Елена Ковалевская. Клирик

   Первым делом я поспешила к Норе узнать, есть ли покровитель у ее сына, но едва сунулась в общие комнаты, как мастер Норри выскочил и, ухватив меня повыше локтя, запихнул обратно в каморку.
   – Дурында, ты что делаешь?! – яростно прошипел он, едва дверь закрылась. – Тебе же было велено не высовываться, когда в доме есть кто-то кроме меня и Норы.
   Освободившись от железного хвата, я столь же яростно прошептала:
   – Предупредить не могли? Я, между прочим, не прогуляться вышла, а по делу – вопрос уточнить!
   Гном раздраженно выдохнул, но уже менее разгневанно пояснил:
   – К правнуку отец пришел, и вот он-то как раз и не должен тебя видеть.
   – Это как это? – оторопело выдала я. – Муж что, с вашей внучкой в разводе? – Теперь настала моя очередь удивлять гнома, заставив его вскинуть брови едва ли не до середины лба. – Ну, они вместе не живут? – поспешила пояснить я.
   – Да, – слегка растерянно кивнул мастер. – После того как Фундин заболел, я взял Нору к себе. Филиндил – сотник кольца внутренней охраны, не последний гном в нашем клане. Ему покой нужен, а малыш не давал спать ни днем ни ночью. От этого Филиндил ходил злой, раздражался без меры, стал резок к Норе. Чтоб дело не дошло до большой ругани и позора в семье не было, я предложил, пока внук не выздоровеет, чтобы она с малышом пожила у меня.
   – Ясно, – фыркнула я. – Папаша мужской шовинист и законченный деспот.
   Гном недовольно нахмурился, явно не поняв, что я сказала, и погрозил мне пальцем.
   – Смотри, девка, будешь кидаться непонятными или запретными словами, махом на язык укорочу.
   – Я сказала, что мужчина в доме – всему голова, – с ухмылкой «перевела» я свою фразу.
   Мастер Норри сразу посветлел лицом, кивнул и, уже собираясь уходить, добавил:
   – Ты смотри, даже носа наружу не показывай. Не приведи Дух Гор, тебя Филиндил увидит – прибьет мгновенно.
   – Только вы мне не забудьте сообщить, когда он уйдет, а то у меня парочка важных вопросиков есть. Без них я вряд ли Фундину помочь сумею, – сказала я в спину выходившему из каморки гному.
 
   Сотник Филиндил убрался из дома мастера только поздно вечером. Все это время я сидела в своей каморке и успела рассмотреть способы уничтожения пескика. Правда, в сложившихся обстоятельствах ни один из них не мог гарантировать стопроцентного успеха. Во многом был виноват мой меткий бросок. Если бы я тогда не швырнула книгу, то уже завтра тварь бы вновь попыталась напасть на мальчонку. Осталось бы окружить ее молитвенным кольцом и уничтожить. Теперь же мне каким-то образом следовало выманить эту пакость, но как – я не знала. Если посвятить Фундина богине Лемираен, то тут, боюсь, не согласятся уже его мать и прадед. А оставлять разгуливать на свободе опасную тварь мне совершенно не хотелось. Однако на всякий случай я принялась повторять все подходящие молитвы, а то не приведи Светоносная, в самый ответственный момент растеряюсь.
   Кстати, за прошедший день для меня уже стало естественным поминать богиню. Я полностью восприняла свою новую сущность, осознала свое предназначение, хотя еще только начала постигать, в чем же заключается смысл жизни наемного клирика и какие обязанности я должна выполнять.
   В каморку заглянул мастер Норри.
   – Ну и что ты хотела спросить? – поинтересовался он с порога.
   – У Фундина есть небесный покровитель? – задала я самый главный вопрос, на что гном тяжело вздохнул и уселся на топчан.
