Джус Аккардо. Прикоснись ко мне

* * *

   Часом позже мы сидели, укрывшись под деревом на заднем дворе моей школы. Странно! Еще утром я валялась на солнышке, наслаждаясь первыми летними денечками. Теперь мне казалось, что это было много недель назад. Всего несколько часов назад мой отец был для меня просто отцом, пусть и безмерно сосредоточенным на самом себе, пусть излишне холодным, но – отцом, в глазах которого все, что я делала, было неправильно. Кем же он стал для меня сейчас? Главой какой-то секретной программы, которая в качестве орудий убийства использует людей со странными способностями?
   – Я должна знать, – прошептала я едва слышно. Нутром я уже знала ответ, но все-таки… Пока не было подтверждения, оставался маленький проблеск надежды; хотя надежда – вещь опасная.
   – Отец говорил мне, что мама умерла. А он знает, что она там? Что она жива?
   Кейл кивнул:
   – Мне очень жаль.
   Он выглядел расстроенным. И немного испуганным. Уголки его губ слегка опустились, тень грусти пробежала по его лицу.
   – Он врал тебе. Нельзя ему доверять.
   Когда мы убежали из дома Курда, я задумалась, что мне делать с Кейлом, и не могла решить этого вопроса. Увидев, как он разобрался с этими парнями, я поняла, что он способен сам о себе позаботиться. Что же мешало мне сделать ему ручкой и весело пожелать всего хорошего? Поначалу – то выражение лица, с которым он потребовал, чтобы я отдала ему свои кеды там, у ручья. Страх. Настоящий страх.
   Тот же страх отразился на его лице, когда в комнате Курда он говорил о моем отце и когда сказал, что моя мама – пленница «Деназена». Теперь этот страх вернулся, но теперь Кейл боялся уже за меня.
   Вот ведь новости! Не то чтобы это было неприятно, но зачем? Все это время я сама заботилась о себе и никому не позволяла прикрывать мои тылы – за исключением, может быть, Брандта. И все-таки я не решилась противиться Кейлу.
   – А ты уверен, что она не может бежать? – спросила я.
   Кейл нахмурился и кивнул.
   Каким же человеком нужно быть, чтобы вот так поступать с людьми, со своей собственной женой? Ясно, каким! Таким, который, не задумываясь, пошлет подростка убивать. Нет, Кейл прав. Домой лучше не возвращаться.
   В руках моего папаши Кейл прошел через ад, и я не могла так просто покинуть его. Часть меня чувствовала что-то вроде ответственности, в то время как другая часть… Это было что-то другое, что-то, чему нет объяснения. Это что-то, как и его озабоченность моими делами, вызывало во мне чувство неловкости и одновременно заставляло мое сердце колотиться сильнее.
   – Расскажи про нее, – попросила я. В груди у меня стоял горький комок. Знала ли мама, как меня зовут и как я выгляжу? Знала ли она, что ее собственный муж виновен в том, что ее там держат?
   – Расскажи, какая она?
   – Очень похожа на тебя. Добрая, но очень сильная. Она научила меня выживать.
   Кейл склонил голову набок, изучая меня. Он держал мои руки в своих руках. Повернув мои ладони вверх, принялся изучать мои линии судьбы, скользя по ним указательным пальцем. Легкая дрожь прошла по моей спине.
   – У вас с ней похожие руки.
   – А она… – Я проглотила комок, стоявший в горле. – Она может делать то же, что ты?
   Кейл покачал головой.
   – Нет. Но она может стать кем угодно.
   – Кем угодно?
   Дрожь волнения пронзила мое тело.
   – Меняет внешность. Нас иногда используют в команде. Она принимает внешность того, кого знает наша мишень, и уводит его в какое-нибудь тихое место, где я могу его наказать.
   Я вскочила и отвернулась. Никто – даже Кейл – не увидит, как слезы струятся по моим щекам.
   – Как он мог так с ней поступить? А со мной? – дрожащим голосом спросила я, повернувшись к Кейлу. Слезы постепенно уступали место ярости.
