[290]
Это пример весьма изощренной инициации. Мы можем выделить два основных инициационных мотива: 1) проглатывание монстром и 2) расчленение тела — второй из них типичен исключительно для инициации знахаря Посвящаемый хотя и оказывается в утробе, что, казалось бы, подразумевает ритуальную смерть и второе рождение, все же не умирает в брюхе Змеи, ведь он помнит о своем пребывании там. Настоящая инициационная смерть приходит от рук старых врачевателей, и «убивают» его таким способом, к которому прибегают только знахари: расчленение тела, замена органов, введение магических субстанций.
«Прохождение через воды»
Ритуал «убийства» претендента
Австралийские шаманские инициации
Знахари и Змея-Радуга
Функции и престиж знахаря
«Специалисты» и «новаторы»
Это пример весьма изощренной инициации. Мы можем выделить два основных инициационных мотива: 1) проглатывание монстром и 2) расчленение тела — второй из них типичен исключительно для инициации знахаря Посвящаемый хотя и оказывается в утробе, что, казалось бы, подразумевает ритуальную смерть и второе рождение, все же не умирает в брюхе Змеи, ведь он помнит о своем пребывании там. Настоящая инициационная смерть приходит от рук старых врачевателей, и «убивают» его таким способом, к которому прибегают только знахари: расчленение тела, замена органов, введение магических субстанций.
«Прохождение через воды»
В некоторых случаях инициация, предполагающая «прохождение сквозь огонь», дополняется вторым испытанием, «прохождением через воду». Элькин собирал сведения о таком «создании» знахаря у аборигенов, говоривших на языке каттанг и живших на северном берегу бухты Порт Стевенс. Посвятительные церемонии продолжались шесть месяцев. Когда кандидат «умирает», старые учителя бросают его в огонь и держат там, пока он полностью не исчезнет. Один такой кандидат позднее заявил, что он не «чувствовал» ничего, потому что, комментирует Элькин, «он был в состоянии, близком к гипнозу, хотя и мог видеть все вокруг». В конце концов «его восстановили старики, возложив руки ему на плечи, после чего ему показали тайные символы и объяснили их значения. В результате этот человек стал новой личностью и, некоторым образом, уже принадлежал не земле, но миру небес». Исходя из сообщений Элькина, вряд ли можно думать, что все кандидаты в знахари проходят через эту церемонию, которой в любом случае недостаточно для того, чтобы сделать «умного человека». Чтобы достичь этой конечной цели, неофит должен «пройти через воду». Его бросают в священный источник, из которого он смотрит вверх на Гуламбре, небесное существо, и просит у него особой силы. В конце концов знахари вынимают его и возлагают руки на его плечи, чтобы восстановить сознание. Инициация продолжается в буше; кандидат глотает кварцевые кристаллы, которые он позднее будет извлекать, творя магические действия. В результате вновь созданный «умный человек» способен во сне возноситься на небо и лечить больных людей.
[291]
В племени лаиту-лаиту считают, что знахарь способен опускаться на дно озера или реки и оставаться там целыми днями подле духа Коникатине. Он возвращается «с налитыми кровью глазами, покрытый тиной» и рассказывает о том, что он испытал. Элькин справедливо заключает, что это «опущение на дно», скорее всего, «было частью инициации, а потом привилегией и необходимостью и представляет собой период изоляции, во время которого даются силы». [292]Озера и источники — это также обиталища духов и призраков. Спуск на дно озера знаменует спуск в преисподнюю (descensus ad inferos). Между прочим, знахарь лаиту-лаиту «создается» после происходящих месяц подряд ночевок в хижине, поставленной над могилой умершего мага-врачевателя. [293]
В племени лаиту-лаиту считают, что знахарь способен опускаться на дно озера или реки и оставаться там целыми днями подле духа Коникатине. Он возвращается «с налитыми кровью глазами, покрытый тиной» и рассказывает о том, что он испытал. Элькин справедливо заключает, что это «опущение на дно», скорее всего, «было частью инициации, а потом привилегией и необходимостью и представляет собой период изоляции, во время которого даются силы». [292]Озера и источники — это также обиталища духов и призраков. Спуск на дно озера знаменует спуск в преисподнюю (descensus ad inferos). Между прочим, знахарь лаиту-лаиту «создается» после происходящих месяц подряд ночевок в хижине, поставленной над могилой умершего мага-врачевателя. [293]
Ритуал «убийства» претендента
Во многих описанных выше инициациях будущий знахарь проходит через символическую смерть, за которой следует возрождение. Как мы видели (см. выше, глава 3), это преимущественно инициационная модель. В центральной Австралии и других частях континента инициационная смерть выражается в символах «убийства» претендента и введения магических субстанции в его тело. Этот сценарий в изобилии представлен в источниках.
[294]Мы ограничим наш обзор несколькими характерными примерами. У племен, живших в окрестностях Уар-бертон Рейнджс (западная Австралия), инициация знахаря происходит следующим образом. Претендент входит в пещеру, и два мифических тотемических персонажа (дикий кот и эму) убивают его, вскрывают его тело, удаляют внутренние органы и заменяют их магическими субстанциями. Они также удаляют плечевую и большую берцовую кости, которые засушивают и, прежде чем восстановить их, наполняют теми, же веществами.
