– Джим! – ликовала маленькая принцесса. – Я так рада, так рада, так рада!
Она как раз стояла рядом с ним, и поэтому в порыве радости поцеловала его прямо в губы. Джим замер, как громом пораженный.
Детишки смеялись и вопили и обнимались, и так разошлись, что Эмма заходила ходуном и чуть не опрокинулась, но тут Лукас призвал их к спокойствию.
Когда Эмма снова выровнялась, Лукас сказал Джиму:
– Я бы вот как объяснил эту историю: плывя под землей, мы здорово сократили путь. Что ты скажешь на это, Джим?
– Чего-чего? – переспросил Джим. – Что ты сказал? – Он явно старался привести в порядок все свои пять чувств, а то ему все еще казалось, что он грезит.
– Ладно, старина, – пробасил Лукас и усмехнулся про себя. Конечно, он заметил, почему его маленький друг ничего и никого, кроме маленькой принцессы, вокруг себя не видит и не слышит. Тут он повернулся к ребятам и предложил, чтобы каждый рассказал ему свою историю. До Пиня все равно еще было плыть да плыть, а Лукасу не терпелось узнать, как дети попали к драконше в Грусландию.
Все согласились. Лукас раскурил новую трубку, и первой свою историю стала рассказывать маленькая принцесса.
Глава двадцать третья, в которой миндальская принцесса рассказывает свою историю, а Джим вдруг сердится на нее
Глава двадцать четвертая,
Она как раз стояла рядом с ним, и поэтому в порыве радости поцеловала его прямо в губы. Джим замер, как громом пораженный.
Детишки смеялись и вопили и обнимались, и так разошлись, что Эмма заходила ходуном и чуть не опрокинулась, но тут Лукас призвал их к спокойствию.
Когда Эмма снова выровнялась, Лукас сказал Джиму:
– Я бы вот как объяснил эту историю: плывя под землей, мы здорово сократили путь. Что ты скажешь на это, Джим?
– Чего-чего? – переспросил Джим. – Что ты сказал? – Он явно старался привести в порядок все свои пять чувств, а то ему все еще казалось, что он грезит.
– Ладно, старина, – пробасил Лукас и усмехнулся про себя. Конечно, он заметил, почему его маленький друг ничего и никого, кроме маленькой принцессы, вокруг себя не видит и не слышит. Тут он повернулся к ребятам и предложил, чтобы каждый рассказал ему свою историю. До Пиня все равно еще было плыть да плыть, а Лукасу не терпелось узнать, как дети попали к драконше в Грусландию.
Все согласились. Лукас раскурил новую трубку, и первой свою историю стала рассказывать маленькая принцесса.
Глава двадцать третья, в которой миндальская принцесса рассказывает свою историю, а Джим вдруг сердится на нее
– Наступили длинные каникулы, – начала рассказывать Ли Си. – И, как это бывало каждый год, мне разрешили поехать к морю. Мой отец позволил мне даже пригласить семерых подружек, чтобы я не скучала. А еще туда поехали три придворных фрейлины постарше, чтобы за нами присматривать.
Ну вот, мы все вместе жили в маленьком красивом замке из лазоревого фарфора.
Прямо перед ним на золотистом песке шумело море.
Фрейлины ежедневно говорили нам, что играть можно только вблизи замка и что нельзя далеко убегать, чтобы с нами ничего не случилось. Поначалу я слушалась и не уходила далеко, но поскольку фрейлины, несмотря на то, что мы все были очень послушными, продолжали твердить одно и то же, во мне внезапно проснулся дух противоречия. А он у меня, к сожалению, ужасно сильный. Одним словом, однажды я сбежала и отправилась на свой страх и риск гулять вдоль морского берега. Через некорое время мне издали стало видно, что фрейлины с подружками начали меня искать. Но, вместо того, чтобы их позвать, я спряталась в зарослях камыша.
Немного погодя мои подружки с фрейлинами прошли поблизости, без конца выкликая мое имя, они, кажется, были жутко испуганы и взволнованы. А я, не пикнув, сидела в своем убежище. Потом вся группа вернулась, и я услышала, как они говорили о том, что теперь пойдут в другую сторону, потому что я могла убежать совсем-совсем далеко. Я втихомолку посмеивалась, а когда они ушли, вынырнула из убежища и отправилась гулять по берегу, уходя от замка все дальше и дальше. Я собирала в передник красивые ракушки и тихонько напевала песенку, которую на ходу сочинила, чтобы скоротать время. Вот так:
Тут Ли Си охватила дрожь, и она на минутку замолчала.
– Вот это интересно! – пробасил Лукас, обменявшись с Джимом многозначительным взглядом. – Продолжай!
– Корабль пристал к берегу прямо около меня, – рассказывала дальше слегка побледневшая от воспоминаний принцесса. – Я от страха стояла как вкопанная. Да, корабль был такой огромный, что его борт возвышался над скалистым побережьем, на котором я стояла. Тут ко мне спрыгнул высокий мужчина с неописуемо ужасной внешностью. На голове у него была очень странная шляпа с нарисованными на ней черепом и двумя перекрещенными костями. Одет он был в пеструю куртку, шаровары и ботфорты. Из-за пояса торчали кинжалы, ножи и пистолеты. Под большим крючковатым носом у него росли длинные черные усы, свисавшие до пояса. В его ушах красовались толстые золотые кольца, а маленькие глазки были так тесно посажены друг к другу, что казалось, он сильно косит. Завидев меня, он завопил: «Ага, маленькая девчонка! Отличная добыча!»
Голос у него был низкий и совершенно охрипший, и мне тут же захотелось убежать, но он схватил меня за косички и захохотал. При этом стали видны его зубы, большие и желтые, как у лошади. Он сказал: «Кстати ты нам подвернулась, малышка!»
Я закричала и стала отбиваться, но помощи, конечно, ждать было неоткуда. Высокий мужчина поднял меня и – оп! – забросил на корабль. Летя по воздуху, я еще подумала: «И зачем только…», – но додумать до конца «я убежала от всех?» не успела, потому что именно в этот момент на борту корабля меня поймал другой мужчина, внешне ничуточки не отличавшийся от первого. Сначала мне даже показалось, что это тот же самый человек. Но это было невозможно. Когда меня поставили на палубу, я смогла оглядеться и увидела, что на корабле было много мужчин, и все они походили друг на друга, как две капли воды.
