Страница:
Дело было в том, что завтра будет День матери, а его брат, такой жмот, сначала не захотел организовывать вечеринку для их мамы. Хотя была его очередь, ведь прошлом году это делал сам Филиппе, а в позапрошлом – их сестра. Но потом все-таки согласился, и поэтому Филиппе хочет пригласить ее как свою невесту, потому что на данный момент у него никого нет. А брат будет с девушкой и сестра с мужем и ребенком. Брат его живет на Елисейских Полях, закончил Филиппе. Эта последняя фраза решила все. Ей очень хотелось увидеть, как живут настоящие французы. Филиппе, после нескольких дней общения с ним, она к французам не причисляла. Удовлетворенный ее согласием, Филиппе на ужасном английском сказал: «Увидимся завтра».
Пока она разговаривала и смотрела в окно, она не заметила, что перед ней как бы сама по себе очутилась абсолютно белая огромная тарелка с маленьким розовым кругом из соуса посередине. Несколько нарезанных клубничин слоями были переложены через карамельные пластинки белыми маленькими «безешками». Сверху десерт венчал купол из розовой пены.
Чай тоже был непрост. Белая чашка казалась прозрачной. Аромат чая был как бы отдельным самостоятельным блюдом. Интерьер дворца, атмосфера роскоши, аромат чая и лесной клубники – все вместе сложилось в гармоничный ансамбль. И если бы ее теперь спросили: «Как вы представляете себе Париж?» Она бы ответила: «Вот так».
Несмотря на дороговизну заведения, в баре было многолюдно. Но французов вокруг она не наблюдала. С соседнего столика слышалась английская речь, мимо нее прошла пара, как ей показалось, молодоженов. В их речи ей послышалось слово «аморе» – итальянцы, наверное. У окна сидел мужчина и пил шампанское. Она почему-то решила, что он русский, – слишком хорошо выглядит для иностранца. Допив шампанское, он прошел мимо нее и, заметив ее путеводитель на русском языке, пожелал ей приятно аппетита. По-русски. Она оказалась права.
Теперь можно было почитать про Лувр и Эрмитаж.
Существует масса исследований, сравнивающих эти два музея и их художественную ценность. Так, известно, что в Эрмитаже лучшее за пределами Голландии собрание картин Рембрандта в двадцать шесть полотен. Кроме того, там хранятся сорок две картины великого Рубенса, две картины Леонардо да Винчи (из имеющихся в мире четырнадцати), произведения великих мастеров Франции разных эпох Н. Пуссена, Э. Делакруа, К. Моне, О. Ренуара, П. Сезанна. Имеются скульптуры Ж.А. Гудона, О. Родена. Хорошо представлено также французское искусство конца XIX – начала XX века, от импрессионистов до А. Матисса (тридцать семь картин) и П. Пикассо (тридцать одна картина).
Перейдем к Лувру. Там находится семь картин великого Рафаэля, полотна Тициана, Тинторетто, Веронезе. Самая ценная часть коллекции итальянской живописи в Лувре – пять картин Леонардо да Винчи, это самое большое в мире собрание живописных произведений великого художника.
По количеству шедевров и владению раритетами эти музеи считаются равнозначными, но ей все равно хотелось сравнить более детально.
Начала она с Эрмитажа. В Эрмитаже общая площадь помещений (зданий) составляет 183 820 кв. м. Экспозиционно-выставочная площадь – 62 324 кв. м. В настоящее время выставляется 150 тысяч экспонатов, это из трех миллионов имеющихся. Если, к примеру, вы предполагаете просматривать по одному экспонату в минуту и расходовать на это двенадцать часов в день (не выходя в туалет и на перекуры) то пересмотрите всю экспозицию за двести девять (!) дней. Это, конечно нереально. Однако если сократить осмотр до шести часов в день, чтобы иметь возможность завтрака, обеда и ужина, то через год вы «выйдете на свободу», полностью закончив осматривать музей.
Теперь Лувр, один из крупнейших художественных музеев мира: в Лувре 160 106 квадратных метров. На 58 470 метрах экспозиционной площади демонстрируется 300 000 экземпляров. Это значит, что при режиме осмотра, как в Эрмитаже, потребуется больше двух лет для полного ознакомления со всеми экспонатами Лувра.
Да, такого она не ожидала… Как вообще можно говорить после таких цифр, какой музей больше понравился. За те два или три часа, которые самый интеллигентный человек выделяет в своей жизни на осмотр Лувра и Эрмитажа, он увидит одну десятитысячную часть экспонатов! Он, тем не менее, уже готов высказать свое собственное мнение на тему «Какой музей лучше».
Практически все ее клиенты ставили Лувр на первое место, иногда очень занятно описывая критерии сравнения, которые позволили им сделать такой вывод. «Лувр гораздо лучше Эрмитажа! Несколько входов и много касс, в том числе автоматических, меньше очередь. Большой вестибюль. Несколько кафе на разных этажах. Туалеты в Лувре на каждом этаже и в каждом крыле». В Лувре можно свободно фотографировать, правда, только без вспышки.
Теперь ей предстояло составить собственное мнение по поводу двух знаменитых музеев.
Единственное, что, по ее мнению, могло бы поставить Лувр на первое место, так это портрет Джоконды. Это общепризнанный факт.
«Джоконда» – самая загадочная и самая известная картина Леонардо Да Винчи. По сей день неизвестно, кто изображен на этой картине. Существует немало догадок по этому поводу, но все они – лишь равнозначные версии. Правды не знает никто. Не сохранилось ни одной записи художника об этой картине. И если о том, кто явился образом, можно только только догадываться, известность этой картины, как оказалось, объясняется очень легко…
«До 1911 года «Мона Лиза» была просто одной из картин Леонардо да Винчи, абсолютно не имеющей известности. Однажды один из экскурсоводов, проводя свою очередную группу туристов по залам Лувра, увидел на месте Джоконды пустое место. Директор Лувра, утверждавший, что украсть какую бы то ни было картину из Лувра невозможно, – был отправлен в отставку. Исчезновение картины произвело столько шума, на её поиски была поднята вся полиция Франции.
Выдвигались самые невероятные гипотезы ее изчезновения. Картину искали в Италии, Великобритании, Японии и даже в России. В прессе неоднократно печатались интервью с «похитителями», но за 2 года картину так и не нашли. Руководство Лувра решило повесить черно-белую репродукцию картины вместо бесследно утраченного шедевра. Кража «Моны Лизы» произвела такое сильное впечатление во всем мире, что около репродукции всё время можно было найти свежие цветы.
