Страница:
– Вы говорили, что Торн появлялся в Вест-Линне только по вечерам. Это действительно так? – уточнил мистер Карлайль.
– Да, – продолжал Ричард, – но я могу поклясться, что в тот день он пришел раньше, чем обычно. Итак, он убежал… Я потерял его из виду, и вскоре до моих ушей донесся топот лошадиных копыт… Он во весь опор мчался из леса. У меня зародились страшные подозрения, и я поспешил к коттеджу. В дверях я наткнулся на безжизненное тело Галлиджона. Он лежал мертвый в кухне на полу, весь в крови, а мое разряженное ружье валялось около него. Пуля засела у него в боку…
Ричард остановился, чтобы перевести дух.
– Я стал звать Эфи, но не получил ответа, – продолжал молодой человек. – Все словно замерло. На меня напал такой страх, что я, схватив ружье, решил бежать…
– Зачем же вы схватили ружье? – перебил его Карлайль.
– Я и сам не знаю, – ответил Ричард, – мне почему-то показалось, что мое ружье не должны обнаружить возле убитого Галлиджона… Когда я выбегал из кухни, меня опять увидел Локсли – он возвращался из леса домой. Не могу описать, что я испытал в ту минуту; окончательно сбитый с толку, я понял, что меня могут обвинить в преступлении. Я бросил ружье и убежал, не слушая Локсли, который пытался меня остановить.
– Это ваш самый безрассудный поступок! – заметил Карлайль.
– Да, – отозвался Ричард. – Все из-за моей проклятой трусости. Но позвольте мне продолжить. По пути к дому, в лесу, в том месте, где вырублены деревья, я столкнулся с Бетелем. Я подумал, что он поможет мне разобраться. «Вы видели эту собаку?» – крикнул ему я еще издали. «Какую собаку?» – переспросил он. «Этого презренного Торна, который был в гостях у Галлиджона!» – «Я не понимаю, о чем вы говорите». – «Вы не слышали выстрела?» – продолжал я. «Слышал, – ответил он. – Я подумал, что выстрелил Локсли». – «Разве вы не видели Торна, бежавшего со всех ног из коттеджа?» – «Нет, я видел только вас и Локсли». Подобный ответ окончательно смутил меня.
– И вы решились убежать в ту же ночь? – спросил Карлайль. – Вы сами себя погубили!
– Да, это было безумием с моей стороны. Спустя три или четыре часа я вернулся в коттедж и увиделся с Эфи. Никогда этого не забуду. Едва только она меня увидела, как разразилась жесточайшими упреками, называя меня убийцей. На шум сбежалась прислуга, и весь дом наполнился людьми. «Если она считает меня виновным, – подумал я, – то все тоже так сочтут». Я решил, что разумнее всего удалиться. Предчувствие меня не обмануло: все улики были против меня. Судебный следователь, допросив свидетелей, признал меня виновным. Чем больше я пытался оправдаться, тем больше запутывался. Эфи, которую я так искренне любил, была моим главным противником. Она утверждала, что у нее никого не было в тот вечер, что она сидела дома одна, а потом вышла через заднюю дверь, желая прогуляться, что раздавшийся выстрел заставил ее вернуться и что она увидела Локсли, который стоял над ее мертвым отцом.
Арчибальд заметил:
– Вы говорите, что были в ту минуту в лесу. Бетель также не мог…
– Это не Бетель, – перебил его Ричард, – повторяю, я видел его в то мгновение, когда раздался выстрел.
– Но где был Локсли?
– В лесу. Я убежден, что выстрелил Торн. Он и есть убийца!..
– Ваша история невероятна, – произнес мистер Карлайль, – тем не менее я должен над ней хорошенько поразмыслить. Больше всего меня удивляет, что вы не догнали Торна, не донесли на него, хотя видели, как он выбегал из коттеджа.
– Я слабый человек. Это роковое стечение обстоятельств подавило во мне волю! Да и к чему слова, когда мое собственное ружье послужило доказательством против меня?
– Позвольте задать вам еще один вопрос. Как могло случиться, что никто не знал о существовании этого таинственного Торна? Неужели никто не видел, как Эфи встречалась с ним в лесу?
– Как она мне однажды сказала, он приезжал к ней в сумерках и на очень короткое время. Мне кажется, вы не верите моим словам. Я и не ждал ничего другого…
– Теперь вас могут оправдать только неопровержимые доказательства, – заключил Арчибальд. – Но все равно я над этим подумаю. Какой он, этот Торн? Опишите его.
– Аристократическая внешность, высокий, стройный. Ему не больше двадцати пяти.
– Не знаете ли вы, откуда он и кто его родители?
– Не знаю, но Эфи не раз хвасталась мне, что ее будущий жених приезжал из Суассона – за три мили отсюда, – чтобы увидеться с ней.
– Из Суассона? Так вы думаете, что это кто-нибудь из суассонских Торнов?
– О нет, этот человек совсем не похож на них. Быть может, он и аристократ, но не могу сказать, что он отличается изящным вкусом.
Арчибальд не мог не улыбнуться последнему замечанию молодого человека.
– Как вы это заметили, Ричард?
– Он носил бриллиантовые запонки в манишке, бриллиантовые перстни, бриллиантовые булавки… По всей вероятности, Торн надевал все это, чтобы ослепить Эфи, – по крайней мере, мне так показалось.
– Где же она теперь, Ричард?
Ричард поднял изумленные глаза на Карлайля:
– Откуда мне знать? Я вас хотел об этом спросить.
Арчибальд снова погрузился в размышления. Он, по-видимому, не доверял юноше.
– Ричард, – наконец обратился он к молодому человеку, – после похорон Галлиджона Эфи исчезла, и здесь все говорили, что она пожалела о своих жестоких обвинениях и отправилась к вам.
– С того вечера я ни разу не виделся с ней.
На этом молодые люди закончили разговор: было уже довольно поздно, и Ричард торопился к матери. Они пошли по дорожке, ведущей к дому. Ричард чувствовал, что ноги у него подкашиваются, он боялся, как бы его не узнали слуги. Наконец он упал в объятия плачущей матери, которая с нежностью прижала его к груди. Мистер Карлайль, не желая мешать их свиданию, направился в Вест-Линн.
