Егоров Андрей Игоревич. Книга темной воды

   – Это, – голос управляющего прозвучал откуда-то издалека, – это именно то, что решит навсегда все ваши проблемы.
   – Ну, навсегда навряд ли, – не поверил Анатолий, услышал тихий шелест и резко обернулся. Дверь быстро закрывалась. Управляющий стоял в коридоре с улыбкой на лице, он помахал Анатолию рукой, словно прощался с ним.
   – Что за чертовщина!? – только теперь он ощутил беспокойство. По полу вдруг прошла слабая вибрация. Анатолий почувствовал, как комната вокруг него начинает вращаться. Серебристые стены поплыли, и вместе с ними поплыло сознание Анатолия, голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. А стены вращались все быстрее и быстрее. Преобразователь материи заработал. Анатолий побежал к двери. Формы его тела стремительно менялись, он уже не шел, а катился, сделался каплеобразным и растекся по полу…
 
   Преобразователь отключили. В серебристую комнату вошел человек в форме госслужащего, отметил что-то в электронном накопителе, поднял Анатолия с пола и понес на склад. Там, за железной дверью, лежало не меньше сотни таких же, как и он, новообращенных – красные шары – те счастливчики, что обрели подлинную легкость бытия. Когда-нибудь детская рука отпустит веревочку – последнюю нить, связующую их с человечеством, и они отправятся в бесконечность – легкие и спокойные, в сладостное одиночество свободного полета.

Эрафия

   Январь две тысячи семидесятого выдался теплым и слякотным. В моей убогой жизни он ровным счетом ничего не изменил. Есть было по-прежнему нечего. На выпивку наскребал с трудом. День за днем я шлялся по городским стройкам в надежде найти хоть какую-нибудь работу. Согласен был даже трудиться под землей, на самых нижних этажах землестроя, лишь бы платили исправно. Только кто возьмет на работу человека? Да еще с такой помятой физиономией, как у меня. Я было договорился с одним типом поучаствовать в нелегальных боях без правил – человек против андроида, но, получив накануне аванс, так надрался, что на следующий день мог думать только о лечении похмелья.
   Катюха-стерва каждый день ворчала, что денег нет, и если я не найду работу, она, пожалуй, свалит к тому, кто поудачливее.
   – Гадина! – я замахнулся, но бить не стал – никогда не мог ее ударить… потому что любил. Проклятое беспомощное чувство, со временем ставшее для меня еще одной обузой.
   Яростно хлопнув дверью, я вышел из комнаты с выцветшими обоями и воняющим кошачьей мочой диваном. Мы существовали в этом гадюшнике вот уже второй год. Найти что-нибудь поприличнее за те жалкие гроши, что мне удавалось время от времени зарабатывать, было попросту невозможно. Лифт в этом доме не работал никогда. Я поднимался к нулевому этажу по грязной лестнице. Заплеванные ступени усыпаны окурками. На лестничных площадках исходили зловонием кучи отбросов – вакуумный мусоропровод сломался еще до того, как мы сюда въехали.
   Дверь в подъезд кто-то снова неаккуратно вскрыл, раскуроченный электронный замок висел на разноцветных проводах. Весь подъезд оказался расписан антиправительственными лозунгами.
   Отчаяние внушает людям безрассудство. Самый первый смельчак – тот, кому уже нечего терять. Недавно полиция поймала одного любителя настенной пропаганды и нашла у него в кармане баллончик с краской. Неудивительно, что парня забили до смерти. Полицейский департамент работал круглые сутки, выявляя неблагонадежных, и отбраковывая их от законопослушных граждан – сытых толстосумов и таких же несчастных кретинов, как я.
   Серый город, где никогда не бывает солнца, гудел, словно рой насекомых. Удушливый смог отравлял воздух, лишал улицы света. Над головой проносились красивые цветные катера на водородном топливе. А по растрескавшемуся асфальту бесконечным потоком тянулись вереницы дешевых бензиновых автомобилей. Ряды окон в многоэтажных небоскребах скрывали богатых граждан, а под землей ютились бедняки.