Наконец-то был найден настоящий похититель «Джоконды». Он оказался простым маляром, который красил стены в Лувре. Будучи большим патриотом своей страны, он считал несправедливым, что самая большая коллекция картин Леонардо да Винчи хранится не на его родине, а в Париже. На суде итальянец Перуджа рассказал, что он решил вернуть хоть одну из картин его земляка на родину и выбрал «Джоконду» только за её небольшой размер (77 × 53 см, дерево, масло).
Два года эта новость о похищении настолько долго занимала первые строки печатных изданий во всем мире, что неудивительно, что картина стала буквально мировой сенсацией.
4 января 1914 года состоялось триумфальное возвращение «Джоконды» в Лувр. За первые дни на неё пришли посмотреть более ста тысяч человек.
На сегодняшний день «Джоконда» – единственная в Лувре картина, которая не застрахована, потому что «она бесценна и руководство музея не может определить сумму страховой премии». На самом деле в 1962 году ее оценочная стоимость составляла около 100 миллионов долларов (в сегодняшних ценах – более 720 миллионов долларов), поэтому в отказе от страхования преобладает простой экономический расчет: «Мону Лизу» дешевле хорошо охранять, чем страховать.
Получается, что, если бы эту картину не украли и не разыскивали в течение двух лет, она не была бы сейчас так знаменита. И загадочная улыбка здесь ни при чем. Неисповедимы пути Господни – эта фраза, как никакая другая, подходит к этой ситуации.
Она оказалась права: очереди в музей не было, и она быстро спустилась по эскалатору в холл Лувра через знаменитую стеклянную пирамиду.
Первая картина, которую она увидела в раздевалке, была, что называется, картина «В реале»: супружеская ссора по поводу несовпадения взглядов на искусство.
Супруг достаточно громко на чистом русском языке объяснял своей жене, что он и так для нее много сделал – пошел с ней в Лувр! Он надеялся, что вечером они пойдут в «Мулен Руж». Он не ожидал, что Лувр окажется таким громадным. Он уже увидел для галочки и Нику Самофракийскую, и «Мону Лизу» и… да, пожалуй, и этого уже достаточно. Жена имела иное представление о счастливой семейной жизни. Сцена представляла собой живую иллюстрацию теории компромиссов, которая еще раз подтвердила свою несостоятельность. Муж уже оделся и, направляясь к выходу, через плечо бросил супруге, что будет ждать ее в половине седьмого около «Мулен Руж». Жена в долгу не осталась и сказала ему, в переводе на спокойный русский, что, мол, хорошо, дорогой, но не забывай – билеты у меня, и я твой билет подарю первому встречному. Со словами «Ты еще пожалеешь!» он покинул один из самых больших музеев мира. Супруга осталась одна.
При ближайшем рассмотрении эта женщина оказалась ее одноклассницей Ларисой, которую она не видела двадцать лет. «Вот так встреча!» – не верили они своим глазам. И, хотя им было о чем поговорить, они все-таки решили первым делом приобщиться к искусству.
Конечно же, она попросила подругу начать осмотр с «Джоконды», чтобы посмотреть на ее улыбку, как говорится, свежим взглядом. Она с радостью согласилась начать именно с «Джоконды». «Мне интересно твое мнение», – сказала Лариса и хихикнула.
Осталось непонятным, как можно после посещения рассуждать, понравилась тебе «Мона Лиза» или не понравилась, если ее там практически невозможно разглядеть! И уж тем более ее знаменитую улыбку! Во-первых, картина, как уже говорилось, маленького размера, да еще огорожена на довольно-таки большом расстоянии, так что зрители не могут подойти ближе, чем на десять метров. Во-вторых, она за стеклом: «Мону Лизу» поместили в специальный ящик из пуленепробиваемого стекла. Он заполнен гелием, и это создает идеальную атмосферу для хранения картины, которую вживую могут увидеть только реставраторы – и всего раз в году. Этот настенный резервуар был сконструирован специально для картины и стоил музею более семи миллионов долларов. Довершали ситуацию толпы народа перед ограждением, которые фотографировались на фоне знаменитой Джоконды.
– Ну? Ну? – допытывалась ее подруга. – Что скажешь?
– Без слов… – ответила она.
Остальные впечатления, которые она получила от осмотра картин и скульптур, полностью совпадали с ее ожиданиями. Осмотр Лувра продолжался до вечера, и попытка идти подряд по всем залам и поглощать все подряд, пока есть силы, привела подруг к полному несварению эстетического желудка.
Но вечером их ожидало кабаре «Мулен Руж» – Лариса пригласила ее на шоу в качестве первой встречной. Она, в свою очередь, предложила ужин за свой счет. Бюджет, конечно, никто не отменял, но какая же это скучная жизнь – высчитывать каждый день, сколько ты можешь потратить сегодня! Деньги были, значит, их можно было тратить. «Об экономии подумаю завтра. А сегодня гулять так гулять».
Поужинать было решено перед шоу, потому что в стоимость билета входило только полбутылки шампанского на человека. Были и более дорогие билеты с ужином, но, учитывая массовость мероприятия, не верилось, что ужин будет стоить этих денег. Они выбрали уютный ресторанчик недалеко от «Мулен Руж» и, решив особо не заморачиваться по поводу еды, заказали утку с салатом из свежих овощей, французский багет и по бокалу красного сухого вина. Ожидая заказ, они думали, что начнут взахлеб рассказывать друг другу о жизни, ведь они не виделись столько лет. Но, видимо, сложно было начать разговор по душам, избегая глупых вопросов. Например, «Как ты живешь?» За этим следовали стандартные: «Хорошо, а ты?» «И я тоже». Но молчание тянулось недолго.
Подруга начала первая, видимо, с больше всего волнующих ее тем.
– Слушай, я потрясаюсь. Тут тоже негры одни вокруг! Я-то в свою турфирму звонила – ругалась, что они меня в негритянский квартал поселили, а Лешка мой вообще сказал, что им не жить: когда вернется, закроет эту турфирму навсегда. Представляешь, нас в такой отель поселили. Номера для гномов, что ли? В санузел, извините за подробности, нужно заходить задом и со снятыми штанами, и таким же образом выходить, иначе не нагнешься их надеть.