   – Как он мог запереть ее там и сказать мне, что она умерла? Ведь она была там все это время!
   Кейл не ответил. Он восхищенно смотрел на небо.
   – Сью, бывало, рассказывала мне про внешний мир. Поздно ночью, когда не шел сон, она говорила о вещах, которые я мог бы увидеть или сделать, о людях, которых я мог бы встретить. Иногда она плачет, среди ночи, когда думает, что ее никто не слышит. Но я слышу. Я всегда слышу.
   Слезы вновь градом текли по моему лицу. Всю жизнь мама была для меня не более чем призрак – безмолвный, бестелесный плод моего воображения. Как тяжело, наверное, было для нее знать, что я здесь, без нее. В одном доме с человеком, который держит ее взаперти как зверя.
   – Однажды, недавно, я спросил ее: почему, если внешний мир так чудесен, она не вернется туда. Почему не вернется к своему ребенку.
   – И что она сказала?
   Кейл отпустил мои руки и повернулся к футбольному полю. Олениха с двумя детенышами резвилась в лунном свете. Словно загипнотизированный, Кейл смотрел на них, потом вновь повернулся ко мне:
   – Нам было сказано, что обычные люди нас не поймут. Они причинят нам вред, если мы уйдем. Сью говорила, что это ложь. Она сказала, что мы пленники. «Деназен» не разрешает нам уйти. И никогда не разрешит.
   Кейл сжимал кулаки; его голос стал глубже и жестче.
   – «Деназен» всегда был моим домом. Это все, что я имел. Я никогда ничего не знал о внешнем мире и о людях, которые в нем живут, но я понимал значение слова «пленник».
   Столько печали было в его голосе! Мне хотелось протянуть руки и обнять его. Из нас получилась бы классная парочка. Вся вселенная, казалось, вращалась только для нас. Великая минута!
   – И поэтому ты убежал?
   Кейл покачал головой:
   – Это не было заранее спланировано. После разговора со Сью я начал думать. Задавать вопросы. Пленник. Единственное слово все изменило. Я стал более внимательно всматриваться в разные вещи. А вчера я получил задание. Все начиналось как обычно. Мне дали имя мишени, привезли в район проведения акции. Довели до места и оставили; я должен был войти в дом, сделать свое дело и выйти. И никаких вопросов.
   – И что же случилось?
   Он отвернулся, и я увидела, как на его лице заиграли желваки.
   – Когда я вошел в дом, она была одна. Спала на кровати. Меня смутило, что это не то, чего я ожидал. Я никак не мог решиться. Должно быть, это длилось долго, потому что они послали кое-кого, чтобы меня проверить. Когда он подтвердил, что именно она – мишень, я убежал.
   – Почему же ты не смог сделать то, что они велели?
   Его глаза сузились. Покачав головой, он сказал:
   – Это ребенок. Лет семь или восемь. Маленькая беспомощная девочка. Совершенно невинная. Столь юное существо не может совершить преступление, которое заслуживает такого наказания.
   – О господи!
   – Я убежал. Потом нашел тебя.
   Он отвернулся и продолжал:
   – Сью мне как-то сказала, что если я окажусь во внешнем мире и мне некуда будет пойти, я должен найти Жнеца.
   – Жнеца?
   – Да. Сью сказала, он поможет.
   – Но кто он? И как он тебе поможет?
   Кейл пожал плечами:
   – Я знаю только, что он похож на нас – на Сью и на меня. Тоже Шестой. Она сказала, среди наших его очень уважают. Он сильный.
   Я хотела спросить, думал ли он о том, что стал бы делать после побега из «Деназена», но вдруг из моего заднего кармана раздался высокий резкий звук, смахивающий на какую-то неземную мелодию. Кейл напрягся и подался назад.
   – Все нормально, – успокоила я его. – Это мой мобильник.
   Я вытащила телефон, ожидая увидеть номер папаши.
   – Брандт!
   – Дез! Где ты, черт возьми? Твой папашка только что звонил. Сказал, ты удрала с каким-то опасным типом. Он волнуется за тебя.
