Эмар Густав. Король золотых приисков

   — Ни за что! Лучше смерть! Лучше самые жестокие пытки!
   — Все так говорят, а через неделю смотришь — по другому запели.
   — Замолчите, ради Бога! Не заставляйте нас краснеть от стыда!
   — Жаль мне все же вас, — сказала мегера, выпив залпом стакан рома. — Завтра к нам пожалует преподобный отец. Поистине святой человек! Надеюсь, он вас уговорит. Он принадлежит к священному ордену Мельхиседена, одного из наиболее почитаемых наших святых; у него восемь настоящих жен, еще семнадцать духовных. Они боготворят его и вполне счастливы.
   — Мистрис Строг, уже поздно, — сказала Лизбет. — Мы устали и хотим отдохнуть. Не угодно ли вам нас покинуть?
   Мистрис Строг побагровела от злости.
   — Уже спать! — заорала она. — Ведь только девятый час!
   — Это неважно, говорю вам, что мы устали и вообще ваше присутствие нам в тягость. Поймите же!
   — Ну, ну! Не сердитесь, — примирительно произнесла мистрис Строг, вставая, беря бутылку с ромом и чайник, — я ухожу. Да пошлет вам Бог добрую ночь! — открывая дверь, мегера добавила:
   — Не убивайтесь, не такие уж страшные мормоны, как о них говорят. Вы будуте счастливы.
   Очень довольная, мегера вышла, посмеиваясь. Лизбет сразу бросилась запирать дверь, крикнув ей вслед:
   — Больше ты сюда не войдешь, гадина! — в ответ раздался хохот за дверью.
   Оставшись одни, девушки обнялись и заплакали. Спасения нет — они погибли!

ГЛАВА VI. Робость — не лучшее качество женщины

   С минуту Жанна и Лизбет предавались горю, хотя не полностью отдавали себе отчет в том, что их ждет. Лизбет решила разделить участь подруги.
   Жанна по наивности полагала, что за нее просто хотят получить выкуп. Но сказанное хозяйкой гостиницы лишило девушек всякой надежды. Они поняли, что речь идет не о выкупе.
   Их продали. И теперь Лизбет вместе с Жанной будет отдана мормонам. Хотя в планы похитителей это не входило.
   Лизбет представить себе не могла, что какой-нибудь краснокожий или мормон может овладеть ею насильно и, выплакавшись, принялась утешать впавшую в отчаяние подругу.
   — Не плачь, милая, — шептала Лизбет. — Еще не все потеряно. Поверь мне! И не плачь!
   Но Жанна была безутешна.
   — Боже мой! Боже мой! — восклицала она сквозь рыдания. — Мы погибли! Спасения нет.
   — Ты поверила мистрис Строг? Но она могла и солгать!
   — Нет! Эта презренная женщина сказала правду, мне сердце подсказывает. Неоткуда ждать помощи!
   — Неблагодарная! Почему же неоткуда? Ведь рядом с тобой я!
   — Но что ты можешь сделать, дорогая? И Бог, которому ты так горячо молишься! — У Жанны отлегло от сердца, и она с некоторой надеждой спросила:
   — Услышит ли он мои мольбы?
   — Он не оставит нас в беде. Мы этого не заслужили. Только не надо падать духом.
   — Хотелось бы верить твоим словам, — сказала Жанна. — Но что можем сделать мы, слабые девушки, одни, в пустыне, среди врагов, которые задумали нас погубить?
   — Мы многое можем сделать, — возразила Лизбет, — если не будем бояться смерти. Смерть наше последнее пристанище.
   — Давай же бросимся в ее объятия!
   — А ты подумала о тех, кому дорога?
   — Кому дорога? — печально повторила Жанна. — Увы! Был человек, любивший меня, но он наверняка возненавидел меня, заподозрив в измене.
   — Гастон не возненавидел тебя, я уверена. Не мог возненавидеть. Кто знает, в один прекрасный день…
   Лизбет осеклась, чтобы не тешить подругу напрасной надеждой. Но Жанна догадалась, о чем хотела сказать Лизбет, и с живостью спросила:
   — Ты что-нибудь знаешь о нем?
