История села описана в книге известного писателя – теолога прошлого века Дмитрия Дмитриевича Благово «Дворцовое село Остров. Историческое описание»1. Сведения об Острове есть и в книге2 о Николо – Угрешском монастыре, расположенном напротив села на левом берегу Москвы – реки, в четырех верстах к северу от него. В книге об Острове Благово пишет: «Нельзя не подивиться странному сближению судеб села Острова и Угрешской обители с весьма давних времен. Остров, существовавший при Иване Даниловиче Калите, деде Дмитрия Ивановича Донского, был, может быть, виновником основания Угрешского монастыря, ибо великий князь Дмитрий Иванович, вероятно, и расположился на том месте оттого именно, что поблизости было его потешное село. Когда крымцы [в 1521 году] напали на Остров, сожгли они и Угрешу. Когда московские великие князья посещали Остров, они бывали и на Угреше. Когда царь Алексей Михайлович потешался охотою в Острове, он приходил помолиться и на Угрешу, когда угощал он в Острове вселенских патриархов, посетил он с ними и Угрешскую обитель3. Впоследствии, когда государь [Петр I] оставил Москву, перестал бывать и на Угреше. Одновременно пришли в упадок и Остров, и Угреша. И ежели соседство и близость Острова были отчасти поводом к основанию обители на Угреше, то и Угреша, в свою очередь, была виновницей восстановления Острова, ибо в ней предрешилась его окончательная судьба…» В последних строках автор имеет в виду устройство Николо – Угрешским монастырем в Острове в 1871 году обширной владычной богадельни.
А.Г. Орлов – Чесменский. Миниатюра неизв. худ.
В начале XVIII века село было пожаловано Петром I светлейшему князю А.Д. Меншикову. В 1753 году по указу императрицы Елизаветы Петровны дворцовые села Новопреображенское (Люберцы) и Остров были пожалованы ее племяннику, великому князю Петру Федоровичу.
В 1765 году императрица Екатерина II пожаловала «село Остров и село Беседы с приписными к ним деревнями и приселками, и со всеми принадлежащими угодьями, землями пашенными, лесами и сенными покосами в вечное и потомственное владение» герою Чесменской битвы графу Алексею Орлову. Последний заложил здесь усадьбу с большим конным заводом, выстроил «обширный дом и превосходный сад, раскинутый по холмам и скатам холмов с удивительным разнообразием и украшенный множеством беседок и павильонов»4. Соколиные забавы Алексея Михайловича сменились в это время не менее многолюдными охотами хлебосольного московского вельможи. Отряды псарей в праздничных костюмах, своры собак, блестящие группы гостей и зрителей – вся эта толпа разодетых людей, движущаяся и управляемая призывными звуками рогов и лаем собак, к вечеру возвращалась в Остров, в Конный павильон, где обильный ужин под звуки музыки и при свете фейерверков завершал празднество.
Здесь, в Острове, в мае 1782 года пышно праздновал граф Алексей Григорьевич Орлов свое бракосочетание с Евдокией Николаевной Лопухиной. Венчание состоялось в великолепном Преображенском храме. В 1785 году родилась графиня Анна Алексеевна, а через год ее молодая мать умерла при родах сына Ивана, прожившего всего один год.
А.А. Орлова – Чесменская. Неизв. худ.
После смерти графа Алексея Григорьевича Орлова – Чесменского в 1808 году усадьба постепенно стала приходить в упадок. «Единственная дочь вельможи, графиня Анна Алексеевна, получившая по своему времени самое блестящее образование, отказавшись навсегда от замужества, посвятила всю свою жизнь на дела богоугодные и на украшение обителей иноческих и церквей», – писал в своей книге «Старая Москва» М.И. Пыляев.
Пожертвования графини Орловой на церковь были очень велики – семь с половиной миллионов рублей. Графиня до 1830–х годов подолгу жила в любимом селе Остров. Однако после неудавшихся попыток «устроить в Острове женскую обитель и при оной богоугодные заведения… и выстроить на Угреше церковь над задними Водяными воротами, обращенными к Острову», графиня в 1838–1839 годах продала большую часть своих владений, в том числе и Остров, в казну. Здесь была открыта писарская школа. В конце 1860–х годов здания в Острове пришли в упадок, пустовали и разрушались.
Усадьба, находившаяся в собственности Министерства государственных имуществ, и отчасти ее постройки были проданы Николо – Угрешскому монастырю. Как пишет Благово, «странными путями, хотя и не при жизни графини Орловой, исполнились все ее благочестивые желания: островской дом и другие строения, принадлежавшие ей и купленные Угрешским монастырем, употреблены совершенно соответственно ее желаниям». Усадебный дворец был перестроен в Архиерейский дом, а из остальных разобранных построек возводились в монастыре в середине прошлого века новые храмы и часовни. Когда владение Орловых перешло духовному ведомству, в переделанных зданиях Конного двора стараниями настоятеля Николо – Угрешского монастыря, замечательного церковного деятеля прошлого века архимандрита Пимена (Мясникова) была открыта богадельня для отставных священников и их семей. Такого благотворительного заведения духовенство до сих пор еще не имело. Торжественное освящение богадельни и церкви состоялось 12 декабря 1871 года.
План бывшей графской усадьбы в с. Остров. 1863 г. РГАДА, ф. 1205, ед. хр. 53
Крупными арабскими цифрами обозначены земельные участки: 1. Пейзажный парк (сад с сенокосом). 2. Регулярный парк (питомник). 3. Огороды. 4. Хозяйственные постройки и магазины. 5. Крестьянская усадьба.
Мелкими арабскими цифрами (нами помечено римскими цифрами) обозначены: I (31, 32, 25). Писарская школа с флигелем, бывший Конный двор. II (2). Пруд. III (3). Церковь Преображения Господня. IV (4). Господский дом. V (5–6). Цветник с дорожками.
