Страница:
«Покинь безвозвратно восемь жестоких бедствий{128}; если не покинешь их, не достигнуть тебе Мудрости и не достигнуть Освобождения». Так поведал великий Владыка Совершенства (Татхагата), «тот, который следовал по стопам своих предшественников».
Сурова и непреклонна добродетель четвертой ступени (Вайраджьи). Если пожелаешь овладеть ее стезею, ты должен охранять свободу твоего ума и восприятия от убивающего действия.
Ты должен насквозь проникнуться чистой сущностью Мировой Души (Алайи), стать единым с Душою-Мыслью Природы. В единении с нею ты – непобедим; обособившись, ты станешь игралищем «относительной истины»{129}, источника всех заблуждений мира сего.
Все в человеке преходяще, исключая чистую и светлую сущность Мировой Души. Человек – кристальный луч ее; луч света непорочного – внутри, оболочка из праха – снаружи. Тот луч – твой Путеводитель по полям бытия и твое истинное «Я», твой Страж и безмолвный Мыслитель, Жертва твоего низшего «я». Душа твоя может пострадать лишь через заблуждающееся тело твое; управляй и владей обоими, и ты невредимо приблизишься к «Вратам Равновесия».
Да не будет страха в тебе, дерзающем перейти на «тот берег»! Не внимай нашептываниям сонмища Мары; отгони искусителей, злых призраков, ревнивых духов{130}, витающих в беспредельном пространстве.
Мужайся! Ныне приближаешься ты к среднему входу, к Вратам Скорби, с их неисчислимыми опасностями.
Овладей своими помыслами, если желаешь переступить порог, о стремящийся к совершенству!
Подчини своей воле душу свою, если желаешь достигнуть цели, о ищущий нетленной истины!
Сосредоточь взор души на Едином Непорочном Свете, в котором нет пристрастия, и – пользуйся золотым ключом твоим.
. . . . . . . . . . .
Тяжелая задача исполнена, твой труд приближается к концу. Широкая бездна, разверзавшаяся, дабы поглотить тебя, почти соединена.
. . . . . . . . . . .
Отныне ты миновал ров, кольцом окружающий вход в обитель страстей человеческих. Ты победил властелина Мару и его яростные полчища.
Ты освободил сердце свое от скверны, ты источил из него все нечистые желания. Но тебе предстоит увенчать свою победу, о славный Воин. Воздвигай выше оплот, дабы оградил он «Святой Остров»{131}, строй прочно плотину, которая защитит твой ум от гордости и самодавления при виде совершенного великого подвига.
Горделивое чувство может запятнать твой подвиг. Да, воздвигай свой оплот нерушимо, дабы яростный напор бушующих волн, которые рвутся и вздымаются на него, устремляясь из великого океана Майи, не смог поглотить странника вместе с «Островом» даже и тогда, когда победа уже одержана.
«Остров» твой подобен оленю, твои мысли подобны неутомимой своре, которая изнуряет и преследует бегущего к источнику жизни. Горе оленю, если догонят его воющие враги ранее, чем достигнет он Долины Спасения, именуемой «Стезею Чистого Знания»{132}.
Прежде чем ты проникнешь в ее твердыню и назовешь ее своей, твоя душа должна стать подобна спелому плоду манго: к чужим страданиям столь же мягкой и нежной, как его прозрачно-золотистая мякоть, и столь же твердой к своим собственным скорбям, как тверда его каменистая сердцевина.
Закали свою душу против обольщений своей самости; заслужи для нее наименование «Алмазной Души»{133}.
Ибо как алмаз, погребенный в глубоких недрах земли, не может отражать земные огни, да будет также и с умом, и с душой твоей; погруженные в глубины «Истинного Познания», они не должны отражать призрачного царства Майи.
И тогда распахнутся перед тобой настежь Двери входа, дабы пропустить тебя, и самые могучие силы природы не в силах будут остановить твое движение. И станешь ты властелином над семью ступенями Пути; но не ранее, о добивающийся невыразимых испытаний.
До тех пор ожидает тебя задача еще более трудная: ты должен чувствовать себя Всеобщей Мыслью и в то же время изгнать все мысли из своей души.
Ты должен достигнуть такой сосредоточенности ума, когда никакой вихрь, даже самый сильный, не в состоянии вдохнуть в тебя земного помысла. В очищенном святилище не должно быть ни действия, ни звука, ни света земного; как мотылек, застигнутый морозом, падает бездыханный на порог, так всякая земная мысль должна пасть мертвой перед дверями храма.
Ибо в Писании сказано:
«Дабы золотое пламя могло гореть ровным светом, лампада должна стоять в защищенном месте, недоступном для дуновения ветров»{134}. Предоставленная изменчивым дуновениям, светильня заколеблется, и трепетное пламя отбросит обманчивые, темные и вечно меняющиеся тени на белый ковчег души твоей.
