Джули Кагава. Железная принцесса

   Серебристые глаза Ясеня скользнули по мне, и в них мелькнула тень сомнения. Мои губы сами собой открылись. Я снова зажала рот, чтобы не сболтнуть лишнего, и покачала головой, взглядом умоляя принца не настаивать.
   – Смелее, принцесса, – промурлыкал Явор – Тебе ведь есть что сказать про нашего дорогого мальчика. Давай же.
   Я злобно поглядела на него, всей душой желая послать подальше, но голова кружилась, и все силы уходили только на то, чтобы держаться на ногах. Ясень посуровел. Он шагнул в сторону, наклонился и поднял что-то из снега.
   Это было то самое яблоко, которое я выронила, откусив лишь кусочек, точно Белоснежка. Только теперь оно превратилось в огромную пятнистую поганку с белой, словно кость, мякотью. Меня чуть наизнанку не вывернуло.
   Ясень показал брату гриб и вопросительно вскинул бровь. Явор вздохнул.
   – Маб ведь не запрещала пичкать ее выболтнями. – Он пожал плечами. – К тому же я решил, что тебе любопытно будет послушать, как она к тебе относится.
   – Зачем? – Ясень с безразличным видом отшвырнул поганку. – Мне все равно. Я привел ее, выполнил уговор. Если я что-то делал или говорил, то лишь ради того, чтобы доставить ее во дворец.
   Я вздрогнула, опустила руки и вгляделась в его лицо. Значит, все правда. Он со мной играл. Все, что между нами было, – просто ложь. В груди похолодело. Я помотала головой, не веря своим ушам.
   – Нет, – произнесла я беззвучно. – Неправда. Этого не может быть. Ясень, скажи, что ты солгал.
   – Маб все равно, как я добился цели. Главное, что добился, – продолжал Ясень, не догадываясь о том, как мне больно. – А вот о тебе этого не скажешь.
   Он скрестил руки на груди и пожал плечами. Воплощенное безразличие.
   – Хватит. Полукровке пора во дворец. Королева рассердится, если девчонка замерзнет насмерть.
   – Ясень, – прошептала я ему вслед. – Подожди!
   Он даже не посмотрел на меня. Я побрела за ним, глотая слезы. Голова опять закружилась.
   – Ясень! Я люблю тебя!
   Это само собой вылетело. Я не хотела! Не веря своим ушам и похолодев от ужаса, я зажала рот, но было поздно. Явор улыбнулся с таким злорадным ликованием, будто получил лучший в мире подарок.
   Ясень встал как вкопанный, но головы не повернул. Я заметила, что он на секунду сжал кулаки.
   – К несчастью для тебя, – сказал принц равнодушно. – Светлым всегда не хватало твердости. Зачем мне полукровка, дочь Оберона? Отстань от меня, смертная.
   Я чувствовала себя так, словно безжалостная рука сдавила сердце и хочет вырвать его из груди. Это была настоящая, физическая боль. Ноги подогнулись, я рухнула в снег, ободрав ладони об острые льдинки. Дыхание перехватило, я даже плакать не могла. Просто стояла на коленях, чувствуя, как сквозь джинсы медленно проникает холод. В голове еще звучал голос Ясеня.
   – Как жестоко с твоей стороны, братец, – довольно заметил Явор. – Не сомневаюсь, ты разбил сердце нашей бедной принцессы.
   Ясень сказал что-то еще, но я не расслышала. Земля ушла из-под ног, снова накатила тошнота. Ее можно было побороть, но я ничего не чувствовала и ничего не хотела. Плевать на все. Пусть придет тьма, пусть заберет меня. И она укрыла меня тяжелым покровом. Я провалилась в черную пустоту.

3
СКИПЕТР ГОДА

   Я плыла между забытьем и явью. Смутные видения сплетались с реальностью, и наконец я перестала их различать. Мне снились родные: Итан, мама и отчим, Люк. Теперь они жили одни и постепенно забывали меня. В сознании мелькали тени, голоса: Тайсин говорила, чтобы я поправлялась, потому что ей это все надоело, Явор объяснял Маб, что не ожидал такой реакции на простой гриб, кто-то сообщил королеве, что я, возможно, никогда не проснусь. Иногда мне казалось, что у постели или в углу стоит Ясень и смотрит на меня горящими серебряными глазами. По-моему, в бреду я даже слышала, как он шепотом просил у меня прощения.