   — Ничего не знаю.
   — Так я и подумала! Он далеко и не подозревает, как я страдаю.
   — Мы молоды, — продолжала Лизбет. — Мы сильны и богаты.
   — Богаты? — удивилась Жанна. — Но я ничего не захватила с собой. Ни одной драгоценности. Не успела.
   — У меня с собой золото. А что мое — то твое.
   — Дорогая сестра!
   — Как приятно мне это слышать, бесценный мой друг… клянусь, либо мы вместе погибнем, либо я спасу тебя.
   — Чем смогу я отплатить за твою доброту?
   — Хватит сентиментальностей! Мы и так слишком много слез пролили. Надо действовать и спасать свою честь, чего бы это ни стоило. Ты готова?
   — Конечно!
   — Ничего хуже смерти с нами случиться не может!
   — По крайней мере, умрем без позора, не предадим нашу святую веру!
   — Да будет так! — торжественно произнесла Лизбет. — Знаешь, вместе с решимостью у меня появилась надежда. Поверь, мы с честью выйдем из борьбы. Не одни же тигры и разбойники живут на этой проклятой земле!
   — Допустим! Но кто вступится за нас, несчастных девушек, чужих и неизвестных?
   — Кто-нибудь, быть может, и вступится. Не надо терять надежды. Главное — не унывать и рассчитывать на собственные силы.
   — Откуда они у нас?
   — Ты не права. К тому же вполне возможно, что очень скоро мы встретим преданные сердца, готовые ради нас на любой риск.
   — Все равно, без денег ничего сделать нельзя.
   — Но у меня есть золото. Я же сказала тебе!
   — Ну и что?
   — Золото и отвага в этой варварской стране — достаточно, чтобы совершить невозможное. Слушайся меня, и не пройдет и часа, как мы выйдем из этого гнусного вертепа.
   — Я готова на все, даже пройти по раскаленным угольям. Можешь на меня положиться, Лизбет! В нашем роду было много отважных женщин. Они доказали это на деле.
   — Решено, сестра!
   Девушки обнялись. Глаза их сверкали, бледные щеки покрылись румянцем.
   — Теперь, — сказала Лизбет, — посмотрим, чем мы располагаем.
   — У меня есть кинжал! — вскричала Жанна.
   — А у меня револьвер. Я потихоньку взяла его, не возбудив подозрений похитителей. Еще есть порох и пули. А ты говоришь, откуда у нас силы? Не удастся бежать, убьем либо себя, либо наших врагов.
   — Только бы вырваться из этой ямы!
   — Кстати, у меня при себе двадцать унций… На первое время этого более чем достаточно.
   — Разумеется.
   — Надо раздобыть мужскую одежду. В платьях да юбках нас сразу поймают. Еще нужны лошади и съестные припасы.
   — Где же мы все это достанем? — Жанна снова впала в уныние.
   Каждая новая трудность ее пугала, хотя она старалась не отставать от своей энергичной подруги.
   Лизбет, как могла, утешала Жанну, словно ребенка. Она перерыла в комнате все ящики и шкафы, но ничего не нашла и сказала:
   — Видимо, придется купить все необходимое.
   — Если бы только это было возможно, — произнесла Жанна печально.
   — Не беспокойся, — ответила Лизбет. — Все раздобудем. — И плутовски улыбнулась.
   — Просто удивительно, что мы до сих пор ничего не нашли.
   — Что ты хочешь сказать?
   — Ничего… слушай и смотри. Настал час.
   — Какой час?
   — Спасения и свободы. Я ничего тебе не говорила, чтобы не волновать. И чтобы злая колдунья по твоим глазам ничего не заподозрила.
   — Боже великий! Что это значит? — прошептала Жанна.
   — Ничего не бойся и позволь мне действовать!
   В эту минуту скрипнул ставень и послышался легкий треск. Точно град бил по стеклам. Кто-то бросил пригоршню песку в затворенное окно, с которого Лизбет не спускала глаз.