Сначала морские разбойники посадили меня в клетку. Она выглядела как большая птичья и висела на мачте на толстом крюке.
Теперь всю мою храбрость как ветром сдуло, и я заплакала так горько, что мой передник вымок насквозь. Я очень просила этих мужчин отпустить меня на свободу.
Но им было совершено все равно. Корабль отплыл с быстротой молнии, берег быстро потерялся из виду, и кругом осталась лишь вода.
Так прошел первый день. Вечером пришел один из этих типов и просунул мне сквозь прутья решетки несколько кусков засохшего хлеба. Еще он задвинул в клетку маленькую кружку с пресной водой. Но есть мне совсем не хотелось, поэтому до хлеба я даже не дотронулась.Только отпила немного воды, потому что от припекавшего солнца и долгого плача сильно захотелось пить.Когда спустились сумерки, разбойники зажгли несколько фонарей и, выкатив на середину палубы большую бочку, расселись вокруг нее. У каждого из них была большая кружка, они наполняли их из бочки, а потом пили и распевали во все горло дикие песни. Одну из них они пели особенно часто, поэтому я ее запомнила. Наверное, это была их любимая песня. Вот какие в ней были слова:
Внезапно я поняла и то, почему они нарисовали на своем парусе цифру 13.
Тут Джим прервал рассказ маленькой принцессы таким замечанием:
– Я теперь тоже понимаю, почему в адресе отправителя на моей посылке стояло 13.
– В каком адресе отправителя? И на какой посылке? – спросила Ли Си. – Ты уже говорил что-то похожее драконше, и мне давно хотелось тебя об этом расспросить.
– Если вы оба не против, – вмешался Лукас, – то пусть сначала Ли Си закончит свою историю, давайте уж по порядку. Потом Джим расскажет, что произошло с ним.
А то сплошная неразбериха получается.
Все с ним согласились, и Ли Си продолжила:
– Когда разбойники сидели кружком и пили, я заметила еще и то, что они постоянно путаются даже между собой. Правда, похоже, что это им особенно и не мешало. Явно ни один из них не знал ни как его зовут, ни он ли это сам или кто-то другой. Но, кажется, им было абсолютно все равно, знают они это или нет, потому что так или иначе все они были одинаковые. Только своего капитана они узнавали сразу, потому что он, чтобы чем-то отличаться от остальных, нацепил на шляпу красную звезду.
Все беспрекословно ему подчинялись.
На второй день я ужасно проголодалась и съела немного сухарей. А в остальном все было точно так же, как и в первый день. Когда наступил вечер, и разбойники расселись вокруг бочки, я услышала, как капитан говорил им: «Слушай сюда, братва! Завтра в полночь встречаемся с драконшей на условленном месте. Будет ей чем порадоваться!» При этом он поглядел на меня и ухмыльнулся.
«Это хорошо, капитан,» – услышала я ответ разбойников, – «тогда у нас опять будет ром. Это нам очень на руку. Бочонок-то почти пуст.»
То, что сказанное имело отношение ко мне, было ясно, хотя я еще не знала, какое именно. Можете себе представить, каково было у меня на душе.
Следующей ночью задул пронзительный ветер и погнал по небу рваные облака, за которыми то исчезала, то появлялась полная луна. В клетке было ужасно холодно.
Около полуночи я вдруг заметила, что от горизонта в темноту идут световые сигналы, на которые направляется наш корабль. Когда мы подошли поближе, и луна вновь ненадолго выглянула из-за туч, я различила несколько голых крутых клипов из гладкого железа, которые торчали из моря. А на одном из этих клипов в ожидании сидела огромная драконша. Ее темный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне штормившего неба.
«Хххх,» – прошипела она, когда разбойничий корабль пристал рядом с ней, при этом из ее ноздрей выстрелили языки пламени ядовито-зеленого и фиолетового цвета. – «У вассс опяттть есссть чччто-нибудь для меня, ррребятки?»
«Еще как есть?» – закричал капитан в ее сторону. – «На сей раз особенно замечательная маленькая девочка!»
«Аххх, вот как?» – прошипела драконша со злой ухмылкой. – «И чччто жжже вы ззза нее хххотите, старые мошшшеники?»
«Как обычно,» – отвечал капитан, – «бочонок натурального грусландского рома марки „Драконова глотка“! Это единственный ром на свете, крепкий как раз для меня и моей братвы. Если не хочешь, то мы отчаливаем.»
Они еще немного поторговались, и наконец драконша вручила им бочонок рома, на котором все это время сидела. За него она получила от разбойников клетку со мной. Потом они договорились о следующей встрече и распрощались. Сквозь свист ветра недолго было слышно пение чертовой дюжины, потом корабль исчез вдали.
Драконша подхватила мою клетку и подняла ее высоко, чтобы основательно и во всех подробностях меня осмотреть. Наконец она сказала: «Вот чччто, моя деточччка. С играми в куколки, лентяйничаньем, прогулочками, каникулами и прочей белибердой теперь покончено на-всег-да! И для тебя пришшшло время позззнать пррравду жжжизззни!»
Тут она завернула клетку в толстое плотное одеяло, так что я очутилась в полнейшей темноте, поэтому снаружи мне больше ничего было не видно и почти ничего не слышно.
Поначалу вроде бы ничего и не происходило. Я ждала и стала уже спрашивать себя, не оставила ли драконша мою клетку на берегу. Но зачем же тогда она выторговывала меня? За долгим ожиданием я незаметно для себя уснула. Вы, наверное, удивитесь, как это можно спать в такой беспокойной ситуации, но посудите сами, с того момента, как разбойники меня поймали, я от страха и холода почти не смыкала глаз. А под покрывалом было тепло и темно – вот я и уснула.
Внезапно я очнулась. Стал слышен ужасный шум. Вы представить себе не сможете такого визга, шипения и грохота! К тому же мою клетку качало сперва из стороны в сторону, а потом вверх-вниз, так что у меня в животе творилось что-то странное, как на американских горках бывает. Все это продолжалось примерно с полчаса, потом внезапно прекратилось. Некоторое время было тихо, потом я почувствовала, что клетку опустили и поставили вниз. Покрывало сняли – и, оглядевшись,… – ну, дальше описывать не обязательно, потому что вы все знакомы с квартирой госпожи Мальцан. Единственным утешением для меня было то, что не я одна чувствовала себя покинутой и одинокой в моей беде, здесь были другие дети, которые испытывали то же самое.
