Емец Дмитрий. Вселенский неудачник (Гений нелепости)

   Осмотревшись и вспомнив, в какой стороне осталась ракета, я хотел уже слезть с дерева, но тут из леса донеслись воинственные крики, и на луг высыпала ватага голых людей, вооруженных кусками железных труб, булавами, цепями и копьями. На мой взгляд, их было человек около ста.
   На шее у каждого болтался амулет, представлявший собой какую-нибудь часть механизма - гайку, шайбу, болт, пружину. Предводительствовал шайкой мускулистый молодой мужчина в мотоциклетном шлеме. Я понял, что эти люди техноманы, собравшиеся для нападения на деревню.
   Естественники, не успевшие ещё уйти с луга, и техноманы с воинственными криками бросились друг на друга, и две толпы схлестнулись. Я так и не узнал, удалось ли крестьянам отстоять деревню, потому что со всех ног помчался к ракете. Я был так напуган, что все десять километров преодолел на одном дыхании, ни разу не остановившись, чтобы отдохнуть. Каким-то чудом мне удалось расчистить для ракеты стартовую площадку и, набив отсек корой, листьями и ветками, которые я потом использовал как топливо, за две с половиной недели дотянуть до одной из ремонтных станций.
   Так закончилось для меня изучение одного из "интереснейших миров, материальная культура и государственное мироустройство которого приобрели самые неожиданные и яркие формы..."
   ВОСПОМИНАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
   Эксмена - одна из красивейших планет Млечного Пути. Расположенная в созвездии Центавра на оживленной космической трассе, она уже несколько столетий является межгалактическим курортом. Как таковых материков на Эксмене нет, зато огромный теплый океан, занимающий всю поверхность планеты, изобилует многими тысячами небольших коралловых островков, покрытых тропической растительностью, похожей на земную. По этим островкам разбросаны сотни небольших хижин, в которых можно отдохнуть как от шума и гама промышленных планет, так и от сосущей космической пустоты.
   Жизнь островов на Эксмене очень интересна. Кораллы в тамошних теплых водах растут очень быстро, и каждый год на карте появляется с десяток новых островков, некоторые из которых так малы, что на них с трудом можно поставить походную кровать. В то время, как возникают новые острова, некоторые из старых исчезают под водой, поскольку их основа - кораллы, там так же быстро разлагаются, как и вырастают.
   Что же до красоты эксменских ночей, то они давно стали одной из космических достопримечательностей, посмотреть на которые слетаются тысячи туристов. Стоит светилу закатиться за горизонт, всё небо заливает голубоватое полыхающее свечение соседней газообразной галактики Центравр-А, подобное никогда не прекращающемуся северному сиянию.
   За годы странствий мне многократно случалось бывать на Эксмене и всякий раз, отдыхая от космоса, я оставался на ней по месяцу-два, плавая с аквалангом или надеясь найти среди тысяч островов такой, которого не было на карте - за это полагалась хорошая премия, не говоря уже о том, что этот остров немедленно назывался в честь того, кто его обнаруживал.
   Межгалактический космопорт расположен на самом большом острове планеты Елевферии. Основное занятие жителей этого острова - обслуживание (честнее было написать "обжуливание") туристов, продажа сувениров[2] и попрошайничество. Когда я прибыл на Эксмену впервые, там как раз было внесезонье, и, едва шагнув из ракеты, я увидел, что ко мне устремилась толпа человек в четыреста. Испугавшись, что по неразумению нарушил какой-нибудь местный обычай и теперь меня будут за это бить[3], я хотел было заползти под свой корабль, но меня веживейшим образом вытащили оттуда за ноги. Как я убедился в следующую минуту, толпа состояла в основном из экскурсоводов, таксистов и гостиничных зазывал. Смуглые лица с белозубыми хищными улыбками окружали меня со всех сторон, а нетерпеливые руки вцеплялись в скафандр.