   В наступившей тишине слышно было, как бьются сердца девушек.
   Жанна судорожно сжала руку подруги. Трижды повторился сигнал.
   Лизбет отворила окно. Жанна едва не упала в обморок.
   — Крепись, милая, — обратилась к ней Лизбет. — Мы спасены.
   Она выглянула в окно. В слабом свете неполной луны неподвижно стояли два человека в плащах.
   — Кто там? — Едва слышно спросила Лизбет.
   — Луи! — ответил один также тихо.
   — Шиллер?
   — Да.
   — Настал час?
   — Да.
   Девушка с трудом сдержала готовый вырваться крик радости.
   — Мы спасены, Жанна! Жанна шептала молитву.
   Лизбет тихим голосом, утонувшим в шуме вечернего ветра, произнесла:
   — Лизбет Тюльер ждет своего жениха.
   — Надейтесь! — последовал ответ.

ГЛАВА VII. Желтая птица гонится за двумя зайцами

   А теперь вернемся к нашим старым знакомым: Фрэнсису де Вердьеру и Гастону Дюфальга.
   Итак, их потревожил выстрел проводника.
   Пока они разговаривали с незнакомцем, охотник решил пойти на разведку и вскоре вернулся.
   — Что случилось? — спросил доктор, поспешив охотнику навстречу.
   — Ничего особенного, — пожав плечами, ответил охотник. — Я напал на след ночного бродяги и подстрелил ему крыло.
   — Надеюсь, вы не убили его? — с беспокойством спросил доктор.
   — Поклясться не могу. Темно, ничего не видно. Во всяком случае, в ближайшее время он нас не потревожит.
   — Тем лучше, ну его ко всем чертям, — сказал капитан. — Вокруг все спокойно?
   — Спокойно. Шпионы предупреждены и не двинутся с места. Ручаюсь. Так что можно поспать. Я не прочь, но на всякий случай не плохо бы по очереди дежурить. Мало ли что может случиться в пустыне. Впрочем, поступайте как вам угодно.
   — Это верно, — согласился доктор. — Осторожность никогда не мешает. Если хотите, я подежурю до полуночи, потом кто-нибудь покараулит до четырех, последний — до рассвета.
   — Я вторым подежурю, если не возражаете, — сказал охотник. — Капитан пусть дежурит последним. Согласны?
   — Разумеется.
   — Стало быть, решено. Доброй ночи, господа! Желтая птица снова закутался в одеяло и вскоре громко захрапел.
   Молодые люди еще побеседовали, покурили, потом капитан лег спать, и на биваке воцарилась тишина.
   Один доктор бодрствовал. Примерно с час сидел у костра, подперев голову рукой и о чем-то размышляя, после чего принялся ходить взад-вперед, время от времени бросая взгляд на спящих.
   Охотник, продолжая храпеть, открыл глаза и не спускал их с доктора.
   Вдруг где-то совсем близко зашипела змея.
   Доктор вздрогнул и остановился. Шипение повторилось, но совсем тихо, почти неслышно.
   Удостоверившись, что его спутники спят, доктор скрылся в кустарнике.
   Охотник вскочил на ноги и с торжествующей улыбкой на лице кинулся следом за доктором. Тот шел быстро, не оборачиваясь, видно спешил на встречу. Ему и в голову не приходило, что за ним следят. Поэтому он не соблюдал особой осторожности, только старался не производить шума.
   Так достиг доктор Гумбольдт-ривер. Берега в этом месте были крутые, поросшие густым кустарником. Отличное место для тайной встречи.
   На берегу сидел человек. Тот самый, что два часа назад приходил к биваку.
   — Я думал, вы не придете, — сказал он доктору. — Заждался.
   — Напрасно упрекаете меня, любезный Густон. Путь от бивака сюда неблизкий. Надо было поближе подойти.
   — Чтобы меня убил ваш проклятый канадец! Он и так ранил меня. А стрелял наугад! — Густон показал перевязанное тряпкой плечо. Тряпка вся намокла от крови. — Этот негодяй хитер, как мускусная крыса! От него не спрячешься.