   – Нету, – с трудом выдавил он. – Правнук хоть большей частью по крови гном, но все же не полностью. При посвящении Духу Гор это сразу же станет ясно. Мы думали потянуть до тех пор, пока мальчик не осознает себя… Пока полностью не осознает, что он гном, и вот тогда Дух примет его и Изначальное Пламя не опалит… А так… Рано еще, рано!
   – Угу-сь, – закусив губу, я стала сосредоточенно размышлять, что делать дальше. – А как вы отнесетесь к тому, чтоб он двух покровителей имел? – Я старалась осторожно подбирать слова, чтоб мастер не вспылил. Гном нахмурился, не сообразив, к чему я клоню. – Понимаете, – продолжила объяснять я, – пока ребенок не имеет небесного защитника, к нему будет цепляться всякая пакость. И даже если я уничтожу нынешнюю тварь, ее место может занять другая, возможно, более опасная…
   – Ну? И что ты предлагаешь? – перебил меня Норри.
   – Я предлагаю, чтоб на время, пока Фундин подрастает, его защитницей была Светоносная богиня Лемираен.
   – Что?! – яростно вскричал мастер, вскакивая с топчана. – Ты предлагаешь моему правнуку связаться с человеческим божком?! Да как ты смеешь?! Ты!..
   – Сядьте! – резко крикнула я. – Сядьте и слушайте! – Однако гном и не подумал, а разгневанно уставился на меня. Я же попыталась донести до него суть: – Вам правнук важен или собственная гордость?! Или, может, вы готовы принести его в жертву пескику, но не позволить другим высшим покровителям коснуться его?!
   После этих слов мастер Норри немного успокоился и даже сел обратно.
   – Клиричка, мне совершенно не нравится то, что ты предлагаешь, – безапелляционно заявил он. – Не может гном быть посвященным вашей человеческой богине. Это недопустимо.
   – Тогда я не даю гарантий, что, скажем, через некоторое время новая тварь не прицепится к вашему правнуку. – Я тоже могла быть не менее настойчивой.
   – А ты сделай, чтоб не прицепилась! – упорствовал прадед.
   – А луну с неба не хотите? – едко уточнила я. – Я вам не сама богиня, а только ее служительница. И вам, чтобы спасти правнука, нужно или быстренько посвящать его Духу Гор или Светоносной.
   Гном скривился.
   – Я Норе скажу, – глухо бросил он, – пусть сама решает, – и с угрюмым видом пошел к себе.
 
   Нора появилась у меня на следующее утро, когда я уже провела час в молитве Пресветлой и даже чуть размялась.
   – Мне не нравится то, что ты предлагаешь, – с порога резко заявила она и тут же задала свой первый вопрос: – Это не опасно?
   Я отрицательно качнула головой.
   – Это не помешает Фундину в будущем?
   Я вновь мотнула головой.
   – Только люди поклоняются вашей богине?
   В третий раз ответив отрицательно, я пояснила:
   – Не только. У нас в ордене один сидхе есть, два полуорка и один светлый эльф. В принципе, у нас много разного народа обитает, так что твой малыш не будет исключением. – Все эти сведения я почерпнула из смутных видений, которые то и дело всплывали в голове.
   – Тогда я согласна, – обрадовала меня Нора. – Если Фундину от этого будет лучше, то можешь делать свое посвящение.
   – Проводить, – поправила я ее и попросила: – Только мне нужна будет чистая родниковая вода и небольшая жаровня, чтобы развести огонь.
   Гномиха кивнула и вышла. Я же стала готовиться. Мне еще никогда не приходилось проводить обряд посвящения. То есть никогда на моей памяти. А вот судя по отголоскам видений – очень даже часто. Для начала я полезла в книгу, чтобы, не полагаясь на смутные воспоминания, досконально узнать, что за чем следует. И, проштудировав ее, я еще раз мысленно все проговорила. Отыскала в сумке шкатулку с благовониями и мешочки с травой. Нора вернулась, едва я встала у топчана на колени, принявшись шептать молитву «на удачу».
