Шарль Эксбрайя
НУ И НАЛОМАЛИ ВЫ ДРОВ, ИНСПЕКТОР
Посвящается Пьеру Буало и Тома
Нарсежаку, великим знатокам глубин человеческой души.
Ш.Э.
Главные действующие лица
Ларри Гендерсон — торговый представитель
Джойс Гендерсон — его жена, учительница в Уотфорде
Ричард Болтон — суперинтендант Скотленд-Ярда
Джанет Болтон — его жена
Кристофер Мортлок — инспектор Скотленд-Ярда
Глэдис Джилмон — соседка Гендерсонов
Бенни — ее сын
Сержант Бредли из полицейского участка Уотфорда
Мелвин Дэвис — владелец ресторана «Роуг'с Мач» в Сохо
Барбара Коукбэн — его невеста
Перри Сэдлер — служащий Дэвиса
Свэн Лейк — служащий Дэвиса
Джордж Фиппс — служащий Дэвиса
Джойс Гендерсон — его жена, учительница в Уотфорде
Ричард Болтон — суперинтендант Скотленд-Ярда
Джанет Болтон — его жена
Кристофер Мортлок — инспектор Скотленд-Ярда
Глэдис Джилмон — соседка Гендерсонов
Бенни — ее сын
Сержант Бредли из полицейского участка Уотфорда
Мелвин Дэвис — владелец ресторана «Роуг'с Мач» в Сохо
Барбара Коукбэн — его невеста
Перри Сэдлер — служащий Дэвиса
Свэн Лейк — служащий Дэвиса
Джордж Фиппс — служащий Дэвиса
Глава I
Никому из коллег по Скотленд-Ярду не пришло бы в голову назвать инспектора Кристофера Мортлока весельчаком. За десять лет службы в полиции Кристофер не обрел ни одного друга, ему так и не довелось встретить человека, способного вынести его хмурый вид, ничего не выражающую физиономию и замкнутый характер. Всем, кто пробовал завязать с Мортлоком какие-либо отношения, помимо служебных, пришлось оставить бесплодные попытки. Когда лет пять назад инспектор женился, на свадьбу пришел только его шеф, старший инспектор Ричард Болтон. Другие лишь жалели новобрачную Сьюзан, теряясь в догадках, что ее могло пленить в такой заурядной личности, как Крис. Этот последний не обладал ничем, что могло бы привлечь взгляд или задержать внимание. Для повседневной работы полицейского это превосходное качество, но куда менее ценное, когда хочешь понравиться взбалмошной девушке вроде Сьюзан. В конце концов случилось то, чего и следовало ожидать: прожив два года с Крисом и окончательно утратив надежду, что тот добьется успеха, молодая женщина оставила его.
Несомненно, она воображала, будто инспектор Скотленд-Ярда — супермен вроде тех частных детективов, героев популярных кинофильмов, которые проводят время либо в шикарных авто, либо в модных ресторанах. Однако довольно быстро до Сьюзан дошло: ее муж — обыкновенный британский чиновник, каких много, и она с досадой призналась себе, что с тем же успехом могла выйти замуж за почтового служащего или клерка министерства. В конечном счете Сьюзан выложила это Крису и тут же заявила, что собирается подать на развод.
Обдумывая ответ, Мортлок заперся у себя в спальне и долго изучал собственное отражение в зеркале. Среднего роста, он никоим образом не напоминал киноактера, а скорее походил на типичного англичанина — их тысячи можно встретить на улице в часы пик. Крис носил мягкую шляпу, а не котелок, но и от этого не выглядел романтичнее. Короче, самый обычный мужчина — заурядное лицо, полное отсутствие хотя бы редкостной физической силы. Даже развлечений Крис не любил и всегда мечтал о семейном очаге, где бы за ним ухаживали, а преданная жена подарила бы крепких парнишек, которые затем стали бы хорошими полицейскими. Было совершенно очевидно, что эта роль — не для Сьюзан, и муж предоставил ей свободу. Очень немногие из коллег Мортлока знали о его маленькой домашней драме, да и тех, кто знал, она не слишком интересовала; некоторые зубоскалили, говоря, мол, ничего удивительного: какой нормальный человек может ужиться с инспектором Крисом Мортлоком? Только старший инспектор Ричард Болтон на следующий день после объявления о разводе вызвал подчиненного и впервые назвал его по имени.
— Кристофер, хочу сказать вам одно: в подобной ошибке нет никакого бесчестья. Не повезло раз — повезет в другой. Я намного старше и считаю вас одним из своих лучших инспекторов, а потому позволю себе посоветовать вам не предаваться бесполезным сожалениям. Немало славных девушек не останутся к вам равнодушны и с удовольствием выйдут замуж за порядочного парня… Говорю вам это, чтобы вы знали о моих дружеских чувствах. Джанет, моя жена, очень обрадуется, если в субботу вы придете к нам ужинать.
Когда Крис Мортлок ушел от Болтонов, искренне, хотя и неловко поблагодарив за прекрасный вечер, проведенный в их компании, Джанет Болтон честно высказала мужу свое мнение о госте:
— Либо этот парень круглый дурак, либо набит комплексами!
Раскуривая последнюю за вечер трубку, Ричард возразил:
— Мортлок далеко не глуп, дорогая… Просто он удивительно цельная натура. Крис способен служить лишь одной страсти, одной идее… Можно позавидовать той, кого он полюбит, если любовь окажется взаимной… И жаль того, кого он возненавидит… Под внешней невозмутимостью таится личность, способная на необыкновенные поступки, если Мортлок действительно уверует в то, за что возьмется.
Миссис Болтон питала поистине слепое доверие к суждениям супруга, а посему твердо решила отнестись к Кристоферу с большим уважением и участием. В тот момент она даже вспомнила двух-трех незамужних приятельниц по колледжу. Если представится случай… Джанет обожала соединять людей. Что до комплексов инспектора, то с ними справиться нетрудно.
Со временем Мортлок подружился с Болтонами. Общаясь с ними, он постепенно избавился от привычной замкнутости и за два года совершенно переменился. Следуя советам Джанет, Крис с большим вниманием относился к своей внешности и, совсем позабыв о неудаче со Сьюзан, начал подумывать о новом браке. Этим жена его шефа обещала заняться сама. Коллеги по Скотленд-Ярду тоже стали лучше относиться к Крису. Назначение Болтона суперинтендантом они отпраздновали втроем, устроив роскошный обед в ресторане. За десертом Ричард сообщил Мортлоку, что тот скоро унаследует его пост старшего инспектора. Для этого от Криса ждут лишь успешного завершения какого-либо дела.
Как-то апрельским днем Скотленд-Ярд взбудоражило отвратительное происшествие, одно из тех, что доводят общественность до белого каления, и жажда увидеть, как виновный понесет суровую кару, становится единодушной. В предместье Харрогит водитель, очевидно пьяный, сбил женщину с ребенком, и местная полиция, потоптавшись на месте, призвала на помощь Скотленд-Ярд.
