Эллисон Харлан. Мальчик и его собака

   – Скинь с себя эти тряпки, – велел я.
   Секунду она не двигалась, и я уже подумал, что она уст– роит мне хлопот, но тут она потянулась рукой за спину и расстегнула лифчик. Затем, откинувшись назад, она медленно стащила с себя трусики.
   Внезапно она перестала казаться испуганной. Она по-прежнему внимательно наблюдала за мной, и я заметил, что у нее голубые глаза. И вот теперь случилось что-то по-насто– ящему странное.
   Я не мог этого сделать. Ну, не то, чтобы не мог, но она была такая нежная и красивая, и так смотрела на меня. Ни один соло не поверил бы мне, но помимо своей воли я загово– рил с ней так, словно у меня произошло разжижение мозгов.
   – Как тебя зовут?
   – Квилла Джун Холмс.
   – Что за дурацкое имя?
   – Мама говорит, что оно не такое уж дурацкое и необыч– ное в Оклахоме.
   – Это где родились твои предки?
   – Да, – кивнула она, – до Третьей Войны.
   Мы, словно завороженные, разговаривали друг с другом. Я видел, что она замерзла, так как ее начал бить озноб.
   – Ну, ладно, – сказал я, собираясь пристроиться рядом с ней, – сейчас нам будет тепло…
   Черт побери! Проклятый Блад! В этот момент он ворвался с улицы, споткнулся о куски штукатурки и, поднимая пыль, скользя на заднице, добрался до нас.
   – Ну, что еще? – со злостью закричал я
   – С кем ты говоришь? – спросила девчонка.
   – С ним, с Бладом.
   – С собакой?
   Блад поглядел на нее и отвернулся. Он собирался что-то сказать, но девчонка его перебила:
   – Значит, это правда? Говорят, будто вы можете разгова– ривать с животными…
   – Ты будешь болтать с ней всю ночь или захочешь узнать, зачем я явился? – проворчал Блад.
   – Ну, ладно, что там у тебя.
   – У нас неприятности, Альберт.
   – Давай покороче. Что именно?
   Блад повернул олову к входной двери.
   – Стая. Окружила здание. По моим подсчетам, человек пятнадцать-двадцать, может, чуть больше.
   – Черт побери! Как они узнали, что мы здесь?
   Блад выглядел раздосадованным и прятал глаза.
   – Ну?
   – Наверное, еще какой-то пес учуял ее в театре.
   – Прекрасно!
   – И что теперь?
   – Отбиваться, вот что. У тебя есть какие-нибудь другие соображения по этому поводу?
   – Только одно.
   Я ждал.
   – Натяни штаны, – ухмыльнулся он.

4

   Девчонка, эта Квилла Джун, устроилась довольно безопас– но. Я соорудил ей что-то вроде укрытия из матов, использо– вав, наверное, целую дюжину. Ее не заденет случайная пуля и, если на не не наткнутся сразу же, о, чем черт не шутит, мо– жет, и вообще не обнаружат.
   Я вскарабкался по одному из канатов, свисающих с пото– лочной балки, и устроился наверху со своим браунингом и па– рой горстей патронов. Конечно, сейчас бы я предпочел авто– мат, Брен или Томпсон, но чего нет, того нет. Поэтому я пе– репроверил сорок пятый, убедился, что он не подведет и раз– ложил запасные обоймы на балке. Здесь у меня был полный об– зор гимнастического зала и всех входов в него.
   Блад залег в тени у входной двери. Он предложил, чтобы я сначала перестрелял всех собак, чтобы у него было свобод– ное поле деятельности. Это была наименьшая из моих тревог.
   Я предпочел бы закрыться в комнате только с одним выхо– дом, но не знал, в здании ли стая или еще только снаружи, поэтому сделал самое лучшее, что только мог.
   Все было тихо. Несколько драгоценных минут у меня ушло растолковать Джун, что если она не станет трепыхаться, ей, в конечном итоге, будет лучше со мной, чем с двумя десятками и х.
