Джус Аккардо. Прикоснись ко мне

   Кейл склонился ко мне и провел кончиками пальцев по моей щеке, коснувшись напоследок подбородка:
   – Ты хорошая.
   – Ты тоже хороший, – прошептала я. Решение созрело в одно мгновение: легчайшим поцелуем я прикоснулась к щеке Кейла.
   Он выпрямился. Глаза его удивленно расширились. Кончиком указательного пальца он дотронулся до своей щеки.
   – Что это было?
   Я вспыхнула:
   – Поцелуй.
   – Так вот он какой!
   – Да, технически. Есть разные виды…
   – Покажешь?
   – Показать что?
   – Другие виды.
   – Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
   Кейл кивнул. Я видела: его руки, упиравшиеся к край кровати, слегка дрожали.
   – Или это нехорошо?
   – Я… – начала я и умолкла. Я не знала, что ответить. Представьте себе! Это я-то, и потеряла дар речи! Типа – ад покрылся льдом сверху донизу!
   Кейл сидел так близко; его глаза были полны удивления и надежды. С кем это я играю в кошки-мышки? Этот парень фантастически хорош, и поцеловать его было бы, вне всякого сомнения, актом милосердия.
   Я наклонилась к нему; кровь билась в моих венах, как бас в динамиках, стоящих у Брандта в его джипе. Наши губы были в дюйме друг от друга, мы дышали одним дыханием… И в этот момент у двери послышался шум, и в комнату вошла миниатюрная молодая женщина с рыжими волосами. Черт! Вечно в этом мире все происходит не вовремя!
   – Вы Дез и Кейл, я полагаю, – вместо приветствия сказала она.
   Мы кивнули.
   – А я Миша Во. Могу я спросить, кто прислал вас ко мне?
   – Мой двоюродный брат.
   Я встала. Кейл последовал моему примеру.
   – Он нашел ваше имя, – продолжала я, тщательно подбирая слова, – когда тайком просматривал кое-какие суперсекретные бумаги в кабинете моего отца.
   – И в чем конкретно вам нужна моя помощь? – спросила Миша.
   Я колебалась, размышляя. Если Миша захочет нам помочь, значит, она против моего отца. Но если она против моего отца, сможет ли она действительно помочь? Ведь она может заподозрить нас в том, что мы хотим заманить ее в ловушку. Во всяком случае, я бы на ее месте заподозрила.
   – Нам нужна помощь, и мы не знаем, куда еще обратиться. – Я сделала глубокий вдох и продолжила: – Меня зовут Дезни Кросс, и я – дочь Маршалла Кросса. Вы его знаете?
   Затаив дыхание, я ждала: сейчас она нас вышвырнет. Но она этого не сделала.
   – Я слышала о Маршалле Кроссе, – ответила Миша, и в ее голосе сквозило отвращение. Отлично! Еще один поклонник папаши! – И что же? – продолжила она.
   – Вчера Кейл удрал из «Деназена». Мы случайно встретились, и я помогла ему спастись. До этого я ничего не знала ни о своем отце, ни о «Деназене». Я привела Кейла к себе домой, и тут пришел мой отец.
   Миша иронически приподняла бровь:
   – Я думаю, для него это был сюрприз.
   – Он напал на Кейла, и мы убежали.
   – Подойди сюда, девочка.
   Да, Миша Во была стройной изящной женщиной, но какое присутствие духа, сколько уверенности! Меня непросто смутить; обычно я первая встаю на дыбы и что-нибудь затеваю. Но сейчас я была во власти этой женщины.
   – Дай мне твои руки, – велела она.
   Я подчинилась. Взяв мои ладони в свои, Миша закрыла глаза.
   – Ты действительно помогла мальчику спастись, – проговорила она, не открывая глаз. Я хотела было заметить, что мы это уже проходили, но сдержалась. Несколько минут прошло в полной тишине. Наконец Миша отпустила мои ладони и открыла глаза.
   – Корпорация «Деназен» использует для своих целей таких людей, как Кейл. Они крадут детей у родителей и промывают им мозги.