   - Отличный пансион! К вашим услугам двадцать комнат и три бассейна. Запомните, пансион "Девятый вал"!
   - Выберите меня, господин хороший! Я покажу вам остров!- Молчи, осел, пока я тебе нос не своротил! Разве ты не видишь, что господин приехал охотиться на акул? Прошу сюда... У меня есть всё необходимое снаряжение!
   Видя, что я в замешательстве, таксисты и экскурсоводы, постепенно входя в раж, стали тянуть и толкать меня каждый в свою сторону. Очень быстро они разбились на партии, и теперь вдумчиво молотили друг друга кулаками, стремясь отвоевать меня у конкурентов. Затрещал скафандр. Я почувствовал, что ещё немного, и буду разорван в клочья. Крики, что у меня нет денег, не помогали: видно, мне не верили.
   Спасло меня лишь то, что я догадался вывернуть карманы, продемонстрировав их зияющую пустоту. Тотчас экскурсоводы и таксисты потеряли ко мне интерес, и сомкнутым строем атаковали пожилую японскую чету, появившуюся на трапе одной из ракет и немедленно начавшую щелкать фотоаппаратами. Ко мне же эти подхалимы настолько охладели, что едва соизволили объяснить, как пройти к гавани.
   Там у меня была назначена встреча с Артамоном Николаевым, с которым мы лично не были знакомы, но который приходился двоюродным братом одному из моих друзей. Насколько я был наслышан, Артамон занимался тем, что отлавливал редких животных и продавал их в зоопарки разных галактик. Неделю назад я получил от него лазерограмму, в которой он буквально умолял меня прибыть на Эксмену по очень срочному делу. Так получилось, что в то время я находился всего в шестидесяти миллиардах километрах и счел возможным сделать небольшой крюк.
   Встреча была назначена в ресторане "Галактические бродяги" - прокуренном кабаке с роботами-официантами, оркестром и зеленоволосой певичкой с красивыми ногами, которая разгуливала с микрофоном по залу и отсутствие голоса возмещала тем, что охотно садилась посетителям на колени. За стойкой бара взбалтывал коктейли чешуйчатый квадратный труфальдиец со сломанным носом и оценивающим взглядом каннибала.
   Хотя в "Галактических бродягах" были заняты все столики, Артамона я узнал сразу по рассказам моего приятеля. Описание оказалось очень точным: он действительно смахивал на бочку весом эдак килограммов в двести, украшенную бородкой и мушкетерскими усиками.
   Не успел я подойти, как Николаев вскочил и, отодвинув животом столик, сгреб меня в медвежьи объятия.
   - Ба, Тит! Сколько лет, сколько зим! - завопил он, немало ни смущаясь тем, что это была наша первая встреча.
   Честно говоря, я не понимал, как он вычислил меня - ведь моя внешность отнюдь не была такой примечательной.
   - Я тоже очень рад, - сказал я, стараясь спасти свои ребра. - Но как ты узнал меня? По скафандру?
   - Ничего подобного! Здесь куча народу в скафандрах. Но, войдя сюда, ты ударился лбом о притолку и в упор не заметил робота-официанта, который пытался указать тебе свободный столик. Это вполне совпадает с тем, что я о тебе слышал.
   Я усмехнулся, поняв, что наш общий приятель и мне дал самую исчерпывающую характеристику. Мы сели за столик и заказали два вишневых харакири - местный коктейль, названный так по ощущению в желудке, которое он после себя оставляет.
   После обмена новостями о Земле, Николаев сразу перешел к делу.
   - Твой звездолет на ходу? - спросил он.
   - Пока да, - ответил я осторожно.
   С "Блином" никогда нельзя было точно знать, на ходу он или нет: всякую минуту мой корабль мог выкинуть фортель.
   - Вот и отлично. Брат говорил, ты собираешься к Змееносцу?
   - Собираюсь, - кивнул я, ругая себя за болтливость.