   – Если хочешь еще раз увидеть своих папочку с мамочкой,
   – добавил я, после чего без особых затруднений упаковал ее в маты.
   Тишина.
   Затем я услышал два звука одновременно. В конце бассей– на захрустела штукатурка под чьим-то сапогом. Совсем не громко. А за входной дверью звякнул металл, задевший о дере– во. Итак, они собираются предпринять первую попытку. Что ж, я готов.
   Снова тишина…
   Я направил браунинг на дверь, ведущую в бассейн, кото– рая все еще была раскрыта после того, как я ворвался сюда. Прикинув рост нападающего примерно в шесть футов, я прице– лился пониже фута на полтора, чтобы угодить негодяю прямо в грудь. Я давным-давно понял, что не нужно стараться попасть в голову. Целиться следует в самую широкую часть туловища – грудь и живот.
   Внезапно я услышал собачье рычание. Часть тьмы у вход– ной двери отделилась и двинулась в зал. Прямо напротив Бла– да. Я не пошевелил браунингом.
   Парень у входа сделал шаг в сторону от Блада, отвел ру– ку назад и бросил что-то – камень, железяку – через зал, чтобы отвлечь огонь возможной обороны. Я не шелохнулся.
   Когда эта штучка ударилась об пол, из дверей комнаты с бассейном выскочили два парня. Винтовки они держали наизго– товку, чтобы поливать огнем все живое в комнате. Но прежде чем они заметили хоть движение, я сделал первый выстрел и, чуть шевельнув стволом, тут же второй. Точное попадание, прямо в сердце. Никто из них больше не пошевелится.
   Парнишка у дверей повернулся, чтобы слинять, но на нем уже был Блад. Вот так – просто молния из темноты. Блад прыг– нул поперек винтовки, которую тот держал наизготовку, и вон– зил клыки парню в горло. Бедняга взвизгнул, но Блад тут же отскочил, унося кусок его глотки. Парень упал на одно коле– но, издавая булькающие звуки. Я прицелился и всадил ему пулю прямо в голову. Опять наступила полная тишина.
   Неплохо, совсем неплохо! Три удачных выстрела, и они все еще не знают моего местонахождения. Блад снова убрался в темноту у входа. Он не сказал ни слова, но я знал, о чем он думает. Может, это трое из семнадцати или трое из двух де– сятков, или из двадцати пяти… Кто знает, сколько их пришло сюда. Мы можем отбиваться неделю, но так и не узнаем, покон– чили со всеми или только с частью. Они могли уйти и вернуть– ся с подкреплением, а я был остался без патронов и жратвы. Девчонка, Квилла Джун, стала бы плакать, отвлекая мое внима– ние. Я постепенно терял бы боеготовность… А они просто ле– жали бы возле здания, ожидая, когда мы дозреем настолько, чтобы сделать какую-нибудь глупость, и тогда они ливнем об– рушатся на нас…
   Из передней двери выскочил парень, прыгнул, падая на землю, перекатываясь, вскочил, бросился в другом направле– нии, выпустив три очереди в разные углы зала, прежде чем я смог проследить за ним браунингом. К этому времени он был уже подо мной. Я бесшумно взял сорок пятый и отстрелил напа– давшему затылок вместе с пучком волос.
   – Блад! Винтовку!
   Блад выскочил из темноты, схватил пастью винтовку и подтащил к куче матов в дальнем углу зала. Я увидел, как из матов высунулась рука, схватила винтовку и тотчас же скры– лась. По крайней мере, девчонка там будет в безопасности, так же, как и винтовка, покуда она не понадобится мне. Мной храбрый пес подскочил к трупу и начал стаскивать с него пат– ронную ленту. На это у него ушла куча времени, в течение ко– торого его легко бы могли подстрелить из окна или двери, но все же он выполнил задуманное. Храбрый маленький мерзавец! Нужно не забыть достать ему за это какую-нибудь приличную жратву, когда мы выберемся отсюда. Я усмехнулся. Е с л и мы выберемся из этой проклятой передряги, мне не придется бес– покоиться, чтобы достать ему что-нибудь вкусненькое. Оно уже валялось по всему полу гимнастического зала.
