Эмар Густав. Поклонники змей

   Здесь царило большое беспокойство. Было уже шесть часов вечера, а Марселен, уехавший при закате солнца, все еще не возвращался.
   В это время в гроте собрались все действующие лица нашего рассказа. На плантации осталась только одна Анжела, уже почти оправившаяся от своих ран, под защитой гостя — француза, нескольких вооруженных слуг и целого отряда солдат, присланных из Порт-о-Пренса, которые разбили свой лагерь на расстоянии двух выстрелов от плантации.
   Колет и его будущий зять хотели возвратиться на плантацию тотчас после заката солнца. Долгое отсутствие Марселена не на шутку начинало тревожить их. Еще более был встревожен Дювошель, которому пришлось в это утро наблюдать одно странное явление.
   Дело было так.
   Утром, около одиннадцати часов, он, по обыкновению, осматривал горизонт при помощи подзорной трубы. И вдруг, наведя трубу на подножие пика Куридас, он заметил группу из двух человек, из которых один тащил другого на спине.
   В одном, несмотря на большое расстояние, он узнал Флореаля-Аполлона, а во втором — Марселена. Что касается Марселена, то Дювошель видел, как он, полежав некоторое время на земле, быстро вскочил и затем устремился в лес.
   С тех пор плантатор тщетно обозревал в свою подзорную трубу все окрестности пика, дорогу из Леогана дорогу из Порт-о-Пренса — его нигде не было видно.
   — Нет, я, видимо, ошибся, — пробормотал он разочарованным тоном. — Это не мог быть Марселен. Бедный юноша, наверное погиб от рук этих чудовищ!
   — Гм, однако, он, кажется, очень скрытный и ловкий, — сказал Колет.
   — Да, вы правы. Но Флореаль-Аполлон еще хитрее. Если только благодаря своему инстинкту хищного зверя, этому чудовищу удалось разгадать его планы, то Марселен погиб.
   — А вы уверены в этом человеке? — спросил его Бираг
   — О, я уверен в нем, как в самом себе! — горячо воскликнул Дювошель. — Это редкое исключение среди черных, скорее мой друг, нежели слуга!
   — Спасибо, господин! — вдруг раздался веселый голос позади собеседников.
   Все быстро обернулись. У входа в грот спокойно сто ял улыбающийся Марселен.
   — Ты! — вскричал Дювошель, кидаясь к нему на встречу. — Как ты запоздал!
   — Нельзя было раньше придти, господин.
   — Но что значит эта рана?
   — Пустяки, — отвечал тот, — это след от испытаний которым я подвергался в эту ночь.
   — Но ты не страдаешь, надеюсь?
   — Нисколько, раны уже зарубцевались.
   — Я думаю, ты устал и голоден. Откуда ты? — продолжал расспрашивать Дювошель.
   — Из Порт-о-Пренса.
   — Как же я тебя не заметил?
   — Настоящие бегуны по лесам имеют свои тропинки, ответил юноша, — которые вы не увидите в свою трубу Я не устал, так как отдыхал по дороге. Этой ночью мне придется опять идти. Если позволят господа, я их провожу до плантации.
   — Но ты, вероятно, умираешь от голода!
   — Да, по правде сказать, у меня во рту не было ничего с тех пор, как я завтракал с Флореалем-Аполлоном.
   — Ты с ним завтракал?
   — Не только завтракал, но и вошел в дружбу! Отныне мы — братья! Мне удалось проникнуть в самое потаенное убежище Воду и надеюсь вскоре провести туда вас, господа.
   — Объяснись, пожалуйста! — вскричал Дювошель с живейшим интересом.
   — Еще не время, господин! — тихо отвечал юноша. — Если я вам сейчас все расскажу, то вы своими советами стесните мою свободу действий. Я головой вам ручаюсь за успех этого дела.
   — Однако, друг, — мягко вставил Жозеф Колет — мне кажется, что в таком серьезном деле, где заинтересованы все мы, наши советы не могут быть бесполезны!