   Я фыркнула:
   – Поверь мне, Брандт, он волнуется не за меня!
   Как ни претила мне мысль втянуть в это дело своего двоюродного брата, нам нужна была помощь.
   – Слушай! Сделай одолжение, будь другом. Сможешь встретиться со мной завтра в полдень на кладбище? Принеси какую-нибудь свою одежду. С длинными рукавами. И пару перчаток. И мне что-нибудь, переодеться. Я никакая.
   Пауза. Потом опять вопль Брандта:
   – Дез! Ты меня пугаешь. Какого черта, что происходит? Почему ты просто не пойдешь домой?
   – Я не могу тебе сказать.
   Снова пауза.
   – А ты в порядке? Где ты? Ты одна?
   Что я могла ответить? Вдруг нас прослушивают?
   – Я в норме, – наконец ответила я.
   Я хотела добавить: пока в норме, но не сделала этого, чтобы не беспокоить Брандта. Вместо этого я сказала:
   – Я не одна, но я не могу сказать тебе, где я. Пока не могу.
   – Понял, – сказал он. Он действительно понял. – Что еще принести?
   Я подумала и вдруг поняла, что страшно хочу есть. Я встретила Кейла по пути домой с тусовки. На тусовку кошельки не носят. Нет кошелька – нет и денег. А нет денег – нечем подавить внезапно напавший жор.
   – Первым делом воды, – ответила я. – И что-нибудь пожевать. Если есть лишние деньги, тоже неси, потом отдам по полной.
   – Сделаю. Протянешь до полудня?
   – Должна. – Я вздохнула.
   Нам нужно пролежать тихо до утра. Тогда нас нелегко будет засечь. Или легко? Дом Курда был близко от моего дома, но между нашими домами была еще сотня других строений. Курд никогда не был у меня, а мой папашка никогда не видел Курда. Как же чертов «Деназен» смог вычислить нас так быстро?
   Мои пальцы сжали корпус мобильника. Вот оно! Джи-пи-эс! Ну и идиотка же я!
   – Не звони мне больше, – проговорила я в мобилу. – Я сбрасываю телефон. И чтобы ни произошло, никому не говори, что говорил со мной. Ни своему отцу, ни тем более моему.
   Не дожидаясь ответа, я вырубила мобильник.
   – Вот уж не думала, что до этого дойдет, – сказала я себе. Посмотрела на телефон, поколебалась пару секунд и с силой запустила его в ствол дерева, стоявшего за моей спиной. Телефон ударился о жесткую кору и разлетелся на части.
   – Пошли! Нам надо выбираться отсюда!
   Мы убили остаток ночи и все раннее утро, стараясь не высовываться, что было не так просто, как может показаться. Кейл, хоть и был предельно осторожным, искренне удивлялся всему, что видел. Все – от скейтбордов до одежды, которую носили люди, было для него предметом совершенно новых ощущений и переживаний. Особенно ему понравились во внешнем мире люди, точнее – девушки в платьях. Он был реально восхищен их короткими юбками и туфлями на шпильках.
   Утро промелькнуло без происшествий. Мы были избавлены от очередных столкновений с людьми из «Деназена» и беготни от них, что подтвердило мои предположения относительно того, что ночью они вычислили нас по моему телефону.
   Сбросив мобильник, мы выскользнули из сети. По крайней мере, на время.
   Кладбищем называли старую свалку металлических отходов на окраине города – там мы тусовались. Обычно, даже в дневное время, на Кладбище можно было заметить подростков – здесь они прятались от родителей, прогуливали школу, здесь же отдыхали от нудной работы. Сегодня это был город призраков.
   Мы обошли свалку сзади и, найдя прореху в окружавшем ее заборе, проскользнули внутрь. Брэд Хеншоу, владелец, умер пару лет назад, предоставив это место самому себе. Ходили слухи, что его дочь, пластический хирург из города, никак не могла найти в своем расписании хоть немного времени, чтобы заняться управлением этой частью семейного имущества. Это означало, что мы могли приходить сюда когда хотели, а иногда тусовались здесь до рассвета. Мы особо не шумели, больших ценностей на свалке не было, вреда мы никому и ничему не наносили, а потому копы оставили нас в покое.