   Как только Блад утащил ленту к себе в темноту, еще двое предприняли попытку вместе со своими псами. Они ворвались через нижнее окно один за другим, падая и перекатываясь, бросаясь в разные стороны, в то время как псы – уродливая акита, громадная, как дом, и сука добермана цвета дерьма – влетели через переднюю дверь и рассыпались в два незанятых угла. Я достал одну из собак, акиту, сорок пятым, и она с визгом опрокинулась на пол. Доберманша в это время накрыла собой Блада.
   Но, начал палить, я раскрыл свою позицию. Один из стаи выстрелил от бедра, и вокруг меня полетели щепки балки от пули шестого калибра с мягкой головкой. Я выпустил свой ав– томатический, и он заскользил по балке, когда я потянулся за браунингом. Я попытался схватить сорок пятый, и это движение спасло мне жизнь. Я подался вперед, чтобы удержать его, но он выскользнул из пальцев и с шумом ударился об пол, а тот из стаи выстрелил туда, где я только что находился. Но я распластался на балке, свесив руки, а грохот напугал его. Он выстрелил на звук моего упавшего оружия, и в это мгновение я услышал выстрел из винчестера, и другой из стаи, который благополучно добрался до темноты, упал ничком, схватившись руками за здоровенную кровавую дыру в груди. Квилла Джун подстрелила его из-за матов.
   У меня даже не нашлось времени сообразить, какого черта здесь происходит. Блад кружился, сцепившись с доберманшей, и звуки, которые они издавали, были чудовищными. Парень выпус– тил из ноль шестого еще один залп и угодил в дуло браунинга, выступающее из-за края балки, и конечно же, браунинг отпра– вился вслед за сорок пятым. Я остался с голыми руками, а этот сукин сын уже скрывался в тени, высматривая меня.
   Еще один выстрел из винчестера, и парень принялся па– лить прямо в маты. Девчонка закопалась в глубине тюфяков, и я знал, что на большее от нее рассчитывать не могу. Но в этом и не было нужды. В ту секунду, когда он сосредоточился на ней, я схватился за свисающий канат, перелез через балку и воя, словно обожженный напалмом, заскользил вниз, чувс– твуя, как канат режет мне ладони. Я спустился достаточно, чтобы оттолкнуться и начать раскачиваться, направляя свое тело с каждым толчком в разных направлениях. Сукин сын неп– рерывно стрелял, пытаясь следовать за траекторией моего рас– качивания, но я каким-то чудом умудрялся держаться в стороне от линии огня. Затем обойма его винтовки опустела, я оттолк– нулся и со свистом полетел в его сторону. Через мгновение я отпустил канат, кверху задом влетел в угол и все-таки достал негодяя, вцепившись пальцами в его глаза. Он завизжал, виз– жали псы, визжала девчонка, а я колотил его головой об пол, пока он не перестал шевелиться. Схватил его опустевший ноль шестой, я долбанул его по голове и понял, что больше хлопот с этим паршивцем не предвидится.
   Затем я отыскал свой сорок пятый и пристрелил доберман– шу. Блад поднялся и встряхнулся. Он был совсем сильно поку– сан.
   – Спасибо, – прохрипел он и уполз в темноту зализывать раны.
   Я пошел и раскопал Квиллу Джун. Она плакала, жалея пар– ней, которых мы уложили. Но главным образом ее расстроил тот, которого она пристрелила сама. Я не мог уговорить ее прекратить хныкать, поэтому ударил по щеке и сказал, что она спасла мне жизнь. Это помогло. Она улыбнулась.
   Приплелся Блад, волоча свой зад.
   – Как нам выбраться отсюда, Альберт?
   – Надо подумать.
   Я задумался, зная, что все бесполезно. Скольких бы мы ни отбили, явятся новые. Теперь это стало вопросом их мужс– кого достоинства. Их чести.
   – Как насчет пожара? – предложил Блад.