[295]
Аранда известны три способа создания знахарей: их делают 1) Ирунтариниа, или «духи»; 2) мифические люди Эрунча (вернее, духи людей Эрунча из мифических времен); 3) другие знахари. В первом случае кандидат ложится спать перед входом в пещеру. Ирунтариниа приходит и «бросает в него невидимым копьем, которое пронзает сзади его шею, проходит через язык, оставляя в нем большое отверстие, а затем выходит через рот». «Язык кандидата остается продырявленным; в отверстие легко просунуть мизинец. Второе копье срезает его голову, и жертва погибает. Один из Ирунтариниа несет его в пещеру, как говорят, очень глубокую, и где, по поверью, эти существа живут — там всегда светло и бьют прохладные источники (в самом деле, эти пещеры должны представляться аранда раем). [296]Там Ирунтариниа вырывает его внутренние органы и дает ему другие, совершенно новые. Кандидат возвращается к жизни, но некоторое время ведет себя как лунатик». [297]Ирунтариниа затем несет его на стоянку, при этом он невидим, эти духи невидимы для всех людей за исключением знахарей. Этикет запрещает вновь посвященному целителю практиковать в течение года; если за это время отверстие в языке затянется, кандидат не будет иметь права лечить, так как считается, что его магическая сила его покинула. В течение этого года он узнает секреты профессии у других знахарей, в особенности это касается использования кварцевых камней, которые Ирунтариниа поместил в его тело. [298]
Второй способ создания знахаря напоминает первый, с той только разницей, что Эрунча не несет посвящаемого в пещеру, а берет его с собой под землю. Наконец, третий метод включает в себя длинный ритуал, проводимый в уединенном месте, где претендент должен безмолвно покориться операции, которую на нем проводят два старых знахаря. Они натирают его тело магическими кристаллами до тех пор, пока не сдерут кожу, вдавливают кристаллы в его череп, прокалывают под ногтем палец на правой руке и делают надрезы на языке. Наконец у него на лбу делают метки, называемые эрунчилда, буквально — «рука дьявола». На теле рисуют другие символы — черная линия в центре обозначает Эрунча, а линии вокруг нее, очевидно, символизируют магические кристаллы, введенные в посвящаемого. [299]Знаменитый знахарь племени унматьера так рассказывал Спенсеру и Гиллену о самых главных моментах его инициации: однажды старый врачеватель «убил» его, бросая в него кристаллы (камни атнонгара) с помощью копьеметалки. «Старик затем вырезал все его внутренности, кишки, печень, сердце, легкие — буквально все — и оставил его лежать всю ночь на земле. Утром старик пришел, посмотрел на него и положил еще камней атнонгара внутрь его тела, а также в руки и ноги, и закрыл его лицо листьями. Затем он пел над ним, пока тело не распухло. Когда это было так, он дал ему все новые внутренние органы, засунул внутрь еще много камней атнонгара и похлопал его по голове, после чего тот вскочил живым и здоровым». [300]
У варрамунга инициацию проводят духи Пунтидир, которые эквивалентны Ирунтариниа у аранда. Знахарь рассказал Гиллену и Спенсеру, что эти духи пришли и убили его. «Пока он лежал мертвым, они вскрыли его и вынули все внутренности, дав ему, однако, новые, и наконец они положили внутрь его тела маленькую змею, которая наделила его знахарскими силами». [301]В племени бинбинга считается, что знахарей посвящают духи Мундадьи и Муканиньи (отец и сын). Целитель Куркутьи рассказал, как однажды, входя в пещеру, он встретился со старым Мундадьи, который схватил его за шею и убил. Он вскрыл его тело «прямо по средней линии, вынул все его внутренности и заменил их своими, которые он поместил в тело Куркутьи. В то же самое время он положил в его тело несколько священных камней». После того как все закончилось, Муканиньи, более молодой дух, вернул его к жизни и сказал ему, что он отныне знахарь. Затем он взял его на небо, а потом отнес назад на землю к его стоянке, «где он услышал, как родичи оплакивают его, думая, что он умер. Долгое время он оставался как бы в полудреме, но постепенно пришел в себя, и окружающие теперь знали, что он был превращен в знахаря». [302]
В племени мара техника превращения почти точно такая же. Тот, кто хочет стать знахарем, разводит костер и жарит жир, привлекая запахом двух духов, называемых Миннунгара. Духи вначале делают его нечувствительным, затем вскрывают его и вынимают все органы, заменяя органами одного из них. Затем они возвращают его к жизни и несут на небо. С того момента знахарь мара может ночью по магическому шнуру забираться на небо и там разговаривать со «звездными людьми». [303]