До этого дня Арчибальд ни на минуту не сомневался в том, что преступление совершено Ричардом Гэром, но, как и другие судьи, не допускал, что оно было умышленным. Добрый и кроткий Ричард, по его мнению, не мог совершить это преступление хладнокровно. Мистер Карлайль предполагал, что между Галлиджоном и Ричардом произошла ссора и что последний, случайно спустив курок, убил Галлиджона, не всегда довольного посещениями молодого человека. Признание, сделанное младшим Гэром, сбивало юриста с толку. Он не думал, что Ричард сочинил всю эту историю ради собственного оправдания, но еще более странным ему казался тот факт, что никто не знал Торна.
Судьи провели приятный вечер; вкусный ужин и вино сделали их разговорчивыми. Когда Арчибальд вернулся, мисс Корни немедленно удалилась в свою комнату, жалуясь на сильнейшую головную боль из-за дыма. В одиннадцать часов гости разошлись по домам, и только мистер Дилл остался по знаку своего хозяина.
– Присядьте на минутку, мистер Дилл. Вы, кажется, близко знакомы с суассонскими Торнами. Нет ли у них какого-нибудь родственника, племянника или кузена, красивого молодого человека, большого щеголя?
– Вы имеете в виду молодого Джейкоба? – предположил управляющий. – Я был у него в прошлое воскресенье.
– У молодого Джейкоба, – повторил Карлайль с улыбкой. – Да ему, должно быть, лет под сорок!
– Около того, но, по-моему, Джейкоб еще молод. Что касается юных родственников, то у Торнов нет ни племянников, ни кузенов.
Арчибальд задумался. Затем, резко подняв голову, произнес:
– Сегодня мне удалось узнать нечто, что заставляет меня сомневаться в виновности Ричарда Гэра.
– Неужели вы забыли о его бегстве? – пробормотал удивленный мистер Дилл.
– Да, это свидетельствует против него, – согласился мистер Карлайль. – Но в то время, когда было совершено преступление, какой-то щеголь ухаживал за Эфи Галлиджон; его звали Торн, и он приезжал из Суассона. Нет ли такого человека в семействе Торнов?
– Мистер Карлайль! – воскликнул Дилл. – Мои знакомые – почтенные люди, к тому же они женаты, имеют детей…
– Вы не поняли. Я не их подозреваю. Жениху Эфи не больше двадцати пяти лет от роду. Я могу только предполагать, что это их родственник.
– Я не раз слышал от них, что они последние из рода Торнов.
– Не буду больше распространяться об этом деле. Но я имею достаточно причин сомневаться в виновности Ричарда Гэра. Я намерен попытаться что-нибудь выяснить и прошу вас помочь мне.
– С радостью! – отозвался управляющий. – Но я убежден, что убийца именно Ричард.
– Тем не менее, когда вы отправитесь в Суассон, постарайтесь разузнать, не жил ли там молодой человек по имени Торн в то время, когда было совершено преступление.
– Хорошо, постараюсь, – ответил мистер Дилл, и они пожали друг другу руки.
Вошел слуга.
– Джойс уже легла? – обратился к нему мистер Карлайль.
– Еще нет, сэр.
– Тогда пришли ее ко мне.
Джойс незамедлительно явилась. Она была горничной Корнелии и молочной сестрой Эфи Галлиджон.
– Заприте дверь, Джойс, – приказал Арчибальд.
Джойс исполнила приказание хозяина и остановилась около стола.
– Давно вы не получали известий от вашей сестры, Джойс?
– Я о ней ничего не знаю, сэр, – ответила та, вздохнув.
– А кто был тот знатный джентльмен, который за ней ухаживал?
На бледных щеках Джойс выступил яркий румянец.
– Как? Разве вы о нем слышали, сэр? – спросила она, понизив голос.
– Да, недавно. Он, кажется, приезжал из Суассона?
– Я точно не знаю, сэр. Сестра редко говорила о нем.
– А какого звания был этот человек?
– Вероятно, знатный лорд, – продолжала служанка, – я видела его всего один раз. Мы с Эфи гуляли по лесу, и он подъехал верхом. На его белых руках блестели кольца, а вместо пуговиц на манишке были драгоценные камни.
– И больше вы не видели его?
– Никогда. Мне кажется, что я и не узнала бы его. Как только он меня заметил, то раскланялся с Эфи и быстро исчез. Это был очень красивый мужчина. Военные держатся так прямо…
– Значит, он был военным? – уточнил мистер Карлайль.
– Да, Эфи называла его капитаном, но однажды призналась, что он еще не имеет этого звания.
– Может, поручик? – подсказал Арчибальд.
– Да, – подхватила служанка, – поручик Торн. Когда он спешил уехать, в тот самый вечер, то выронил носовой платок из тончайшего батиста. Я подняла его, но Эфи вырвала его у меня из рук и закричала: «Капитан Торн, вы потеряли носовой платок». Он вернулся и забрал его. В тот же самый вечер я видела в лесу молодого Гэра – он бродил возле коттеджа, а через неделю после этого убили Галлиджона.
Карлайль, не считая нужным продолжать расспросы, отпустил Джойс.
Встреча Ричарда с матерью скоро закончилась. Несчастный молодой человек снова покинул родной дом. Миссис Гэр и Барбара долго смотрели ему вслед, пока он наконец не вышел на дорогу, освещенную лунным светом.
Глава VII
Глава VIII
– Да, – продолжал Ричард, – но я могу поклясться, что в тот день он пришел раньше, чем обычно. Итак, он убежал… Я потерял его из виду, и вскоре до моих ушей донесся топот лошадиных копыт… Он во весь опор мчался из леса. У меня зародились страшные подозрения, и я поспешил к коттеджу. В дверях я наткнулся на безжизненное тело Галлиджона. Он лежал мертвый в кухне на полу, весь в крови, а мое разряженное ружье валялось около него. Пуля засела у него в боку…
Ричард остановился, чтобы перевести дух.
– Я стал звать Эфи, но не получил ответа, – продолжал молодой человек. – Все словно замерло. На меня напал такой страх, что я, схватив ружье, решил бежать…
– Зачем же вы схватили ружье? – перебил его Карлайль.
– Я и сам не знаю, – ответил Ричард, – мне почему-то показалось, что мое ружье не должны обнаружить возле убитого Галлиджона… Когда я выбегал из кухни, меня опять увидел Локсли – он возвращался из леса домой. Не могу описать, что я испытал в ту минуту; окончательно сбитый с толку, я понял, что меня могут обвинить в преступлении. Я бросил ружье и убежал, не слушая Локсли, который пытался меня остановить.