   Она посмотрела на Кейла с сочувствием и продолжила:
   – На что они только не идут, чтобы лишить своих пленников сознания и всего, что свойственно человеку. Многие молодые не выживают – такие уж там методы. Тех, кому повезло, они запирают и силой заставляют работать на «Деназен». Если те отказываются, их уничтожают.
   Почти шепотом – словно легкий дымок коснулся моего слуха – заговорил Кейл:
   – Когда я был совсем юным, Сью просила меня делать то, что они велят. Она говорила – не думай, не бери в голову. Я должен был делать эту работу, иначе они стали бы меня пытать.
   Кейл закатал рукав и показал ужасный шрам на плече.
   – Сью плакала, когда они меня пытали. А я буквально умирал, когда она плакала.
   Все внутри у меня сжималось, в горле щемило. Какого черта они с ним вытворяли? А с ней? Пришло время ответов.
   – А кто эти они? – спросила я. – Я имею в виду, связаны ли они с правительством, или как?
   Миша нахмурилась:
   – Мы думаем, правительство как-то в этом замешано, хотя очень многие вещи нам неизвестны.
   – Вы знаете Жнеца? – спросила я. – Моя мать просила Кейла связаться с кем-то, кого зовут Жнец. Говорила, что он может помочь. У вас есть что-то о нем?
   Миша покачала головой:
   – Я о нем слышала, но где он, не знаю. Говорят, что он был одним из самых мощных орудий «Деназена». И он единственный, кому удалось уйти от них и выжить.
   Она посмотрела на Кейла и улыбнулась:
   – По крайней мере, до настоящего момента.
   Итак, Жнец спасся. Как я теперь понимала, это был настоящий подвиг, без дураков. Если бы я смогла его найти, он бы помог мне вытащить оттуда маму. Похоже, Жнец – мой единственный шанс в этом деле.
   – А кто поможет его разыскать? – спросила я.
   – Жнец залег глубоко, – нахмурившись, ответила Миша. – Они искали его очень тщательно, но так и не выяснили, где он.
   – Не сердитесь, но толку в таких сведениях никакого, – сказала я.
   Что мне до того, что говорят? Меня вдруг пробило: а вдруг Жнец – просто герой городского фольклора? И слушая рассказы о нем, маленькие Шестые с гораздо большим аппетитом жевали свою жвачку и надеялись на светлое будущее.
   Протянув руку, Миша выдвинула ящик ночного столика. Достала блокнот и ручку, что-то написала, потом оторвала листок и протянула мне:
   – Вот адрес, поговорите с Коулом Остером. Может, он даст вам больше информации.
   Она встала.
   – Можете провести здесь ночь, но с рассветом уходите. Ты опасная гостья, Дезни Кросс.
   Я кивком поблагодарила и вновь села на кровать.
   Миша двинулась к двери, но на полпути остановилась и строго посмотрела на Кейла:
   – Твои способности слишком опасны. Боюсь, я вынуждена настаивать, чтобы ты не выходил из этой комнаты, пока вы здесь. Мои гости не должны пострадать.
   Кейл молча кивнул, провожая Мишу взглядом. Как только замок в двери щелкнул, он вновь сел рядом со мной и положил руку мне на колено. Тепло его руки проникло через ткань моих джинсов.
   – Все хорошо, – сказал он.
   – Хорошо?
   – То, что она ушла.
   Я посмотрела на закрывшуюся дверь.
   – Ушла, и что?
   Я знала, на что он намекает, и это почему-то заставляло меня нервничать. Вот еще новость! Обычно это парни нервничали из-за меня, а не я из-за них. Я не была уверена, что мне нравилось то, что сейчас происходило. Ладно, когда парень западает на твои новые кроссовки или убийственно классные джины, или, черт возьми, дает себе труд запомнить твое имя. Тут все нормально. Но чтобы девица ни с того ни с сего сама лезла целоваться! Не слишком ли сахарная косточка для этого волкодава?
   Кейл, улыбнувшись, дотронулся до моей щеки:
   – Это было так здорово!
   Я вздохнула. Боже, как он хорош!
   – Здорово?
   Он с жаром кивнул.
   – А какие это другие виды? Ну, поцелуя!