   Шагая по сырому тротуару, я смотрел только под ноги, не желая встречаться взглядом с прохожими. В их лицах мне чудилась издевка. Слишком явно во мне читался неудачник. Сквозь дыру в левой подошве просачивалась холодная влага. Зимой я отморозил ступню, по вечерам ее ломило, но на новую обувь денег все равно не было.
   Эти ботинки я купил несколько лет назад, когда устроился таскать мясные туши на скотобойне. Меня привел приятель, иногда мы вместе коротали время за бутылкой, представил хозяину. Владелец скотобойни сам немного походил на мясную тушу – наверное, за долгие годы успел сродниться с мороженой говядиной. Опросив меня с таким пристрастием, как будто я должен был занять место бухгалтера, он, наконец, согласился взять меня на работу. Чем изрядно меня удивил. Должно быть, думал я, закидывая на плечо очередной промороженный труп, что-то в моей внешности подсказало хозяину, что я подхожу для разгрузки туш как никто другой.
   Мой приятель трудился на адском конвейере не один месяц и весь насквозь пропитался говяжьей кровью и удушливым запахом смерти. Но ему работа нравилась. «Только здесь, – говорил он, – я чувствую себя человеком. Если бы у меня не было этой работы, даже не знаю, каким бы я был сейчас. Наверное, таким же, как ты – алкашом и неудачником, не приведи господь».
   За первый день я так укатался, работая в компании двух десятков безмятежных андроидов и нескольких унылых кретинов из плоти и крови, что вечером стал ни на что не годен.
   – Импотент! – визжала Катя. Пока я рвал жилы, эта тварь умудрилась где-то надраться. И теперь, пьяная и шебутная, хотела мужика. А я еле языком ворочал. Все остальное желало погрузиться в глубокий отдых и лежать без движения до самого утра.
   – Пшла вон… – вяло пробормотал я. На полноценный скандал у меня не хватило сил.
   А потом я лежал в темноте, слушал, как она храпит, и думал, что бабы – существа, устроенные совершенно неправильно. Иначе, почему с возрастом они хотят секса все больше? А вместе с желанием секса растет и живот. В то время как грудь повисает, а кожа делается дряблой. Ну, кто, скажите на милость, захочет такую кикимору, как Катя?.. Хотя кто-то же напоил ее. Подруг у Кати нет, значит, она нашла себе очередного любовника.
   Мужчины в жизни Кати появлялись спонтанно и надолго не задерживались. Последний был толстопузым субъектом с узкими плечиками и лысой головой. Разговаривая, он смешно растягивал слова. «Ду-умаю, что-о-о-о…» Я относился к нему с презрением, но против их отношений не возражал. По крайней мере, его бизнес по продаже могильных плит позволил нам с Катей хорошо питаться и много пить в течение нескольких месяцев, пока продолжался их роман. Потом бизнесмен нашел себе очередную содержанку, на десять лет моложе и не напивающуюся в стельку при каждом удобном случае…
   Когда я впервые встретил Катю, она была прекрасна. Длинные темные волосы, влажные синие глаза, в куртке-косухе не по размеру, а в руке бутылка портвейна «13». Черт побери, я был тогда готов отдать за нее жизнь. Если бы, конечно, знал, что на том свете есть чем промочить горло. Теперь Катя – вечно недовольная жизнью крикливая алкоголичка. У нее и зубов-то почти не осталось. И темные волосы наполовину седые. А фигура – оплывшая и мягкая, как желе. Кончилась Катина красота. Хотя, когда она напивается, считает себя неотразимой. Я не стараюсь ее разубедить. У нее, в сущности, так мало радости в жизни…
   На бойне я проработал чуть больше месяца. Купил себе новые ботинки и снова запил. Начал отмечать обновку и ушел в пике, не смог затормозить. Стоп-кран пропил еще в бурной молодости.
   Несколько лет назад, работая на адском конвейере по разгрузке мясных туш, я еще на что-то годился – и обувь у меня была новой, и перспективы – не столь туманными. Теперь же я торопился миновать оживленный участок дороги и прятал взгляд побитой собаки от прохожих.