– Это ваш самый безрассудный поступок! – заметил Карлайль.
– Да, – отозвался Ричард. – Все из-за моей проклятой трусости. Но позвольте мне продолжить. По пути к дому, в лесу, в том месте, где вырублены деревья, я столкнулся с Бетелем. Я подумал, что он поможет мне разобраться. «Вы видели эту собаку?» – крикнул ему я еще издали. «Какую собаку?» – переспросил он. «Этого презренного Торна, который был в гостях у Галлиджона!» – «Я не понимаю, о чем вы говорите». – «Вы не слышали выстрела?» – продолжал я. «Слышал, – ответил он. – Я подумал, что выстрелил Локсли». – «Разве вы не видели Торна, бежавшего со всех ног из коттеджа?» – «Нет, я видел только вас и Локсли». Подобный ответ окончательно смутил меня.
– И вы решились убежать в ту же ночь? – спросил Карлайль. – Вы сами себя погубили!
– Да, это было безумием с моей стороны. Спустя три или четыре часа я вернулся в коттедж и увиделся с Эфи. Никогда этого не забуду. Едва только она меня увидела, как разразилась жесточайшими упреками, называя меня убийцей. На шум сбежалась прислуга, и весь дом наполнился людьми. «Если она считает меня виновным, – подумал я, – то все тоже так сочтут». Я решил, что разумнее всего удалиться. Предчувствие меня не обмануло: все улики были против меня. Судебный следователь, допросив свидетелей, признал меня виновным. Чем больше я пытался оправдаться, тем больше запутывался. Эфи, которую я так искренне любил, была моим главным противником. Она утверждала, что у нее никого не было в тот вечер, что она сидела дома одна, а потом вышла через заднюю дверь, желая прогуляться, что раздавшийся выстрел заставил ее вернуться и что она увидела Локсли, который стоял над ее мертвым отцом.
Арчибальд заметил:
– Вы говорите, что были в ту минуту в лесу. Бетель также не мог…
– Это не Бетель, – перебил его Ричард, – повторяю, я видел его в то мгновение, когда раздался выстрел.
– Но где был Локсли?
– В лесу. Я убежден, что выстрелил Торн. Он и есть убийца!..
– Ваша история невероятна, – произнес мистер Карлайль, – тем не менее я должен над ней хорошенько поразмыслить. Больше всего меня удивляет, что вы не догнали Торна, не донесли на него, хотя видели, как он выбегал из коттеджа.
– Я слабый человек. Это роковое стечение обстоятельств подавило во мне волю! Да и к чему слова, когда мое собственное ружье послужило доказательством против меня?
– Позвольте задать вам еще один вопрос. Как могло случиться, что никто не знал о существовании этого таинственного Торна? Неужели никто не видел, как Эфи встречалась с ним в лесу?
– Как она мне однажды сказала, он приезжал к ней в сумерках и на очень короткое время. Мне кажется, вы не верите моим словам. Я и не ждал ничего другого…
– Теперь вас могут оправдать только неопровержимые доказательства, – заключил Арчибальд. – Но все равно я над этим подумаю. Какой он, этот Торн? Опишите его.
– Аристократическая внешность, высокий, стройный. Ему не больше двадцати пяти.
– Не знаете ли вы, откуда он и кто его родители?
– Не знаю, но Эфи не раз хвасталась мне, что ее будущий жених приезжал из Суассона – за три мили отсюда, – чтобы увидеться с ней.
– Из Суассона? Так вы думаете, что это кто-нибудь из суассонских Торнов?
– О нет, этот человек совсем не похож на них. Быть может, он и аристократ, но не могу сказать, что он отличается изящным вкусом.
Арчибальд не мог не улыбнуться последнему замечанию молодого человека.
– Как вы это заметили, Ричард?
– Он носил бриллиантовые запонки в манишке, бриллиантовые перстни, бриллиантовые булавки… По всей вероятности, Торн надевал все это, чтобы ослепить Эфи, – по крайней мере, мне так показалось.
– Где же она теперь, Ричард?
Ричард поднял изумленные глаза на Карлайля:
– Откуда мне знать? Я вас хотел об этом спросить.
Арчибальд снова погрузился в размышления. Он, по-видимому, не доверял юноше.
– Ричард, – наконец обратился он к молодому человеку, – после похорон Галлиджона Эфи исчезла, и здесь все говорили, что она пожалела о своих жестоких обвинениях и отправилась к вам.
– С того вечера я ни разу не виделся с ней.
На этом молодые люди закончили разговор: было уже довольно поздно, и Ричард торопился к матери. Они пошли по дорожке, ведущей к дому. Ричард чувствовал, что ноги у него подкашиваются, он боялся, как бы его не узнали слуги. Наконец он упал в объятия плачущей матери, которая с нежностью прижала его к груди. Мистер Карлайль, не желая мешать их свиданию, направился в Вест-Линн.
До этого дня Арчибальд ни на минуту не сомневался в том, что преступление совершено Ричардом Гэром, но, как и другие судьи, не допускал, что оно было умышленным. Добрый и кроткий Ричард, по его мнению, не мог совершить это преступление хладнокровно. Мистер Карлайль предполагал, что между Галлиджоном и Ричардом произошла ссора и что последний, случайно спустив курок, убил Галлиджона, не всегда довольного посещениями молодого человека. Признание, сделанное младшим Гэром, сбивало юриста с толку. Он не думал, что Ричард сочинил всю эту историю ради собственного оправдания, но еще более странным ему казался тот факт, что никто не знал Торна.
Судьи провели приятный вечер; вкусный ужин и вино сделали их разговорчивыми. Когда Арчибальд вернулся, мисс Корни немедленно удалилась в свою комнату, жалуясь на сильнейшую головную боль из-за дыма. В одиннадцать часов гости разошлись по домам, и только мистер Дилл остался по знаку своего хозяина.
– Присядьте на минутку, мистер Дилл. Вы, кажется, близко знакомы с суассонскими Торнами. Нет ли у них какого-нибудь родственника, племянника или кузена, красивого молодого человека, большого щеголя?
– Вы имеете в виду молодого Джейкоба? – предположил управляющий. – Я был у него в прошлое воскресенье.
– У молодого Джейкоба, – повторил Карлайль с улыбкой. – Да ему, должно быть, лет под сорок!