   Его улыбка проникала в меня, в самое нутро. Я подвинулась ближе, он сделал то же самое; теперь мы сидели совсем близко, лицом к лицу. Протянув руку, Кейл взял мою ладонь и приложил к своей груди, напротив сердца.
   – Почему мое сердце бьется сильнее, когда мы рядом? – спросил он.
   Сердце Кейла под моими пальцами мощно выбивало ритм, совпадавший с ритмом моего сердца.
   – Нервы, – ответила я, – может, перевозбуждение, страх. Мало ли почему!
   – Нервы? А что это?
   – Ну, это когда ты беспокоишься о чем-нибудь. Нервничаешь.
   – Я знаю, что это такое.
   Кейл снял свою руку с моей и, склонившись ко мне, прижал свою ладонь к моему сердцу. Я старалась не думать о том, что его пальцы касаются моей груди.
   – У тебя то же самое. Ты нервничаешь?
   – Да. Думаю, да, немного.
   Его рука оставалась на моей груди. Кейл поднял взгляд и внимательно посмотрел мне в глаза.
   – Ты нервничаешь из-за меня?
   – Да, – ответила я. – Не знаю, это все так сложно.
   От отстранился с горькой усмешкой:
   – Не люблю этого слова. Сложно…
   Я рассмеялась:
   – Никто не любит, поверь мне.
   – Ты меня боишься?
   Смех замер на моих губах. Как ответить? Да, я его боялась. Ужасно боялась, если быть точной. Но причина была не та, о которой он мог подумать. Протянув руку, я мягко взяла Кейла за подбородок. Глубоко вдохнула, чтобы окончательно прогнать бившую меня нервную дрожь, и преодолела разделявшее нас расстояние.
   Наши губы встретились, горячие и мягкие. Неожиданно я почувствовала, как Кейл внутренне напрягся. Это был не тот ответ, который я обычно получала. Протянув к нему руки, я скользнула ладонями по его лицу и забралась пальцами в волосы. Он по-прежнему не двигался, и тогда я, отстранившись, посмотрела на него. Кейл сидел, упираясь в край кровати с такой силой, что суставы на пальцах побелели. Тяжело дыша, он смотрел вниз. Потом схватил мою руку и вновь приложил к своей груди:
   – Сейчас оно бьется еще быстрее.
   То же самое было у меня. Я снова прильнула к Кейлу и стала целовать его, пока он не успокоился. С легким вздохом он обнял меня за талию и притянул ближе. Наконец, когда, казалось, пролетела вечность, я вновь отстранилась и, улыбнувшись, прошептала:
   – Нам нужно поспать.
   Кейл нахмурился:
   – Но я не устал.
   Его пальцы коснулись моих губ:
   – Я хочу, чтобы мы опять делали так. Снова и снова.
   Я тихо засмеялась и выскользнула из его рук:
   – Ты гораздо более нормален, чем ты думаешь.
   – Ничего подобного я никогда не испытывал, – произнес он. – И что, так бывает каждый раз?
   Он лег на спину и задрал ноги на спинку кровати, не снимая башмаков.
   – Наверное, – ответила я. – Если ты делаешь это с тем, с кем надо.
   Я сбросила кроссовки и забралась на постель. Дешевое гостиничное одеяло, набитое пухом, терлось о мою кожу. Я закрыла глаза и постаралась представить, что это мое мягкое домашнее покрывало с верхом ручной работы из джерси и толстым слоем пушистой набивки. Подушка здесь была жесткая, не спасала даже вторая, вставленная в наволочку снизу. Наверняка к утру разболится голова.
   – А что ты чувствовала?
   Я протянула руку и выключила свет. Автомобиль заехал на стоянку, осветив комнату через просвет между шторами и заставив тени танцевать на ее стенах.
   – Это было… не так, как обычно, – осторожно ответила я.
   С другой стороны комнаты, оттуда, где лежал на кровати Кейл, донеслось довольное хмыкание, и я отплыла в страну снов с глупейшей улыбкой на губах.

