Страница:
– Тео! – Его мощный голос перекрыл рев турбины. – Рад видеть, сынок! Жаль, что при таких обстоятельствах, но все-таки мы встретились! Эй, это то самое? – Мужчина указал на чемоданчик с «Минервой».
– Да, Билл, – кивнул Гилкренски. – Только не ори, а то ко мне выстроится очередь.
– Понял. Не терпится взглянуть на нее в действии. А оборудование для виртуальной реальности? Не забыл?
– Все со мной. Кто сейчас здесь работает?
– Группа, которой поручено официальное расследование. И еще куча египетских чиновников – они представляют страну, где произошла катастрофа. Затем я как представитель страны-производителя и, само собой, компании, собиравшей самолет. Есть еще англичанин из лондонского министерства транспорта и парень по имени Мэлоун – из управления гражданской авиации. А кого привез ты?
– Тот мужчина – один из моих телохранителей, Джеральд Макгуайр. А это, познакомься, новый руководитель службы безопасности майор Кроуи.
– Безопасность, говоришь? Только о ней и слышим. С нами уже общался некий полковник. Вчера вечером он расставил вокруг самолета охрану, сказал, что для защиты от грабителей.
– Похоже, это был полковник Селим, – заметил Кроуи. – Мы с ним токе успели познакомиться.
– Непростой человек, а? Но дело свое, похоже, знает. Хотите взглянуть на машину?
– С удовольствием, Билл. «Черный ящик» нашли?
– Нет. И я сообщу тебе еще кое-что похуже. Узел «Дедала» разбит. Извлечь из него информацию, боюсь, не удастся.
– Разбит? – Гилкренски удивился. – Но это невозможно!
– Да, знаю. Невозможно в случае обычной катастрофы. Однако грабители, видимо, проникли в салон еще до прибытия Селима и поработали там пожарным топориком.
– В любом случае титановый кожух должен был предохранить чип с памятью.
– Через минуту все увидишь сам. Ко мне египтяне отнеслись весьма настороженно и подпустили к самолету с большой неохотой. Но и я, в свою очередь, настоял на том, чтобы они держались от машины подальше, а то не дай Бог… Пойдем посмотрим.
Маккарти подвел их к легкой алюминиевой лестнице, что была приставлена к люку. Не выпуская из рук «Минерву», Тео поднялся в обгоревший салон.
– Жутковато, – вздохнул Билл. – Огонь вспыхнул в хвостовой части после того, как пассажиры выбрались наружу, и начал распространяться вперед. Обрати внимание, мы заправляем наши машины только концентрированным, желеобразным керосином, а не привычным авиационным топливом. Он менее воспламеним. Вовремя сработали автоматические огнетушители и сбили пламя. Посмотри на обшивку кресел – она почти не пострадала. Специальная огнестойкая ткань, не горит, а тлеет.
Кроуи сделал шаг вперед и носком ботинка пнул что-то на полу. Кукла. Маккарти склонился, поднял игрушку, провел пальцами по когда-то белокурым волосам. Мысли его на мгновение унеслись в далекое прошлое. Повернувшись, он сказал:
– Не переживайте, майор. С девочкой ничего не случилось. Обеспечение безопасности пассажиров – мой конек, а этот самолет вообще должен был стать самым надежным в мире. Все кресла обращены к хвостовой части. В случае падения основной удар принимает на себя спинка, поэтому сила инерции не посылает пассажира со скоростью пули вперед. Прочтите материалы расследования: серьезно пострадала только стюардесса, которая в момент аварии стояла в проходе.
– Вы спасли жизни многих людей, сэр.
Маккарти усадил куклу в кресло, личиком к хвосту самолета.
– Жаль, что я не смог сделать этого несколько лет назад, – с грустью вздохнул он. – Тогда моя старшая дочь Энджи и ее ребятишки остались бы живы. О'кей, Тео, у тебя нет желания… Тео!
Гилкренски сидел в кресле пилота, склонившись над разбитым кожухом «Дедала».
– Здесь действительно орудовали сумасшедшие. – Он сокрушенно покачал головой. – Что они хотели тут найти?
По кабине будто промчался ураган. Стекла приборной доски в трещинах, ручки тумблеров сорваны, сверху свисают жгуты разноцветных проводов. Под ногами ступившего в кабину Кроуи хрустнули обломки пластика.
– А вот и орудие вандалов. – Майор указал на застрявший между педалями пожарный топорик. – Интересно, почему грабители не прихватили его с собой?
– Судя по всему, здесь произошла драка, – медленно проговорил Маккарти.
Обшивку кресла пилота покрывали темные пятна высохшей крови. Ее запекшиеся капли виднелись на приборной доске и вокруг защитного кожуха «Дедала». Гилкренски приподнял вырванную из креплений измятую полусферу. Узел был сильно поврежден: на месте дисплея зияла дыра, клавиатура превратилась в крошево, прикрывавшая датчики мембрана сорвана, как крышка с консервной банки. И все забрызгано кровью.
– Похоже, кто-то пытался вырвать узел из гнезда, – сказал Гилкренски.
– Промышленный шпионаж? – предположил Кроуи. – Может, их интересовал нейрочип?
– Какой смысл? В «Дедале» мы использовали модель «1000», которую без всяких проблем можно купить. В Японии и Америке ее выпускают уже года три.
– Может, грабители решили, что это радиоприемник? Маккарти расхохотался:
– Бросьте, майор! Речь идет о самолете, а не об угнанной машине вашего соседа!
Гилкренски вытащил из кармана перочинный нож и со стороны кресла пилота осторожно отделил пластиковую стенку узла.
– Гадать мы можем часами, – пробормотал он. – Не лучше ли посмотреть, удастся ли что-то извлечь из памяти прибора? Будьте добры, сделайте так, чтобы пару минут меня никто не беспокоил.
Из внутреннего кармана куртки Тео достал толстый серый кабель, один его конец вставил в порт «Дедала», другой – в такое же гнездо «Минервы».
Маккарти и Кроуи вышли в салон. Из хвостовой части самолета к ним пробирались двое египтян. Сзади послышались негромкие слова Гилкренски:
– Скопируй все команды главного компьютера и периферию за последние сорок восемь часов.
– Что такое, Тео?
– Все в порядке, Билл. Это я сам с собой разговариваю.
Маккарти сделал шаг навстречу египтянам. За его спиной Тео отдал «Минерве» новый приказ, и Биллу почудилось, что в ответ послышался женский голос.
ГЛАВА 13. ЭКИПАЖ
ГЛАВА 14. КАБАРЕ
– Да, Билл, – кивнул Гилкренски. – Только не ори, а то ко мне выстроится очередь.
– Понял. Не терпится взглянуть на нее в действии. А оборудование для виртуальной реальности? Не забыл?
– Все со мной. Кто сейчас здесь работает?
– Группа, которой поручено официальное расследование. И еще куча египетских чиновников – они представляют страну, где произошла катастрофа. Затем я как представитель страны-производителя и, само собой, компании, собиравшей самолет. Есть еще англичанин из лондонского министерства транспорта и парень по имени Мэлоун – из управления гражданской авиации. А кого привез ты?
– Тот мужчина – один из моих телохранителей, Джеральд Макгуайр. А это, познакомься, новый руководитель службы безопасности майор Кроуи.
– Безопасность, говоришь? Только о ней и слышим. С нами уже общался некий полковник. Вчера вечером он расставил вокруг самолета охрану, сказал, что для защиты от грабителей.
– Похоже, это был полковник Селим, – заметил Кроуи. – Мы с ним токе успели познакомиться.
– Непростой человек, а? Но дело свое, похоже, знает. Хотите взглянуть на машину?
– С удовольствием, Билл. «Черный ящик» нашли?
– Нет. И я сообщу тебе еще кое-что похуже. Узел «Дедала» разбит. Извлечь из него информацию, боюсь, не удастся.
– Разбит? – Гилкренски удивился. – Но это невозможно!
– Да, знаю. Невозможно в случае обычной катастрофы. Однако грабители, видимо, проникли в салон еще до прибытия Селима и поработали там пожарным топориком.
– В любом случае титановый кожух должен был предохранить чип с памятью.
– Через минуту все увидишь сам. Ко мне египтяне отнеслись весьма настороженно и подпустили к самолету с большой неохотой. Но и я, в свою очередь, настоял на том, чтобы они держались от машины подальше, а то не дай Бог… Пойдем посмотрим.
Маккарти подвел их к легкой алюминиевой лестнице, что была приставлена к люку. Не выпуская из рук «Минерву», Тео поднялся в обгоревший салон.
– Жутковато, – вздохнул Билл. – Огонь вспыхнул в хвостовой части после того, как пассажиры выбрались наружу, и начал распространяться вперед. Обрати внимание, мы заправляем наши машины только концентрированным, желеобразным керосином, а не привычным авиационным топливом. Он менее воспламеним. Вовремя сработали автоматические огнетушители и сбили пламя. Посмотри на обшивку кресел – она почти не пострадала. Специальная огнестойкая ткань, не горит, а тлеет.
Кроуи сделал шаг вперед и носком ботинка пнул что-то на полу. Кукла. Маккарти склонился, поднял игрушку, провел пальцами по когда-то белокурым волосам. Мысли его на мгновение унеслись в далекое прошлое. Повернувшись, он сказал:
– Не переживайте, майор. С девочкой ничего не случилось. Обеспечение безопасности пассажиров – мой конек, а этот самолет вообще должен был стать самым надежным в мире. Все кресла обращены к хвостовой части. В случае падения основной удар принимает на себя спинка, поэтому сила инерции не посылает пассажира со скоростью пули вперед. Прочтите материалы расследования: серьезно пострадала только стюардесса, которая в момент аварии стояла в проходе.
– Вы спасли жизни многих людей, сэр.
Маккарти усадил куклу в кресло, личиком к хвосту самолета.
– Жаль, что я не смог сделать этого несколько лет назад, – с грустью вздохнул он. – Тогда моя старшая дочь Энджи и ее ребятишки остались бы живы. О'кей, Тео, у тебя нет желания… Тео!
Гилкренски сидел в кресле пилота, склонившись над разбитым кожухом «Дедала».
– Здесь действительно орудовали сумасшедшие. – Он сокрушенно покачал головой. – Что они хотели тут найти?
По кабине будто промчался ураган. Стекла приборной доски в трещинах, ручки тумблеров сорваны, сверху свисают жгуты разноцветных проводов. Под ногами ступившего в кабину Кроуи хрустнули обломки пластика.
– А вот и орудие вандалов. – Майор указал на застрявший между педалями пожарный топорик. – Интересно, почему грабители не прихватили его с собой?
– Судя по всему, здесь произошла драка, – медленно проговорил Маккарти.
Обшивку кресла пилота покрывали темные пятна высохшей крови. Ее запекшиеся капли виднелись на приборной доске и вокруг защитного кожуха «Дедала». Гилкренски приподнял вырванную из креплений измятую полусферу. Узел был сильно поврежден: на месте дисплея зияла дыра, клавиатура превратилась в крошево, прикрывавшая датчики мембрана сорвана, как крышка с консервной банки. И все забрызгано кровью.
– Похоже, кто-то пытался вырвать узел из гнезда, – сказал Гилкренски.
– Промышленный шпионаж? – предположил Кроуи. – Может, их интересовал нейрочип?
– Какой смысл? В «Дедале» мы использовали модель «1000», которую без всяких проблем можно купить. В Японии и Америке ее выпускают уже года три.
– Может, грабители решили, что это радиоприемник? Маккарти расхохотался:
– Бросьте, майор! Речь идет о самолете, а не об угнанной машине вашего соседа!
Гилкренски вытащил из кармана перочинный нож и со стороны кресла пилота осторожно отделил пластиковую стенку узла.
– Гадать мы можем часами, – пробормотал он. – Не лучше ли посмотреть, удастся ли что-то извлечь из памяти прибора? Будьте добры, сделайте так, чтобы пару минут меня никто не беспокоил.
Из внутреннего кармана куртки Тео достал толстый серый кабель, один его конец вставил в порт «Дедала», другой – в такое же гнездо «Минервы».
Маккарти и Кроуи вышли в салон. Из хвостовой части самолета к ним пробирались двое египтян. Сзади послышались негромкие слова Гилкренски:
– Скопируй все команды главного компьютера и периферию за последние сорок восемь часов.
– Что такое, Тео?
– Все в порядке, Билл. Это я сам с собой разговариваю.
Маккарти сделал шаг навстречу египтянам. За его спиной Тео отдал «Минерве» новый приказ, и Биллу почудилось, что в ответ послышался женский голос.
ГЛАВА 13. ЭКИПАЖ
– Египтяне очень расстроились, увидев меня в кабине, – сказал Гилкренски, вернувшись в домик Билла Маккарти.
«Минерву» он осторожно положил на походный стол, стоявший вплотную к промышленной рентгеновской установке.
– По-моему, дело в другом, – неторопливо ответил Маккарти. – В соответствии с международной конвенцией мы имеем право на осмотр места катастрофы, доступ ко всем материалам расследования и можем опрашивать очевидцев. Они были недовольны по другой причине – ты не дал им посмотреть, что у тебя в чемоданчике.
– Я не мог позволить им увидеть «Минерву»! Пока существуют только два опытных образца.
– Тебе удалось извлечь информацию?
– Еще не знаю. Сначала «Минерва» должна обработать данные. Допускаю, что чип «Дедала» слишком поврежден, чтобы сохранить что-либо. Возьми ноутбук, попытай счастья сам. И сделай это на виду у египтян, пусть знают, нам нечего скрывать.
– Но тогда зачем ты привез «Минерву»?
– Если информацией «Дедала» все-таки можно воспользоваться, я хотел бы проанализировать ее первым. Не люблю сюрпризов, Билл. Говоришь, мы имеем право опрашивать очевидцев?
– Да. Это так. Но если ты собираешься общаться с экипажем, прихвати с собой Мэлоуна или еще кого-нибудь. Нам нужен независимый свидетель, в противном случае подумают, что ты решил надавить на возможных виновников.
– Ладно. Пойдем разыщем мистера Мэлоуна. Пусть твои люди позвонят в отель и передадут капитану Дэнверсу, что через час я жду его вместе с экипажем в конференц-зале. Слишком много здесь несовпадений и странностей.
Вертолет опустился на крышу «Олимпиад-Нил» под вечер, в шестом часу. Человек сведущий мог бы заметить, что на подлете к зданию машина чуть отклонилась в сторону – это Гилкренски попросил Мэннинга вновь доверить ему штурвал и на собственном опыте убедился: «белл» действительно несколько капризен в управлении.
– Не переживайте, – успокоил его Лерои. – Когда за штурвал садится новый человек, букашка всегда чуточку рыскает. Со мной было то же самое. Педали настолько чувствительны, что реагируют на малейшее движение.
– Очень благодарен вам. Как-нибудь попробую еще раз, – ответил Тео.
Спустившись по лестнице, Гилкренски, Билл Маккарти, майор Кроуи и Мартин Мэлоун прошли по коридору в сторону конференц-зала. У дверей их встретил Томас:
– Экипаж ждет вас, сэр.
– Отлично.
За столом сидели пять человек в летной форме компании «Икзэйр». При появлении Гилкренски все поднялись.
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Меня зовут Теодор Гилкренски. Позвольте представить вам профессора Уильяма Маккарти, конструктора вашего самолета, и Мартина Мэлоуна, представителя управления гражданской авиации.
Стоявший в центре мужчина поднял руку:
– Капитан Роберт Дэнверс. Это Маргарет Сполдинг, первый пилот корабля, Брайан Гриффите – инженер-механик, Сара и Мелани – бортпроводницы. Их старшая, Джульетта Максвелл, все еще в госпитале, как вам, должно быть, известно.
– Мне искренне жаль. Как она себя чувствует?
Дэнверс бросил на Тео взгляд и уже собирался ответить, но его опередила миниатюрная черноволосая Маргарет Сполдинг.
– Идет на поправку, – коротко бросила она; в манере произносить слова явственно слышался ливерпульский выговор.
На какое-то мгновение в воздухе повисло неловкое молчание. Гилкренски едва заметно улыбнулся:
– Что ж, рад. Садитесь, прошу вас.
Негромко скрипнули стулья.
– Прежде всего хочу поблагодарить за то, что вы смогли собраться здесь, хотя времени у вас было совсем мало. К сожалению, поводом для нашей встречи послужили весьма печальные обстоятельства. Поймите, это не официальное расследование, сейчас мне просто необходимо услышать информацию из первых уст…
– Полагаю, вы обращаетесь ко мне, мистер Гилкренски? – спросил Дэнверс, крупный рыжеусый мужчина с ясными голубыми глазами в лучиках морщинок.
– Совершенно верно. Мне…
– Я сказал репортерам чистую правду. Ваш прибор стал причиной катастрофы, сэр, вот и все. – Он сунул руку в карман и положил на стол диктофон. – Я знаю, что это не официальное расследование, но, желая защитить себя и свой экипаж, настаиваю на том, чтобы наша беседа была записана.
– А, оставьте вы… – начал Маккарти, но закончить фразу не успел.
– Все в порядке, Билл, – бросил Гилкренски. – Не могли бы вы рассказать, что происходило непосредственно перед падением?
– Рассказывать, собственно, почти нечего. Обычный полет. Мы загрузили в ваш автопилот координаты, «Дедал» мастерски поднял машину в воздух и взял курс на Лондон. Затем по неизвестной причине сработал сигнал потери высоты и автопилот послал машину вверх, да еще под таким крутым углом, что двигатели заглохли. Если вы хотя бы немного разбираетесь в аэродинамике, то знаете: на самолетах, подобных вашему «уиспереру», с Т-образным хвостовым оперением, такая ситуация особенно опасна. Когда машина идет вверх слишком круто, турбулентные потоки от крыльев вызывают перебои в двигателях и не дают хвостовым плоскостям возможности выровнять самолет. Он буквально падает с неба.
– Это называется «срыв», – вставил Маккарти.
– Мне известно, как это называется, – огрызнулся Дэнверс. – Но я знаю и другое: когда за спиной сидят две сотни пассажиров, пилот не будет вступать в дискуссию, а начнет действовать. Так я и поступил.
– Что именно вы сделали? – спросил Гилкренски.
– Прежде всего отключил вашего идиотского робота. Я чувствовал, что хвост машины проваливается, рассчитывать можно было только на плоскости крыльев.
– И вы?..
– Я выбросил тормозной парашют. Это помогло, хвост пошел вверх, но мы оказались слишком близко к земле. Не хватило подъемной силы, и самолет рухнул.
– Вы действовали очень грамотно, – кивнул Гилкренски.
– А вам-то откуда это знать?
– Я дипломированный пилот. Самолеты и винтокрылые машины. Скажите, в какой момент пострадала мисс Максвелл?
– По-видимому, когда раскрывался парашют, – сказала одна из стюардесс. – Все пассажиры находились в креслах. Но как только надпись «Пристегните ремни» погасла, поднялся маленький мальчик, ему нужно было в туалет. Джулия пошла следом, и тут прозвучал сигнал тревоги. Она успела подхватить мальчика на руки и усадить в кресло, а когда машина начала падать, ее бросило на перегородку.
– А ребенок?
– Он не пострадал. Других раненых не было, – ответил капитан.
– Но сообщалось еще об одном члене экипажа, который…
– Несколько синяков и ссадин. Даже дома будет нечего рассказать.
Гилкренски оценивающе посмотрел на Дэнверса, бросил взгляд на диктофон.
– Значит, как вы сказали, «Дедал» направил машину круто вверх, двигатели заглохли и управление полетело к чертям?
– Именно так, – согласился Дэнверс.
– Мисс Сполдинг?
– Подтверждаю.
– А к «Дедалу» никто не прикасался?
– Кроме меня. Когда понял, что автопилот не справляется с самолетом, я отключил его, – заявил Дэнверс. – Больше медлить я не мог. На борту находились двести пассажиров.
– Это я уже слышал. Так вы настаиваете, что причина падения самолета в неисправности «Дедала»?
Дэнверс подался вперед:
– Я категорически против слова «настаивать», мистер Гилкренски. Я абсолютно ни на чем не настаиваю. Вместе с другими членами экипажа я лишь констатирую факты. Ваш автопилот отказал, и машина упала. Это все. Тео посмотрел ему в глаза:
– И все-таки в ваш рассказ очень трудно поверить. Через дублирующие системы «Дедал» должен был выровнять самолет в течение пяти секунд. Он…
– Ради всего святого! – взорвался Дэнверс. – К чему сейчас теории! Я не собирался рисковать жизнями двух сотен мужчин, женщин и детей, дожидаясь, пока ваш долбаный робот проснется! Вместе со своей корпорацией вы намереваетесь вообще исключить человеческий элемент из пилотирования. Не выйдет! Ваш адский компьютер не сработал! Все! До начала официального расследования я не произнесу больше ни слова.
Капитан стремительно поднялся, опрокинув стул, и вышел из конференц-зала. За ним, обмениваясь многозначительными взглядами, потянулись члены экипажа.
Последняя, Маргарет Сполдинг, захватила оставленный Дэнверсом диктофон. Пальцы первого пилота были так плотно перебинтованы, что она не могла нажать кнопку «стоп». Гилкренски помог ей.
– Вы ранены, мисс Споллинг?
– Немного обожглась, – спокойно пояснила она. – Я была бы весьма признательна вам, сэр, если бы до начала расследования нас оставили в покое.
– Можете не волноваться, – заверил се Мартин Мэлоун.
– Спасибо, – уже от двери бросила мисс Сполдинг.
– При условии, что я пока вам больше не нужен, доктор Гилкренски, мне бы хотелось вернуться на место падения самолета, – обратился Мэлоун к Тео.
– Конечно. Лерой доставит вас.
Билл Маккарти распахнул перед чиновником дверь и вернулся к столу. Сидя в кресле, Гилкренски смотрел на заходившее солнце.
– Дэнверс ненавидит меня, не так ли, Билл?
– Им изрядно досталось, Тео. А потом, расследование всегда обозляет человека. Тебе следовало быть к этому готовым.
– О чем-нибудь в такой ситуации можно говорить с уверенностью? – спросил Кроуи.
Маккарти глубоко вздохнул, прежде чем ответить:
– Единственным официальным свидетельством считаются данные бортовых самописцев «черного ящика». Но и он, возможно, поврежден или содержит лишь самую общую информацию. Без деталей мы не в состоянии определить, насколько рассказ капитана соответствует действительности. Переговоры экипажа в кабине, безусловно, записываются, однако, как правило, на одну и ту же пленку. Так что зафиксированы на ней лишь последние тридцать минут до катастрофы.
– Выходит, остается рассчитывать только на чип с памятью «Дедала», – сказал Гилкренски. – Но неизвестно, согласится ли официальная комиссия рассматривать его в качестве доказательства.
– Согласен. Кроме того, нам еще не приходилось его использовать в подобных целях.
Взгляд Тео был по-прежнему устремлен на запад, туда, где лежали в песках обломки самолета.
– Это верно. Я разрабатывал «Дедала» для того, чтобы самолеты больше не разбивались. А результат? Дэнверс прав – я пытался исключить возможность ошибки пилота. Но не то же ли самое, создавая своего монстра, говорил и доктор Франкенштейн? И ведь его жена тоже погибла, так?
– Брось, Тео! Ты слишком беспощаден к себе.
– А вы заметили, что Дэнверс взял беседу на себя? – спросил Кроуи. – Такое впечатление, будто они репетировали и поручили ему говорить от имени всего экипажа.
– Естественно, ведь он же капитан, – сказал Гилкренски.
– Но вы видели руки мисс Сполдинг, сэр!
– Видел. Она заявила, что обожгла их.
– Может быть. И все же мне хотелось бы провести в госпитале собственное небольшое расследование. Вы не против?
В это время в роскошную квартиру на противоположном берегу Нила прибыли гости: четверо мужчин и дама. Судя по всему, ожидалась дружеская вечеринка с коктейлями.
Хозяин квартиры достал из верхнего ящика старинного бюро тяжелый коричневый конверт и выложил из него более десятка профессионально выполненных черно-белых снимков размером восемь на десять дюймов. Мощный увеличитель сделал изображение немного зернистым, зато выявил все детали.
– Как вам известно, – начал Заки эль-Шаруд, – двое суток назад в окрестностях Каира упал самолет. Корпорация, которой принадлежала машина, не только понесла значительные финансовые убытки, но и сильно проиграла в глазах общественного мнения. Вчера специальным рейсом прибыла целая армия экспертов. Сегодня в отеле корпорации они беседовали с членами экипажа. Наибольший интерес для нас представляет вот этот. – Он указал на снимок, где была запечатлена группа мужчин, спускавшихся по трапу небольшого реактивного самолета. – Утром в аэропорту отмечалась повышенная активность служб безопасности. Не то чтобы ожидался прилет главы государства, но было весьма похоже на это. Процедура встречи заняла около пяти минут, однако их хватило, чтобы сделать лежащие перед вами фотографии. Посмотрите внимательно. Высокий мужчина с бородой – сам Теодор Гилкренски, председатель и крупнейший держатель акций радиокорпорации «Гилкрест», один из восьми богатейших людей мира.
Эль-Шаруд посмотрел на своих гостей. Мужчины кивнули, а дама решила задать вопрос:
– Почему именно он так важен для нас? В Каире немало состоятельных бизнесменов, и до них легче добраться.
Эль-Шаруд подошел к украшенному резьбой книжному шкафу, снял с полки справочник «Кто есть кто в мире бизнеса», открыл его на заложенной странице и протянул женщине.