При этом впервые после 1668 года в Острове служили три владыки: митрополит Московский Иннокентий, епископ Можайский Игнатий и епископ Дмитровский Леонид. В 1875 году благодаря неутомимым заботам архимандрита Пимена было построено второе здание Островской богадельни на 30 семей. Всего в 1882 году здесь призревалось около 300 человек.
Храм Преображения в с. Остров
Не сохранились когда – то стоявшие здесь дворцы и павильоны, построенные графом Орловым. События XX века вписали в историю новые страницы, но все так же стоит Преображенский храм, по – прежнему белый и нарядный, как четыреста с лишним лет тому назад. Точная дата постройки Преображенского храма села Остров не установлена. Известно, что в 1646 году здесь в торжественной обстановке произошло освящение церкви в присутствии патриарха и царя. Однако особенности ее архитектуры не оставляют сомнения, что перед нами сооружение XVI века, а упоминаемое освящение было следствием каких – либо починок и достроек.
Этот древний храм, относящийся к блестящей поре русского зодчества, схож с церковью Вознесения в Коломенском, с собором Василия Блаженного. В Преображенском храме органично слились формы деревянного русского зодчества, элементы итальянской архитектуры кремлевских соборов и некоторые особенности североевропейских строений. Подобно названным выше храмам, постройка эта отличается удивительно точно найденным треугольным силуэтом, по – видимому, столетиями вырабатывавшимся деревянной русской архитектурой и повторенным здесь. Храм сооружен из местного белого мячковского камня, который брали для строительства многих храмов Северо – Восточной Руси. Еще при святом благоверном князе Дмитрии Донском взяли из Мячковского карьера больше 100 000 тонн камня для строительства Московского Кремля.
Памятник древнерусского зодчества, возведенный в дворцовом селе Остров, бесценен. Как композиция, так и детали храма уникальны для русской архитектуры эпохи Ивана Грозного. На крестчатое в плане башнеобразное высокое основание с сильно выделяющимися лопатками поставлен восьмерик, а на него, в свою очередь, водружен относительно низкий шатер. Места переходов от одной формы к другой декорированы более чем двумястами кокошниками, пышным кружевом пенящимися у основания стройного шатра. Уникальность храма – в деталях, не встречающихся в русском каменном зодчестве. Здесь достаточно обратить внимание на профилировку его мощных лопаток, на своеобразие рисунка аркатурного пояса под карнизом, венчающим крестчатое основание, на профиль этого карниза и цоколя. До сих пор загадка появления таких не свойственных русскому зодчеству XVI века форм в храме села Остров остается неразгаданной.
Видимо, в том же XVI веке были построены приделы, как и апсида основного храма, увенчанные ярусами более спокойных по форме кокошников и украшенные узорной кладкой псковского типа. Особенно красивы уникальные круглые окна – люкарны, заключенные как бы в лучистую розетку.
Все элементы храма непревзойденно согласованы единым творческим замыслом. Галерея – гульбище вокруг храма первоначально была открытой. Лишь в 1830 году, когда была пристроена колокольня в псевдоготическом стиле, галерею превратили в закрытую. Этот блистающий праздничной белизной храм, прекраснейшее творение народного гения, был построен в беспокойное для Москвы время на пути набегов крымских ханов. В толще церковных стен крутая лестница ведет к основанию шатра. Отсюда, как на ладони, видна редкая по красоте обширная москворецкая долина. Дозорные до боли в глазах следили за тем, что делается вокруг. Ведь имея прямые оси видимости сразу с тремя приречными ансамблями – церковью в селе Петровском, Николо – Угрешским монастырем и церковью Рождества Христова в Беседах, он входил в главную дозорную систему на юго – востоке Москвы.
Ныне, как и в далеком XVI веке, стоит на высоком холме окруженный старыми деревьями, среди ландшафта, мало изменившегося со времен Ивана Грозного, нарядный, благородный по формам белокаменный Преображенский храм – одно из самых ярких воплощений красоты и нерасторжимой духовной связи между нашим прошлым и волнующими евангельскими событиями. Когда смотришь на храм с подножия холма, то вспоминаешь рассказ его настоятеля отца Леонида, что храм этот – воплощение евангельского сказания о Преображении Господнем. Иисус Христос с тремя учениками, Петром, Иаковом и Иоанном, взошел на высокую гору Фавор помолиться. Пока Спаситель молился, утомленные ученики заснули. Когда же они проснулись, то увидели, что Иисус Христос преобразился: лицо его просияло, как солнце, а одежды его стали белыми, как свет. Очень схож этот образ с прекрасным белокаменным храмом, поднимающимся над поймой реки и ее далями. Два придела – словно два пророка Моисей и Илия, стоявшие рядом с Иисусом в момент Преображения. На углах крестчатого столпа стоят 12 тумб с декоративными главками, словно двенадцать апостолов.
Храм в Острове являет собой взлет человеческого духа, его прорыв к высочайшим вершинам творчества и преобразование камня в чудо совершенной красоты. Не только тяга к красоте приводит нас в этот храм, но и желание помолиться, очистить свою душу, ощутить таинственную связь с духовным наследием наших предков. Всякий побывавший в Острове навсегда сохранит незабываемое впечатление от этого чудесного храма – сказания.
Инесса Антонова
2000
2 Благово Д.Д. Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря. – М.: Университетская типография, 1872.
3 10 июня 1668 года царь трапезничал в Острове с тремя патриархами: Московским – Иоасафом, Антиохийским – Макарием и Александрийским – Паисием.
4 План бывшей графской усадьбы в селе Остров, сделанный в 1863 году воспитанником Островской писарской школы И. Павлышкиным (РГАДА, ф. 1205, ед. хр. 53), приведен в настоящей книге. На плане отчетливо виден пейзажный парк, обращенный в сад, и регулярный парк, впоследствии питомник, а также церковь, господский дом и конный двор, где позднее располагалась писарская школа, а в 1871 году Николо – Угрешским монастырем была открыта владычная богадельня. Примечание Е.Н. Егоровой.