И тогда мысль-душа твоя уподобится обезумевшему слону, который беснуется в чащах джунглей. Принимая лесные деревья за живых врагов, он погибает в напрасных усилиях уничтожить блуждающие тени, которые, в изменчивой игре, сменяют одна другую на солнцем освещенных скалах.
Берегись, дабы в заботах о своем «я» душа твоя не потеряла равновесия на почве Божественного Знания.
Берегись, дабы в забвении высшего «Я» душа твоя не утратила власти над трепетным умом своим и не лишилась заслуженных побед своих.
Берегись перемены! Ибо перемена – твой великий враг. Она может сразить тебя, свергнув с Пути и погрузив в глубокую тину сомнений.
Приготовь себя и внимай предупреждению. Если ты пытался и не одолел, о отважный боец, не теряй мужества: продолжай битву и возобновляй нападение снова и снова.
Бесстрашный воин не сдается, и хотя бы сочилась горячая кровь из зияющих ран его, он снова бросается на врага, изгоняет его из крепости и лишь когда победит, испускает дух свой. Действуйте же и вы все, не победившие и страдающие, действуйте подобно ему; из крепости души своей изгоните всех врагов своих: честолюбие, гнев, ненависть, до последней тени личного желания – даже если и не одержана победа вами.
Помни, ты, борящийся за освобождение человека{135}: каждая неудача есть успех, и каждая искренняя попытка принесет плоды в грядущем. То – священные ростки, пускающие невидимо побеги в душе ученика; стебли их крепнут при каждом новом испытании, они гнутся подобно тростинке, колеблемой ветром, но сломиться или погибнуть – не могут вовек. А когда час пробьет – они зацветут{136}.
. . . . . . . . . . .
Но если пришел ты с душою готовой – не будет у страха власти над тобой.
. . . . . . . . . . .
Отныне открыт для тебя путь через Врата Духовной Силы (Вирья), пятые из семи Врат. Ты на стезе, ведущей к Пристани Непрестанного Созерцания (Дхьяна), шестой по счету, к Вратам Духовного Прозрения (Вратам Бодхи).
Те Врата подобны алебастровому сосуду, белому и прозрачному; внутри горит тихий золотой огонь, пламя Совершенного Знания (Праджни); излучает его Атма.
Ты – тот сосуд.
Ты отрекся от чувственного мира, ты странствовал по «Стезе зрения» и по «Стезе слуха»{137}, и ты стоишь в свете Познания. Отныне ты достиг состояния совершенного безразличия к наслаждению и страданию{138}.
О Безгрешный{139}, ты спасен.
. . . . . . . . . . .
Знай, Победитель греха, раз «вступивший в поток» перешел седьмую Стезю, вся природа проникается священным трепетом и чувствует себя покоренной. Серебристая звезда мерцает про то полуночным цветам; ручей журчит благую весть, струясь по камням; темные волны океана разносят ее с громовым шумом по прибрежным скалам; напоенные ароматом ветерки поют ее в долинах, и величавые сосны таинственно шепчут: «Восстал, восстал Владыка Дня{140}».
И стоит он отныне подобный белоснежной колонне на закате; восходящее Светило предвечной Мысли изливает на его Лик первые светозарные волны свои; его Разум, подобно успокоенному могучему океану, расстилается в безбрежном пространстве. Он держит жизнь и смерть в сильной Деснице своей.
Воистину он могуч. Живая сила, освободившаяся в нем, та сила, которая и есть Он Сам, в состоянии поднять скинию иллюзий высоко над Богами, над великим Брахмой и Индрой. Ныне он наверно достигнет великого воздаяния!
Но… захочет ли он воспользоваться дарами того воздаяния, заслуженными сокровищами и славой для своего собственного покоя и блаженства, – он, Победитель великой иллюзии?
Да не будет того! Если захочешь ты, о стремящийся проникнуть в тайны природы, следовать по стопам Совершенного, знай, что те дары и силы не для личного «я».
Пожелаешь ли ты задержать стремление вод, рожденных на вершине святой горы Меру?{141} Захочешь ли ты направить их течение для личной своей пользы или же вернуть их к Первоисточнику?
Если пожелаешь, чтобы поток дорого добытого знания, в небесах рожденной Мудрости сохранялся водою целебной и живой, не допускай его превращаться в стоячие воды.
И если хочешь ты стать сотрудником Всевышнего, ты должен – подобно близнецам Бодхисаттва – изливать свой свет на протяжении всех трех миров{142}.
Знай, что поток сверхчеловеческого знания и небесной Мудрости, тобою завоеванный, должен через тебя – ставшего проводником Мировой Души – изливаться в иное ложе.
Знай, о Праведник Тайной Стези, его чистыми и освежающими струями должен ты утолить горечь вздымающегося океана, того могучего моря скорбей, которое возникло из слез человеческих.