   Бираг не говорил ничего, а только молча внимательно разглядывал молодого человека.
   — Предоставьте этому юноше действовать по своему усмотрению, — вдруг сказал он. — Я вижу, он не обманет.
   — Благодарю вас, господин Бираг, — радостно отвечал юноша. — Вы переменили обо мне свое мнение и я постараюсь оправдать ваше доверие.
   — Действуй как знаешь, — проговорил Дювошель.
   — Терпение, мой господин. Я прошу у вас отсрочки всего на несколько дней, а сейчас довольствуйтесь приятной новостью, которую я вам принес!
   — Дочь моя! — вскричал плантатор.
   — Успокойтесь, мой господин, она жива и здорова. Ручаюсь вам, что ей не угрожает ни малейшая опасность, Я сам видел и даже обнимал ее и вот вам доказательство.
   С этими словами юноша вынул из кармана небольшое перламутровое кольцо и подал своему господину, Тот порывисто прижал к устам украшение своей дочери и залился слезами.
   — Дитя мое, дитя мое! — рыдая приговаривал он.
   — Мужайтесь, мой господин! Я возвращу вам вашу дочь. Я обещаю вам это!
   Дювошель поднял на него глаза, полные слез.
   — Одна, ведь, она осталась у меня, — бормотал он плачущим голосом и, закрыв лицо руками, разразился новыми рыданиями.
   Между тем, солнце быстро опускалось за горизонт. В тропических странах не бывает сумерек и ночь сразу наступает вслед за днем.
   Черные тени покрыли пещеру. Плантатор уже открыл было рот чтобы отдать слуге приказание засветить факелы, как вдруг Марселен, будучи, казалось, в беспокойстве, сделал энергичный жест молчания.
   Все стояли как вкопанные. Юноша, подавшись всем телом вперед, с вытянутой шеей, полуоткрыв рот и пронизывая взглядом пространство перед пещерой, прислушивался к какому-то неуловимому шуму. В пещере воцарилось мертвое молчание.
   Трое собеседников негра, устремив тревожные взгляды на юношу, лихорадочно ухватились за оружие и, казалось, превратились в неподвижные статуи
   Вдруг послышался легкий шум и мимо входа в пещеру с грохотом пролетел в пропасть камень, очевидно, сорвавшийся сверху скалы.
   Ироническая улыбка мелькнула на лице Марселена. Подав присутствующим новый знак молчания и зажав в зубах свой нож, он лег на землю и выскользнул, подобно змее, из пещеры и скрылся в наступившем мраке.
   Прошло несколько минут томительного молчания. Трое мужчин, несмотря на свою храбрость, чувствовали мучительное беспокойство. Они слышали шум борьбы где-то недалеко от них, затем опять наступила тишина.
   Вдруг ужасный крик предсмертной агонии нарушил тишину. Какая-то тень стремительно проскочила мимо входа в пещеру, послышался звук удара тела о скалу — и что-то грузное полетело в пропасть. В необычайном волнении все вскочили на ноги.
   — Стойте! — хладнокровно сказал Марселен, появившись, спокойный и улыбающийся, у входа в пещеру. — Все кончено. Я уже давно заметил подозрительные следы и не ошибся — шпион открыл наше убежище. Но теперь он мертв.
   — Но он мог быть не один! — вскричал плантатор.
   — Я уверен, что он был не один. А на будущее, во избежание подобных случаев, я советовал бы вам принять некоторые меры предосторожности и не расставлять часовых около пещеры: они вам здесь не только бесполезны, но и могут помочь вашим врагам открыть ваше убежище.
   Советы юноши были немедленно приняты и Дювошель распорядился отозвать часовых; кроме того, отверстие в пещеру было плотно закрыто бамбуковой решеткой и завешено конской попоной. Из предосторожности же решили зажигать факелы в самом отдаленном конце пещеры.