   В самой отдаленной части площадки были собраны старые фургоны. Их стащили вместе, распилили на части и соорудили некое подобие крепости. Именно там мы и встречались. Не дойдя до этой крепости десятка шагов, я заметила шевеление внутри и остановилась на полушаге.
   – А здесь не жарко! – раздался голос Брандта, и он шагнул из фургона на солнечный свет. Положив свой скейт на землю, Брандт прошелся рукой по взъерошенным песочного цвета волосам и кивнул нам. На нем были те же, что и накануне, джинсы. Мне они были отлично знакомы по чернильному пятну на правом колене и зияющей дыре на левом. Он постоянно трепался, что вот-вот избавится от них, но так пока и не сделал этого. Никак не могу понять, как это парни могут надевать какую-нибудь вещь дважды, не прогнав ее через стиральную машину. Но зато футболку он поменял.
   – Это только я, – произнес он.
   Я бросилась к нему и обняла за плечи:
   – Классно, что ты пришел! Спасибо!
   – Еще бы я не пришел, – отозвался Брандт. Отстранясь, он заметил Кейла. Глаза его сузились.
   – Это и есть опасный парень?
   Кейл ответил на его взгляд тем же холодным, но несколько печальным взглядом, которым смотрел на меня, когда собирался меня убить:
   – Я для нее не опасен.
   – А вот мой дядя думает, что опасен, – не унимался Брандт. – Если ты навредишь моей кузине, я вломлю тебе так, что будешь лететь без остановки отсюда до Джерси. Ты как, в банде, или что?
   – Да в какой банде, Брандт! – вмешалась я. – Меньше ящик смотреть надо, понял? Я случайно столкнулась с Кейлом, когда шла домой с тусовки. За ним гнались какие-то мужики.
   Брандт сложил руки на груди; правая нога его при этом стояла на поверхности скейтборда, и он раскатывал его взад-вперед. Всегда ему надо держаться за эту чертову игрушку. Точно ковер-самолет на колесах.
   – Ладно…
   Брандт утихомирился.
   Я продолжила рассказ:
   – Так вот, я его притащила домой, думала, папашку достать по полной. Но тут – полный облом, совсем не та реакция. Оказывается, он знает Кейла. И тех мужиков, что за ним гнались.
   Брандт не ответил. Вместо этого он отошел от нас и залез в фургон. Через мгновение он вытащил маленькую красную сумку и пластиковый пакет. Опустив сумку к ногам Кейла, он произнес:
   – Здесь для тебя одежда и деньги, что мне удалось настрелять за утро. И уматывай из Доджа. Как можно скорее.
   Кейл поднял сумку.
   Протянув мне пластиковый пакет, Брандт сказал:
   – Здесь твое. Я утром залез в твою комнату, хотел взять кое-что из вещей и смыться. Если бы меня застукали, никаких проблем: мы же часто меняемся шмотками. Но когда я попал туда, я услышал голоса.
   – Голоса?
   Брандт кивнул:
   – Кто там был, я не видел, но услышал достаточно. Мне хватило. То, что они говорили, – полное дерьмо.
   В желудке у меня – как комок льда.
   – Что ты слышал?
   – Твой папаша – плохой парень. Совсем плохой. Он говорил что-то по поводу тел. Что от них нужно избавиться. – Брандт схватил меня за плечи и потряс: – Тела, понимаешь! Так о трупах говорят! Трупах! Говорит, старая свалка уже битком набита. Потом сказал про тебя. Что надо типа тебя найти и привести. Потом они ушли.
   Меня пробила тошнота. Может, Брандт что-то перепутал. Может, свалка означала просто мусор.
   А тела… Тела могли означать… Но на это у меня уже не было ответа.
   – И это все? – спросила я.
   Брандт колебался.