   – Может, сначала поешь? – участливо поинтересовалась она.
   Не прерывая потока слов, я отмахнулась и, лишь дочитав, поднялась с пола. Подхватив заранее приготовленное, я пошла за гномихой. Мы прошли в детскую, где совершенно счастливый Фундин, сидя на шкуре, играл с тряпичными зверушками, а его недовольный прадед устанавливал небольшую треногу для жаровни. Проходя мимо, я наклонилась к малышу, погладила его по головке.
   – Благодарю вас, что вы разрешили мальчику обрести небесного защитника, – обратилась я к мастеру.
   Гном еще больше насупился, но все же кивнул, как бы соглашаясь со мной.
   Я начала приготовления к ритуалу: достала из мешочков по щепотке трав и бросила их в бронзовую плошку, в другую налила воду из кувшина и установила обе на угли. Затем подожгла палочки с благовониями и, воткнув их в специальные отверстия в коробочке, поставила на пол перед малышом. Последним взяла в руки амулет со знаком богини, который еще в каморке отцепила от общей связки. Чтобы передать ему изначальную частичку силы, вытащила из-за ворота свой и соединила их на миг. Комнату тут же озарила легкая вспышка света. Вот теперь можно начинать! Хотя…
   – Мастер Норри, отойдите в сторону, а еще лучше – встаньте у двери, – попросила я гнома. – Вы своим настроем можете помешать проведению ритуала. И ты, Нора, тоже отойди к деду.
   Они нехотя послушались. Положив амулет рядом с дымящимися благовониями, я взяла малыша на руки и уселась с ним на шкуре перед импровизированным алтарем. Сложила ладони вместе так, чтобы ребенок оказался в кольце рук, и зашептала первые строки:
   – Богиня Покровительница, убереги просящего от бед и зла навеки, ниспошли защиту, заступись…
   Слова с тихим шелестом падали в тишине комнаты, при этом заполняли ее и, отражаясь от стен, усиливались, охватывая нас с Фундином. Травы в бронзовой плошке задымились, запах осеннего костра добавился к аромату благовоний. Я продолжала читать, закрыв глаза и растворяясь в неожиданно нахлынувшей благодати и покое. Малыш присмирел, перестав ерзать у меня на коленях.
   Вдруг я почувствовала, что что-то неладно, словно что-то мешает моей молитве: срывает узор слов, раздирает кружево обещаний. Понимая, что что-то пошло не так, я воспользовалась внутренним зрением и в тот же миг увидела, как из стены появилась уже знакомая тварь. Ее тянуло к нам, будто на аркане. Она извивалась, упиралась, но все же продолжала приближаться к нам. Малыш испуганно вскрикнул и попытался сползти с моих коленей, но я удержала его, прижав покрепче к себе, и повысила голос:
   – Пресветлая мать, дающая жизнь…
   Пескик не мог убраться в стену, что-то прочно удерживало его на месте. И тогда существо совершило отчаянный бросок ко мне с Фундином. В мгновение ока я подхватила лежащий возле коробочки амулет и что есть силы запустила в тварь. Раздался вой. Священный знак застрял в призрачном теле пескика, заставляя корчиться и извиваться. Не прерывая молитвы, я развернула ладони в сторону твари, и амулет, увязший в черном месиве, в которое превращалась и без того бесформенная тварь, резко вспыхнул, растворяя ее косматые клочья. И в это мгновение вода во второй плошке поднялась столбом вверх и, задержавшись на пару секунд, рухнула вниз, обдав нас с малышом мириадами неожиданно прохладных брызг. Амулет, тихо звякнув, упал на пол.
   – Просьба о защите услышана и принята, – хрипловатым голосом произнесла я. – Теперь ребенок в безопасности.
   У двери Нора облегченно вздохнула, а мастер потрясенно крякнул.
   – Что здесь происходит? – раздался грозный окрик. – Что эта презренная человечка делает у вас в доме?! Какую пакость она сотворила с моим сыном?!