   Устроив все это, наши друзья сели за стол, на котором лежало холодное мясо и сухие плоды. Этот обед, или скорее ужин, так как было уже около семи с половиной часов вечера, продолжался всего минут двадцать. По окончании его Марселен поднялся со своего места.
   — Вы уходите, господа? — спросил он у плантатора и господина Бирага.
   — Разве ты уже думаешь идти? — спросил его Дювошель.
   — Да, у меня этой ночью много дел и время дорого. А вы, господин, остаетесь здесь?
   — Конечно!
   — Но мне кажется, раз я знаю, где убежище бандитов, это уже бесполезно!
   — Кто знает, не выкинут ли они что-нибудь в эту ночь?
   — Правда, возможно и это. Тогда лучше наблюдать за ними. Только, когда вы, господин, будете наблюдать за равниной, направляйте свою трубу на пик Куридас и следите вообще за тем, что будет происходить здесь. Опасность, если она будет, должна придти с этой стороны!
   — А разве убежище Воду находится здесь?
   — По близости, господин, — коротко ответил юноша и, обратившись к Колету и Бирагу, добавил: — К вашим услугам, господа!
   — Мы готовы, — ответили те, пожали руку Дювошеля и вышли из грота в сопровождении Марселена.
   Через несколько минут, по указаниям Марселена, нашедшего более короткую дорогу в горы, они вышли на равнину и достигли хижины, расположенной по дороге в Леоган, хозяин которой был предан Жозефу Колету. Здесь их ожидали слуги с оседланными лошадьми. Они вскочили в седла и направились на плантацию, отдав приказание слугам идти пешком, но держать оружие наготове.

18
Мена

   Мы возвратимся теперь несколько назад, чтобы объяснить читателю, что делал Марселен, расставшись с Флореалем-Аполлоном, до свидания с Дювошелем в гроте Черных Гор. Мы оставили его идущим через Артибанитский лес.
   Довольный, что счастливо вырвался из рук короля Воду; он быстро шел по лесу, обдумывая, как бы лучше всего исполнить данное ему поручение. Вдруг, недалеко от Леоганской дороги, кто-то окликнул его на креольском наречии.
   — Куда ты бежишь, мой милый?
   Юноша вздрогнул от радости, узнав голос своей матери.
   Действительно, это была она. Зная гораздо лучше сына о тех опасностях, которые грозили ему, старая негритянка не могла удержаться от беспокойства и решила, не говоря никому, идти в Артибанитский лес в надежде встретить там сына.
   После первых поцелуев и объятий, которыми обменялись любившие друг друга мать и сын, он посадил старую негритянку возле дерева и стал подробно рассказывать ей о своих делах.
   Внимательно выслушав сына и дав ему подкрепиться несколькими глотками водки, которую она принесла с собой, она спросила:
   — Что же ты теперь думаешь делать?
   — А, право, я и сам не знаю, — нерешительно проговорил юноша, — сама видишь, какое щекотливое положение.
   — Положим, — сказала негритянка, — но, все же, не отчаивайся. Знаешь пословицу — «если змея не хочет быть раздавленной, она не должна выползать на дорогу»?
   Добрая женщина имела привычку приплетать к разговору, кстати или не очень, поговорки и пословицы.
   Откровенно говоря, Марселен ничего не понял из этой пословицы, но не решался сказать это матери, боясь огорчить ее. Последняя улыбнулась.
   — Дорогой мой, — сказала она, — знаешь, «собака на четырех ногах, а все-таки не может разом идти по четырем дорогам», Я этим хочу сказать, что нужно быть не только храбрым человеком, но и ловким. Мне хочется дать тебе один полезный совет.
   — Говори, мама.
   — Постарайся как-нибудь незаметно дойти до Порто-Пренса и там повидай президента Республики!
   — Генерала Жефрара! — вскричал юноша с удивлением, смешанным со страхом, который почти все негры питают к представителям высшей власти.