   – Нет, – продолжил он, помедлив. – Когда уходил, он не закрыл кабинет. Я спешил, но кое-что откопал. Информацию.
   Брандт стал снова играть скейтом, переворачивая его ногой и толкая взад-вперед.
   – И что там было?
   – Твой папаша влетел в совсем дерьмовое дело. Как называется эта юридическая контора, где он пашет? «Деназен»? Так вот: никакая это не юридическая контора, Дез. Это совсем другое дело. Они используют Шестых – так называют людей с особыми способностями – как оружие; сдают их в аренду тем, кто больше заплатит. Если там политические разборки, личные склоки, типа вендетта; даже бандитам сдают. Это ликвидаторы. Они используют этих людей как ликвидаторов.
   – И ты в это влез?! А если бы он вернулся?
   Озорное выражение появилось на физиономии Брандта. Губы сложились в ухмылку, на щеке образовалась ямочка. Эта ухмылка сводила девчонок с ума.
   – У меня нос как у моего отца. Вынюхает любую новость. Зря я, что ли, парюсь с ним в его газетенке целыми днями, карьеру делаю? Я там таких приемчиков шпионских набрался!
   Его отец, дядя Марк, был криминальным репортером в «Парквью дейли ньюс». Если нужно раскопать глубоко спрятанное дерьмо, дядя Марк мог это сделать как никто. Эта мысль мне потом пригодится. Но пока я не собиралась больше никого втягивать в свои дела; сделаю это, если не будет выбора.
   – Пока они нам не понадобятся, – прошептала я. – А про мою мать ничего не нашел? Она жива. Есть там что-нибудь про нее?
   Глаза Брандта округлились:
   – Твоя мать жива? С чего ты взяла?
   – Жива! – вступил Кейл. – Она пленник «Деназена». Я тоже им был.
   У Брандта отвисла челюсть. Он хотел что-то сказать, но я его перебила:
   – А про Жнеца там ничего не было? Хоть чего-нибудь, а?
   – Ничего. Да чего я там мог успеть. Так, по-быстрому просмотрел бумаги на столе, и все.
   Он помолчал и продолжил, вздохнув:
   – Вообще, если честно, твой папаша теперь – последний человек из всех, кого я хотел бы встретить. Нам следует пойти ко мне. Расскажем все моему отцу; он скажет, что делать.
   – Ничего не выйдет, – возразила я. – Понимаешь, Кейл, он, типа, не такой, как все.
   Брандт сложил руки на груди. Балансируя на скейтборде, он сменил ногу и снова принялся гонять его взад-вперед.
   – Что значит не такой? Объясни!
   – Кейл для них важная фигура. Он – один из Шестерок. Если отец его найдет, ему конец.
   – Это не игра, Дез! – проговорил Брандт.
   И этот про то же самое! Какие уж тут игры!
   – Я знаю.
   – Эта штука больше нас с тобой. Ты не просто пытаешься достать своего отца. Смотри: ты встретила этого парня. Хорошо. Но ты что, готова себя похоронить из-за совершенно чужого человека?
   Я не отступала:
   – Во-первых, он все знает о «Деназене», и он знает мою мать. Если есть хоть один шанс ее вытащить, мне нужна будет любая помощь. Во-вторых, он сам был пленником «Деназена». Они использовали его, чтобы убивать.
   Брандт побледнел:
   – Убивать?
   – Моя кожа убивает все, к чему я прикасаюсь, – начал объяснять Кейл, взяв меня за руку.
   Брандт в ужасе уставился на нас. Скейтборд под его ногой замер. Опомнившись, он спросил:
   – Так почему же он тогда трогает тебя? Как он это делает?
   – Похоже, у меня иммунитет.
   – У тебя иммунитет?! – зашелся Брандт. – Ты что, не понимаешь? Они же подумают, что ты одна из них!
   – Я не могу прикасаться к другим Шестым, – перебил его Кейл с болью в голосе. – Меня заставляли попробовать. Много раз. И каждый раз те, другие, умирали.
   Брандт был в смятении. Бросив на Кейла гневный взгляд, он сделал еще одну попытку:
   – Брось ты его, дурья твоя башка!