Аранда известны три способа создания знахарей: их делают 1) Ирунтариниа, или «духи»; 2) мифические люди Эрунча (вернее, духи людей Эрунча из мифических времен); 3) другие знахари. В первом случае кандидат ложится спать перед входом в пещеру. Ирунтариниа приходит и «бросает в него невидимым копьем, которое пронзает сзади его шею, проходит через язык, оставляя в нем большое отверстие, а затем выходит через рот». «Язык кандидата остается продырявленным; в отверстие легко просунуть мизинец. Второе копье срезает его голову, и жертва погибает. Один из Ирунтариниа несет его в пещеру, как говорят, очень глубокую, и где, по поверью, эти существа живут — там всегда светло и бьют прохладные источники (в самом деле, эти пещеры должны представляться аранда раем). [296]Там Ирунтариниа вырывает его внутренние органы и дает ему другие, совершенно новые. Кандидат возвращается к жизни, но некоторое время ведет себя как лунатик». [297]Ирунтариниа затем несет его на стоянку, при этом он невидим, эти духи невидимы для всех людей за исключением знахарей. Этикет запрещает вновь посвященному целителю практиковать в течение года; если за это время отверстие в языке затянется, кандидат не будет иметь права лечить, так как считается, что его магическая сила его покинула. В течение этого года он узнает секреты профессии у других знахарей, в особенности это касается использования кварцевых камней, которые Ирунтариниа поместил в его тело. [298]
Второй способ создания знахаря напоминает первый, с той только разницей, что Эрунча не несет посвящаемого в пещеру, а берет его с собой под землю. Наконец, третий метод включает в себя длинный ритуал, проводимый в уединенном месте, где претендент должен безмолвно покориться операции, которую на нем проводят два старых знахаря. Они натирают его тело магическими кристаллами до тех пор, пока не сдерут кожу, вдавливают кристаллы в его череп, прокалывают под ногтем палец на правой руке и делают надрезы на языке. Наконец у него на лбу делают метки, называемые эрунчилда, буквально — «рука дьявола». На теле рисуют другие символы — черная линия в центре обозначает Эрунча, а линии вокруг нее, очевидно, символизируют магические кристаллы, введенные в посвящаемого. [299]Знаменитый знахарь племени унматьера так рассказывал Спенсеру и Гиллену о самых главных моментах его инициации: однажды старый врачеватель «убил» его, бросая в него кристаллы (камни атнонгара) с помощью копьеметалки. «Старик затем вырезал все его внутренности, кишки, печень, сердце, легкие — буквально все — и оставил его лежать всю ночь на земле. Утром старик пришел, посмотрел на него и положил еще камней атнонгара внутрь его тела, а также в руки и ноги, и закрыл его лицо листьями. Затем он пел над ним, пока тело не распухло. Когда это было так, он дал ему все новые внутренние органы, засунул внутрь еще много камней атнонгара и похлопал его по голове, после чего тот вскочил живым и здоровым». [300]
У варрамунга инициацию проводят духи Пунтидир, которые эквивалентны Ирунтариниа у аранда. Знахарь рассказал Гиллену и Спенсеру, что эти духи пришли и убили его. «Пока он лежал мертвым, они вскрыли его и вынули все внутренности, дав ему, однако, новые, и наконец они положили внутрь его тела маленькую змею, которая наделила его знахарскими силами». [301]В племени бинбинга считается, что знахарей посвящают духи Мундадьи и Муканиньи (отец и сын). Целитель Куркутьи рассказал, как однажды, входя в пещеру, он встретился со старым Мундадьи, который схватил его за шею и убил. Он вскрыл его тело «прямо по средней линии, вынул все его внутренности и заменил их своими, которые он поместил в тело Куркутьи. В то же самое время он положил в его тело несколько священных камней». После того как все закончилось, Муканиньи, более молодой дух, вернул его к жизни и сказал ему, что он отныне знахарь. Затем он взял его на небо, а потом отнес назад на землю к его стоянке, «где он услышал, как родичи оплакивают его, думая, что он умер. Долгое время он оставался как бы в полудреме, но постепенно пришел в себя, и окружающие теперь знали, что он был превращен в знахаря». [302]
В племени мара техника превращения почти точно такая же. Тот, кто хочет стать знахарем, разводит костер и жарит жир, привлекая запахом двух духов, называемых Миннунгара. Духи вначале делают его нечувствительным, затем вскрывают его и вынимают все органы, заменяя органами одного из них. Затем они возвращают его к жизни и несут на небо. С того момента знахарь мара может ночью по магическому шнуру забираться на небо и там разговаривать со «звездными людьми». [303]
Австралийские шаманские инициации
Характерные элементы этих инициации таковы: 1) «убийство» неофита, 2) удаление его органов и костей и замена новыми и 3) введение магических субстанций, в особенности кристаллов кварца. Аналогичная модель обнаруживается в шаманских инициациях Центральной Азии и Сибири, Южной Америки и некоторых частей Меланезии и Индонезии. Особенно центральноазиатские и сибирские сценарии дают наиболее поразительные параллели с примерами, приведенными выше. Как и австралийский знахарь, сибирский и центральноазиатский шаман проходит экстатическую инициацию во время соматического заболевания, душевного расстройства или «во сне». Он видит, как его мучают и в конце концов «убивают» духи мифических героев. Эти демонические существа разрубают на части его тело, расчленяют его, отрубают голову, варят плоть, очищают кости от мягких тканей, соскребают мясо и заменяют его новым, впускают в тело новые соки.