   – Убраться, пока горит здание? – покачал головой я. – Они оцепят этот район, и мы не пройдем.
   – А что, если мы не уйдем? Что, если мы сгорим вместе со зданием?
   Я взглянул на него. Храбрый… и изворотливый, как дь– явол.

5

   Мы собрали всю мебель и маты, шведские стенки и ящики, в общем, все, что могло здесь гореть. Затем побросали весь этот хлам у деревянной перегородки в конце зала, облили ке– росином, банку которого Джун нашла в кладовой, и подожгли. Затем мы пошли с Бладом в то место, которое он для нас ра– зыскал, – в бойлерную. Мы залезли в пустой котел, прикрылись массивной крышкой, оставив вентиляционную дырку открытой. Мы прихватили с собой один мат и все боеприпасы, которые смогли найти, а также все запасное оружие, бывшее у членов стаи.
   – Ты можешь что-нибудь уловить? – спросил я Блада.
   – Немного. Совсем чуть-чуть. Я читаю одного из парней. Здание горит отлично.
   – Ты сможешь узнать, когда они отвалят?
   – Попытаюсь. Е с л и только они отвалят.
   Я откинулся назад. Квиллу Джун все еще трясло от недав– них событий.
   – Успокойся, – приказал я ей. – К утру здесь останутся одни кирпичи. Они все прочешут и, найдя одно жареное мясо, может, не сильно станут искать тело некой курочки. И все бу– дет в порядке… если мы не задохнемся…
   Она улыбнулась, совсем слабо, и я постарался держаться похрабрее. Девчонка держалась неплохо. Она откинулась на мат, прикрыла глаза и уже собиралась заснуть. Я сам не мог пошевелиться и тоже закрыл глаза.
   – Ты можешь посторожить? – спросил я Блада.
   – Постараюсь. Я тебе лучше поспать.
   Я кивнул, не открывая глаз, и повернулся на бок. Я отк– лючился прежде, чем успел об этом подумать.
   Когда я проснулся, то обнаружил, что Квилла Джун при– корнула у меня под мышкой, обняв рукой за талию. Я едва смог вздохнуть. Меня бросило в жар, словно я попал в печь… Хотя какого черта, я и так уже был в печи! Словно в подтверждение этой мысли, я непроизвольно потянул руку… Стенка котла оказалась такой горячей, что я чуть не вскрикнул. Блад лежал на мате вместе с нами. Эта штука оказалась единственной вещью, которая помогла нам всем не подпалить себе шкуры. Я положил ладонь на грудь Джун – грудь была потной. Девушка заворочалась во сне и еще сильнее прижалась ко мне. Я сразу же почувствовал возбуждение. Умудрившись стащить с себя шта– ны, я перекатился на нее сверху. Когда ее ноги оказались раздвинутыми, она проснулась, но к этому времени было слиш– ком поздно.
   – Не надо… Прекрати… Что ты делаешь?.. Нет, не на– до…
   Она еще не совсем очухалась от сна, была слабой, к тому же я не думаю, что она захотела сопротивляться всерьез.
   Конечно, она вскрикнула, когда я взломал ее, но после этого все было в порядке. Мат стал влажным от крови, а Блад продолжал дрыхнуть, как убитый.
   Все было совершенно иначе. Обычно, когда я заставлял Блада кого-нибудь вынюхивать для меня, все делалось в бодром темпе: схватить, овладеть и побыстрее убраться, пока чего не случилось.
   Когда мы кончили в первый раз, она так обхватила меня за спину, что я подумал о своих треснутых ребрах, но потому она меня отпустила, правда, медленно-медленно, глаза ее были закрыты, а на лице играла блаженная улыбка. Она выглядела счастливой, это я могу сказать точно.
   Мы проделали это еще много раз. Это было уже ее идеей, и, конечно, я не мог ей отказать. А потом мы лежали рядышком и разговаривали.