   Свернул за угол на тихую улицу. У забора, опершись на него левой рукой, стоял и, покачиваясь, блевал какой-то хмырь. Парочка подростков на лавке оживленно лапали друг дружку. Причем, девушка, я заметил, преуспела куда больше паренька – рукой она вовсю шарила в штанах своего приятеля. Я слегка притормозил, чтобы сполна насладиться этой сценой. Счастливчик обернулся, уставился на меня сердито. Я, видите ли, им помешал. Я не стал нарываться на драку, прошел мимо. Остановился в конце улицы, у супермаркета. В витрине стояло несколько пузатых бутылок – каждая стоила целое состояние.
   Однажды, будучи совсем молодым, я пробовал коньяк. Купил на деньги, заработанные на подземной стройке, и выпил залпом в сквере тем же вечером. Ощущение бодрости от осознания того, что я могу себе это позволить, не покидало меня несколько дней.
   Теперь же я мог наблюдать благородный напиток только за многослойным триплексом – стекло супермаркета даже пулей не пробьешь. Пить коньяк по средствам только самым состоятельным гражданам. В нашей стране их абсолютное меньшинство. Элита живет, как и подобает элите – пьет коньяк, ест натуральное мясо. О тех, кто за чертой бедности, эти не вспоминают. Поэтому я ненавижу их всей душой.
   На стоянку у гастронома, жужжа стабилизаторами, опустился ярко-красный катер. Среди городской хмари он выглядел явлением из иного мира. Дверца медленно откинулась, и из катера ловко выбрался подтянутый господин в дорогом пальто и блестящих туфлях. Я покосился на свои забрызганные грязью, истертые до дыр ботинки.
   «Вот бы его ограбить, – мелькнула крамольная мысль, – подойти и ударить по голове чем-нибудь тяжелым. У него в бумажнике, наверное, столько наличных, что нам с Катей хватило бы на год. А если там одни кредитные карты? Все равно… Я мог бы заставить его сказать код, и снять все деньги с кредиток… Уж я бы нашел, на что их употребить. Нет, я не покупал бы дорогой коньяк. Это глупо. Я купил бы дешевую выпивку. Много-много дешевой выпивки. И еды. Вот бы Катя обрадовалась».
   – Эй, ты, – услышал я и обернулся. Недавний хмырь наконец проблевался и догнал меня. Он стоял и вытирал рукавом нечистый рот. – Пойди-ка сюда, малый.
   – Чего надо?! – поинтересовался я угрюмо. Лицо у хмыря было жесткое и упрямое. Такими бог наделяет полицейских и закоренелых уголовников.
   – Пойди сюда, говорю. Есть разговор.
   Я нехотя приблизился.
   – Ну…
   – Зря ты, кореш, – сказал он. – Тут охраны, как грязи. Повяжут.
   – Ты о чем?
   – Сам знаешь, о чем. Хотел того фраера грабануть? Не выйдет по-тихому. Тут камеры всюду. Охрана набежит, и сдадут тебя копам.
   – Ничего я не хотел, – пробормотал я.
   – Да, ладно, не тушуйся, кореш. Что я, не понимаю? – хмырь прищурился. – Денег хочешь по-быстрому срубить, так?
   – Ну.
   – Короче, есть дело верное. Если выгорит, уже сегодня будем при капусте.
   Он смотрел выжидательно. Я медлил. Не хотелось встревать в эту историю. Деньги мне, конечно, очень нужны. Но я по опыту знаю – таким типам доверять нельзя. От них любой подлости можно ждать.
   – Подробности будут? – угрюмо поинтересовался я.
   – Интернетчики. Мне верный человек шепнул, где у них малина. Охраны нет. А деньги в этом шалмане водятся. Проблем с копами не будет. Там же шелупонь одна, нелегалы. За них никто впрягаться не станет. Возьмем бабло и свалим.