[304]Мотив введения магических субстанций встречается реже; известны лишь редкие упоминания об обломках железа, которые кладут, с целью расплавить их, в тот же котелок, где варятся кости и мясо шамана.
[305]Но этому мотиву можно найти аналоги в верованиях, например, семангов Малайского полуострова,
[306]даяков Борнео,
[307]и он весьма типичен для шаманизма южноамериканских индейцев.
[308]
Как мы уже отмечали, [309]Элькин сравнивает модель инициации австралийских знахарей с ритуалом мумификации в восточной Австралии, который, видимо, «пришел» туда через острова Торресова пролива, где некоторые виды мумификации практиковались вплоть до недавнего времени. Более того, Элькин склонен связывать такие меланезийские влияния с другими, более высокими культурами (Египет?). Мы не будем здесь обсуждать происхождение и распространение этой модели инициации шаманов. Но идея о связи ее австралийского варианта с ритуалом мумификации (главным образом, египетским) — неосновательная гипотеза. Должны ли мы в таком случае объяснять инициации шаманов Сибири и Южной Америки аналогичным влиянием ритуалов мумификации? Широкое распространение некоторых дополнительных мотивов инициации, зафиксированных в Сибири, равно как и в Австралии — например, путешествия новичка на небо и под землю, — а также сходства, отмеченные в практике шаманизма по всему миру, указывают на архаическую стадию в истории религии, на которой преимущественно сформировались явления, давшие истоки различным формам шаманства. Конечно, это не означает, что определенные формы шаманства не подвергались с течением времени сильным влияниям высших и более поздних культур. Шаманство Центральной Азии и Сибири, например, несет явные следы иранских (в конечном счете, месопотамских), индийских и буддистских влияний. [310]Априори нельзя исключать возможность азиатских влияний на мистические техники Австралии. Элькин сравнивает парапсихологические силы австралийских знахарей с искусством индийских и тибетских йогов. Хождение по огню, использование «магического шнура», способность исчезать и появляться вновь, «быстрые путешествия» и т. д. настолько же популярны среди австралийских знахарей, как среди йогов и факиров. «Возможно, — пишет Элькин, — что существует некая историческая связь между йогой, практикой оккультизма Индии и Тибета и психическими, силами мужчин-аборигенов высокого звания. Индуизм распространился в Ост-Индию. Йога — культ в Бали, и некоторые из замечательных подвигов австралийских знахарей имеют параллели у коллег-профессионалов в Папуа». [311]
Если бы предположение Элькина оказалось верным, мы должны были бы иметь в Австралии ситуацию, сравнимую с ситуацией в Центральной Азии и Сибири. Но, опять же, это не значит, что совокупность обрядов, верований и оккультных техник австралийских знахарей была создана под индийским влиянием. Архаическая структура большинства этих ритуалов и верований очевидна. Более того, австралийский знахарь стоит в центре наиболее сакральной, то есть старейшей религиозной традиции своего племени. Его «магические трюки» — архаического типа, и большинство из них практикуется шаманами и колдунами других примитивных культур, где трудно предположить индийское влияние (например, в арктических зонах и на Огненной Земле). [312]Мы удовлетворимся, только коротким описанием одного из этих «трюков», а именно «магического шнура». [313]Мы приводили пример знахаря вирадьюри, который использовал магический шнур, чтобы забраться на небо. Согласно информации, собранной Берндтом, шнур дал Байаме, он «впел» его в тело новичка. Во время инициации или перед собранием полностью посвященных (инициированных) мужчин доктора демонстрировали свои силы «выпеванием» шнура; лежа на спине под деревом, они вытягивали из себя шнур «так, как паук вытягивает из себя нить паутины, и взбирались по нему, перехватывая его руками и достигая вершины дерева». Они затем «посылали» шнуры на соседнее дерево и «проходили» к нему по воздуху. [314]
Магическое представление, свидетелем которого был знахарь вирадьюри во время своей инициации примерно в 1882 г., включало хождение по огню и подъем по магическому шнуру. В этом случае «умный человек» из племени вонгаибон лег на спину у ствола дерева и «выпел» свой шнур; шнур поднялся прямо вверх, и знахарь полез по нему, долез до вершины, где, на расстоянии примерно сорока футов [315]от земли, было гнездо. «Пока он лез, он был все время в одном положении — голова откинута, тело вытянуто, ноги в стороны и руки в стороны — так же, как когда он «выпевал» свою веревку. Он залез в гнездо и сидел там, махая руками людям внизу. Затем он спустился так же, как паук по паутине, спиной к земле. Когда он отдыхал на земле, было видно, как шнур опускается вниз и уходит в его кишечник». [316]Подобные «трюки» известны также и в других примитивных обществах. Например, шаман она, одного из племен Огненной Земли, владеет «магическим шнуром» длиной почти в три метра, который он достает изо рта и который мгновенно исчезает, когда он проглатывает его. [317]Как мы утверждали в предыдущем исследовании, такие магические подвиги можно сравнить с «фокусами с веревкой», которые проделывает факир. В самом деле, два составляющих элемента трюка с веревкой, а именно, лазание помощника мага по веревке и расчленение его тела, встречаются совокупно в традициях австралийских знахарей. Важность этих трюков очевидна: они иллюстрируют оккультные силы знахарей, их способность переступать пределы «этого мира» и действовать как сверхъестественные существа или мифические герои. То, что знахарь взбирается на вершину дерева по «магическому шнуру», — «доказательство» способности знахаря подниматься в небо и встречаться с высшими существами.