Успокоив подругу, что им еще повезло, что нет клопов, она стала считать проходящих мимо столика людей. Действительно, из десяти проходивших мимо приблизительно восемь были темнокожие. А она думала, что это только ей так «повезло с квартирой»…
– Да, а еще меня что потрясло, – продолжала подруга. – Вот иду я вчера по бульвару. Кругом сплошные бутики. Ну, купила я себе платье брендовое, но его и одеть-то стыдно. Почему то в том, что продают в этих магазинах, никто не ходит. Как будто это неприлично – модно выглядеть.
Ну, посмотри, как выглядят парижанки. Вот, например, идет обычная женщина средних лет. Брючки, пиджачок, шарфик и сумка. Все абсолютно разного цвета и стиля. Прямо чувствуется, что все вещи куплены по случаю на распродажах. Ни про одну вещь нельзя сказать, что она модная. Брюки – просто брюки. Пиджак – просто пиджак. К сумке больше подходит слово авоська. А шарф вообще ни к чему не подходит, словно его специально выбирали, чтобы он отличался от других предметов гардероба.
Она была абсолютно согласна с подругой, но вдруг поняла, почему всегда считалось, что француженки очень элегантны – это по сравнению с американками! Американские широкие штаны на резинке могли бы быть флагом США. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Замеченную улыбку подруга приняла на свой счет и, окрыленная успехом, продолжила:
– Вот если бы они жили в каком-нибудь провинциальном русском городишке, такая одежда была бы оправданной. Но здесь же – Париж. А парижане портят впечатление от города своим видом. Нужно их обязать одеваться красиво, чтобы соответствовать месту.
Да, мысль была интересной. Вот раньше все ходили в кринолинах, шикарных платьях, мужчины – во фраках. Ну, естественно, у кого были деньги. Сейчас деньги есть у всех, но почему-то стремление быть красиво одетой и ухоженной превратилось в «мальчика для битья». Что же получается, Чехов устарел с его определением: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»?
Если человек красиво одет, то он невоспитан, потому что хочет выглядеть лучше других, и глуп, потому что кроме одежды его ничего не интересует. Еще и сноб, так как оценивает людей только по внешнему виду. Поэтому такой человек достоин презрения…
Это автоматически предполагает, что прочие «нормальные» люди, одетые в безвкусную дешевую одежду, как бы не беспокоятся по поводу внешнего, а все сэкономленное время и средства тратят на что-то более важное. Они, мол, и без внешнего лоска счастливы. «У них другая культура, им другое важно». Как-то раньше она об этом не задумывалась, а вот бы было интересно узнать: что это за важность такая? Конкретно? Например, французская девушка вместо того, чтобы себе глаза тушью накрасить, говорит: «Нет, это для меня не важно! Я предпочитаю естественную красоту. Почитаю-ка я лучше Софокла в подлиннике». Или все-таки наша русская красотка час красится, другой час по телефону с подружкой болтает, а французская просто тратит на болтовню два часа? Хотя и друзей, в нашем понимании слова, у французов практически нет. Тогда – что? На что они тратят свое время и что для них это другое? Может, это просто лень и жадность, а не высокие материи, которые русский человек готов увидеть во всем только потому, что это французское, английское и американское?! «Ой, куда меня занесло», – подумала она. Но в этом вопросе она должна разобраться, чего бы ей это ни стоило!
Здание кабаре оказалось гораздо меньше, чем она себе представляла. Количество посадочных мест – 850. Еще в школе она писала реферат про здание цирка в ее родном городе и помнила с тех пор одну-единственную цифру, а именно – что вместимость зала была 1908 человек. Видимо, ее она запомнила, потому, что это был год рождения ее бабушки.
Кресла располагались ярусами над полукруглой сценой. Они зашли первыми, чтобы было время осмотреться, взяли рекламный буклет и стали его изучать.
Moulin Rouge – это всемирно известное кабаре, открылось в 1889 году. Сначала это был обычный бордель, где молодые девушки-куртизанки своими танцами развлекали солидных французов. Анри де Тулуз-Лотрек (1864–1901) был завсегдатаем кабаре, и неслучайно его «музами» стали первые танцовщицы кабаре. В своих работах талантливый живописец изображал жизнь Монмартра и главного его заведения – «Мулен Руж». Благодаря ему постепенно шоу становилось все более и более известным. Несмотря на то, что все шоу потрясает воображение, изюминкой «Мулен Руж» до сих пор является «натуральная кадриль», придуманная Селест Могадо в 1850 году. Несколько лет спустя англичанин Чарльз Мортон назвал её – «французский канкан», что в переводе с французского языка означает шум или гам.
В 1960 году заведение покупает семья Клерико и решает сделать из него самый модный мюзик-холл в Париже. Приглашенные хореографы отобрали танцоров из 17 стран мира и в 2001 году поставили шоу – «Феерия», на создание которого было потрачено 8 миллионов евро. В программе участвуют 100 артистов, 15 из которых – русские. На протяжении спектакля они переодеваются до 10 раз в костюмы стоимостью до 30 000 долларов. Всего используется 1000 сценических костюмов, 800 пар обуви, роскошные декорации, гигантский аквариум и огромный живой питон. 200 000 бутылок настоящего французского шампанского в год открывается для гостей, пришедших посмотреть это легендарное шоу, символом которого уже более ста лет является красная мельница.
Судя по описанию, шоу предполагалось «феерическое». Теперь нужно было наложить «реальную» картинку на свое заранее составленное представление. Артисты выступали профессионально, слаженно, но красивых девушек среди них она не увидела. Может, выступал не первый состав. Впрочем, и некрасивыми из тоже нельзя было назвать. Складывалось впечатление, что их отбирали по каким-то другим, нежели красота, критериям – от них, очевидно, в первую очередь требовалось умение хорошо танцевать. Что было странно, ведь внешность для такого мероприятия имела далеко не второстепенное значение!