   – Нелегалы? – переспросил я, наморщил лоб, соображая. Интернетчиков власти не жаловали. Граждане, подсевшие на виртуальную реальность, проводили в подпольных клубах круглые сутки, несли ушлым провайдерам последние деньги. Даже я относился к интернетчикам с презрением. Жить надо в реальном мире, а не засорять мозги иллюзорным существованием. Этот тип прав, проблем с полицией, скорее всего, не будет. Никакой нелегальный провайдер не станет обращаться к властям с заявлением, что его ограбили.
   – Ладно, – решился я. – Пойду.
   – Вот и отлично. Я тут недалеко хату снял, зайдем сначала ко мне, – улыбка у моего нового знакомого выглядела отталкивающей – улыбался только рот, глаза оставались злыми…
   – Я сразу понял, что ты свой, – говорил он по дороге. – Как только рожу твою увидел, так и понял. Ты не смотри, что я слегка не в форме, через пару часов буду в порядке.
   – Мне бы тоже выпить…
   – После дела выпьем. Возьмем лошков на ножи, капусту снимем и отпразднуем.
   – У меня ножа нет.
   – Ничего, у меня найдется.
   – Тебя как зовут? – спросил я.
   – Жека. А у тебя есть погоняло?
   Я задумался ненадолго. Надо показать, что у меня полно опыта в такого рода делах, решил я.
   – Крутой.
   – Крутой? – он покосился, как мне показалось – с насмешкой. Приложил электронный ключ к замку, сухо щелкнуло. – Ну, заходи… Крутой. Погоди-ка, – он остановился. – Я ведь не ошибся насчет тебя? Ты такой же волк-одиночка, как я? Думаешь только о себе, полагаясь на счастливый фарт?
   – Да, – подтвердил я. Этот парень меня здорово пугал, с головой у него явно было не в порядке, но я решил не подавать виду, что боюсь, продолжая играть роль преступника со стажем, хотя ни разу не участвовал в грабеже. Сложно сказать, почему я не стал бандитом давным-давно. Наверное, мне не хватало смелости. А может, просто не представился случай проявить себя.
   – А как тебе наша жизнь? То есть, что ты вообще о жизни думаешь?
   – Что? – переспросил я. – Что за вопросы?
   – Ну, тебе жить нравится?
   – В каком смысле? – По спине пробежал озноб.
   – Да ты не тушуйся. Я так просто спрашиваю. Как тебе жизнь в нашей стране? Нравится?
   – Как эта жизнь может нравиться?! К черту такую жизнь! – Я сплюнул.
   Жека вдруг просиял.
   – Вот и мне тоже все осточертело. Ты – молодец, кореш…
   Створка двери отъехала в сторону, и он шагнул в подъезд.
 
   Дома у Жеки было грязно. Всюду валялись пустые бутылки и смятые сигаретные пачки. Бычки он тушил прямо о полировку серванта. Под потолком висел пыльный абажур, засиженный мухами. Крупные насекомые жужжали на голографическом окне, привлеченные яркой картинкой. Один и тот же пейзаж во всех окнах подземных квартир у всех бедняков этого серого города, единственная бесплатная голограмма – два единорога пасутся на зеленом лугу, а за ними на холме видна березовая роща.
   – На вот. – Жека сунул мне в руки кухонный нож. Поймал мой удивленный взгляд. – Другого нет. За пояс заткнешь.
   – У тебя пожрать есть что-нибудь? – поинтересовался я.
   – Нет, я на хате не хаваю.
   – А выпить?
   – Я же сказал, после дела выпьем, – он пощелкал раскладным ножом и поделился: – Будут бабки, возьму себе ствол. Знаю нужного человека. Стволы толкает.
   – Ствол – это хорошо, – одобрил я.
   – Давно на мели? – Он глянул на меня исподлобья.
   – Я? На мели?.. Ну, да… Пару недель. Никакого дела не подворачивалось. Вот и сел на мель. А до этого… денег было много. Ограбили с приятелем скотобойню.
   Он смотрел внимательно. Ждал продолжения рассказа.