   — Его самого. Президент очень добр и желает добра своей родине. Он доступен для всех. Явившись к нему, сообщи без утайки все, что сообщил мне.
   — Я не смею, мама!
   — Ты должен сметь! Иначе, если он узнает о заговоре от кого-нибудь другого — это случится рано или поздно — тебе несдобровать, так как и тебя заподозрят в этом.
   — Правда, мама. Хорошо, я пойду к президенту! — сказал Марселен. — Но как же мне быть с письмом полковнику Бразье?
   — Очень просто — отдай его президенту.
   — А если Флореаль-Аполлон спросит об ответе?
   — Не беспокойся, сынок, Бог надоумит тебя. Он ведь никогда не оставляет честных людей.
   — Хорошо, а как быть с поручением Флореаля к барышне?
   — Я уже говорила тебе, что ты должен рассказать все президенту, а он сам тебя научит, что делать дальше. Со своей стороны, я беру на себя предупредить об этом нашего господина.
   — А ты разве знаешь, где он находится?
   — У него нет от меня секретов!
   — Правда, глупо было и спрашивать!
   — Теперь все?
   — Все!
   — Так иди же скорее в Порт-о-Пренс, а я подожду тебя на дороге к Черным Горам.
   — Прощай, мама, — печально проговорил Марселен.
   В своем видении света юноша представлял опасность, ожидающую его в Порт-о-Пренсе, несравненно большей, нежели та, в которой он находился, вступив в общество Воду.
   Он нежно обнял мать, как бы не надеясь больше ее увидеть, и бегом отправился к Порт-о-Пренсу. Он уже считал себя погибшим и решил принести в жертву свою жизнь.
   Старая негритянка долго следила взглядом за своим сыном. Потом, когда он скрылся из виду, медленно пошла по Леоганской дороге.
   Когда она, в свою очередь, удалилась на достаточное расстояние, ветви густого мастикового кустарника, росшего в нескольких шагах от того места, где беседовали мать с сыном, тихонько раздвинулись, и оттуда осторожно показалась голова, затем плечи, и, наконец, выпрыгнул весь человек.
   Это был старый Конго Пеле, шпион Воду. Бросив вокруг себя осторожный взгляд, он пробормотал:
   — О чем это они так долго разговаривали здесь? Я сильно подозреваю, что эта старая хрычовка наускивала своего сына… Уж не изменил ли он нам?
   В это время чья-то тяжелая и крепкая рука опустилась на плечо шпиона. Он быстро обернулся Перед ним стоял Флореаль-Аполлон.
   — Ты что тут делал? — спросил он.
   — Я подстерегал, — сухо отвечал тот.
   — Кого же?
   — Марселен и мать о чем-то беседовали здесь!
   — О чем же?
   — Я не мог разобрать; они разговаривали шепотом.
   — Дурак!
   — Я разобрал только одно слово: Порт-о-Пренс, а его мать ответила ему: — «хорошо».
   — И это все?
   — Все!
   Флореаль-Аполлон рассмеялся.
   — Дурак!
   — Почему же?
   — Да потому, что я приказал идти Марселену в Порт-о-Пренс, да вообще, Марселен не может быть изменником. Он носит на руке священный знак наших вождей Пурра.
   Конго Пеле поднял голову.
   — Ты сомневаешься? — спросил его король Воду.
   — Нет, но и ты выслушай меня, король! Твое доверие к этому человеку погубит и тебя и всех нас. Я это предчувствую. Еще одно: позволь мне следить за ним,
   — С какой целью?
   — Я прошу тебя!
   — Хорошо, только это напрасно.
   — Увидим!
   Конго Пеле устремился по следам юноши, а Флореаль-Аполлон направился в лес.
   Как ни короток был разговор, но он все же дал возможность Марселену опередить Конго и последний едва ли мог догнать его до прибытия в Порт-о-Пренс.

19
У президента Гаитской республики

   Человек, одетый в полную генеральскую форму, сидел перед массивным бюро из дерева акажу, обложенный книгами и бумагами, и что-то писал. Возле него, на стуле, находилась парадная шляпа, украшенная плюмажем, вместе с белыми перчатками.