Угрешские святыни в Вологде в 1812 году
В начале XVIII века село было пожаловано Петром I светлейшему князю А.Д. Меншикову. В 1753 году по указу императрицы Елизаветы Петровны дворцовые села Новопреображенское (Люберцы) и Остров были пожалованы ее племяннику, великому князю Петру Федоровичу.
В 1765 году императрица Екатерина II пожаловала «село Остров и село Беседы с приписными к ним деревнями и приселками, и со всеми принадлежащими угодьями, землями пашенными, лесами и сенными покосами в вечное и потомственное владение» герою Чесменской битвы графу Алексею Орлову. Последний заложил здесь усадьбу с большим конным заводом, выстроил «обширный дом и превосходный сад, раскинутый по холмам и скатам холмов с удивительным разнообразием и украшенный множеством беседок и павильонов»4. Соколиные забавы Алексея Михайловича сменились в это время не менее многолюдными охотами хлебосольного московского вельможи. Отряды псарей в праздничных костюмах, своры собак, блестящие группы гостей и зрителей – вся эта толпа разодетых людей, движущаяся и управляемая призывными звуками рогов и лаем собак, к вечеру возвращалась в Остров, в Конный павильон, где обильный ужин под звуки музыки и при свете фейерверков завершал празднество.
Здесь, в Острове, в мае 1782 года пышно праздновал граф Алексей Григорьевич Орлов свое бракосочетание с Евдокией Николаевной Лопухиной. Венчание состоялось в великолепном Преображенском храме. В 1785 году родилась графиня Анна Алексеевна, а через год ее молодая мать умерла при родах сына Ивана, прожившего всего один год.
После смерти графа Алексея Григорьевича Орлова – Чесменского в 1808 году усадьба постепенно стала приходить в упадок. «Единственная дочь вельможи, графиня Анна Алексеевна, получившая по своему времени самое блестящее образование, отказавшись навсегда от замужества, посвятила всю свою жизнь на дела богоугодные и на украшение обителей иноческих и церквей», – писал в своей книге «Старая Москва» М.И. Пыляев.
Пожертвования графини Орловой на церковь были очень велики – семь с половиной миллионов рублей. Графиня до 1830–х годов подолгу жила в любимом селе Остров. Однако после неудавшихся попыток «устроить в Острове женскую обитель и при оной богоугодные заведения… и выстроить на Угреше церковь над задними Водяными воротами, обращенными к Острову», графиня в 1838–1839 годах продала большую часть своих владений, в том числе и Остров, в казну. Здесь была открыта писарская школа. В конце 1860–х годов здания в Острове пришли в упадок, пустовали и разрушались.
Усадьба, находившаяся в собственности Министерства государственных имуществ, и отчасти ее постройки были проданы Николо – Угрешскому монастырю. Как пишет Благово, «странными путями, хотя и не при жизни графини Орловой, исполнились все ее благочестивые желания: островской дом и другие строения, принадлежавшие ей и купленные Угрешским монастырем, употреблены совершенно соответственно ее желаниям». Усадебный дворец был перестроен в Архиерейский дом, а из остальных разобранных построек возводились в монастыре в середине прошлого века новые храмы и часовни. Когда владение Орловых перешло духовному ведомству, в переделанных зданиях Конного двора стараниями настоятеля Николо – Угрешского монастыря, замечательного церковного деятеля прошлого века архимандрита Пимена (Мясникова) была открыта богадельня для отставных священников и их семей. Такого благотворительного заведения духовенство до сих пор еще не имело. Торжественное освящение богадельни и церкви состоялось 12 декабря 1871 года.
Крупными арабскими цифрами обозначены земельные участки: 1. Пейзажный парк (сад с сенокосом). 2. Регулярный парк (питомник). 3. Огороды. 4. Хозяйственные постройки и магазины. 5. Крестьянская усадьба.
Мелкими арабскими цифрами (нами помечено римскими цифрами) обозначены: I (31, 32, 25). Писарская школа с флигелем, бывший Конный двор. II (2). Пруд. III (3). Церковь Преображения Господня. IV (4). Господский дом. V (5–6). Цветник с дорожками.
При этом впервые после 1668 года в Острове служили три владыки: митрополит Московский Иннокентий, епископ Можайский Игнатий и епископ Дмитровский Леонид. В 1875 году благодаря неутомимым заботам архимандрита Пимена было построено второе здание Островской богадельни на 30 семей. Всего в 1882 году здесь призревалось около 300 человек.
Не сохранились когда – то стоявшие здесь дворцы и павильоны, построенные графом Орловым. События XX века вписали в историю новые страницы, но все так же стоит Преображенский храм, по – прежнему белый и нарядный, как четыреста с лишним лет тому назад. Точная дата постройки Преображенского храма села Остров не установлена. Известно, что в 1646 году здесь в торжественной обстановке произошло освящение церкви в присутствии патриарха и царя. Однако особенности ее архитектуры не оставляют сомнения, что перед нами сооружение XVI века, а упоминаемое освящение было следствием каких – либо починок и достроек.
Этот древний храм, относящийся к блестящей поре русского зодчества, схож с церковью Вознесения в Коломенском, с собором Василия Блаженного. В Преображенском храме органично слились формы деревянного русского зодчества, элементы итальянской архитектуры кремлевских соборов и некоторые особенности североевропейских строений. Подобно названным выше храмам, постройка эта отличается удивительно точно найденным треугольным силуэтом, по – видимому, столетиями вырабатывавшимся деревянной русской архитектурой и повторенным здесь. Храм сооружен из местного белого мячковского камня, который брали для строительства многих храмов Северо – Восточной Руси. Еще при святом благоверном князе Дмитрии Донском взяли из Мячковского карьера больше 100 000 тонн камня для строительства Московского Кремля.