Да, больше, собственно, рассказывать почти нечего. Начавшаяся здесь жизнь была до ужаса скучной и печальной. Ежедневно с утра до вечера мы сидели, прикованные к партам, и должны были учиться читать, писать, считать и еще чему-то. Мне повезло больше всех, потому что, как все миндалята в моем возрасте, я все это уже умею. Но моим одноклассникам пришлось действительно учиться, а драконша их гадко мучила. Когда она находилась в скверном расположении духа, а в нем она была почти всегда, то ей было абсолютно все равно, делали мы ошибки или нет, лишь бы лупить нас и ругать.
С наступлением ночи драконша снимала с нас цепи и тычками прогоняла в общую спальню. Мы в общем никогда не ужинали, потому что всякий раз у госпожи Мальцан находился повод для наказания отправлять нас в постель без ужина. Разговаривать мы тоже не могли, даже шепотом. Это было строго запрещено. Драконша сидела у нас каждый вечер до тех пор, пока не мы не не заснем.
Но однажды ночью мне удалось ее перехитрить. Как только она ушла, я встала с кровати (моя кровать была рядом со стенкой), залезла на подушку и выглянула в дыру в стене. Я тут же поняла, что здесь слишком высоко, чтобы сбежать, зато обнаружила, что внизу течет река. Я подумала, что можно предпринять, и вдруг вспомнила про кукольную молочную бутылочку, которую нашла в кармане своего фартука и сохранила у себя в память о доме. У меня тут же созрел план. Я быстро и тихо разбудила ребят и рассказала им про план. У одного из них нашелся огрызок карандаша, у другого клочок чистой бумаги. Так я написала письмо, засунула его в бутылочку, а потом один из мальчиков, умевший метко бросать, влез на мою кровать и бросил бутылочную почту через каменную дырку прямо в реку.
С тех пор мы надеялись на то, что, может быть, какой-нибудь добрый человек однажды найдет бутылочку и отнесет ее моему отцу. Так мы и ждали, день за днем, пока вы не приехали и не освободили нас. А теперь мы здесь.
На этом принцесса закончила свой рассказ. После нее дети по очереди стали описывать, как вышло с ними. Тут, к примеру, были пятеро детишек в тюрбанах, на которых неожиданно напали, когда они принимали вечернюю ванну в речке вместе со своими слонами. А маленький индеец во время рыбной ловли заплыл на своем каноэ слишком далеко в море. Эскимосенок дрейфовал на айсберге к Северному полюсу, чтобы проведать свою внучатую тетушку. Несколько детей отправились в плавание на океанских пароходах, на которые прямо в море напали пираты. Все деньги, ценности, а вместе с ними и детей разбойники забрали на свой корабль, а разграбленные пароходы потопили вместе с грузом.
У этих тринадцати, действительно, не было ни стыда ни совести.
Какими бы разными ни оказывались ребячьи приключения, как только они однажды попадали на железный клип, с ними происходило все то же самое, что и с маленькой принцессой. Но ни один из них не мог сказать, каким образом они попадали в каменную квартиру госпожи Мальцан. Напоследок, в ответ на настойчивые ребячьи и особенно принцессины просьбы, Джим рассказал обо всем, что пережили они с Лукасом, прежде чем нашли дорогу в Дракон-город.
– Но одно я теперь знаю точно, – завершил он, все еще в мыслях о школе, увиденной в Грусландии, – учиться читать и писать мне никогда не захочется. И считать тоже. Вот не хочу и все!
Ли Си искосо поглядела на него и, высоко подняв брови, спросила:
– Как, ты еще ничего не умеешь?
– Нет, – ответил Джим, – да мне и не требуется.
– Но ты же по крайней мере на год старше меня! – удивилась девочка. А потом добавила: – Если хочешь, я тебя научу.
Джим замотал головой:
– Я думаю, что это ни к чему, сплошная докука и пользы никакой. Ученье только отвлекает от важных дел. Я пока отлично обхожусь без чтения и письма.
– Он правильно говорит! – крикнул маленький индеец.
– Нет, – энергично возразила маленькая принцесса, – это очень даже к чему. Если бы я, к примеру, не научилась писать, то не смогла бы отправить бутылочную почту, и нас бы никто не спас.
– Да никакая бутылочная почта тебе бы не помогла, – ответил Джим, – если бы мы вас не вызволили.
– Вот именно! – воскликнул маленький индеец.
– Ах, вот оно что! – немного насмешливо отозвалась маленькая принцесса.
– Тебе, между прочим, Лукас-машинист помогал! А что бы стало с нами и с вами, если бы Лукас, как и ты, не умел читать?
Джим не нашелся, что ответить. Он понимал, что Ли Си, в общем-то, права, но именно это его и сердило. И что это ей пришло в голову наставлять его? Он как никак недавно спас ее, к тому же рискуя собственной жизнью. Мужество и храбрость все-таки немного важнее, чем разумность. В любом случае не хочет он учиться и баста!
У Джима сделалось такое мрачное лицо, что Лукас смеясь хлопнул его по плечу и позвал:
– Джим, старина, а ну-ка глянь во-он туда!
И он указал на горизонт в восточном направлении, куда они двигались по течению реки. Там во всем его неописуемом великолепии как раз всходило солнце, так что все волны блестели как чистое золото. А вскоре после этого путешественники увидели вдали нечто иное: то блестели и сверкали золотом тысячи крыш Пиня.
Ну вот, мы все вместе жили в маленьком красивом замке из лазоревого фарфора.
Прямо перед ним на золотистом песке шумело море.
Фрейлины ежедневно говорили нам, что играть можно только вблизи замка и что нельзя далеко убегать, чтобы с нами ничего не случилось. Поначалу я слушалась и не уходила далеко, но поскольку фрейлины, несмотря на то, что мы все были очень послушными, продолжали твердить одно и то же, во мне внезапно проснулся дух противоречия. А он у меня, к сожалению, ужасно сильный. Одним словом, однажды я сбежала и отправилась на свой страх и риск гулять вдоль морского берега. Через некорое время мне издали стало видно, что фрейлины с подружками начали меня искать. Но, вместо того, чтобы их позвать, я спряталась в зарослях камыша.