Увы! Раз ты стал подобен неподвижной звезде в высоких небесах, то сияющее светило должно светить из глубины пространств для всех, исключая себя, давать свет всем, но не брать ни от кого.
Увы! Раз уподобился ты чистому снегу горных долин, холодному и застывшему на поверхности, но хранящему и греющему семена, которые спокойно дремлют под его защитой, тот снег должен принять на себя и леденящий холод морозов, и жгучий напор северных ветров, прикрывая собой от их мертвящего дыхания земную грудь… ибо в груди той покоится обещанная жатва, та жатва, которая напитает голодного.
Обрекший себя жить на протяжении грядущих Времен, не знающий благодарности и неведомый людям; как камень, пребывающий среди других бесчисленных камней, из которых возникла «Стена Охранителей»{143}, таков твой будущий удел, если перейдешь ты седьмые Врата. Построенная руками многих Учителей Сострадания, возведенная их муками, скрепленная их кровью стена та защищает человечество с тех пор, как человек стал человеком, ограждая его от дальнейших и еще более тяжких скорбей.
И все же человек не видит ее, не хочет признать ее, и не желает он внимать глаголу Мудрости… ибо Мудрость неведома ему.
Но ты, Душа которого сильна и безгрешна, ты слышал, ты все познал и ты должен избрать. И посему внимай еще раз.
На «пути Созерцания» ты в безопасности. Воистину на той стезе, где кроме темноты ничего не встречает усталого странника, где истерзанные терниями руки источают кровь и стопы изрезают острыми кремнями, куда могучий соблазнитель Мара направляет свое жесточайшее орудие, – там великое воздаяние обретается немедленно.
Бесстрастно и спокойно соскользнет Странник в поток, ведущий к Нирване. Ибо ведомо ему, что чем более истекут кровью его стопы, тем более будет сам он омыт. Он знает твердо, что после семи коротких и быстротечных воплощений Нирвана будет его уделом…
Таков «путь Созерцания», верная пристань Йога, благословенная цель, которой жаждет «вступивший в поток».
Но – да свершится иное, если овладеет он путем Арьяхата{144}.
На том пути любовь к миру сему разрушается без возврата, воля к жизни{145} вырывается с корнем навсегда. Но… остановись, ученик… Еще одно слово. Можешь ли ты вырвать из сердца своего божественное сострадание? Сострадание – не качество. Оно – Закон Законов, вечная Гармония, Сама Мировая Душа; беспредельная вселенская Сущность, Свет пребывающей Правды, лад всех вещей, Закон вечной Любви.
Чем более ты сольешься с ним, растворив свое бытие в Едином Бытии, чем более Душа твоя войдет в единение со всем сущим, тем полнее превратишься ты в совершенное сострадание{146}.
Таков путь Архата, по которому грядут Будды Совершенства.
Ведом ли тебе тайный смысл священных свитков, по которым ты произносишь:
«Ом! Верую, что не все Архаты получают сладостное воздаяние Нирваны».
«Ом! Верую, что не все Будды{147} вступают в Нирвана-дхарму».
Истинно. На Пути Арья ты более не «вступивший в поток», ты – «отрекшийся»{148}. Поток перейден. Воистину ты получил право на облачение Дхармакайя; но Самбхогакайя более велик, нежели достигший Нирваны, и еще более велик Нирманакайя – Будда Сострадания{149}.
Преклони же главу свою и внимай всеми силами, о Бодхисаттва… Сострадание говорит: «Может ли быть блаженство, пока все, что живет, обречено страданию? Согласишься ли ты спастись и слышать, как стонет весь мир?»
Отныне ты внял.
Ты достигнешь седьмого порога, ты перейдешь Врата конечного Познания, но лишь для того, чтобы приобщиться страданию, если хочешь быть Совершенным, «ступать по следам предшественника», пребывать бескорыстным до бесконечного конца.
Ты просвещен – избери свой путь.
. . . . . . . . . . .
Взирай на нежное сияние, заливающее восточный небосклон… В хвалебном гимне слились земля и небо. От четырежды проявленных сил возносятся песнопения любви: и от пылающего Огня, и от струящейся Воды, и от благовонной Земли, и от стремительного Ветра.
Внимай!., из глубины неисповедимого вихря золотого света, в волнах которого купается Победитель, всей Природы тысячеустный голос вздымается в бесчисленных звуках, дабы возвестить:
Радость вам, о сыны скорбной земли{150}!
Возвратился назад с «того берега» Странник.
Родился новый Архат{151}.
Примечания
ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ
Происхождение зла
Сурова и непреклонна добродетель четвертой ступени (Вайраджьи). Если пожелаешь овладеть ее стезею, ты должен охранять свободу твоего ума и восприятия от убивающего действия.