Памятник древнерусского зодчества, возведенный в дворцовом селе Остров, бесценен. Как композиция, так и детали храма уникальны для русской архитектуры эпохи Ивана Грозного. На крестчатое в плане башнеобразное высокое основание с сильно выделяющимися лопатками поставлен восьмерик, а на него, в свою очередь, водружен относительно низкий шатер. Места переходов от одной формы к другой декорированы более чем двумястами кокошниками, пышным кружевом пенящимися у основания стройного шатра. Уникальность храма – в деталях, не встречающихся в русском каменном зодчестве. Здесь достаточно обратить внимание на профилировку его мощных лопаток, на своеобразие рисунка аркатурного пояса под карнизом, венчающим крестчатое основание, на профиль этого карниза и цоколя. До сих пор загадка появления таких не свойственных русскому зодчеству XVI века форм в храме села Остров остается неразгаданной.
Видимо, в том же XVI веке были построены приделы, как и апсида основного храма, увенчанные ярусами более спокойных по форме кокошников и украшенные узорной кладкой псковского типа. Особенно красивы уникальные круглые окна – люкарны, заключенные как бы в лучистую розетку.
Все элементы храма непревзойденно согласованы единым творческим замыслом. Галерея – гульбище вокруг храма первоначально была открытой. Лишь в 1830 году, когда была пристроена колокольня в псевдоготическом стиле, галерею превратили в закрытую. Этот блистающий праздничной белизной храм, прекраснейшее творение народного гения, был построен в беспокойное для Москвы время на пути набегов крымских ханов. В толще церковных стен крутая лестница ведет к основанию шатра. Отсюда, как на ладони, видна редкая по красоте обширная москворецкая долина. Дозорные до боли в глазах следили за тем, что делается вокруг. Ведь имея прямые оси видимости сразу с тремя приречными ансамблями – церковью в селе Петровском, Николо – Угрешским монастырем и церковью Рождества Христова в Беседах, он входил в главную дозорную систему на юго – востоке Москвы.
Ныне, как и в далеком XVI веке, стоит на высоком холме окруженный старыми деревьями, среди ландшафта, мало изменившегося со времен Ивана Грозного, нарядный, благородный по формам белокаменный Преображенский храм – одно из самых ярких воплощений красоты и нерасторжимой духовной связи между нашим прошлым и волнующими евангельскими событиями. Когда смотришь на храм с подножия холма, то вспоминаешь рассказ его настоятеля отца Леонида, что храм этот – воплощение евангельского сказания о Преображении Господнем. Иисус Христос с тремя учениками, Петром, Иаковом и Иоанном, взошел на высокую гору Фавор помолиться. Пока Спаситель молился, утомленные ученики заснули. Когда же они проснулись, то увидели, что Иисус Христос преобразился: лицо его просияло, как солнце, а одежды его стали белыми, как свет. Очень схож этот образ с прекрасным белокаменным храмом, поднимающимся над поймой реки и ее далями. Два придела – словно два пророка Моисей и Илия, стоявшие рядом с Иисусом в момент Преображения. На углах крестчатого столпа стоят 12 тумб с декоративными главками, словно двенадцать апостолов.
Храм в Острове являет собой взлет человеческого духа, его прорыв к высочайшим вершинам творчества и преобразование камня в чудо совершенной красоты. Не только тяга к красоте приводит нас в этот храм, но и желание помолиться, очистить свою душу, ощутить таинственную связь с духовным наследием наших предков. Всякий побывавший в Острове навсегда сохранит незабываемое впечатление от этого чудесного храма – сказания.
Инесса Антонова
2000
Ссылки и комментарии
1 Благово Д.Д. Дворцовое село Остров. Историческое описание. – М.: Университетская типография, 1875.2 Благово Д.Д. Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря. – М.: Университетская типография, 1872.
3 10 июня 1668 года царь трапезничал в Острове с тремя патриархами: Московским – Иоасафом, Антиохийским – Макарием и Александрийским – Паисием.
4 План бывшей графской усадьбы в селе Остров, сделанный в 1863 году воспитанником Островской писарской школы И. Павлышкиным (РГАДА, ф. 1205, ед. хр. 53), приведен в настоящей книге. На плане отчетливо виден пейзажный парк, обращенный в сад, и регулярный парк, впоследствии питомник, а также церковь, господский дом и конный двор, где позднее располагалась писарская школа, а в 1871 году Николо – Угрешским монастырем была открыта владычная богадельня. Примечание Е.Н. Егоровой.
Угрешские святыни в Вологде в 1812 году
Грозный 1812 год памятен славными сражениями русской армии с наполеоновскими войсками под Смоленском, Бородином, Березиной, пожаром Москвы, отважными действиями партизан и гибелью французской армии, посягнувшей на свободу и независимость России.
Москва и ее окрестности тогда находились в эпицентре военных действий и сильно пострадали. Не минула беда и Угрешу, которая была занята конным отрядом французов. Однако они не смогли здесь ничем поживиться, потому что ризница и все святыни в числе сокровищ столичных церквей и монастырей были вывезены в Вологду.
С этим древним городом Угреша была издавна связана: с XVI века здесь находилась Предтеченская Дюдикова пустынь, приписанная к Николо – Угрешскому монастырю. Пустынь сильно пострадала в начале XVII века, в Смутное время. В 1651 году она была упразднена, а две ее церкви, Иоанна Предтечи и Казанской Божией Матери, стали приходскими храмами. Там бывал преподобный Пимен, архимандрит Угрешский, уроженец Вологды. Эти старинные церкви – одноглавая и пятиглавая – стояли на левом берегу реки Вологды, в Заречье, на современной Набережной IV армии.