   – А хозяина скотобойни насадили на крюк. Полчаса орал, пока не сдох.
   Жека одобрительно крякнул.
   – А вы что в это время делали?
   – Деньги считали. Туши загружали в машину.
   – Натуральное мясо нынче дорого стоит. Небось, неплохо поднялись?
   – Неплохо. Ну, и развлеклись опять же…
   – Только в шалмане никакой мокрухи, – предупредил Жека. – Чтобы все чисто. Дело делаем и разбегаемся. Хотя, – он оскалился, – кровушку я тоже люблю пустить.
 
   Подпольный интернет-клуб находился в соседнем районе. Мы добрались до места пешком. По дороге почти не разговаривали. Шли, по большей части, дворами, стараясь не привлекать лишнего внимания. В подвал, где по наводке, обосновались провайдеры, преграждала путь железная дверь. На ней синей краской было выведено: «Склад» – сомнительная маскировка.
   – Здесь, – сказал Жека. – Сейчас постучим условным стуком. Постарайся рожу попроще сделать. – Он ударил в дверь три раза, затем после паузы еще три, усмехнулся: – Хотя у тебя не получится попроще.
   – Ты тоже не красавец, – не остался я в долгу.
   – Это ты зря, – Жека почесал щетинистый подбородок, – меня бабы, знаешь, как любят.
   Я ничего не ответил.
   – Не открывают, – сказал он.
   Послышалось лязганье замков, и тихий голос промолвил:
   – Вы к кому?
   – Мы к королю Эрафии, – отозвался Жека и пояснил едва слышно для меня: – Пароль такой.
   Дверь открылась. В проеме возник высокий парень с фиолетовыми волосами и серьгой в ухе.
   – Хотите подключиться? – спросил он.
   – Еще как, – Жека энергично закивал.
   Наша зверская внешность интернетчика не смутила. Он поманил нас за собой и скрылся в полумраке. Мы вошли в подвал следом.
   Под потолком горело несколько тусклых ламп. Интернетчик ушел далеко вперед, там за стеклянной будкой размещались сервера и разветвитель на установленные в клубе терминалы.
   – Только посмотри на торчков! – процедил Жека. Взгляд его блуждал по лицам людей. Их было не меньше сотни, и все они пребывали в отключке, сидели стройными рядами на мягких креслах. Выглядели торчки жутковато. Руки и ноги подергиваются, глаза под закрытыми веками безостановочно двигаются. На висках мерцают наклейки-проводники. – Вот Ур-роды, – Жека обернулся. – Никогда не хотел попробовать?
   – Говорят, на эту штуку подсаживаются с первого раза, – ответил я.
   – Я тоже слышал. Если хочешь подсесть, самое время. Я пока пойду, поговорю с этим, с цветными волосами. Похоже, он тут один.
   Я остановился в нерешительности. От кайфа я никогда не отказывался. В своей жизни я уже, кажется, перепробовал почти все. Кроме, разве что, виртуальной реальности. Что-то удерживало меня от рокового шага. Наверное, подсознательно я все-таки хотел жить…
   А пропади оно все пропадом, решил я, дальше катиться уже некуда.
   – Пусть подключит этот терминал, – я указал на пустое кресло с номером. – Сорок шестой.
   – Ну, смотри, кореш, – сказал Жека, – каждый сам себе могильщик.
   И пошел к стеклянной будке, крикнув на ходу:
   – Эй, ты, сорок шестой включи сразу, я сейчас расплачусь.
   – Хорошо, – прозвучало в ответ.
   Я сел в кресло, нерешительно взял проводники. Говорят, этот кайф сильнее действия любого наркотика.
   «Про то, что подсаживаются с первого раза, это они, конечно, врут, – думал я, – не бывает такого».
   Я приложил проводники к вискам, и вздрогнул, как от удара током…
 
   Меня ослепил свет, настолько яркий, что пришлось зажмуриться. А когда я сумел разлепить веки, то увидел, что окружен толпой воинов в железной броне. Все они, как на подбор, были статными красавцами с правильными чертами лица, светловолосые, голубоглазые, ухоженные бороды выглядели так, словно их ежечасно расчесывали. Зато оружие у воинов было самое настоящее. На стальных выщербленных клинках плясали солнечные блики.