   – Люди такие хрупкие, – однажды ночью произнес кто-то.
   Сознание то угасало, то возвращалось ко мне.
   – Один кусочек выболтня, и они с ног валятся. Слабаки!
   Неизвестный фыркнул.
   – Говорят, эта девчонка влюблена в принца Ясеня. Интересно, что Маб с ней сделает? Королеве очень не нравится, что летняя фейри вздыхает по ее любимому сыну.
   – Да уж, неудачное время она выбрала, чтобы поиграть в Спящую красавицу, – заметил другой голос. – Скоро ведь прибудет посольство светлых.
   Он усмехнулся.
   – Если она очнется, Маб, наверное, укокошит ее уже за то, что так нервы потрепала. В любом случае позабавимся.
   Смех отдалился, и я снова уплыла в забытье.
   Вечность тянулась довольно однообразно. У кровати звучали голоса. Тайсин то и дело пихала меня в бок. Ее острые когти до крови царапали кожу, но боль чувствовала не я, а кто-то другой. Мне снился дом. На крыльце мама объясняла полицейскому, что у нее нет никакой пропавшей дочери. Итан играл в моей бывшей комнате. В ней сменили мебель, стены перекрасили, а мои вещи раздали.
   Сердце билось размеренно, спокойно. В другой жизни я, наверное, расстроилась и затосковала бы, но теперь смотрела на брата с отстраненным любопытством. Он разговаривал со своим игрушечным кроликом. Странно, его ведь разорвали.
   – Они тебя забыли, – тихо сказал кто-то из темноты.
   Голос был низкий и такой знакомый. Я обернулась.
   На меня с усмешкой смотрел Машина, свернув за спиной провода. Его серебристые волосы светились в сумраке. Я нахмурилась и отступила.
   – Тебя тут нет. Я тебя прикончила. Ты ненастоящий.
   – Нет, любовь моя. – Машина покачал головой, и его волосы заструились волнами. – Ты и правда меня убила, но я с тобой. Навсегда. И с этим ничего нельзя поделать. Мы с тобой – одно.
   Я отпрянула в темноту, дрожа.
   – Уходи!
   Железный король не сводил с меня глаз, но приближаться не стал.
   – Тебя тут нет, – повторила я. – Это всего лишь сон, а ты умер! Оставь меня в покое.
   Я развернулась и бежала, пока мягкий свет, исходивший от Железного короля, не растворился во мраке.
   Еще одну вечность спустя, а может, всего через несколько секунд, сквозь растерянность и мрак я почувствовала, что у постели кто-то есть.
   «Мама?» – подумала я, опять став маленькой девочкой.
   А может, это Тайсин пришла ко мне приставать?
   – Уходи, – сказала я, прячась поглубже в сон. – Не хочу никого видеть. Оставьте меня в покое.
   – Меган. – До боли знакомый шепот вернул меня из пустоты.
   Я узнала его и сразу поняла, что это ложь отчаяния. Тот, кому принадлежал голос, никогда не пришел бы сюда.
   – Ясень?
   – Проснись. – Его низкий голос пронзил толщу мрака. – Не уходи. Скорее очнись, иначе уснешь навсегда. Не сдавайся. Не бросай нас.
   Нет. Наяву ждет лишь боль, а во сне я ничего не чувствую. Здесь Ясень не смотрит на меня с холодным презрением. Тьма стала моим убежищем. Я спряталась от голоса в милосердной пустоте. И тут сквозь бред забытья послышался тихий стон.
   – Ну пожалуйста.
   Кто-то сильно, по-настоящему сжал мне руку и вернул в реальность.
   – Я знаю, как ты ко мне относишься теперь, но… – Голос дрогнул, прерывисто вздохнул. – Не уходи, Меган! Останься. Не бросай меня.
   Я всхлипнула и открыла глаза.