Ты должен насквозь проникнуться чистой сущностью Мировой Души (Алайи), стать единым с Душою-Мыслью Природы. В единении с нею ты – непобедим; обособившись, ты станешь игралищем «относительной истины»{129}, источника всех заблуждений мира сего.
Все в человеке преходяще, исключая чистую и светлую сущность Мировой Души. Человек – кристальный луч ее; луч света непорочного – внутри, оболочка из праха – снаружи. Тот луч – твой Путеводитель по полям бытия и твое истинное «Я», твой Страж и безмолвный Мыслитель, Жертва твоего низшего «я». Душа твоя может пострадать лишь через заблуждающееся тело твое; управляй и владей обоими, и ты невредимо приблизишься к «Вратам Равновесия».
Да не будет страха в тебе, дерзающем перейти на «тот берег»! Не внимай нашептываниям сонмища Мары; отгони искусителей, злых призраков, ревнивых духов{130}, витающих в беспредельном пространстве.
Мужайся! Ныне приближаешься ты к среднему входу, к Вратам Скорби, с их неисчислимыми опасностями.
Овладей своими помыслами, если желаешь переступить порог, о стремящийся к совершенству!
Подчини своей воле душу свою, если желаешь достигнуть цели, о ищущий нетленной истины!
Сосредоточь взор души на Едином Непорочном Свете, в котором нет пристрастия, и – пользуйся золотым ключом твоим.
. . . . . . . . . . .
Тяжелая задача исполнена, твой труд приближается к концу. Широкая бездна, разверзавшаяся, дабы поглотить тебя, почти соединена.
. . . . . . . . . . .
Отныне ты миновал ров, кольцом окружающий вход в обитель страстей человеческих. Ты победил властелина Мару и его яростные полчища.
Ты освободил сердце свое от скверны, ты источил из него все нечистые желания. Но тебе предстоит увенчать свою победу, о славный Воин. Воздвигай выше оплот, дабы оградил он «Святой Остров»{131}, строй прочно плотину, которая защитит твой ум от гордости и самодавления при виде совершенного великого подвига.
Горделивое чувство может запятнать твой подвиг. Да, воздвигай свой оплот нерушимо, дабы яростный напор бушующих волн, которые рвутся и вздымаются на него, устремляясь из великого океана Майи, не смог поглотить странника вместе с «Островом» даже и тогда, когда победа уже одержана.
«Остров» твой подобен оленю, твои мысли подобны неутомимой своре, которая изнуряет и преследует бегущего к источнику жизни. Горе оленю, если догонят его воющие враги ранее, чем достигнет он Долины Спасения, именуемой «Стезею Чистого Знания»{132}.
Прежде чем ты проникнешь в ее твердыню и назовешь ее своей, твоя душа должна стать подобна спелому плоду манго: к чужим страданиям столь же мягкой и нежной, как его прозрачно-золотистая мякоть, и столь же твердой к своим собственным скорбям, как тверда его каменистая сердцевина.
Закали свою душу против обольщений своей самости; заслужи для нее наименование «Алмазной Души»{133}.
Ибо как алмаз, погребенный в глубоких недрах земли, не может отражать земные огни, да будет также и с умом, и с душой твоей; погруженные в глубины «Истинного Познания», они не должны отражать призрачного царства Майи.
И тогда распахнутся перед тобой настежь Двери входа, дабы пропустить тебя, и самые могучие силы природы не в силах будут остановить твое движение. И станешь ты властелином над семью ступенями Пути; но не ранее, о добивающийся невыразимых испытаний.
До тех пор ожидает тебя задача еще более трудная: ты должен чувствовать себя Всеобщей Мыслью и в то же время изгнать все мысли из своей души.
Ты должен достигнуть такой сосредоточенности ума, когда никакой вихрь, даже самый сильный, не в состоянии вдохнуть в тебя земного помысла. В очищенном святилище не должно быть ни действия, ни звука, ни света земного; как мотылек, застигнутый морозом, падает бездыханный на порог, так всякая земная мысль должна пасть мертвой перед дверями храма.
Ибо в Писании сказано:
«Дабы золотое пламя могло гореть ровным светом, лампада должна стоять в защищенном месте, недоступном для дуновения ветров»{134}. Предоставленная изменчивым дуновениям, светильня заколеблется, и трепетное пламя отбросит обманчивые, темные и вечно меняющиеся тени на белый ковчег души твоей.
И тогда мысль-душа твоя уподобится обезумевшему слону, который беснуется в чащах джунглей. Принимая лесные деревья за живых врагов, он погибает в напрасных усилиях уничтожить блуждающие тени, которые, в изменчивой игре, сменяют одна другую на солнцем освещенных скалах.
Берегись, дабы в заботах о своем «я» душа твоя не потеряла равновесия на почве Божественного Знания.
Берегись, дабы в забвении высшего «Я» душа твоя не утратила власти над трепетным умом своим и не лишилась заслуженных побед своих.