   Сама комната была убрана богато, но несколько беспорядочно. Это был кабинет президента гаитской республики. А человек, сидевший за бюро и был президентом. Это был генерал Жефрар
   Ему было 45-60 лет. Я говорю так, потому что многие из гаитян не знают свои года. По описаниям людей, близко знающих его, он принадлежал к чистокровным африканцам, но крупные губы, орлиный нос и живость взгляда заставляли подозревать его в родстве с сынами Исмаила и Исаака.
   С интеллектуальной стороны это был вполне образованный, умный человек, искренне желавший добра своей родине.
   Склонившись над бюро, наморщив брови президент быстро писал, вполголоса прочитывая написанное и тщательно делая исправления Иногда он останавливался, поднимал голову и минуты на две откладывал перо с задумчивым видом. Наконец, работа была окончена. Со вздохом облегчения он собрал свои бумаги и, еще раз внимательно прочитав их, запер в бюро.
   Пробило три часа. Президент позвонил.
   Дверь открылась и на пороге в почтительной позе вырос слуга
   — Кто сегодня дежурные адъютанты? — спросил его президент.
   — Полковник Бразье, Пти-Жуайе и Доден, ваше превосходительство.
   — Позовите полковника Бразье!
   — Виноват, ваше превосходительство. Полковник Бразье еще в полдень уехал из дворца и до сих пор не возвращался.
   Президент нетерпеливо пожал плечами.
   — Тогда позовите полковника Пти-Жуайе!
   Слуга молча поклонился и исчез. Через минуту явился полковник.
   — Возьмите, полковник, эти декреты, — сказал президент, — и немедленно отправьте в типографию, чтобы их сегодня же можно было расклеить по городу. Необходимо, чтобы жители как можно скорее узнали об их содержании.
   — Слушаюсь, генерал!
   Полковник взял бумаги и вышел.
   Через несколько минут дверь кабинета снова открылась.
   — Что вам нужно, Пьерре?
   — Ваше превосходительство, — отвечал черный слуга, — в приемной вас дожидается какой-то бедняга негр, который говорит, что ему нужно вас видеть.
   Пьерре, несмотря на свою принадлежность к черной расе, считал себя выше обыкновенных негров и потому относился к ним покровительственно.
   — Знаете ли вы его?
   — Немного знаю, ваше превосходительство. Это — Марселен, доверенный слуга господина Дювошеля. Кажется, это честный малый и преданный своему господину.
   — А вы не знаете, что ему нужно от меня?
   — Он желает переговорить с вами с глазу на глаз.
   — Хорошо, пусть он войдет.
   Президент одел шляпу, взял перчатки и, опустившись в кресло, стал небрежно играть темляком своей шляпы,
   Вошел Марселен.
   Юноша, которого мы видели раньше таким храбрым и решительным, теперь дрожал, как лист. Не смея поднять глаза, согнувшись в смиренной позе, он медленно подошел к президенту, бормоча:
   — Ваше превосходительство… ваша милость…
   — Называй меня просто господином, мальчик, — добродушно проговорил генерал. — Мне сказали, что ты находишься на службе у господина Дювошеля? Это он послал тебя ко мне?
   — Нет, ваше превосходительство… то бишь, господин, но не он!
   — Тогда кто?
   — Моя мать!
   — Как твоя мать?
   — Да, то есть нет, ваше превосходительство… виноват ваше превосходительство… — и он робко протянул руку, в которой было письмо.
   — Что это такое?
   — С вашего позволения, ваше превосходительство, письмо.
   — Ко мне?
   — Да, ваше превосходительство… то есть, нет, ваше превосходительство, полковнику Бразье!
   — Тогда ему и нужно отдать.
   — Но моя мать посоветовала отдать его вашему превосходительству.