   – Я его не оставлю, – ответила я, твердо держась на своем.
   – Но это же глупо, Дез. Вернись домой, и мы во всем разберемся.
   И хотя Брандт говорил это, по выражению его лица я видела: он знает, что я не отступлю.
   – Не могу, – тихо сказала я. – Я должна все сделать сама.
   Вздохнув, Брандт достал из кармана ручку. Взяв в свои руки мою, он начал писать что-то на моей ладони. Потом объяснил:
   – Тут адрес. Спросишь тетку по имени Миша Во. Будь осторожна. Не знаю, кто она и что делает, но ее имя было в списке, который я нашел на столе. Там стояло: «главные мишени». Если она из этих людей, то, наверное, сможет помочь. И, главное, не попади в сеть, чтобы мне потом не взрывать эту контору и не вытаскивать тебя оттуда.
   Брандт, он такой. Всегда готов подставить плечо. Я быстро обняла его и поцеловала:
   – Попробуй узнать что-нибудь еще. Но будь осторожен.
   Брандт кивнул и, отступив, посмотрел на нас.
   Я повернулась к Кейлу:
   – Пора двигать.
   Мы почти подошли к границе свалки, когда Брандт выругался и заорал:
   – Подожди! Мне нужно сказать тебе еще. Я…
   Он не договорил. Издалека донеслись шум и крики. Мы бросились прочь. Что бы ни хотел нам сказать Брандт, ему придется подождать.

5

   В город мы вошли без всяких приключений. Вряд ли это был «Деназен» там, на Кладбище, но смысла рисковать не было. То, что происходило с нами, обретало очертания чего-то действительно огромного, и я не знала, как далеко зайдет в этом деле мой отец, чтобы вернуть Кейла. Не представляла я себе и того, что он сделает со мной.
   По адресу, который дал мне Брандт, находился старый отель, в пяти кварталах от Кладбища. Когда мы до него добрались, было уже четыре, и я готова была рухнуть от усталости. Обычно для меня не поспать было плевым делом, но последние двадцать четыре часа были сущим адом. Толстая тетка у стойки в вестибюле отеля, от которой шибануло дешевыми духами, приветствовала нас утомленной улыбкой.
   – Мне очень жаль, но мелким мы комнаты не сдаем.
   Ее глаза скользнули по нам раз, потом другой. Удостоив нас пренебрежительным кивком, она вновь погрузилась в журнал.
   – Нам не нужна комната, – склонилась я над стойкой. – Мы ищем Мишу Во.
   – Носки давно стирали? – спросила тетка, выпрямившись и оглаживая свою плиссированную юбку и темно-красную кофту. Она явно ждала ответа.
   Смущенная, я уставилась на нее. Кейл ответил за меня.
   – У меня нет носков.
   Он озабоченно посмотрел на свои позаимствованные у Курда тимберленды:
   – А что, с этим какая-то проблема?
   Тетка едва не задохнулась – такого ответа она не ожидала. Есть люди, которые пугаются голых ног. Называется это дермафобия, в смысле – боязнь открытой кожи. Но так или иначе, почему-то она считала, что без носков ходить нельзя.
   Победив возмущение, тетка бросила:
   – Ждите.
   И исчезла за дверью позади стойки.
   Кейл проследил за ней взглядом. Его глаза светились любопытством.
   – Что это за место? – спросил он.
   – Отель. Люди приходят сюда спать.
   – Спать? Но здесь же так тихо!
   В явном недоумении он отошел от стойки и начал копаться в журналах, веером разбросанных по ближайшему кофейному столику. Взял один и принялся бегло просматривать. Я подошла к нему и устроилась на диванчике рядом.
   – А что, в «Деназене» не так тихо?
   – Тихо, – повторил он и одернул на себе футболку. Через мгновение покачал головой: – Нет, там не бывает тихо.