6

   Как и обещали, мы покинули отель с первыми лучами солнца. Та же женщина, что была за стойкой отеля накануне вечером, проводила нас дружелюбной улыбкой и поблагодарила за то, что мы остановились в их гостинице, будто мы были на каникулах. Но когда мы выходили, она посоветовала нам никогда не возвращаться.
   Интересная форма гостеприимства!
   В сумке, которую Брандт дал Кейлу на Кладбище, оказалась одна из его голубых маек, по счастью – с длинными рукавами, пара черных кожаных перчаток и перемена одежды для меня. В карман моих джинсов были засунуты сорок долларов. Нельзя было не пожалеть Кейла, которому придется носить майку с рукавами и перчатки в такую жару, но уж лучше изнемогать от зноя, чем по неосторожности прикончить какого-нибудь невинного прохожего.
   Мы стояли под навесом и ждали автобус, который, конечно же, опаздывал.
   – Послушай, – сказала я, – я знаю, ты думаешь, тебе обязательно нужно найти этого Жнеца. Но может, тебе просто стоит бежать из города?
   Само предположение, что мы можем расстаться, почти парализовало меня. Я не хотела, чтобы Кейл бежал из города, но я была бы гнуснейшим из людей, если бы не предложила ему сделать это. Кем-кем, а уж эгоисткой меня назвать нельзя. Кейлу без меня было бы гораздо проще скрыться, да и кто я такая, чтобы удерживать его там, где ему грозит реальная опасность?
   – Бежать? – переспросил он.
   – Ну да, типа. Слинять. Я дам тебе денег сколько надо, и ты возьмешь билет куда угодно. И привет, «Деназен»!
   – А ты поедешь со мной?
   Я затараторила – так убедительнее:
   – Конечно нет. Теперь, когда я знаю, что мама жива, я не могу ее оставить. Найду Жнеца и уговорю его помочь мне. Мы ее спасем, это точно!
   Нахмурив брови, Кейл покачал головой:
   – Зачем мне тогда уезжать?
   – Как зачем? Чтобы спастись. Как я поняла, жизнь в том местечке была не сахар, а? Вдруг они тебя поймают? Зачем рисковать?
   Кейл крепко взял меня за руку. И мне пришлось напомнить себе о необходимости дышать.
   – Если я могу помочь Сью спастись, а тебе остаться на свободе – любой риск оправдан.
   Ощущение счастья легкими иголочками покалывало меня – каждый кончик моих нервных окончаний. Сложная волна чувств – я таких никогда не испытывала – поднялась и захлестнула меня. Хотелось уточнить детали, но автобус выбрал именно этот момент, чтобы подойти к остановке.
   Мы заплатили за проезд и устроились сзади. Кейлу явно было не по себе от моих разговоров. Он наморщил нос и ткнул пальцем в сторону девицы, сидевшей перед нами:
   – Ну и волосы у нее!
   Девица, где-то под тридцать, если не ошибаюсь, обернулась и смерила нас презрительным взглядом.
   Я легонько шлепнула Кейла по руке и прошептала:
   – Они называются дредами. А это у нее хайер такой.
   Не снижая громкости, Кейл продолжил:
   – И пахнут они прикольно.
   Девица снова обернулась, явно намереваясь послать нас, но, не дав ей произнести и слова, я сказала:
   – Он иностранец. Первый день в Америке.
   Пробормотав какое-то ругательство, девица отвернулась.
   – «Поведение – два», – подвела я итог и, наклонившись к Кейлу, принялась наставлять его: – Не показывай пальцем на людей и не комментируй, как они выглядят.
   Смущенный, он поднял брови, я же покачала головой.
   Автобус довез нас до места в трех кварталах от дома, адрес которого дала нам Миша. Мы успели выбраться вовремя: за нашу краткую поездку Кейл умудрился взбесить беременную, назвав ее необъятной, и молодого гота, поинтересовавшись ингредиентами его макияжа. Если бы мы не вышли, в конце концов могло дойти до драки.
   Главная улица города была оживленной – началось лето. Я чувствовала себя уверенней среди людей; вряд ли папашины головорезы нападут на нас, когда вокруг столько народа. По крайней мере, я на это надеялась.