– Около того, но, по-моему, Джейкоб еще молод. Что касается юных родственников, то у Торнов нет ни племянников, ни кузенов.
Арчибальд задумался. Затем, резко подняв голову, произнес:
– Сегодня мне удалось узнать нечто, что заставляет меня сомневаться в виновности Ричарда Гэра.
– Неужели вы забыли о его бегстве? – пробормотал удивленный мистер Дилл.
– Да, это свидетельствует против него, – согласился мистер Карлайль. – Но в то время, когда было совершено преступление, какой-то щеголь ухаживал за Эфи Галлиджон; его звали Торн, и он приезжал из Суассона. Нет ли такого человека в семействе Торнов?
– Мистер Карлайль! – воскликнул Дилл. – Мои знакомые – почтенные люди, к тому же они женаты, имеют детей…
– Вы не поняли. Я не их подозреваю. Жениху Эфи не больше двадцати пяти лет от роду. Я могу только предполагать, что это их родственник.
– Я не раз слышал от них, что они последние из рода Торнов.
– Не буду больше распространяться об этом деле. Но я имею достаточно причин сомневаться в виновности Ричарда Гэра. Я намерен попытаться что-нибудь выяснить и прошу вас помочь мне.
– С радостью! – отозвался управляющий. – Но я убежден, что убийца именно Ричард.
– Тем не менее, когда вы отправитесь в Суассон, постарайтесь разузнать, не жил ли там молодой человек по имени Торн в то время, когда было совершено преступление.
– Хорошо, постараюсь, – ответил мистер Дилл, и они пожали друг другу руки.
Вошел слуга.
– Джойс уже легла? – обратился к нему мистер Карлайль.
– Еще нет, сэр.
– Тогда пришли ее ко мне.
Джойс незамедлительно явилась. Она была горничной Корнелии и молочной сестрой Эфи Галлиджон.
– Заприте дверь, Джойс, – приказал Арчибальд.
Джойс исполнила приказание хозяина и остановилась около стола.
– Давно вы не получали известий от вашей сестры, Джойс?
– Я о ней ничего не знаю, сэр, – ответила та, вздохнув.
– А кто был тот знатный джентльмен, который за ней ухаживал?
На бледных щеках Джойс выступил яркий румянец.
– Как? Разве вы о нем слышали, сэр? – спросила она, понизив голос.
– Да, недавно. Он, кажется, приезжал из Суассона?
– Я точно не знаю, сэр. Сестра редко говорила о нем.
– А какого звания был этот человек?
– Вероятно, знатный лорд, – продолжала служанка, – я видела его всего один раз. Мы с Эфи гуляли по лесу, и он подъехал верхом. На его белых руках блестели кольца, а вместо пуговиц на манишке были драгоценные камни.
– И больше вы не видели его?
– Никогда. Мне кажется, что я и не узнала бы его. Как только он меня заметил, то раскланялся с Эфи и быстро исчез. Это был очень красивый мужчина. Военные держатся так прямо…
– Значит, он был военным? – уточнил мистер Карлайль.
– Да, Эфи называла его капитаном, но однажды призналась, что он еще не имеет этого звания.
– Может, поручик? – подсказал Арчибальд.
– Да, – подхватила служанка, – поручик Торн. Когда он спешил уехать, в тот самый вечер, то выронил носовой платок из тончайшего батиста. Я подняла его, но Эфи вырвала его у меня из рук и закричала: «Капитан Торн, вы потеряли носовой платок». Он вернулся и забрал его. В тот же самый вечер я видела в лесу молодого Гэра – он бродил возле коттеджа, а через неделю после этого убили Галлиджона.
Карлайль, не считая нужным продолжать расспросы, отпустил Джойс.
Встреча Ричарда с матерью скоро закончилась. Несчастный молодой человек снова покинул родной дом. Миссис Гэр и Барбара долго смотрели ему вслед, пока он наконец не вышел на дорогу, освещенную лунным светом.
Глава VII
Мисс Карлайль дома
Одним прекрасным июльским утром, когда на церковных часах в Вест-Линне пробило восемь, колокольный звон возвестил о том, что наступило воскресенье. Мисс Карлайль выбежала из спальни, прошла через коридор к двери, располагавшейся напротив ее комнаты, и громко постучалась:
– Вставай, Арчибальд.
– Вставать? – послышался в ответ сонный голос. – Зачем? Ведь сейчас только восемь.
– Может быть, но ты должен встать, так надо, – продолжала мисс Карлайль повелительно.
Корнелия спустилась в столовую, окна которой выходили на улицу. На столе блестела серебряная посуда. Но хозяйка дома в одно мгновение заметила, что комната была недостаточно чисто выметена, и набросилась с упреками на Джойс.
– Почему мы завтракаем сегодня в восемь часов? – спросил мистер Карлайль, садясь к столу.
– Потому что у меня накопилось много дел, – ответила Корнелия, – если мы не позавтракаем раньше, то я ничего не успею. Наша кухарка ушла. Я сделала ей выговор, а она ответила мне дерзостью. Тогда я сказала, что она может искать другое место, и она предпочла уйти немедленно.
– Не может ли тебе помочь Джойс? – спросил мистер Карлайль.
– Джойс? Разве она что-нибудь в этом понимает? – возразила мисс Корни с презрением. – Сегодня Барбара Гэр придет сюда на целый день.
– В самом деле?
– Да, она приходила ко мне вчера и, по-видимому, была очень взволнована. Она поссорилась с отцом и хотела, чтобы я пригласила ее погостить. Она накупила себе каких-то нарядов, а судье это очень не понравилось. Послушай, как звонят в колокола! – произнесла вдруг Корнелия.
Мистер Карлайль прислушался. Действительно, колокола в церкви Святого Иуды звонили так, словно там проходила пышная свадьба или какое-нибудь другое торжество.
– Что бы это могло значить? – удивился Арчибальд.
– Какой ты недогадливый! – произнесла мисс Корни. – Звонят по случаю приезда графа Моунт-Сиверна.
– Да, действительно. В церкви Святого Иуды есть особая скамья для графа Моунт-Сиверна и его семейства.
Надо заметить, что в это время Ист-Линн уже принадлежал мистеру Карлайлю. Он купил это поместье и замок со всей мебелью и серебром, но никто об этом даже не подозревал. Графу же вздумалось приехать в Ист-Линн на две недели. Арчибальд охотно согласился на это.