   - Просто чудесно! Не мог бы ты захватить с собой пассажира? Его нужно доставить на Рас Альгети. Это тебе по пути.
   - Я почему-то всегда считал, что Рас Альгети в Геркулесе, - сказал я с сомнением.
   Брать с собой пассажира мне не хотелось: моя ракета не так велика, чтобы два человека могли разместиться в ней, не наступая друг другу на головы.
   Артамон расплылся в обаятельной улыбке.
   - Я смотрел по карте, Геркулес и Змееносец почти рядом. Ну, может быть, лишняя неделька пути. Заодно посмотришь Геркулеса. Говорят, там прекрасное шаровое скопление звезд.
   Я попытался открутиться, говоря, что скорее всего полечу в ту сторону не сейчас, а в следующем году, но Артамон напирал как танк, и я в конце концов уступил.
   - Ладно, черт с тобой! Надеюсь, твой пассажир хотя бы не болтун?
   - В этом ты можешь быть совершенно уверен. Ты не услышишь от него ни звука. Это эксменский ленивец.
   У меня глаза на лоб полезли.
   - Что? Когда я соглашался, то не знал, что речь идет о животном!
   - А ты раньше видел эксменских ленивцев? - с легким беспокойством спросил Артамон.
   - Не видел. А что?
   - То-то и оно, что не видел! - в голосе моего собеседника явно прозвучало облегчение. - Если бы ты был с ними знаком, то знал бы, что это не животное, а прекрасная небольшая зверушка. Убежден, ты в нее влюбишься. Это единственный биологический вид, населяющий Эксмену, не считая рыб, разумеется. Он обитает на больших и средних по размеру островах. Эти звери поразительно ленивы: целыми днями лежат под пальмами и ждут, пока им на голову не свалится банан. Если банан не сваливается, они умирают с голоду. Поймать ленивца не составило никаких хлопот. Он даже не пошевелился, когда мы набросили на него сеть.
   - Я счастлив, что ты его поймал, но я-то здесь причем? У меня маленькая одноместная ракета, а не летающий зверинец.
   - Видишь ли, Тит, этого ленивца оплатил зоопарк на Рас Альгети, но отправлять его багажом не хочется, а самому проводить в ракете три месяца - от одной этой мысли жуть берет. Если ты всё равно летишь в те края, то почему бы тебе меня не выручить?
   - Где твоя зверушка? - вздохнул я.
   - Она уже в твоей ракете. Ее должны были доставить десять минут назад, как бы невзначай сказал Артамон, бросив взгляд на часы.
   Я посмотрел на него с таким бешенством, что он сразу встал и стал расплачиваться.
   - Прости, что сразу тебя не предупредил, но я был уверен, что ты не откажешься. И потом погрузка животных - это такая морока, от которой мне хотелось тебя избавить. Не волнуйся, таможенные формальности я все уладил, а кормление ленивца не составит проблем. Я распорядился, чтобы тебе загрузили несколько ящиков бананов. Кстати, и сам можешь их есть. Эй, не смотри на меня так. Мне пора!
   И Артамон исчез с поразительной для такого толстяка поспешностью. Мне же отчего-то стало не до местных красот, и я отправился в космопорт.
   Когда я заглянул в приоткрытый люк своего звездолёта, мне почудилось, что трап ушел куда-то из-под моих ног. То, что торговец животными описывал как небольшую, симпатичную зверушку, оказалось громадным, размером с гориллу существом, мохнатым и большеглазым, с грустным вислым носом и мускулатурой ярмарочного борца. Ленивец сидел в клетке и меланхолично жевал бананы, роняя кожуру себе на колени. Когда я вошел, он, не поворачивая головы, покосился на меня и продолжил свое занятие. Не заходя в ракету, я немедленно бросился искать Артамона, но мне сообщили, что десять минут назад он отбыл на пассажирском корабле в созвездие Стрельца. Меня надули! Я остался один на один с эксменским ленивцем, и ничего не оставалось, как только выполнять взятое на себя обязательство. И как я не почувствовал подвоха, когда Артамон мимоходом поинтересовался, не видел ли я прежде этих зверей?
