Джулия Энн Лонг. Ловушка страсти

   Она замолчала, с таким видом глядя на герцога, словно вдруг увидела ползущую по его лицу многоножку.
   – Как они?.. – подсказал он. Его челюсти были плотно сжаты, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать вопрос.
   – Как они все говорят, – с отсутствующим видом закончила Женевьева. У нее был странный голос. Ее брови чуть заметно сдвинулись от недоумения.
   – Приятно слышать, что мужчины в вашей семье счастливы в браке.
   – Да? – Голос Женевьевы звучал почти резко.
   Герцог почувствовал незнакомое чувство неловкости.
   Он представлял, как она пристально смотрит на холст своими проницательными глазами, безжалостно выискивая на нем признаки подлинности. Точно так же она смотрела сейчас на герцога.
   Пора вернуться к искусству. Очевидно, это более приятная тема для них обоих.
   – Кто ваш любимый художник, мисс Эверси?
   – Наверное, Тициан, – ответила она чуть неохотно, словно имя Тициана было чем-то вроде драгоценности, которую она предпочитала держать при себе. – Свет, излучаемый кожей героев его картин, несравненные красные оттенки, любовь, с которой он изображает…
   Женевьева остановилась и чуть покачала головой, слабо улыбнулась и пожала плечами, словно ей было не по силам описать чудо Тициана.
   И она боялась, что наскучит герцогу.
   «Излучаемый свет…» Тициан не был ему особенно интересен, но его очаровала перемена, произошедшая с лицом мисс Женевьевы, когда она говорила о своем любимом художнике.
   – Мисс Эверси, возможно, вам будет небезынтересно узнать, что в Фоконбридж-Холле имеется прекрасное собрание картин, ожидающих появления знатока, который отдал бы им дань восхищения и рассказал мне обо всем том замечательном, что на них изображено. И в Роузмонте тоже есть отличные работы. – Одну из них он не собирался упоминать, пока не собирался.
   По большей части в Фоконбридж-Холле были портреты предков герцога, столь же знатных, с такими же глазами и носами, как у самого герцога. Там вы словно проходили по зеркальной галерее.
   – Неужели? – неожиданно встревоженно переспросила Женевьева. Взгляд метнулся в сторону толпы гостей. Она мысленно продумывала, как бы побыстрее скрыться.
   – Да. Многие из картин написаны итальянскими мастерами. Их приобрел мой отец. Возможно, когда-нибудь вы пожелаете увидеть…
   С поразительной быстротой Женевьева протянула руку и выхватила из толпы молодую даму, как медведь выхватывает из воды форель.
   – Мисс Оувершем! – воскликнула она. – Позвольте мне представить вас нашему уважаемому гостю, герцогу Фоконбриджу.
   Глаза мисс Оувершем полезли на лоб от изумления. Перья, украшавшие ее прическу, затрепетали, словно у пойманной птицы.
   – В этом нет необходимости… Я просто хотела…
   Но Женевьева оказалась удивительно сильной для своего роста и крепко уцепилась за локоть высокой мисс Оувершем. Она не выпустила ее руки, даже когда женщина склонилась в реверансе.
   – Мы говорили об искусстве, – радостно заговорила Женевьева. – А я знаю, вы не меньше меня любите искусство. Я уверена, герцог будет счастлив рассказать вам о своей семейной коллекции портретов. Я не хотела оставлять его без интересного собеседника, поскольку мне нужно отлучиться по неотложному делу.
   И с этими словами Женевьева Эверси освободила мисс Оувершем, проскользнула сквозь толпу гостей, вышла за дверь и исчезла, словно грациозное животное.
   Хитрая шалунья.
   Герцог остался наедине с мисс Оувершем, облаченной в желтый наряд, но умудрившейся не выглядеть в нем желтушной благодаря блестящим густым темным волосам и свежему цвету лица. Она была очень милой, с правильными чертами, и сейчас улыбалась ему, обнажая зубы. Мисс Оувершем оказалась высокой женщиной, и ее глаза смотрели почти прямо в глаза герцога, однако, по его мнению, перья на ее голове были некстати, поскольку из-за них ее можно было заметить отовсюду. С таким же успехом мисс Оувершем могла бы нацепить на голову флаг.