Весь Вест-Линн был в восторге. Многие жители надеялись, что граф снова поселится в замке. Наряды, приготовленные для его приема, были изумительны. Не повезло только Барбаре Гэр, подвергнувшейся за это родительскому гневу.
Покончив с делами, мисс Корни в сопровождении брата также отправилась в церковь. Когда они выходили из дома, навстречу им устремилась какая-то юная леди в бледно-розовой шляпке и с зонтиком такого же цвета. Это была Барбара. Она подбежала к Корнелии и Арчибальду, чтобы поздороваться.
– Поздравляю вас, Барбара, – произнесла мисс Корни, – вы прекраснее самого солнечного луча, и теперь я отлично понимаю, почему вам досталось от отца.
– Я вовсе не так нарядна, как сегодня будут многие, – ответила Барбара, застенчиво поднимая свои голубые глаза в ответ на приветствие мистера Карлайля.
Все трое направились в церковь. Арчибальд шел между сестрой и Барбарой.
– Вы знаете, что граф с дочерью будут сегодня в церкви? – спросила девушка.
– Да. Но что, если они не приедут? – рассмеялся он. – Красивые шляпки и перья – и все напрасно! Какое разочарование!
Едва они вошли в церковь, как заметили пробиравшегося поближе к алтарю хромого господина с седыми волосами и с глубокими морщинами на лбу, опиравшегося на руку девушки. Все повернули головы и с любопытством начали рассматривать новых посетителей. Барбара также оглянулась, но, по ее мнению, это не могли быть Моунт-Сиверны. Девушка для знатной леди была одета слишком просто: в светлое кисейное платье с соломенной шляпкой. Между тем церковный служитель, шествовавший впереди, проводил представителей знати к их месту, пустовавшему уже много лет.
– Кто это? – чуть слышно спросила Барбара.
– Это сам граф и леди Изабелла, – ответила мисс Корни.
– Неужели? – удивилась мисс Гэр. – Она одета гораздо проще, чем я думала.
– Я сразу узнала ее. Она как две капли воды похожа на свою покойную мать.
После службы горожане окружили коляску графа. Усадив в нее леди Изабеллу, лорд Моунт-Сиверн уже хотел последовать за ней, как вдруг заметил мистера Карлайля и тотчас подозвал его к себе.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он, пожимая его руку. – И если вы не заняты, то я хотел бы, чтобы вы поехали вместе с нами. Будьте нашим гостем на весь день.
Арчибальд не мог отказаться от такого приглашения и, попрощавшись с Барбарой и сестрой, сел в коляску, которая вскоре скрылась от любопытных глаз. Солнце ярко светило в этот чудный теплый день, и только сердце Барбары Гэр было холодно как лед. Она с трудом скрывала волновавшее ее чувство.
– Почему мистер Карлайль так близко знаком с графом? – размышляла она вслух. – Откуда он знает леди Изабеллу?
– Арчибальд знает очень многих, – ответила мисс Корни. – Он не раз виделся с графом в Лондоне и, разумеется, познакомился также с его дочерью. Не правда ли, она хороша собой?
Барбара промолчала. Задумчивая и безмолвная, она равнодушно слушала мисс Корни и вскоре отправилась к ней в гости. Что касается мистера Карлайля, то в это время он также садился за стол, великолепно сервированный, сиявший хрустальной и серебряной посудой и уставленный дорогими винами, роскошными блюдами, которые разносили чопорные слуги в богатых ливреях. Несмотря на неминуемую близость разорения, граф продолжал жить на широкую ногу. Грустно было видеть весь этот блеск, зная истинное положение дел, а между тем эта роскошь и изящество, за которыми, быть может, скрывалась неминуемая нищета, имели свое обаяние.
Когда подали десерт, леди Изабелла, оставив мужчин, удалилась в свой будуар. Оставшись одна, она предалась размышлениям: вспоминала о матери, о счастливом детстве, об отце и его болезни, о своем первом выезде в свет, о балах в лондонском высшем обществе. Перед ней мелькал образ Фрэнсиса Левисона. Леди Изабелла встала и, как бы желая отогнать от себя занимавшие ее мысли, села за фортепьяно, ожидая появления в гостиной отца и мистера Карлайля.
Но лорд Моунт-Сиверн не торопился выходить из-за стола. Он никогда не торопился расставаться с вином и, хотя каждая лишняя рюмка была ядом для него, не отказывал себе в этом удовольствии. Он продолжал разговаривать с гостем, когда за стеной вдруг раздалась тихая музыка. Арчибальд, не закончив фразы, стал прислушиваться. Нежный и чистый голос разливался под аккомпанемент фортепьяно.
– Это поет Изабелла! – сказал граф. – Не правда ли, ее голос имеет какое-то особенное очарование? Она и не подозревает, что доставляет нам удовольствие…
И это действительно было так. Девушка играла для себя. Наслаждаясь этой восхитительной музыкой, мистер Карлайль не заметил, как наступила ночь.
– Вставай, Арчибальд.
– Вставать? – послышался в ответ сонный голос. – Зачем? Ведь сейчас только восемь.
– Может быть, но ты должен встать, так надо, – продолжала мисс Карлайль повелительно.
Корнелия спустилась в столовую, окна которой выходили на улицу. На столе блестела серебряная посуда. Но хозяйка дома в одно мгновение заметила, что комната была недостаточно чисто выметена, и набросилась с упреками на Джойс.
– Почему мы завтракаем сегодня в восемь часов? – спросил мистер Карлайль, садясь к столу.
– Потому что у меня накопилось много дел, – ответила Корнелия, – если мы не позавтракаем раньше, то я ничего не успею. Наша кухарка ушла. Я сделала ей выговор, а она ответила мне дерзостью. Тогда я сказала, что она может искать другое место, и она предпочла уйти немедленно.
– Не может ли тебе помочь Джойс? – спросил мистер Карлайль.
– Джойс? Разве она что-нибудь в этом понимает? – возразила мисс Корни с презрением. – Сегодня Барбара Гэр придет сюда на целый день.
– В самом деле?
– Да, она приходила ко мне вчера и, по-видимому, была очень взволнована. Она поссорилась с отцом и хотела, чтобы я пригласила ее погостить. Она накупила себе каких-то нарядов, а судье это очень не понравилось. Послушай, как звонят в колокола! – произнесла вдруг Корнелия.