Решив дать помощнику возможность блеснуть, Болтон направил туда Мортлока в сопровождении сержанта Хелда. Но расследование не принесло ничего, кроме разочарования. Никто ничего не видел. Мистер Шап, муж жертвы, пребывал в своего рода столбняке, из которого вопросы полицейских так и не смогли его вывести. Он был бухгалтером на местном заводе и, задержавшись на работе, лишь случайно не пошел с женой к друзьям, где они собирались отпраздновать год со дня рождения малышки Эми, погибшей вместе с матерью. Только около одиннадцати вечера соседи, сами узнав о трагедии от какого-то автомобилиста, отправились на поиски мистера Шапа, чтобы как можно осторожнее сообщить ему страшную весть. Водителя-доброхота полиция тоже расспросила о происшествии. Но парень сказал лишь, что, не окажись на дороге коляски, он мог бы, не заметив, проехать по телам матери и ребенка. Осмотрели машину этого человека, но никаких подозрительных вмятин не обнаружили. По мнению жителей Харрогита, лихач, по-видимому нездешний, при виде содеянного потерял голову и скрылся. Инспектор и сержант обошли всех владельцев гаражей в округе, разыскивая машину со следами столкновения. Увы, единственная, побывавшая в аварии за последние недели, принадлежала сыну фармацевта, который в компании приятелей, таких же юных сумасбродов, врезался в дерево, но этот случай произошел задолго до гибели миссис Шап и ее малышки. Короче, неразрешимое дело! Мортлок вернулся в Лондон раздосадованный. Еще одно преступление, когда виновник, скорее всего, так и останется безнаказанным.
Скотленд-Ярд получил предписание продолжать обычное расследование. Возбужденное общество постепенно успокоилось, а затем с живейшим интересом занялось пересудами по поводу предстоящей женитьбы Мелвина Дэвиса. Этот хорошо известный в Сохо гангстер в пятьдесят лет, из которых добрый десяток провел в тюрьмах Ее Величества, задумал жениться. Он открыл ресторан под названием «Роуг'с мач»[1] и обручился с некоей Барбарой Коукбэн. Последнюю возраст постепенно вытеснил со сцен мюзик-холла, и она все ниже и ниже спускалась по лестнице успеха. Начав танцовщицей, за десять лет Барбара дошла до положения стриптизерши в третьесортном кабачке. Мелвин знал Барбару, когда та была еще девчонкой из его квартала, и понимал, что с ней можно не опасаться каких-либо осложнений. Столь назидательный эпилог похождений гангстера порадовал добрые души в Сохо и вызвал усмешку у других. Среди последних был и Крис Мортлок.
Субботним утром, спустя несколько дней после безрезультатного расследования Мортлока в Харрогите, какая-то женщина явилась в Скотленд-Ярд и выразила желание поговорить с полицейским, ведущим дело о дорожном происшествии, в котором погибли мать с ребенком. Сержант Хелд, занимавшийся обычно «процеживанием» попрошаек и других посетителей, отсутствовал. Болтона тоже не было на месте, и Крис согласился принять женщину, представившуюся как Джойс Гендерсон, учительница начальной школы в Уотфорде.
Посетительница с первой минуты сразила Мортлока наповал, хотя ни в ее манере держаться, ни в туалете не было ничего, что могло бы вызвать не только восхищение, но даже просто интерес. Одета она была очень скромно, как и подобает учительнице. Лицо тоже не назовешь необыкновенным. Слишком правильные черты могли бы даже показаться банальными, но их освещали глаза, которые инспектор тотчас же счел самыми прекрасными, какие только ему доводилось видеть. Свет этих огромных глаз смягчали шелковистые ресницы. Когда миссис Гендерсон смотрела на вас, невольно возникало ощущение дружеской теплоты. Крис сразу утратил свою обычную жесткость. Женщина села на стул, указанный ей инспектором, положив на колени сумочку. Больше всего она сейчас походила на благонравную воспитанницу старого монастыря.
— Чем могу вам служить, миссис Гендерсон?
— Я боюсь, — скорее прошептала, чем сказала она.
Посетительница действительно казалась сильно напуганной. Несколько удивленный Мортлок едва не ответил резкостью, но эту женщину, сидевшую перед ним, по-видимому в самом деле терзала тревога, хотя она совсем не выглядела истеричкой.
— Вы в Скотленд-Ярде, миссис Гендерсон… и, поверьте, здесь вам ничто не угрожает.
— Я боюсь не за себя, сэр, а за своего мужа…
— А! Ну тогда давайте по порядку…
Он притянул к себе стопку бумаги и ручку.
— Кто ваш муж?
— Ларри Гендерсон… Представитель фирмы «Смит и Браун», садовый инвентарь.
— Сколько ему лет?
— Пятьдесят два.
— Со здоровьем все в порядке?
— Физически — да.
— Должен ли я понять, что душевно?..
— Во время войны Ларри был ранен, затем попал в плен. Обращались с ним чудовищно… С тех пор Ларри живет замкнуто, сторонится людей. О, не надо думать, будто он обрек меня на заточение! Вовсе нет! У нас есть друзья… Иногда мы приглашаем к себе на чашку чая… Бываем и в гостях… Но Ларри избегает любых споров… Он испытывает непреодолимый страх перед любой ответственностью. Я думаю, это последствия войны. Однажды в плену немцы приказали Ларри отобрать среди своих товарищей группу для опасной работы, и ни один человек из этой группы не выжил. С тех пор он уклоняется от всякого ответственного поста. У «Смита и Брауна», где Ларри очень ценят, он мог бы достичь высоких должностей. Но всегда отказывается от предложений такого рода, предпочитая место, где бы он работал один и никем не распоряжался.
— Представляю… Ну а дома?
Губы миссис Гендерсон искривила жалкая улыбка.
— В семейной жизни это самый покладистый человек, и, хотя у нас двадцать лет разницы в возрасте, именно я все решаю… Нет, отнюдь не потому, что люблю командовать, но надо же кому-то… правда?
— Очевидно. А вы никогда не пытались… вернуть его, в конце концов, к более здравому взгляду на жизнь?
— Еще бы! И не один год, но безуспешно. Ларри очень любит меня, у меня нет оснований в этом сомневаться. Да и я сама сильно привязана к нему. Но это скорее материнское чувство, нежели супружеское. Ларри работает. Прямой, честный, чистосердечный… он, однако, избегает всего, что могло бы его связать, возложить на него любую ответственность. И при этом очень упрям. Если он вбил что-то себе в голову, переубедить его невозможно.
— Прекрасный портрет, миссис Гендерсон… ну а как внешне выглядит ваш муж?