   — Вы думаете, он стрелял именно в вас?
   — Именно в меня! Но он дорого за это заплатит. Попади он ниже, убил бы наповал. А ведь он стрелял в темноте.
   — Поверьте, мне очень жаль, что так случилось, Густон.
   — Что теперь жалеть. Рана легкая, слава Богу, не стоит говорить о ней. А вас я должен предупредить. Не доверяйте Желтой птице. Негодяй с вами ходит.
   — Вы что-то узнали?
   — Ничего не узнал. Он так ловок, что не выдаст себя. Но предчувствие меня никогда не обманывало.
   — Попробую наблюдать за ним и, если что-то замечу, пристрелю как собаку!
   — И правильно сделаете. А теперь поговорим о наших делах.
   — Да, и, пожалуйста, побыстрее. Мне нельзя долго задерживаться. Они могут проснуться.
   — Слушайте же меня. Бригам Юнг расположен к вам и сделает все, что в .его силах, как обещал. Но действовать в открытую он не решается. Соединенные Штаты опять грозят нам войной. Так что у начальника и без того дел хватает. Главное — не применять насилия. Вот когда девушек перевезут в Дезерет, дело другое. Там начальник все возьмет на себя. А пока вмешиваться не хочет.
   — Он так хвалился своим могуществом, а его-то у него маловато, — недовольно заметил доктор.
   — Ошибаетесь, любезный! Скрытое могущество еще сильнее.
   — В таком случае все в порядке!
   — В вашем распоряжении десять данитов, в том числе я. Они готовы выполнить любой ваш приказ, касающийся, разумеется, данного дела. Оказывать вам помощь в случае надобности велено также старостам всех поселений. Мистер Джон Строг в любую минуту готов отправить девиц в Фильмор.
   — Разве девушки уже у Джона Строга? Вы уверены в этом?
   — Видел их собственными глазами, — заявил Густон, оскорбленный недоверием доктора.
   — Все как будто идет хорошо.
   — Вы довольны?
   — Разумеется.
   — Вот и прекрасно! Что вы теперь намерены делать?
   — Еще не знаю. Главное, чтобы девушек увезли к тому времени, когда я со своими спутниками прибуду к мистеру Строгу.
   — Допустим, их отправят, что дальше?
   — Кажется, все.
   — А ваш спутник?
   — Я не решаюсь от него избавиться, бедняга вообразил меня своим другом.
   — В таком важном деле нельзя колебаться. Вы можете проиграть. Если все откроется, он вас не пощадит.
   — Мне не хотелось бы пролить кровь.
   — Тогда я это возьму на себя. Мы похитим его, и все.
   — Только смотрите, чтобы ни единый волос не упал с его головы! Обещаете?
   — Обещаю. Не пойму только, почему вы так беспокоитесь?
   — Он такой добрый и такой доверчивый! Хватит и того, что я отнял у него невесту. В иные минуты я чувствую угрызения совести.
   — Но если при похищении он станет сопротивляться и завяжется драка?
   — Ваше право обороняться.
   — Я все понял, — рассмеялся Густон. — Вы умываете руки.
   — Только не забывайте своего обещания!
   — Кстати, Бригам Юнг нуждается в деньгах. Вы обяжете его, если…
   — Вот письмо. Передайте ему, — перебил Густона доктор, доставая из кармана конверт. Густон схватил его и сказал:
   — Стало быть, все как договорились?
   — Когда мы снова увидимся и где именно?
   — У Джона Строга, чем скорее, тем лучше. Время — деньги.
   — Хорошо. Где остальные даниты?
   — В трех милях отсюда, расположились на крутом берегу реки.
   — Вам надо быть с ними. Они могут понадобиться.
   — Не беспокойтесь!
   — Вам нынче не повезло, мой бедный друг.
   — Все ваш чертов проводник… но я рассчитаюсь с ним. Пусть лучше не попадается в руки данитов.
   — Почему же?
   — Его все ненавидят. Напрасно вы взяли его в проводники. Это из-за него на вас напали шошонесы.