В Вологде был похоронен епископ Вологодский Ириней (Братанович), бывший угрешский игумен. На Угреше он настоятельствовал три года – с 1759 по 1762 год, а вологодскую кафедру занимал более 20 лет – с 16 апреля 1775 года до своей кончины 23 апреля 1796 года. Владыка Ириней получил прекрасное образование в Киевской духовной академии и был замечательным проповедником. Надпись на его гробнице гласила: «Слова его божественны гремели». В память о нем двухэтажный корпус, пристроенный в начале XVIII века к Архиерейским палатам в Вологодском кремле, до сих пор называют Иринеевским.
10 августа 1810 года в Вологде в семье купца Дмитрия Афанасьевича Мясникова родился мальчик Петр, будущий угрешский архимандрит Пимен. Вскоре из прихода церкви Николы на Площади семья переехала в новый дом, находящийся в приходе храма Николы на Глинках, где Дмитрий Афанасьевич стал старостой. По воспоминаниям о. Пимена, это была одноглавая трехпрестольная церковь.
В 1812 году Петру Мясникову было всего два года, и он не мог, конечно, ничего помнить о размещении в Вологде московских святынь и пребывании в городе многих знаменитых москвичей, среди которых поэты Петр Андреевич Вяземский, Василий Львович Пушкин, дядя Александра Сергеевича Пушкина, Юрий Александрович Нелединский – Мелецкий.
Вернемся к событиям той трагической осени. В конце августа Москва стала прифронтовым городом. В ночь с 1 на 2 сентября, после исторического совета в Филях, когда было принято решение об оставлении древней столицы русской армией, высшее московское духовенство во главе с епископом Дмитровским Августином отправилось во Владимир с самыми дорогими святынями – иконами Владимирской, Иверской и Смоленской Богоматери. В этом обозе ехал архимандрит Лаврентий (Бакшевский), настоятель монастыря Иоанна Златоуста, что в Белом городе. Ранее, в 1807–1808 годах, о. Лаврентий1 был игуменом Николо – Угрешской обители.
2 сентября началась массовая эвакуация. По дороге на Ярославль и Вологду потянулись тяжелые обозы с церковными ценностями. Везли святыни настоятель Архангельского собора в Кремле протоиерей Алексей Шумилин2, ректор Московской духовной академии архимандрит Симеон3, настоятели многих московских и подмосковных монастырей и храмов. На одной из подвод вез угрешские святыни игумен Павел, который настоятельствовал в обители с октября 1811 года, а до этого был учителем риторики в семинарии Николо – Перервинского монастыря4. На Угреше остался иеромонах – правитель Амвросий, который занимался текущими делами обители при игумене Павле и других настоятелях в 1803–1815 годах, а в 1819 году сам стал угрешским игуменом5.
В Ярославле к обозу с церковными ценностями присоединился златоустовский архимандрит Лаврентий, поскольку было решено везти Смоленскую, Владимирскую и Иверскую иконы Богоматери не во Владимир, а в более безопасную Вологду. Отец Лаврентий ссудил деньгами нескольких игуменов, которые поиздержались в дороге. Игумену Павлу, которого он знал, вероятно, еще со времени своего настоятельства в Николо – Перервинском монастыре в 1806–1808 годах, он одолжил 200 рублей. Всего же эвакуация ризницы обошлась Угрешскому монастырю в 417 рублей, что было довольно значительной суммой по тем временам: на содержание монастыря из государственной казны выделялось 950 рублей в год.
Спасо – Прилуцкий монастырь
3 октября московские святыни прибыли в Вологду. Чудотворная Владимирская икона Богоматери была помещена в кафедральном Софийском соборе. «Тогда же в Спасо – Прилуцкий монастырь, находящийся в трех верстах от Вологды, – писал известный вологодский краевед Федор Николаевич Фортунатов (1814–1872), – привезена была из Москвы святыня: Патриаршая, Соборная, Троицко – Лаврская и некоторых других монастырей ризницы с Патриаршей библиотекой, делами Московской консистории и Синодальной конторы. Помещены они были для хранения в том самом храме, где находится весьма чтимая вологжанами икона святого Дмитрия Прилуцкого6. Ровно за год до этого церковь горела, но святыня была спасена»7. Речь здесь идет о древнем Спасском соборе, построенном в 1537–1542 годах. Сама обитель была основана на излучине («при луке») реки в 1371 году преподобным Дмитрием Прилуцким, приверженцем великого князя Дмитрия Донского, оказывавшего монастырю всяческую поддержку.
В 1812 году настоятелем Спасо – Прилуцкого монастыря был архимандрит Феофилакт (Ширяев)8. Он радушно принял сопровождавшее московские церковные ценности духовенство, которое расселил в братском корпусе, как говорится, «в тесноте, да не в обиде». Угрешский игумен Павел жил вместе со златоустовским архимандритом Лаврентием. Так судьба свела в одной келье двух угрешских настоятелей – действующего и бывшего.
Благодаря верной стратегии русского командования во главе с фельдмаршалом Кутузовым и широко развернувшейся партизанской войне, наполеоновские войска терпели одно поражение за другим. 12 октября 1812 года русская армия победила в тяжелом и кровопролитном сражении при Малоярославце. 14–16 ноября французы были разбиты в сражении при Березине, а в декабре остатки вражеской армии с позором покинули Россию. Опасность для Москвы миновала, и 12 декабря обоз с церковными ценностями тронулся из Вологды в обратный путь.