   Она продолжала неискренне улыбаться.
   – Как приятно встретить другого любителя искусства! Что вы думаете о Джеймсе Уорде, мисс Оувершем? Найдется ли во всей стране другой художник, который бы лучше изображал лошадей?
   Герцог ждал.
   Мисс Оувершем счастливо улыбалась.
   Возможно, она плохо слышала? Он повысил голос и чуть склонился к ней:
   – Что вы думаете о Джеймсе Уорде, мисс Оувершем?
   Она принялась нервно теребить шелковую ткань веера, и ее улыбка стала еще шире.
   Герцог рассердился:
   – Прошу меня извинить, мисс Оувершем, но неужели мои слова вас так насмешили? Возможно, Уорд уже не в моде? А лошади стали объектом насмешек? Поделитесь со мной.
   Мисс Оувершем откашлялась. Значит, она не немая. Что ж, отлично.
   – Не надо кричать, лорд Монкрифф. Просто… – Он чуть подался вперед, ожидая признания. – Просто я не могу удержаться от улыбки.
   Теперь пришла очередь герцога замолчать.
   – У вас красивая улыбка, – наконец осторожно произнес он.
   – Спасибо. – Мисс Оувершем продолжала сиять.
   Краем глаза герцог увидел, как в комнату проскользнула Женевьева Эверси, словно гибкая маленькая синяя тень. В руке она держала чашу с пуншем. Вот уж действительно неотложное дело! Она отыскала подходящее местечко на стеганом диване и втиснулась позади крупного представителя общества из Пеннироял-Грин, которого еще не представили герцогу, а ведь Эверси проследил, чтобы его познакомили с гостями всех рангов. Это было прекрасное место, чтобы тосковать по Гарри, и там ее не могли заметить другие поклонники.
   Интересно, слышит ли Женевьева его беседу с мисс Оувершем, подумал герцог.
   Он обратился к своей собеседнице. Заметив, что она по-прежнему скалит в улыбке великолепные зубы, он вздрогнул.
   – У меня есть картина Уорда с изображением лошади, – продолжил герцог. – Моего жеребца зовут Комет. Есть у меня и другая лошадь. Нимбус.
   Веер выскользнул у Женевьевы из рук. Возможно, она посмеивалась над ним, и ее руки непроизвольно разжались. Когда она склонилась его поднять, герцог увидел в вырезе ее платья восхитительно округлую бледную грудь.
   Он был так поражен, что почти перестал дышать.
   Наслаждение было еще более острым от осознания того, что видеть это зрелище может лишь он один, Женевьева ни о чем не подозревает, а их окружает толпа.
   Герцог был мужчиной. Он не сводил глаз с прекрасного вида, но, к сожалению, мгновение пролетело слишком быстро. И когда Женевьева снова выпрямилась, его охватило сожаление.
   Кажется, мисс Оувершем не заметила рассеянности герцога.
   Когда он вновь обернулся к ней, от его хладнокровия не осталось и следа, перед мысленным взором все еще стояла грудь Женевьевы. Мисс Оувершем крутила браслет на запястье и улыбалась.
   – Кажется, я понимаю вас, мисс Оувершем. Я заставляю вас нервничать? – Голос герцога звучал ласково, словно он был ее любимым дядюшкой.
   Женевьева Эверси сидела с таким настороженным видом, что герцог был уверен: она слушает их разговор. Будь она насекомым, ее усики непрерывно бы шевелились.
   – Да! – с некоторым облегчением призналась мисс Оувершем. Однако ее улыбка тут же вернулась на место. – Это все нервы. Мне ужасно жаль, сэр, и мне стыдно в этом признаться, но вы правы. Все, что о вас говорят… Дуэли… – Тут она замолчала. Пальцы беспокойно перебирали камни на браслете.
   Она могла бы и не продолжать.
   На лице мисс Оувершем появился нездоровый румянец. Теперь она переливалась всеми оттенками красного, желтого и коричневого, словно экзотическая птица. Тукан, например.