— Его очень трудно описать… Словно внутренняя безучастность сказалась на его внешности. Никто не замечает Ларри. В окружении людей он как будто исчезает, сливается с толпой. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Очень хорошо.
Мортлок едва не сказал посетительнице, что в этом отношении она напоминает своего мужа, если не считать глаз. Внешность миссис Гендерсон тоже не запоминалась.
— Я полагаю, вы пришли к нам не для того, чтобы описать душевный разлад мистера Гендерсона: мы в Скотленд-Ярде — не психиатры.
— Я боюсь, сэр… Я разрываюсь между желанием увидеть преступника наказанным и страхом за жизнь своего мужа.
Внезапно Крис заметил, что миссис Гендерсон плачет. Она не всхлипывала, не рыдала. Отчаяние было сдержанным, как и сама личность учительницы из Уотфорда. Сьюзан не приучила Мортлока к подобной кротости. Стоило закрыть глаза, чтобы вновь услышать ее крики, брань, угрозы. Женщины вроде миссис Гендерсон как будто излучают умиротворение. Перед этой возвышенной печалью инспектор совершенно растерялся. Может быть, ему следовало подняться и ласково похлопать миссис Гендерсон по плечу, выразив таким образом сочувствие, но он не посмел и ограничился словами:
— Ну же, миссис Гендерсон… полноте! Прошу вас, пожалуйста, миссис Гендерсон…
— Извините меня, сэр, — с видимым усилием заговорила учительница. — Это от смущения… Вообще такое — не в моих привычках. Но я дошла до крайности… и даже не сплю. Вот уже две ночи…
— Может быть, вы спокойно расскажете, что вас тревожит?
— Постараюсь… Мой муж давно работает у «Смита и Брауна» и может сам выбирать себе «охотничьи угодья» — так он называет районы, закрепляемые за торговыми агентами. Ларри родом из Лидса, поэтому и остановил свой выбор на Йоркшире и Ланкашире. Он отправляется каждый вторник утром и возвращается в пятницу или рано утром в субботу.
— Не очень веселая жизнь для вас?
Бледная улыбка промелькнула на ее губах.
— За десять лет, что мы женаты, я уже привыкла. Месяц, а может быть, недель пять назад, Ларри вернулся в субботу с большим опозданием. И его явно что-то глубоко потрясло. Обычно мы по субботам после полудня делаем покупки. На этот раз муж отказался сопровождать меня. И за время моего отсутствия выпил почти целую бутылку виски. А он практически никогда не пьет… Я ничего не стала говорить… Так уж устроен Ларри, он доверится вам, только если сам этого пожелает. Я просто ждала. Это был ужасный вечер. Как сейчас вижу Ларри в кресле с потухшей трубкой в руке. Ему то и дело приходилось ее вновь раскуривать. Несколько часов я ждала, но напрасно. Потеряв терпение, я встала, пожелала ему спокойной ночи, и тут муж взял меня за руку. Для него это не совсем обычный жест. Затем торопливо, будто спешил избавиться от тяжкого бремени, он признался, что знает, кто задавил женщину и ребенка в Харрогите.
Мортлок невольно вскрикнул. За все время службы ему еще не подворачивался такой счастливый случай. Учительница из Уотфорда давала инспектору редкий шанс отличиться.
— Это уже становится захватывающим, миссис Гендерсон, умоляю вас, продолжайте!
— В Харрогите Ларри обычно останавливается на ночлег в «Оловянной кружке». Он из тех, кто очень редко меняет привычки. Но в тот вечер мужа оставил у себя обедать один из старых клиентов, и он возвращался далеко за полночь. Недалеко от Харрогита Ларри на большой скорости обогнал «хиллмэн». Спустя несколько секунд он услыхал крик и визг тормозов. Почти тотчас вслед за этим Ларри подъехал к остановившемуся на дороге «хиллмэну». Он вышел из машины и, увидев на дороге два тела, бросился к ним, как вдруг владелец «хиллмэна» преградил дорогу. «Проклятое невезенье… — проворчал он. — Шляются ночью по шоссе с коляской и без света!» Мой муж хотел что-то сделать для этих несчастных, но мужчина удержал его за плечо, бросив: «Они мертвы, старина. Лучше садитесь в свою тачку и отправляйтесь спать, позабыв обо всем увиденном». Ларри пытался возражать, тогда этот тип вытащил револьвер: «Вы ведь не хотите умереть, не так ли? Тогда молчите… Этим двоим там… никто уже не в силах помочь. Просто несчастный случай. Тут ничего не попишешь, и точка. А теперь мотайте отсюда, мистер Гендерсон из Уотфорда…»
— Он знал вашего мужа?
— Нет, прочитал нашу фамилию и адрес на приборном щитке… Так как Ларри не хотел уходить, этот тип добавил: «Я собираюсь сматываться, приятель… Но если когда-нибудь узнаю, что ты позвонил, к примеру, в полицию, наживешь крупные, очень крупные неприятности… Усек?» Тогда Ларри сел в свою машину. Всю ночь напролет он боролся с собой — совесть не давала покоя, он корил себя за трусость, но в то же время не хотел вмешиваться в эту историю. Не думайте, сэр, мой муж не трус… Но достаточно хотя бы попытаться навязать ему мало-мальски решительное действие, и он сразу сопротивляется. В тот вечер мы поссорились. Я уговаривала Ларри заявить в полицию, но он отвечал, что будет все отрицать. Три дня мы не разговаривали. А потом, со временем, притворились, будто все забыто, но что-то в наших отношениях сломалось. Я совсем перестала верить в Ларри… и испытывала только жалость… безмерную жалость.
— Я понимаю вас… Но скажите, почему вы пришли сюда пять недель спустя?
— Позавчера Ларри увидел в газете фотографию человека из Харрогита.
— Того, что задавил?..
— Да.
— В газете? В какой рубрике?
— О бракосочетаниях.
— Кого же он видел? Миссис Гендерсон, вы должны мне это сказать!
Совсем недолго поколебавшись, она на одном дыхании произнесла:
— Мелвина Дэвиса.
Крис на минуту онемел… Мелвин Дэвис!.. Сколько долгих лет инспектор выслеживал его! Крис с досадой видел, как комфортабельно устроился этот гангстер, ведя жизнь добропорядочного буржуа, несмотря на свое грязное прошлое. Скрутить Мелвина Дэвиса в тот момент, когда бандит убежден в своей полной недосягаемости для закона, — какая сладкая мечта!
— Но, миссис Гендерсон, ваш муж видел преступника только глубокой ночью… Как же он сразу узнал парня на фотографии?
— По ночам Ларри всегда берет с собой фонарик. Еще одно следствие войны… Когда он осветил лицо Дэвиса, тот пришел в ярость.