   Клетка с ленивцем и ящики с бананами загромоздили всю каюту, оставив лишь узкий проход. При одной мысли, что мне придется жить бок-о-бок с этим нечистоплотным мохнатым гигантом три месяца, мне немедленно захотелось вышвырнуть его в открытый космос.
   Зевнув и продемонстрировав желтые клыки, ленивец нехотя просунул сквозь прутья лапу, придвинул к себе ящик и, открыв крышку, занялся очередным бананом. Судя по размеру его брюха, там располагалась настоящая фабрика по переработке продовольствия.
   Вздохнув, я тоже взял банан и, присев на кресло, спросил:
   - Ну, и что мы будем с тобой делать?
   Вместо ответа ленивец икнул и уронил кожуру на дно клетки.
   Не задерживаясь на Эксмене, ибо каждый лишний час, пока этот жующий зверь находился у меня на звездолете, приносил лишь новое расстройство, я поспешил покинуть планету и взял курс на созвездие Геркулеса. Судя по расстоянию между звездными системами, полет должен был занять около восьмидесяти семи дней. Первые несколько недель полета ленивец страшно раздражал меня, и я даже пробовал завесить его брезентом. Но постепенно я привык к своему постояльцу и даже стал относиться к нему с легкой симпатией.
   Ленью это животное обладало просто поразительной. Когда оно не спало, прислонившись спиной к прутьям клетки и громко при этом храпя, то жрало, а, если не жрало, то тупо глазело в пространство. Правда порой ленивец оживлялся - это происходило тогда, когда я включал классическую музыку, в основном Чайковского или Свиридова. Оживление это проявлялось в том, что зверь слегка приподнимал огромную как котел голову и прислушивался.
   Казалось, каждое движение доставляет ленивцу физическую муку. Прежде, чем протянуть лапу за бананом, он обычно долго вздыхал и гипнотизировал меня взглядом, словно умоляя, чтобы я сунул банан ему в рот, не заставляя его самого заниматься этим непосильным трудом. Иногда, поддавшись, я швырял ему банан и тогда ленивец слегка кривил край рта, видно довольный результатом своего опыта.
   Постепенно убедившись, что гигант абсолютно безопасен, я перестал запирать его клетку после уборки. Когда я в первый раз не запер его, ленивец слегка приподнял одну бровь и покосился на меня с некоторым беспокойством, словно опасался, что я заставлю его вылезти из клетки и пройтись.
   На сорок восьмой день полета, примерно на пол пути к Геркулесу, я проснулся от запаха гари. Открыв глаза, я обнаружил, что весь отсек заполнен едким дымом, который струился из фотонного ускорителя - одного из главных блоков двигателя. Схватив огнетушитель, я погасил огонь. Когда вентиляционная система всосала дым, я открыл крышку дымившегося блока и застонал. От короткого замыкания все его детали и провода сплавились в единый почерневший ком, который теперь годился лишь на то, чтобы запустить его в конструктора этого дурацкого агрегата.
   Усевшись на пол, я сжал виски руками.
   - Вот что значит покупать корабль класса Z! - горько произнес я, обращаясь к ленивцу.
   Без фотонного ускорителя продолжать полет было возможно лишь с самой мизерной скоростью - с такой, что дорога до ближайшей населенной системы заняла бы около трех тысяч лет.
   Мы находились в неосвоенном созвездии Лиры вдали от основных космических трасс. Рано или поздно Артамон, конечно, спохватится, что его ленивец пропал и я вместе с ним, организует поиски и нас найдут, но когда это произойдёт? Через три года, через пять?
   Вспомнив про лазеропередатчик, я бросился к нему, чтобы послать сигнал бедствия, но в этом секторе космоса он не действовал - сигнал надежно глушила соседняя радиогалактика и рассеивали две пульсирующих переменных звезды-цефеиды.