   Президент внимательно посмотрел на него, но этот осмотр был видимо благоприятен для юноши, потому что Жефрар мягко продолжал:
   — От кого же ты получил это письмо?
   — С вашего позволения ваше превосходительство, мне дал его Флореаль-Аполлон, король Воду.
   — Как?
   — Да, ваше превосходительство…
   Президент прошелся по кабинету с задумчивым видом, потом подошел к юноше.
   — Сядь здесь, мальчик, — сказал он — Ты, вероятно, устал? У тебя был длинный путь?
   — Да, ваше превосходительство я пришел от пика Куридас!
   Генерал открыл дверь кабинета, вполголоса переговорил о чем-то с офицером, бывшим в соседней комнате и вручил ему письмо, потом вернулся к Марселену, все еще стоявшему посередине комнаты.
   — Теперь, мой мальчик, — сказал он, — расскажи мне, как ты получил это письмо от Флореаля-Аполлона.
   — Боюсь, что это будет очень долго, ваше превосходительство.
   — Ничего, у нас есть время.
   Марселен, которому добрый тон генерала вернул обычное хладнокровие, рассказал без утайки о всех своих похождениях, кончая своим разговором с матерью.
   — Теперь, когда я исполнил свой долг, я чувствую, что у меня с груди свалилась огромная тяжесть.
   — Ты — храбрый мальчик, — сказал президент, — я награжу тебя.
   — Я не заслужил награды, ваше превосходительство, так как я исполнял только свой долг.
   В это время дверь отворилась и вошел полковник Доден.
   — Ну? — спросил у него президент.
   — Извольте, ваше превосходительство.
   С этими словами полковник подал президенту письмо и листок бумаги, который президент быстро пробежал глазами и спрятал под мундир.
   — Я доволен вами, полковник! Но только ни слова о том, что вы узнали из письма. Вы отвечаете головой, ваша карьера и ваша жизнь зависит от вашего молчания. Поняли?
   Полковник молча поклонился и вышел.
   Президент вернулся к Марселену, который совершенно оправившись от смущения, с любопытством разглядывал убранство комнаты.
   — Слушай! Ты кажется смышленый мальчик? Запомни же, что никто, даже твой господин и твоя мать не должны знать, что ты был и говорил со мной. Слышишь?
   — Слышу, ваше превосходительство, а вы спасете маленькую Марию? — спросил он.
   — Я постараюсь сделать все, чтобы спасти ее. Кстати, возьми это письмо, оно мне больше не нужно.
   Марселен взял письмо и повернулся, чтобы уйти.
   — Постой! Ты говорил, что Флореаль-Аполлон просил у тебя свидания с твоей молодой госпожой?
   — Не с ней, он ведь убил ее, а с ее сестрой. Но теперь я ничего не скажу ей!
   — Напротив, ты не только передашь ей просьбу, но и пойдешь с ней на это свидание.
   Марселен взглянул на президента с удивлением.
   — А если он убьет ее. Флореаль-Аполлон — настоящий зверь!
   — Ей не будет угрожать никакая опасность, — отвечал президент. — Только бы это свидание состоялось в назначенное время, иначе я не отвечаю ни за что!
   — В таком случае, я постараюсь убедить ее!
   — Мало того, если будет нужно, ты можешь сказать ей, что я, генерал Жефрар, желаю этого свидания!
   — Хорошо, ваше превосходительство!
   — Теперь иди.
   — А что же мне делать с этим письмом?
   — Отдай его полковнику Бразье, которому оно адресовано!
   — А, понимаю!
   — А если ты получишь от полковника ответ…
   — Я должен показать его вам, ваше превосходительство! — со смехом прервал его Марселен.
   — Да, до свидания!
   Марселен поклонился президенту и вышел из кабинета. Слуга проводил его до парадной двери и по дороге все пытался разузнать о цели его визита к генералу. Но юноша благоразумно уклонился от разговора с ним.