Мистер Карлайль прислушался. Действительно, колокола в церкви Святого Иуды звонили так, словно там проходила пышная свадьба или какое-нибудь другое торжество.
– Что бы это могло значить? – удивился Арчибальд.
– Какой ты недогадливый! – произнесла мисс Корни. – Звонят по случаю приезда графа Моунт-Сиверна.
– Да, действительно. В церкви Святого Иуды есть особая скамья для графа Моунт-Сиверна и его семейства.
Надо заметить, что в это время Ист-Линн уже принадлежал мистеру Карлайлю. Он купил это поместье и замок со всей мебелью и серебром, но никто об этом даже не подозревал. Графу же вздумалось приехать в Ист-Линн на две недели. Арчибальд охотно согласился на это.
Весь Вест-Линн был в восторге. Многие жители надеялись, что граф снова поселится в замке. Наряды, приготовленные для его приема, были изумительны. Не повезло только Барбаре Гэр, подвергнувшейся за это родительскому гневу.
Покончив с делами, мисс Корни в сопровождении брата также отправилась в церковь. Когда они выходили из дома, навстречу им устремилась какая-то юная леди в бледно-розовой шляпке и с зонтиком такого же цвета. Это была Барбара. Она подбежала к Корнелии и Арчибальду, чтобы поздороваться.
– Поздравляю вас, Барбара, – произнесла мисс Корни, – вы прекраснее самого солнечного луча, и теперь я отлично понимаю, почему вам досталось от отца.
– Я вовсе не так нарядна, как сегодня будут многие, – ответила Барбара, застенчиво поднимая свои голубые глаза в ответ на приветствие мистера Карлайля.
Все трое направились в церковь. Арчибальд шел между сестрой и Барбарой.
– Вы знаете, что граф с дочерью будут сегодня в церкви? – спросила девушка.
– Да. Но что, если они не приедут? – рассмеялся он. – Красивые шляпки и перья – и все напрасно! Какое разочарование!
Едва они вошли в церковь, как заметили пробиравшегося поближе к алтарю хромого господина с седыми волосами и с глубокими морщинами на лбу, опиравшегося на руку девушки. Все повернули головы и с любопытством начали рассматривать новых посетителей. Барбара также оглянулась, но, по ее мнению, это не могли быть Моунт-Сиверны. Девушка для знатной леди была одета слишком просто: в светлое кисейное платье с соломенной шляпкой. Между тем церковный служитель, шествовавший впереди, проводил представителей знати к их месту, пустовавшему уже много лет.
– Кто это? – чуть слышно спросила Барбара.
– Это сам граф и леди Изабелла, – ответила мисс Корни.
– Неужели? – удивилась мисс Гэр. – Она одета гораздо проще, чем я думала.
– Я сразу узнала ее. Она как две капли воды похожа на свою покойную мать.
После службы горожане окружили коляску графа. Усадив в нее леди Изабеллу, лорд Моунт-Сиверн уже хотел последовать за ней, как вдруг заметил мистера Карлайля и тотчас подозвал его к себе.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он, пожимая его руку. – И если вы не заняты, то я хотел бы, чтобы вы поехали вместе с нами. Будьте нашим гостем на весь день.
Арчибальд не мог отказаться от такого приглашения и, попрощавшись с Барбарой и сестрой, сел в коляску, которая вскоре скрылась от любопытных глаз. Солнце ярко светило в этот чудный теплый день, и только сердце Барбары Гэр было холодно как лед. Она с трудом скрывала волновавшее ее чувство.
– Почему мистер Карлайль так близко знаком с графом? – размышляла она вслух. – Откуда он знает леди Изабеллу?
– Арчибальд знает очень многих, – ответила мисс Корни. – Он не раз виделся с графом в Лондоне и, разумеется, познакомился также с его дочерью. Не правда ли, она хороша собой?
Барбара промолчала. Задумчивая и безмолвная, она равнодушно слушала мисс Корни и вскоре отправилась к ней в гости. Что касается мистера Карлайля, то в это время он также садился за стол, великолепно сервированный, сиявший хрустальной и серебряной посудой и уставленный дорогими винами, роскошными блюдами, которые разносили чопорные слуги в богатых ливреях. Несмотря на неминуемую близость разорения, граф продолжал жить на широкую ногу. Грустно было видеть весь этот блеск, зная истинное положение дел, а между тем эта роскошь и изящество, за которыми, быть может, скрывалась неминуемая нищета, имели свое обаяние.
Когда подали десерт, леди Изабелла, оставив мужчин, удалилась в свой будуар. Оставшись одна, она предалась размышлениям: вспоминала о матери, о счастливом детстве, об отце и его болезни, о своем первом выезде в свет, о балах в лондонском высшем обществе. Перед ней мелькал образ Фрэнсиса Левисона. Леди Изабелла встала и, как бы желая отогнать от себя занимавшие ее мысли, села за фортепьяно, ожидая появления в гостиной отца и мистера Карлайля.
Но лорд Моунт-Сиверн не торопился выходить из-за стола. Он никогда не торопился расставаться с вином и, хотя каждая лишняя рюмка была ядом для него, не отказывал себе в этом удовольствии. Он продолжал разговаривать с гостем, когда за стеной вдруг раздалась тихая музыка. Арчибальд, не закончив фразы, стал прислушиваться. Нежный и чистый голос разливался под аккомпанемент фортепьяно.
– Это поет Изабелла! – сказал граф. – Не правда ли, ее голос имеет какое-то особенное очарование? Она и не подозревает, что доставляет нам удовольствие…
И это действительно было так. Девушка играла для себя. Наслаждаясь этой восхитительной музыкой, мистер Карлайль не заметил, как наступила ночь.
Глава VIII
Концерт мистера Кэна
Не прошло еще двух недель, которые лорд Моунт-Сиверн намеревался провести в Ист-Линне, как подагра снова начала мучить его, а значит, он не мог покинуть поместье. Мистер Карлайль, в свою очередь, сказал, что хочет видеть лорда своим гостем как можно дольше. Граф с признательностью принял это предложение. Его болезнь продлилась до октября, затем он почувствовал некоторое облегчение. Его навещали друзья и знакомые из самых знатных семейств, живших по соседству с Ист-Линном. Но самыми приятными для него были посещения Арчибальда. Он заметно привязался к нему и очень огорчался, когда мистер Карлайль проводил вечер не у него.
