Екатерина Вильмонт. Девочка с перчиками

   – Правильно, Мишка! Вообще вязаться с бабами – чистой воды глупость… И про любовь это всё литературные выдумки, а руководит нами только инстинкт, как считается, основной. Ты вот, Мишка, любил кого-нибудь? Так, чтобы с катушек слететь? Я лично никогда.
   – А я любил… – неожиданно, после некоторой паузы, произнес Мишка.
   – Почему не знаю? И где же она?
   – Она… умерла…
   – От любви?
   – Да нет, от заражения крови…
   – Расскажи!
   – Тебе в самом деле интересно?
   – Конечно!
   – …Это было семь лет тому назад. Я тогда жил в Париже, она была моей соседкой по площадке…
   – Парижанка?
   – Нет, полурусская, полукиргизка, звали ее Наташа, но она называла себя Джамилей, она… была моделью… внешность у нее такая экзотическая… Красивой не назовешь, а в гриме – чудо, а вот карьера у нее не задалась. Она работала, но, что называется, во втором эшелоне. Уставала страшно, моталась по городам и странам, падала в голодные обмороки. Я ее жалел жутко, она иногда приходила ко мне, вываливала на меня все свои горести. «Хорошо с тобой, Миша, спокойно, и поговорить по-русски можно…» Иногда спрашивала: «Миша, скажи, чего во мне не хватает, почему другие девчонки только приедут и уже на вершине, а мне не везет…» У нее мечта такая была – стать супермоделью. Родители ее развелись, но отец оплачивал ее крохотную квартирку. Она была страшно одинока… Я звал ее замуж, но она говорила: я не для того в Париж приехала… Дурочка… Приехала в Париж, чтобы умереть.
   – А она тебя… любила?
   – Нет, просто иногда спала со мной… она была одержима своей дурацкой мечтой… Ей стукнуло уже двадцать три года, а в их бизнесе, если ты к этому возрасту ничего не достигла, так уже и не достигнешь. Я ей пытался объяснить, что по общечеловеческим меркам она очень молода, вся жизнь у нее впереди. Я вынужден был на два месяца уехать в Аргентину, звал ее с собой, но она ни в какую, ее пригласили на очередной второразрядный показ… Я звонил ей, слал эсэмэски, а потом вдруг она перестала отвечать. Ну, когда я вернулся, в ее квартире жил какой-то парень, он ее не знал, а консьержка сказала мне, что она умерла от заражения крови. Стерла ногу, всего лишь… Вот такая история, вот такая любовь.
   Тимофей задумчиво смотрел на друга.
   – Нет, Миша, это не любовь.
   – Много ты понимаешь…
   – Если бы она не умерла, ты через год или два просто возненавидел бы ее, потому что когда женщина одержима такой идиотской идеей и все приносит ей в жертву, вплоть до своей и твоей жизни… Но она умерла, история получилась жутко печальная… К тому же, как я понял, девушка была хороша собой… Наверное, каждому человеку в жизни нужна печальная история…
   – Тима, а ты умный малый! – вдруг улыбнулся Мишка. – Я иногда сам себе что-то подобное говорил. У тебя, как я понял, такой печальной истории еще нет?
   – Какие наши годы! – засмеялся Тимофей.
   – Это правда, брат! Какие наши годы!
   – Мишка, тебе надо жениться!
   – Жениться? Ты вот давно женат… Много у тебя счастья в жизни?
   – Еще месяц назад я бы ответил – да! А сейчас…
   – Знаешь что, дружище, давай-ка иди домой! Зачем напрягать отношения в семье? Мы с тобой еще свое возьмем!
   – В семье? Где она, семья? Я сам себе семья, по Вознесенскому – во мне как в спектре живут семь «Я»…
   – О, Тима, ты набрался, пожалуй, я тебя провожу!
   – Да ты что, Мишка, я сам!
   – Нет уж, мне так спокойнее будет, а то еще в какую-нибудь драку ввяжешься, я тебя знаю!
 
   Утром Юля разбудила его как ни в чем не бывало.
   – Тим, пора в бассейн!
   – Юль, езжай без меня, голова раскалывается!
   – Ерунда! Вот тебе бульон, выпьешь и оклемаешься! Давай, давай, после бассейна почувствуешь себя человеком, проверено! А сейчас ступай в душ!
   Тимофей подчинился. Но под душем он вдруг вспомнил вчерашний вечер, телефонный скандал, который она ему закатила, хотя вовсе не была скандалисткой. Он с величайшим трудом подавил глухое раздражение. Зачем обострять отношения?