Как мы уже отмечали, [309]Элькин сравнивает модель инициации австралийских знахарей с ритуалом мумификации в восточной Австралии, который, видимо, «пришел» туда через острова Торресова пролива, где некоторые виды мумификации практиковались вплоть до недавнего времени. Более того, Элькин склонен связывать такие меланезийские влияния с другими, более высокими культурами (Египет?). Мы не будем здесь обсуждать происхождение и распространение этой модели инициации шаманов. Но идея о связи ее австралийского варианта с ритуалом мумификации (главным образом, египетским) — неосновательная гипотеза. Должны ли мы в таком случае объяснять инициации шаманов Сибири и Южной Америки аналогичным влиянием ритуалов мумификации? Широкое распространение некоторых дополнительных мотивов инициации, зафиксированных в Сибири, равно как и в Австралии — например, путешествия новичка на небо и под землю, — а также сходства, отмеченные в практике шаманизма по всему миру, указывают на архаическую стадию в истории религии, на которой преимущественно сформировались явления, давшие истоки различным формам шаманства. Конечно, это не означает, что определенные формы шаманства не подвергались с течением времени сильным влияниям высших и более поздних культур. Шаманство Центральной Азии и Сибири, например, несет явные следы иранских (в конечном счете, месопотамских), индийских и буддистских влияний. [310]Априори нельзя исключать возможность азиатских влияний на мистические техники Австралии. Элькин сравнивает парапсихологические силы австралийских знахарей с искусством индийских и тибетских йогов. Хождение по огню, использование «магического шнура», способность исчезать и появляться вновь, «быстрые путешествия» и т. д. настолько же популярны среди австралийских знахарей, как среди йогов и факиров. «Возможно, — пишет Элькин, — что существует некая историческая связь между йогой, практикой оккультизма Индии и Тибета и психическими, силами мужчин-аборигенов высокого звания. Индуизм распространился в Ост-Индию. Йога — культ в Бали, и некоторые из замечательных подвигов австралийских знахарей имеют параллели у коллег-профессионалов в Папуа». [311]
Если бы предположение Элькина оказалось верным, мы должны были бы иметь в Австралии ситуацию, сравнимую с ситуацией в Центральной Азии и Сибири. Но, опять же, это не значит, что совокупность обрядов, верований и оккультных техник австралийских знахарей была создана под индийским влиянием. Архаическая структура большинства этих ритуалов и верований очевидна. Более того, австралийский знахарь стоит в центре наиболее сакральной, то есть старейшей религиозной традиции своего племени. Его «магические трюки» — архаического типа, и большинство из них практикуется шаманами и колдунами других примитивных культур, где трудно предположить индийское влияние (например, в арктических зонах и на Огненной Земле). [312]Мы удовлетворимся, только коротким описанием одного из этих «трюков», а именно «магического шнура». [313]Мы приводили пример знахаря вирадьюри, который использовал магический шнур, чтобы забраться на небо. Согласно информации, собранной Берндтом, шнур дал Байаме, он «впел» его в тело новичка. Во время инициации или перед собранием полностью посвященных (инициированных) мужчин доктора демонстрировали свои силы «выпеванием» шнура; лежа на спине под деревом, они вытягивали из себя шнур «так, как паук вытягивает из себя нить паутины, и взбирались по нему, перехватывая его руками и достигая вершины дерева». Они затем «посылали» шнуры на соседнее дерево и «проходили» к нему по воздуху. [314]
Магическое представление, свидетелем которого был знахарь вирадьюри во время своей инициации примерно в 1882 г., включало хождение по огню и подъем по магическому шнуру. В этом случае «умный человек» из племени вонгаибон лег на спину у ствола дерева и «выпел» свой шнур; шнур поднялся прямо вверх, и знахарь полез по нему, долез до вершины, где, на расстоянии примерно сорока футов [315]от земли, было гнездо. «Пока он лез, он был все время в одном положении — голова откинута, тело вытянуто, ноги в стороны и руки в стороны — так же, как когда он «выпевал» свою веревку. Он залез в гнездо и сидел там, махая руками людям внизу. Затем он спустился так же, как паук по паутине, спиной к земле. Когда он отдыхал на земле, было видно, как шнур опускается вниз и уходит в его кишечник». [316]Подобные «трюки» известны также и в других примитивных обществах. Например, шаман она, одного из племен Огненной Земли, владеет «магическим шнуром» длиной почти в три метра, который он достает изо рта и который мгновенно исчезает, когда он проглатывает его. [317]Как мы утверждали в предыдущем исследовании, такие магические подвиги можно сравнить с «фокусами с веревкой», которые проделывает факир. В самом деле, два составляющих элемента трюка с веревкой, а именно, лазание помощника мага по веревке и расчленение его тела, встречаются совокупно в традициях австралийских знахарей. Важность этих трюков очевидна: они иллюстрируют оккультные силы знахарей, их способность переступать пределы «этого мира» и действовать как сверхъестественные существа или мифические герои. То, что знахарь взбирается на вершину дерева по «магическому шнуру», — «доказательство» способности знахаря подниматься в небо и встречаться с высшими существами.