   Она спросила меня, как я могу общаться с Бладом, и я рассказал, как боевые собаки развили в себе телепатические способности, но потеряли способность самостоятельно искать себе пищу, поэтому соло и члены стай должны делать это за них, и как ловко у них получалось вынюхивать девок ля таких одиноких парней, как я. На это она ничего не ответила.
   Я спросил, на что похожа жизнь в подземке.
   – Там очень хорошо, но чересчур спокойно. Все вежливы друг с другом. У нас всего лишь один небольшой городок…
   – Ты живешь в нем? Как вы его называете?
   – Топек. Это совсем недалеко отсюда.
   – Да, я знаю. Спусковая шахта находится всего в полуми– ле. Я как-то бывал там из любопытства.
   – А ты когда-нибудь был в подземном городе?
   – Нет, и не думаю, чтобы мне захотелось…
   – Почему? Там очень хорошо. Тебе бы понравилось.
   – Дерьмо!
   – Это слишком грубый ответ.
   – А я и есть очень грубый и невежливый.
   – Но не все время…
   Этот разговор начал меня бесить.
   – Слушай, дура, что ты говоришь? Я схватил тебя, делал с тобой, что хотел, изнасиловал тебя с полдюжины раз, и что я слышу, а? Что во мне может быть хорошего? У тебя что, не хватает мозгов понять, что когда кто-то…
   – Но мне это понравилось, – очень мило улыбнулась она.
   – Хочешь сделать это еще раз?
   Я был по-настоящему шокирован, так что даже отодвинулся подальше от нее.
   – Ты что, ничего не соображаешь? Ты что, не знаешь, что такая цыпочка из подземки, как ты, может быть изувечена та– кими соло, как я? Тебя что, родители не предупреждали: «Не появляйся наверху, тебя украдут эти грязные, волосатые, дур– но пахнущие соло!» Разве ты этого не знала?
   Он положила руку на мое бедро и стала его поглаживать. Меня снова охватила возбуждение.
   – Родители никогда не говорили мне так про соло, – ска– зала она, затем притянула меня к себе и поцеловала. И опять я так и не смог ее остановить.
   Боже мой, это продолжалось несколько часов! Спустя не– которое время Блад, наконец, повернулся в нашу сторону и сказал:
   – Я больше не могу притворяться спящим. Я голоден, и у меня болят раны.
   Я отбросил Джун – на этот раз она была сверху – и обс– ледовал пса. Доберман оторвал изрядный кусок его уха, вдоль морды шел глубокий порез, мех с одного бока был весь покрыт запекшейся кровью.
   – Тебе здорово досталось, приятель, – сказал я.
   – Ты тоже не похож на розовую клумбу, Альберт, – огрыз– нулся Блад.
   Я быстро убрал руки.
   – Можем ли мы выбраться отсюда?
   Он немного покрутился и затряс головой.
   – Ничего не могу прочесть. Экран, Хочешь – не хочешь, а придется вылезать и идти на разведку.
   Мы немного обсудили это и решили, наконец, что если здание сгорело и чуть остыло, стая к этому времени должна уже просеять весь пепел. То, что они не попытались взломать котел, указывало, что мы, вероятно, довольно глубоко погре– бены под обломками. Или так, или здание все еще сильно рас– калено. В этом случае они все еще находятся наверху, гото– вясь тщательно посеять то, что могло остаться после пожара.
   – Думаешь, тебе это удастся в таком состоянии?
   – Думаю, что мне в любом случае придется это сделать, – угрюмо ответил Блад. – Вы тут затрахались до потери рассудка и, наверное, забыли, что нам еще нужно остаться в живых.
   Я почувствовал, что у нас с ним могут возникнуть ка– кие-то неприятности. Ему определенно не нравилась Квилла Джун. Но это было не ему решать. Я отодвинул его немного в сторону, приподнялся и сдвинул задвижку котла. Дверца не открывалась, поэтому я уперся в стенку и попытался подняться на ноги.
   Что бы там ни навалилось с другой стороны, но крышка начала подаваться и через минуту с грохотом отвалилась в сторону.