— Послушайте, миссис Гендерсон: мы очень хотели бы отправить Дэвиса в тюрьму хотя бы на несколько лет. Многих приводит просто в бешенство, что этот тип может спокойно пользоваться награбленным. Наркотики, алкоголь, проституция — все годилось для наживы. Сотни несчастных женщин и мужчин умерли либо опустились, лишь бы Мелвин Дэвис теперь разыгрывал из себя удалившегося от дел рантье. От имени этих несчастных я заклинаю вас, миссис Гендерсон: убедите своего мужа дать показания!
Она покачала головой:
— Я бы с удовольствием вам помогла, но Ларри не уступит. Я слишком хорошо его знаю.
— Даже если я сам с ним поговорю?
— Только попусту потеряете время.
— Разрешите мне все-таки попробовать.
— Ну, что ж, попытайтесь… Мы живем в Уотфорде, Грегори-лейн, сто шестьдесят семь.
— Если мой шеф не станет возражать, я приду к вам в ближайшую субботу.
— Под каким предлогом?
Крис помолчал. Действительно, в глазах этого странного Ларри Гендерсона нужно как-то оправдать свой визит, иначе он немедленно замкнется. Джойс пришла на помощь полицейскому.
— У вас есть дети, сэр?
— Нет… Я уже довольно давно не женат… Вряд ли прежняя миссис Мортлок согласилась бы иметь ребятишек. Они могли бы нарушить ее образ жизни, ее привычки.
Учительница не ответила, не позволила себе никаких замечаний, но в ее взгляде Крис уловил сочувствие.
— Я был бы счастлив стать отцом… но… — добавил он.
— А что, если это желание поможет вам с большей ответственностью прийти поговорить о дочери… которой на самом деле не существует?
— Простите, не понял?
— Вы могли бы прийти ко мне поговорить, поскольку якобы собираетесь переехать в Уотфорд и хотите устроить свою дочку в мой класс… Это выглядело бы вполне естественно… Приходите к пяти часам — тогда я смогу пригласить вас на чашку чая и Ларри это не покажется странным.
— Договорились.
— Имейте в виду: мне придется задавать вам вопросы о школе, где училась прежде ваша малышка… кстати, как бы ее назвать?
— Ну, скажем… Кэт. Это имя моей матери.
— Согласна на Кэт. Так я жду вас к пяти часам.
— Приду, можете не сомневаться! Чтобы вновь надеть наручники на Мелвина Дэвиса, я готов приползти в Уотфорд на коленях! Ну как, страх вас больше не мучит?
— Нет. И ваш кабинет, и твердая решимость покончить с этим человеком придали мне столько сил, что я сама не заметила, как страх вдруг исчез… Все тревоги поджидают меня снаружи.
— А что еще беспокоит вас, кроме проблем с мужем?
— Я боюсь, как бы этому Дэвису не вздумалось заставить Ларри умолкнуть навсегда. Преступник ведь понимает, что пока Ларри жив, он может рано или поздно заговорить.
— Почему вы этого боитесь?
— Мне кажется, вокруг нашего дома шатаются какие-то странные типы.
— Можете вы описать их?
— Нет… Несколько раз ночью мне почудилось, будто я вижу какие-то тени… Понимаете, я ни в чем не уверена — могло ведь и показаться. Ну а если это действительно так? Как мне уберечь мужа?
— Если хотите, я мог бы установить наблюдение за вашим домом.
— Это возможно?
— Во всяком случае, ночью и в течение некоторого времени. Скажем, до тех пор, пока вы не успокоитесь.
— Не знаю, как благодарить вас. Мне так трудно было решиться прийти в Скотленд-Ярд, а теперь я рада этому. Вы проявили столько понимания…
— Если мне удастся засадить Дэвиса в тюрьму, то это я должен буду поблагодарить вас, миссис Гендерсон!
После ухода учительницы из Уотфорда мысли Криса не сразу обратились к Мелвину Дэвису и представившейся возможности прижать его как следует. Инспектор думал о Джойс Гендерсон: сведи его судьба не с легкомысленной Сьюзан, а с женщиной вроде Джойс, Крис был бы счастлив. Совсем размечтавшись, Мортлок воображал, как вечером возвращается домой миссис Мортлок, весьма напоминающая Джойс Гендерсон, встречает его, расспрашивает о том о сем, что нового на работе, а их дочь, маленькая Кэт, бежит за отцовскими шлепанцами и трубкой.
Войдя в кабинет своего подчиненного, суперинтендант Болтон пробудил его от грез.
— Ничего интересного, Крис?
— Напротив, довольно любопытная история. Случай, дающий возможность прищучить Мелвина Дэвиса.
— Черт возьми!.. Пошли ко мне!
Когда они устроились, Болтон позвонил на коммутатор и предупредил, что его ни для кого нет. Положив трубку, шеф повернулся к Мортлоку.
— Докладывайте, Крис.
Суперинтендант слушал, полузакрыв глаза. Лицо его хранило полную невозмутимость. Когда Мортлок закончил рассказ и сообщил, что намерен предпринять, Ричард Болтон наконец высказал свое мнение.
— Знаете, Крис, вы говорили главным образом об этой миссис Гендерсон. Судя по всему, она произвела на вас сильное впечатление? Вы созрели для женитьбы, мой мальчик! Эта новость приведет в восторг Джанет.
Крис покраснел, и суперинтендант расхохотался.
— Шучу, дружище, не сердитесь. Я не пожелал бы вам влюбиться в замужнюю женщину, к тому же, по-видимому, очень привязанную к супругу. Конечно, этот Гендерсон — больной человек, живущий в постоянном страхе перед бременем ответственности. Постарайтесь, насколько сумеете, уговорить его дать показания. Но я знаю подобных невротиков и сильно сомневаюсь в успехе. Вы правильно поступили, пообещав взять дом под наблюдение. Я позвоню в Уотфорд и распоряжусь на этот счет. Остается Мелвин Дэвис. Понятно, вы не питаете к нему нежных чувств, ведь именно с этим типом связаны редкие неудачи в вашей работе. Но даже на Дэвиса нельзя бросаться вслепую. В нашем деле личным чувствам не должно быть места. Конечно, если вам удастся изобличить Дэвиса в убийстве перед присяжными, сразу же отхватите чин старшего инспектора, но не принимайте желаемое за действительное. Подумайте хорошенько: уж за пять-то недель Дэвис успел привести свой автомобиль в полный порядок и устранить все следы столкновения.
— Я попытаюсь разыскать механика, выполнившего эту работу.
— Трудно. У бандитов вроде Дэвиса есть свои мастера, которым хорошо платят за молчание.
— Так что же, по-вашему, все бросить?