   Темно. Рядом ни души. Колдовские огни за окном наполняют комнату серебристо-голубым светом. Воздух, как всегда, ледяной. Значит, мне все приснилось. Туман, который так долго владел моим сознанием, наконец рассеялся, и на смену ему пришла жестокая правда. Это был всего лишь сон.
   Я почувствовала себя обманутой. Меня выманили из спасительной тьмы, а взамен ничего не дали. Я хотела вернуться обратно, в забытье, где ничто не могло меня ранить, но путь назад был закрыт.
   В груди шевельнулась боль, такая сильная, что я вскрикнула. Неужели так болит разбитое сердце? Можно ли от этого умереть? Раньше я думала, что девчонки в школе переигрывают. Когда их бросал парень, они рыдали дни напролет. Мне казалось, что поднимать такой шум – как-то слишком. Но тогда я не знала, что такое любовь.
   Что же теперь делать? Ясень меня презирает. Он обвел меня вокруг пальца, чтобы заманить в Зимнее королевство. Использовал в своих целях.
   А самое ужасное, что я все равно его люблю.
   Хватит! Я поняла, что вот-вот заплачу. С меня достаточно! Ясень этого не стоит. Он вообще не стоит ничего. Он просто бездушный фейри, который всегда водил тебя за нос, а ты верила ему, как идиотка. Я вдохнула поглубже, сдерживая слезы. Пусть замерзнут, пусть все внутри превратится в лед. Чувства, воспоминания – все мои слабости. Чтобы выжить среди зимних фейри, я должна стать ледяной. Нет, не ледяной, а железной. Никто меня больше не ранит. Слезы высохли, обиды съежились в комочек. Если эти чертовы фейри хотят жесткой игры, они ее получат.
   Я встала, и холод обжег мне кожу. Ну и пусть. Волосы спутались, мятая одежда выглядела отвратительно. Я сбросила ее и пошла в ванную – единственное теплое место во дворце. Отмокнув как следует, я переоделась во все черное: джинсы, топ и длинное пальто. Я зашнуровывала черные ботинки, когда в комнату вошла Тайсин.
   Она явно не ожидала увидеть меня на ногах. Фука заморгала и расплылась в улыбке, ее клыки блеснули в лунном свете.
   – Ты очнулась! – воскликнула она, запрыгивая на кровать. – Вот хорошо! Маб ужасно разозлилась, когда ты заснула. Думала, что это навсегда. Ей так не хотелось объяснять светлым фейри, что с тобой стало. Ведь мы ждем послов.
   Я нахмурилась, а в сердце вспыхнула искорка надежды. Каких еще послов? Они приедут за мной? Неужели Оберон наконец решил меня спасти?
   Похоже, что фука с невиннейшим видом читала мои мысли.
   – Зря волнуешься, полукровка, – хмыкнула она, прищурив глаза. – Это не за тобой. Они привезут Скипетр года. Лето кончилось, наступает зима.
   Я постаралась скрыть разочарование. Никаких слабостей. Покажи, что тебе все равно. Я пожала плечами и спросила будто невзначай:
   – А что это такое?
   Тайсин зевнула и поудобнее устроилась на кровати.
   – Это волшебный символ, который передают друг другу наши дворы. – Фука теребила порванную нитку на стеганом одеяле. – Полгода, весну и лето, им владеет Оберон. На осеннее равноденствие жезл вручают Маб в знак того, что теперь власть переходит к темным. Подданные Летнего короля скоро будут здесь, и мы устроим большой пир, отпразднуем наступление зимы. Он продлится много дней. Все обитатели Тир-на-Ног придут в гости.
   Она оскалилась, подпрыгнула, и косички-дреды взлетели.
   – Здорово, что ты проснулась именно сейчас, полукровка! Такой праздник обидно пропускать.
   – А король Оберон и королева Титания приедут?
   – Остроухий лорд? – хихикнула Тайсин. – Он слишком важный господин, чтобы мешаться с темными негодяями. Нетушки, Оберон со своей дурой Титанией будет сидеть в Аркадии. Там спокойнее. Оно и к лучшему. Эти индюки надутые любое веселье испортят.