Они сидели в середине зала, места были хорошими. Одно было плохо – в зале было так же холодно, как и на улице. Правда, серый дырявый свитер Филиппе, безусловно, помог сделать вечер более теплым. Холодного шампанского не хотелось абсолютно, и Лариса пожалела, что фляжка с коньяком осталась в сумке у мужа. Официанты разливали шампанское. Хочешь – не хочешь, а пить было надо. Они подняли фужеры и, как только Лариса отпила первый глоток, прозвенел ее сотовый. Она случайно нажала на кнопку громкой связи, и на весь зал разнесся зловещий голос мужа: «Вкуссснооооо тебееее?» В ту же минуту, давясь от смеха, к нам подошел Алексей. Оказывается, он купил себе еще один билет и все это время, с тех пор, как они еще сидели в ресторане, наблюдал за ними.
Поняв, что его супруга с подружкой не собираются делать ничего «противозаконного», он решил с ней помириться. «Я тебя простил», – начал он и замолк. Продолжения не последовало. По-видимому, так обычно и происходили примирения в семье подруги. Лариса незамедлительно простила мужа, и заключение мира решили отметить коньяком. Разливали его из фляжки под столом – это был секрет, который объединил их и сделал компанию единой и сплоченной. Они пили коньяк, и Лешка, как маленький ребенок, постоянно спрашивал у жены, когда же будет канкан. Ей тоже казалось, что шоу в «Мулен Руж» должно состоять сплошь из каких-то французских танцев и канкан должен проходить красной нитью через все представление. Но все оказалось совсем не так.
Шоу состояло из нескольких частей, представляя собой смесь нашего цирка и варьете с танцами, фокусниками, акробатами и клоунами. Танцы народов мира, включая даже французскую интерпретацию русского танца, как, впрочем, и само шоу, были на хорошем уровне, хотя непосредственно канкану – основному, что ожидаешь увидеть в «Мулен Руж», было уделено совсем немного времени – минуты три, не больше. Коньяк сыграл решающую роль при оценке шоу. «Отлично!» – это мнение было единогласным.
Они вышли на улицу и решили немного прогуляться, а потом взять такси и сначала довезти ее дома, а потом доехать до их отеля. Они шли по кварталу красных фонарей.
Ночь. Темно. Навстречу идет шарф, такое ощущение, что самостоятельно. А дело в том, что это афрофранцуз одет в черный плащ, сам «смуглый», только шарф яркий. Они, не сговариваясь, переглянулись. Потом какое-то время шли молча.
– Странно, – прервала молчание Лариса, – вот мы были в Париже всего три года назад, а за это время здесь столько изменилось. Мне Париж запомнился другим. Но возможно, что изменилась я, а не квартал, – философски закончила подруга.
Таксист был арабом. Здоровый и веселый, он долго объяснял им, что ехать предстоит очень далеко. В переводе на англо-французский – «периферик». И поэтому будет стоить дорого. До ее квартиры – десять евро и еще пять евро до отеля. «Ничего себе дорого», – удивилась она, ожидая, что такси обойдется гораздо дороже. Алексей, перебивая водителя, небрежно бросил: «Не проблема, переведи ему. Поехали уже, хватит болтать зря».
Когда они проезжали один из перекрестков, их подрезала машина, да так, что водитель еле-еле успел затормозить. Оказалось, что за рулем автомобиля была темнокожая девушка. Водитель-араб высказался об этой темнокожей водительнице примерно так же, как московские водители высказываются о блондинках за рулем, но дальнейшая его тирада несколько озадачила. Оказывается, что его, коренного парижанина (по виду темнокожего араба), уже достали эти черные приезжие африканцы! Везде эти черные лезут, даже на дорогах уже от них покоя нет, в общем, «понаехали тут в Париж всякие черные».
В шутку она предложила ему переехать в Россию.
– О, Раша! – воскликнул он. – Гуд, вери гуд. А потом продолжил:
– Холодно только у вас очень. И русский язык очень сложно выучить.
От него они с удивлением узнали, что в России двенадцать месяцев в году зима, а сложность русского языка мешает многим уехать в Россию из этой клоаки под названием Париж.
А она подумала: «Как хорошо, что у нас холодно. И отдельное спасибо Кириллу и Мефодию за русский язык!» Впервые она видела в этих обстоятельствах большой плюс. А то, что наша зима сурова только один месяц в году, – это большой секрет. А то понаедут всякие-разные…
С утра она спустилась в цветочный магазин и купила букет цветов для мамы Филиппе: все-таки День матери. Она была уверена, что уж во Франции ситуация будет совсем не такой, как в США. Уж в этой стране умеют ухаживать за женщинами! Букет можно было купить готовый за двадцать евро, но ей показалось, что такой букет будет слишком обыкновенным для утонченной французской мадам, всю жизнь прожившей в Париже и гулявшей со своими детьми в Люксембургском саду. Она обратилась к девушке-дизайнеру, и та составила ей букет, как говорится, скромно, но со вкусом. Круглый букет из мелких белых хризантем, похожих на ромашки, был поставлен в соломенную корзинку в форме перевернутой дамской шляпки. Эксклюзивный бант из белых кружев на ручке корзинки завершал изысканную композицию. Букет положили в нарядный пакет с ручками. Получилось то что надо, и стоило всего двадцать пять евро.
Она собиралась прийти в гости не с пустыми руками. С собой из России она привезла набор из шести палехских расписных деревянных тарелочек с шестью маленькими деревянными ложками. В набор также входил расписной деревянный горшочек с крышкой. Горшочек она планировала использовать в качестве икорницы, банку красной икры предусмотрительно привезла с собой тоже. Она предполагала, что, может быть, в поездке ей придется посещать или устраивать вечеринку – ну, в общем, всегда нужно иметь что-то на всякий случай. Вот и пригодилось! Вся композиция будет смотреться очень нарядно, а главное – она будет иметь русский колорит.
Подготовив все для мероприятия, она позвонила Филиппе, чтобы уточнить, во сколько он за ней заедет. Филиппе ответил сразу же, как будто ждал ее звонка. Он сказал, что за ней заедет мама, потому что она живет недалеко. Потом они заедут за ним и потом уже поедут к брату. Договорились, что она будет ждать мадам Мейер в час дня на улице. «Ты ее сразу же узнаешь, – уверенно продолжал Филиппе, почему-то не уточняя, по каким признакам можно будет это сделать. – Да, чуть не забыл, она совсем не говорит по-английски». Как же они будут общаться, она же не знает ни слова по-французски?