– Дело не в том, кто он такой, а в том, что он контролирует. Корпорация «Гилкрест» – холдинговая компания, которая занимается разработкой компьютеров, проявляет огромный интерес к авиации и космосу, владеет отелями, курортами, предприятиями пищевой индустрии и, самое главное, разветвленной сетью средств массовой информации. «Гилкрест» вкладывает огромные деньги в развитие технологий виртуальной реальности, осуществляет запуск спутников-ретрансляторов, создает системы альтернативной телефонной и видеосвязи. Именно здесь лежит ключ к грядущей победе дела ислама.
– Это требует пояснения, – заметила женщина. Эль-Шаруд улыбнулся:
– На сегодняшний день самым мощным оружием можно считать средства массовой информации. Во время войны в Персидском заливе, когда небольшая мусульманская страна противостояла объединенным силам Запада, в чьих руках находилось спутниковое вещание?
– В руках неверных, естественно.
– Вот почему мир так и не узнал правды о происходившем. Зато во время исламской революции в Иране голос аятоллы Хомейни услышали десятки и сотни тысяч его последователей, которые даже не умели читать, – с помощью обычных аудиокассет.
Женщина согласно склонила голову.
– Сейчас спутниковое телевидение развивается немыслимыми темпами, – продолжал Заки. – Оно проникло во все уголки Земли, где можно установить «тарелку шайтана». По всему исламскому миру оно распространяет идеологию общества потребления, пропагандирует ложные ценности и откровенную порнографию. Оно входит в каждый дом и разрушает души даже истинно верующих. Подумайте, чего бы мы достигли, если бы имели в своем распоряжении хотя бы один спутниковый канал! Слово Аллаха услышал бы весь мир! Наши руководители решили, что именно от этого мужчины зависит, воссияет ли над планетой светоч ислама. А мы были выбраны для того, чтобы осуществить эти великие планы.
Женщина подняла голову, всмотрелась в разбросанные по столу фотографии, на которых была запечатлена и стоявшая вокруг самолета охрана.
– С ним будет непросто, – сказала она. Эль-Шаруд опустился в обтянутое белой кожей кресло.
– Это так. Нашим людям стало известно, что после неудачного покушения на его жизнь Гилкренски окружил себя армией телохранителей. Руководит ими отставной майор британских коммандос. Президентский номер отеля, где он остановился, превращен в настоящую крепость, а нижние этажи находятся под охраной службы национальной безопасности Египта. Сегодня Гилкренски осмелился выбраться из отеля на своем личном вертолете. С машины в аэропорту глаз не спускают. Да, с ним будет непросто. Однако ради наших целей стоит пойти на риск.
Гамал, невысокий, крепкого телосложения мужчина, служивший вместе с Заки в армии, негромко поинтересовался:
– Наши лидеры предложили какой-нибудь план?
– Мне потребуется помощь – твоя, Абдула и Сарвата. Гилкренски одержим вопросами собственной безопасности. На этом можно сыграть. Обратите внимание: система охраны в отеле построена так, чтобы отразить угрозу нападения снизу. А теперь скажите, не будет ли разумным попробовать…
Предложенная эль-Шарудом схема похищения Гилкренски поражала дерзостью. Как и всякий грамотный замысел, она предусматривала полную реализацию специальных навыков каждого члена группы. К тому моменту, когда Заки закончил изложение своего плана, у мужчин не осталось никаких сомнений в том, что он осуществим.
Когда они ушли, женщина сказала:
– Тебе удалось убедить их. Они пойдут за тобой.
– А ты?
– Ты же знаешь.
– Хотя на твои плечи ложится самое трудное.
Фарида приходилась Абдулу и Сарвату сестрой. Из всех топ-моделей, приходивших к Заки в фотостудию, она была наиболее привлекательной: высокая, стройная, с длинными, ниже пояса, блестящими черными волосами. В ее непроницаемых темных глазах, казалось, можно было утонуть. Ни к одной из своих знакомых женщин, а их у него имелось немало, Заки не испытывал такого уважения, как к Фариде. Временами ему хотелось бросить все, забыть прошлое и начать жизнь сначала – вместе с ней. Но священная война – джихад – полностью подчинила себе их обоих.
– Я сделаю все, что потребуется. – С этими словами Фарида вышла.
Заки эль-Шаруд собрал фотографии, сунул в конверт к негативам, положил конверт на металлический поднос и щелкнул зажигалкой. Через минуту там осталась лишь горстка пепла.
За спиной Заки медленно приоткрылась дверь спальни.
– Ты неплохо объяснил, чего от них ждут, – сказала Юкико, – но забыл упомянуть про чемоданчик.
Эль-Шаруд обернулся:
– Не люблю лгать своим людям. Если требуется, чтобы они думали, будто им предстоит лишь похитить человека, то я должен изложить задачу так, как считаю необходимым. Ваши хозяева в Токио, безусловно, понимают это. Когда мы добьемся успеха и спутник станет нашим, кому какая разница, откуда он появился – из Японии или из лаборатории мистера Гилкренски? Результат оправдает все.
– Спутник будет в вашем распоряжении, как только моя компания получит черный чемоданчик. А еще вы доставите ко мне Гилкренски. Это – мое личное условие.
– Считайте, он уже у вас.
«Минерву» он осторожно положил на походный стол, стоявший вплотную к промышленной рентгеновской установке.
– По-моему, дело в другом, – неторопливо ответил Маккарти. – В соответствии с международной конвенцией мы имеем право на осмотр места катастрофы, доступ ко всем материалам расследования и можем опрашивать очевидцев. Они были недовольны по другой причине – ты не дал им посмотреть, что у тебя в чемоданчике.
– Я не мог позволить им увидеть «Минерву»! Пока существуют только два опытных образца.
– Тебе удалось извлечь информацию?
– Еще не знаю. Сначала «Минерва» должна обработать данные. Допускаю, что чип «Дедала» слишком поврежден, чтобы сохранить что-либо. Возьми ноутбук, попытай счастья сам. И сделай это на виду у египтян, пусть знают, нам нечего скрывать.
– Но тогда зачем ты привез «Минерву»?
– Если информацией «Дедала» все-таки можно воспользоваться, я хотел бы проанализировать ее первым. Не люблю сюрпризов, Билл. Говоришь, мы имеем право опрашивать очевидцев?
– Да. Это так. Но если ты собираешься общаться с экипажем, прихвати с собой Мэлоуна или еще кого-нибудь. Нам нужен независимый свидетель, в противном случае подумают, что ты решил надавить на возможных виновников.
– Ладно. Пойдем разыщем мистера Мэлоуна. Пусть твои люди позвонят в отель и передадут капитану Дэнверсу, что через час я жду его вместе с экипажем в конференц-зале. Слишком много здесь несовпадений и странностей.
Вертолет опустился на крышу «Олимпиад-Нил» под вечер, в шестом часу. Человек сведущий мог бы заметить, что на подлете к зданию машина чуть отклонилась в сторону – это Гилкренски попросил Мэннинга вновь доверить ему штурвал и на собственном опыте убедился: «белл» действительно несколько капризен в управлении.
– Не переживайте, – успокоил его Лерои. – Когда за штурвал садится новый человек, букашка всегда чуточку рыскает. Со мной было то же самое. Педали настолько чувствительны, что реагируют на малейшее движение.
– Очень благодарен вам. Как-нибудь попробую еще раз, – ответил Тео.
Спустившись по лестнице, Гилкренски, Билл Маккарти, майор Кроуи и Мартин Мэлоун прошли по коридору в сторону конференц-зала. У дверей их встретил Томас:
– Экипаж ждет вас, сэр.
– Отлично.
За столом сидели пять человек в летной форме компании «Икзэйр». При появлении Гилкренски все поднялись.
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Меня зовут Теодор Гилкренски. Позвольте представить вам профессора Уильяма Маккарти, конструктора вашего самолета, и Мартина Мэлоуна, представителя управления гражданской авиации.
Стоявший в центре мужчина поднял руку:
– Капитан Роберт Дэнверс. Это Маргарет Сполдинг, первый пилот корабля, Брайан Гриффите – инженер-механик, Сара и Мелани – бортпроводницы. Их старшая, Джульетта Максвелл, все еще в госпитале, как вам, должно быть, известно.
– Мне искренне жаль. Как она себя чувствует?
Дэнверс бросил на Тео взгляд и уже собирался ответить, но его опередила миниатюрная черноволосая Маргарет Сполдинг.
– Идет на поправку, – коротко бросила она; в манере произносить слова явственно слышался ливерпульский выговор.
На какое-то мгновение в воздухе повисло неловкое молчание. Гилкренски едва заметно улыбнулся:
– Что ж, рад. Садитесь, прошу вас.
Негромко скрипнули стулья.
– Прежде всего хочу поблагодарить за то, что вы смогли собраться здесь, хотя времени у вас было совсем мало. К сожалению, поводом для нашей встречи послужили весьма печальные обстоятельства. Поймите, это не официальное расследование, сейчас мне просто необходимо услышать информацию из первых уст…
– Полагаю, вы обращаетесь ко мне, мистер Гилкренски? – спросил Дэнверс, крупный рыжеусый мужчина с ясными голубыми глазами в лучиках морщинок.
– Совершенно верно. Мне…
– Я сказал репортерам чистую правду. Ваш прибор стал причиной катастрофы, сэр, вот и все. – Он сунул руку в карман и положил на стол диктофон. – Я знаю, что это не официальное расследование, но, желая защитить себя и свой экипаж, настаиваю на том, чтобы наша беседа была записана.
– А, оставьте вы… – начал Маккарти, но закончить фразу не успел.
– Все в порядке, Билл, – бросил Гилкренски. – Не могли бы вы рассказать, что происходило непосредственно перед падением?
– Рассказывать, собственно, почти нечего. Обычный полет. Мы загрузили в ваш автопилот координаты, «Дедал» мастерски поднял машину в воздух и взял курс на Лондон. Затем по неизвестной причине сработал сигнал потери высоты и автопилот послал машину вверх, да еще под таким крутым углом, что двигатели заглохли. Если вы хотя бы немного разбираетесь в аэродинамике, то знаете: на самолетах, подобных вашему «уиспереру», с Т-образным хвостовым оперением, такая ситуация особенно опасна. Когда машина идет вверх слишком круто, турбулентные потоки от крыльев вызывают перебои в двигателях и не дают хвостовым плоскостям возможности выровнять самолет. Он буквально падает с неба.
– Это называется «срыв», – вставил Маккарти.
– Мне известно, как это называется, – огрызнулся Дэнверс. – Но я знаю и другое: когда за спиной сидят две сотни пассажиров, пилот не будет вступать в дискуссию, а начнет действовать. Так я и поступил.
– Что именно вы сделали? – спросил Гилкренски.
– Прежде всего отключил вашего идиотского робота. Я чувствовал, что хвост машины проваливается, рассчитывать можно было только на плоскости крыльев.
– И вы?..
– Я выбросил тормозной парашют. Это помогло, хвост пошел вверх, но мы оказались слишком близко к земле. Не хватило подъемной силы, и самолет рухнул.
– Вы действовали очень грамотно, – кивнул Гилкренски.
– А вам-то откуда это знать?
– Я дипломированный пилот. Самолеты и винтокрылые машины. Скажите, в какой момент пострадала мисс Максвелл?
– По-видимому, когда раскрывался парашют, – сказала одна из стюардесс. – Все пассажиры находились в креслах. Но как только надпись «Пристегните ремни» погасла, поднялся маленький мальчик, ему нужно было в туалет. Джулия пошла следом, и тут прозвучал сигнал тревоги. Она успела подхватить мальчика на руки и усадить в кресло, а когда машина начала падать, ее бросило на перегородку.
– А ребенок?
– Он не пострадал. Других раненых не было, – ответил капитан.
– Но сообщалось еще об одном члене экипажа, который…
– Несколько синяков и ссадин. Даже дома будет нечего рассказать.
Гилкренски оценивающе посмотрел на Дэнверса, бросил взгляд на диктофон.
– Значит, как вы сказали, «Дедал» направил машину круто вверх, двигатели заглохли и управление полетело к чертям?
– Именно так, – согласился Дэнверс.
– Мисс Сполдинг?
– Подтверждаю.
– А к «Дедалу» никто не прикасался?
– Кроме меня. Когда понял, что автопилот не справляется с самолетом, я отключил его, – заявил Дэнверс. – Больше медлить я не мог. На борту находились двести пассажиров.
– Это я уже слышал. Так вы настаиваете, что причина падения самолета в неисправности «Дедала»?
Дэнверс подался вперед:
– Я категорически против слова «настаивать», мистер Гилкренски. Я абсолютно ни на чем не настаиваю. Вместе с другими членами экипажа я лишь констатирую факты. Ваш автопилот отказал, и машина упала. Это все. Тео посмотрел ему в глаза:
– И все-таки в ваш рассказ очень трудно поверить. Через дублирующие системы «Дедал» должен был выровнять самолет в течение пяти секунд. Он…
– Ради всего святого! – взорвался Дэнверс. – К чему сейчас теории! Я не собирался рисковать жизнями двух сотен мужчин, женщин и детей, дожидаясь, пока ваш долбаный робот проснется! Вместе со своей корпорацией вы намереваетесь вообще исключить человеческий элемент из пилотирования. Не выйдет! Ваш адский компьютер не сработал! Все! До начала официального расследования я не произнесу больше ни слова.
Капитан стремительно поднялся, опрокинув стул, и вышел из конференц-зала. За ним, обмениваясь многозначительными взглядами, потянулись члены экипажа.
Последняя, Маргарет Сполдинг, захватила оставленный Дэнверсом диктофон. Пальцы первого пилота были так плотно перебинтованы, что она не могла нажать кнопку «стоп». Гилкренски помог ей.
– Вы ранены, мисс Споллинг?
– Немного обожглась, – спокойно пояснила она. – Я была бы весьма признательна вам, сэр, если бы до начала расследования нас оставили в покое.
– Можете не волноваться, – заверил се Мартин Мэлоун.
– Спасибо, – уже от двери бросила мисс Сполдинг.
– При условии, что я пока вам больше не нужен, доктор Гилкренски, мне бы хотелось вернуться на место падения самолета, – обратился Мэлоун к Тео.
– Конечно. Лерой доставит вас.
Билл Маккарти распахнул перед чиновником дверь и вернулся к столу. Сидя в кресле, Гилкренски смотрел на заходившее солнце.
– Дэнверс ненавидит меня, не так ли, Билл?
– Им изрядно досталось, Тео. А потом, расследование всегда обозляет человека. Тебе следовало быть к этому готовым.
– О чем-нибудь в такой ситуации можно говорить с уверенностью? – спросил Кроуи.
Маккарти глубоко вздохнул, прежде чем ответить:
– Единственным официальным свидетельством считаются данные бортовых самописцев «черного ящика». Но и он, возможно, поврежден или содержит лишь самую общую информацию. Без деталей мы не в состоянии определить, насколько рассказ капитана соответствует действительности. Переговоры экипажа в кабине, безусловно, записываются, однако, как правило, на одну и ту же пленку. Так что зафиксированы на ней лишь последние тридцать минут до катастрофы.
– Выходит, остается рассчитывать только на чип с памятью «Дедала», – сказал Гилкренски. – Но неизвестно, согласится ли официальная комиссия рассматривать его в качестве доказательства.
– Согласен. Кроме того, нам еще не приходилось его использовать в подобных целях.
Взгляд Тео был по-прежнему устремлен на запад, туда, где лежали в песках обломки самолета.
– Это верно. Я разрабатывал «Дедала» для того, чтобы самолеты больше не разбивались. А результат? Дэнверс прав – я пытался исключить возможность ошибки пилота. Но не то же ли самое, создавая своего монстра, говорил и доктор Франкенштейн? И ведь его жена тоже погибла, так?
– Брось, Тео! Ты слишком беспощаден к себе.
– А вы заметили, что Дэнверс взял беседу на себя? – спросил Кроуи. – Такое впечатление, будто они репетировали и поручили ему говорить от имени всего экипажа.
– Естественно, ведь он же капитан, – сказал Гилкренски.
– Но вы видели руки мисс Сполдинг, сэр!
– Видел. Она заявила, что обожгла их.
– Может быть. И все же мне хотелось бы провести в госпитале собственное небольшое расследование. Вы не против?
В это время в роскошную квартиру на противоположном берегу Нила прибыли гости: четверо мужчин и дама. Судя по всему, ожидалась дружеская вечеринка с коктейлями.
Хозяин квартиры достал из верхнего ящика старинного бюро тяжелый коричневый конверт и выложил из него более десятка профессионально выполненных черно-белых снимков размером восемь на десять дюймов. Мощный увеличитель сделал изображение немного зернистым, зато выявил все детали.
– Как вам известно, – начал Заки эль-Шаруд, – двое суток назад в окрестностях Каира упал самолет. Корпорация, которой принадлежала машина, не только понесла значительные финансовые убытки, но и сильно проиграла в глазах общественного мнения. Вчера специальным рейсом прибыла целая армия экспертов. Сегодня в отеле корпорации они беседовали с членами экипажа. Наибольший интерес для нас представляет вот этот. – Он указал на снимок, где была запечатлена группа мужчин, спускавшихся по трапу небольшого реактивного самолета. – Утром в аэропорту отмечалась повышенная активность служб безопасности. Не то чтобы ожидался прилет главы государства, но было весьма похоже на это. Процедура встречи заняла около пяти минут, однако их хватило, чтобы сделать лежащие перед вами фотографии. Посмотрите внимательно. Высокий мужчина с бородой – сам Теодор Гилкренски, председатель и крупнейший держатель акций радиокорпорации «Гилкрест», один из восьми богатейших людей мира.
Эль-Шаруд посмотрел на своих гостей. Мужчины кивнули, а дама решила задать вопрос:
– Почему именно он так важен для нас? В Каире немало состоятельных бизнесменов, и до них легче добраться.
Эль-Шаруд подошел к украшенному резьбой книжному шкафу, снял с полки справочник «Кто есть кто в мире бизнеса», открыл его на заложенной странице и протянул женщине.
– Дело не в том, кто он такой, а в том, что он контролирует. Корпорация «Гилкрест» – холдинговая компания, которая занимается разработкой компьютеров, проявляет огромный интерес к авиации и космосу, владеет отелями, курортами, предприятиями пищевой индустрии и, самое главное, разветвленной сетью средств массовой информации. «Гилкрест» вкладывает огромные деньги в развитие технологий виртуальной реальности, осуществляет запуск спутников-ретрансляторов, создает системы альтернативной телефонной и видеосвязи. Именно здесь лежит ключ к грядущей победе дела ислама.
– Это требует пояснения, – заметила женщина. Эль-Шаруд улыбнулся:
– На сегодняшний день самым мощным оружием можно считать средства массовой информации. Во время войны в Персидском заливе, когда небольшая мусульманская страна противостояла объединенным силам Запада, в чьих руках находилось спутниковое вещание?
– В руках неверных, естественно.
– Вот почему мир так и не узнал правды о происходившем. Зато во время исламской революции в Иране голос аятоллы Хомейни услышали десятки и сотни тысяч его последователей, которые даже не умели читать, – с помощью обычных аудиокассет.
Женщина согласно склонила голову.
– Сейчас спутниковое телевидение развивается немыслимыми темпами, – продолжал Заки. – Оно проникло во все уголки Земли, где можно установить «тарелку шайтана». По всему исламскому миру оно распространяет идеологию общества потребления, пропагандирует ложные ценности и откровенную порнографию. Оно входит в каждый дом и разрушает души даже истинно верующих. Подумайте, чего бы мы достигли, если бы имели в своем распоряжении хотя бы один спутниковый канал! Слово Аллаха услышал бы весь мир! Наши руководители решили, что именно от этого мужчины зависит, воссияет ли над планетой светоч ислама. А мы были выбраны для того, чтобы осуществить эти великие планы.
Женщина подняла голову, всмотрелась в разбросанные по столу фотографии, на которых была запечатлена и стоявшая вокруг самолета охрана.
– С ним будет непросто, – сказала она. Эль-Шаруд опустился в обтянутое белой кожей кресло.
– Это так. Нашим людям стало известно, что после неудачного покушения на его жизнь Гилкренски окружил себя армией телохранителей. Руководит ими отставной майор британских коммандос. Президентский номер отеля, где он остановился, превращен в настоящую крепость, а нижние этажи находятся под охраной службы национальной безопасности Египта. Сегодня Гилкренски осмелился выбраться из отеля на своем личном вертолете. С машины в аэропорту глаз не спускают. Да, с ним будет непросто. Однако ради наших целей стоит пойти на риск.
Гамал, невысокий, крепкого телосложения мужчина, служивший вместе с Заки в армии, негромко поинтересовался:
– Наши лидеры предложили какой-нибудь план?
– Мне потребуется помощь – твоя, Абдула и Сарвата. Гилкренски одержим вопросами собственной безопасности. На этом можно сыграть. Обратите внимание: система охраны в отеле построена так, чтобы отразить угрозу нападения снизу. А теперь скажите, не будет ли разумным попробовать…
Предложенная эль-Шарудом схема похищения Гилкренски поражала дерзостью. Как и всякий грамотный замысел, она предусматривала полную реализацию специальных навыков каждого члена группы. К тому моменту, когда Заки закончил изложение своего плана, у мужчин не осталось никаких сомнений в том, что он осуществим.
Когда они ушли, женщина сказала:
– Тебе удалось убедить их. Они пойдут за тобой.
– А ты?
– Ты же знаешь.
– Хотя на твои плечи ложится самое трудное.
Фарида приходилась Абдулу и Сарвату сестрой. Из всех топ-моделей, приходивших к Заки в фотостудию, она была наиболее привлекательной: высокая, стройная, с длинными, ниже пояса, блестящими черными волосами. В ее непроницаемых темных глазах, казалось, можно было утонуть. Ни к одной из своих знакомых женщин, а их у него имелось немало, Заки не испытывал такого уважения, как к Фариде. Временами ему хотелось бросить все, забыть прошлое и начать жизнь сначала – вместе с ней. Но священная война – джихад – полностью подчинила себе их обоих.
– Я сделаю все, что потребуется. – С этими словами Фарида вышла.
Заки эль-Шаруд собрал фотографии, сунул в конверт к негативам, положил конверт на металлический поднос и щелкнул зажигалкой. Через минуту там осталась лишь горстка пепла.
За спиной Заки медленно приоткрылась дверь спальни.
– Ты неплохо объяснил, чего от них ждут, – сказала Юкико, – но забыл упомянуть про чемоданчик.
Эль-Шаруд обернулся:
– Не люблю лгать своим людям. Если требуется, чтобы они думали, будто им предстоит лишь похитить человека, то я должен изложить задачу так, как считаю необходимым. Ваши хозяева в Токио, безусловно, понимают это. Когда мы добьемся успеха и спутник станет нашим, кому какая разница, откуда он появился – из Японии или из лаборатории мистера Гилкренски? Результат оправдает все.
– Спутник будет в вашем распоряжении, как только моя компания получит черный чемоданчик. А еще вы доставите ко мне Гилкренски. Это – мое личное условие.
– Считайте, он уже у вас.
ГЛАВА 14. КАБАРЕ
На крышу отеля «Олимпиад-Нил» вертолет опустился в половине одиннадцатого вечера. Ожидая, пока пассажиры покинут салон, Лерой Мэннинг снял наушники и стал массировать пальцами виски. Сидевший в кресле второго пилота Гилкренски расстегнул пряжку ремня безопасности.
– Устал? – прокричал он под шум двигателя.
– Немного, – ответил Мэннинг. – Последние несколько дней пришлось поднапрячься.
– Тогда почему бы тебе не оставить машину на ночь здесь? Свободный номер, я уверен, найдется. Вы не против, майор?
– Не вижу причин возражать, – отозвался Кроуи. – Том Харгривс выдаст вам персональный значок, чтобы охрана знала, с кем имеет дело.
Выключив двигатель, Лерой дождался благословенной тишины и открыл дверцу кабины.
– А если у тебя еще остались силы, – бросил Том, – можем сходить в ночной клуб. Как-то в Турции я видел танец живота, так брюки потом колом торчали целую неделю.
– Иди ты! – восхитился Мэннинг и, спрыгнув на бетонную площадку, начал доставать из-за спинки сиденья чехлы, которые должны были предохранить двигатель от ночной росы.
Что ж, раз уж он оказался здесь…
Находившийся на последнем этаже противоположного крыла отеля ночной клуб был уютным, по-современному элегантным и… пустым. С трех сторон сквозь стеклянные стены открывался вид на залитый огнями Каир, среди моря столиков безжизненным островком возвышался деревянный танцпол.
– Устал? – прокричал он под шум двигателя.
– Немного, – ответил Мэннинг. – Последние несколько дней пришлось поднапрячься.
– Тогда почему бы тебе не оставить машину на ночь здесь? Свободный номер, я уверен, найдется. Вы не против, майор?
– Не вижу причин возражать, – отозвался Кроуи. – Том Харгривс выдаст вам персональный значок, чтобы охрана знала, с кем имеет дело.
Выключив двигатель, Лерой дождался благословенной тишины и открыл дверцу кабины.
– А если у тебя еще остались силы, – бросил Том, – можем сходить в ночной клуб. Как-то в Турции я видел танец живота, так брюки потом колом торчали целую неделю.
– Иди ты! – восхитился Мэннинг и, спрыгнув на бетонную площадку, начал доставать из-за спинки сиденья чехлы, которые должны были предохранить двигатель от ночной росы.
Что ж, раз уж он оказался здесь…
Находившийся на последнем этаже противоположного крыла отеля ночной клуб был уютным, по-современному элегантным и… пустым. С трех сторон сквозь стеклянные стены открывался вид на залитый огнями Каир, среди моря столиков безжизненным островком возвышался деревянный танцпол.