Берегись перемены! Ибо перемена – твой великий враг. Она может сразить тебя, свергнув с Пути и погрузив в глубокую тину сомнений.
Приготовь себя и внимай предупреждению. Если ты пытался и не одолел, о отважный боец, не теряй мужества: продолжай битву и возобновляй нападение снова и снова.
Бесстрашный воин не сдается, и хотя бы сочилась горячая кровь из зияющих ран его, он снова бросается на врага, изгоняет его из крепости и лишь когда победит, испускает дух свой. Действуйте же и вы все, не победившие и страдающие, действуйте подобно ему; из крепости души своей изгоните всех врагов своих: честолюбие, гнев, ненависть, до последней тени личного желания – даже если и не одержана победа вами.
Помни, ты, борящийся за освобождение человека{135}: каждая неудача есть успех, и каждая искренняя попытка принесет плоды в грядущем. То – священные ростки, пускающие невидимо побеги в душе ученика; стебли их крепнут при каждом новом испытании, они гнутся подобно тростинке, колеблемой ветром, но сломиться или погибнуть – не могут вовек. А когда час пробьет – они зацветут{136}.
. . . . . . . . . . .
Но если пришел ты с душою готовой – не будет у страха власти над тобой.
. . . . . . . . . . .
Отныне открыт для тебя путь через Врата Духовной Силы (Вирья), пятые из семи Врат. Ты на стезе, ведущей к Пристани Непрестанного Созерцания (Дхьяна), шестой по счету, к Вратам Духовного Прозрения (Вратам Бодхи).
Те Врата подобны алебастровому сосуду, белому и прозрачному; внутри горит тихий золотой огонь, пламя Совершенного Знания (Праджни); излучает его Атма.
Ты – тот сосуд.
Ты отрекся от чувственного мира, ты странствовал по «Стезе зрения» и по «Стезе слуха»{137}, и ты стоишь в свете Познания. Отныне ты достиг состояния совершенного безразличия к наслаждению и страданию{138}.
О Безгрешный{139}, ты спасен.
. . . . . . . . . . .
Знай, Победитель греха, раз «вступивший в поток» перешел седьмую Стезю, вся природа проникается священным трепетом и чувствует себя покоренной. Серебристая звезда мерцает про то полуночным цветам; ручей журчит благую весть, струясь по камням; темные волны океана разносят ее с громовым шумом по прибрежным скалам; напоенные ароматом ветерки поют ее в долинах, и величавые сосны таинственно шепчут: «Восстал, восстал Владыка Дня{140}».
И стоит он отныне подобный белоснежной колонне на закате; восходящее Светило предвечной Мысли изливает на его Лик первые светозарные волны свои; его Разум, подобно успокоенному могучему океану, расстилается в безбрежном пространстве. Он держит жизнь и смерть в сильной Деснице своей.
Воистину он могуч. Живая сила, освободившаяся в нем, та сила, которая и есть Он Сам, в состоянии поднять скинию иллюзий высоко над Богами, над великим Брахмой и Индрой. Ныне он наверно достигнет великого воздаяния!
Но… захочет ли он воспользоваться дарами того воздаяния, заслуженными сокровищами и славой для своего собственного покоя и блаженства, – он, Победитель великой иллюзии?
Да не будет того! Если захочешь ты, о стремящийся проникнуть в тайны природы, следовать по стопам Совершенного, знай, что те дары и силы не для личного «я».
Пожелаешь ли ты задержать стремление вод, рожденных на вершине святой горы Меру?{141} Захочешь ли ты направить их течение для личной своей пользы или же вернуть их к Первоисточнику?
Если пожелаешь, чтобы поток дорого добытого знания, в небесах рожденной Мудрости сохранялся водою целебной и живой, не допускай его превращаться в стоячие воды.
И если хочешь ты стать сотрудником Всевышнего, ты должен – подобно близнецам Бодхисаттва – изливать свой свет на протяжении всех трех миров{142}.
Знай, что поток сверхчеловеческого знания и небесной Мудрости, тобою завоеванный, должен через тебя – ставшего проводником Мировой Души – изливаться в иное ложе.
Знай, о Праведник Тайной Стези, его чистыми и освежающими струями должен ты утолить горечь вздымающегося океана, того могучего моря скорбей, которое возникло из слез человеческих.
Увы! Раз ты стал подобен неподвижной звезде в высоких небесах, то сияющее светило должно светить из глубины пространств для всех, исключая себя, давать свет всем, но не брать ни от кого.
Увы! Раз уподобился ты чистому снегу горных долин, холодному и застывшему на поверхности, но хранящему и греющему семена, которые спокойно дремлют под его защитой, тот снег должен принять на себя и леденящий холод морозов, и жгучий напор северных ветров, прикрывая собой от их мертвящего дыхания земную грудь… ибо в груди той покоится обещанная жатва, та жатва, которая напитает голодного.