— Конечно нет, Крис! И не смотрите на меня так осуждающе — еще, чего доброго, дойдет до обвинений, будто я покрываю Дэвиса! Что я от вас требую, так это продвигаться шажками, осторожно. Пока у нас нет никакой возможности раздобыть что-либо весомое против Мелвина Дэвиса. Начинайте с Уотфорда. Если этот Гендерсон не захочет выполнить свой гражданский долг, мы еще подумаем и решим, какие меры принять. Но до тех пор оставьте Дэвиса в покое. Любое неосторожное движение, уж поверьте мне, только вспугнет добычу.
Крис Мортлок не узнавал себя. Что бы он ни делал, что бы ни пытался предпринять, все мысли витали вокруг Джойс Гендерсон, и, казалось, время до следующей субботы тянется бесконечно долго. Глупости, конечно, и он прекрасно сознавал это, но тем не менее никак не мог выбросить из головы учительницу с прекрасными испуганными глазами. Каждое утро Крис звонил в полицию Уотфорда. Ему неизменно отвечали, что ночь прошла спокойно и ничего подозрительного вокруг жилища Гендерсонов не замечено. Эти успокаивающие новости то радовали, то раздражали Мортлока. В глубине души ему хотелось, чтобы Джойс и ее мужу угрожала опасность. Тогда он поспешил бы им на помощь. Инспектор не смел себе в том признаться, но, убей кто-нибудь Ларри, его, Криса, это бы не слишком огорчило. После смерти Гендерсона Джойс стала бы свободной… Как человек порядочный, Мортлок стыдился подобных мыслей, но они словно нарочно лезли в голову.
Несомненно, она воображала, будто инспектор Скотленд-Ярда — супермен вроде тех частных детективов, героев популярных кинофильмов, которые проводят время либо в шикарных авто, либо в модных ресторанах. Однако довольно быстро до Сьюзан дошло: ее муж — обыкновенный британский чиновник, каких много, и она с досадой призналась себе, что с тем же успехом могла выйти замуж за почтового служащего или клерка министерства. В конечном счете Сьюзан выложила это Крису и тут же заявила, что собирается подать на развод.
Обдумывая ответ, Мортлок заперся у себя в спальне и долго изучал собственное отражение в зеркале. Среднего роста, он никоим образом не напоминал киноактера, а скорее походил на типичного англичанина — их тысячи можно встретить на улице в часы пик. Крис носил мягкую шляпу, а не котелок, но и от этого не выглядел романтичнее. Короче, самый обычный мужчина — заурядное лицо, полное отсутствие хотя бы редкостной физической силы. Даже развлечений Крис не любил и всегда мечтал о семейном очаге, где бы за ним ухаживали, а преданная жена подарила бы крепких парнишек, которые затем стали бы хорошими полицейскими. Было совершенно очевидно, что эта роль — не для Сьюзан, и муж предоставил ей свободу. Очень немногие из коллег Мортлока знали о его маленькой домашней драме, да и тех, кто знал, она не слишком интересовала; некоторые зубоскалили, говоря, мол, ничего удивительного: какой нормальный человек может ужиться с инспектором Крисом Мортлоком? Только старший инспектор Ричард Болтон на следующий день после объявления о разводе вызвал подчиненного и впервые назвал его по имени.
— Кристофер, хочу сказать вам одно: в подобной ошибке нет никакого бесчестья. Не повезло раз — повезет в другой. Я намного старше и считаю вас одним из своих лучших инспекторов, а потому позволю себе посоветовать вам не предаваться бесполезным сожалениям. Немало славных девушек не останутся к вам равнодушны и с удовольствием выйдут замуж за порядочного парня… Говорю вам это, чтобы вы знали о моих дружеских чувствах. Джанет, моя жена, очень обрадуется, если в субботу вы придете к нам ужинать.
Когда Крис Мортлок ушел от Болтонов, искренне, хотя и неловко поблагодарив за прекрасный вечер, проведенный в их компании, Джанет Болтон честно высказала мужу свое мнение о госте:
— Либо этот парень круглый дурак, либо набит комплексами!
Раскуривая последнюю за вечер трубку, Ричард возразил:
— Мортлок далеко не глуп, дорогая… Просто он удивительно цельная натура. Крис способен служить лишь одной страсти, одной идее… Можно позавидовать той, кого он полюбит, если любовь окажется взаимной… И жаль того, кого он возненавидит… Под внешней невозмутимостью таится личность, способная на необыкновенные поступки, если Мортлок действительно уверует в то, за что возьмется.
Миссис Болтон питала поистине слепое доверие к суждениям супруга, а посему твердо решила отнестись к Кристоферу с большим уважением и участием. В тот момент она даже вспомнила двух-трех незамужних приятельниц по колледжу. Если представится случай… Джанет обожала соединять людей. Что до комплексов инспектора, то с ними справиться нетрудно.
Со временем Мортлок подружился с Болтонами. Общаясь с ними, он постепенно избавился от привычной замкнутости и за два года совершенно переменился. Следуя советам Джанет, Крис с большим вниманием относился к своей внешности и, совсем позабыв о неудаче со Сьюзан, начал подумывать о новом браке. Этим жена его шефа обещала заняться сама. Коллеги по Скотленд-Ярду тоже стали лучше относиться к Крису. Назначение Болтона суперинтендантом они отпраздновали втроем, устроив роскошный обед в ресторане. За десертом Ричард сообщил Мортлоку, что тот скоро унаследует его пост старшего инспектора. Для этого от Криса ждут лишь успешного завершения какого-либо дела.
Как-то апрельским днем Скотленд-Ярд взбудоражило отвратительное происшествие, одно из тех, что доводят общественность до белого каления, и жажда увидеть, как виновный понесет суровую кару, становится единодушной. В предместье Харрогит водитель, очевидно пьяный, сбил женщину с ребенком, и местная полиция, потоптавшись на месте, призвала на помощь Скотленд-Ярд.
Решив дать помощнику возможность блеснуть, Болтон направил туда Мортлока в сопровождении сержанта Хелда. Но расследование не принесло ничего, кроме разочарования. Никто ничего не видел. Мистер Шап, муж жертвы, пребывал в своего рода столбняке, из которого вопросы полицейских так и не смогли его вывести. Он был бухгалтером на местном заводе и, задержавшись на работе, лишь случайно не пошел с женой к друзьям, где они собирались отпраздновать год со дня рождения малышки Эми, погибшей вместе с матерью. Только около одиннадцати вечера соседи, сами узнав о трагедии от какого-то автомобилиста, отправились на поиски мистера Шапа, чтобы как можно осторожнее сообщить ему страшную весть. Водителя-доброхота полиция тоже расспросила о происшествии. Но парень сказал лишь, что, не окажись на дороге коляски, он мог бы, не заметив, проехать по телам матери и ребенка. Осмотрели машину этого человека, но никаких подозрительных вмятин не обнаружили. По мнению жителей Харрогита, лихач, по-видимому нездешний, при виде содеянного потерял голову и скрылся. Инспектор и сержант обошли всех владельцев гаражей в округе, разыскивая машину со следами столкновения. Увы, единственная, побывавшая в аварии за последние недели, принадлежала сыну фармацевта, который в компании приятелей, таких же юных сумасбродов, врезался в дерево, но этот случай произошел задолго до гибели миссис Шап и ее малышки. Короче, неразрешимое дело! Мортлок вернулся в Лондон раздосадованный. Еще одно преступление, когда виновник, скорее всего, так и останется безнаказанным.
Скотленд-Ярд получил предписание продолжать обычное расследование. Возбужденное общество постепенно успокоилось, а затем с живейшим интересом занялось пересудами по поводу предстоящей женитьбы Мелвина Дэвиса. Этот хорошо известный в Сохо гангстер в пятьдесят лет, из которых добрый десяток провел в тюрьмах Ее Величества, задумал жениться. Он открыл ресторан под названием «Роуг'с мач»[1] и обручился с некоей Барбарой Коукбэн. Последнюю возраст постепенно вытеснил со сцен мюзик-холла, и она все ниже и ниже спускалась по лестнице успеха. Начав танцовщицей, за десять лет Барбара дошла до положения стриптизерши в третьесортном кабачке. Мелвин знал Барбару, когда та была еще девчонкой из его квартала, и понимал, что с ней можно не опасаться каких-либо осложнений. Столь назидательный эпилог похождений гангстера порадовал добрые души в Сохо и вызвал усмешку у других. Среди последних был и Крис Мортлок.
Субботним утром, спустя несколько дней после безрезультатного расследования Мортлока в Харрогите, какая-то женщина явилась в Скотленд-Ярд и выразила желание поговорить с полицейским, ведущим дело о дорожном происшествии, в котором погибли мать с ребенком. Сержант Хелд, занимавшийся обычно «процеживанием» попрошаек и других посетителей, отсутствовал. Болтона тоже не было на месте, и Крис согласился принять женщину, представившуюся как Джойс Гендерсон, учительница начальной школы в Уотфорде.
Посетительница с первой минуты сразила Мортлока наповал, хотя ни в ее манере держаться, ни в туалете не было ничего, что могло бы вызвать не только восхищение, но даже просто интерес. Одета она была очень скромно, как и подобает учительнице. Лицо тоже не назовешь необыкновенным. Слишком правильные черты могли бы даже показаться банальными, но их освещали глаза, которые инспектор тотчас же счел самыми прекрасными, какие только ему доводилось видеть. Свет этих огромных глаз смягчали шелковистые ресницы. Когда миссис Гендерсон смотрела на вас, невольно возникало ощущение дружеской теплоты. Крис сразу утратил свою обычную жесткость. Женщина села на стул, указанный ей инспектором, положив на колени сумочку. Больше всего она сейчас походила на благонравную воспитанницу старого монастыря.
— Чем могу вам служить, миссис Гендерсон?
— Я боюсь, — скорее прошептала, чем сказала она.
Посетительница действительно казалась сильно напуганной. Несколько удивленный Мортлок едва не ответил резкостью, но эту женщину, сидевшую перед ним, по-видимому в самом деле терзала тревога, хотя она совсем не выглядела истеричкой.
— Вы в Скотленд-Ярде, миссис Гендерсон… и, поверьте, здесь вам ничто не угрожает.
— Я боюсь не за себя, сэр, а за своего мужа…
— А! Ну тогда давайте по порядку…
Он притянул к себе стопку бумаги и ручку.
— Кто ваш муж?
— Ларри Гендерсон… Представитель фирмы «Смит и Браун», садовый инвентарь.
— Сколько ему лет?
— Пятьдесят два.
— Со здоровьем все в порядке?
— Физически — да.
— Должен ли я понять, что душевно?..
— Во время войны Ларри был ранен, затем попал в плен. Обращались с ним чудовищно… С тех пор Ларри живет замкнуто, сторонится людей. О, не надо думать, будто он обрек меня на заточение! Вовсе нет! У нас есть друзья… Иногда мы приглашаем к себе на чашку чая… Бываем и в гостях… Но Ларри избегает любых споров… Он испытывает непреодолимый страх перед любой ответственностью. Я думаю, это последствия войны. Однажды в плену немцы приказали Ларри отобрать среди своих товарищей группу для опасной работы, и ни один человек из этой группы не выжил. С тех пор он уклоняется от всякого ответственного поста. У «Смита и Брауна», где Ларри очень ценят, он мог бы достичь высоких должностей. Но всегда отказывается от предложений такого рода, предпочитая место, где бы он работал один и никем не распоряжался.
— Представляю… Ну а дома?
Губы миссис Гендерсон искривила жалкая улыбка.
— В семейной жизни это самый покладистый человек, и, хотя у нас двадцать лет разницы в возрасте, именно я все решаю… Нет, отнюдь не потому, что люблю командовать, но надо же кому-то… правда?
— Очевидно. А вы никогда не пытались… вернуть его, в конце концов, к более здравому взгляду на жизнь?
— Еще бы! И не один год, но безуспешно. Ларри очень любит меня, у меня нет оснований в этом сомневаться. Да и я сама сильно привязана к нему. Но это скорее материнское чувство, нежели супружеское. Ларри работает. Прямой, честный, чистосердечный… он, однако, избегает всего, что могло бы его связать, возложить на него любую ответственность. И при этом очень упрям. Если он вбил что-то себе в голову, переубедить его невозможно.
— Прекрасный портрет, миссис Гендерсон… ну а как внешне выглядит ваш муж?
— Его очень трудно описать… Словно внутренняя безучастность сказалась на его внешности. Никто не замечает Ларри. В окружении людей он как будто исчезает, сливается с толпой. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Очень хорошо.
Мортлок едва не сказал посетительнице, что в этом отношении она напоминает своего мужа, если не считать глаз. Внешность миссис Гендерсон тоже не запоминалась.
— Я полагаю, вы пришли к нам не для того, чтобы описать душевный разлад мистера Гендерсона: мы в Скотленд-Ярде — не психиатры.
— Я боюсь, сэр… Я разрываюсь между желанием увидеть преступника наказанным и страхом за жизнь своего мужа.
Внезапно Крис заметил, что миссис Гендерсон плачет. Она не всхлипывала, не рыдала. Отчаяние было сдержанным, как и сама личность учительницы из Уотфорда. Сьюзан не приучила Мортлока к подобной кротости. Стоило закрыть глаза, чтобы вновь услышать ее крики, брань, угрозы. Женщины вроде миссис Гендерсон как будто излучают умиротворение. Перед этой возвышенной печалью инспектор совершенно растерялся. Может быть, ему следовало подняться и ласково похлопать миссис Гендерсон по плечу, выразив таким образом сочувствие, но он не посмел и ограничился словами:
— Ну же, миссис Гендерсон… полноте! Прошу вас, пожалуйста, миссис Гендерсон…
— Извините меня, сэр, — с видимым усилием заговорила учительница. — Это от смущения… Вообще такое — не в моих привычках. Но я дошла до крайности… и даже не сплю. Вот уже две ночи…
— Может быть, вы спокойно расскажете, что вас тревожит?
— Постараюсь… Мой муж давно работает у «Смита и Брауна» и может сам выбирать себе «охотничьи угодья» — так он называет районы, закрепляемые за торговыми агентами. Ларри родом из Лидса, поэтому и остановил свой выбор на Йоркшире и Ланкашире. Он отправляется каждый вторник утром и возвращается в пятницу или рано утром в субботу.
— Не очень веселая жизнь для вас?
Бледная улыбка промелькнула на ее губах.
— За десять лет, что мы женаты, я уже привыкла. Месяц, а может быть, недель пять назад, Ларри вернулся в субботу с большим опозданием. И его явно что-то глубоко потрясло. Обычно мы по субботам после полудня делаем покупки. На этот раз муж отказался сопровождать меня. И за время моего отсутствия выпил почти целую бутылку виски. А он практически никогда не пьет… Я ничего не стала говорить… Так уж устроен Ларри, он доверится вам, только если сам этого пожелает. Я просто ждала. Это был ужасный вечер. Как сейчас вижу Ларри в кресле с потухшей трубкой в руке. Ему то и дело приходилось ее вновь раскуривать. Несколько часов я ждала, но напрасно. Потеряв терпение, я встала, пожелала ему спокойной ночи, и тут муж взял меня за руку. Для него это не совсем обычный жест. Затем торопливо, будто спешил избавиться от тяжкого бремени, он признался, что знает, кто задавил женщину и ребенка в Харрогите.
Мортлок невольно вскрикнул. За все время службы ему еще не подворачивался такой счастливый случай. Учительница из Уотфорда давала инспектору редкий шанс отличиться.
— Это уже становится захватывающим, миссис Гендерсон, умоляю вас, продолжайте!
— В Харрогите Ларри обычно останавливается на ночлег в «Оловянной кружке». Он из тех, кто очень редко меняет привычки. Но в тот вечер мужа оставил у себя обедать один из старых клиентов, и он возвращался далеко за полночь. Недалеко от Харрогита Ларри на большой скорости обогнал «хиллмэн». Спустя несколько секунд он услыхал крик и визг тормозов. Почти тотчас вслед за этим Ларри подъехал к остановившемуся на дороге «хиллмэну». Он вышел из машины и, увидев на дороге два тела, бросился к ним, как вдруг владелец «хиллмэна» преградил дорогу. «Проклятое невезенье… — проворчал он. — Шляются ночью по шоссе с коляской и без света!» Мой муж хотел что-то сделать для этих несчастных, но мужчина удержал его за плечо, бросив: «Они мертвы, старина. Лучше садитесь в свою тачку и отправляйтесь спать, позабыв обо всем увиденном». Ларри пытался возражать, тогда этот тип вытащил револьвер: «Вы ведь не хотите умереть, не так ли? Тогда молчите… Этим двоим там… никто уже не в силах помочь. Просто несчастный случай. Тут ничего не попишешь, и точка. А теперь мотайте отсюда, мистер Гендерсон из Уотфорда…»
— Он знал вашего мужа?
— Нет, прочитал нашу фамилию и адрес на приборном щитке… Так как Ларри не хотел уходить, этот тип добавил: «Я собираюсь сматываться, приятель… Но если когда-нибудь узнаю, что ты позвонил, к примеру, в полицию, наживешь крупные, очень крупные неприятности… Усек?» Тогда Ларри сел в свою машину. Всю ночь напролет он боролся с собой — совесть не давала покоя, он корил себя за трусость, но в то же время не хотел вмешиваться в эту историю. Не думайте, сэр, мой муж не трус… Но достаточно хотя бы попытаться навязать ему мало-мальски решительное действие, и он сразу сопротивляется. В тот вечер мы поссорились. Я уговаривала Ларри заявить в полицию, но он отвечал, что будет все отрицать. Три дня мы не разговаривали. А потом, со временем, притворились, будто все забыто, но что-то в наших отношениях сломалось. Я совсем перестала верить в Ларри… и испытывала только жалость… безмерную жалость.
— Я понимаю вас… Но скажите, почему вы пришли сюда пять недель спустя?
— Позавчера Ларри увидел в газете фотографию человека из Харрогита.
— Того, что задавил?..
— Да.
— В газете? В какой рубрике?
— О бракосочетаниях.
— Кого же он видел? Миссис Гендерсон, вы должны мне это сказать!
Совсем недолго поколебавшись, она на одном дыхании произнесла:
— Мелвина Дэвиса.
Крис на минуту онемел… Мелвин Дэвис!.. Сколько долгих лет инспектор выслеживал его! Крис с досадой видел, как комфортабельно устроился этот гангстер, ведя жизнь добропорядочного буржуа, несмотря на свое грязное прошлое. Скрутить Мелвина Дэвиса в тот момент, когда бандит убежден в своей полной недосягаемости для закона, — какая сладкая мечта!
— Но, миссис Гендерсон, ваш муж видел преступника только глубокой ночью… Как же он сразу узнал парня на фотографии?
— По ночам Ларри всегда берет с собой фонарик. Еще одно следствие войны… Когда он осветил лицо Дэвиса, тот пришел в ярость.
— Послушайте, миссис Гендерсон: мы очень хотели бы отправить Дэвиса в тюрьму хотя бы на несколько лет. Многих приводит просто в бешенство, что этот тип может спокойно пользоваться награбленным. Наркотики, алкоголь, проституция — все годилось для наживы. Сотни несчастных женщин и мужчин умерли либо опустились, лишь бы Мелвин Дэвис теперь разыгрывал из себя удалившегося от дел рантье. От имени этих несчастных я заклинаю вас, миссис Гендерсон: убедите своего мужа дать показания!
Она покачала головой:
— Я бы с удовольствием вам помогла, но Ларри не уступит. Я слишком хорошо его знаю.
— Даже если я сам с ним поговорю?
— Только попусту потеряете время.
— Разрешите мне все-таки попробовать.
— Ну, что ж, попытайтесь… Мы живем в Уотфорде, Грегори-лейн, сто шестьдесят семь.
— Если мой шеф не станет возражать, я приду к вам в ближайшую субботу.
— Под каким предлогом?
Крис помолчал. Действительно, в глазах этого странного Ларри Гендерсона нужно как-то оправдать свой визит, иначе он немедленно замкнется. Джойс пришла на помощь полицейскому.
— У вас есть дети, сэр?
— Нет… Я уже довольно давно не женат… Вряд ли прежняя миссис Мортлок согласилась бы иметь ребятишек. Они могли бы нарушить ее образ жизни, ее привычки.
Учительница не ответила, не позволила себе никаких замечаний, но в ее взгляде Крис уловил сочувствие.
— Я был бы счастлив стать отцом… но… — добавил он.
— А что, если это желание поможет вам с большей ответственностью прийти поговорить о дочери… которой на самом деле не существует?
— Простите, не понял?
— Вы могли бы прийти ко мне поговорить, поскольку якобы собираетесь переехать в Уотфорд и хотите устроить свою дочку в мой класс… Это выглядело бы вполне естественно… Приходите к пяти часам — тогда я смогу пригласить вас на чашку чая и Ларри это не покажется странным.
— Договорились.
— Имейте в виду: мне придется задавать вам вопросы о школе, где училась прежде ваша малышка… кстати, как бы ее назвать?
— Ну, скажем… Кэт. Это имя моей матери.
— Согласна на Кэт. Так я жду вас к пяти часам.
— Приду, можете не сомневаться! Чтобы вновь надеть наручники на Мелвина Дэвиса, я готов приползти в Уотфорд на коленях! Ну как, страх вас больше не мучит?
— Нет. И ваш кабинет, и твердая решимость покончить с этим человеком придали мне столько сил, что я сама не заметила, как страх вдруг исчез… Все тревоги поджидают меня снаружи.
— А что еще беспокоит вас, кроме проблем с мужем?
— Я боюсь, как бы этому Дэвису не вздумалось заставить Ларри умолкнуть навсегда. Преступник ведь понимает, что пока Ларри жив, он может рано или поздно заговорить.
— Почему вы этого боитесь?
— Мне кажется, вокруг нашего дома шатаются какие-то странные типы.
— Можете вы описать их?
— Нет… Несколько раз ночью мне почудилось, будто я вижу какие-то тени… Понимаете, я ни в чем не уверена — могло ведь и показаться. Ну а если это действительно так? Как мне уберечь мужа?
— Если хотите, я мог бы установить наблюдение за вашим домом.
— Это возможно?
— Во всяком случае, ночью и в течение некоторого времени. Скажем, до тех пор, пока вы не успокоитесь.
— Не знаю, как благодарить вас. Мне так трудно было решиться прийти в Скотленд-Ярд, а теперь я рада этому. Вы проявили столько понимания…
— Если мне удастся засадить Дэвиса в тюрьму, то это я должен буду поблагодарить вас, миссис Гендерсон!
После ухода учительницы из Уотфорда мысли Криса не сразу обратились к Мелвину Дэвису и представившейся возможности прижать его как следует. Инспектор думал о Джойс Гендерсон: сведи его судьба не с легкомысленной Сьюзан, а с женщиной вроде Джойс, Крис был бы счастлив. Совсем размечтавшись, Мортлок воображал, как вечером возвращается домой миссис Мортлок, весьма напоминающая Джойс Гендерсон, встречает его, расспрашивает о том о сем, что нового на работе, а их дочь, маленькая Кэт, бежит за отцовскими шлепанцами и трубкой.
Войдя в кабинет своего подчиненного, суперинтендант Болтон пробудил его от грез.
— Ничего интересного, Крис?
— Напротив, довольно любопытная история. Случай, дающий возможность прищучить Мелвина Дэвиса.
— Черт возьми!.. Пошли ко мне!
Когда они устроились, Болтон позвонил на коммутатор и предупредил, что его ни для кого нет. Положив трубку, шеф повернулся к Мортлоку.
— Докладывайте, Крис.
Суперинтендант слушал, полузакрыв глаза. Лицо его хранило полную невозмутимость. Когда Мортлок закончил рассказ и сообщил, что намерен предпринять, Ричард Болтон наконец высказал свое мнение.
— Знаете, Крис, вы говорили главным образом об этой миссис Гендерсон. Судя по всему, она произвела на вас сильное впечатление? Вы созрели для женитьбы, мой мальчик! Эта новость приведет в восторг Джанет.
Крис покраснел, и суперинтендант расхохотался.
— Шучу, дружище, не сердитесь. Я не пожелал бы вам влюбиться в замужнюю женщину, к тому же, по-видимому, очень привязанную к супругу. Конечно, этот Гендерсон — больной человек, живущий в постоянном страхе перед бременем ответственности. Постарайтесь, насколько сумеете, уговорить его дать показания. Но я знаю подобных невротиков и сильно сомневаюсь в успехе. Вы правильно поступили, пообещав взять дом под наблюдение. Я позвоню в Уотфорд и распоряжусь на этот счет. Остается Мелвин Дэвис. Понятно, вы не питаете к нему нежных чувств, ведь именно с этим типом связаны редкие неудачи в вашей работе. Но даже на Дэвиса нельзя бросаться вслепую. В нашем деле личным чувствам не должно быть места. Конечно, если вам удастся изобличить Дэвиса в убийстве перед присяжными, сразу же отхватите чин старшего инспектора, но не принимайте желаемое за действительное. Подумайте хорошенько: уж за пять-то недель Дэвис успел привести свой автомобиль в полный порядок и устранить все следы столкновения.
— Я попытаюсь разыскать механика, выполнившего эту работу.
— Трудно. У бандитов вроде Дэвиса есть свои мастера, которым хорошо платят за молчание.
— Так что же, по-вашему, все бросить?
— Конечно нет, Крис! И не смотрите на меня так осуждающе — еще, чего доброго, дойдет до обвинений, будто я покрываю Дэвиса! Что я от вас требую, так это продвигаться шажками, осторожно. Пока у нас нет никакой возможности раздобыть что-либо весомое против Мелвина Дэвиса. Начинайте с Уотфорда. Если этот Гендерсон не захочет выполнить свой гражданский долг, мы еще подумаем и решим, какие меры принять. Но до тех пор оставьте Дэвиса в покое. Любое неосторожное движение, уж поверьте мне, только вспугнет добычу.
Крис Мортлок не узнавал себя. Что бы он ни делал, что бы ни пытался предпринять, все мысли витали вокруг Джойс Гендерсон, и, казалось, время до следующей субботы тянется бесконечно долго. Глупости, конечно, и он прекрасно сознавал это, но тем не менее никак не мог выбросить из головы учительницу с прекрасными испуганными глазами. Каждое утро Крис звонил в полицию Уотфорда. Ему неизменно отвечали, что ночь прошла спокойно и ничего подозрительного вокруг жилища Гендерсонов не замечено. Эти успокаивающие новости то радовали, то раздражали Мортлока. В глубине души ему хотелось, чтобы Джойс и ее мужу угрожала опасность. Тогда он поспешил бы им на помощь. Инспектор не смел себе в том признаться, но, убей кто-нибудь Ларри, его, Криса, это бы не слишком огорчило. После смерти Гендерсона Джойс стала бы свободной… Как человек порядочный, Мортлок стыдился подобных мыслей, но они словно нарочно лезли в голову.