Знахари и Змея-Радуга
Введение кварцевых кристаллов или других магических субстанций (перламутровых раковин или «духов змей») в тело будущего знахаря, похоже, является панавстралийской идеей, связываемой с магической практикой. Владение такими субстанциями «совершенно необходимо, так как силы знахаря связаны с ними и передаются через них».
[318]На самом деле, поглощение таких субстанций считается равноценным мистическому «превращению» тела знахаря. В некоторых юго-восточных племенах считается, что кварцевые кристаллы падают с небесного свода. Они в каком-то смысле «затвердевший свет».
[319]Почти повсеместно на юго-востоке и юго-западе Австралии кварц ассоциируется с небесным миром и с радугой.
[320]Жемчужные раковины также связываются с представлениями о Змее-Радуге, т. е. в сущности ассоциируются с небом и водами. Иметь в собственном теле такие субстанции в конечном итоге означает принять в себя мистическую суть небесных высших существ или преимущественно космического божества, Змеи-Радуги.
В самом деле, в значительном числе племен считается, что знахари получают свои силы от Змеи-Радуги. [321]Согласно ранним описаниям, жители района Брисбена верили, что кварцевые кристаллы изрыгаются Змеей-Радугой: «знахари знали, куда нырять за ними, т. е. туда, где кончается радуга». [322]Знахари каби, одного из племен Квинсленда, получают от Змеи-Радуги не только кристаллы, но и «магический шнур». [323]Мэтьюз сообщал, что знахарь, по верованию вирадьюри, может пойти и встретиться со змеем Вави, «который ведет его в свое убежище и поет ему новую песню для корробори». Знахарь репетирует до тех пор, пока не выучит песню, затем возвращается и учит своих соплеменников петь и танцевать. [324]У племен лунга и дьяра, в Холлз Крик Дистрикт, знахаря «делал» Кулабел, Змея-Радуга, который «убивал» претендента, когда тот купался в источнике. Человек становился больным и сумасшедшим, но в конце концов получал магические силы, которые ассоциировались с кварцевыми кристаллами. [325]Для унамбал источник сил знахаря — Унгуд. Во время сна душа претендента уносится к Унгуду, и он получает кристаллы от подземного Змея. [326]У унгариньин призвание и сила знахаря даруются Унгудом или, в некоторых случаях, небесным героем Валангала. [327]
В самом деле, в значительном числе племен считается, что знахари получают свои силы от Змеи-Радуги. [321]Согласно ранним описаниям, жители района Брисбена верили, что кварцевые кристаллы изрыгаются Змеей-Радугой: «знахари знали, куда нырять за ними, т. е. туда, где кончается радуга». [322]Знахари каби, одного из племен Квинсленда, получают от Змеи-Радуги не только кристаллы, но и «магический шнур». [323]Мэтьюз сообщал, что знахарь, по верованию вирадьюри, может пойти и встретиться со змеем Вави, «который ведет его в свое убежище и поет ему новую песню для корробори». Знахарь репетирует до тех пор, пока не выучит песню, затем возвращается и учит своих соплеменников петь и танцевать. [324]У племен лунга и дьяра, в Холлз Крик Дистрикт, знахаря «делал» Кулабел, Змея-Радуга, который «убивал» претендента, когда тот купался в источнике. Человек становился больным и сумасшедшим, но в конце концов получал магические силы, которые ассоциировались с кварцевыми кристаллами. [325]Для унамбал источник сил знахаря — Унгуд. Во время сна душа претендента уносится к Унгуду, и он получает кристаллы от подземного Змея. [326]У унгариньин призвание и сила знахаря даруются Унгудом или, в некоторых случаях, небесным героем Валангала. [327]
Функции и престиж знахаря
Теперь мы видим, что с помощью инициации достигается «преобразование» человеческого естества посвящаемого. Он «умирает», и его кости и плоть очищаются или заменяются, а тело его наполняется магическими субстанциями; он летит в небо, ныряет под воду или уходит под землю, чтобы встретиться со сверхъестественными существами, героями-предками или призраками; наконец он возвращается к жизни — радикально «измененным» существом. Между прочим, он теперь, онтологически и экзистенциально, ближе к первобытным существам, чем к своим собратьям. Он не только может видеть, встречать этих существ, обычно невидимых и недостижимых для простых смертных, но и ведет себя как один из них, точно как тот, кто инициировал его или дал ему таинственные, сверхъестественные силы. Как и первобытные существа, знахарь может теперь летать, исчезать и появляться, видеть духов живых и умерших и т. д.