   - Можешь считать, что наше путешествие закончилось! - сказал я ленивцу, испытывая потребность в собеседнике. - Без фотонного ускорителя что лететь, что стоять на месте - разницы никакой.
   Ленивец посмотрел на меня довольно осмысленно, а потом протянул лапу, вытащил из ящика банан и уставился на него с таким видом, будто мучительно размышлял что приятнее: очистить банан, а потом его съесть или съесть нечищенным, что не так приятно, зато работы меньше.
   - Давай, давай! Пользуйся моментом! Скоро придется переходить на манную кашу и трескать ее очень долго, - сказал я ему.
   Проунывав до вечера и решив проверить, нельзя ли как-нибудь починить ускоритель, я открутил блок от двигателя, разложил его на газете и стал удрученно разглядывать спекшиеся детали. Надеясь на помощь Мозга, который соображал в этом больше меня, обратился к нему, но Мозг ехидно сообщил:
   - Если тебе действительно нужен совет, вот он: надень все чистое, ляг на кровать и возьми в руки свечку.
   - С какой это стати? Не собираюсь умирать! - вспылил я. - Рано или поздно нас будут искать и найдут.
   - Ты не знаешь элементарной физики, - не без злорадства произнес Мозг. Полистай-ка справочник и убедишься, что без фотонного ускорителя через десять часов начинается необратимая атомная реакция, а потом двигатель взрывается.
   Я схватил справочник, открыл его на нужной странице и увидел, что Мозг не обманул. Если бы в первые минуты после аварии я догадался отключить двигатель, нам удалось бы ещё спастись, но теперь было слишком поздно - реакция, вероятнее всего, уже началась.
   - Почему ты меня сразу не предупредил? - заорал я на Мозг.
   - Сам виноват - не надо было отключать мне звук! - негодуя, заявил он.
   - И что, сейчас уже ничего нельзя сделать?
   - Абсолютно, - заверил меня Мозг. - Впрочем, надеть белые тапочки ты ещё успеешь. Самое обидное в этой ситуации, что при взрыве я тоже погибну, но меня утешает, что во мне нет схемы страха.
   Не желая слушать его разглагольствований, я выключил рубильник, а сам бросился к двигателю, решив вытащить из него стержень в надежде, что это остановит реакцию. Я уже протянул руку, как вдруг услышал незнакомый голос, прозвучавший у меня в сознании:
   - Не трогай стержень! Это только приведет к ускорению процесса. Лучше сними с двигателя стальной кожух и соедини красный провод с синим.
   Я обернулся и увидел, что эксменский ленивец внимательно смотрит на меня из своей клетки. "Не может быть, чтобы со мной говорила эта инопланетная обезьяна, - подумал я. - Но кто же тогда? Должно быть, у Мозга есть запасной динамик?"
   - Нет у него никакого запасного динамика! Ты что оглох, не слышишь, что советуют? Снимай кожух с двигателя! - вновь услышал я тот же голос.
   - Это ты со мной говоришь? - борясь с безумием, нерешительно спросил я.
   - Разумеется, я! - хотя ленивец не приоткрыл и рта, его голос явственно прозвучал у меня в мозгу.
   - А кто "ты"?
   - О, Боже, я предчувствовал, что начнутся вопросы!.. Я разумное существо с Амтаракса. Вы зачем-то называете наш мир Эксменой. А теперь пошевеливайся, если жизнь на этом свете тебя не слишком утомила!
   - С какой стати я буду тебя слушать? - заупрямился я.
   Ленивец просунул лапу сквозь прутья, положил мне ее на плечо и подтянул меня к клетке.
   - Послушай, дружище, надо поторопиться. Выбирай, или ты будешь, не задавая вопросов, делать то, что я говорю, или мы с тобой вместе взлетим на воздух. В этом Мозг совершенно прав.