   – Откуда ты взялся, колдун? – поинтересовался один из бородачей.
   – Откуда?.. – пробормотал я и поспешно отбросил нож, каким-то непостижимым образом он оказался у меня в руке. Не хотелось, чтобы воины решили, будто я собираюсь с ними сражаться. – Я, в общем, отовсюду… да. Отовсюду и ниоткуда. Так бывает…
   – Гляди-ка, Миклош, – обернулся один из воинов к другому, – до чего дерзкий колдун. Хочет нас запутать.
   – Рубануть его мечом, что ли? – сказал Миклош. Судя по ленивому тону, рубить людей было для него делом обыденным. Прирежет кого-нибудь на досуге – и пойдет обедать.
   Я собирался было упасть на колени и просить пощады, но вдруг увидел в небе нечто удивительное, от чего у меня дух захватило. Сквозь перистые облака скользил ширококрылый ящер. Кончающийся острой пикой, похожей на наконечник копья, хвост медленно двигался из стороны в сторону. Из пасти и ноздрей летучего монстра курился белый дым.
   – Это что, дракон? – спросил я шепотом.
   – А ты как думаешь? – Один из бородачей засмеялся. – Что-то не похож он на опытного колдуна. Может, ты и дракона никогда не видел?
   – Я… я, и правда, не очень опытный. Я начинающий…
   – Ты хоть знаешь, где находишься, начинающий колдун? – поинтересовался Миклош.
   – Где?
   – Ты в Эрафии. Во владениях короля Эндрю по прозвищу «Сердце грифона». А я предводитель этого отряда, Миклош Ратник. Брось прикидываться дурачком. Мы своими глазами видели, как ты появился на этом склоне. А ну, быстро говори, по чьему приказанию ты здесь, иначе лишишься сей же час головы.
   – Я… э-э-э… да, я – колдун Мерлин. Ну, как колдун…. Так, колдунишка. Прибыл для встречи с Эндрю. Я бы… хотел предупредить его о страшной опасности… – Воины молчали… – И предупрежу! – объявил я. – Если Эндрю даст мне немного выпить.
   Повисла пауза. Потом грохнул взрыв хохота.
   Миклош хлопнул меня по спине.
   – Молодец, колдунишка. Отличная шутка…
   Я вяло улыбался, кивал, потирая руки. Мне показалось, речь выглядела крайне неубедительно. К моему удивлению, она сработала.
   – Ладно, Мерлин, лично я тебе верю, так и быть, поедем ко двору Эндрю «Сердце грифона». Расскажешь Звездочету то, что должен.
   – Звездочету? Почему Звездочету?
   – Все, кто идет к нашему королю, сначала говорят со Звездочетом. А он уже решает, можно ли доверять чужеземным посланникам. Нет ли у них злых намерений. К примеру, напустить порчу на нашего короля или одурманить его разум. Звездочет ложь сразу чует.
   – Ясно. Он у вас что-то вроде полиграфа.
   – Ну да, – подтвердил Миклош. – Только не поли, а маркграфа. И не вроде, а маркграф и есть. Таким титулом его наградил король за верную службу. К тому же, как ты мог догадаться по его прозвищу, он читает по звездам, предсказывает будущее. В общем, Звездочет знает, что к чему, и что хорошо для королевства. Если ты ему глянешься, он и тебе много всего интересного расскажет. Я смотрю, ты совсем налегке, колдун. Ты как, переместишься поближе к столице и там нас подождешь, или желаешь с нами путешествовать? Лошадь для тебя найдется.
   – Желаю с вами, – поспешно ответил я. – От перемещений я сильно устаю.
   – Ну, смотри. До столицы дней шесть пути, не меньше. Мы здесь неподалеку лагерем стоим. Пойдем, расскажешь, что ты за человек, откуда прибыл…
   – Мне бы выпить, – сказал я.