Собор прп. Дмитрия Прилуцкого
Вернувшись на Угрешу, игумен Павел не нашел, к счастью, никаких значительных разрушений. Грабить было нечего, и французский отряд истребил преимущественно съестные припасы. Однако, как писал Д.Д. Благово в книге «Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря», «враги и в Угрешском монастыре не оставили святыни без поруганий; ибо… престол в Успенской церкви нужно было сделать вновь. В настоятельских келиях, во втором покое у крайнего окна, и по сие время висит на стене изображение Спаса Нерукотворенного, вставленное в золоченую резную раму времен императрицы Елизаветы Петровны, а перед оным хрустальная на хрустальных цепях лампада. Старожилы рассказывали, что пол возле окна перед иконою был прожжен и видно было круглое отверстие как бы для котла; но образа и лампады никто не тронул, и они остались совершенно целыми».
Небольшие повреждения были вскоре устранены. Игумен Павел с благодарностью отдал долг архимандриту Лаврентию, которому деньги оказались как нельзя кстати: Златоустовский монастырь хоть и уцелел во время пожара, но был осквернен французами, устроившими в Троицкой церкви конюшню. В июле 1814 года игумен Павел был переведен ректором в Иркутскую семинарию. Дальнейшая судьба его неизвестна. Архимандрит Лаврентий в 1813 году был назначен настоятелем Богоявленского монастыря, основанного недалеко от Кремля великим князем Даниилом Московским в конце XIII века. Лаврентий также занимался восстановлением кафедрального Архангельского собора в Кремле, за что в 1816 году был награжден орденом святой Анны II степени. 19 января 1819 года Лаврентий хиротонисан в епископа Дмитровского, спустя полтора года переведен на кафедру в Чернигов. В 1826 году он стал архиепископом. В 1831 году по болезни он уволилися на покой и окончил свои дни, ведя строгую подвижническую жизнь, 17 декабря 1837 года в Переяславском Даниловом монастыре.
История пребывания угрешских святынь на вологодской земле на этом не закончилась и имела весьма интересное продолжение. В 1831 году в Спасо – Прилуцком монастыре поселился на покое архиепископ Ириней (Несторович), по отзывам современников, «человек пылкий, сведущий, исполненный святости без изуверства». Владыка был выпускником Киевской духовной академии. Его карьера складывалась вначале блестяще: он занимал должность ректора Кишиневской духовной семинарии, в 1826 году стал епископом Пензенским, в 1830 году – архиепископом Иркутским. Его жизнь на покое в Спасо – Прилуцком монастыре напоминала почетную отставку, ведь ему было около 50 лет – возраст, далеко не пенсионный. После 17 лет «на покое» владыка получил в управление Толгский мужской монастырь близ Ярославля9. Там он настоятельствовал 14 лет до своей кончины в 1862 году.
Преподобный Пимен Угрешский, знавший архиепископа Иринея, писал в своих воспоминаниях, что родом владыка был серб, роста высокого, темноволосый. В 1840 году ему было около 60 лет. Жизнь он вел подвижническую, не покидал территории монастыря, а свою пенсию 1200 руб. в год раздавал нуждающимся и бесплатно лечил больных крестьян.
Под свои кельи архиепископ Ириней оборудовал три комнаты, в которых проживало в 1812 году московское духовенство.
В 1876 году там побывал преподобный Пимен Угрешский и описал их в своих «Воспоминаниях»: «Помещение очень хорошее, просторное и со сводами по – старинному… Одна из комнат расписана, но далеко не художественно, картинами, изображающими сотворение мира. С одной стороны пристроена терраса, с которой открывается вид на всю Вологду и окрестности…»
Далее о. Пимен рассказывает, что на косяке одного окна преосвященнейший Ириней нашел стихи, написанные карандашом угрешским игуменом Павлом в 1812 году. Владыке они понравились, он поновил их чернилами и обвел клеймом для назидания потомству. В «Воспоминаниях архимандрита Пимена» приводится неполный текст этого стихотворения, поэтому воспользуемся «Памятными заметками вологжанина» Ф.Н. Фортунатова10:
В. Гольдберг. Пожар Москвы в 1812 году
Игумен Павел считал незаконным воцарение Наполеона, который взял «царя подложную личину». В следующем четверостишии говорится о снятии креста со знаменитой звонницы Ивана Великого в Московском Кремле, которую французы безуспешно пытались взорвать. «Парижан`ин Лессепс» – это барон Жан – Батист Бартелеми Лессепс, французский путешественник и дипломат, который в 1812 году был комендантом Москвы во время французской оккупации. Он квартировал в Китай – городе близ Знаменского монастыря11. Однако Лессепс не давал, по – видимому, прямого распоряжения грабить храмы и монастыри. Известно, что он разрешил совершать службы в теплой церкви Знаменского монастыря и даже приставил к ней охрану.
Игумен Павел, преподававший некогда риторику, обладал даром красноречия и определенным литературным талантом, что само по себе в кругу просвещенного духовенства не было редкостью. Хорошие духовные стихи писали, например, преподобный Симеон Полоцкий и святитель Дмитрий Ростовский.
Москва и ее окрестности тогда находились в эпицентре военных действий и сильно пострадали. Не минула беда и Угрешу, которая была занята конным отрядом французов. Однако они не смогли здесь ничем поживиться, потому что ризница и все святыни в числе сокровищ столичных церквей и монастырей были вывезены в Вологду.
С этим древним городом Угреша была издавна связана: с XVI века здесь находилась Предтеченская Дюдикова пустынь, приписанная к Николо – Угрешскому монастырю. Пустынь сильно пострадала в начале XVII века, в Смутное время. В 1651 году она была упразднена, а две ее церкви, Иоанна Предтечи и Казанской Божией Матери, стали приходскими храмами. Там бывал преподобный Пимен, архимандрит Угрешский, уроженец Вологды. Эти старинные церкви – одноглавая и пятиглавая – стояли на левом берегу реки Вологды, в Заречье, на современной Набережной IV армии.