   Он не стал уточнять, а я не спрашивала. Я не хотела знать. То, что мой отец делает с этими людьми – с Кейлом, с моей мамой, – преступление. Кейл всю жизнь прожил взаперти, отторгнутый от реального мира. Ему еще и мозги промыли, чтобы уверить в том, что мир за стенами «Деназена» для него опасен. Прожить жизнь в положении дикого зверя! Глядя, как взгляд Кейла блуждает между журналом, который он листал, и дверью за стойкой отеля, я чувствовала, как нарастает боль в моей груди.
   Эти мои внутренние американские горки были остановлены хлопнувшей дверью. Преодолев накопившуюся усталость, я вскочила с дивана. Кейл был уже на ногах. Сложив руки на груди и пружинисто расставив ноги, он, казалось, был готов принять вызов всего мира. Это было круто. Окажись я на его месте, я бы так не смогла.
   Женщина с деланной улыбкой вышла к нам из-за стойки. Никакой косметики, светлые волосы уложены в узел. Белая, сияющая хрустящей свежестью кофточка заправлена в темно-синие джинсы. Да, дама в порядке.
   Кейл не двинулся с места.
   – Вы Миша Во?
   Женщина двинулась к нему, протянув руку для приветствия:
   – Я…
   Кейл отпрянул, наткнулся на стоящий позади него кофейный столик и приземлился на диван. Женщина была обескуражена; так и не опустив руки, протянутой для рукопожатия, она смотрела на нас.
   – Что-то не так?
   Я сделала шаг и пожала протянутую руку:
   – Меня зовут Дез, а это Кейл. Мы ищем Мишу Во.
   – Так мне и сказали, – ответила она. Ее взгляд задержался на мне, затем обратился на Кейла, который наконец поднялся на ноги.
   – Что с ним? – спросила женщина.
   Кейл глянул вокруг себя и через мгновение нашел то, что искал. Подошел к маленькому деревцу, высаженному в большой горшок в углу вестибюля. Ему всего-то и надо было кончиком пальца прикоснуться к листочку на макушке деревца. Через несколько мгновений листок высох и рассыпался. И пошло – как болезнь: вниз по стволу, по веткам, к другим листьям; листья чернели, скручивались и рассыпались, пеплом оседая на полу.
   Женщина не сразу пришла в себя.
   – Я должна поблагодарить вас за хорошую реакцию, – обратилась она к Кейлу. Потом повернулась ко мне:
   – Пройдемте со мной.
   Мы двинулись за ней, обогнув стойку и пройдя через двери к лифту. Она вошла первой, приглашая нас идти следом, но Кейл вдруг затормозил. Он недоверчиво посмотрел на женщину:
   – А здесь лестница есть?
   Та недоуменно подняла брови:
   – Конечно, но ведь лифтом…
   – Я по лестнице, – не дослушав женщину, сказал Кейл.
   Женщина взглянула на меня, словно ища поддержки, но я только пожала плечами и вошла в кабинку. На четвертом этаже женщина, назвавшаяся Сайрой, остановилась перед одной из дверей и вытащила из кармана связку ключей.
   – Подождите здесь, скоро к вам придут.
   Она открыла дверь и, едва мы вошли, тут же заперла ее снаружи. Через пару мгновений затихли ее шаги.
   Кейл рассматривал две односпальные кровати, стоявшие в комнате. Крадучись подойдя к одной, он опустился на колени.
   – Ты что делаешь? – спросила я.
   – Проверяю, нет ли кого под кроватью.
   – Вижу. А зачем?
   Кейл был серьезен:
   – Это лучшее место. Если бы мне нужно было кого-нибудь убить, я бы спрятался именно там.
   Тон, которым он это произнес, заставил меня похолодеть. Словно прогноз погоды пересказывал! Потом Кейл сел и кивнул на большое окно:
   – Расскажи мне про свою жизнь. Расскажи, как вы тут живете?
   – Рассказывать особо не о чем. Меня все считают оторвой. Плохие отметки в школе, сплошные неприятности.
   Я рассмеялась и села на кровать рядом с ним.
   – Мой папаша, наверное, не раз собирался послать тебя, чтобы меня наказать.