   Я резко развернулась; на пороге комнаты, уперев руки в бока, стоял гном и гневно смотрел на меня. Это был отец Фундина.

Глава 3

   От его громкого голоса малыш заплакал. Нора побледнела и в бессилии потихоньку начала сползать по стенке, а мастер Норри растерянно взирал на зятя. Филиндил, демонстративным жестом положив руку на оголовье боевого молота, пристально разглядывал меня. Я тоже в упор смотрела на него. А посмотреть было на что – сотник внутреннего кольца оказался довольно крупным и сильным гномом, держался весьма уверенно и, судя по всему, был серьезным бойцом.
   – Я еще раз спрашиваю, – по-прежнему грозно потребовал он. – Что эта презренная человечка здесь делает?!
   – Что орешь?! – не менее грозно начала я. – Не в лесу! Не видишь, ребенка испугал?!
   Гном, разъяренный моим ответом, бросился ко мне, но пришедший в себя мастер загородил дорогу. Сотник бешеным взглядом ожег Норри, но остановился.
   – Если бы это был мой дом, – сдавленным от гнева голосом прохрипел он, – то, не медля ни секунды, я убил бы эту мерзость, что посмели притащить и тем более допустить к моему сыну!
   Еще находясь в единении с богиней, я окинула прищуренным взглядом взбешенного отца. Мама дорогая! Вот гад!.. Теперь я поняла, ЧТО мешало моей молитве.
   С трудом сдерживая порыв, я сняла ревущего Фундина с коленей, а потом медленно встала.
   – Ах ты дрянь! – с яростью, пугающей меня саму, прошипела я. – Так вот из-за кого эта пакость явилась в дом! Это ты виноват в мучениях малыша! – Теперь уже мастер Норри развернулся ко мне и стал загораживать гнома. Я же, словно взбешенная тигрица, едва не бросалась на Филиндила. – Это ты был проклят! Это из-за твоих поступков страдал ребенок!
   – Да она еще и бешеная?! – рявкнул сотник, вытаскивая молот.
   Перепуганная Нора завизжала и кинулась к ребенку. Мастер Норри толкнул зятя к стене и, прижав его, старался не допустить, чтобы тот бросился на меня. Я же совсем потеряла чувство меры.
   – Пескика просто-напросто привязали к ребенку, как веревкой! – уже орала я. – Что ты мог такого сделать, чтоб появились желающие проклясть, покарав через дитя?!
   Увидев рассеивающийся след, ведущий от Фундина к сотнику, и разглядев мглу, которая словно ветки перекати-поля оплетала его плечи, я сразу же поняла, кто виноват в беде. Проклятие, поселившееся на отце, было импульсивно-нечаянным, то есть брошенным в сердцах в момент наивысшей опасности и безысходности, – это подсказали знания, запертые в моей голове. Плотность плетения проклятия, отсветы и блики, которыми переливались ветви, а также то, насколько долго оно висело на нем, говорило, что наславший, скорее всего, мертв, причем погиб от руки самого сотника. При этом проклятие было брошено на весь род, неизвестно до какого колена.
   Я готова была разорвать его голыми руками. Единение с богиней только добавляло мне неистовства, поскольку Лемираен, мать всего сущего, как любая мать, готова была защищать своих чад. И этот божественный гнев и исступление сейчас передавались мне.
   Последние слова прогремели в уже полной тишине. Молчали потрясенная Нора, мастер, и даже сотник Филиндил казался потрясенным моим заявлением, только малыш тихо всхлипывал на руках у матери.
   – Я сейчас приведу сюда стражу, и она разберется, каким образом полоумная ведьма оказалась в сердце Торсина, – придя в себя, пообещал сотник и, отшвырнув мастера, вышел вон.
   В абсолютной тишине было слышно, как хлопнула входная дверь.
   – Уходить тебе, клиричка, надо. И чем скорее, тем лучше. От тебя сплошные беды, а сейчас стражи придут, и их еще больше будет, – мрачно выдавил Норри.