   Я распахнул дверцу и выглянул наружу. Верхние этажи здания провалились в подвал, но к этому времени они, в ос– новном, превратились в шлак и легкий мусор. Поэтому было очень трудно что-либо разглядеть.
   Я выскользнул наружу, обжигая руки о заднюю стенку зад– вижки котла. Блад последовал за мной и стал побираться среди груд обломков. Я увидел, что котел бойлера был почти пол– ностью скрыт обвалившимися остатками здания. Оставались хо– рошие шансы на то, что стая произвела небрежный осмотр и ре– шила, что мы изжарились. Тогда они могли уйти… Но в любом случае, я хотел, чтобы Блад произвел тщательную разведку. Он была уже собрался, но тут я позвал его.
   – Ну, в чем дело?
   Я глянул на него сверху вниз.
   – Могу тебе сказать, приятель. Ты погано ведешь себя.
   – Меня это устраивает.
   – Черт побери, псина, какая муха тебя укусила?
   – Она, та чистенькая цыпочка, которую ты подобрал.
   – Ну и что из этого? Тоже мне, большие дела! У меня и раньше были цыпочки.
   – Но не такие, которые прицепились бы к тебе. Предуп– реждаю тебя, Альберт, у тебя с ней будут большие хлопоты.
   – Не будь идиотом!
   Блад не ответил, только сердито глянул на меня и отва– лил проверять сцену. Я вполз обратно и задвинул запор. Джун снова захотела заняться этим, но я ответил, что не хочу. Блад здорово подпортил мне настроение. Я был раздражен и не знал, на ком отыграться.
   Но боже мой, какая она была хорошенькая! Она надула губки и уселась, обхватив себя руками.
   – Расскажи мне о подземках, – попросил я.
   Сперва она дулась и говорила немногословно, но вскоре разговорилась и почувствовала себя более свободно. Я много узнал от нее. Я подумал, что это может мне пригодиться… когда-нибудь…
   От тех стран, которыми были когда-то США и Канада, ос– талась всего пара сотен подземок. Они были образованы на месте шахт, подземных озер и других пещер. Некоторые из них, особенно на Западе, представляли собой естественные подзем– ные формации, уходящие от двух до пяти миль вглубь. Люди, которые засели в них, были самой худшей разновидности: южные баптисты, фундаменталисты, адвентисты. Настоящие праведники среднего класса, у которых отсутствовал вкус к дикой жизни. И они вернулись к образу жизни, который существовал уже око– ло ста пятидесяти лет. Они прихватили с собой последних ос– тавшихся в живых ученых, заставили их работать, изобрести «как» и «зачем», а потом их выгнали. Они не желали никакого прогресса, не терпели никаких инакомыслящих, возражали про– тив всего, что могло бы взволновать людей. Того, что они имели, им было достаточно. Лучшее время, по их понятиям, бы– ло до Первой Войны, и они решили, что если им удастся соз– дать подобие тех времен, они будут жить мирной жизнью и су– меют выжить. Дерьмо! Я бы там быстро свихнулся.
   Квилла Джун улыбнулась, снова прижалась ко мне, и на этот раз я ее не оттолкнул. Она стала трогать меня, ласкать то тут, то там, а потом спросила:
   – Вик?
   – М-м?..
   – Ты когда-нибудь был влюблен?
   – Чего?
   – Влюблен. Ты когда-нибудь был влюблен в девушку?
   – Не могу точно сказать, но, наверное, нет.
   – А ты вообще знаешь, что такое любовь?
   – Конечно. Думаю, что знаю.
   – Но если ты никогда раньше не любил…
   – У меня никогда раньше не было пули в голове, но я знаю, что это мне бы не понравилось…
   – Могу поспорить, ты не знаешь, что такое любовь.
   – Ну, если это означает жить в подземках, то мне и уз– навать не хочется.
   После этого она потянула меня вниз, и мы опять занялись любовью. Когда мы кончили, я услышал, как снаружи скребется Блад. Я открыл задвижку.
   – Все чисто, – сказал он.
   – Ты уверен?