Немного погодя мои подружки с фрейлинами прошли поблизости, без конца выкликая мое имя, они, кажется, были жутко испуганы и взволнованы. А я, не пикнув, сидела в своем убежище. Потом вся группа вернулась, и я услышала, как они говорили о том, что теперь пойдут в другую сторону, потому что я могла убежать совсем-совсем далеко. Я втихомолку посмеивалась, а когда они ушли, вынырнула из убежища и отправилась гулять по берегу, уходя от замка все дальше и дальше. Я собирала в передник красивые ракушки и тихонько напевала песенку, которую на ходу сочинила, чтобы скоротать время. Вот так:
Сочинила я песенку, между прочим, сама, а подходящую рифму на «Ли Си» найти не так-то просто. Так я шла и напевала, но внезапно заметила, что пляж уже совсем не песчаный, а иду я по кромке скалистого побережья, другой край которого крутым обрывом уходит в море. Мне было уже не так весело, но признаваться себе в этом я не хотела. Итак, я пошла дальше. Вдруг я увидела, что далеко в море появилось парусное судно, оно быстро приближалось как раз к тому месту, где я остановилась. Корабль шел под красными как кровь парусами, а на самом большом парусе черной краской было нарисовано огромная цифра 13.
Чудесно, замечательно
Одной на берегу!
Гулять туда, бродить сюда
Хоть целый день могу!
Вам не найти принцессу Ли Си,
Кто ни зови, как ни проси!
Гей, тили-бум, тум!
Тут Ли Си охватила дрожь, и она на минутку замолчала.
– Вот это интересно! – пробасил Лукас, обменявшись с Джимом многозначительным взглядом. – Продолжай!
– Корабль пристал к берегу прямо около меня, – рассказывала дальше слегка побледневшая от воспоминаний принцесса. – Я от страха стояла как вкопанная. Да, корабль был такой огромный, что его борт возвышался над скалистым побережьем, на котором я стояла. Тут ко мне спрыгнул высокий мужчина с неописуемо ужасной внешностью. На голове у него была очень странная шляпа с нарисованными на ней черепом и двумя перекрещенными костями. Одет он был в пеструю куртку, шаровары и ботфорты. Из-за пояса торчали кинжалы, ножи и пистолеты. Под большим крючковатым носом у него росли длинные черные усы, свисавшие до пояса. В его ушах красовались толстые золотые кольца, а маленькие глазки были так тесно посажены друг к другу, что казалось, он сильно косит. Завидев меня, он завопил: «Ага, маленькая девчонка! Отличная добыча!»
Голос у него был низкий и совершенно охрипший, и мне тут же захотелось убежать, но он схватил меня за косички и захохотал. При этом стали видны его зубы, большие и желтые, как у лошади. Он сказал: «Кстати ты нам подвернулась, малышка!»
Я закричала и стала отбиваться, но помощи, конечно, ждать было неоткуда. Высокий мужчина поднял меня и – оп! – забросил на корабль. Летя по воздуху, я еще подумала: «И зачем только…», – но додумать до конца «я убежала от всех?» не успела, потому что именно в этот момент на борту корабля меня поймал другой мужчина, внешне ничуточки не отличавшийся от первого. Сначала мне даже показалось, что это тот же самый человек. Но это было невозможно. Когда меня поставили на палубу, я смогла оглядеться и увидела, что на корабле было много мужчин, и все они походили друг на друга, как две капли воды.
Сначала морские разбойники посадили меня в клетку. Она выглядела как большая птичья и висела на мачте на толстом крюке.
Теперь всю мою храбрость как ветром сдуло, и я заплакала так горько, что мой передник вымок насквозь. Я очень просила этих мужчин отпустить меня на свободу.
Но им было совершено все равно. Корабль отплыл с быстротой молнии, берег быстро потерялся из виду, и кругом осталась лишь вода.
Так прошел первый день. Вечером пришел один из этих типов и просунул мне сквозь прутья решетки несколько кусков засохшего хлеба. Еще он задвинул в клетку маленькую кружку с пресной водой. Но есть мне совсем не хотелось, поэтому до хлеба я даже не дотронулась.Только отпила немного воды, потому что от припекавшего солнца и долгого плача сильно захотелось пить.Когда спустились сумерки, разбойники зажгли несколько фонарей и, выкатив на середину палубы большую бочку, расселись вокруг нее. У каждого из них была большая кружка, они наполняли их из бочки, а потом пили и распевали во все горло дикие песни. Одну из них они пели особенно часто, поэтому я ее запомнила. Наверное, это была их любимая песня. Вот какие в ней были слова:
Кстати сказать, мужчин я пробовала пересчитать, но это было трудно из-за мигающего света, а еще потому что все они очень походили друг на друга. Однако, думаю, что их в самом деле было тринадцать, как они распевали в своей песне.
Тринадцать человек и сундук мертвеца,
Йо-хо-хо, и в бочонке ром!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца,
Йо-хо-хо, и в бочонке ром!
Внезапно я поняла и то, почему они нарисовали на своем парусе цифру 13.
Тут Джим прервал рассказ маленькой принцессы таким замечанием:
– Я теперь тоже понимаю, почему в адресе отправителя на моей посылке стояло 13.
– В каком адресе отправителя? И на какой посылке? – спросила Ли Си. – Ты уже говорил что-то похожее драконше, и мне давно хотелось тебя об этом расспросить.
– Если вы оба не против, – вмешался Лукас, – то пусть сначала Ли Си закончит свою историю, давайте уж по порядку. Потом Джим расскажет, что произошло с ним.
А то сплошная неразбериха получается.
Все с ним согласились, и Ли Си продолжила:
– Когда разбойники сидели кружком и пили, я заметила еще и то, что они постоянно путаются даже между собой. Правда, похоже, что это им особенно и не мешало. Явно ни один из них не знал ни как его зовут, ни он ли это сам или кто-то другой. Но, кажется, им было абсолютно все равно, знают они это или нет, потому что так или иначе все они были одинаковые. Только своего капитана они узнавали сразу, потому что он, чтобы чем-то отличаться от остальных, нацепил на шляпу красную звезду.
Все беспрекословно ему подчинялись.