   – Ах вот оно что, – ласково проворковал герцог. Этим тоном он говорил бы с испуганной лошадью или с женщиной, с которой собирался снять платье. Такой голос творил чудеса. Зрачки мисс Оувершем расширились от интереса, когда она услышала этот голос, ведь она была всего лишь женщиной. Решив, что герцог привлекателен и приятен в общении, она заметно смягчилась. Женщины всегда реагировали одинаково, стоило ему заговорить этим тоном.
   – Когда ты обладатель герцогского титула, можно позабыть, какое влияние он оказывает на окружающих, но, уверяю вас, я всего лишь человек, пусть и очень знатный. Слухи обо мне весьма сомнительны. Может быть, обратимся к некоторым из них?
   Женевьева сделала маленький глоток пунша, чуть нагнулась и принялась изучать свои колени с таким усердием, словно на них лежала открытая книга. Наверное, решил он, она хотела лучше расслышать слова герцога.
   Никогда прежде он не видел такой напряженной спины.
   Мисс Оувершем неуверенно кивнула:
   – Вы очень добры, сэр. – Ее улыбка стала робкой.
   – Как раз наоборот, – искренне возразил герцог, но мисс Оувершем не поняла его, и по ее лицу было видно, что она считает подобную скромность очень притягательной.
   Герцог принял элегантную позу, приготовившись к долгой беседе.
   – Что ж, давайте посмотрим, какие из подобных домыслов особенно пугают вас. Может быть, слух о том, как я застрелил человека в пивной в Брайтоне, чтобы увидеть, как он умирает?
   Мисс Оувершем мгновенно побледнела, словно на ее лицо упал занавес.
   – А, полагаю, вы этого не слышали.
   – И вы застрелили?..
   – Застрелил человека ради удовольствия? – любезно подсказал герцог. – Нет, нет. О Боже, конечно нет! – поспешил он успокоить свою собеседницу.
   К лицу мисс Оувершем медленно прилила краска.
   – Слава Богу!
   – Я застрелил его, потому что он наткнулся на меня, и из-за него я разлил свое пиво. Совершенно никакого удовольствия.
   Спина мисс Эверси определенно что-то выражала. Гнев? Ужас? Радость? Герцог обратил внимание на тонкую линию волос над задней частью изящной шеи, и было в ней нечто такое знакомое, что и по его затылку пробежал холодок, словно она провела по ней пальцами.
   А в области солнечного сплетения появились совсем уж неожиданные ощущения.
   – Ясно, – слабым голосом произнесла мисс Оувершем. Она стояла очень неподвижно, но ее глаза беспокойно бегали, словно в надежде спрятаться.
   – Он выжил, – успокоил ее герцог. – Это была лишь поверхностная рана.
   – Отлично, – с трудом ответила она, заметив, что ее собеседник терпеливо ожидает ответа. Но губы плохо ей повиновались, поэтому голос прозвучал неискренне.
   – Возможно, вы слышали о моей дуэли на пистолетах с маркизом Кордри?
   Мисс Оувершем беспомощно кивнула.
   Герцог положил руку на сердце:
   – Уверяю вас, мы даже не целились друг в друга.
   – Нет? – недоверчиво переспросила она. Мисс Оувершем не была совсем уж глупа.
   – Нет. Мы сражались на мечах, он нанес мне удар, затем я ударил его и выбил меч у него из рук, врач забинтовал наши раны, которые оказались поверхностными, поэтому это дело не дошло до суда. Я победил. И у меня остался лишь крошечный шрам.
   Последние слова должны были успокоить мисс Оувершем.
   Она пораженно молчала.
   – Итак, – герцог задумчиво постучал пальцем по подбородку, – эти слухи я слышу наиболее часто. Есть ли другие, о которых вы желали бы спросить?
   Он знал об одном, мимо которого не сумеет пройти мисс Оувершем. Прошли минуты, прежде чем она собралась с духом.
   – Ваша жена? – прохрипела она, словно человек, проснувшийся посреди ночи и увидевший привидение.