– Я не могу долго разговаривать с гостями, это меня очень утомляет, – однажды признался граф дочери, – но присутствие мистера Карлайля стало для меня необходимостью. Он так внимателен, я дорожу его расположением.
– Да, он действительно добр, – согласилась Изабелла, – он мне очень нравится, отец.
В этот вечер мистер Карлайль, как обычно, приехал навестить графа. Изабеллу попросили что-нибудь спеть.
– Я бы с удовольствием, – ответила девушка, – но фортепьяно нужно настроить. Нельзя ли найти настройщика в Вест-Линне, мистер Карлайль?
– Конечно, можно. Хотите, я завтра же пришлю к вам мистера Кэна?
– Буду очень рада. Конечно, настройщик не принесет большой пользы моему инструменту, потому что он очень старый. Если бы мы чаще бывали в Ист-Линне, я попросила бы отца купить новое фортепьяно.
Бедная девушка! Она даже не подозревала, что старое фортепьяно теперь принадлежало мистеру Карлайлю, а не ей. Граф закашлялся, желая скрыть волнение, и переглянулся с Арчибальдом.
Мистер Кэн был органистом в церкви Святого Иуды и жил в крайней бедности. Когда на следующий день он пришел в замок, леди Изабелла ласково и приветливо заговорила с ним, как привыкла общаться со всеми. Бедный учитель музыки, приободрившись, даже рассказал ей о своих затруднениях. В конце концов он обратился к ней с просьбой, чтобы она вместе с графом Моунт-Сиверном почтила его своим присутствием на концерте, который он намеревался дать на следующей неделе.
– Это мой единственный заработок, – признался он, краснея, – и если концерт удастся, то я буду спасен. Хозяин грозит выгнать меня из квартиры и продать мебель за долги, а у меня семеро детей!
Растроганная Изабелла немедленно побежала к графу.
– Папа, – сказала она, – я хочу попросить вас о большой милости. Мне хочется, чтобы вы поехали со мной на концерт.
– В Вест-Линн? – воскликнул граф и громко рассмеялся. – Слушать, как какой-нибудь провинциал будет играть на тромбоне?
Тогда леди Изабелла рассказала графу о тягостном положении, в котором находилась семья музыканта.
– Я сам беден, – сказал граф, – но, если ты хочешь, я возьму четыре билета, и ты раздашь их слугам.
– О, отец, вы не поняли, о чем я хотела вас попросить. Если мы с вами отправимся на деревенский концерт, то все последуют нашему примеру, и концертный зал будет полон. Что нам за дело до музыки, которую мы услышим? Мы пробудем там не больше часа… а мнебыло бы так приятно помочь им…
– Так и быть, я сдаюсь. Передай своему музыканту, что мы приедем послушать его концерт.
Вечером, когда приехал мистер Карлайль, Изабелла поспешила сообщить ему о предстоящем концерте.
– Вы не поможете мне раздать билеты? – спросила девушка.
– Конечно, обещаю вам.
И он сдержал слово. На следующий же день он принялся распространять повсюду новость о том, что лорд Моунт-Сиверн и его дочь намерены удостоить концерт Кэна своим присутствием. Это известие наделало много шуму, и мистер Кэн имел удовольствие видеть, как его скромное жилище подвергается настоящей осаде со стороны желающих попасть на концерт.
Вернувшись домой, Карлайль положил два билета перед мисс Корни.
– Что это такое? Билеты на концерт? – воскликнула мисс Карлайль. – Неужели ты купил их, Арчибальд?
– Не стоит и говорить о такой ничтожной сумме, – ответил Карлайль. – У бедного Кэна семеро детей.
– Зачем же он женился, если не может прокормить семью? – рассердилась мисс Корни.
– Ну, теперь делать нечего, билеты уже куплены.
– Будем сидеть, как два дурака, на пустых скамейках и считать свечи. Нечего сказать, приятное занятие!
– Могу тебя утешить: в концертном зале не будет пустых скамеек, потому что Моунт-Сиверны также взяли билеты.
Как тут переполошилась мисс Карлайль!
Затем Арчибальд отправился в свою контору. По дороге ему встретился Отуэй Бетель, племянник полковника Бетеля. Отуэй шел с ружьем в руке, без которого его редко видели в окрестностях, так как он был страстным охотником. Если верить слухам, ходившим в Вест-Линне, то Отуэй Бетель не пренебрегал браконьерством, но последние полгода его совсем не было видно.
– Не верю своим глазам! – воскликнул Карлайль. – Где вы пропадали?
– Как вам сказать… Был везде понемногу. Исколесил всю Францию, а сейчас возвращаюсь из Германии.
– Бетель, – продолжал Карлайль, понизив голос, – я рад, что встретился с вами, и хочу кое о чем вас спросить. Постарайтесь припомнить ту ночь, когда был убит Галлиджон.
– О, это довольно трудно. Я стараюсь изгладить из памяти это неприятное воспоминание.
– Тем не менее прошу вас сосредоточиться. Я точно знаю, хотя об этом и не было упомянуто на следствии, что Ричард Гэр разговаривал с вами в лесу через несколько минут после того, как совершилось преступление.
– От кого вы это узнали? – спросил Бетель.
– Не важно.
– Да, я разговаривал с Ричардом и если не упомянул об этом, то лишь потому, что не хотел еще худшей участи бедняге. Он действительно догнал меня в лесу и казался чрезвычайно взволнованным.
– И он спросил, не видели ли вы человека, заходившего к Эфи и выбежавшего из коттеджа.
– Да, он спрашивал меня о каком-то Торне. Я подумал, что он сошел с ума или ломает комедию.
– Послушайте, Бетель, – продолжал мистер Карлайль, – скажите откровенно, видели ли вы на самом деле этого Торна?
– Я видел только Ричарда Гэра.
– Вы слышали выстрел?
– Разумеется, но, зная о том, что Локсли в лесу, я решил, что это он выстрелил.
– Каково же ваше собственное мнение об этом происшествии?
– Вы напрасно меня расспрашиваете. Я никому не хочу вредить, а тем более Ричарду Гэру.
– Вы не понимаете, Бетель. Напротив, я стараюсь защитить его.
– Я уже сообщил вам все, что мне известно. Больше я ничего не знаю. Но, – прибавил он, – одного я не могу понять: как вы узнали о моей встрече с Ричардом, если я нислова не говорил обэтом?