Благодаря своему «преобразованию» знахарь одновременно живет в двух мирах: в реальном мире своего племени и в священном мире начал, в котором первобытные существа жили и действовали. По этой причине знахарь преимущественно исполняет роль посредника между своим племенем и героями его мифической истории. Лучше, чем другие члены племени, он может восстанавливать контакт со Временем Сновидений и таким образом обновлять этот мир. И поскольку он может по своей воле возвращать мифическую эпоху начал, постольку он может «видеть во сне» новые мифы и ритуалы. Такие новые творения в конце концов вводятся в религиозную традицию племени, но они не носят печати личного новшества, поскольку принадлежат к тому же первобытному, вечному источнику Времен Сновидений.
Все общественные функции и обязанности знахарей оправдываются его исключительным экзистенциальным состоянием. Он может лечить больных, так как способен видеть магические предметы, проникшие в тело больного и вызвавшие недуг, и в состоянии устранить или уничтожить их. [328]Он может вызывать дождь, так как способен подняться на небо или собрать тучи. [329]А когда знахарь защищает свое племя от магической агрессии, он действует как черный маг: никто не может «наводить кость» [330]лучше него или обойти его в «вдевании» смертельного яда в жертву. Его социальный престиж, его культурная роль и его политическое доминирование проистекают исключительно из его магически-религиозной «силы». В племени вирадьюри верили, что очень сильный знахарь способен даже оживить мертвого. [331]
Суммируя сведения о роли знахаря вирадьюри, Берндт подчеркивает его «глубокую осведомленность обо всех делах племени, в особенности тех, которые относятся к традиционной религиозной жизни». Он был первым «интеллектуалом» племени и в то же время человеком с высоким социальным престижем. «Для него возможно было взять на себя функции предводителя и играть ведущую роль в тотемической церемониальной жизни; таким образом, он мог стать как светским, так и религиозным лидером группы». [332]Но, даже имея исключительно привилегированное положение, знахарь не единственный, кто может вновь установить контакт с героями первобытных времен и получить таким образом магически-религиозные силы. Между прочим, каждый полностью инициированный член племени может через специфические ритуалы возвратить мифическую эпоху. «Церемонии размножения», например, или ритуальное обновление изображений Вондьина периодически проводятся рядовыми инициированными взрослыми мужчинами. Каждый воспроизводит эпизоды священной «истории» и таким образом вновь переживает ее события. Более того, есть специфические магические силы, которыми может, по крайней мере частично, овладеть любой взрослый мужчина. Любой может практиковать черную магию — «пение» или «наведение кости». [333]Точно так же и вызывание дождя не является исключительной прерогативой знахаря. Существуют профессиональные «вызыватели» дождя, и более того, есть много других вдохновленных людей, которые могут делать дождь. [334]
Кроме того, есть и другие типы колдунов и магов, способных впадать в экстаз, чьи функции в некоторых случаях перекрывают функции знахаря. Как мы уже видели, доктор может бороться с черным магом с помощью техники последнего. За редкими исключениями, которые встречаются в основном в юго-восточной части континента, знахарь не практикует черную магию в личных или агрессивных целях; и в тех исключительных случаях, когда он к ней прибегает, магия направлена на членов других, враждебных племен. Антисоциальные побуждения колдуна и черного мага выделяют их и с максимальной четкостью отличают от знахарей. Отличия менее очевидны, когда речь идет о знахаре и так называемом «докторе корробори», изобретателе новых песен и танцев. Конечно, любой знахарь может создать новые корробори в результате сновидческого или экстатического опыта. Во многих племенах знахарей вдохновляют их путешествия в земли духов и возвращения оттуда, и следовательно обогащение племенной традиции достигается через признание племенем духовных указаний свыше. [335]Например, у кулин, вотьобалук и вуруньери знахари являются также бардами племени, и в некоторых случаях вдохновение барда исходит непосредственно от Бундьила. [336]Но, как мы видели, курнаи различают знахаря (мулла-муллунга) и вдохновляемого видениями поэта, а также создателя новых корробори, бирра-арка. В некоторых племенах авторы новых песен и танцев рассматриваются как отдельная категория, магов. В западном Кимберли, например, изобретение новых корробори — одна из функций знахаря, тогда как в центральном Кимберли так называемый «доктор демонов» четко отличается от «доктора Унгуд». «Доктор демонов» обнародует новые корробори после своих экстатических (или совершенных во сне) путешествий в страну мертвых или же встреч с духами буша, тогда как источник вдохновения другого класса докторов — Унгуд. [337]
В конечном счете, дихотомия знахарь — «доктор корробори» может иметь в свой основе возрастающую религиозную значимость определенного типа экстатического опыта, а именно — путешествия в страну духов и мертвых. Создание новых песен и танцев стало все более и более зависеть от таких форм личного спонтанного экстатического опыта. Таким образом, религиозная и художественная креативность индивидов, находившихся за пределами традиционной замкнутой группы профессионалов, весьма поощрялась.