   – Да, да, уверен. Надевай штаны, – усмехнулся Блад, – и выходи сюда. Мы должны кое-что обсудить.
   Я глянул на него и обнаружил, что он не шутит. Я надел штаны, тапочки и выбрался из бойлера.
   Он потрусил впереди, в сторону от котла, через какие-то прогоревшие балки, из здания, выглядевшего, точно сгнивший обломок зуба.
   – Ну, что тебя донимает?
   Блад вскочил на кусок бетонной плиты и оказался Нос к носу со мной.
   – Ты пренебрегаешь мной, Вик.
   Я понял, что он говорит серьезно. Никакого Альберта, только Вик.
   – С чего ты это взял?
   – Прошлая ночь, милый. Мы могли бы вырваться отсюда и оставить ее им. Вот что было разумным.
   – Но я хотел ее.
   – Да, я знаю. Об этом я и говорю. Теперь уже сегодня.а не вчера. Ты имел ее полсотни раз. Так почему же мы все еще здесь?
   – Я все еще хочу ее.
   Тут он рассердился.
   – Ну, тогда послушай меня, дружок. Я тоже хочу несколь– ко вещей. Я хочу есть и очень хочу избавиться от боли в бо– ку, я также хочу убраться с этого проклятого места. Вполне возможно, что стая не бросила свою затею и вернется…
   – Успокойся. Со всеми твоими проблемами мы справимся довольно легко. Это не значит, что она не может уйти с нами.
   – Вот, значит, какие новости? Теперь мы превращаемся в великолепную троицу, верно?
   Я уже начал выходить из себя.
   – Ты начинаешь говорить, как самый обыкновенный пудель!
   – Я отвел руку, чтобы стукнуть его. Он не шелохнулся. Я уро– нил руку. Я еще никогда не пытался ударить Блада, мне и сей– час не хотелось этого.
   – Извини, – тихо сказал он.
   – Все в порядке.
   Но мы больше не смотрели друг на друга.
   – Вик, у тебя ответственность передо мной, ты же знаешь.
   – Тебе не обязательно напоминать мне об этом.
   – Пожалуй, настала пора напомнить. И сказать еще кое-что. Вроде того случая, когда уродец из радиационной ямы выскочил из-за угла и попытался тебя схватить.
   Я содрогнулся. Сукин сын был весь зеленый, в каких-то светящихся лишаях. Меня чуть не вырвало при одном воспомина– нии.
   – И я напал на него, верно?
   Я кивнул.
   – Верно, дружище, верно.
   – Я бы мог здорово обжечься и умереть, и для меня было бы все кончено, верно?
   Я снова кивнул. Блад меня здорово поставил на место. Я не любил, когда меня заставляли чувствовать себя виноватым. Мы все делили с Бладом пятьдесят на пятьдесят, и он знал это.
   – Но я все же сделал это, верно?
   Я вспомнил, как визжала та зеленая тварь, и кивнул.
   – Ладно, ладно, не зли меня. Или, может, ты хочешь пе– ресмотреть наше соглашение?
   Тогда взорвался Блад.
   – Может, нам следует это сделать, чертов тупица!
   – Следи за своим языком, сукин сын, а то получишь по заднице!
   Мы молча сидели минут пятнадцать. Ни один из нас не знал, что следует делать. Наконец, я немного уступил. Я за– говорил мягко, успокаивающе. Я всегда был честен с ним. Так будет продолжаться и впредь, сказал я, на что он проворчал, что пусть лучше так и будет, а то он знает пару толковых со– ло, обитающих в городе, и они с радостью возьмут себе такого пса, как Блад.
   На это я сказал, что не люблю, когда мне угрожают, и пусть он не вздумает сделать неверный шаг, иначе я переломаю ему лапы. Он разъярился и отошел в сторону. Я махнул на него рукой и пошел к бойлеру, чтобы отвести душу с Квиллой Джун.
   Но когда я сунул голову в котел, она поджидала меня с пистолетом, который прежде был у одного из членов стаи. Она саданула меня точно под правый глаз, и я свалился на пол котла уже полувырубленный.