   Когда мы прошли два квартала, Кейл потянулся и взял меня за руку. Я не сразу въехала: мне показалось, что он хочет отвести меня от препятствия на дороге или просто привлечь мое внимание. Но когда я взглянула в его лицо, меня охватила легкая паника: он даже не смотрел в мою сторону, его глаза были обращены на тротуар, по которому мы спокойно, с ровной скоростью, шли.
   Я подождала, думая, что он отпустит мою руку, но он не отпускал. Когда Кейл наконец заметил, с каким недоумением я таращусь на наши сплетенные ладони, его брови удивленно поднялись:
   – Что случилось?
   – Ни… ничего, – пробормотала я.
   Я чувствовала себя полной идиоткой. Не хочу сказать – полуидиоткой, так как мальчишки были моими постоянными спутниками с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Но мне реально не нравился такой поворот событий.
   – Ведь все правильно, да? – Он поднял вверх наши сплетенные пальцами руки. Кивнул головой на приближающуюся пожилую пару, которые так же, как и мы, шли рука об руку, да еще и смеялись.
   – Ведь именно так люди ведут себя?
   – Все немного сложнее, – ответила я.
   – Здесь все сложно, – проворчал Кейл.
   – Это жизнь, – отозвалась я. – Жизнь действительно сложная вещь.
   – А это хорошо?
   – Это хорошо, – кивнула я насколько могла убедительно.
   Он на мгновение успокоился, затем вновь сжал мою руку:
   – Объясни, что я сделал не так. С этим, с руками.
   Я вздохнула. Вести разговор об отношениях полов с парнем моих лет! Лучше застрелиться. Аналогии с бейсболом не помогут. Он наверняка даже не знает, что такое бейсбол.
   – Когда люди нравятся друг другу, они держатся за руки.
   Он посмотрел на наши руки, все еще недоумевая:
   – Ты мне помогла, поэтому ты мне нравишься.
   Как это наши родители справились со всем этим?
   – Нет, когда они нравятся друг другу по-другому. Ну, то есть, когда они хотят быть больше, чем просто друзьями. Ну, и им нравится не только держаться за руки.
   – Не только? А что еще?
   О боже!
   – Ну, скажем, нравится быть все время вместе, и еще нравится, когда они оба чувствуют себя особенно… особо счастливыми. Ну, еще когда они целуются, и им это нравится.
   Глаза Кейла загорелись:
   – Могу я поцеловать тебя, вместо того чтобы держать за руку?
   Да! – кричало мое сердце в ответ.
   – Я не совсем точно тебе объяснила, – проговорила я. – Люди целуются, когда они привязаны друг к другу. От этого они чувствуют себя… хорошо.
   – Когда я тебя трогаю, я счастлив. И мне хорошо.
   Его рот расплылся в улыбке.
   – И когда мы целовались вчера вечером, было так хорошо!
   Я опять вздохнула и улыбнулась Кейлу. Разговор шел по кругу, и мои мозги начинали плавиться. Весь этот разговор про поцелуи… Кейл, глядящий на меня своими удивительными голубыми глазами… Пора ставить точку:
   – Это, точно, очень хорошо. Только я думаю, это потому, что я – единственный человек, к которому ты можешь прикасаться.
   Несколько мгновений он молчал, затем произнес:
   – Возможно.
   Все внутри меня сжалось. То, что я сказала, было логично, но все мое существо протестовало, и мне хотелось, чтобы он спорил, говорил, что я неправа. С другой стороны, все это меня изрядно напрягало – не время нам сейчас терять голову!
   Остаток пути мы прошли молча. Парквью – маленький и довольно милый городишко. Аккуратные домики с ухоженными газонами; у каждого входа, как часовые на страже, – сделанные из пластика животные, довольно, впрочем, пошлые. Я несколько раз была на тусовках в этой, пригородной части, и мне понравилось.
   По мере приближения к нашей цели местность становилась все более мрачной, а домики – все более обветшалыми и унылыми. Коул Остер, адрес которого был записан у меня на руке, жил в полуразрушенном, выкрашенном синей краской домике в конце тупика с милым названием Последний Шанс. Ни вид домика, ни название тупика не внушали доверия. Мы поднялись по скрипучим ступеням и постучали. Через пару минут невысокий лысеющий человек лет пятидесяти высунул голову в щель приоткрывшейся двери.