   Утопающим свойственно хвататься за соломинки, так и я, не раздумывая, подчинился звучащему у меня в сознании голосу, схватил гаечный ключ и снял с двигателя кожух.
   - Молодец, быстро справился! - одобрил ленивец. - Видишь красный провод? Обрежь его и соедини с синим... Нет, синий не обрезай, только зачисти, чтобы был контакт... Сделал? Теперь отсоедини трансформатор от вентилятора и установи его на место центральной катушки зажигания. Это должно отсрочить взрыв... Готово? Теперь отвинти пульсатор от гамма-излучателя... Ты не то трогаешь! Гамма-излучатель - это вот та финовина, похожая на цилиндр... Теперь вытащи из пульсатора шестерню и установи ее на дополнительный разъем... Отлично! Теперь отдери от стены свою электрокровать. Нам понадобится ее электромотор и пара пружин...
   Следующий час я работал как безумный: разобрал пылесос и молекуляризатор, спаивал провода, раскручивал гайки, складывал мозаики из цветных стекол и вообще был занят каким-то безумием. Я выбрасывал из двигателя самые важные части и вставлял на их место такую дрянь, что было даже неловко перед кораблем.
   Ленивец занимался исключительно руководством, разве что однажды, когда одному мне было никак не справиться, он соизволил придержать гаечный ключ, высунув лапу из клетки.
   Наконец, когда, на мой взгляд, двигатель годился лишь на то, чтобы привязав его себе на шею, прыгнуть с ним на какую-нибудь звезду, ленивец неожиданно объявил:
   - Теперь можешь надеть крышку. Оставшиеся детали выброси. Их ваша цивилизация изобрела явно от больного воображения.
   - Все равно без фотонного ускорителя мы надолго здесь застряли, растерянно сказал я.
   - О фотонном ускорителе можешь забыть. Теперь двигатель будет работать и без него. Я малость усовершенствовал эту примитивную конструкцию. Мы уже летим, если ты ещё не заметил.
   Я недоверчиво взглянул в иллюминатор, и по тому, как звезды слегка сместились, заключил, что "Блин" неуклонно набирает скорость.
   - Невероятно! Как вам это удалось? - пораженно спросил я ленивца.
   - Видишь ли, друг мой, в чем тут дело. Этот двигатель разработала дюжина недалеких и противоречащих друг другу умов. Все что мне требовалось упростить конструкцию, приведя труд этих мужей к единому знаменателю. Кстати, мы ещё не знакомы. Меня зовут Эр.
   - Спорю, вы специалист по механике и двигателям, - сказал я, думая польстить инопланетянину, но ленивец лишь поморщился.
   - Чушь! Я никогда раньше не видел ни одного двигателя. Нашей цивилизации они вообще неизвестны. Я действовал чисто интуитивно, воспользовавшись лишь кое-какими познаниями - весьма неполными и хаотичными! - из вашего мозга.
   - До сих пор не привыкну, что вы разумны, - пробормотал я, - После этой клетки... Почему вы раньше не открылись? Я... я относился бы к вам совсем иначе.
   - Именно этого я и боялся. Того, что вы будете утомлять меня своей болтовней, - вздохнул Эр. - Если бы не необходимость, я ни за что бы не вышел на контакт. Вижу вам не дает покоя любопытство - отличительная черта тех, кто не может мыслить самостоятельно. Так и быть, задавайте вопросы.
   - Э-э... - замялся я, не зная с чего начать. - Вы, представитель разумной высокоразвитой цивилизации...
   - Не просто высокоразвитой, - снисходительно уточнил Эр. - Не в обиду будет сказано, я превосхожу любого из ваших гениев по меньшей мере в несколько десятков раз. Мои знания, по сравнению с вашими, безграничны и это при том, что ничего мне не стоили - они наследственны и интуитивны и не нуждаются ни в зубрежке, ни в материальных носителях, таких как ваши нелепые компьютеры или книги.