– Я не могу долго разговаривать с гостями, это меня очень утомляет, – однажды признался граф дочери, – но присутствие мистера Карлайля стало для меня необходимостью. Он так внимателен, я дорожу его расположением.
– Да, он действительно добр, – согласилась Изабелла, – он мне очень нравится, отец.
В этот вечер мистер Карлайль, как обычно, приехал навестить графа. Изабеллу попросили что-нибудь спеть.
– Я бы с удовольствием, – ответила девушка, – но фортепьяно нужно настроить. Нельзя ли найти настройщика в Вест-Линне, мистер Карлайль?
– Конечно, можно. Хотите, я завтра же пришлю к вам мистера Кэна?
– Буду очень рада. Конечно, настройщик не принесет большой пользы моему инструменту, потому что он очень старый. Если бы мы чаще бывали в Ист-Линне, я попросила бы отца купить новое фортепьяно.
Бедная девушка! Она даже не подозревала, что старое фортепьяно теперь принадлежало мистеру Карлайлю, а не ей. Граф закашлялся, желая скрыть волнение, и переглянулся с Арчибальдом.
Мистер Кэн был органистом в церкви Святого Иуды и жил в крайней бедности. Когда на следующий день он пришел в замок, леди Изабелла ласково и приветливо заговорила с ним, как привыкла общаться со всеми. Бедный учитель музыки, приободрившись, даже рассказал ей о своих затруднениях. В конце концов он обратился к ней с просьбой, чтобы она вместе с графом Моунт-Сиверном почтила его своим присутствием на концерте, который он намеревался дать на следующей неделе.
– Это мой единственный заработок, – признался он, краснея, – и если концерт удастся, то я буду спасен. Хозяин грозит выгнать меня из квартиры и продать мебель за долги, а у меня семеро детей!
Растроганная Изабелла немедленно побежала к графу.
– Папа, – сказала она, – я хочу попросить вас о большой милости. Мне хочется, чтобы вы поехали со мной на концерт.
– В Вест-Линн? – воскликнул граф и громко рассмеялся. – Слушать, как какой-нибудь провинциал будет играть на тромбоне?
Тогда леди Изабелла рассказала графу о тягостном положении, в котором находилась семья музыканта.
– Я сам беден, – сказал граф, – но, если ты хочешь, я возьму четыре билета, и ты раздашь их слугам.
– О, отец, вы не поняли, о чем я хотела вас попросить. Если мы с вами отправимся на деревенский концерт, то все последуют нашему примеру, и концертный зал будет полон. Что нам за дело до музыки, которую мы услышим? Мы пробудем там не больше часа… а мнебыло бы так приятно помочь им…
– Так и быть, я сдаюсь. Передай своему музыканту, что мы приедем послушать его концерт.
Вечером, когда приехал мистер Карлайль, Изабелла поспешила сообщить ему о предстоящем концерте.
– Вы не поможете мне раздать билеты? – спросила девушка.
– Конечно, обещаю вам.
И он сдержал слово. На следующий же день он принялся распространять повсюду новость о том, что лорд Моунт-Сиверн и его дочь намерены удостоить концерт Кэна своим присутствием. Это известие наделало много шуму, и мистер Кэн имел удовольствие видеть, как его скромное жилище подвергается настоящей осаде со стороны желающих попасть на концерт.
Вернувшись домой, Карлайль положил два билета перед мисс Корни.
– Что это такое? Билеты на концерт? – воскликнула мисс Карлайль. – Неужели ты купил их, Арчибальд?
– Не стоит и говорить о такой ничтожной сумме, – ответил Карлайль. – У бедного Кэна семеро детей.
– Зачем же он женился, если не может прокормить семью? – рассердилась мисс Корни.
– Ну, теперь делать нечего, билеты уже куплены.
– Будем сидеть, как два дурака, на пустых скамейках и считать свечи. Нечего сказать, приятное занятие!
– Могу тебя утешить: в концертном зале не будет пустых скамеек, потому что Моунт-Сиверны также взяли билеты.
Как тут переполошилась мисс Карлайль!
Затем Арчибальд отправился в свою контору. По дороге ему встретился Отуэй Бетель, племянник полковника Бетеля. Отуэй шел с ружьем в руке, без которого его редко видели в окрестностях, так как он был страстным охотником. Если верить слухам, ходившим в Вест-Линне, то Отуэй Бетель не пренебрегал браконьерством, но последние полгода его совсем не было видно.
– Не верю своим глазам! – воскликнул Карлайль. – Где вы пропадали?
– Как вам сказать… Был везде понемногу. Исколесил всю Францию, а сейчас возвращаюсь из Германии.
– Бетель, – продолжал Карлайль, понизив голос, – я рад, что встретился с вами, и хочу кое о чем вас спросить. Постарайтесь припомнить ту ночь, когда был убит Галлиджон.
– О, это довольно трудно. Я стараюсь изгладить из памяти это неприятное воспоминание.
– Тем не менее прошу вас сосредоточиться. Я точно знаю, хотя об этом и не было упомянуто на следствии, что Ричард Гэр разговаривал с вами в лесу через несколько минут после того, как совершилось преступление.
– От кого вы это узнали? – спросил Бетель.
– Не важно.
– Да, я разговаривал с Ричардом и если не упомянул об этом, то лишь потому, что не хотел еще худшей участи бедняге. Он действительно догнал меня в лесу и казался чрезвычайно взволнованным.
– И он спросил, не видели ли вы человека, заходившего к Эфи и выбежавшего из коттеджа.
– Да, он спрашивал меня о каком-то Торне. Я подумал, что он сошел с ума или ломает комедию.
– Послушайте, Бетель, – продолжал мистер Карлайль, – скажите откровенно, видели ли вы на самом деле этого Торна?
– Я видел только Ричарда Гэра.
– Вы слышали выстрел?
– Разумеется, но, зная о том, что Локсли в лесу, я решил, что это он выстрелил.
– Каково же ваше собственное мнение об этом происшествии?
– Вы напрасно меня расспрашиваете. Я никому не хочу вредить, а тем более Ричарду Гэру.
– Вы не понимаете, Бетель. Напротив, я стараюсь защитить его.
– Я уже сообщил вам все, что мне известно. Больше я ничего не знаю. Но, – прибавил он, – одного я не могу понять: как вы узнали о моей встрече с Ричардом, если я нислова не говорил обэтом?