На второй день я ужасно проголодалась и съела немного сухарей. А в остальном все было точно так же, как и в первый день. Когда наступил вечер, и разбойники расселись вокруг бочки, я услышала, как капитан говорил им: «Слушай сюда, братва! Завтра в полночь встречаемся с драконшей на условленном месте. Будет ей чем порадоваться!» При этом он поглядел на меня и ухмыльнулся.
«Это хорошо, капитан,» – услышала я ответ разбойников, – «тогда у нас опять будет ром. Это нам очень на руку. Бочонок-то почти пуст.»
То, что сказанное имело отношение ко мне, было ясно, хотя я еще не знала, какое именно. Можете себе представить, каково было у меня на душе.
Следующей ночью задул пронзительный ветер и погнал по небу рваные облака, за которыми то исчезала, то появлялась полная луна. В клетке было ужасно холодно.
Около полуночи я вдруг заметила, что от горизонта в темноту идут световые сигналы, на которые направляется наш корабль. Когда мы подошли поближе, и луна вновь ненадолго выглянула из-за туч, я различила несколько голых крутых клипов из гладкого железа, которые торчали из моря. А на одном из этих клипов в ожидании сидела огромная драконша. Ее темный силуэт отчетливо вырисовывался на фоне штормившего неба.
«Хххх,» – прошипела она, когда разбойничий корабль пристал рядом с ней, при этом из ее ноздрей выстрелили языки пламени ядовито-зеленого и фиолетового цвета. – «У вассс опяттть есссть чччто-нибудь для меня, ррребятки?»
«Еще как есть?» – закричал капитан в ее сторону. – «На сей раз особенно замечательная маленькая девочка!»
«Аххх, вот как?» – прошипела драконша со злой ухмылкой. – «И чччто жжже вы ззза нее хххотите, старые мошшшеники?»
«Как обычно,» – отвечал капитан, – «бочонок натурального грусландского рома марки „Драконова глотка“! Это единственный ром на свете, крепкий как раз для меня и моей братвы. Если не хочешь, то мы отчаливаем.»
Они еще немного поторговались, и наконец драконша вручила им бочонок рома, на котором все это время сидела. За него она получила от разбойников клетку со мной. Потом они договорились о следующей встрече и распрощались. Сквозь свист ветра недолго было слышно пение чертовой дюжины, потом корабль исчез вдали.
Драконша подхватила мою клетку и подняла ее высоко, чтобы основательно и во всех подробностях меня осмотреть. Наконец она сказала: «Вот чччто, моя деточччка. С играми в куколки, лентяйничаньем, прогулочками, каникулами и прочей белибердой теперь покончено на-всег-да! И для тебя пришшшло время позззнать пррравду жжжизззни!»
Тут она завернула клетку в толстое плотное одеяло, так что я очутилась в полнейшей темноте, поэтому снаружи мне больше ничего было не видно и почти ничего не слышно.
Поначалу вроде бы ничего и не происходило. Я ждала и стала уже спрашивать себя, не оставила ли драконша мою клетку на берегу. Но зачем же тогда она выторговывала меня? За долгим ожиданием я незаметно для себя уснула. Вы, наверное, удивитесь, как это можно спать в такой беспокойной ситуации, но посудите сами, с того момента, как разбойники меня поймали, я от страха и холода почти не смыкала глаз. А под покрывалом было тепло и темно – вот я и уснула.
Внезапно я очнулась. Стал слышен ужасный шум. Вы представить себе не сможете такого визга, шипения и грохота! К тому же мою клетку качало сперва из стороны в сторону, а потом вверх-вниз, так что у меня в животе творилось что-то странное, как на американских горках бывает. Все это продолжалось примерно с полчаса, потом внезапно прекратилось. Некоторое время было тихо, потом я почувствовала, что клетку опустили и поставили вниз. Покрывало сняли – и, оглядевшись,… – ну, дальше описывать не обязательно, потому что вы все знакомы с квартирой госпожи Мальцан. Единственным утешением для меня было то, что не я одна чувствовала себя покинутой и одинокой в моей беде, здесь были другие дети, которые испытывали то же самое.
Да, больше, собственно, рассказывать почти нечего. Начавшаяся здесь жизнь была до ужаса скучной и печальной. Ежедневно с утра до вечера мы сидели, прикованные к партам, и должны были учиться читать, писать, считать и еще чему-то. Мне повезло больше всех, потому что, как все миндалята в моем возрасте, я все это уже умею. Но моим одноклассникам пришлось действительно учиться, а драконша их гадко мучила. Когда она находилась в скверном расположении духа, а в нем она была почти всегда, то ей было абсолютно все равно, делали мы ошибки или нет, лишь бы лупить нас и ругать.
С наступлением ночи драконша снимала с нас цепи и тычками прогоняла в общую спальню. Мы в общем никогда не ужинали, потому что всякий раз у госпожи Мальцан находился повод для наказания отправлять нас в постель без ужина. Разговаривать мы тоже не могли, даже шепотом. Это было строго запрещено. Драконша сидела у нас каждый вечер до тех пор, пока не мы не не заснем.
Но однажды ночью мне удалось ее перехитрить. Как только она ушла, я встала с кровати (моя кровать была рядом со стенкой), залезла на подушку и выглянула в дыру в стене. Я тут же поняла, что здесь слишком высоко, чтобы сбежать, зато обнаружила, что внизу течет река. Я подумала, что можно предпринять, и вдруг вспомнила про кукольную молочную бутылочку, которую нашла в кармане своего фартука и сохранила у себя в память о доме. У меня тут же созрел план. Я быстро и тихо разбудила ребят и рассказала им про план. У одного из них нашелся огрызок карандаша, у другого клочок чистой бумаги. Так я написала письмо, засунула его в бутылочку, а потом один из мальчиков, умевший метко бросать, влез на мою кровать и бросил бутылочную почту через каменную дырку прямо в реку.
С тех пор мы надеялись на то, что, может быть, какой-нибудь добрый человек однажды найдет бутылочку и отнесет ее моему отцу. Так мы и ждали, день за днем, пока вы не приехали и не освободили нас. А теперь мы здесь.
На этом принцесса закончила свой рассказ. После нее дети по очереди стали описывать, как вышло с ними. Тут, к примеру, были пятеро детишек в тюрбанах, на которых неожиданно напали, когда они принимали вечернюю ванну в речке вместе со своими слонами. А маленький индеец во время рыбной ловли заплыл на своем каноэ слишком далеко в море. Эскимосенок дрейфовал на айсберге к Северному полюсу, чтобы проведать свою внучатую тетушку. Несколько детей отправились в плавание на океанских пароходах, на которые прямо в море напали пираты. Все деньги, ценности, а вместе с ними и детей разбойники забрали на свой корабль, а разграбленные пароходы потопили вместе с грузом.
У этих тринадцати, действительно, не было ни стыда ни совести.
Какими бы разными ни оказывались ребячьи приключения, как только они однажды попадали на железный клип, с ними происходило все то же самое, что и с маленькой принцессой. Но ни один из них не мог сказать, каким образом они попадали в каменную квартиру госпожи Мальцан. Напоследок, в ответ на настойчивые ребячьи и особенно принцессины просьбы, Джим рассказал обо всем, что пережили они с Лукасом, прежде чем нашли дорогу в Дракон-город.
– Но одно я теперь знаю точно, – завершил он, все еще в мыслях о школе, увиденной в Грусландии, – учиться читать и писать мне никогда не захочется. И считать тоже. Вот не хочу и все!
Ли Си искосо поглядела на него и, высоко подняв брови, спросила:
– Как, ты еще ничего не умеешь?
– Нет, – ответил Джим, – да мне и не требуется.
– Но ты же по крайней мере на год старше меня! – удивилась девочка. А потом добавила: – Если хочешь, я тебя научу.
Джим замотал головой:
– Я думаю, что это ни к чему, сплошная докука и пользы никакой. Ученье только отвлекает от важных дел. Я пока отлично обхожусь без чтения и письма.
– Он правильно говорит! – крикнул маленький индеец.
– Нет, – энергично возразила маленькая принцесса, – это очень даже к чему. Если бы я, к примеру, не научилась писать, то не смогла бы отправить бутылочную почту, и нас бы никто не спас.
– Да никакая бутылочная почта тебе бы не помогла, – ответил Джим, – если бы мы вас не вызволили.
– Вот именно! – воскликнул маленький индеец.
– Ах, вот оно что! – немного насмешливо отозвалась маленькая принцесса.
– Тебе, между прочим, Лукас-машинист помогал! А что бы стало с нами и с вами, если бы Лукас, как и ты, не умел читать?
Джим не нашелся, что ответить. Он понимал, что Ли Си, в общем-то, права, но именно это его и сердило. И что это ей пришло в голову наставлять его? Он как никак недавно спас ее, к тому же рискуя собственной жизнью. Мужество и храбрость все-таки немного важнее, чем разумность. В любом случае не хочет он учиться и баста!
У Джима сделалось такое мрачное лицо, что Лукас смеясь хлопнул его по плечу и позвал:
– Джим, старина, а ну-ка глянь во-он туда!
И он указал на горизонт в восточном направлении, куда они двигались по течению реки. Там во всем его неописуемом великолепии как раз всходило солнце, так что все волны блестели как чистое золото. А вскоре после этого путешественники увидели вдали нечто иное: то блестели и сверкали золотом тысячи крыш Пиня.
Глава двадцать четвертая,
в которой Эмма получает необычную награду, а путешественники – обильный завтрак на любой вкус
Прошло не слишком много времени, и вот друзья с ребячьей помощью вытащили локомотив на сушу. Драконша тоже выползла на берег и улеглась там, чуть живая от усталости. По ней было видно, что до поры до времени всякое желание плохо себя вести у нее прошло Спустя примерно полчаса Лукас с Джимом опять привели Эмму в сухопутный вид. Смола была извлечена из законопаченных дверей, в котел снова залили воду, и под ним загорелся веселый огонь.
Все так усердно трудились, что совершенно не заметили миндальского полевого жандарма, ехавшего на велосипеде с большими колесами по проселочной дороге в некотором отдалении. Заметив путешественников, он притормозил и принялся размышлять, не могут ли это быть какие-нибудь опасные чужеземные войска. Но после того как жандарм определил, что там почти одни дети, предположение о войсках отпало, и он подъехал поближе. Правда, огибая последний куст, он задел один волосок на драконшином хвосте. Испуганный до смерти, жандарм развернул велосипед и так припустил обратно, словно за ним гнались сто чертей.
Запыхавшись, он добрался до столицы и доложил об увиденном своему начальнику.
– Вот это да! – воскликнул тот. – Это самое замечательное из всех возможных известий! За него царь произведет вас самое меньшее в генерал-жандармы, счастливчик!
– Ка-акта-ак-таккак? – заикаясь, спросил жандарм.
– Вы что, действительно, не понимаете, кого вы видели? – воскликнул начальник в сильнейшем волнении. – Здесь есть лишь одно объяснение: это достопочтенные машинисты со своим локомотивом. А если они и вправду привезли с собой дракона, то наша принцесса Ли Си должна быть при них. Нам следует немедленно известить царя!
И оба жандарма помчались к царскому дворцу. Разумеется, раструбив по пути новость на всех перекрестках.
Невозможно и описать, какая суматоха началась в столице благодаря этому известию. С быстротой молнии переходило оно из уст в уста, и в считанные мгновенья уже все в Пине, вплоть до самого крохотулечного малыша, знали, какое радостное событие предстоит сегодня. А поскольку в городе не нашлось ни одного жителя, который не пожелал бы помочь в организации праздничной встречи, все улицы, по которым локомотив должен был проезжать ко дворцу, в считанные минуты украсились цветами, лентами, флажками, воздушными змеями и транспарантами. А по обеим сторонам улиц толпами теснились пиньцы, ожидая прибытия достойных героев.
И вот наконец они появились. Уже задолго до их появления улицы огласились приветственными криками из сотен тысяч ртов. Эмме пришлось ехать медленно, потому что вконец ослабевшая драконша тащилась на привязи, едва переставляя лапы. Джим с Лукасом стояли в кабине и махали из окошек направо и налево. Дети сидели на крыше, а посередке стояла Ли Си, маленькая принцесса.
Время от времени ее было почти не видно в облаках цветов, которыми миндальцы то и дело осыпали прибывших из каждого окна четырехэтажных домов. А те, что запрудили улицы, размахивали бумажными флажками, подбрасывали в воздух свои круглые шляпы и кричали «Ура!», «Браво!», «Виват!» и все такое, что обычно кричат в Миндалии по подобному поводу.
Кстати сказать, в магазинах целый день можно было брать бесплатно все, что угодно. Потому что в столь радостный день никому не хотелось зарабатывать деньги, а наоборот, все желали делать друг другу подарки. Так принято у миндальцев, когда они особенно счастливы.
Позади драконши – разумеется, на почтительном расстоянии – постепенно образовалось шествие из поющих и смеющихся миндальцев, которые так растанцевались, что их косички вертелись, словно пропеллеры. И чем ближе подъезжал локомотив к царскому дворцу, тем длиннее становилась эта праздничная процессия.
Площадь перед дворцом была до отказа заполнена ликующими людьми. А когда Эмма наконец остановилась перед девяноста девятью серебряными ступенями, огромные двери из эбенового дерева распахнулись, и вниз по лестнице поспешил царь в развевающихся одеждах. Сзади него виднелся Пинг Понг, который, чтобы не отстать, крепко держался за кончик царского плаща.
– Ли Си! – воскликнул царь. – Моя дорогая малышка Ли Си!
– Отец! – крикнула Ли Си, и легко спрыгнула с крыши кабины прямо на землю. Царь подхватил ее на руки, прижал к себе и осыпал бесчисленными поцелуями. Все миндальцы на площади расчувствовались, стали вздыхать и вытирать влажные от умиления глаза.
Тем временем Лукас и Джим поздоровались с малышом Пинг Понгом и подивились его раззолоченому халату. Пинг Понг объяснил им, что он произведен в главбонзы вместо отправленного в отставку господина И Тэ Дэ, и друзья от всей души поздравили его.
Когда царь, наконец, закончил церемонию приветствия своей дочери, он повернулся к Джиму и Лукасу и заключил их в объятья. От радости он едва мог говорить. Потом царь за руку перездоровался со всей детворой и сказал:
– Теперь заходите, мои дорогие, и подкрепитесь хорошим завтраком. Вы, наверняка, очень проголодались и устали. Каждый из вас может пожелать свою самую любимую еду.
Он уже хотел было повернуться, чтобы отвести гостей во дворец, как вдруг Пинг Понг схватил его за рукав и что-то зашептал, незаметно указывая большим пальчиком на Эмму.
– Верно! – сконфуженно спохватился царь. – И как это я мог забыть такое!
Он сделал знак эбеновым дверям. Там сейчас же появились двое стражников. Один держал в руках большую звезду из чистого золота величиной с тарелку для супа.
Другой нес, словно мантию, огромную ленту, прикрепленную к звезде. Она была из голубого шелка с надписью, вышитой серебряными буквами:
А на звезде было выгравировано следующее:
А на обороте стояло:
И тут царь произнес такую речь:
– Дорогая Эмма! Сегодня на всем свете нет человека счастливее меня, потому что нашлась моя маленькая дочурка. По твоему израненному лицу я вижу, что ты претерпела большие опасности и вынесла суровые битвы. Как маленький знак моей большой благодарности я хотел бы вручить тебе этот орден. Я поручил моим придворным золотых дел мастерам изготовить его на случай вашего счастливого возвращения. Не знаю, много ли значат ордена для локомотивов. Но мне так хочется, чтобы в дальнейшем все видели, что ты – особенный локомотив. Поэтому бери его и носи!
Стражники повесили на Эмму орден с лентой, и тысячи миндальцев разразилась приветственными кличами.
Тем временем Пинг Понг, который от волнения то подпрыгивал на месте, то носился вокруг, и ни на минутку не мог успокоиться, послал за главным придворным смотрителем царского парка и приказал передать, чтобы тот немедленно явился со своими помощниками за драконшей. Едва миновала церемония вручения ордена, как тот прибыл с шестью силачами-работниками и гигантских размеров клеткой на колесах, которую везла четверка лошадей. Драконша была настолько обескуражена, что, как только Лукас снял с нее цепи, не сопротивляясь, забралась внутрь. Когда повозка укатила прочь, Лукас спросил:
– А где вы ее устроите? Мне надо будет с ней потолковать.
– Мы временно запрем ее в старом слоновнике, – с важной миной ответил Пинг Понг, – и ты, достопочтенный водитель орденоносного локомотива, сможешь навещать ее в любое время.
Удовлетворенный Лукас кивнул и вместе с Джимом и другими ребятишками отправился вслед за царем и маленькой принцессой во дворец, чтобы, наконец, спокойно позавтракать в тронном зале.
Эмма, разумеется, не могла к ним присоединиться и ей пришлось остаться на площади, зато миндальцы, которые теперь, конечно, ее ни капельки не боялись, целый день толпились рядом. Они подкармливали ее маслом, потому что один мудрец где-то прочел, что локомотивы его очень любят, мыли ее, счищали с нее грязь и натирали маленькими тряпочками до блеска, пока она не засияла и не засверкала как новенькая.
А в это время царь, Ли Си и все их гости сидели за завтраком на террасе перед тронным залом в лучах утреннего солнца. Как и было обещано, каждый из ребят получил свое самое любимое кушанье.
Все так усердно трудились, что совершенно не заметили миндальского полевого жандарма, ехавшего на велосипеде с большими колесами по проселочной дороге в некотором отдалении. Заметив путешественников, он притормозил и принялся размышлять, не могут ли это быть какие-нибудь опасные чужеземные войска. Но после того как жандарм определил, что там почти одни дети, предположение о войсках отпало, и он подъехал поближе. Правда, огибая последний куст, он задел один волосок на драконшином хвосте. Испуганный до смерти, жандарм развернул велосипед и так припустил обратно, словно за ним гнались сто чертей.
Запыхавшись, он добрался до столицы и доложил об увиденном своему начальнику.
– Вот это да! – воскликнул тот. – Это самое замечательное из всех возможных известий! За него царь произведет вас самое меньшее в генерал-жандармы, счастливчик!
– Ка-акта-ак-таккак? – заикаясь, спросил жандарм.
– Вы что, действительно, не понимаете, кого вы видели? – воскликнул начальник в сильнейшем волнении. – Здесь есть лишь одно объяснение: это достопочтенные машинисты со своим локомотивом. А если они и вправду привезли с собой дракона, то наша принцесса Ли Си должна быть при них. Нам следует немедленно известить царя!
И оба жандарма помчались к царскому дворцу. Разумеется, раструбив по пути новость на всех перекрестках.