В Вологде был похоронен епископ Вологодский Ириней (Братанович), бывший угрешский игумен. На Угреше он настоятельствовал три года – с 1759 по 1762 год, а вологодскую кафедру занимал более 20 лет – с 16 апреля 1775 года до своей кончины 23 апреля 1796 года. Владыка Ириней получил прекрасное образование в Киевской духовной академии и был замечательным проповедником. Надпись на его гробнице гласила: «Слова его божественны гремели». В память о нем двухэтажный корпус, пристроенный в начале XVIII века к Архиерейским палатам в Вологодском кремле, до сих пор называют Иринеевским.
10 августа 1810 года в Вологде в семье купца Дмитрия Афанасьевича Мясникова родился мальчик Петр, будущий угрешский архимандрит Пимен. Вскоре из прихода церкви Николы на Площади семья переехала в новый дом, находящийся в приходе храма Николы на Глинках, где Дмитрий Афанасьевич стал старостой. По воспоминаниям о. Пимена, это была одноглавая трехпрестольная церковь.
В 1812 году Петру Мясникову было всего два года, и он не мог, конечно, ничего помнить о размещении в Вологде московских святынь и пребывании в городе многих знаменитых москвичей, среди которых поэты Петр Андреевич Вяземский, Василий Львович Пушкин, дядя Александра Сергеевича Пушкина, Юрий Александрович Нелединский – Мелецкий.
Вернемся к событиям той трагической осени. В конце августа Москва стала прифронтовым городом. В ночь с 1 на 2 сентября, после исторического совета в Филях, когда было принято решение об оставлении древней столицы русской армией, высшее московское духовенство во главе с епископом Дмитровским Августином отправилось во Владимир с самыми дорогими святынями – иконами Владимирской, Иверской и Смоленской Богоматери. В этом обозе ехал архимандрит Лаврентий (Бакшевский), настоятель монастыря Иоанна Златоуста, что в Белом городе. Ранее, в 1807–1808 годах, о. Лаврентий1 был игуменом Николо – Угрешской обители.
2 сентября началась массовая эвакуация. По дороге на Ярославль и Вологду потянулись тяжелые обозы с церковными ценностями. Везли святыни настоятель Архангельского собора в Кремле протоиерей Алексей Шумилин2, ректор Московской духовной академии архимандрит Симеон3, настоятели многих московских и подмосковных монастырей и храмов. На одной из подвод вез угрешские святыни игумен Павел, который настоятельствовал в обители с октября 1811 года, а до этого был учителем риторики в семинарии Николо – Перервинского монастыря4. На Угреше остался иеромонах – правитель Амвросий, который занимался текущими делами обители при игумене Павле и других настоятелях в 1803–1815 годах, а в 1819 году сам стал угрешским игуменом5.
В Ярославле к обозу с церковными ценностями присоединился златоустовский архимандрит Лаврентий, поскольку было решено везти Смоленскую, Владимирскую и Иверскую иконы Богоматери не во Владимир, а в более безопасную Вологду. Отец Лаврентий ссудил деньгами нескольких игуменов, которые поиздержались в дороге. Игумену Павлу, которого он знал, вероятно, еще со времени своего настоятельства в Николо – Перервинском монастыре в 1806–1808 годах, он одолжил 200 рублей. Всего же эвакуация ризницы обошлась Угрешскому монастырю в 417 рублей, что было довольно значительной суммой по тем временам: на содержание монастыря из государственной казны выделялось 950 рублей в год.
3 октября московские святыни прибыли в Вологду. Чудотворная Владимирская икона Богоматери была помещена в кафедральном Софийском соборе. «Тогда же в Спасо – Прилуцкий монастырь, находящийся в трех верстах от Вологды, – писал известный вологодский краевед Федор Николаевич Фортунатов (1814–1872), – привезена была из Москвы святыня: Патриаршая, Соборная, Троицко – Лаврская и некоторых других монастырей ризницы с Патриаршей библиотекой, делами Московской консистории и Синодальной конторы. Помещены они были для хранения в том самом храме, где находится весьма чтимая вологжанами икона святого Дмитрия Прилуцкого6. Ровно за год до этого церковь горела, но святыня была спасена»7. Речь здесь идет о древнем Спасском соборе, построенном в 1537–1542 годах. Сама обитель была основана на излучине («при луке») реки в 1371 году преподобным Дмитрием Прилуцким, приверженцем великого князя Дмитрия Донского, оказывавшего монастырю всяческую поддержку.
В 1812 году настоятелем Спасо – Прилуцкого монастыря был архимандрит Феофилакт (Ширяев)8. Он радушно принял сопровождавшее московские церковные ценности духовенство, которое расселил в братском корпусе, как говорится, «в тесноте, да не в обиде». Угрешский игумен Павел жил вместе со златоустовским архимандритом Лаврентием. Так судьба свела в одной келье двух угрешских настоятелей – действующего и бывшего.
Благодаря верной стратегии русского командования во главе с фельдмаршалом Кутузовым и широко развернувшейся партизанской войне, наполеоновские войска терпели одно поражение за другим. 12 октября 1812 года русская армия победила в тяжелом и кровопролитном сражении при Малоярославце. 14–16 ноября французы были разбиты в сражении при Березине, а в декабре остатки вражеской армии с позором покинули Россию. Опасность для Москвы миновала, и 12 декабря обоз с церковными ценностями тронулся из Вологды в обратный путь.
Вернувшись на Угрешу, игумен Павел не нашел, к счастью, никаких значительных разрушений. Грабить было нечего, и французский отряд истребил преимущественно съестные припасы. Однако, как писал Д.Д. Благово в книге «Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря», «враги и в Угрешском монастыре не оставили святыни без поруганий; ибо… престол в Успенской церкви нужно было сделать вновь. В настоятельских келиях, во втором покое у крайнего окна, и по сие время висит на стене изображение Спаса Нерукотворенного, вставленное в золоченую резную раму времен императрицы Елизаветы Петровны, а перед оным хрустальная на хрустальных цепях лампада. Старожилы рассказывали, что пол возле окна перед иконою был прожжен и видно было круглое отверстие как бы для котла; но образа и лампады никто не тронул, и они остались совершенно целыми».
Небольшие повреждения были вскоре устранены. Игумен Павел с благодарностью отдал долг архимандриту Лаврентию, которому деньги оказались как нельзя кстати: Златоустовский монастырь хоть и уцелел во время пожара, но был осквернен французами, устроившими в Троицкой церкви конюшню. В июле 1814 года игумен Павел был переведен ректором в Иркутскую семинарию. Дальнейшая судьба его неизвестна. Архимандрит Лаврентий в 1813 году был назначен настоятелем Богоявленского монастыря, основанного недалеко от Кремля великим князем Даниилом Московским в конце XIII века. Лаврентий также занимался восстановлением кафедрального Архангельского собора в Кремле, за что в 1816 году был награжден орденом святой Анны II степени. 19 января 1819 года Лаврентий хиротонисан в епископа Дмитровского, спустя полтора года переведен на кафедру в Чернигов. В 1826 году он стал архиепископом. В 1831 году по болезни он уволилися на покой и окончил свои дни, ведя строгую подвижническую жизнь, 17 декабря 1837 года в Переяславском Даниловом монастыре.
История пребывания угрешских святынь на вологодской земле на этом не закончилась и имела весьма интересное продолжение. В 1831 году в Спасо – Прилуцком монастыре поселился на покое архиепископ Ириней (Несторович), по отзывам современников, «человек пылкий, сведущий, исполненный святости без изуверства». Владыка был выпускником Киевской духовной академии. Его карьера складывалась вначале блестяще: он занимал должность ректора Кишиневской духовной семинарии, в 1826 году стал епископом Пензенским, в 1830 году – архиепископом Иркутским. Его жизнь на покое в Спасо – Прилуцком монастыре напоминала почетную отставку, ведь ему было около 50 лет – возраст, далеко не пенсионный. После 17 лет «на покое» владыка получил в управление Толгский мужской монастырь близ Ярославля9. Там он настоятельствовал 14 лет до своей кончины в 1862 году.
Преподобный Пимен Угрешский, знавший архиепископа Иринея, писал в своих воспоминаниях, что родом владыка был серб, роста высокого, темноволосый. В 1840 году ему было около 60 лет. Жизнь он вел подвижническую, не покидал территории монастыря, а свою пенсию 1200 руб. в год раздавал нуждающимся и бесплатно лечил больных крестьян.
Под свои кельи архиепископ Ириней оборудовал три комнаты, в которых проживало в 1812 году московское духовенство.
В 1876 году там побывал преподобный Пимен Угрешский и описал их в своих «Воспоминаниях»: «Помещение очень хорошее, просторное и со сводами по – старинному… Одна из комнат расписана, но далеко не художественно, картинами, изображающими сотворение мира. С одной стороны пристроена терраса, с которой открывается вид на всю Вологду и окрестности…»
Далее о. Пимен рассказывает, что на косяке одного окна преосвященнейший Ириней нашел стихи, написанные карандашом угрешским игуменом Павлом в 1812 году. Владыке они понравились, он поновил их чернилами и обвел клеймом для назидания потомству. В «Воспоминаниях архимандрита Пимена» приводится неполный текст этого стихотворения, поэтому воспользуемся «Памятными заметками вологжанина» Ф.Н. Фортунатова10:
Стихи эти, написанные тяжеловатым шестистопным ямбом в стиле XVIII века, имеют больше не литературную, а историческую ценность и для современного читателя нуждаются в пояснениях. В первом четверостишии французский император Наполеон, войска которого грабили и оскверняли православные святыни, сравнивается с римским императором Юлианом Отступником, правившим в 331–363 годах. Он был воспитан в христианских традициях, но объявил себя язычником и, вступив на престол в 361 году, издал законы против христиан.
В то время, в грозную для Церкви ту годину,
Как новый Юлиан, в надменности своей
Безбожною рукой коснулся алтарей,
(Разбойник, взяв царя подложную личину),
В то время, в лютый час пылающей Москвы,
Как сорван крест с Ивановской главы,
Как града жители от буйств врага страдали,
(Их крыло рубище – тирана вечный стыд),
В то время в сих стенах спокойно пребывали
Игумен и Архимандрит:
Один монастыря Угрешского Николы,
Другой святителя, что в Греции глаголы
В железные сердца златые изливал,
И Златоустым свет которого назвал.
О, адских замыслов коварный исполнитель!
Прерви змеиный тон, Парижани́н Лессепс!
Нас гласом матерним Москва к себе зовет.
Прости, священная обитель!
Как ты покоила, как ты хранила нас,
Так да покоит Бог тебя на всякий час!
Игумен Павел считал незаконным воцарение Наполеона, который взял «царя подложную личину». В следующем четверостишии говорится о снятии креста со знаменитой звонницы Ивана Великого в Московском Кремле, которую французы безуспешно пытались взорвать. «Парижан`ин Лессепс» – это барон Жан – Батист Бартелеми Лессепс, французский путешественник и дипломат, который в 1812 году был комендантом Москвы во время французской оккупации. Он квартировал в Китай – городе близ Знаменского монастыря11. Однако Лессепс не давал, по – видимому, прямого распоряжения грабить храмы и монастыри. Известно, что он разрешил совершать службы в теплой церкви Знаменского монастыря и даже приставил к ней охрану.
Игумен Павел, преподававший некогда риторику, обладал даром красноречия и определенным литературным талантом, что само по себе в кругу просвещенного духовенства не было редкостью. Хорошие духовные стихи писали, например, преподобный Симеон Полоцкий и святитель Дмитрий Ростовский.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента