- Дон Альфонсо!.. А Мигель только что ушел...
- Знаю, донья Конча, знаю, - я видел, как он уходил.
Это заявление так поразило сеньору Люхи, что, забыв о правилах вежливости, она не пригласила Мартина войти, но тот, улыбаясь, сам напомнил ей о правилах хорошего тона:
- Надеюсь, помятуя о моем возрасте и положении, вы все же позволите мне переступить порог?
- О, дон Альфонсо... тысяча извинений... Прошу вас...
Она посторонилась и, впустив гостя, проводила его в гостиную, куда входили лишь по особо торжественным случаям или принимали очень близких друзей.
- Вы знаете, как я уважаю Мигеля, донья Конча, и о моей привязанности к вам обоим... Именно эти уважение и дружба и заставили меня прийти сюда так рано и... неожиданно. Во избежание лишних осложнений, я попрошу вас, донья Конча, ничего не говорить мужу - я пришел поговорить только с вами.
- Со мной?
- Я очень волнуюсь за Мигеля, донья Конча, и как раз об этой тревоге хотел бы с вами побеседовать.
- Вы волнуетесь за Мигеля? Но почему?
- Мы достаточно давно знакомы, донья Конча, а потому притворяться бесполезно, верно? Пожалуй, я знаю Мигеля не хуже вашего. У парня очень трудный характер. Его терзают навязчивые мысли, особенно желание отомстить за отца. Теперь к этому прибавилось имя Пако Вольса - поскольку Мигель считает себя виновным в его смерти. Мне нужна ваша помощь, донья Конча.
- Моя?
- Уговорите его взять отпуск.
Сеньора Люхи грустно покачала головой.
- Он не станет меня слушать, дон Альфонсо.
- Притворитесь, будто плохо себя чувствуете.
- Мигель отправит меня отдыхать... одну.
- Но ведь он вас любит, не так ли?
- Думаю, да, но еще больше он дорожит возможностью отомстить. Дон Альфонсо... а чего именно вы опасаетесь?
- Всего и в то же время - ничего определенного. Вы знаете, над чем мы сейчас работаем. С тех пор как мы узнали о смерти Пако Вольса, погибли два члена банды Виллара. И оба они погибли от такой же раны, как и отец Мигеля... А кто мог знать, каким образом убили старика Люхи?
- Вы имеете в виду, что...
- Я ничего не сказал, донья Конча, не имею права... да и доказательств - тоже... Но меня не было рядом с Мигелем в то время, когда прикончили Риберу и Миралеса...
- Зато я была!
- Вы его жена, донья Конча, а потому ваши показания в расчет не примут... Я-то вам верю... во всяком случае, пытаюсь... И тем не менее, Люхи ведет себя очень странно. Мигель блестящий детектив, но, как только речь заходит о розыске убийцы Риберы и Миралеса, ведет себя, как новичок... И при этом ссылается на несуществующие предлоги... Честно говоря, донья Конча, он как будто не желает работать! А тут могут быть только два объяснения: либо он сам совершил оба преступления...
- Дон Альфонсо!
- ...либо не хочет отправить за решетку того, кто, быть может, сам того не подозревая, помогает Мигелю отомстить.
- Дон Альфонсо... неужели вы... вы больше не доверяете Мигелю?
- В том, что касается этой истории, донья Конча, я вынужден с грустью ответить: нет.
Несмотря на все угрызения совести и отчаянные попытки взять себя в руки, Мигель чувствовал, как между ним и доном Альфонсо углубляется пропасть и происходит это исключительно по его, Люхи, вине. Никогда раньше инспектору не приходило в голову, что все внутренние стремления могут вступить в такой конфликт с чувством долга, которое олицетворяет комиссар Мартин. В сорок лет он никак не мог отказаться от того, что давно уже стало целью жизни. Мигель не видел причины ожесточенно преследовать незнакомца, избавлявшего Барселону от самых отъявленных подонков. Кто знает, быть может, у этого парня получится то, на что не способна барселонская полиция: покончить наконец с Игнасио Вилларом. Заставляя Мигеля искать след убийцы, его невольно вынуждали защищать Виллара. А по какому праву комиссар придает большее значение убийству двух бандитов, чем гибели Пако? Пусть дон Альфонсо арестует Виллара, и он, инспектор Люхи, поймает того, кто убил Миралеса и Риберу! Услуга за услугу!
Люхи не отказывался повиноваться. Просто он выполнял возложенную на него задачу без всякого воодушевления. Выполнял приказ, но не проявлял инициативы. При этом Мигель понимал, что, действуя таким образом, обманывает доверие начальства, и ему было стыдно перед доном Альфонсо. Но, чтобы избавиться от этого стыда, пришлось бы предать отца и Пако... А такого он позволить себе не мог. Инспектор хотел было подать в отставку, но не сделал этого не только ради Кончи, которую тогда ждало бы довольно трудное существование, но еще и потому, что, лишившись защиты закона и действуя на собственный страх и риск, окончательно утрачивал надежду победить Виллара.
В то утро он пошел навестить женщину, воспитавшую Пако Вольса.
Боясь повредить Пако и внушить подозрения противнику, Люхи еще ни разу не появлялся на калле Хайме Хираль. Он никогда не видел вдовы Каллас, но достаточно долго прожил среди барселонской бедноты, чтобы прекрасно представлять себе ее облик, а потому, когда старуха открыла дверь, она показалась ему старой знакомой. Долорес ничем не отличалась от других измученных жизнью и совершенно обессилевших к концу пути женщин. Даже больше, чем выцветшие глаза и слегка сгорбленная от постоянной домашней работы спина, о степени изношенности говорили руки. Стоило Мигелю упомянуть о Пако, вдова Каллас расплакалась. Люхи пожал плечами. Здорово же дон Альфонсо погряз в рутине, если послал его попусту тратить время к несчастной старухе, способной лишь стонать и жаловаться! Не желая больше смущать бедняжку Долорес, он встал и огляделся. Жалкое убранство комнаты живо напомнило инспектору детство. Буфет украшала фотография Пако. Инспектор подошел, чтобы разглядеть ее получше, и за рамкой обнаружил другую. В результате Мигелю пришлось с раздражением признать, что комиссар Мартин отлично знает свое дело. Убедившись, что хозяйка дома ничего не замечает, Мигель вытащил вторую фотографию из дешевой рамки и сунул во внутренний карман пиджака. Возвращаясь к Долорес, Люхи проходил мимо окна, выходившего во двор. Механически поглядев в ту сторону, он заметил приближающегося к дому Хоакина Пуига. Инспектор застыл на месте. Означает ли это, что Виллару пришла в голову та же мысль, что и дону Альфонсо? Мигель быстро подошел к старухе и, обхватив за плечи, постарался говорить как можно убедительнее:
- По лестнице поднимается мужчина, и идет он наверняка к вам. Я его знаю. Это не полицейский, а бандит. Я спрячусь, пока он будет тут, и ничего не бойтесь - он не сможет причинить вам зла. Но не отвечайте ни на какие расспросы, слышите? Ни на один вопрос! Речь идет о вашей жизни!
Долорес, не понимая, в чем дело, ошарашенно слушала распоряжения инспектора. Мигель даже усомнился, поняла ли его старуха. За дверью уже раздавались шаги.
- А что я должна ему сказать? - вдруг спросила вдова Каллас.
- Гоните его вон!
- А вдруг он не захочет?
- Тогда я сам вышвырну мерзавца!
В дверь постучали. Люхи притаился в отгороженной части комнаты, служившей старухе спальней, и стал наблюдать сквозь неплотную ткань занавески. Еще не видя Пуига, Мигель услышал его голос:
- Сеньора Каллас?
- Это я, сеньор, но мне надо уходить.
- Вы уделите мне пару минут?
С этими словами Хоакин закрыл за собой дверь и подтолкнул Долорес обратно в комнату. Управляющий кабаре "Ангелы и Демоны" аккуратно положил светлую фетровую шляпу на стол, не забыв предварительно убедиться, что там чисто. Он тоже сразу заметил фотографию Пако. Хоакин снял ее с комода и показал Долорес.
- Ваш сын?
- Нет... повторяю вам, сеньор, мне надо идти...
- Погодите чуть-чуть. У вас есть еще дети?
- Вас это не касается!
- Ого, не очень-то вы любезны, как я погляжу!
- Уходите!
Пуиг хмыкнул.
- Я уйду, когда вы ответите на несколько вопросов, и не вздумайте кричать, а то я живо заткну вам глотку!
И вот, услышав угрозу человека, на котором она сразу почувствовала печать того круга, откуда ей самой некогда удалось бежать, Долорес вдруг на мгновение вновь почувствовала себя девкой из "бардио чино". Безумная ярость стерла из памяти годы покорного служения домашнему очагу и вернула жизненную энергию. Ведь недаром же Долорес когда-то случалось драться с соперницами на ножах! Она гордо выпрямилась.
- А ну, валите отсюда!
Столкнувшись с неожиданным сопротивлением, Хоакин заколебался. А потом решил, что уж на такой-то жалкой противнице можно отыграться за все прежние унижения. Он приблизился к старухе.
- Придется тебе поучиться вежливости, моя красавица, а то я сам объясню тебе, как надо встречать гостей... Ну, отвечай, были у твоего Пако друзья или нет!
- Не знаю.
- Правда? - на губах Пуига мелькнула жестокая усмешка.
Он подошел еще ближе.
- Так ты ничего не знаешь?
Старуха не отступила.
- Значит, это вы убили Пако? - просто спросила она.
И, не успел бандит опомниться от удивления, как Долорес сбегала на кухню и вернулась с шинковальным ножом.
- Вы убили моего Пако?
Хоакин попятился. Не будь необходимости дать потом отчет Виллару, он бы немедленно задал стрекача, но признаться дону Игнасио, что сбежал от какой-то старухи, Пуиг ни за что не посмеет...
- Да ну же, мамаша, не стоит так нервничать!
- Убирайтесь!
- Ладно-ладно, но сначала я должен вам все объяснить насчет Пако...
Упоминание о молодом человеке на мгновение отвлекло Долорес, и Пуиг воспользовался случаем, чтобы схватить ее за руку. Нож упал на стол.
- А теперь побеседуем тет-а-тет!
- Нет, Пуиг, втроем!
Подручный Виллара вздрогнул, как будто его хлопнули по спине. Обернувшись, он увидел Мигеля Люхи. Лицо бандита залила мертвенная бледность, лоб сразу вспотел.
- Вы... вы были здесь?
- Да, я был здесь... Какой смельчак этот сеньор Пуиг!.. Он даже не побоялся бы ударить женщину, которая годится ему в матери...
- Она мне... у... угрожала... Нет!
Хоакин предвидел удар, но не смог увернуться, и кулак полицейского угодил ему в переносицу. Бандит взвыл и грохнулся бы на пол, не удержи его Мигель за лацканы пиджака. Люхи оттащил его в сторону и швырнул на стул.
- А теперь ты все расскажешь, Пуиг! Клянусь, ты у меня заговоришь!
Хоакин лишь беззвучно плакал и отчаянно шмыгал носом, пытаясь унять хлещущую из носа кровь. От нового удара голова его закачалась, как маятник.
- Я не перестану тебя колотить, пока не ответишь, ясно? Ну, это ты убил Пако?
- Нет!
- Тогда кто?
- Не знаю...
И снова кулак Мигеля врезался в физиономию Пуига...
- Кто?
- Ри... бера... Миралес...
- Почему?
- Я не знаю...
Мигель утратил всякую власть над собой. Странное наваждение внушило ему мысль, что сейчас перед ним не Хоакин Пуиг, а Виллар - убийца его отца и Пако Вольса. И полицейский принялся колотить его изо всех сил, с ненавистью, копившейся многие годы... Лицо Пуига уже потеряло человеческий облик, но Люхи не мог остановиться. Задыхаясь от ярости, он вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за пиджак.
- Вы убьете его, сеньор... - донесся до полицейского слабый голос.
Мигель замер. Внезапно придя в себя, он вдруг осознал, что натворил. Пуиг медленно сполз на пол. Люхи едва не совершил преступление... Он глубоко вздохнул.
- Спасибо, мать...
Опустившись на колени возле Хоакина, Мигель с облегчением убедился, что слышит не хрип умирающего, а просто в носоглотке булькает кровь. Инспектор принес воды и вымыл лицо своей жертвы. Нос сломан, губы разбиты, глаза не открываются - страшно смотреть... Наверняка придется вызывать скорую помощь. Мигель влил Пуигу в рот изрядный глоток водки, которую вдова Каллас хранила в шкафу на всякий случай. Раненый пришел в себя. Люхи решил разыграть последнюю карту, хорошенько напугав Хоакина.
- Послушай, Пуиг, если я не отвезу тебя в больницу, ты сдохнешь... Понятно? Но я согласен доставить тебя к врачу только в том случае, если скажешь правду... Это Виллар приказал убить Пако Вольса?
- Да.
- Гомес в этом участвовал?
- Да.
- А ты?
- Нет.
- Где с ним расправились?
- На дороге в Манресу.
- Ты повторишь все, что сейчас рассказал, комиссару Мартину?
- Мне нужен врач...
- Ты поедешь к нему, если поклянешься повторить комиссару Мартину все, что сказал мне.
- Я... клянусь...
- Ладно, сейчас вызову машину.
В больнице, поглядев на удостоверение Люхи, не стали расспрашивать, что произошло с раненым. Полицейские знают, что делают, и не врачам вмешиваться в их дела. С доном Альфонсо дело обошлось не так гладко. Войдя в кабинет шефа, Люхи сразу сообщил:
- Пуиг в больнице.
- А что с ним такое?
- Я задал ему трепку.
Мартин ответил не сразу.
- По-моему, на сей раз ты переборщил, Мигель, - сурово заявил он, поднявшись. - Отдай мне свой жетон.
- Погодите. Пуиг признался мне, что это Виллар приказал убить Пако и что Рибера, Миралес и Гомес расправились с парнем на дороге в Манресу!
Дон Альфонсо, поглядев на Люхи, взял шляпу и устало заметил:
- Ради твоего блага надеюсь, что Пуиг это подтвердит.
Хоакин вернулся к жизни - раны перевязали, наложили швы. Здесь, в светлой палате, среди медсестер, он чувствовал себя в полной безопасности, а потому при виде Мартина и Люхи ничуть не испугался. Дон Альфонсо склонился над кроватью.
- Будьте любезны повторить мне все, в чем вы признались инспектору Люхи насчет убийства Пако Вольса, Пуиг.
- Разве я что-нибудь говорил инспектору?
- Поберегитесь, Пуиг! Вы влипли в очень неприятную историю. Единственный способ выпутаться - сказать правду.
- Но что я могу рассказать, сеньор комиссар? Я ничего не знаю о смерти этого Вольса, кроме того, что нам сообщил ваш инспектор в ту ночь, когда приходил ко мне в кабинет...
Мигель чуть не бросился на Хоакина, но Мартин, угадав его намерения, резко одернул инспектора:
- Довольно, Люхи!
Пуиг знал, что полицейские бессильны против него. Мигель попытался сбить с бандита излишнюю самоуверенность:
- Вдова Каллас подтвердит, что вы во всем сознались!
- Вы меня так избили, что я признался бы в чем угодно, лишь бы спасти свою шкуру...
Дон Альфонсо понимал, что Пуиг лжет, но никто не смог бы этого доказать, а кроме того, его помощник не имел ни малейшего права так зверски избивать свидетеля.
- Что вам понадобилось у вдовы Каллас?
- Я хотел спросить у нее, были ли друзья у Пако Вольса.
Вот и все, больше говорить не о чем. Комиссар подвел итог:
- Значит, вы отрицаете, что рассказали инспектору об убийстве Вольса?
- Еще бы!
При виде искаженного лица полицейского Пуиг возликовал. Дон Альфонсо повернулся к подчиненному.
- Пошли, нам тут больше нечего делать.
- А вы не запишете мою жалобу на инспектора, сеньор комиссар?
- Поскольку вы не на смертном одре, сами придете в управление и все изложите!
- Можете на меня положиться - не премину!
Полицейские направились было к двери, но Мигель неожиданно снова вернулся к постели Пуига.
- Может, вы и убедили комиссара, Пуиг, но вот доказать Виллару, что вы его не предали, будет гораздо труднее!
- Я вас не понимаю, инспектор.
- Виллар тоже сделал вид, будто ничего не понимает, когда я поделился с ним вашими признаниями об обстоятельствах гибели Пако Вольса...
Хоакин вдруг почувствовал, что над его головой нависла неотвратимая угроза.
- Вы... вы ходили к... дону Игнасио?
- Да, и Виллар, по-видимому, очень заинтересовался, узнав, что вы указали на него как на организатора убийства Пако Вольса... До свидания, Пуиг, я думаю, мы еще встретимся, так что выздоравливайте поскорее.
Дон Альфонсо ждал Мигеля в машине. До самого полицейского управления они не обменялись ни словом. Наконец, когда оба вошли в кабинет комиссара, последний сурово посмотрел на инспектора.
- А теперь тебе все же придется отдать мне жетон, Мигель. Я не могу поступить иначе... Ты избил человека, надеясь выжать из него показания... Я слышал, как ты сказал Пуигу, что передал его признания Виллару. Ты изменил долгу, Мигель.
Люхи положил значок на стол шефа.
- Мне очень жаль, Мигель, но ты сам не захотел меня слушать. Я приостанавливаю твои полномочия на неделю... Постарайся за это время взять себя в руки.
- Бесполезно, дон Альфонсо, я не вернусь.
- Ты с ума сошел? Не можешь же ты бросить любимую работу?
- Да, раньше я любил эту работу, а теперь больше не люблю, сеньор комиссар. С тех пор как я стал замечать, что полиция из страха перед сильными мира сего покрывает бандитов, а то и помогает им, всякая любовь прошла!
Дон Альфонсо окаменел.
- Думайте, что говорите, Люхи!
- Почему бы вам не посадить меня в тюрьму вместо Виллара, раз уж его вы не осмеливаетесь тронуть?
- Тебя ослепляет гнев, Мигель. Ты достаточно давно меня знаешь, чтобы...
- Да, я думал, что знаю вас, но вы - такой же, как другие! Какое кому дело до убийства парня вроде Пако? Осведомителей можно найти сколько угодно... И, тем более, кто станет тратить время на поиски убийцы какого-то старого фараона? Что за беда, если ему выпустили кишки! Но стоит отлупить подонка, состоящего под защитой Виллара, и вся барселонская полиция ополчается против мерзавца, который посмел тревожить покой дона Игнасио!
- Ты сам не понимаешь, что несешь, Мигель!
- Достаточно, сеньор комиссар, чтобы сказать вам, как я рад, что ухожу с опротивевшей мне работы! В отличие от других я не желаю идти в услужение к Виллару!
Дон Альфонсо изменился в лице. На него вдруг навалилась страшная усталость. Комиссар сидел в кресле совсем по-стариковски. Горло перехватило от обиды и боли, и лишь с огромным трудом он проговорил:
- Вот уж никогда бы не подумал, Мигель, что когда-нибудь ты меня оскорбишь...
- Весьма сожалею, но для меня справедливость - превыше дружбы, и поэтому я ухожу.
- А Конча?
- Уж она-то сумеет понять.
- А если нет?
- Тогда я буду продолжать один! Теперь, когда у меня есть подтверждение вины Виллара, пусть даже оно не имеет законной силы, я разделаюсь с этим бандитом! Слышите, сеньор комиссар, я с ним покончу!
Дон Альфонсо, вновь обретя прежнюю энергию, распрямился.
- Осторожнее, Люхи! Пока вы все еще состоите у меня в подчинении, я запрещаю вам вмешиваться во что бы то ни было! А нарушите приказ - никакая дружба не помешает мне арестовать вас!
- Разумеется! Мигеля Люхи гораздо проще посадить под замок, чем Игнасио Виллара!
- Уходите! И имейте в виду, что только моим дружеским чувствам к вашей жене вы обязаны тем, что можете свободно покинуть этот кабинет!
Мартин слушал, как в глубине коридора затихают шаги Мигеля... Господи, до чего глупая штука жизнь! Он снял трубку и позвонил жене предупредить, что задерживается на работе и не вернется к обеду. На самом деле дон Альфонсо пока просто не мог объяснить, что потерял лучшего друга.
Едва выйдя на улицу, Люхи почувствовал, что все недавнее возбуждение улетучилось, и ему стало стыдно. Люхи хотелось вернуться, попросить у дона Альфонсо прощения за все те гадости, которые он наговорил, и объяснить, что на самом деле ничего подобного не думает. Но самолюбие не позволило так просто все уладить. Нет, за свои поступки следует отвечать! Теперь Мигель остался один против дона Игнасио. Чтобы поразмыслить, он вошел в кафе на площади Каталунья. Теперь придется действовать особенно осторожно, поскольку помимо людей Виллара могут возникнуть осложнения с бывшими коллегами. Пуиг сказал, что непосредственных убийц Пако - трое, но единственный, истинный виновник все же Виллар. И Мигель поклялся себе не знать отдыха, пока не защелкнет наручники у него на запястьях и не отведет в тюрьму по обвинению в убийстве.
Необходимо внести смятение в ряды противника и заставить его наделать ошибок, и Люхи вспомнил, что он сказал на прощанье Пуигу. Почему бы и в самом деле не сходить к Виллару и не передать ему признания Хоакина? Если дон Игнасио поверит Мигелю, то наверняка попытается навеки заткнуть Пуигу рот. Возможно, на этом он и поскользнется.
Люхи вошел в комнату секретарши дона Игнасио. Та уже собиралась уходить. Мигель вдруг подумал о фотографии, которая все еще лежала у него в кармане, и Люхи попросил девушку оказать ему небольшую услугу - напечатать письмо. Хуанита колебалась, ссылаясь на то, что сеньору Виллару может не понравиться, если она станет работать на чужих. Мигель улыбнулся.
- Что ж, сеньорита, напечатайте хотя бы одну фразу: "Господин комиссар, я знаю, кто послал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе". Но, я вижу, вы не печатаете, сеньорита?
Хаутина испуганно смотрела на Мигеля.
- Повторяю фразу и советую поторопиться, поскольку лучше не привлекать внимание вашего патрона. Итак, начинайте: "Господин комиссар, я знаю, кто посылал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе".
Хуанита как автомат отбарабанила предложение под его диктовку. Поставив точку, девушка застыла, и Люхи пришлось самому вытащить из машинки лист бумаги. Он поглядел на безукоризненно грамотный текст и сунул бумагу в карман.
- Ждите меня в "Пуньялада", в расео де Грасиа, - приказал инспектор. Нам необходимо поговорить... И заберите все свои вещи - сюда вы больше не вернетесь.
- Вы меня арестуете?
- Да нет же, не бойтесь! Наоборот, это мера предосторожности. До скорой встречи!
И Мигель без доклада вошел в кабинет Игнасио Виллара.
Когда инспектор толкнул дверь, дон Игнасио трудился над черновиком письма в аргентинское посольство - он хотел добиться видного места на тамошнем рынке, поскольку это сулило немалые прибыли. Прежде чем Виллар успел возмутиться, Люхи бросил:
- Дело в шляпе, Виллар!
- Что такое?
- У нас есть доказательство, что вы приказали Рибере, Миралесу и, несомненно, Гомесу убить Пако Вольса.
- Правда? А позвольте полюбопытствовать, где вы его отыскали?
- Мы не искали, дон Игнасио, нам его принесли.
- Вы в очередной раз блефуете, инспектор!
- Выслушав признания Хоакина Пуига, в управлении так больше не думают.
Удар попал в цель, и Виллар как-то сразу сник. В полной растерянности, он тщетно пытался скрыть свое замешательство от полицейского.
- Я уверен, вы лжете! Не может быть, чтобы Пуиг...
- Вас предал? Увы, дон Игнасио, своя шкура всегда дороже. Вам придется вместе с Гомесом прогуляться с нами на дорогу в Манресу.
Это уточнение совсем доконало Виллара. Приходилось смотреть правде в глаза: негодяй Пуиг все выложил!
- Я вам не верю! - без особой уверенности крикнул он. - Вы с доном Альфонсо нарочно придумали такую хитрость, чтобы уклониться от поисков убийц Риберы и Миралеса! А кроме того, где Пуиг?
- В больнице... Что ж вы хотите? Мне пришлось долго убеждать парня перейти на нашу сторону.
- Так вы пришли меня арестовать?
- Пока нет - Пуиг еще не в состоянии подписать показания.
- Тогда что привело вас сюда?
- Хотелось поглядеть на вашу физиономию, когда вы узнаете правду. До скорого свидания, дон Игнасио. Я сам отвезу вас в тюрьму.
Теперь, когда ловушка расставлена, надо лишь подождать, пока она сработает. Если Виллар и в самом деле таков, как думает Мигель, он непременно попытается заставить Пуига умолкнуть. Останется только застукать его с поличным, и тогда дону Альфонсо придется принести ему, Люхи, извинения.
Хуанита ждала у самой двери "Пуньялада". Девушка выглядела подавленной. Мигель сел напротив и заказал официанту поскорее принести обед на двоих. Хуанита, казалось, ничего не слышит.
- Да ну же, детка, встряхнитесь! Вы совершили не такой уж серьезный проступок. Зачем вы отправили эти письма?
- Чтобы отомстить за Пако.
- И давно вы работаете у Виллара?
- Несколько дней.
- Вы устроились туда после исчезновения Пако?
- Да.
- А зачем вы пошли секретаршей в контору дона Игнасио?
- Пако работал в кабаре, принадлежащем дону Игнасио, и я надеялась узнать, что с ним случилось... Именно так я и узнала о смерти Пако...
- Почему вы не обратились в полицию?
- А какой смысл?
Мигель вполне разделял скептицизм Хуаниты, а потому не стал спорить. Вытащив из кармана фотографию, которую он взял на калле Хайме Хираль, полицейский протянул ее девушке.
- Счастье еще, что я пришел к вашей матери раньше Пуига. Как и я, он бы сразу узнал вас, и тогда вы вряд ли дожили бы до старости. Осторожности ради вам следовало по крайней мере печатать письма Виллару не на своей машинке. Но, так или иначе, я запрещаю вам возвращаться к Виллару. Пошлете ему записку с объяснением, что врач настоятельно рекомендует вам отдохнуть пару недель. А за это время немало воды утечет. Вы меня поняли?
- Да.
- И сделаете так, как я сказал?
- Да.
Принесли заказ, и некоторое время они молча ели, потом Люхи спросил:
- Вы знали, что Пако работает на меня?
- Нет, только - что он взял на себя какую-то трудную задачу.
- Вы любили Пако, Хуанита?
Девушка подняла на инспектора полные слез глаза.
- Я и сейчас его люблю.
- А он? Он любил вас?
- Я никогда об этом не спрашивала, а Пако не говорил...
ГЛАВА IX
Хоакина Пуига терзал страх, но он ни с кем не мог поделиться своими опасениями.
В первые минуты после ухода полицейских Пуиг гордился собой. Как и Игнасио Виллар, он посмеялся над фараонами! Полностью доверяя дону Игнасио, управляющий кабаре не сомневался, что тот сумеет защитить его от мести Мигеля Люхи.
Раны уже почти не причиняли Хоакину страданий, и он мог наслаждаться покоем в больничной палате, в полной безопасности от каких бы то ни было ударов судьбы. Пытаясь поставить себя на место инспектора Люхи, Хоакин соображал, что бы он сам предпринял против сеньора Пуига, который так мастерски обвел его вокруг пальца. Разнежившись, Хоакин воображал, как его врага распекает комиссар, как, вне себя от злости и досады, тот возвращается домой, а потом снова идет в баррио и в бессильной ярости бродит вокруг кабаре... И тут Пуиг вспомнил нечто такое, от чего у него кровь застыла в жилах: Мигель Люхи ходил к Игнасио Виллару и рассказал о его, Хоакина, предательстве. Не вырви у него инспектор кое-какие подробности убийства Вольса, дон Игнасио еще мог бы счесть это очередной ловушкой полицейских, но теперь... У Пуига тут же пропало желание смеяться над поражением инспектора. Представив себе, как бесшумно умеет подкрадываться Гомес и как ловко тот управляется с ножом, Хоакин невольно содрогнулся. Прежде дон Игнасио, может, и решился бы на войну с полицией, но теперь - бесспорно нет. Дон Игнасио стареет, а потому готов пожертвовать кем и чем угодно, лишь бы его оставили в покое. А рассказав Мигелю Люхи об убийстве Пако Вольса, Пуиг стал смертельной угрозой спокойствию Виллара...
- Знаю, донья Конча, знаю, - я видел, как он уходил.
Это заявление так поразило сеньору Люхи, что, забыв о правилах вежливости, она не пригласила Мартина войти, но тот, улыбаясь, сам напомнил ей о правилах хорошего тона:
- Надеюсь, помятуя о моем возрасте и положении, вы все же позволите мне переступить порог?
- О, дон Альфонсо... тысяча извинений... Прошу вас...
Она посторонилась и, впустив гостя, проводила его в гостиную, куда входили лишь по особо торжественным случаям или принимали очень близких друзей.
- Вы знаете, как я уважаю Мигеля, донья Конча, и о моей привязанности к вам обоим... Именно эти уважение и дружба и заставили меня прийти сюда так рано и... неожиданно. Во избежание лишних осложнений, я попрошу вас, донья Конча, ничего не говорить мужу - я пришел поговорить только с вами.
- Со мной?
- Я очень волнуюсь за Мигеля, донья Конча, и как раз об этой тревоге хотел бы с вами побеседовать.
- Вы волнуетесь за Мигеля? Но почему?
- Мы достаточно давно знакомы, донья Конча, а потому притворяться бесполезно, верно? Пожалуй, я знаю Мигеля не хуже вашего. У парня очень трудный характер. Его терзают навязчивые мысли, особенно желание отомстить за отца. Теперь к этому прибавилось имя Пако Вольса - поскольку Мигель считает себя виновным в его смерти. Мне нужна ваша помощь, донья Конча.
- Моя?
- Уговорите его взять отпуск.
Сеньора Люхи грустно покачала головой.
- Он не станет меня слушать, дон Альфонсо.
- Притворитесь, будто плохо себя чувствуете.
- Мигель отправит меня отдыхать... одну.
- Но ведь он вас любит, не так ли?
- Думаю, да, но еще больше он дорожит возможностью отомстить. Дон Альфонсо... а чего именно вы опасаетесь?
- Всего и в то же время - ничего определенного. Вы знаете, над чем мы сейчас работаем. С тех пор как мы узнали о смерти Пако Вольса, погибли два члена банды Виллара. И оба они погибли от такой же раны, как и отец Мигеля... А кто мог знать, каким образом убили старика Люхи?
- Вы имеете в виду, что...
- Я ничего не сказал, донья Конча, не имею права... да и доказательств - тоже... Но меня не было рядом с Мигелем в то время, когда прикончили Риберу и Миралеса...
- Зато я была!
- Вы его жена, донья Конча, а потому ваши показания в расчет не примут... Я-то вам верю... во всяком случае, пытаюсь... И тем не менее, Люхи ведет себя очень странно. Мигель блестящий детектив, но, как только речь заходит о розыске убийцы Риберы и Миралеса, ведет себя, как новичок... И при этом ссылается на несуществующие предлоги... Честно говоря, донья Конча, он как будто не желает работать! А тут могут быть только два объяснения: либо он сам совершил оба преступления...
- Дон Альфонсо!
- ...либо не хочет отправить за решетку того, кто, быть может, сам того не подозревая, помогает Мигелю отомстить.
- Дон Альфонсо... неужели вы... вы больше не доверяете Мигелю?
- В том, что касается этой истории, донья Конча, я вынужден с грустью ответить: нет.
Несмотря на все угрызения совести и отчаянные попытки взять себя в руки, Мигель чувствовал, как между ним и доном Альфонсо углубляется пропасть и происходит это исключительно по его, Люхи, вине. Никогда раньше инспектору не приходило в голову, что все внутренние стремления могут вступить в такой конфликт с чувством долга, которое олицетворяет комиссар Мартин. В сорок лет он никак не мог отказаться от того, что давно уже стало целью жизни. Мигель не видел причины ожесточенно преследовать незнакомца, избавлявшего Барселону от самых отъявленных подонков. Кто знает, быть может, у этого парня получится то, на что не способна барселонская полиция: покончить наконец с Игнасио Вилларом. Заставляя Мигеля искать след убийцы, его невольно вынуждали защищать Виллара. А по какому праву комиссар придает большее значение убийству двух бандитов, чем гибели Пако? Пусть дон Альфонсо арестует Виллара, и он, инспектор Люхи, поймает того, кто убил Миралеса и Риберу! Услуга за услугу!
Люхи не отказывался повиноваться. Просто он выполнял возложенную на него задачу без всякого воодушевления. Выполнял приказ, но не проявлял инициативы. При этом Мигель понимал, что, действуя таким образом, обманывает доверие начальства, и ему было стыдно перед доном Альфонсо. Но, чтобы избавиться от этого стыда, пришлось бы предать отца и Пако... А такого он позволить себе не мог. Инспектор хотел было подать в отставку, но не сделал этого не только ради Кончи, которую тогда ждало бы довольно трудное существование, но еще и потому, что, лишившись защиты закона и действуя на собственный страх и риск, окончательно утрачивал надежду победить Виллара.
В то утро он пошел навестить женщину, воспитавшую Пако Вольса.
Боясь повредить Пако и внушить подозрения противнику, Люхи еще ни разу не появлялся на калле Хайме Хираль. Он никогда не видел вдовы Каллас, но достаточно долго прожил среди барселонской бедноты, чтобы прекрасно представлять себе ее облик, а потому, когда старуха открыла дверь, она показалась ему старой знакомой. Долорес ничем не отличалась от других измученных жизнью и совершенно обессилевших к концу пути женщин. Даже больше, чем выцветшие глаза и слегка сгорбленная от постоянной домашней работы спина, о степени изношенности говорили руки. Стоило Мигелю упомянуть о Пако, вдова Каллас расплакалась. Люхи пожал плечами. Здорово же дон Альфонсо погряз в рутине, если послал его попусту тратить время к несчастной старухе, способной лишь стонать и жаловаться! Не желая больше смущать бедняжку Долорес, он встал и огляделся. Жалкое убранство комнаты живо напомнило инспектору детство. Буфет украшала фотография Пако. Инспектор подошел, чтобы разглядеть ее получше, и за рамкой обнаружил другую. В результате Мигелю пришлось с раздражением признать, что комиссар Мартин отлично знает свое дело. Убедившись, что хозяйка дома ничего не замечает, Мигель вытащил вторую фотографию из дешевой рамки и сунул во внутренний карман пиджака. Возвращаясь к Долорес, Люхи проходил мимо окна, выходившего во двор. Механически поглядев в ту сторону, он заметил приближающегося к дому Хоакина Пуига. Инспектор застыл на месте. Означает ли это, что Виллару пришла в голову та же мысль, что и дону Альфонсо? Мигель быстро подошел к старухе и, обхватив за плечи, постарался говорить как можно убедительнее:
- По лестнице поднимается мужчина, и идет он наверняка к вам. Я его знаю. Это не полицейский, а бандит. Я спрячусь, пока он будет тут, и ничего не бойтесь - он не сможет причинить вам зла. Но не отвечайте ни на какие расспросы, слышите? Ни на один вопрос! Речь идет о вашей жизни!
Долорес, не понимая, в чем дело, ошарашенно слушала распоряжения инспектора. Мигель даже усомнился, поняла ли его старуха. За дверью уже раздавались шаги.
- А что я должна ему сказать? - вдруг спросила вдова Каллас.
- Гоните его вон!
- А вдруг он не захочет?
- Тогда я сам вышвырну мерзавца!
В дверь постучали. Люхи притаился в отгороженной части комнаты, служившей старухе спальней, и стал наблюдать сквозь неплотную ткань занавески. Еще не видя Пуига, Мигель услышал его голос:
- Сеньора Каллас?
- Это я, сеньор, но мне надо уходить.
- Вы уделите мне пару минут?
С этими словами Хоакин закрыл за собой дверь и подтолкнул Долорес обратно в комнату. Управляющий кабаре "Ангелы и Демоны" аккуратно положил светлую фетровую шляпу на стол, не забыв предварительно убедиться, что там чисто. Он тоже сразу заметил фотографию Пако. Хоакин снял ее с комода и показал Долорес.
- Ваш сын?
- Нет... повторяю вам, сеньор, мне надо идти...
- Погодите чуть-чуть. У вас есть еще дети?
- Вас это не касается!
- Ого, не очень-то вы любезны, как я погляжу!
- Уходите!
Пуиг хмыкнул.
- Я уйду, когда вы ответите на несколько вопросов, и не вздумайте кричать, а то я живо заткну вам глотку!
И вот, услышав угрозу человека, на котором она сразу почувствовала печать того круга, откуда ей самой некогда удалось бежать, Долорес вдруг на мгновение вновь почувствовала себя девкой из "бардио чино". Безумная ярость стерла из памяти годы покорного служения домашнему очагу и вернула жизненную энергию. Ведь недаром же Долорес когда-то случалось драться с соперницами на ножах! Она гордо выпрямилась.
- А ну, валите отсюда!
Столкнувшись с неожиданным сопротивлением, Хоакин заколебался. А потом решил, что уж на такой-то жалкой противнице можно отыграться за все прежние унижения. Он приблизился к старухе.
- Придется тебе поучиться вежливости, моя красавица, а то я сам объясню тебе, как надо встречать гостей... Ну, отвечай, были у твоего Пако друзья или нет!
- Не знаю.
- Правда? - на губах Пуига мелькнула жестокая усмешка.
Он подошел еще ближе.
- Так ты ничего не знаешь?
Старуха не отступила.
- Значит, это вы убили Пако? - просто спросила она.
И, не успел бандит опомниться от удивления, как Долорес сбегала на кухню и вернулась с шинковальным ножом.
- Вы убили моего Пако?
Хоакин попятился. Не будь необходимости дать потом отчет Виллару, он бы немедленно задал стрекача, но признаться дону Игнасио, что сбежал от какой-то старухи, Пуиг ни за что не посмеет...
- Да ну же, мамаша, не стоит так нервничать!
- Убирайтесь!
- Ладно-ладно, но сначала я должен вам все объяснить насчет Пако...
Упоминание о молодом человеке на мгновение отвлекло Долорес, и Пуиг воспользовался случаем, чтобы схватить ее за руку. Нож упал на стол.
- А теперь побеседуем тет-а-тет!
- Нет, Пуиг, втроем!
Подручный Виллара вздрогнул, как будто его хлопнули по спине. Обернувшись, он увидел Мигеля Люхи. Лицо бандита залила мертвенная бледность, лоб сразу вспотел.
- Вы... вы были здесь?
- Да, я был здесь... Какой смельчак этот сеньор Пуиг!.. Он даже не побоялся бы ударить женщину, которая годится ему в матери...
- Она мне... у... угрожала... Нет!
Хоакин предвидел удар, но не смог увернуться, и кулак полицейского угодил ему в переносицу. Бандит взвыл и грохнулся бы на пол, не удержи его Мигель за лацканы пиджака. Люхи оттащил его в сторону и швырнул на стул.
- А теперь ты все расскажешь, Пуиг! Клянусь, ты у меня заговоришь!
Хоакин лишь беззвучно плакал и отчаянно шмыгал носом, пытаясь унять хлещущую из носа кровь. От нового удара голова его закачалась, как маятник.
- Я не перестану тебя колотить, пока не ответишь, ясно? Ну, это ты убил Пако?
- Нет!
- Тогда кто?
- Не знаю...
И снова кулак Мигеля врезался в физиономию Пуига...
- Кто?
- Ри... бера... Миралес...
- Почему?
- Я не знаю...
Мигель утратил всякую власть над собой. Странное наваждение внушило ему мысль, что сейчас перед ним не Хоакин Пуиг, а Виллар - убийца его отца и Пако Вольса. И полицейский принялся колотить его изо всех сил, с ненавистью, копившейся многие годы... Лицо Пуига уже потеряло человеческий облик, но Люхи не мог остановиться. Задыхаясь от ярости, он вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за пиджак.
- Вы убьете его, сеньор... - донесся до полицейского слабый голос.
Мигель замер. Внезапно придя в себя, он вдруг осознал, что натворил. Пуиг медленно сполз на пол. Люхи едва не совершил преступление... Он глубоко вздохнул.
- Спасибо, мать...
Опустившись на колени возле Хоакина, Мигель с облегчением убедился, что слышит не хрип умирающего, а просто в носоглотке булькает кровь. Инспектор принес воды и вымыл лицо своей жертвы. Нос сломан, губы разбиты, глаза не открываются - страшно смотреть... Наверняка придется вызывать скорую помощь. Мигель влил Пуигу в рот изрядный глоток водки, которую вдова Каллас хранила в шкафу на всякий случай. Раненый пришел в себя. Люхи решил разыграть последнюю карту, хорошенько напугав Хоакина.
- Послушай, Пуиг, если я не отвезу тебя в больницу, ты сдохнешь... Понятно? Но я согласен доставить тебя к врачу только в том случае, если скажешь правду... Это Виллар приказал убить Пако Вольса?
- Да.
- Гомес в этом участвовал?
- Да.
- А ты?
- Нет.
- Где с ним расправились?
- На дороге в Манресу.
- Ты повторишь все, что сейчас рассказал, комиссару Мартину?
- Мне нужен врач...
- Ты поедешь к нему, если поклянешься повторить комиссару Мартину все, что сказал мне.
- Я... клянусь...
- Ладно, сейчас вызову машину.
В больнице, поглядев на удостоверение Люхи, не стали расспрашивать, что произошло с раненым. Полицейские знают, что делают, и не врачам вмешиваться в их дела. С доном Альфонсо дело обошлось не так гладко. Войдя в кабинет шефа, Люхи сразу сообщил:
- Пуиг в больнице.
- А что с ним такое?
- Я задал ему трепку.
Мартин ответил не сразу.
- По-моему, на сей раз ты переборщил, Мигель, - сурово заявил он, поднявшись. - Отдай мне свой жетон.
- Погодите. Пуиг признался мне, что это Виллар приказал убить Пако и что Рибера, Миралес и Гомес расправились с парнем на дороге в Манресу!
Дон Альфонсо, поглядев на Люхи, взял шляпу и устало заметил:
- Ради твоего блага надеюсь, что Пуиг это подтвердит.
Хоакин вернулся к жизни - раны перевязали, наложили швы. Здесь, в светлой палате, среди медсестер, он чувствовал себя в полной безопасности, а потому при виде Мартина и Люхи ничуть не испугался. Дон Альфонсо склонился над кроватью.
- Будьте любезны повторить мне все, в чем вы признались инспектору Люхи насчет убийства Пако Вольса, Пуиг.
- Разве я что-нибудь говорил инспектору?
- Поберегитесь, Пуиг! Вы влипли в очень неприятную историю. Единственный способ выпутаться - сказать правду.
- Но что я могу рассказать, сеньор комиссар? Я ничего не знаю о смерти этого Вольса, кроме того, что нам сообщил ваш инспектор в ту ночь, когда приходил ко мне в кабинет...
Мигель чуть не бросился на Хоакина, но Мартин, угадав его намерения, резко одернул инспектора:
- Довольно, Люхи!
Пуиг знал, что полицейские бессильны против него. Мигель попытался сбить с бандита излишнюю самоуверенность:
- Вдова Каллас подтвердит, что вы во всем сознались!
- Вы меня так избили, что я признался бы в чем угодно, лишь бы спасти свою шкуру...
Дон Альфонсо понимал, что Пуиг лжет, но никто не смог бы этого доказать, а кроме того, его помощник не имел ни малейшего права так зверски избивать свидетеля.
- Что вам понадобилось у вдовы Каллас?
- Я хотел спросить у нее, были ли друзья у Пако Вольса.
Вот и все, больше говорить не о чем. Комиссар подвел итог:
- Значит, вы отрицаете, что рассказали инспектору об убийстве Вольса?
- Еще бы!
При виде искаженного лица полицейского Пуиг возликовал. Дон Альфонсо повернулся к подчиненному.
- Пошли, нам тут больше нечего делать.
- А вы не запишете мою жалобу на инспектора, сеньор комиссар?
- Поскольку вы не на смертном одре, сами придете в управление и все изложите!
- Можете на меня положиться - не премину!
Полицейские направились было к двери, но Мигель неожиданно снова вернулся к постели Пуига.
- Может, вы и убедили комиссара, Пуиг, но вот доказать Виллару, что вы его не предали, будет гораздо труднее!
- Я вас не понимаю, инспектор.
- Виллар тоже сделал вид, будто ничего не понимает, когда я поделился с ним вашими признаниями об обстоятельствах гибели Пако Вольса...
Хоакин вдруг почувствовал, что над его головой нависла неотвратимая угроза.
- Вы... вы ходили к... дону Игнасио?
- Да, и Виллар, по-видимому, очень заинтересовался, узнав, что вы указали на него как на организатора убийства Пако Вольса... До свидания, Пуиг, я думаю, мы еще встретимся, так что выздоравливайте поскорее.
Дон Альфонсо ждал Мигеля в машине. До самого полицейского управления они не обменялись ни словом. Наконец, когда оба вошли в кабинет комиссара, последний сурово посмотрел на инспектора.
- А теперь тебе все же придется отдать мне жетон, Мигель. Я не могу поступить иначе... Ты избил человека, надеясь выжать из него показания... Я слышал, как ты сказал Пуигу, что передал его признания Виллару. Ты изменил долгу, Мигель.
Люхи положил значок на стол шефа.
- Мне очень жаль, Мигель, но ты сам не захотел меня слушать. Я приостанавливаю твои полномочия на неделю... Постарайся за это время взять себя в руки.
- Бесполезно, дон Альфонсо, я не вернусь.
- Ты с ума сошел? Не можешь же ты бросить любимую работу?
- Да, раньше я любил эту работу, а теперь больше не люблю, сеньор комиссар. С тех пор как я стал замечать, что полиция из страха перед сильными мира сего покрывает бандитов, а то и помогает им, всякая любовь прошла!
Дон Альфонсо окаменел.
- Думайте, что говорите, Люхи!
- Почему бы вам не посадить меня в тюрьму вместо Виллара, раз уж его вы не осмеливаетесь тронуть?
- Тебя ослепляет гнев, Мигель. Ты достаточно давно меня знаешь, чтобы...
- Да, я думал, что знаю вас, но вы - такой же, как другие! Какое кому дело до убийства парня вроде Пако? Осведомителей можно найти сколько угодно... И, тем более, кто станет тратить время на поиски убийцы какого-то старого фараона? Что за беда, если ему выпустили кишки! Но стоит отлупить подонка, состоящего под защитой Виллара, и вся барселонская полиция ополчается против мерзавца, который посмел тревожить покой дона Игнасио!
- Ты сам не понимаешь, что несешь, Мигель!
- Достаточно, сеньор комиссар, чтобы сказать вам, как я рад, что ухожу с опротивевшей мне работы! В отличие от других я не желаю идти в услужение к Виллару!
Дон Альфонсо изменился в лице. На него вдруг навалилась страшная усталость. Комиссар сидел в кресле совсем по-стариковски. Горло перехватило от обиды и боли, и лишь с огромным трудом он проговорил:
- Вот уж никогда бы не подумал, Мигель, что когда-нибудь ты меня оскорбишь...
- Весьма сожалею, но для меня справедливость - превыше дружбы, и поэтому я ухожу.
- А Конча?
- Уж она-то сумеет понять.
- А если нет?
- Тогда я буду продолжать один! Теперь, когда у меня есть подтверждение вины Виллара, пусть даже оно не имеет законной силы, я разделаюсь с этим бандитом! Слышите, сеньор комиссар, я с ним покончу!
Дон Альфонсо, вновь обретя прежнюю энергию, распрямился.
- Осторожнее, Люхи! Пока вы все еще состоите у меня в подчинении, я запрещаю вам вмешиваться во что бы то ни было! А нарушите приказ - никакая дружба не помешает мне арестовать вас!
- Разумеется! Мигеля Люхи гораздо проще посадить под замок, чем Игнасио Виллара!
- Уходите! И имейте в виду, что только моим дружеским чувствам к вашей жене вы обязаны тем, что можете свободно покинуть этот кабинет!
Мартин слушал, как в глубине коридора затихают шаги Мигеля... Господи, до чего глупая штука жизнь! Он снял трубку и позвонил жене предупредить, что задерживается на работе и не вернется к обеду. На самом деле дон Альфонсо пока просто не мог объяснить, что потерял лучшего друга.
Едва выйдя на улицу, Люхи почувствовал, что все недавнее возбуждение улетучилось, и ему стало стыдно. Люхи хотелось вернуться, попросить у дона Альфонсо прощения за все те гадости, которые он наговорил, и объяснить, что на самом деле ничего подобного не думает. Но самолюбие не позволило так просто все уладить. Нет, за свои поступки следует отвечать! Теперь Мигель остался один против дона Игнасио. Чтобы поразмыслить, он вошел в кафе на площади Каталунья. Теперь придется действовать особенно осторожно, поскольку помимо людей Виллара могут возникнуть осложнения с бывшими коллегами. Пуиг сказал, что непосредственных убийц Пако - трое, но единственный, истинный виновник все же Виллар. И Мигель поклялся себе не знать отдыха, пока не защелкнет наручники у него на запястьях и не отведет в тюрьму по обвинению в убийстве.
Необходимо внести смятение в ряды противника и заставить его наделать ошибок, и Люхи вспомнил, что он сказал на прощанье Пуигу. Почему бы и в самом деле не сходить к Виллару и не передать ему признания Хоакина? Если дон Игнасио поверит Мигелю, то наверняка попытается навеки заткнуть Пуигу рот. Возможно, на этом он и поскользнется.
Люхи вошел в комнату секретарши дона Игнасио. Та уже собиралась уходить. Мигель вдруг подумал о фотографии, которая все еще лежала у него в кармане, и Люхи попросил девушку оказать ему небольшую услугу - напечатать письмо. Хуанита колебалась, ссылаясь на то, что сеньору Виллару может не понравиться, если она станет работать на чужих. Мигель улыбнулся.
- Что ж, сеньорита, напечатайте хотя бы одну фразу: "Господин комиссар, я знаю, кто послал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе". Но, я вижу, вы не печатаете, сеньорита?
Хаутина испуганно смотрела на Мигеля.
- Повторяю фразу и советую поторопиться, поскольку лучше не привлекать внимание вашего патрона. Итак, начинайте: "Господин комиссар, я знаю, кто посылал Игнасио Виллару письма с вопросом, помнит ли он о Пако Вольсе".
Хуанита как автомат отбарабанила предложение под его диктовку. Поставив точку, девушка застыла, и Люхи пришлось самому вытащить из машинки лист бумаги. Он поглядел на безукоризненно грамотный текст и сунул бумагу в карман.
- Ждите меня в "Пуньялада", в расео де Грасиа, - приказал инспектор. Нам необходимо поговорить... И заберите все свои вещи - сюда вы больше не вернетесь.
- Вы меня арестуете?
- Да нет же, не бойтесь! Наоборот, это мера предосторожности. До скорой встречи!
И Мигель без доклада вошел в кабинет Игнасио Виллара.
Когда инспектор толкнул дверь, дон Игнасио трудился над черновиком письма в аргентинское посольство - он хотел добиться видного места на тамошнем рынке, поскольку это сулило немалые прибыли. Прежде чем Виллар успел возмутиться, Люхи бросил:
- Дело в шляпе, Виллар!
- Что такое?
- У нас есть доказательство, что вы приказали Рибере, Миралесу и, несомненно, Гомесу убить Пако Вольса.
- Правда? А позвольте полюбопытствовать, где вы его отыскали?
- Мы не искали, дон Игнасио, нам его принесли.
- Вы в очередной раз блефуете, инспектор!
- Выслушав признания Хоакина Пуига, в управлении так больше не думают.
Удар попал в цель, и Виллар как-то сразу сник. В полной растерянности, он тщетно пытался скрыть свое замешательство от полицейского.
- Я уверен, вы лжете! Не может быть, чтобы Пуиг...
- Вас предал? Увы, дон Игнасио, своя шкура всегда дороже. Вам придется вместе с Гомесом прогуляться с нами на дорогу в Манресу.
Это уточнение совсем доконало Виллара. Приходилось смотреть правде в глаза: негодяй Пуиг все выложил!
- Я вам не верю! - без особой уверенности крикнул он. - Вы с доном Альфонсо нарочно придумали такую хитрость, чтобы уклониться от поисков убийц Риберы и Миралеса! А кроме того, где Пуиг?
- В больнице... Что ж вы хотите? Мне пришлось долго убеждать парня перейти на нашу сторону.
- Так вы пришли меня арестовать?
- Пока нет - Пуиг еще не в состоянии подписать показания.
- Тогда что привело вас сюда?
- Хотелось поглядеть на вашу физиономию, когда вы узнаете правду. До скорого свидания, дон Игнасио. Я сам отвезу вас в тюрьму.
Теперь, когда ловушка расставлена, надо лишь подождать, пока она сработает. Если Виллар и в самом деле таков, как думает Мигель, он непременно попытается заставить Пуига умолкнуть. Останется только застукать его с поличным, и тогда дону Альфонсо придется принести ему, Люхи, извинения.
Хуанита ждала у самой двери "Пуньялада". Девушка выглядела подавленной. Мигель сел напротив и заказал официанту поскорее принести обед на двоих. Хуанита, казалось, ничего не слышит.
- Да ну же, детка, встряхнитесь! Вы совершили не такой уж серьезный проступок. Зачем вы отправили эти письма?
- Чтобы отомстить за Пако.
- И давно вы работаете у Виллара?
- Несколько дней.
- Вы устроились туда после исчезновения Пако?
- Да.
- А зачем вы пошли секретаршей в контору дона Игнасио?
- Пако работал в кабаре, принадлежащем дону Игнасио, и я надеялась узнать, что с ним случилось... Именно так я и узнала о смерти Пако...
- Почему вы не обратились в полицию?
- А какой смысл?
Мигель вполне разделял скептицизм Хуаниты, а потому не стал спорить. Вытащив из кармана фотографию, которую он взял на калле Хайме Хираль, полицейский протянул ее девушке.
- Счастье еще, что я пришел к вашей матери раньше Пуига. Как и я, он бы сразу узнал вас, и тогда вы вряд ли дожили бы до старости. Осторожности ради вам следовало по крайней мере печатать письма Виллару не на своей машинке. Но, так или иначе, я запрещаю вам возвращаться к Виллару. Пошлете ему записку с объяснением, что врач настоятельно рекомендует вам отдохнуть пару недель. А за это время немало воды утечет. Вы меня поняли?
- Да.
- И сделаете так, как я сказал?
- Да.
Принесли заказ, и некоторое время они молча ели, потом Люхи спросил:
- Вы знали, что Пако работает на меня?
- Нет, только - что он взял на себя какую-то трудную задачу.
- Вы любили Пако, Хуанита?
Девушка подняла на инспектора полные слез глаза.
- Я и сейчас его люблю.
- А он? Он любил вас?
- Я никогда об этом не спрашивала, а Пако не говорил...
ГЛАВА IX
Хоакина Пуига терзал страх, но он ни с кем не мог поделиться своими опасениями.
В первые минуты после ухода полицейских Пуиг гордился собой. Как и Игнасио Виллар, он посмеялся над фараонами! Полностью доверяя дону Игнасио, управляющий кабаре не сомневался, что тот сумеет защитить его от мести Мигеля Люхи.
Раны уже почти не причиняли Хоакину страданий, и он мог наслаждаться покоем в больничной палате, в полной безопасности от каких бы то ни было ударов судьбы. Пытаясь поставить себя на место инспектора Люхи, Хоакин соображал, что бы он сам предпринял против сеньора Пуига, который так мастерски обвел его вокруг пальца. Разнежившись, Хоакин воображал, как его врага распекает комиссар, как, вне себя от злости и досады, тот возвращается домой, а потом снова идет в баррио и в бессильной ярости бродит вокруг кабаре... И тут Пуиг вспомнил нечто такое, от чего у него кровь застыла в жилах: Мигель Люхи ходил к Игнасио Виллару и рассказал о его, Хоакина, предательстве. Не вырви у него инспектор кое-какие подробности убийства Вольса, дон Игнасио еще мог бы счесть это очередной ловушкой полицейских, но теперь... У Пуига тут же пропало желание смеяться над поражением инспектора. Представив себе, как бесшумно умеет подкрадываться Гомес и как ловко тот управляется с ножом, Хоакин невольно содрогнулся. Прежде дон Игнасио, может, и решился бы на войну с полицией, но теперь - бесспорно нет. Дон Игнасио стареет, а потому готов пожертвовать кем и чем угодно, лишь бы его оставили в покое. А рассказав Мигелю Люхи об убийстве Пако Вольса, Пуиг стал смертельной угрозой спокойствию Виллара...