 
   Яне было грустно. И страшно. Эти драгоценности в квартире… Надо бы их и вправду положить в банковскую ячейку. Но пока ювелир их не посмотрел, наверное, не стоит. Да и боязно идти с ними в банк. Попрошу Пашку пойти со мной, но когда? По будням он на работе, а по выходным банки скорее всего закрыты. Мысль о новой квартире уже не казалась такой заманчивой. Это ж сколько хлопот… А сил нету… И вообще… Как-то не умею я быть богатой… Меня непременно облапошат… Правда, тетя Рита и Пашка всегда готовы помочь, но кто знает… Ведь одно дело помочь бедной-несчастной и совсем другое богатой наследнице…
 
   – Янка, что за кольцо? – спросила приятельница и коллега Вета. – Как красиво, глаз не оторвать! Богатый поклонник завелся?
   – Да нет, оно мне осталось от бабушки.
   – Старинное? Это настоящие брюлики?
   – Наверное.
   – А ты ж вроде не носишь украшения?
   – Не носила, да, но вчера примерила, мне понравилось.
   – Ты бы оценила его.
   – Зачем?
   – Ну, мало ли как сложится… вдруг придется продать, по крайней мере будешь знать, на что рассчитывать.
   – Ты, возможно, права… Хотя нет. Я его оценю, узнаю, сколько оно стоит, а потом потеряю, будет обидно.
   – Господи, Янка, до чего ж ты малахольная! – засмеялась Вета.
   – Какая есть, мне уж меняться поздно, четвертый десяток пошел.
   – Слушай! А приходи ко мне на день рождения!
   – С чего это вдруг? – удивилась Яна.
   – Ну могу я пригласить коллегу к себе на день рождения? Приходи, правда!
   – А когда?
   – Ну вообще-то у меня день рождения в пятницу, а отмечать будем в субботу. Свекровь знаешь какой стол накроет! Она у меня мастерица. Пироги, салаты, поросенок жареный, все по высшему классу! Заодно новую квартиру посмотришь!
   – Слушай, Вет, а новая квартира это очень сложно?
   – В каком смысле?
   – Ну, переезд, оформление…
   – А ты почему интересуешься?
   – Хотелось бы поменять квартиру, пока только теоретически, конечно.
   – Ну, если бабки есть, то какая сложность? Обращаешься к надежному риелтору и он всем занимается. А переезд это, конечно, муторно. Но я почти ничем и не занималась, муж и свекровь меня избавили.
   – Повезло тебе со свекровью!
   – Вот это правда! Редкое везение. Такая клевая тетка! Я ее просто обожаю!
   – И она тебя, видимо, тоже?
   – Ценит! Насчет обожания не знаю, но… Ну так что, придешь?
   – Приду, с удовольствием! А что тебе подарить?
   – Подари мне тушь!
   – Здорово, а какую?
   – А такую как у тебя, это ведь «Герлен», да?
   – Да. Как приятно покупать подарок, точно зная, что угодишь, – улыбнулась Яна. – А народу у тебя много будет?
   – Человек пятнадцать, наверное…
   – А из наших кого-нибудь зовешь?
   – Не-а, и так надоели до смерти! Ну куплю торт и шампанское, как водится, в пятницу отметим и хватит. Только ты никому не говори про субботу!
   – Естественно, не скажу!
   Яна обрадовалась этому приглашению. Я так давно нигде не была, к тому же и семья у Веты славная. Муж Андрей симпатяга, сынишка Юрчик семи лет, и свекровь Майя Мироновна. Вот и с подарком проблемы не будет и вообще, хоть отвлекусь от мыслей об Олеге. Надо только одеться как-то понаряднее…
 
   В пятницу вечером к ней должен был прийти Григорий Иванович, ювелир. Яна здорово волновалась. Он пришел вместе с Маргаритой Семеновной. Роскошная бело-розовая блондинка, которой никогда не дашь ее шестидесяти пяти, как-то странно смотрелась рядом с тощим длинным Григорием Ивановичем, который выглядел на все свои семьдесят. Вот у них все правильно, они до сих пор «живут половой жизнью». А я? У меня уже больше года никого не было… Но мне и не надо, я не хочу без любви. Только вот после Олега у меня вообще любви не было.
   – Ну-с, барышня, где ваши… изделия? Показывайте! Маргарита меня уже до печенок достала, идем да идем! Ну, мы пришли, показывайте, не томите душу!
   Глаза Маргариты Семеновны горели любопытством. Яна достала из шкафа коробку, поставила на стол.
   – Вот!
   – Богородица, Дево, радуйся! – воскликнул Григорий Иванович. Первым делом он осторожно вынул из коробки колье.
   – Красивая вещь… Даже очень!
   – Дай я посмотрю! – попросила Маргарита Семеновна.
   – Зачем тебе смотреть? Тебе и даже мне и даже нам вместе на это, судя по всему, денег не хватит! Да и вообще на старых толстых, пардон, пышных дамах такие штуки выглядят смешно. – Он глянул на Яну. – Да и на таких молодых и тощих, пардон, худеньких, тоже не очень. Это колье для Софи Лорен… Хотя все надо проверить. – Он достал из своего потрепанного портфеля бархатную тряпочку темно-синего цвета, аккуратно расстелил на столе, разложил на ней колье, достал лупу, монокль и маленький пинцет. Он как будто священнодействовал… – Да, медам, доложу я вам… это вещь стоимости баснословной. Работа какая, но тот, кто это покупал, был, доложу я вам, большой идиот…
   – Почему? – в один голос воскликнули дамы.
   – Ну, к такому колье как минимум нужны такие же серьги. А он просто… вложился, что называется. Он не думал о женщине, которая станет это носить. Я прав, Янина?
   – Ну, я не знаю… но скорее всего правы. Я такое никогда не смогла бы носить… Григорий Иванович, а это можно продать?
   – Можно, но не так просто, именно потому что нету сережек. Сет впарить нашим олигархам легче, чем одно колье.
   – Гриша, а сколько реально это может стоить? Девочке нужна новая квартира, этого хватит?
   – Квартира или к примеру пентхаус?
   – Господи, просто приличная двухкомнатная квартира, – прошептала Яна.
   – Ну, на пентхаус точно не хватит… А квартиру, если еще эту продать, хватит. Даже и на три комнаты.
   – Гриша, и как скоро это можно продать?
   – Боюсь, быстро не удастся! Но я постараюсь! Риточкина просьба для меня закон! – Он достал из портфеля еще и фотоаппарат, сфотографировал колье в разных ракурсах.
   – Зачем это? – робко спросила Яна.
   – А как по-вашему я должен искать покупателя?
   – А вы возьмите колье, я вам полностью доверяю!
   – Господи, до чего глупая женщина, я прямо удивляюсь! Знает занудные скандинавские языки, а меня принимает за идиота! А если меня сегодня ограбят? Или я кому-то покажу вещь, а он решит забрать ее у меня силой? Я ж не с профессорами дело имею, а с бандитами в основном… Наши олигархи тоже недалеко ушли от бандитов! Вот что, моя дорогая лохесса, завтра утром отправляйтесь в банк, снимите ячейку и пока я не скажу, терпите.
   – Гриша, а остальное?
   – Я должен осмотреть каждую вещь отдельно, я же добросовестный человек, тебе ли этого не знать, Ритуля!
 
   В субботу утром Маргарита Семеновна зашла за Яной и они поехали в банк. Когда процедура была окончена, Яна выдохнула:
   – Фу, гора с плеч!
   – Жить стало легче, жить стало веселей?
   – Ой, не говорите, тетя Рита! А давайте сейчас завалимся в какое-нибудь кафе, съедим чего-нибудь сладенького, вроде как обмоем первую продажу?
   Дело в том, что Григорий Иванович вчера купил у Яны старинные золотые серьги венецианской работы.
   – Как нечего делать! – пожала плечами Маргарита Семеновна. – Только не в «Шоколадницу». Не люблю!
   – Как скажете, тетя Рита!
   Они двигались в сторону Центра, и на Комсомольском проспекте Маргарита Семеновна вдруг скомандовала:
   – Давай, сейчас направо, потом второй поворот налево и еще раз налево. Тут обалденный кофе и пирожные достойные!
   В маленьком уютном кафе в этот час народу было совсем мало.
   – Я не за рулем, посему выпью айриш! А тебе нельзя!
   – А я не люблю айриш, предпочитаю американо!
   Пирожные и впрямь оказались хороши.
   – Ой, тетя Рита, я так вам благодарна!
   – Слушай, Янка, не ерунди! Есть о чем говорить!
   – Есть, тетя Рита! В моей жизни было очень мало таких людей как вы!
   – Ну не везло тебе, это правда, а всего хуже, когда родная мать оказывается такой засранкой… Но, я думаю, теперь все изменится. Тот тип умер, отпустил тебя на волю, да и к тому же недурно обеспечил! Теперь тебе и люди хорошие будут встречаться. Ты сама по-другому на людей глядеть будешь. А квартиру и вправду надо поменять.
   – Какая вы мудрая, тетя Рита!
   – Ты о чем?
   – Знаете, вот тот человек, который мне все это привез…
   – Интересный? Сколько лет?
   – Нет, не в том дело… Просто он очень порядочный, честный. Дом записан на его имя, и эти украшения… Ему даже в голову не пришло, что он может запросто все это присвоить.
   – Он, наверное, холостой?
   – Нет. Женатый. Но и жена, видимо, тоже порядочная.
   – Ну-ка расскажи, как этот честняга выглядит!
   – Зачем? – улыбнулась Яна.
   – Расскажи, жалко тебе что ли?
   – Ну, он такой… довольно высокий, фигура хорошая, руки большие, красивые…
   – Ну, а лицо? Не лысый?
   – Нет, но очень коротко стриженый. Ничего особенного в лице нет, но он приятный и глаза хорошие…
   – А он на тебя не запал?
   – Да нет! Он, по-моему, счастлив был несказанно, когда наконец отделался от меня. Его очень тяготила эта задача…
   – А лет ему сколько?
   – Думаю от тридцати пяти до сорока. А вы почему так интересуетесь?
   – Ну, для полноты картины! Янка, ты знаешь, Пашка уезжать собрался.
   – Куда?
   – В Грецию! Их фирма открывает там филиал и Пашка должен его возглавить!
   – Но это же здорово! И Греция не так уж далеко. Будете ездить к нему…
   – А если он заведет себе греческую кралю?
   – Думаю, обязательно заведет! – улыбнулась Яна. – В конце концов не все ли равно, какой национальности краля? А вдруг в Греции он найдет просто хорошую девушку?
   – Думаешь, такое возможно?
   – А почему бы и нет? В этой жизни возможно все, как я понимаю… Теперь понимаю! Разве я могла предположить, что Олег не просто помнил обо мне, а… любил и заботился?
   – Слушай, Яночка, я ведь толком и не знаю, как ты с ним познакомилась? Откуда он взялся и что там у вас было. Расскажи, интересно же! Ой, тебе, может, неприятно это будет? Тогда не нужно!
   – Да нет, тетя Рита! Мне теперь даже хочется вспомнить…
   – Уверена?
   – Да, мне наверное нужно хоть кому-то рассказать… В то лето мать меня отправила отдыхать в Крым, у нее там двоюродная тетка жила в небольшом поселке, недалеко от Алушты. Там было хорошо, привольно. Эта материна тетка добрая была, и ко мне отнеслась как к родной… Заботилась, но не зудела. Я целыми днями торчала на берегу, было там такое местечко среди скал, небольшая песчаная проплешина, которую все пляжем звали. В выходные на этом «пляже» ногу поставить некуда было, а в будни хорошо, народу мало. Я с книжкой там разлягусь, загораю… Парнишка один, из местных, плавать меня учил. Я быстро научилась, воды совсем не боялась… парнишка, его Виталькой звали, катал меня на моторке, вообще, всячески ухаживал, фрукты из родительского сада таскал…
   – Словом, влюбился?
   – Ну да, но так… целомудренно…
   – И ты тоже в него влюбилась?
   – Нет, мне просто там было очень хорошо, без матери… Но в один прекрасный день Витальку этого отец в Симферополь за чем-то послал на два дня. Ну, я не расстроилась, отправилась одна купаться. А там шторм, не очень и сильный, с виду нестрашный, мы с Виталькой в такой уже купались… Я, конечно, полезла в воду, дура такая, да еще поплыла… и вдруг волна меня подхватила, я не знала, что делать и стала тонуть… Воды нахлебалась и от страха совсем одеревенела. Ну, думаю, все, конец… И тут кто-то вдруг меня хватает, я еще больше испугалась… Одним словом, очнулась я на берегу. Лежу на большом махровом полотенце и кто-то мне искусственное дыхание делает, меня водой вырвало и я окончательно в себя пришла… Гляжу, какой-то мужик надо мной наклоняется, рот мне вытирает, голову поддерживает…
   – Ну, – говорит, – очнулась? Чего ты, дуреха, в такой шторм в воду-то полезла?
   А я гляжу на него и понимаю, что влюбилась в него, даже не с первого взгляда, а еще раньше… Он такой красивый был, хоть и старый… Стройный, загорелый, волосы седые, а глаза синие и такие добрые…
   – Тебя как зовут, красавица?
   – Яна, – говорю. – Янина… Это вы меня спасли?
   – Ну я, больше тут, как видишь, никого нет. Я-то случайно тебя увидал, но, похоже, это был счастливый случай…
   – Ну, для меня точно!
   – И для меня, кажется, тоже. Ты далеко отсюда живешь?
   – Минут десять ходу.
   – Дойдешь?
   – Да.
   – А вещички твои где?