Благодаря своему «преобразованию» знахарь одновременно живет в двух мирах: в реальном мире своего племени и в священном мире начал, в котором первобытные существа жили и действовали. По этой причине знахарь преимущественно исполняет роль посредника между своим племенем и героями его мифической истории. Лучше, чем другие члены племени, он может восстанавливать контакт со Временем Сновидений и таким образом обновлять этот мир. И поскольку он может по своей воле возвращать мифическую эпоху начал, постольку он может «видеть во сне» новые мифы и ритуалы. Такие новые творения в конце концов вводятся в религиозную традицию племени, но они не носят печати личного новшества, поскольку принадлежат к тому же первобытному, вечному источнику Времен Сновидений.
Все общественные функции и обязанности знахарей оправдываются его исключительным экзистенциальным состоянием. Он может лечить больных, так как способен видеть магические предметы, проникшие в тело больного и вызвавшие недуг, и в состоянии устранить или уничтожить их. [328]Он может вызывать дождь, так как способен подняться на небо или собрать тучи. [329]А когда знахарь защищает свое племя от магической агрессии, он действует как черный маг: никто не может «наводить кость» [330]лучше него или обойти его в «вдевании» смертельного яда в жертву. Его социальный престиж, его культурная роль и его политическое доминирование проистекают исключительно из его магически-религиозной «силы». В племени вирадьюри верили, что очень сильный знахарь способен даже оживить мертвого. [331]
Суммируя сведения о роли знахаря вирадьюри, Берндт подчеркивает его «глубокую осведомленность обо всех делах племени, в особенности тех, которые относятся к традиционной религиозной жизни». Он был первым «интеллектуалом» племени и в то же время человеком с высоким социальным престижем. «Для него возможно было взять на себя функции предводителя и играть ведущую роль в тотемической церемониальной жизни; таким образом, он мог стать как светским, так и религиозным лидером группы». [332]Но, даже имея исключительно привилегированное положение, знахарь не единственный, кто может вновь установить контакт с героями первобытных времен и получить таким образом магически-религиозные силы. Между прочим, каждый полностью инициированный член племени может через специфические ритуалы возвратить мифическую эпоху. «Церемонии размножения», например, или ритуальное обновление изображений Вондьина периодически проводятся рядовыми инициированными взрослыми мужчинами. Каждый воспроизводит эпизоды священной «истории» и таким образом вновь переживает ее события. Более того, есть специфические магические силы, которыми может, по крайней мере частично, овладеть любой взрослый мужчина. Любой может практиковать черную магию — «пение» или «наведение кости». [333]Точно так же и вызывание дождя не является исключительной прерогативой знахаря. Существуют профессиональные «вызыватели» дождя, и более того, есть много других вдохновленных людей, которые могут делать дождь. [334]
Кроме того, есть и другие типы колдунов и магов, способных впадать в экстаз, чьи функции в некоторых случаях перекрывают функции знахаря. Как мы уже видели, доктор может бороться с черным магом с помощью техники последнего. За редкими исключениями, которые встречаются в основном в юго-восточной части континента, знахарь не практикует черную магию в личных или агрессивных целях; и в тех исключительных случаях, когда он к ней прибегает, магия направлена на членов других, враждебных племен. Антисоциальные побуждения колдуна и черного мага выделяют их и с максимальной четкостью отличают от знахарей. Отличия менее очевидны, когда речь идет о знахаре и так называемом «докторе корробори», изобретателе новых песен и танцев. Конечно, любой знахарь может создать новые корробори в результате сновидческого или экстатического опыта. Во многих племенах знахарей вдохновляют их путешествия в земли духов и возвращения оттуда, и следовательно обогащение племенной традиции достигается через признание племенем духовных указаний свыше. [335]Например, у кулин, вотьобалук и вуруньери знахари являются также бардами племени, и в некоторых случаях вдохновение барда исходит непосредственно от Бундьила. [336]Но, как мы видели, курнаи различают знахаря (мулла-муллунга) и вдохновляемого видениями поэта, а также создателя новых корробори, бирра-арка. В некоторых племенах авторы новых песен и танцев рассматриваются как отдельная категория, магов. В западном Кимберли, например, изобретение новых корробори — одна из функций знахаря, тогда как в центральном Кимберли так называемый «доктор демонов» четко отличается от «доктора Унгуд». «Доктор демонов» обнародует новые корробори после своих экстатических (или совершенных во сне) путешествий в страну мертвых или же встреч с духами буша, тогда как источник вдохновения другого класса докторов — Унгуд. [337]
В конечном счете, дихотомия знахарь — «доктор корробори» может иметь в свой основе возрастающую религиозную значимость определенного типа экстатического опыта, а именно — путешествия в страну духов и мертвых. Создание новых песен и танцев стало все более и более зависеть от таких форм личного спонтанного экстатического опыта. Таким образом, религиозная и художественная креативность индивидов, находившихся за пределами традиционной замкнутой группы профессионалов, весьма поощрялась.
«Специалисты» и «новаторы»
Перед нами две различные, хотя каким-то образом связанные, категории религиозных явлений: 1) следствия разнообразия магически-религиозного опыта знахарей и 2) тенденция непрофессионалов увеличивать свои «силы» и социально-религиозный престиж путем приобретения некоторых тайных знаний и секретных техник профессионалов.