   Так, значит, меня все бросили? Ну и ладно.
 
   Летний двор прибыл в окружении цветов и музыки. Наверное, светлые фейри в открытую показывали свое презрение к темным, от чьих привычек меня уже начинало тошнить. Кутаясь в шубу, я стояла перед дворцом, по колено в снегу. Вокруг прогуливались подданные Зимней королевы. Встречу назначили во дворе, среди обледенелых статуй. В воздухе плавали блуждающие огоньки, окутывая все кругом вечными сумерками. И почему Зимний двор не мог хоть разок устроить праздник наверху? Я так соскучилась по солнечному свету, хоть волком вой.
   Кто-то подошел ко мне сзади. Над ухом послышался тихий смех.
   – Рад, что ты смогла прийти, принцесса. Без тебя тут была бы смертная скука.
   Дыхание Явора пощекотало мне шею. По коже побежали мурашки, но я твердо решила не паниковать.
   – Ни за что не пропустила бы такое событие.
   Я старалась говорить спокойно и беззаботно. Он впился в меня глазами, но я не отвела взгляд.
   – Чем могу служить, ваше высочество?
   – О нет, ты стала играть в Снежную королеву! Браво, принцесса. Какое мужество для разбитого сердца! Не ожидал такого от светлых.
   Он обошел меня, держась так близко, что я увидела в ледяных глазах свое отражение.
   – Знаешь что? – выдохнул Явор, и по моей щеке скользнул холодок. – Если захочешь, я помогу тебе его забыть.
   Мне ужасно хотелось отойти. Ты железная, напомнила я себе. Он тебе ничего не сделает. У тебя стальные нервы.
   – Благодарю за предложение, – ответила я, глядя принцу в глаза, – но помощь мне не нужна. Он больше меня не волнует.
   – Неужели? – спросил Явор недоверчиво. – А он ведь здесь, ты знаешь? Притворяется, что не замечает нас.
   Он усмехнулся и прижал мои пальцы к губам. Сердце жарко забилось, я не могла ничего с ним поделать.
   – Давай покажем Ясеню, что он для тебя ничего не значит. Смелее, принцесса! Ты же мечтаешь об этом.
   Он был прав. Мне очень хотелось ранить Ясеня. Пусть ревнует, мучается, как я. Явор стоял так близко. Только и нужно было, что наклониться и поцеловать его в насмешливые губы. Я медлила. Явор был просто неотразим. Лучшего любовника не найти.
   – Поцелуй меня, – шепнул он.
   По двору эхом разнесся звук трубы. Повеяло ароматом роз. Толпа взревела, загомонила. Приближался Благой двор.
   Я вздрогнула, вырвалась из колдовского дурмана.
   – Черт побери, да хватит же! – прорычала я, выдернула руку и попятилась.
   Сердце готово было из груди выпрыгнуть. Боже, ведь я чуть не пропала! Еще полсекунды – и влюбилась бы в него по уши. Щеки горели от стыда.
   Явор засмеялся.
   – Да ты почти хорошенькая, когда краснеешь! – хихикнул он, отходя на безопасное расстояние. – До следующего раза, принцесса.
   Он отвесил мне шутовской поклон и удалился.
   Я незаметно стрельнула глазами по сторонам. Неужели Ясень правда тут и все видел? У колонны возле трона Маб стоял Берест со своим огромным волком, но Ясеня нигде не было.
   В ворота, оплетенные шипастыми ветками, вбежали два сатира и затрубили в рога. Темные фейри взревели. Маб, сидевшая на ледяном троне, чуть заметно улыбнулась.
   – Вот тебе! – Кто-то больно ущипнул меня пониже спины.
   Я вскрикнула, оборачиваясь. Тайсин захохотала и отпрыгнула в сторону, тряхнув дредами.
   – Ну и дура же ты, полукровка.
   Я пнула снег в ее сторону, но фука ловко увернулась и продолжила:
   – Явор великолепен. К тому же он очень опытный. Большинство фейри и смертных последнее отдали бы, чтобы заполучить его на ночь. Попробуй, не пожалеешь.
   – Вот еще!
   Я зло поглядела на нее, прищурив глаза. Кожа еще горела от щипка.
   – С принцами ши я больше дел не имею. Пусть катятся ко всем чертям. Я лучше Красным колпакам стриптиз покажу.
   – Ой, а можно мне посмотреть?
   Я закатила глаза и отвернулась. Летние фейри наконец прибыли. Во двор, не касаясь копытами земли, влетели белоснежные кони с голубыми, как летнее небо, глазами. Седла у скакунов были сделаны из коры, веток и цветущей лозы. Седоки – прекрасные рыцари в доспехах из листвы – надменно смотрели сверху на встречающих. За всадниками шли знаменосцы – сатиры и гномы с флагами Летнего двора. Последней въехала изящная карета, украшенная ветками боярышника и розами. По бокам от нее шли два мрачных тролля. Глядя на толпу зимних фейри, они рычали и скалили клыки.
   Тайсин фыркнула.
   – В этом году они совсем с ума посходили, – пробормотала фука, увидев, как тролль отшвырнул гоблина, который подошел слишком близко. – Какая же это птица к нам пожаловала, что ее так охраняют?
   Я не ответила. От предчувствия по коже побежали мурашки. Двери кареты распахнулись, и на снег вышел Оберон, правитель Летнего королевства.
   Неблагие фейри ахнули, зарычали, попятились от кареты. Лесной владыка обвел толпу спокойным взглядом. У меня кровь стучала в ушах. Оберон нисколько не изменился. Он был все такой же – величественный, стройный, исполненный древней силы. Его серебристые волосы ниспадали до пояса, а глаза напоминали цветом молодую листву. В одежде короля сочетались все оттенки леса – коричневый, золотистый, зеленый, а голову венчала корона из рогов.
   Тайсин стояла, раскрыв рот и поводя ушами.
   – Остроухий лорд? – проворчала она. – Зачем это он к нам пожаловал?
   Ответить фуке я не успела. Король оглядел собравшихся, словно искал кого-то, и вдруг его взгляд остановился на мне.
   Оберон прищурил глаза. Я поежилась. Вряд ли он простил меня за то, что я сбежала на поиски брата, да еще убедила Пака пойти со мной вместе.
   Стоило вспомнить о Паке, как сердце сжалось. К горлу подкатил ком. Я поскорее взяла себя в руки, пока темные фейри не заметили моей слабости. Вот бы Робин был здесь! Я с надеждой взглянула на карету. Может, сейчас оттуда выпрыгнет долговязый рыжий мальчишка с дерзкой улыбкой? Но он так и не появился.
   – Лорд Оберон, – начала Маб.
   Судя по голосу, она совсем не ожидала увидеть своего вечного соперника.
   – Какой сюрприз! Чему мы обязаны такой честью?
   Лесной владыка направился к ней. По пятам за ним следовали тролли-охранники. Неблагие фейри расступились, и король остановился перед троном.
   – Леди Маб, – звучный голос Оберона эхом разнесся по двору, – я пришел, чтобы требовать возвращения своей дочери, Меган Чейз, в Летнее королевство.
   Все зашумели и повернулись ко мне. Железо, напомнила я себе. Ты железная. Ты их не боишься. Я вышла из-за спины Тайсин навстречу злым, недоверчивым взглядам.
   Оберон указал на карету, и тролли выволокли оттуда двух бледных зимних ши. Их руки были связаны за спиной живыми стеблями лозы.
   – Как предписывают правила, я привез выкуп.
   Тролли вытолкали пленников вперед.
   – Я верну тебе подданных в обмен на свободу моей дочери…
   Королева перебила его.
   – Боюсь, лорд Оберон, тут какое-то недоразумение, – прохрипела она с едва заметной усмешкой. – Твоя дочь не пленница, а гостья. Она пришла к нам по доброй воле, после того как дала клятву моему сыну. Девушка связана обетом, и ты не вправе требовать ее возвращения. Клятву должны чтить все.
   Король замер, медленно повернулся ко мне. Я сглотнула. Взгляд его глаз, древних, как вековечный лес, проникал в самую душу.