   – С удовольствием, – хрипло бросила я, – моя жизнь у вас в гостях тоже не сахар. Как глянула на этого папашу, так чуть рассудок от злости не потеряла. Мало того, что характер у него бешеный, так еще и дрянь на себе всякую таскает. – Нора, услышав мои слова, тихо заплакала, а я продолжила: – И от этой мерзости его уже никто не избавит, разве что Светоносная смилуется, но раз он в нее не верит, то больше некому. Не знаю, поможет ли здесь ваш Дух Гор, однако если проклятие сумеют снять с отца, то дети его все равно будут страдать. – И, развернувшись к Норе, специально для нее добавила: – К Фундину ни одна пакость больше не прицепится, это я обещаю. Он теперь под защитой Пресветлой. Но тебе бы лучше от такого мужа уйти, иначе все другие дети точно так же мучиться будут. И это уже может быть не симпатяга пескик, а что похуже, например дыбук. На твоего супруга земсту^[27] повесили, – вдруг вспомнилось название проклятия. – Так что считай, его уже нет, а тебе с ним страдать незачем.
   – Что ты знаешь?! – сквозь слезы простонала Нора. – Что ты понимаешь?! Ты даже не знаешь, какой он!
   – Не знаю, – согласилась я. – Но вижу одно: его проклятие – земста, а такое просто так не насылается, и далеко не за добрые деяния. Мое дело предупредить, а что дальше – ты сама решай. – Подняв с пола амулет, я вновь вытащила свой и сложила их вместе, чтобы обновить частичку божественной силы, утраченную во время развоплощения пескика. Комнату еще раз озарила легкая вспышка света. – Держи, – я протянула его Норе, – это для Фундина. Пока он маленький, зашей в подушку, на которой спит. Потом, когда станет постарше и уже сможет тайно носить его, повесишь на шею. С вашим Духом Гор, которому вы потом будете посвящать мальчика, Лемираен договорится. Главное, чтоб об этом ее сам Фундин попросил. Поняла?
   Гномиха кивнула, вытерла слезы и взяла амулет.
   – Пойдем, клиричка, – потянул меня за рукав мастер, – ты и так много бед нам принесла, незачем еще больше. Если стража тебя здесь застанет, то я уже ничем не смогу помочь.
 
   Вернувшись в каморку, я быстро начала складывать свои вещи в сумку. Покидала все фляжки, мешочки и прочую мелочь, не до аккуратности сейчас, стражники вот-вот нагрянут. Когда стала натягивать стегач, зашел мастер, неся здоровенную сумку, замотанное в тряпку оружие и небольшой щит.
   – Готова? – немного нервно поинтересовался он.
   – Сейчас, только в доспех влезу, – ответила я.
   Он, махнув рукой, бросил скатку с оружием на топчан и, открыв сумку, стал запихивать в нее мое железо.
   – Некогда. Нам еще бы успеть проскочить жилые коридоры, пока их не оцепили.
   – Да вы меня в какой-нибудь дальний закуток запихните, я всю суету пересижу, и уж тогда вы неспешно меня выведете, – предложила я свой вариант.
   – Тогда тебе недели три отсиживаться придется, – пробурчал мастер, с трудом заталкивая в баул объемную бригантину. – Это не выход. Сейчас главное, пока все ходы на поверхность не перекрыли, тебя вывести, а там я с советником договорюсь и с зятем потолкую. Ишь, взял моду лучших камнезнатцев отшвыривать, как редкобородых щенков! – И, управившись, качнул головой, указывая на дверь. – Ну что, пойдем?
   Я выбрала бо́льшую из двух сумок и взвалила ее себе на плечо. Подхватила под мышку замотанное оружие, а гном, вскинув другой баул со щитом, первым вышел из каморки.