   – Ну?
   – Вы Коул Остер? – спросила я.
   – И кому это потребовалось знать? – пробурчал он.
   – Миша Во назвала нам ваше имя. Мы ищем Жнеца.
   – Проваливайте!
   И он захлопнул дверь.
   Я снова постучала, на этот раз громче. А не дождавшись ответа, принялась дубасить в дверь ногой. При этом я орала:
   – Чем дольше мы будем торчать у вас на пороге, тем больше шансов, что «Деназен» нас здесь найдет! Вы хотели бы видеть людей из «Деназена» у себя за чашкой чая?
   Не успела я закончить свою тираду, как запоры заскрежетали, и дверь открылась.
   – Заходите, только быстро! – прозвучало изнутри.
   Мы вошли под его бормотание: он обещал кому-то, очевидно самому себе, что круто поговорит с Мишей в самое ближайшее время. Нам же он сказал:
   – Не приглашаю вас присесть, поэтому быстро говорите, что там у вас!
   Я успела осмотреться. Разбросанные контейнеры из-под фастфуда, банки из-под пива, тарелки с плесенью разной фазы роста.
   – И все равно спасибо! – сказала я, отмахиваясь от мух, тучами летавших вокруг. Весьма вероятно, что запах, исходящий от дома Коула Остера, не позволит «Деназену» к нему приблизиться. Я не удержалась:
   – Отвратительное местечко.
   – Вы что, пришли оскорблять меня?
   – Где нам найти Жнеца? – вступил в разговор Кейл.
   – Я не видел его уже много лет, – ответил Коул. Он пересек гостиную, взял с тарелки сомнительного вида кусок сыра и откусил. Я с трудом подавила позыв тошноты.
   – Но вы виделись с ним? – спросила я с надеждой.
   Коул неопределенно махнул рукой и вернулся в холл:
   – Конечно виделся. – Он помедлил. – И даже говорил.
   – Говорили?
   – Скорее писал.
   Писал? Как Санта Клаусу, что ли? Я повернулась к Кейлу:
   – Пошли. Это пустая трата времени.
   Мы развернулись и двинулись к выходу.
   – Подождите, – остановил нас Коул. – Чего вы от него хотите?
   – «Деназен» удерживает мою мать. Жнец, похоже, единственный, кто смог уйти от них живым, и я хочу, чтобы он помог мне ее вытащить.
   – Я расскажу вам, что знаю, но не спешите радоваться, это совсем немного.
   – Все, что у вас есть, будет нам помощью – у нас вообще ноль, – проговорила я, ища глазами место почище, где я могла бы прислониться к стене. Никогда больше не буду доставать Брандта за то, что он неряха!
   – Последнее, что я слышал о нем, это…
   Коул вдруг остановился на середине фразы. Он посмотрел на Кейла, потом на меня, и выражение смущения на его лице сменилось ужасом. Широко раскрыв глаза, он развел руками, и я увидела на его груди медленно расплывающееся ярко-алое пятно. Пробормотав что-то, что я не смогла разобрать, Коул упал на колени. Я нагнулась, чтобы удержать его, и схватила за плечи.
   – Але… – только и услышала я.
   – Нужно уходить, – услышала я голос Кейла.
   Коул хватал ртом воздух:
   – Алекс Мо…
   Кейл пытался поднять меня на ноги, но я оттолкнула его и, ухватив Коула за запятнанную майку с принтом «Металлики», спросила:
   – Какой Алекс?
   Коула начало трясти, грудь его рвал кашель. Со свистом он втянул воздух и, хрипя, выдавил из себя:
   – Алекс Моджорн.
   Глаза его закатились, и дыхание остановилось.
   – Алекс Моджорн, – повторила я, разжимая руки, которые все еще держали Коула за майку. Кейл рывком поднял меня на ноги и потащил к двери, до которой было не меньше доброй дюжины футов.
   – Он сказал Алекс Моджорн, и все? – едва успел произнести он.