Она стояла на улице и озиралась по сторонам. С какой же стороны она может подъехать? Тут ее взгляд привлекла одна машина – старенькое «Рено». Водитель пытался припарковаться между двух машин. Рядом стоял полицейский и без малейшего интереса наблюдал за процессом. Водитель устраивается бампер к бамперу и двигает рядом стоящий «Ауди». Не удержавшись, она подошла к полицейскому и поинтересовалась, как поступать хозяину «Ауди», если ему бампер поцарапали. Полицейского этот вопрос очень развеселил:
Пока она разговаривала и смотрела в окно, она не заметила, что перед ней как бы сама по себе очутилась абсолютно белая огромная тарелка с маленьким розовым кругом из соуса посередине. Несколько нарезанных клубничин слоями были переложены через карамельные пластинки белыми маленькими «безешками». Сверху десерт венчал купол из розовой пены.
Чай тоже был непрост. Белая чашка казалась прозрачной. Аромат чая был как бы отдельным самостоятельным блюдом. Интерьер дворца, атмосфера роскоши, аромат чая и лесной клубники – все вместе сложилось в гармоничный ансамбль. И если бы ее теперь спросили: «Как вы представляете себе Париж?» Она бы ответила: «Вот так».
Несмотря на дороговизну заведения, в баре было многолюдно. Но французов вокруг она не наблюдала. С соседнего столика слышалась английская речь, мимо нее прошла пара, как ей показалось, молодоженов. В их речи ей послышалось слово «аморе» – итальянцы, наверное. У окна сидел мужчина и пил шампанское. Она почему-то решила, что он русский, – слишком хорошо выглядит для иностранца. Допив шампанское, он прошел мимо нее и, заметив ее путеводитель на русском языке, пожелал ей приятно аппетита. По-русски. Она оказалась права.
Теперь можно было почитать про Лувр и Эрмитаж.
Существует масса исследований, сравнивающих эти два музея и их художественную ценность. Так, известно, что в Эрмитаже лучшее за пределами Голландии собрание картин Рембрандта в двадцать шесть полотен. Кроме того, там хранятся сорок две картины великого Рубенса, две картины Леонардо да Винчи (из имеющихся в мире четырнадцати), произведения великих мастеров Франции разных эпох Н. Пуссена, Э. Делакруа, К. Моне, О. Ренуара, П. Сезанна. Имеются скульптуры Ж.А. Гудона, О. Родена. Хорошо представлено также французское искусство конца XIX – начала XX века, от импрессионистов до А. Матисса (тридцать семь картин) и П. Пикассо (тридцать одна картина).
Перейдем к Лувру. Там находится семь картин великого Рафаэля, полотна Тициана, Тинторетто, Веронезе. Самая ценная часть коллекции итальянской живописи в Лувре – пять картин Леонардо да Винчи, это самое большое в мире собрание живописных произведений великого художника.
По количеству шедевров и владению раритетами эти музеи считаются равнозначными, но ей все равно хотелось сравнить более детально.
Начала она с Эрмитажа. В Эрмитаже общая площадь помещений (зданий) составляет 183 820 кв. м. Экспозиционно-выставочная площадь – 62 324 кв. м. В настоящее время выставляется 150 тысяч экспонатов, это из трех миллионов имеющихся. Если, к примеру, вы предполагаете просматривать по одному экспонату в минуту и расходовать на это двенадцать часов в день (не выходя в туалет и на перекуры) то пересмотрите всю экспозицию за двести девять (!) дней. Это, конечно нереально. Однако если сократить осмотр до шести часов в день, чтобы иметь возможность завтрака, обеда и ужина, то через год вы «выйдете на свободу», полностью закончив осматривать музей.
Теперь Лувр, один из крупнейших художественных музеев мира: в Лувре 160 106 квадратных метров. На 58 470 метрах экспозиционной площади демонстрируется 300 000 экземпляров. Это значит, что при режиме осмотра, как в Эрмитаже, потребуется больше двух лет для полного ознакомления со всеми экспонатами Лувра.
Да, такого она не ожидала… Как вообще можно говорить после таких цифр, какой музей больше понравился. За те два или три часа, которые самый интеллигентный человек выделяет в своей жизни на осмотр Лувра и Эрмитажа, он увидит одну десятитысячную часть экспонатов! Он, тем не менее, уже готов высказать свое собственное мнение на тему «Какой музей лучше».
Практически все ее клиенты ставили Лувр на первое место, иногда очень занятно описывая критерии сравнения, которые позволили им сделать такой вывод. «Лувр гораздо лучше Эрмитажа! Несколько входов и много касс, в том числе автоматических, меньше очередь. Большой вестибюль. Несколько кафе на разных этажах. Туалеты в Лувре на каждом этаже и в каждом крыле». В Лувре можно свободно фотографировать, правда, только без вспышки.
Теперь ей предстояло составить собственное мнение по поводу двух знаменитых музеев.
Единственное, что, по ее мнению, могло бы поставить Лувр на первое место, так это портрет Джоконды. Это общепризнанный факт.
«Джоконда» – самая загадочная и самая известная картина Леонардо Да Винчи. По сей день неизвестно, кто изображен на этой картине. Существует немало догадок по этому поводу, но все они – лишь равнозначные версии. Правды не знает никто. Не сохранилось ни одной записи художника об этой картине. И если о том, кто явился образом, можно только только догадываться, известность этой картины, как оказалось, объясняется очень легко…
«До 1911 года «Мона Лиза» была просто одной из картин Леонардо да Винчи, абсолютно не имеющей известности. Однажды один из экскурсоводов, проводя свою очередную группу туристов по залам Лувра, увидел на месте Джоконды пустое место. Директор Лувра, утверждавший, что украсть какую бы то ни было картину из Лувра невозможно, – был отправлен в отставку. Исчезновение картины произвело столько шума, на её поиски была поднята вся полиция Франции.
Выдвигались самые невероятные гипотезы ее изчезновения. Картину искали в Италии, Великобритании, Японии и даже в России. В прессе неоднократно печатались интервью с «похитителями», но за 2 года картину так и не нашли. Руководство Лувра решило повесить черно-белую репродукцию картины вместо бесследно утраченного шедевра. Кража «Моны Лизы» произвела такое сильное впечатление во всем мире, что около репродукции всё время можно было найти свежие цветы.