   - Но позвольте... как же вы, разумное существо, позволили затолкать себя в клетку? На вас напали неожиданно?
   - Напротив, это был сознательный выбор. Захоти я - никакая клетка не помешала бы мне. Я расплавил бы ее, собрав из воздуха горстку нейтронов, или так отфильтровал сознание зверолова, что он не увидел бы меня даже находясь в трех шагах. Но я не собираюсь ничего предпринимать. Положение меня вполне устраивает.
   - Но разве свобода для вас не важна?
   - Исключительно как свобода мысли, а движение - величайшее зло. А раз так, то нам безразлично жить ли в зоопарке или на родных островах. Вся главная, что-то значащая для нас, часть жизни проходит в глубинах сознания. Это вам, землянам, чтобы существовать, надо бегать и суетиться. Порой я удивляюсь, сколько лишних и бессмысленных движений вы совершаете! Девяносто пяти, даже девяносто девяти процентов из них можно было бы легко избежать. Но думаю, бессмысленно осуждать вас: путь вашего народа во Вселенной - это путь действий, лишенных смысла. Наш же - путь чистой мысли. Мы - народ идеальных мыслителей - то есть таких мыслителей, которые мыслят, ничего при этом не предпринимая.
   - Мыслить - это хорошо, но почему ваш народ до сих пор не вышел на контакт с человечеством? Неужели вас устраивает положение вещей, при котором вас считают животными? - удивленно спросил я.
   - Безразлично, что вы о нас думаете. Становится жутко, когда мы представляем, сколько лишней беготни и суеты вы поднимете, если узнаете, что мы разумны. Нахлынут ваши так называемые "ученые мужи" - и пошла кутерьма. Надо будет говорить, что-то объяснять, спорить, доказывать, а для нас это невыносимо. Ведь на разговоры тратится та энергия, которая в ином случае пошла бы на мысль. К тому же нас разум весьма своеобычен. У нас нет ни машин, ни одежды, ни домов, мы не летаем в космос и не пашем землю.
   - И войн у вас тоже не бывает?
   Эр поморщился.
   - Разумеется, нет. Для того, чтобы воевать, нужно вставать на ноги, брать в руки палки, камни, колотить по головам и туловищам... Сколько бессмысленных, глупых усилий, какие затраты энергии, а всё ради чего? Если бы нам было хоть что отнимать друг у друга...
   - А чем же вы в таком случае занимаетесь?
   Хотя лицо Эра не изменилось, ни шевельнулась ни одна черта, - но на нем появилось какое-то иное, неуловимое выражение.
   - Мы мыслим, созерцаем и мечтаем. Причем, мечтаем совсем иначе, чем вы, земляне. Все ваши мечты так или иначе привязаны к утилиту - домам, предметам, чувственным наслаждениям, и вы не можете вырваться из этого круга. Мы же создаем внутри своего сознания целые страны и континенты, населяем их народами, которые переселяются, действуют, сражаются, влюбляются, совершают тысячи подвигов и безумств. Но в даже в мечтах... нам... не... удается... избежать жизненной... пра... а-а-ф! (здесь Эр, не выдержав, зевнул).
   - Какой правды? - спросил я, чувствуя как речь ленивца замедляется в моем сознании: им, вероятно, овладевала дрема.
   - А-а?! Простите, - очнулся инопланетянин. - А правда в том, что эти народы жиреют, привязываются к комфорту, становятся сухими, эгоистичными, стареющими, и под конец погибают и нам приходится представлять новые. Причем каждый из нас воображает свои миры - у кого-то это может быть мир гуманоидов, а у кого-то - мир летучих камней или космических систем. Например, я могу совершенно четко представить, как две галактики ссорятся из-за того, что одна случайно обчихала другую метеоритами, а та сгоряча запустила в нее черной дырой или радиотуманностью. Землянам, этого не постичь.