   Дверь перед нами с грохотом разлетелась, взорванная снаружи. Куски разбитого дерева усыпали пол. Молодчики из «Деназена» стояли перед нами, вооруженные пушками с транквилизатором.
   – Назад! – заорал Кейл, и все вдруг замедлилось.
   Кейл обхватил меня за талию и развернул прочь от входной двери. Мы сделали шаг, но комната перед нами взорвалась шквалом хаоса. Что-то летело в нашу сторону. Рука Кейла скользнула вверх по моей спине вдоль позвоночника и, легкая как перышко, затормозила между плечами. Вовремя! Одним толчком он отправил меня вниз, на пол. Падая, я затылком почувствовала, как второй чертов дротик прошелестел по воздуху над моей головой. Не задев и волоска, дротик ударил в стену и упал на пол с едва слышным звоном.
   Сумка выпала из моей руки, схватившей дротик. Чем черт не шутит – может, удастся пустить его в дело!
   Эти были и спереди, и сзади – как в доме Курда, – только их стало больше. Гораздо больше! Перед нами было по крайней мере пятеро, назад же я и взглянуть боялась. Совсем как в кино, только это было не кино.
   Нападавшие контролировали все пространство дома, выдвинув вперед тех, что были в защитных костюмах.
   – Нам крышка! – прошептала я.
   Справа от нас, в глубине маленькой гостиной, с которой соединялся холл, где мы стояли, виднелась единственная закрытая дверь. Я не знала, куда она ведет и открыта ли она. И смогли бы мы воспользоваться ею до того, как нас перехватят. Мы были в капкане.
   Один из нападавших двинулся вперед. Кейл издал горлом низкий звук и схватил лежавшую на полу сумку. Нашел рукой мою руку и рывком втащил меня в гостиную. Он, конечно, тоже увидел ту дверь, и мы рванули в ту сторону.
   Не успела я и глазом моргнуть, как он толчком отворил дверь и буквально бросил меня внутрь. Еще доля мгновения, и дверь была заперта, а мы мчались вверх по темной лестнице. Этим мы выиграли несколько драгоценных секунд, но у меня не было иллюзий насчет прочности запертой Кейлом двери, которая отделяла нас от преследователей, – вряд ли она надолго их задержит!
   На мгновение я потеряла равновесие и ухватилась за перила. Дротик, который я по-прежнему держала в руке, выскользнул, упал и покатился вниз, подпрыгивая на ступеньках. Черт! Я хотела было вернуться за ним, но Кейл тянул меня за руку – вперед и вверх.
   Мы добрались до верха лестницы, откуда две двери вели в комнаты по обе стороны площадки, и оказались перед выбором: в которую из них рвануть. Кейл сомневался недолго. Резко повернув направо, он втащил меня в комнату. Три секунды ему хватило, чтобы подбежать к окну, распахнуть его и выбить защитную сетку.
   Снизу раздался грохот. Они проломили дверь.
   Я прямиком бросилась к открытому окну, но Кейл остановил меня. Приложив палец к губам, он подтащил меня к платяному шкафу на другой стороне комнаты. Мы забились внутрь и тихо прикрыли дверцу как раз в тот момент, когда на лестнице загрохотали шаги. Пара секунд – и топот наполнил комнату.
   – Людей во двор, быстро! – завопил кто-то. Опять грохот шагов, и вдруг все стихло.
   Я ни за что не рискнула бы пошевелиться и открыть дверцу. Пульс грохотал в моих ушах, холодные волны ужаса накрывали меня. Тише! Нужно сидеть как можно тише!
   Через пару минут я начала успокаиваться. Кейл склонился надо мной. Его дыхание легонько шевелило пух на моей шее. Откинув мои волосы на сторону, Кейл тихо терся своей щекой о мою. Совсем не так, как делают парни, когда пытаются перехватить поцелуй. Невинно! Но для меня это было без разницы. Я даже забыла на мгновение о грохочущих по дому башмаках наших преследователей и о воплях во дворе. Всем существом я ощущала присутствие Кейла. Да, нужно как можно скорее объяснить ему, что такое личные отношения, а то…