Наконец-то был найден настоящий похититель «Джоконды». Он оказался простым маляром, который красил стены в Лувре. Будучи большим патриотом своей страны, он считал несправедливым, что самая большая коллекция картин Леонардо да Винчи хранится не на его родине, а в Париже. На суде итальянец Перуджа рассказал, что он решил вернуть хоть одну из картин его земляка на родину и выбрал «Джоконду» только за её небольшой размер (77 × 53 см, дерево, масло).
Два года эта новость о похищении настолько долго занимала первые строки печатных изданий во всем мире, что неудивительно, что картина стала буквально мировой сенсацией.
4 января 1914 года состоялось триумфальное возвращение «Джоконды» в Лувр. За первые дни на неё пришли посмотреть более ста тысяч человек.
На сегодняшний день «Джоконда» – единственная в Лувре картина, которая не застрахована, потому что «она бесценна и руководство музея не может определить сумму страховой премии». На самом деле в 1962 году ее оценочная стоимость составляла около 100 миллионов долларов (в сегодняшних ценах – более 720 миллионов долларов), поэтому в отказе от страхования преобладает простой экономический расчет: «Мону Лизу» дешевле хорошо охранять, чем страховать.
Получается, что, если бы эту картину не украли и не разыскивали в течение двух лет, она не была бы сейчас так знаменита. И загадочная улыбка здесь ни при чем. Неисповедимы пути Господни – эта фраза, как никакая другая, подходит к этой ситуации.
Она оказалась права: очереди в музей не было, и она быстро спустилась по эскалатору в холл Лувра через знаменитую стеклянную пирамиду.
Первая картина, которую она увидела в раздевалке, была, что называется, картина «В реале»: супружеская ссора по поводу несовпадения взглядов на искусство.
Супруг достаточно громко на чистом русском языке объяснял своей жене, что он и так для нее много сделал – пошел с ней в Лувр! Он надеялся, что вечером они пойдут в «Мулен Руж». Он не ожидал, что Лувр окажется таким громадным. Он уже увидел для галочки и Нику Самофракийскую, и «Мону Лизу» и… да, пожалуй, и этого уже достаточно. Жена имела иное представление о счастливой семейной жизни. Сцена представляла собой живую иллюстрацию теории компромиссов, которая еще раз подтвердила свою несостоятельность. Муж уже оделся и, направляясь к выходу, через плечо бросил супруге, что будет ждать ее в половине седьмого около «Мулен Руж». Жена в долгу не осталась и сказала ему, в переводе на спокойный русский, что, мол, хорошо, дорогой, но не забывай – билеты у меня, и я твой билет подарю первому встречному. Со словами «Ты еще пожалеешь!» он покинул один из самых больших музеев мира. Супруга осталась одна.
При ближайшем рассмотрении эта женщина оказалась ее одноклассницей Ларисой, которую она не видела двадцать лет. «Вот так встреча!» – не верили они своим глазам. И, хотя им было о чем поговорить, они все-таки решили первым делом приобщиться к искусству.
Конечно же, она попросила подругу начать осмотр с «Джоконды», чтобы посмотреть на ее улыбку, как говорится, свежим взглядом. Она с радостью согласилась начать именно с «Джоконды». «Мне интересно твое мнение», – сказала Лариса и хихикнула.
Осталось непонятным, как можно после посещения рассуждать, понравилась тебе «Мона Лиза» или не понравилась, если ее там практически невозможно разглядеть! И уж тем более ее знаменитую улыбку! Во-первых, картина, как уже говорилось, маленького размера, да еще огорожена на довольно-таки большом расстоянии, так что зрители не могут подойти ближе, чем на десять метров. Во-вторых, она за стеклом: «Мону Лизу» поместили в специальный ящик из пуленепробиваемого стекла. Он заполнен гелием, и это создает идеальную атмосферу для хранения картины, которую вживую могут увидеть только реставраторы – и всего раз в году. Этот настенный резервуар был сконструирован специально для картины и стоил музею более семи миллионов долларов. Довершали ситуацию толпы народа перед ограждением, которые фотографировались на фоне знаменитой Джоконды.
– Ну? Ну? – допытывалась ее подруга. – Что скажешь?
– Без слов… – ответила она.
Остальные впечатления, которые она получила от осмотра картин и скульптур, полностью совпадали с ее ожиданиями. Осмотр Лувра продолжался до вечера, и попытка идти подряд по всем залам и поглощать все подряд, пока есть силы, привела подруг к полному несварению эстетического желудка.
Но вечером их ожидало кабаре «Мулен Руж» – Лариса пригласила ее на шоу в качестве первой встречной. Она, в свою очередь, предложила ужин за свой счет. Бюджет, конечно, никто не отменял, но какая же это скучная жизнь – высчитывать каждый день, сколько ты можешь потратить сегодня! Деньги были, значит, их можно было тратить. «Об экономии подумаю завтра. А сегодня гулять так гулять».
Поужинать было решено перед шоу, потому что в стоимость билета входило только полбутылки шампанского на человека. Были и более дорогие билеты с ужином, но, учитывая массовость мероприятия, не верилось, что ужин будет стоить этих денег. Они выбрали уютный ресторанчик недалеко от «Мулен Руж» и, решив особо не заморачиваться по поводу еды, заказали утку с салатом из свежих овощей, французский багет и по бокалу красного сухого вина. Ожидая заказ, они думали, что начнут взахлеб рассказывать друг другу о жизни, ведь они не виделись столько лет. Но, видимо, сложно было начать разговор по душам, избегая глупых вопросов. Например, «Как ты живешь?» За этим следовали стандартные: «Хорошо, а ты?» «И я тоже». Но молчание тянулось недолго.
Подруга начала первая, видимо, с больше всего волнующих ее тем.
– Слушай, я потрясаюсь. Тут тоже негры одни вокруг! Я-то в свою турфирму звонила – ругалась, что они меня в негритянский квартал поселили, а Лешка мой вообще сказал, что им не жить: когда вернется, закроет эту турфирму навсегда. Представляешь, нас в такой отель поселили. Номера для гномов, что ли? В санузел, извините за подробности, нужно заходить задом и со снятыми штанами, и таким же образом выходить, иначе не нагнешься их надеть.
Успокоив подругу, что им еще повезло, что нет клопов, она стала считать проходящих мимо столика людей. Действительно, из десяти проходивших мимо приблизительно восемь были темнокожие. А она думала, что это только ей так «повезло с квартирой»…
– Да, а еще меня что потрясло, – продолжала подруга. – Вот иду я вчера по бульвару. Кругом сплошные бутики. Ну, купила я себе платье брендовое, но его и одеть-то стыдно. Почему то в том, что продают в этих магазинах, никто не ходит. Как будто это неприлично – модно выглядеть.