Невозможно и описать, какая суматоха началась в столице благодаря этому известию. С быстротой молнии переходило оно из уст в уста, и в считанные мгновенья уже все в Пине, вплоть до самого крохотулечного малыша, знали, какое радостное событие предстоит сегодня. А поскольку в городе не нашлось ни одного жителя, который не пожелал бы помочь в организации праздничной встречи, все улицы, по которым локомотив должен был проезжать ко дворцу, в считанные минуты украсились цветами, лентами, флажками, воздушными змеями и транспарантами. А по обеим сторонам улиц толпами теснились пиньцы, ожидая прибытия достойных героев.
И вот наконец они появились. Уже задолго до их появления улицы огласились приветственными криками из сотен тысяч ртов. Эмме пришлось ехать медленно, потому что вконец ослабевшая драконша тащилась на привязи, едва переставляя лапы. Джим с Лукасом стояли в кабине и махали из окошек направо и налево. Дети сидели на крыше, а посередке стояла Ли Си, маленькая принцесса.
Время от времени ее было почти не видно в облаках цветов, которыми миндальцы то и дело осыпали прибывших из каждого окна четырехэтажных домов. А те, что запрудили улицы, размахивали бумажными флажками, подбрасывали в воздух свои круглые шляпы и кричали «Ура!», «Браво!», «Виват!» и все такое, что обычно кричат в Миндалии по подобному поводу.
Кстати сказать, в магазинах целый день можно было брать бесплатно все, что угодно. Потому что в столь радостный день никому не хотелось зарабатывать деньги, а наоборот, все желали делать друг другу подарки. Так принято у миндальцев, когда они особенно счастливы.
Позади драконши – разумеется, на почтительном расстоянии – постепенно образовалось шествие из поющих и смеющихся миндальцев, которые так растанцевались, что их косички вертелись, словно пропеллеры. И чем ближе подъезжал локомотив к царскому дворцу, тем длиннее становилась эта праздничная процессия.
Площадь перед дворцом была до отказа заполнена ликующими людьми. А когда Эмма наконец остановилась перед девяноста девятью серебряными ступенями, огромные двери из эбенового дерева распахнулись, и вниз по лестнице поспешил царь в развевающихся одеждах. Сзади него виднелся Пинг Понг, который, чтобы не отстать, крепко держался за кончик царского плаща.
– Ли Си! – воскликнул царь. – Моя дорогая малышка Ли Си!
– Отец! – крикнула Ли Си, и легко спрыгнула с крыши кабины прямо на землю. Царь подхватил ее на руки, прижал к себе и осыпал бесчисленными поцелуями. Все миндальцы на площади расчувствовались, стали вздыхать и вытирать влажные от умиления глаза.
Тем временем Лукас и Джим поздоровались с малышом Пинг Понгом и подивились его раззолоченому халату. Пинг Понг объяснил им, что он произведен в главбонзы вместо отправленного в отставку господина И Тэ Дэ, и друзья от всей души поздравили его.
Когда царь, наконец, закончил церемонию приветствия своей дочери, он повернулся к Джиму и Лукасу и заключил их в объятья. От радости он едва мог говорить. Потом царь за руку перездоровался со всей детворой и сказал:
– Теперь заходите, мои дорогие, и подкрепитесь хорошим завтраком. Вы, наверняка, очень проголодались и устали. Каждый из вас может пожелать свою самую любимую еду.
Он уже хотел было повернуться, чтобы отвести гостей во дворец, как вдруг Пинг Понг схватил его за рукав и что-то зашептал, незаметно указывая большим пальчиком на Эмму.
– Верно! – сконфуженно спохватился царь. – И как это я мог забыть такое!
Он сделал знак эбеновым дверям. Там сейчас же появились двое стражников. Один держал в руках большую звезду из чистого золота величиной с тарелку для супа.
Другой нес, словно мантию, огромную ленту, прикрепленную к звезде. Она была из голубого шелка с надписью, вышитой серебряными буквами:
А на звезде было выгравировано следующее:
А на обороте стояло:
И тут царь произнес такую речь:
– Дорогая Эмма! Сегодня на всем свете нет человека счастливее меня, потому что нашлась моя маленькая дочурка. По твоему израненному лицу я вижу, что ты претерпела большие опасности и вынесла суровые битвы. Как маленький знак моей большой благодарности я хотел бы вручить тебе этот орден. Я поручил моим придворным золотых дел мастерам изготовить его на случай вашего счастливого возвращения. Не знаю, много ли значат ордена для локомотивов. Но мне так хочется, чтобы в дальнейшем все видели, что ты – особенный локомотив. Поэтому бери его и носи!
Стражники повесили на Эмму орден с лентой, и тысячи миндальцев разразилась приветственными кличами.
Тем временем Пинг Понг, который от волнения то подпрыгивал на месте, то носился вокруг, и ни на минутку не мог успокоиться, послал за главным придворным смотрителем царского парка и приказал передать, чтобы тот немедленно явился со своими помощниками за драконшей. Едва миновала церемония вручения ордена, как тот прибыл с шестью силачами-работниками и гигантских размеров клеткой на колесах, которую везла четверка лошадей. Драконша была настолько обескуражена, что, как только Лукас снял с нее цепи, не сопротивляясь, забралась внутрь. Когда повозка укатила прочь, Лукас спросил:
– А где вы ее устроите? Мне надо будет с ней потолковать.
– Мы временно запрем ее в старом слоновнике, – с важной миной ответил Пинг Понг, – и ты, достопочтенный водитель орденоносного локомотива, сможешь навещать ее в любое время.
Удовлетворенный Лукас кивнул и вместе с Джимом и другими ребятишками отправился вслед за царем и маленькой принцессой во дворец, чтобы, наконец, спокойно позавтракать в тронном зале.
Эмма, разумеется, не могла к ним присоединиться и ей пришлось остаться на площади, зато миндальцы, которые теперь, конечно, ее ни капельки не боялись, целый день толпились рядом. Они подкармливали ее маслом, потому что один мудрец где-то прочел, что локомотивы его очень любят, мыли ее, счищали с нее грязь и натирали маленькими тряпочками до блеска, пока она не засияла и не засверкала как новенькая.
А в это время царь, Ли Си и все их гости сидели за завтраком на террасе перед тронным залом в лучах утреннего солнца. Как и было обещано, каждый из ребят получил свое самое любимое кушанье.