   — Но мы с капитаном их проучили, — рассмеялся доктор. — Впрочем, не подоспей Желтая птица, нам, пожалуй, пришлось бы туго. Он просто молодец!
   — О! В храбрости ему не откажешь! И в ловкости тоже. Но он тверд как скала. Сам не запросит пощады и врага не помилует. Закон пустыни для него свят. Попадись он мне, я с ним быстро разделаюсь!
   — Дело ваше, только пусть прежде доведет нас до места, — прибавил доктор и улыбнулся.
   — Согласен. Он все равно не ускользнет от меня. Краснокожие готовы его растерзать!
   — За что?
   — Им здорово досталось в схватке с вами.
   — Сами виноваты. Мы не нападали на них.
   — Разумеется. Но для них это не имеет значения. Главное, что они пострадали. Пять человек убиты и восемь ранены.
   — А ведь это дело рук Желтой птицы.
   — Шошонесы жаждут мести.
   — Вы разве видитесь с ними?
   — Конечно!
   — Подогревайте их «нежные» чувства к охотнику. Это может нам пригодиться.
   — Постараюсь.
   — Вам больше нечего мне сказать?
   — Нечего, доктор.
   — Тогда мне пора. Поздно уже. С этим проклятым проводником надо вечно быть начеку. Вдруг он проснется? Придется как-то объяснять причину моего ухода. А врать я не люблю. Это бесполезно.
   — Послушайте моего совета и следите за ним.
   — Не буду спускать с него глаз. До свидания.
   — До скорого свидания!
   Они обменялись рукопожатием, и доктор пошел назад к биваку.
   — У меня еще достаточно времени, — сказал вслух данит, оставшись один. — Посплю немного, это придаст мне силы.
   Но не успел он опомниться, как кто-то придавил ему грудь коленом так, что он не мог двинуться с места.
   — Ты проспишь дольше, чем рассчитывал, подлец, — насмешливо шепнул Желтая птица.
   Данит задрожал, он понял, что погиб, и тут же подумал, что сам поступил бы точно так же.
   — Славно сыграно, — сказал данит.
   — В таких делах ты мастак, — посмеиваясь, ответил охотник.
   — Ты на смерть меня осудил?
   — На смерть.
   — Могу я выкупить свою жизнь?
   — Нет!
   — Так убивай, но я буду отомщен.
   — Может быть. Ты готов? — спросил охотник с убийственным хладнокровием.
   — Готов, — ответил данит.
   — Так умри же! — вскричал канадец, вонзив в грудь даниту нож по самую рукоятку.
   — Будь ты проклят!.. — произнес данит. Это были его последние слова.
   — Одним меньше. Теперь их девять осталось, — пробормотал охотник. — Вы поклялись уничтожить меня! Что ж, посмотрим, кто кого!
   Он взял все бумаги, что были у данита, завернул тело в плащ вместе с несколькими увесистыми камнями, крепко-накрепко связал веревкой и осторожно, без шума спустил в реку.
   — Ступай ко всем чертям, — весело вскричал охотник, — и оставайся навсегда в преисподней!
   Когда доктор вернулся к биваку, капитан и охотник крепко спали.
   «Все обошлось», — подумал доктор, присаживаясь к костру и закуривая сигару.
   Минуту спустя он взглянул на канадца.
   «Густон ошибается. Пожалуй, охотник не так хитер, как он думает. Но осторожность никогда не мешает. Надо за ним последить».
   В полночь, согласно уговору, доктор разбудил канадца.
   — Уже пора? — спросил тот, зевая.
   — Вы, кажется, хорошо спали.
   — Признаться, да. Я очень устал.
   — Верю, день был трудным для всех.
   — Для меня особенно.
   — Это верно. Знаете, что я подумал? Намне надо торопиться.
   — Мне, безусловно, не надо.
   — Вы нами довольны?
   — Доволен. Платите хорошо, обхождение вежливое, только и остается желать, чтобы путешествие длилось вечно.
   — А вы, оказывается, неприхотливы, — рассмеялся доктор.
   — Мы идем к Соленому озеру?