 
   Мы шли уже больше трех часов по каким-то полузаброшенным туннелям и шахтам. На пути нам встречались заваленные забои и отнорки, в некоторых коридорах пол был усыпан грудами мелкого щебня или завален здоровыми камнями, через которые приходилось перелезать. В одном месте, когда ход шел под уклон, на полу в тоннеле практически по колено стояла вода, и нам пришлось брести в ней чуть ли не час, пока ход вновь не повел вверх. Последний отрезок пути шли по штольне, затянутой паутиной, на полу которой слоем лежал птичий помет вперемешку с мелкими костями, противно хрустящими под ногами. Запах стоял неописуемый, аж глаза слезились. Но гном упорно вел вперед.
   Наконец я увидела слабый свет. Похоже, путь подошел к концу. Гном остановился.
   – Все, выход там, – он указал рукой. – Спустишься по восточному склону, но только сильно вправо не забирай, а то на стражей наткнешься. Они охраняют подступы к главным воротам. Ну, а там от подножья по солнцу пяток дней пути – и ты у своих.
   Я кивнула и уточнила:
   – А нахожусь я где? Я ж тут ничего не знаю!
   – Говорю же: пойдешь по солнцу, то есть на запад и окажешься у своих, – нетерпеливо пояснил мастер.
   – У своих – это где? – снова уточнила я. – У орков, у гоблинов, у троллей? В Козлобобруйске, Мухосранске? Я ж не знаю! Я понятия не имею, что у вас там, на западе, выросло! Порт, поселение, крепость?! А может, кочевой стан какой?!
   Гном озадаченно посмотрел на меня и даже дернул себя за бороду, словно пытался понять, что же я такое сказала.
   – Мухо… Что? – наконец переспросил он.
   – Мухосранск, – повторила я. И, видя, как глаза мастера от удивления становятся все больше и больше, пояснила: – Поймите, я действительно не знаю местной географии. Я из о-очень далекого места.
   – Так ты, получается, не врала, когда говорила, что не знаешь, где находишься?! – потрясенно выдохнул тот.
   – Наконец-то! – я взмахнула руками. – Дошло-таки! А я вам что уже на протяжении трех дней твержу?
   – Ох ты! – Гном озадаченно почесал макушку. – Что мне с тобой делать-то?!
   – Хотя бы рассказать, что у вас тут поблизости находится, чтоб не вслепую в неизвестность идти.
   Норри выдохнул, обрадованный малыми запросами.
   – Так. Ну, смотри, – начал он после недолгого раздумья. – Ежели двигаться строго на запад, то ты попадешь в Перисфоль… Туда, где в Ремиле ваш основной храм находится. А если заберешь севернее, то попадешь прямиком в Кулвич. Что там будешь делать, я не знаю, но вдруг?!
   – Погодите, – перебила я мастера. – Перисфоль – это что?
   – Столица Ремила, его главный город, где князь живет! – Похоже, он уже начал раздражаться, из-за того что приходилось объяснять общеизвестные вещи. – А Кулвич – дальний пограничный городок. Ясно?
   Я кивнула и уточнила:
   – А там люди живут?
   – Ну ясен-пережог, что не гномы! – рыкнул Норри. – Какие тебе гномы не в горах жить-то будут?!
   – А если я на восток пойду, то где окажусь? – продолжила пытать его.
   – В Ваймер попадешь, – обреченно пояснил мастер и, предугадывая мой вопрос, выдал: – И там тоже люди живут! Но я бы тебе туда не советовал. Там, как всегда, неспокойно. Последователи Чернобога вновь силу почуяли… Хотя ты ж клиричка, может, тебе туда самое дело идти. Но опять-таки, ежели ты в одиночку к жрецам Сейворуса попадешь, то живой не вырвешься. Точно в жертву на капище принесут… Слушай, как тебя там, Ольна, – вдруг оборвал свой рассказ гном, – некогда мне с тобой возиться, мне к советнику быстрее надо, пока Филиндил через его голову не перепрыгнул и к старейшинам не успел. Топай-ка ты в Перисфоль, и уж там ваши жрецы все тебе разъяснят и подробно расскажут. А мне бежать надо, а то как расшевелится это крысиное гнездо, как пойдет ругань между советником и правящими старейшинами!.. Мне твоя помощь тогда хуже «козла» в плавильной печи станет! – С этими словами мастер стал сгружать на меня сумку, которую до этого нес. – Вот все, что у тебя было, вернул, можешь не сомневаться. И щит свой забери. А седло, уж извини, я тебе возвращать не буду, в большой спешке уходить пришлось, с ним таскаться неудобно.