Обрекший себя жить на протяжении грядущих Времен, не знающий благодарности и неведомый людям; как камень, пребывающий среди других бесчисленных камней, из которых возникла «Стена Охранителей»{143}, таков твой будущий удел, если перейдешь ты седьмые Врата. Построенная руками многих Учителей Сострадания, возведенная их муками, скрепленная их кровью стена та защищает человечество с тех пор, как человек стал человеком, ограждая его от дальнейших и еще более тяжких скорбей.
И все же человек не видит ее, не хочет признать ее, и не желает он внимать глаголу Мудрости… ибо Мудрость неведома ему.
Но ты, Душа которого сильна и безгрешна, ты слышал, ты все познал и ты должен избрать. И посему внимай еще раз.
На «пути Созерцания» ты в безопасности. Воистину на той стезе, где кроме темноты ничего не встречает усталого странника, где истерзанные терниями руки источают кровь и стопы изрезают острыми кремнями, куда могучий соблазнитель Мара направляет свое жесточайшее орудие, – там великое воздаяние обретается немедленно.
Бесстрастно и спокойно соскользнет Странник в поток, ведущий к Нирване. Ибо ведомо ему, что чем более истекут кровью его стопы, тем более будет сам он омыт. Он знает твердо, что после семи коротких и быстротечных воплощений Нирвана будет его уделом…
Таков «путь Созерцания», верная пристань Йога, благословенная цель, которой жаждет «вступивший в поток».
Но – да свершится иное, если овладеет он путем Арьяхата{144}.
На том пути любовь к миру сему разрушается без возврата, воля к жизни{145} вырывается с корнем навсегда. Но… остановись, ученик… Еще одно слово. Можешь ли ты вырвать из сердца своего божественное сострадание? Сострадание – не качество. Оно – Закон Законов, вечная Гармония, Сама Мировая Душа; беспредельная вселенская Сущность, Свет пребывающей Правды, лад всех вещей, Закон вечной Любви.
Чем более ты сольешься с ним, растворив свое бытие в Едином Бытии, чем более Душа твоя войдет в единение со всем сущим, тем полнее превратишься ты в совершенное сострадание{146}.
Таков путь Архата, по которому грядут Будды Совершенства.
Ведом ли тебе тайный смысл священных свитков, по которым ты произносишь:
«Ом! Верую, что не все Архаты получают сладостное воздаяние Нирваны».
«Ом! Верую, что не все Будды{147} вступают в Нирвана-дхарму».
Истинно. На Пути Арья ты более не «вступивший в поток», ты – «отрекшийся»{148}. Поток перейден. Воистину ты получил право на облачение Дхармакайя; но Самбхогакайя более велик, нежели достигший Нирваны, и еще более велик Нирманакайя – Будда Сострадания{149}.
Преклони же главу свою и внимай всеми силами, о Бодхисаттва… Сострадание говорит: «Может ли быть блаженство, пока все, что живет, обречено страданию? Согласишься ли ты спастись и слышать, как стонет весь мир?»
Отныне ты внял.
Ты достигнешь седьмого порога, ты перейдешь Врата конечного Познания, но лишь для того, чтобы приобщиться страданию, если хочешь быть Совершенным, «ступать по следам предшественника», пребывать бескорыстным до бесконечного конца.
Ты просвещен – избери свой путь.
. . . . . . . . . . .
Взирай на нежное сияние, заливающее восточный небосклон… В хвалебном гимне слились земля и небо. От четырежды проявленных сил возносятся песнопения любви: и от пылающего Огня, и от струящейся Воды, и от благовонной Земли, и от стремительного Ветра.
Внимай!., из глубины неисповедимого вихря золотого света, в волнах которого купается Победитель, всей Природы тысячеустный голос вздымается в бесчисленных звуках, дабы возвестить:
Радость вам, о сыны скорбной земли{150}!
Возвратился назад с «того берега» Странник.
Родился новый Архат{151}.
МИР ВСЕМУ СУЩЕМУ{152}.
Примечания
В подлиннике имеется лишь 129 примечаний; переводчица прибавила несколько новых пояснений для помощи читателю.
ИЗБРАННЫЕ СТАТЬИ
Елена Петровна Блаватская
Происхождение зла
Проблему происхождения зла можно рассматривать с философских позиций, лишь приняв за основу рассуждений древнюю индийскую формулу. Только древняя Мудрость удовлетворительно объясняет существование зла во Вселенной. Она связывает зарождение Космоса и эволюцию жизни с расколом и превращением изначального проявленного Единства во множественность, или великую иллюзию формы. Когда Гомогенность трансформировалась в Гетерогенность, появились и противоположности. Так возникло то, что мы называем Злом и что с тех самых пор безраздельно правит в нашей «юдоли слез».