   – Это правда, дочь моя? – спросил Оберон.
   Говорил он тихо, но в ушах у меня будто гром прогремел. Показалось, что земля под ногами дрогнула.
   Закусив губу, я кивнула. Лесной владыка покачал головой.
   – Тогда помочь тебе не в моих силах. Глупая девчонка. Ты сама выбрала этот жребий. Так тому и быть.
   Он отвернулся, и это движение было красноречивее всяких слов. Меня будто в грудь ударили.
   – Моя дочь сделала выбор, – объявил король. – Решено.
   Лесной владыка направился к карете. И это все? Ты не станешь биться за мою свободу, не предложишь королеве сделку? Бросишь меня тут из-за какого-то дурацкого обещания?
   Именно так. Оберон больше не взглянул на меня. Он дошел до кареты, сделал знак троллям. Один из них запихнул обратно пленников, другой зарычал и открыл противоположную дверцу.
   Из кареты на снег вышла высокая, царственная фея. Несмотря на рост, она выглядела очень хрупкой. Того и гляди переломится от малейшего ветерка. Вместо рук у нее были пучки веток, связанные травяными веревками. Вместо волос голову покрывали нежные белые бутоны. На плечах феи лежала великолепная мантия, сотканная из всех цветов на свете: лилий, роз, тюльпанов, нарциссов и других растений, названия которых я даже не знала. Вокруг нее порхали бабочки, жужжали пчелы. Двор наполнился ароматом роз, от которого голова шла кругом.
   Фея вышла вперед, и зимние фейри отшатнулись от нее, словно от прокаженной. Однако смотрели все не на женщину из цветов, а на то, что было у нее в руках.
   Она держала скипетр наподобие тех, которыми владели королевы и короли прошлого, только это был не просто разукрашенный жезл. Он мерцал нежным янтарным светом, будто солнце упало на живую ветку, растопив снег и лед. Скипетр обвивала лоза, резное навершие все время выпускало ростки и бутоны, поэтому за женщиной тянулся след из листьев и лепестков. Зимние фейри с шипением и рыком отступили.
   У подножия трона фея встала на колени, склонила голову и протянула скипетр королеве. Секунду та сидела неподвижно, только с непроницаемым видом смотрела на фею. Зимний двор затаил дыхание. И вот с нарочитым равнодушием Маб встала и приняла скипетр. Она поглядела на него, держа перед собой, и подняла повыше, чтобы все видели.
   Жезл вспыхнул. Холодное голубое сияние поглотило золотистый свет. Листья и цветы засохли, облетели. Пчелы и бабочки упали на землю, иней посеребрил их нежные крылышки. Скипетр вспыхнул еще раз и превратился в лед, отбрасывая кругом сверкающие радужные лучи.
   Коленопреклоненная фея вздрогнула и вдруг увяла. Ее роскошная мантия сморщилась, цветы почернели, волосы съежились и выпали. Захрустели веточки, и ноги женщины подломились, не в силах больше поддерживать ее. Она упала лицом в снег, дернулась и замерла. Меня охватил ужас. Почему все стоят и смотрят? Аромат роз рассеялся, и двор наполнился запахом гниющих растений.
   – Вот и все, – устало сказал Оберон.
   Он поднял голову и встретился глазами с Маб.
   – Скипетр вы получили. До летнего равноденствия. А теперь прошу меня простить, нам пора в Аркадию.
   Королева метнула в него хищный взгляд.
   – Вы не останетесь, ваше величество? – тихо спросила она. – Не примете участия в празднествах?
   – К сожалению, нет, ваше величество. – Если Оберону и не понравилось, как Маб взглянула на него, то виду он не подал. – Прощание с летом нас не радует. Боюсь, нам придется ответить отказом. Но помни, королева Маб, что это еще не все. Так или иначе я верну свою дочь.
   Я вздрогнула. Может, Оберон все-таки придумает что-нибудь? Королева прищурилась, поглаживая скипетр.
   – Очень похоже на угрозу, владыка.
   – Всего лишь обещание, госпожа моя.