   – С этим в походе строго, – Миклош нахмурился, – идем, покажу целительный родник. Набрели на него сегодня утром, решили рядом лагерь разбить.
   Я скривился…
   Но уже очень скоро убедился, насколько я был не прав, пренебрегая угощением. Вода из родника оказалась поразительно вкусной. От нее исходил волшебный аромат свежести. По мере того, как в меня вливалась вода Эрафии, она наполняла меня силой, делала моложе, дарила уверенность и покой…
 
   А потом на меня вдруг обрушилось счастье. До чего же красиво было в сказочной стране. В реальном мире таких пейзажей не бывает. Там среди множества жилых и промышленных районов встречаются еще небольшие рощицы живых деревьев, но и они превращены местными жителями в мусорные свалки. Леса вырублены, водоемы отравлены, на зараженной химикатами нагой почве ничего не растет. Там, где земля еще не покрыта асфальтом, она торчит безжизненной мозолью, ороговевшим и неживым слоем планетарной кожи.
   А здесь в глазах рябит от яркой зелени трав и листьев, синеют глазами юной Кати небеса, манят прозрачностью глубокие озера. Стада белоснежных единорогов с трубным гулом проносятся по широким равнинам, выстукивая копытами причудливый ритм. В небе над нашим небольшим отрядом парят разноцветные драконы – зеленые, красные, желто-коричневые.
   Пару раз я видел грифонов. Одного на скалистом уступе. Он стоял, обозревая окрестности с видом истинного владыки этих мест. Другого я имел возможность наблюдать ночью – медленно взмахивая крыльями, величественный зверь летел на фоне полной луны…
   Красоты красотами, но настроение мое вскоре стало портиться. По пути нам не встретилось ни одной деревушки. Так что я не имел возможности промочить горло несколько дней. Отсутствие выпивки сделало меня угрюмым и подавленным.
   – Что за думы тебя тяготят, колдун Мерлин? – поинтересовался предводитель отряда.
   – Просто, настроение дрянное, – ответил я.
   Возвращаться назад из этой красочной реальности не хотелось. Но и выпивки мучительно не хватало. – У вас тут что, все трезвенники?
   – Конечно, нет, – ответил Миклош. – Но в походе мы должны быть настороже. Враг не дремлет. Зато, когда я и мои воины возвращаемся в город, мы себе ни в чем не отказываем. Эль и вино льются водопадом в наши рты. – Он улыбнулся приятным воспоминаниям. – Если ты так любишь выпить, как говоришь, колдун, то в Стэдвике тебе понравится. Обещаю.
   – Скорее бы уже в Стэдвик, – пробормотал я.
   – А я что говорил?.. Перенесся бы сразу в столицу. Сидел бы сейчас в таверне и ждал нашего приезда. Не пойму, зачем тебе понадобилось ехать с нами.
   – Очень вы мне понравились, – заметил я язвительно. – Пообщаться хотел.
   – И ты нам тоже нравишься, Мерлин, – с торжественной серьезностью заверил меня предводитель отряда.– Мы с ребятами обсудили и решили, как приедем в Стэдвик, лично будем за тебя просить Звездочета. А то он тоже, бывает, ошибается. Потом спохватывается, конечно. Нет, говорит, неправильно я в этот раз звезды прочитал. Вот если бы Венера оказалась в таком-то доме, а не в таком-то, тогда он – злодей из злодеев. А так выходит – хороший человек. Спохватится Звездочет, начнут того хорошего человека искать, а поздно – уже сгноили беднягу в пыточных подвалах.
   Я закусил губу, эта история мне очень не понравилась.
   – Но ты не переживай, Мерлин. Если мы все за тебя горой встанем, Звездочет будет внимательно по звездам читать, и тогда он обязательно поймет, что ты хороший человек, и допустит тебя к королю. А уж король у нас справедливый.
   «Ага, – подумал я, – как же, будет вас слушать Звездочет… На то он и маркграф-полиграф, чтобы только своим умом жить, наплевав на чужое мнение»…