   Едва он только отошел на несколько шагов от дома президента, как столкнулся лицом к лицу с людьми, которые, казалось, поджидали его за углом. Один из них был в офицерской форме, а другой — Конго Пеле.
   Юноша без всякого смущения остановился перед ними и с улыбкой спросил:
   — Это ты, Конго? Что ты тут делаешь?
   — Прогуливаюсь, а ты?
   — Я здесь по делу. Кстати, не можешь ли ты оказать мне услугу, ты ведь знаешь город?
   — Говори.
   — Вот уже целый час я кручусь по городу, не зная, как отыскать офицера, к которому я имею письмо.
   — Что же ты делал в доме президента?
   — Я ходил туда узнать об адресе одного офицера, но там сказали, что он вышел куда-то в полдень и с тех пор еще не вернулся.
   При этих словах офицер спросил:
   — Так не ищешь ли ты полковника Бразье?
   — Точно так, господин. Если вы будете так добры, что скажете мне, где его найти, я буду вам очень благодарен.
   — Я и есть полковник Бразье! — с важностью проговорил офицер.
   — Уверены ли вы в этом? — спросил его Марселен.
   Полковник рассмеялся.
   — Совершенно уверен. И что же ты хочешь передать мне?
   — Письмо.
   — Так давай его сюда!
   Юноша молчал.
   — Ты отказываешься? — нетерпеливо вскричал полковник.
   — Нет, господин, совсем не то. Я только боюсь ошибиться, вот и все, впрочем, — наивно добавил негр. — Если письмо вам, вы должны знать от кого оно.
   — Без сомнения.
   — От кого же?
   — От Флореаля-Аполлона.
   — Верно!
   С этими словами юноша вытянул письмо из кармана и протянул его офицеру.
   — Вот оно, — сказал он. — Вы знаете, я ведь жду ответа.
   — Как ответа?
   — Флореаль-Аполлон настоятельно просил у вас ответа.
   — Какая неосторожность! — пробормотал офицер, распечатывая письмо и пробегая его глазами.
   Но вдруг лицо его прояснилось и, ударив юношу по плечу, он вскричал:
   — Прекрасно, подожди немного, я сейчас дам ответ! Это из наших, — сказал он, обращаясь к Конго Пеле, — на него можно положиться.
   — Что за дьявол, — пробормотал негр, бросая угрюмый взгляд на Марселена, — все питают к нему доверие, а мне он кажется подозрительным. Кто же ошибается? Посмотрим…
   — Подожди там, мальчик, выпей пока водки, — проговорил полковник, указывая на харчевню, находившуюся в нескольких шагах от того места, где они находились. — Ты скоро получишь ответ!
   С этими словами он покинул двух негров и быстро направился к дворцу.
   — Хочется выпить водки, — сказал Марселен, — да жалко, денег нет.
   — У меня есть, — сказал Конго Пеле, — пойдем.
   Между тем, полковник Доден, скрывшись за портьерой одного из окон дворца, незаметно наблюдал за этой сценой.
   Марселен пошел в харчевню вместе со старым негром, обдумывая способ, посредством которого он мог бы Сообщить президенту о содержании ответного письма полковника Бразье.
   Его сильно стесняло присутствие Пеле. Он инстинктивно чувствовал, что старый негр относится к нему с подозрением и не упустит его из виду. Стало быть, нужно пуститься на какую-нибудь хитрость. Но Конго Пеле и сам не глуп!
   Тщетно ломая голову над этим вопросом, юноша последовал за старым негром в харчевню, которая представляла из себя жалкую ахуну, дымную и грязную, где собралось около 40 пьяниц. Все они хохотали, орали песни и спорили.
   Новоприбывшие скоро смешались с этой толпой. Минут двадцать они пили водку полными стаканами, как вдруг на пороге появился полковник Бразье и сделал знак Марселену подойти. Последний не заставил повторять приглашение.
   — Вот мой ответ, — сказал он, протягивая ему письмо. — Спрячь его хорошенько и смотри не давай его никому, иначе ты погиб!