   Оберон демонстративно повернулся к ней спиной и пошел прочь. Тролль открыл перед ним дверь кареты. Лесной владыка скрылся внутри, даже не посмотрев на меня. Кучер дернул поводья, и летние фейри отправились в обратный путь. Их фигурки становились все меньше и меньше, пока не растаяли во тьме. Маб улыбнулась.
   – Лету конец, – объявила она хриплым голосом и обвела рукой своих подданных, притихших в ожидании. – Пришла зима. Начнем же пир!
   Нечисть обезумела. Вой, визг и рев переполнили ночную тьму. Где-то заиграла мрачная, неистовая музыка. Барабаны выбивали бешеный ритм. Неблагие фейри кружились роем, скакали и выли, празднуя наступление зимы.
 
   Я не принимала участия в общем веселье. Не до того было, да и танцевать с темными фейри совсем не хотелось. Особенно после того, как на моих глазах пьяные, одурманенные чарами Красные колпаки разорвали на кусочки боггарта. Это напоминало какой-то адский рок-концерт с бешеными фанатами. Я держалась в тени, раздумывая, не уйти ли к себе в комнату, но, поглядев на ледяные статуи, рисковать не стала. Вдруг Маб сочтет это оскорблением?
   По крайней мере, хоть Явора тут не было. А может, он просто не попадался мне на глаза. Я всю ночь морально готовилась отражать его натиск. Ясень тоже куда-то исчез. К счастью. И все-таки это меня огорчило. Я поймала себя на том, что ищу его, вглядываюсь в темные углы и толпы танцующих фейри, в надежде увидеть его взъерошенные волосы и серебряные глаза.
   Прекрати, сказала я себе. Его тут нет. А даже если есть, что ты будешь делать? Пригласишь его на танец? Он ведь прямо сказал, что о тебе думает.
   – Простите за беспокойство, принцесса.
   Я вздрогнула, услышав низкий бархатный голос, очень похожий на голос Явора или Ясеня. У братьев они были почти одинаковые. Взяв себя в руки, я обернулась, но это оказался не Ясень. Слава богу, и не Явор тоже. Передо мной стоял третий, самый старший из принцев. Берест.
   Черт! И этот невероятно красив. Что за семейство такое? Все сыновья ослепительно хороши. У Береста были высокие скулы и бледная кожа, как у братьев. Под тонкими бровями холодно поблескивали зеленые льдинки-глаза. Длинные черные волосы струились чернильным водопадом. Поодаль от хозяина сидел волк, устремив на меня умный взгляд.
   – Принц Берест, – устало ответила я, готовясь к очередным нападкам. – Могу я чем-нибудь помочь, ваше высочество?
   «Или вы просто будете на меня вешаться, как Явор, или насмехаться, как Ясень?»
   – Нам нужно поговорить, – без предисловий сказал он. – Наедине. Идемте.
   Вот тебе и на. Я насторожилась.
   – Куда?
   – В тронный зал. – Берест оглянулся на дворец. – Сегодня моя очередь охранять скипетр, ведь прикасаться к нему могут лишь члены королевской семьи. Кругом такая неразбериха, что его лучше держать подальше от толпы. Иначе беспорядков не избежать.
   Я медлила, не зная, соглашаться или нет. Он пожал плечами.
   – Решайте сами, принцесса. Мне все равно, где разговаривать. Я только хотел обойтись без Явора, Ясеня или какой-нибудь любопытной фуки.
   Он терпеливо ждал ответа. Я спокойно могла бы отказаться, но зачем? Берест, похоже, говорил откровенно, почти по-деловому. Совсем не так, как его братья. Он не пытался меня околдовать, но и снисходительной жалости я не заметила. В отличие от Явора, источавшего мед и яд, он не пользовался чарами. Наверное, это меня и подкупило.
   – Хорошо. Я согласна.
   Он подставил мне локоть, чем удивил еще больше. Помедлив, я взяла его под руку, и мы пошли во дворец, а волк следовал за нами.
   Берест вел меня по пустым залам, одетым в тени и лед. Все темные фейри сбежали танцевать до утра. Гулкое эхо вторило стуку моих каблуков по каменным плитам. Берест и волк ступали бесшумно.