Ну, посмотри, как выглядят парижанки. Вот, например, идет обычная женщина средних лет. Брючки, пиджачок, шарфик и сумка. Все абсолютно разного цвета и стиля. Прямо чувствуется, что все вещи куплены по случаю на распродажах. Ни про одну вещь нельзя сказать, что она модная. Брюки – просто брюки. Пиджак – просто пиджак. К сумке больше подходит слово авоська. А шарф вообще ни к чему не подходит, словно его специально выбирали, чтобы он отличался от других предметов гардероба.
Она была абсолютно согласна с подругой, но вдруг поняла, почему всегда считалось, что француженки очень элегантны – это по сравнению с американками! Американские широкие штаны на резинке могли бы быть флагом США. Эта мысль заставила ее улыбнуться. Замеченную улыбку подруга приняла на свой счет и, окрыленная успехом, продолжила:
– Вот если бы они жили в каком-нибудь провинциальном русском городишке, такая одежда была бы оправданной. Но здесь же – Париж. А парижане портят впечатление от города своим видом. Нужно их обязать одеваться красиво, чтобы соответствовать месту.
Да, мысль была интересной. Вот раньше все ходили в кринолинах, шикарных платьях, мужчины – во фраках. Ну, естественно, у кого были деньги. Сейчас деньги есть у всех, но почему-то стремление быть красиво одетой и ухоженной превратилось в «мальчика для битья». Что же получается, Чехов устарел с его определением: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли»?
Если человек красиво одет, то он невоспитан, потому что хочет выглядеть лучше других, и глуп, потому что кроме одежды его ничего не интересует. Еще и сноб, так как оценивает людей только по внешнему виду. Поэтому такой человек достоин презрения…
Это автоматически предполагает, что прочие «нормальные» люди, одетые в безвкусную дешевую одежду, как бы не беспокоятся по поводу внешнего, а все сэкономленное время и средства тратят на что-то более важное. Они, мол, и без внешнего лоска счастливы. «У них другая культура, им другое важно». Как-то раньше она об этом не задумывалась, а вот бы было интересно узнать: что это за важность такая? Конкретно? Например, французская девушка вместо того, чтобы себе глаза тушью накрасить, говорит: «Нет, это для меня не важно! Я предпочитаю естественную красоту. Почитаю-ка я лучше Софокла в подлиннике». Или все-таки наша русская красотка час красится, другой час по телефону с подружкой болтает, а французская просто тратит на болтовню два часа? Хотя и друзей, в нашем понимании слова, у французов практически нет. Тогда – что? На что они тратят свое время и что для них это другое? Может, это просто лень и жадность, а не высокие материи, которые русский человек готов увидеть во всем только потому, что это французское, английское и американское?! «Ой, куда меня занесло», – подумала она. Но в этом вопросе она должна разобраться, чего бы ей это ни стоило!
Здание кабаре оказалось гораздо меньше, чем она себе представляла. Количество посадочных мест – 850. Еще в школе она писала реферат про здание цирка в ее родном городе и помнила с тех пор одну-единственную цифру, а именно – что вместимость зала была 1908 человек. Видимо, ее она запомнила, потому, что это был год рождения ее бабушки.
Кресла располагались ярусами над полукруглой сценой. Они зашли первыми, чтобы было время осмотреться, взяли рекламный буклет и стали его изучать.
Moulin Rouge – это всемирно известное кабаре, открылось в 1889 году. Сначала это был обычный бордель, где молодые девушки-куртизанки своими танцами развлекали солидных французов. Анри де Тулуз-Лотрек (1864–1901) был завсегдатаем кабаре, и неслучайно его «музами» стали первые танцовщицы кабаре. В своих работах талантливый живописец изображал жизнь Монмартра и главного его заведения – «Мулен Руж». Благодаря ему постепенно шоу становилось все более и более известным. Несмотря на то, что все шоу потрясает воображение, изюминкой «Мулен Руж» до сих пор является «натуральная кадриль», придуманная Селест Могадо в 1850 году. Несколько лет спустя англичанин Чарльз Мортон назвал её – «французский канкан», что в переводе с французского языка означает шум или гам.
В 1960 году заведение покупает семья Клерико и решает сделать из него самый модный мюзик-холл в Париже. Приглашенные хореографы отобрали танцоров из 17 стран мира и в 2001 году поставили шоу – «Феерия», на создание которого было потрачено 8 миллионов евро. В программе участвуют 100 артистов, 15 из которых – русские. На протяжении спектакля они переодеваются до 10 раз в костюмы стоимостью до 30 000 долларов. Всего используется 1000 сценических костюмов, 800 пар обуви, роскошные декорации, гигантский аквариум и огромный живой питон. 200 000 бутылок настоящего французского шампанского в год открывается для гостей, пришедших посмотреть это легендарное шоу, символом которого уже более ста лет является красная мельница.
Судя по описанию, шоу предполагалось «феерическое». Теперь нужно было наложить «реальную» картинку на свое заранее составленное представление. Артисты выступали профессионально, слаженно, но красивых девушек среди них она не увидела. Может, выступал не первый состав. Впрочем, и некрасивыми из тоже нельзя было назвать. Складывалось впечатление, что их отбирали по каким-то другим, нежели красота, критериям – от них, очевидно, в первую очередь требовалось умение хорошо танцевать. Что было странно, ведь внешность для такого мероприятия имела далеко не второстепенное значение!
Они сидели в середине зала, места были хорошими. Одно было плохо – в зале было так же холодно, как и на улице. Правда, серый дырявый свитер Филиппе, безусловно, помог сделать вечер более теплым. Холодного шампанского не хотелось абсолютно, и Лариса пожалела, что фляжка с коньяком осталась в сумке у мужа. Официанты разливали шампанское. Хочешь – не хочешь, а пить было надо. Они подняли фужеры и, как только Лариса отпила первый глоток, прозвенел ее сотовый. Она случайно нажала на кнопку громкой связи, и на весь зал разнесся зловещий голос мужа: «Вкуссснооооо тебееее?» В ту же минуту, давясь от смеха, к нам подошел Алексей. Оказывается, он купил себе еще один билет и все это время, с тех пор, как они еще сидели в ресторане, наблюдал за ними.