Материалистическая западная «философия» (не очень удачный термин) не упустила возможности выгодно использовать этот великий метафизический принцип. Даже физические науки во главе с химией с недавних пор обратили свое внимание на это утверждение и направили усилия на получение неопровержимых доказательств гомогенности изначального вещества. Однако здесь вмешался материалистический пессимизм – учение, которое не является ни наукой, ни философией, но лишь потоком бессмысленных слов. В своих самых последних проявлениях пессимизм перестал быть пантеистическим и, объединившись с материализмом, собирается нажить капитал на древней индийской формуле.
Но атеистический пессимизм воспаряет не выше земной гомогенной плазмы дарвинистов. Для него ultima thule[4] – это земля и материя, и он видит, что за prima materia[5]скрывается лишь отвратительная пустота, пустое ничто. Некоторые пессимисты пытаются приукрасить свою идею на манер побеленных надгробий или мексиканских мумий, ввалившиеся щеки и губы которых щедро нарумянены. Но несмотря на все усилия следы разложения материи проглядывают сквозь маску мнимой жизни.
Материализм прибегает сегодня к помощи метафор и образов Древней Индии. В новой работе д-ра Майнландера «Пессимизм и прогресс», посвященной этой теме, говорится, что пантеизм Индии совершенно тождествен немецкому пессимизму и что именно распад гомогенной материи в гетерогенное вещество, переход от единообразия к многообразию обусловил возникновение такой несчастной Вселенной. Вот что утверждает пессимизм:
«Это (т. е. переход) – принципиальная ошибка, первородный грех, который весь сотворенный мир должен искупить великими страданиями. Именно этот грех, дав начало всему живому, вверг его в пучину зла и невзгод, и спастись от них можно только одним путем – положив конец своему существованию».
Такое толкование восточной формулы, приписывающее ей столь замечательную идею – избежать страданий жизни, «положив конец своему существованию», – относится ли это ко всему Космосу или только к одной конкретной жизни, – в высшей степени ошибочно. Восточный пантеист, чья философия учит его различать Бытие, или Сущее, и обусловленное существование, вряд ли опустился бы до столь абсурдного утверждения. Он знает, что можно уничтожить форму, но не само бытие, и то исключительно на земном, иллюзорном плане. Ему хорошо известно, что, убивая танха (неудовлетворенное желание существовать, «волю к жизни»), он таким образом постепенно избавится от проклятия новых рождений и обусловленного существования. Но он знает также, что не может убить или «положить конец» даже своей маленькой жизни, за исключением личности, что есть не более чем смена одежд. И веря лишь в одну реальность – в вечное Бытие, в «причину, которая не имеет причин», из которой он сам изгнал себя в мир форм, он рассматривает его преходящие и временные проявления в состоянии Майи (изменения или иллюзии) как величайшее зло. Но в то же время для него это естественный ход развития, столь же неизбежный, как родовые муки. Это лишь средство, с помощью которого он может перейти от ограниченных, обусловленных, исполненных боли жизней к Жизни вечной, к тому абсолютному Бытию, которое столь точно отражено санскритским словом Cam[6].
«Пессимизм» индуистского или буддистского пантеиста метафизичен, он исполнен философской глубины и труден для нашего понимания. Мысль о том, что материя и ее изменчивые проявления есть источник всеобщего зла и скорби, – очень древняя, хотя Гаутама Будда был первым, кто определенно ее выразил. Но, конечно же, великий индийский реформатор не имел намерения создать из нее поручень, за который смог бы ухватиться современный пессимист, или вешалку, на которую материалист мог бы повесить свои искаженные и пагубные догмы. Этот мудрец и философ, принесший себя в жертву человечеству, живя для него, чтобы спасти его, учил людей видеть в чувственно воспринимаемом существовании материи страдание, но его глубокая философская мысль никогда не содержала в себе и намека на поощрение самоубийства. Его усилия были направлены на то, чтобы освободить человечество от слишком сильной привязанности к жизни, являющейся основной причиной эгоизма, а значит – источником страданий и боли. Сам Будда дал нам достойный подражания пример твердости, прожив жизнь, а не пытаясь убежать от нее. Его учение показывает, что зло присуще не материи, которая вечна, а иллюзиям, которые созданы ею. В то же время все это зло не только неизбежно, но и необходимо. Ведь отличить добро от зла, свет от тьмы и оценить их по достоинству можно только путем сравнения. Философия Будды (ее догматическая часть) показывает лишь темную сторону вещей на иллюзорном земном плане; но эзотеризм этой философии, ее скрытая душа поднимает завесу и открывает архату всю красоту вечной жизни в единстве и однородности сознания и бытия. Это, без сомнения, также выглядит абсурдно для материалистической науки и даже для современного идеализма, хотя и является фактом для мудреца и эзотерического пантеиста.