   Закидывая на спину щит, я невольно представила себе, как тащилась бы с седлом, не зная, куда его пристроить. На спину на манер рюкзака и как у лошади подпругу на брюхе застегивать?..
   Меня стал разбирать истерический смех.
   – Ты это давай, поторапливайся, – стал выпроваживать меня мастер Норри. – Тоже, удумала потешничать!
   Навьючивая на себя две сумки, одну, самую большую, – на спину, а ту, что поменьше, – на грудь, я все никак не могла побороть душивший меня смех. Хороша бы я была с седлом, ох хороша! И так на черепаху из-за щита, прицепленного к сумке на спине, похожа, а с ним бы вообще за улитку сошла.
   – Ну давай, клиричка, – махнул мне на прощанье гном. – Удачи тебе!
   – И вам, – пожелала я и напомнила: – Не забудьте Фундину сказать, чтоб он Лемираен сам о помощи попросил, когда вы его Духу Гор посвящать будете.
   На что мастер еще раз махнул рукой и, развернувшись, пошел обратно.
 
   …Выход из штольни прикрывали кусты, полностью затянувшие всю площадку перед ней. Когда я, с трудом продравшись сквозь заросли, вышла наружу, то невольно поняла, насколько за эти три дня успела соскучиться по чистому небу и ласковому солнышку. До чего же хорошо было вновь оказаться на просторе, а не в замкнутых стенах коридоров и пещер.
   – Пусть свет непрестанный светит, а солнце восходит всегда, – машинально прошептала я ритуальную фразу, прикрывая рукой отвыкшие от яркого света глаза.
   Когда притерпелась и смогла рассмотреть, что меня окружает, то так и замерла. Передо мной предстал пейзаж невероятной красоты: по левую руку простирались серые, покрытые белоснежными шапками снегов горы. У их подножия раскинулись необозримые просторы изумрудных лугов и проглядывающая далеко-далеко блестящая лента реки. А за ней едва различимая для глаза зеленая нитка леса. Справа начиналась холмистая местность, переходящая в плоские равнины, а те, в свою очередь, сливались с голубоватой дымкой горизонта.
   Не знаю, сколько я так стояла, но из неподвижного созерцания меня выдернул пронзительный клекот птицы, парившей в вышине. Глубоко вздохнув и скинув с себя наваждение, с кряхтением поправила тяжеленные сумки и, прикинув, где может быть наиболее пологий склон, осторожно начала спуск.
   Ушла недалеко, не дальше пары сотен метров, как меня внезапно осенило: я веду себя, словно непуганая идиотка, причем в клинической стадии. Гномы ведь не дураки, у них обязательно должны снаружи быть выставлены стражи. Это же правила элементарной безопасности. Если я сейчас стану вышагивать во весь рост, как мамонт по степи, то далеко не уйду, мигом отловят. И после этого меня точно будет ждать участь того тела, что было брошено в камере.
   Я тут же присела и стала оглядываться в поисках подходящего укрытия. Приметив невдалеке заросли кустарника под небольшим каменным козырьком, решила перебраться туда. По моим прикидкам место должно быть неплохим: и сверху не видно, и с боков все прикрыто. Кое-как освободившись от опутавших меня сумок, чуть ли не ужом проскользнула в заросли и, тщательно обследовав ближайшее пространство, перетащила всю поклажу туда.