   Смотрю, нет моего сарафанчика и только одна босоножка, море, видно, слизнуло. А у меня эти босоножки вообще единственные. Ну, я разревелась…
   – Чего ты плачешь, глупенькая? – и голос у него такой теплый, ласковый…
   Но сказать, что это у меня единственная обувка, язык не поворачивается…
   – А почему это у тебя только одни босоножки были? – спросила Маргарита Семеновна.
   – А мать считала, что нечего меня баловать. У меня всегда до Олега одна пара обуви была. На лето босоножки, на зиму сапоги, а на весну-осень кроссовки.
   – Ладно, рассказывай дальше, неохота о твоей мамаше говорить… О покойниках плохо – это грех!
   – Но он сам обо всем догадался. Смотрит на меня и говорит: – это дело поправимое, подымайся, поедем сейчас и все тебе купим… Подымайся, девочка! – и руку мне протягивает. Я встаю и вдруг меня шатнуло, он подхватил меня на руки и понес, как пушинку. Вы наверное не поверите, тетя Рита, но в этот момент я, совсем соплячка, только раза два с мальчишками целовалась, вдруг чувствую – я женщина, а этот мужчина – единственный на всю жизнь… Он отнес меня к своей машине, достал из багажника свою футболку и говорит: – Залезай на заднее сиденье и переодевайся, все мокрое сними, если замерзла, пледом укройся. Я тебя к себе отвезу, а то в таком виде на люди нельзя, сплетен не оберешься. Оставлю тебя, а сам в город смотаюсь, одежонку тебе куплю и обувку тоже.
   – А как вас зовут? – спрашиваю.
   – Олег Варламович, но лучше просто Олег!
   Ну, отвез он меня к себе, а у него дом за поселком стоял, уединенный, красивый такой… Он меня в дом завел, камин растопил, кофе мне со сливками в большую кружку налил, из холодильника всякие вкусные вещи достал и говорит:
   – Сиди тут, грейся, а я поехал. Слушай, а может, заехать к твоим, предупредить?
   – Ой нет, не надо, меня допоздна никто не хватится…
   Он как-то странно на меня посмотрел, спросил мои размеры и уехал. А я осталась одна в этом красивом доме, у камина. Все как в кино… Я первый раз в жизни настоящий камин видела… Ну, словом, головенка у меня кругом идет. И о чем я, пятнадцатилетняя дура, мечтаю? Чтобы этот старый мужик меня обнял, поцеловал… и увез бы куда захочет… Вдруг смотрю, на окошке у него цветы стоят в горшках, и среди них кустик такой с красными перчиками. И так мне эти перчики понравились, просто глаз отвести не могу, подошла, потрогала, настоящие, только запущенные какие-то, земля сухая… Я взяла на кухне кувшинчик фарфоровый, все цветочки полила, их там не много было, горшков пять или шесть, я их все обиходила, сухие цветочки-листочки оборвала, столетник под краном помыла… А тут он входит.
   – Ты чем тут занимаешься, девочка?
   – Да вот цветочки ваши обиходила.
   – Ишь ты какая… – И так он на меня смотрит… – Вот, примерь!
   Сарафанчик он мне купил, желтоватенький такой с красными перчиками. Я засмеялась, а он говорит:
   – Знаешь, есть такая знаменитая картина художника Серова, называется «Девочка с персиками», а ты у меня будешь…
   – А вы, я смотрю, перчики любите?
   Он так пристально-пристально на меня смотрит и говорит совсем тихо:
   – Нет, я тебя люблю,! Всю жизнь такую искал, а вот Бог привел из моря такую выудить…
   У меня крышу сорвало, я к нему на шею кинулась. Он ахнул, а потом сжал меня и начал целовать как ненормальный. Потом вдруг отстранился и спрашивает:
   – Тебе сколько лет?
   – Пятнадцать.
   – Сколько? Ну вот что, иди-ка ты отсюда от греха подальше. Я старик уже, и такие девочки не для меня. Иди-иди! И прости за глупости, которые я тут наговорил, насчет любви… С мужиками такое бывает, что-то вдруг померещится и плетут они невесть что.
   И он меня почти что взашей вытолкал. Иду домой, реву белугой. Как же так? Меня как будто из рая в ад зашвырнули одним махом. Недаром мать всегда твердила: мужики все сволочи, скоты неблагодарные… Хотя чего ему быть мне благодарным, это я ему жизнью обязана! Только без него разве жизнь? В таком отчаянии была, что и не подумала – на мне ведь сарафан и босоножки новые, а что я скажу тетке? Даже в голову не брала… А дома меня такой скандал встретил! Я пришла вся зареванная, в новом сарафане и босоножках, что тетка могла подумать?