перед уходом я опять повторю то, что уже сказал. Это было желание Бена, он так хотел. «Я хочу быть в шахтерской каске до самого конца», – говорил он. Понятно это?
– Продолжайте.
– Была еще одна причина. Это связано с его браком. Жена Бена никогда не желала видеть его дома. Все, что ей было от него нужно, – это деньги. И, черт возьми, она их получала. Каждый пенни, который он посылал Биллу, попадал ей. Элис, вы меня еще слушаете?
– Да, слушаю.
– Ему было лучше без нее. Вам этого не понять, вы еще не знаете жизни.
Он помолчал.
– Ну, а теперь вы измените свое мнение?
Наступила неловкая пауза.
– Нет, – в конце концов ответила Элис.
– Тогда получается, что я виновен в смерти двоих – молодого Кении и старого Бена.
Девушка не проронила ни слова.
– Мне жалко вас, Элис, – продолжал он. – У вас совсем нет души.
– В отличие от миссис Уолш?
– Что вы имеете в виду?
– Ничего.
Он повернулся и ушел.
Работы в Эдамленде прервались ненадолго, когда хоронили Бена, но уже на следующий день они возобновились с удвоенной скоростью.
Вечером пришел профессор и торжествующе сообщил Элис:
– Рекорд туннеля Экумбин-Тумут побит. Их рекордная цифра была равна четырехстам футам за шесть дней, мы ее уже перекрыли за пять дней. Завтра мы установим мировой рекорд.
– Да, – кивнула Элис, – а Бен умер.
Профессор внимательно посмотрел на нее.
– Что это значит, Элис? Проходка никак не связана со смертью Бена.
– Ах, да, я знаю. У него были неполадки с сердцем, он был готов к этому.
– Дело не в этом, он умер бы еще несколько месяцев назад. Барк там с ним нянчился.
– Внизу, в туннеле?
– Да. Старый Бен мог носить шахтерскую каску, но активной работой с тех пор, как приехал сюда, не занимался. В ведомостях его фамилию ставили – и все. Я думаю, это очень мило со стороны Барка. В конце концов, у него был контракт.
– Ну, прямо добрее Санта-Клауса, – сказала Элис.
– Мне не нравится, когда ты так говоришь. Смерть всегда приходит неожиданно, Элис…
Профессор на секунду замолчал, осмысливая свои слова, но его дочь, как всегда, одержала над ним верх. Он взглянул в ее голубые-голубые глаза, на ее кукольное личико. Маленькая, избалованная, обожаемая Элис. Он больше не мог вымолвить ни слова.
У Барка Уолша, однако, было что сказать.
– Я хочу, что вы прочли эти телеграммы, мисс Эннан. Они от Ормондов.
– У меня нет особого желания это делать.
– Прошу вас, Элис, прочтите! – Он положил перед ней первую. – Очень длинная, как видите, наверное, обошлась Миллисент Ормонд недешево, – в его голосе слышался сарказм.
Элис с недоверием начала читать. Она никогда раньше не представляла, что человек может быть таким бесчувственным. Единственной темой телеграммы были деньги. Сколько денег? Когда она сможет их получить? Какова ситуация со стабильной пенсией? Может ли быть принято к рассмотрению дело об ущербе?
– Боже мой, нет! – воскликнула Элис.
– Как вы ее находите, а?
– Да, но я не могу в это поверить.
– Я знаю, вы и мне не верили. Вот еще одна. Она от юного Билла.
Читая, Элис спросила:
– Сколько лет Биллу?
– Семнадцать.
– Вы возьмете его, как он просит?
– Я уже беру его.
– Но вы уже заканчиваете здесь работу.
– Нас ждет другой контракт. Мы возьмем его с собой.
– Мы? – сначала она неправильно поняла смысл этих слов, так как подумала, что это «мы» включает и ее, но он, конечно же, имел в виду тех, кто работает с ним, его команду.
Щеки девушки порозовели от смущения. Она быстро отвернулась, но Барк успел заметить ее смущение.
– Элис…
Она не могла обернуться, поэтому обронила через плечо:
– Да, мистер Уолш?
Он пожал плечами:
– Неважно, мисс Эннан, – и убрал телеграммы.
Глава восемнадцатая
На следующий день Элис увидела, что сумки Ноны загромоздили и без того узкий коридор.
Сумок было много, и они были большие, на них красовалось множество разных наклеек. Элис прочитала: «Индия, Канада, Южная Америка, Африка». Среди географических названий было начертано имя путешественницы – миссис Б. Уолш.
Увидев Элис, Нона тонко улыбнулась:
– Радуйся, моя детка, я возвращаю тебе твой будуар.
– Вы уезжаете?
Она не могла переезжать в другую комнату – других комнат просто не было.
– Да, уезжаю. Не могу больше выносить этот одинокий насест. Как ты могла вытерпеть все это так долго? Это выше моего понимания. Ну, конечно, – ее темные глаза сузились, – вокруг тебя были мужчины, не так ли? Но при Барке они не мельтешат. Все, что они могут, – есть, спать и работать. Никогда в жизни мне не было так скучно.
– Куда же вы поедете?
Нона безразлично пожала плечами.
– Это всегда проблема. Многие хотят меня видеть. Без сомнения, Барк захочет, чтобы я поехала в Новую Зеландию.
При этом она многозначительно хихикнула. Значит, новый контракт получен в Новой Зеландии.
Но Барк Уолш не хотел, чтобы Нона была в Новой Зеландии. Пока. «Без сомнения, – как заявила Нона, – он захочет, чтобы она приехала позже. Иначе он не говорил бы тех вещей, которые Элис слышала от него». Но сейчас он этого не хотел.
После того как Нона сказала все, что хотела, о Новой Зеландии, Элис ушла в свою временную спальню, чтобы разобрать постель.
– Это так похоже на Нону, – ворчала она, – решить уехать тогда, когда она уже так хорошо устроилась.
Вдруг, перетряхивая простыни, Элис услышала шаги Барка, а затем и его голос.
Сумок было много, и они были большие, на них красовалось множество разных наклеек. Элис прочитала: «Индия, Канада, Южная Америка, Африка». Среди географических названий было начертано имя путешественницы – миссис Б. Уолш.
Увидев Элис, Нона тонко улыбнулась:
– Радуйся, моя детка, я возвращаю тебе твой будуар.
– Вы уезжаете?
Она не могла переезжать в другую комнату – других комнат просто не было.
– Да, уезжаю. Не могу больше выносить этот одинокий насест. Как ты могла вытерпеть все это так долго? Это выше моего понимания. Ну, конечно, – ее темные глаза сузились, – вокруг тебя были мужчины, не так ли? Но при Барке они не мельтешат. Все, что они могут, – есть, спать и работать. Никогда в жизни мне не было так скучно.
– Куда же вы поедете?
Нона безразлично пожала плечами.
– Это всегда проблема. Многие хотят меня видеть. Без сомнения, Барк захочет, чтобы я поехала в Новую Зеландию.
При этом она многозначительно хихикнула. Значит, новый контракт получен в Новой Зеландии.
Но Барк Уолш не хотел, чтобы Нона была в Новой Зеландии. Пока. «Без сомнения, – как заявила Нона, – он захочет, чтобы она приехала позже. Иначе он не говорил бы тех вещей, которые Элис слышала от него». Но сейчас он этого не хотел.
После того как Нона сказала все, что хотела, о Новой Зеландии, Элис ушла в свою временную спальню, чтобы разобрать постель.
– Это так похоже на Нону, – ворчала она, – решить уехать тогда, когда она уже так хорошо устроилась.
Вдруг, перетряхивая простыни, Элис услышала шаги Барка, а затем и его голос.