Материалистическая западная «философия» (не очень удачный термин) не упустила возможности выгодно использовать этот великий метафизический принцип. Даже физические науки во главе с химией с недавних пор обратили свое внимание на это утверждение и направили усилия на получение неопровержимых доказательств гомогенности изначального вещества. Однако здесь вмешался материалистический пессимизм – учение, которое не является ни наукой, ни философией, но лишь потоком бессмысленных слов. В своих самых последних проявлениях пессимизм перестал быть пантеистическим и, объединившись с материализмом, собирается нажить капитал на древней индийской формуле.
Но атеистический пессимизм воспаряет не выше земной гомогенной плазмы дарвинистов. Для него ultima thule[4] – это земля и материя, и он видит, что за prima materia[5]скрывается лишь отвратительная пустота, пустое ничто. Некоторые пессимисты пытаются приукрасить свою идею на манер побеленных надгробий или мексиканских мумий, ввалившиеся щеки и губы которых щедро нарумянены. Но несмотря на все усилия следы разложения материи проглядывают сквозь маску мнимой жизни.
Материализм прибегает сегодня к помощи метафор и образов Древней Индии. В новой работе д-ра Майнландера «Пессимизм и прогресс», посвященной этой теме, говорится, что пантеизм Индии совершенно тождествен немецкому пессимизму и что именно распад гомогенной материи в гетерогенное вещество, переход от единообразия к многообразию обусловил возникновение такой несчастной Вселенной. Вот что утверждает пессимизм:
«Это (т. е. переход) – принципиальная ошибка, первородный грех, который весь сотворенный мир должен искупить великими страданиями. Именно этот грех, дав начало всему живому, вверг его в пучину зла и невзгод, и спастись от них можно только одним путем – положив конец своему существованию».
Такое толкование восточной формулы, приписывающее ей столь замечательную идею – избежать страданий жизни, «положив конец своему существованию», – относится ли это ко всему Космосу или только к одной конкретной жизни, – в высшей степени ошибочно. Восточный пантеист, чья философия учит его различать Бытие, или Сущее, и обусловленное существование, вряд ли опустился бы до столь абсурдного утверждения. Он знает, что можно уничтожить форму, но не само бытие, и то исключительно на земном, иллюзорном плане. Ему хорошо известно, что, убивая танха (неудовлетворенное желание существовать, «волю к жизни»), он таким образом постепенно избавится от проклятия новых рождений и обусловленного существования. Но он знает также, что не может убить или «положить конец» даже своей маленькой жизни, за исключением личности, что есть не более чем смена одежд. И веря лишь в одну реальность – в вечное Бытие, в «причину, которая не имеет причин», из которой он сам изгнал себя в мир форм, он рассматривает его преходящие и временные проявления в состоянии Майи (изменения или иллюзии) как величайшее зло. Но в то же время для него это естественный ход развития, столь же неизбежный, как родовые муки. Это лишь средство, с помощью которого он может перейти от ограниченных, обусловленных, исполненных боли жизней к Жизни вечной, к тому абсолютному Бытию, которое столь точно отражено санскритским словом Cam[6].
«Пессимизм» индуистского или буддистского пантеиста метафизичен, он исполнен философской глубины и труден для нашего понимания. Мысль о том, что материя и ее изменчивые проявления есть источник всеобщего зла и скорби, – очень древняя, хотя Гаутама Будда был первым, кто определенно ее выразил. Но, конечно же, великий индийский реформатор не имел намерения создать из нее поручень, за который смог бы ухватиться современный пессимист, или вешалку, на которую материалист мог бы повесить свои искаженные и пагубные догмы. Этот мудрец и философ, принесший себя в жертву человечеству, живя для него, чтобы спасти его, учил людей видеть в чувственно воспринимаемом существовании материи страдание, но его глубокая философская мысль никогда не содержала в себе и намека на поощрение самоубийства. Его усилия были направлены на то, чтобы освободить человечество от слишком сильной привязанности к жизни, являющейся основной причиной эгоизма, а значит – источником страданий и боли. Сам Будда дал нам достойный подражания пример твердости, прожив жизнь, а не пытаясь убежать от нее. Его учение показывает, что зло присуще не материи, которая вечна, а иллюзиям, которые созданы ею. В то же время все это зло не только неизбежно, но и необходимо. Ведь отличить добро от зла, свет от тьмы и оценить их по достоинству можно только путем сравнения. Философия Будды (ее догматическая часть) показывает лишь темную сторону вещей на иллюзорном земном плане; но эзотеризм этой философии, ее скрытая душа поднимает завесу и открывает архату всю красоту вечной жизни в единстве и однородности сознания и бытия. Это, без сомнения, также выглядит абсурдно для материалистической науки и даже для современного идеализма, хотя и является фактом для мудреца и эзотерического пантеиста.