   — Да. Но проведем там не больше недели. Мормоны, говорят, не жалуют чужестранцев.
   — Тем более сейчас, когда им грозит война с Соединенными Штатами. В каждом путешественнике они подозревают шпиона.
   — Черт возьми! Я не думал об этом. Не изменить ли маршрут? С мормонами шутки плохи. Того и гляди начнут линчевать.
   — Все это верно, но люди они честные.
   — Надо переговорить с Дюфальга.
   — Вот вы сейчас сказали, что нам не надо торопиться. А почему? — спросил простодушно канадец.
   — Потому что хорошо бы здесь поохотиться. Места холмистые и красивые, и дичи наверняка в изобилии. Может, задержимся на денек? Дадим лошадям отдохнуть?
   — Я не стал бы лезть со своими советами, но раз вы спрашиваете, скажу откровенно: вы поступаете опрометчиво, — ответил Желтая птица, озадачив доктора.
   — Опрометчиво? — удивился доктор.
   — Ну да! Место здесь открытое и в случае нападения защищаться будет трудно.
   — Не всякий же день бывают нападения!
   — Кто знает. Мы во владениях воинственных племен, а они белых ненавидят.
   — Мы хорошо вооружены и вполне можем выдержать натиск, что уже доказали на деле.
   — Поступайте, как знаете. Мне все равно.
   — Итак, решено, мы остаемся.
   — Моим долгом было предупредить вас.
   — Что вы и сделали. Во всяком случае, упрекать вас никто не будет. Счастливого вам дежурства!
   — А вам хорошего сна, доктор!
   Вердьер растянулся на земле и тотчас уснул. На заре капитан открыл глаза.
   — Уже светло! Почему же ты меня не разбудил? — вскочив, спросил он Желтую птицу.
   — Мне жалко было вас будить. Вы так сладко спали, сударь, — ответил охотник.
   — Спасибо вам, любезный друг, но вы совсем не спали.
   — Не беда. Днем высплюсь! Ведь мы остаемся.
   — Остаемся? — вскричал капитан. — Почему?
   — Доктор сказал, что не надо спешить. Надо дать лошадям отдохнуть, а заодно и поохотиться.
   — Что же. Мысль славная!
   — Вам нравится?
   — Вы, я смотрю, в духе сегодня…
   — Правда, сам не знаю, с чего бы это.
   — Мне надо вам кое-что сказать!
   — Говорите, любезный друг.
   — Не теперь, с вашего позволения. Нас может услышать доктор, если проснется!
   Дюфальга удивленно взглянул на канадца.
   — Верно вам говорю, капитан, — ответил тот, подмигнув.
   — Как вам будет угодно.
   — Поговорим, когда доктор отправится на охоту.
   — Согласен!
   — Главное, чтобы доктор не догадался.
   — Так это тайна? — улыбаясь, спросил молодой человек. — И что, важная?
   — Да, капитан, очень важная, особенно для вас, — ответил канадец тоном, заставившим капитана насторожиться.
   — А теперь я пойду поить лошадей. Не забывайте, что я вам ничего не говорил и разбудил в четыре часа.
   — К чему такие предосторожности?
   — Узнаете. Наберитесь терпения.
   Охотник ушел, а Дюфальга, сильно взволнованный, сел у костра и стал размышлять. «Что значат слова охотника? Что за тайну хочет он сообщить?»
   Напрасно ломал голову капитан.
   Тем временем охотник привел лошадей с водопоя, и доктор проснулся от топота копыт.
   Он пожелал капитану доброго утра и спросил, как дежурил ось.
   — Прекрасно! — ответил Гастон. — Пора отправляться однако.
   — Вы очень спешите? — осведомился доктор, потягиваясь.
   — Почему вы спрашиваете?
   — Просто мне хотелось бы здесь остаться на денек, если, конечно, вы не против.
   — Охотно останусь, милейший Фрэнсис, тем более, что здесь нам удалось победить краснокожих. Сейчас пойду и подстрелю парочку птиц к завтраку, чтобы вы не сомневались в моем желании остаться.
   — Вы прекрасный спутник! Идите же, а потом я пойду, позабочусь об обеде. Возвращайтесь скорее.
   — Вот и прекрасно! Задайте лошадям корм, — обратился капитан к Желтой птице, — и начинайте готовить завтрак.
   — Счастливой охоты, — сказал Вердьер.
   — Постараюсь вернуться с добычей, любезный доктор! Молодой человек взял ружье и, широко шагая, ушел. Доктор лег и притворился спящим, чтобы избежать всяких разговоров с охотником.
   Желтая птица принялся готовить завтрак.
   Капитан вернулся только к девяти часам. Принес двух тетеревов и зайца. Это было больше чем достаточно к завтраку.
   Доктор тем временем занялся своими путевыми заметками.
   Спустя полчаса все трое весело завтракали, как самые лучшие друзья.
   Но каждый думал о своем.
   Доктор о том, как избавиться от обоих спутников, капитан о тайне, которую ему собирался открыть проводник. Оба старались ничем не выдать себя.
   Желтая птица, несмотря на внешнее спокойствие и предупредительность, горел нетерпением разоблачить доктора.
   Везде, где есть люди, бушуют страсти и процветает коварство. И в городах, и в пустыне.
   И доктор, и проводник поступали коварно. Только у доктора была цель постыдная, низкая, а у охотника — благородная.

ГЛАВА VIII. Любовь побеждает месть

   Как и было условлено, только спала жара, часов около трех пополудни, доктор взял ружье и отправился поохотиться, сказав, что вернется часам к пяти, не раньше. Капитан лег отдохнуть, а проводник сделал вид, будто возится с конской сбруей. Но едва доктор скрылся из виду, охотник поспешил за ним. Он хотел убедиться, что доктор на сей раз не хитрил, он и в самом деле отправился на охоту. И проводник очень быстро вернулся. Он подошел к палатке, где отдыхал капитан. Едва завидев проводника, Гастон спросил:
   — Теперь мы одни?
   — Совершенно одни, капитан, — ответил проводник со свойственной ему насмешливой улыбкой. — Доктор пошел охотиться. Слышите выстрел? Видно, придет с добычей. Сказал, что раньше пяти не вернется, так что два часа у нас есть.
   — Я слушаю вас, любезный. Можете рассчитывать на мою помощь, если она вам понадобится.
   Охотник покачал головой.
   — Благодарю, капитан, но к делу, о котором я собираюсь вам рассказать, я не причастен. Речь пойдет только о вас.
   — Обо мне? — вскричал молодой человек.
   — Да, капитан, о вас!
   — Ничего не понимаю.
   — Но я и хочу все объяснить. Чтобы вы не оставались в неведении.
   Он достал из кармана бумаги, взятые ночью у убитого им данита, и протянул капитану.
   — Прежде всего, потрудитесь взглянуть на эти бумаги.
   Потом я вам расскажу, как они попали ко мне.
   — Что это? — спросил капитан, машинально беря бумаги.
   — Прочтите, — ответил охотник. Воцарилось молчание.
   Пока капитан просматривал бумаги, охотник стоял в своей обычной позе, опираясь на дуло винтовки, и ждал.
   Наконец капитан все прочел и вопросительно посмотрел на проводника.
   — Значит, человек, которого я считал своим другом, предатель?
   — Вы еще сомневаетесь в этом? — охотник пожал плечами.
   — Пока сомневаюсь. Ибо не вижу ни причины, ни цели предательства.
   — Именно пока, — возразил охотник. — Со временем увидите.
   — Возможно. Мы познакомились с доктором в Сан-Франциско совершенно случайно. И подружились, что совершенно естественно для соотечественников, встретившихся в чужом краю, имеющих к тому же одинаковое социальное положение и вкусы. Общих интересов у нас нет, мы ничего не знаем о делах друг друга. С какой же стати он станет вредить мне?
   — Дело в том, — произнес охотник, — что доктор давно и хорошо осведомлен обо всем, что касается вас.
   — Ошибаетесь, приятель, до встречи в Сан-Франциско я понятия о нем не имел.