   – Наверное, вы имеете в виду слух о том, будто я отравил свою жену, чтобы завладеть ее деньгами? – переспросил герцог.
   Мисс Оувершем кивнула, и ее перья заколыхались, как колосья под дождем.
   – Во-первых, я действительно очень богат, но эти деньги принадлежали моей семье, – заверил ее герцог.
   – Очень богаты? – настороженно переспросила мисс Оувершем. На какое-то мгновение она даже перестала улыбаться.
   – Да, большая часть денег принадлежит семье, – осуждающе повторил герцог. – Мне удалось немало выиграть. Я давно и удачно играю в карты, и, возможно, вы слышали, что почти всегда выигрываю, хотя мне всегда больше всего везло в самых жутких игорных притонах. – Герцог печально покачал головой. – Но там могут пригодиться мои навыки владения мечом, как это ни смешно! С головорезами можно столкнуться поздно ночью в Севен-Дайалс или в Ковент-Гардене, но у меня с ними разговор короткий.
   Он выжидательно уставился на мисс Оувершем.
   – Превосходно, – с ужасом прошептала она.
   – Во-вторых, часть денег я получил от людей, которые имели неосторожность попытаться обмануть меня в делах. Хотите – верьте, хотите – нет! – Герцог чуть не толкнул мисс Оувершем локтем с видом заговорщика. – Ха-ха! Подумать только!
   – Полагаю, это было неблагоразумно с их стороны. – Улыбка мисс Оувершем стала застывшей.
   – Совершенно согласен, – промурлыкал герцог. – А оставшуюся часть денег – уверяю вас, сумма была совсем небольшой – я получил после смерти жены, поскольку это было предусмотрено при заключении брака. Но конечно же, я не травил ее…
   – Прекрасно! – с облегчением воскликнула мисс Оувершем.
   Герцог сделал многозначительную паузу.
   – …чтобы получить деньги, – мягко закончил он.
   Улыбка мисс Оувершем улетучилась. Она побелела. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.
   Герцог улыбнулся.
   – Теперь вы меня уже не так боитесь? – ласково спросил он.

Глава 6

   И тут Женевьева порывисто вскочила с места, оставив чашу с пуншем на полу.
   Испытывая угрызения совести, она спасла мисс Оувершем тем же самым способом, каким отправила ее прямиком в чистилище к герцогу Фоконбриджу, только на этот раз наоборот: ласково подхватив ее под локоть, вежливо извинилась, как того требовал этикет, за похищение собеседницы герцога. «Мы не должны злоупотреблять временем мисс Оувершем, к тому же Луизе хочется узнать про ее модистку, ей так понравилось ее платье…» Это была ложь, однако Женевьеве удалось увести мисс Оувершем к Луизе, жене Маркуса, чтобы она могла найти отдохновение в беседе с ней. В большинстве случаев Луиза была словно бальзам на раны. Прелестная, подобно весеннему дню, но не вызывающая зависти окружающих точно так же, как никто не завидует сиянию солнца.
   Обрадовавшись, что ей наконец удалось избавить бедную мисс Оувершем от страданий, Женевьева бросилась вон из комнаты и чуть не налетела на стену.
   Стена оказалась не кем иным, как Монкриффом, которому пришлось преодолеть сразу две ступеньки, чтобы нагнать девушку.
   Женевьева почувствовала себя в ловушке. Хотя, конечно, ей не стоило ничего опасаться.
   – Полагаю, вы гордитесь тем, как вам удалось снискать расположение мисс Оувершем, ваша светлость?
   – А, мисс Эверси. Извините меня, но я должен признаться: мне было отрадно видеть, как вы позабыли о своих манерах, чтобы подслушать наш разговор. Однако не стесняйтесь задать мне любой вопрос. Нет нужды порхать поблизости, словно прелестная маленькая птичка, чтобы собрать крупицы сведений.
   Услышав про прелестную маленькую птичку, Женевьева закатила глаза.
   И это вызвало улыбку на губах дьявола.
   С другой стороны, герцогу было даже приятно поговорить с кем-то, кто сурово смотрел на него, а не улыбался все время. Женевьеве было почти жаль его.