Поняв, что его супруга с подружкой не собираются делать ничего «противозаконного», он решил с ней помириться. «Я тебя простил», – начал он и замолк. Продолжения не последовало. По-видимому, так обычно и происходили примирения в семье подруги. Лариса незамедлительно простила мужа, и заключение мира решили отметить коньяком. Разливали его из фляжки под столом – это был секрет, который объединил их и сделал компанию единой и сплоченной. Они пили коньяк, и Лешка, как маленький ребенок, постоянно спрашивал у жены, когда же будет канкан. Ей тоже казалось, что шоу в «Мулен Руж» должно состоять сплошь из каких-то французских танцев и канкан должен проходить красной нитью через все представление. Но все оказалось совсем не так.
Шоу состояло из нескольких частей, представляя собой смесь нашего цирка и варьете с танцами, фокусниками, акробатами и клоунами. Танцы народов мира, включая даже французскую интерпретацию русского танца, как, впрочем, и само шоу, были на хорошем уровне, хотя непосредственно канкану – основному, что ожидаешь увидеть в «Мулен Руж», было уделено совсем немного времени – минуты три, не больше. Коньяк сыграл решающую роль при оценке шоу. «Отлично!» – это мнение было единогласным.
Они вышли на улицу и решили немного прогуляться, а потом взять такси и сначала довезти ее дома, а потом доехать до их отеля. Они шли по кварталу красных фонарей.
Ночь. Темно. Навстречу идет шарф, такое ощущение, что самостоятельно. А дело в том, что это афрофранцуз одет в черный плащ, сам «смуглый», только шарф яркий. Они, не сговариваясь, переглянулись. Потом какое-то время шли молча.
– Странно, – прервала молчание Лариса, – вот мы были в Париже всего три года назад, а за это время здесь столько изменилось. Мне Париж запомнился другим. Но возможно, что изменилась я, а не квартал, – философски закончила подруга.
Таксист был арабом. Здоровый и веселый, он долго объяснял им, что ехать предстоит очень далеко. В переводе на англо-французский – «периферик». И поэтому будет стоить дорого. До ее квартиры – десять евро и еще пять евро до отеля. «Ничего себе дорого», – удивилась она, ожидая, что такси обойдется гораздо дороже. Алексей, перебивая водителя, небрежно бросил: «Не проблема, переведи ему. Поехали уже, хватит болтать зря».
Когда они проезжали один из перекрестков, их подрезала машина, да так, что водитель еле-еле успел затормозить. Оказалось, что за рулем автомобиля была темнокожая девушка. Водитель-араб высказался об этой темнокожей водительнице примерно так же, как московские водители высказываются о блондинках за рулем, но дальнейшая его тирада несколько озадачила. Оказывается, что его, коренного парижанина (по виду темнокожего араба), уже достали эти черные приезжие африканцы! Везде эти черные лезут, даже на дорогах уже от них покоя нет, в общем, «понаехали тут в Париж всякие черные».
В шутку она предложила ему переехать в Россию.
– О, Раша! – воскликнул он. – Гуд, вери гуд. А потом продолжил:
– Холодно только у вас очень. И русский язык очень сложно выучить.
От него они с удивлением узнали, что в России двенадцать месяцев в году зима, а сложность русского языка мешает многим уехать в Россию из этой клоаки под названием Париж.
А она подумала: «Как хорошо, что у нас холодно. И отдельное спасибо Кириллу и Мефодию за русский язык!» Впервые она видела в этих обстоятельствах большой плюс. А то, что наша зима сурова только один месяц в году, – это большой секрет. А то понаедут всякие-разные…
С утра она спустилась в цветочный магазин и купила букет цветов для мамы Филиппе: все-таки День матери. Она была уверена, что уж во Франции ситуация будет совсем не такой, как в США. Уж в этой стране умеют ухаживать за женщинами! Букет можно было купить готовый за двадцать евро, но ей показалось, что такой букет будет слишком обыкновенным для утонченной французской мадам, всю жизнь прожившей в Париже и гулявшей со своими детьми в Люксембургском саду. Она обратилась к девушке-дизайнеру, и та составила ей букет, как говорится, скромно, но со вкусом. Круглый букет из мелких белых хризантем, похожих на ромашки, был поставлен в соломенную корзинку в форме перевернутой дамской шляпки. Эксклюзивный бант из белых кружев на ручке корзинки завершал изысканную композицию. Букет положили в нарядный пакет с ручками. Получилось то что надо, и стоило всего двадцать пять евро.
Она собиралась прийти в гости не с пустыми руками. С собой из России она привезла набор из шести палехских расписных деревянных тарелочек с шестью маленькими деревянными ложками. В набор также входил расписной деревянный горшочек с крышкой. Горшочек она планировала использовать в качестве икорницы, банку красной икры предусмотрительно привезла с собой тоже. Она предполагала, что, может быть, в поездке ей придется посещать или устраивать вечеринку – ну, в общем, всегда нужно иметь что-то на всякий случай. Вот и пригодилось! Вся композиция будет смотреться очень нарядно, а главное – она будет иметь русский колорит.
Подготовив все для мероприятия, она позвонила Филиппе, чтобы уточнить, во сколько он за ней заедет. Филиппе ответил сразу же, как будто ждал ее звонка. Он сказал, что за ней заедет мама, потому что она живет недалеко. Потом они заедут за ним и потом уже поедут к брату. Договорились, что она будет ждать мадам Мейер в час дня на улице. «Ты ее сразу же узнаешь, – уверенно продолжал Филиппе, почему-то не уточняя, по каким признакам можно будет это сделать. – Да, чуть не забыл, она совсем не говорит по-английски». Как же они будут общаться, она же не знает ни слова по-французски?
Она стояла на улице и озиралась по сторонам. С какой же стороны она может подъехать? Тут ее взгляд привлекла одна машина – старенькое «Рено». Водитель пытался припарковаться между двух машин. Рядом стоял полицейский и без малейшего интереса наблюдал за процессом. Водитель устраивается бампер к бамперу и двигает рядом стоящий «Ауди». Не удержавшись, она подошла к полицейскому и поинтересовалась, как поступать хозяину «Ауди», если ему бампер поцарапали. Полицейского этот вопрос очень развеселил: