Мэр Нью-Йорка Фиорелло Ла Гардиа сформировал комитет по сбору средств для проведения массового митинга под лозунгом «Поможем Финляндии!» 20 декабря 1939 года.
Американский Красный Крест выделил 25 тысяч долларов для оказания помощи; позднее еще 10 тысяч долларов были отправлены в Лондон для покупки лекарств и последующей доставки их самолетом финскому Красному Кресту. Все отделения Красного Креста в Соединенных Штатах занимались сбором средств для помощи жертвам войны в Финляндии.
В тот же период клубы и ассоциации американофинляндской дружбы организовали комитет помощи, включавший в свой состав 39 обществ, поставивших себе целью собрать миллион долларов для финского Красного Креста.
В помещении Финского союза за получение образования рабочими упаковывались огромные коробки со старой одеждой и обувью, и после нанесения на них эмблемы Красного Креста их отправляли пострадавшим в ходе военных действий.
Со всех концов Соединенных Штатов и Канады в Нью-Йорк стекались мужчины финского происхождения для отправки за границу и участия в войне на стороне Финляндии. Среди добровольцев были и собиравшиеся отплыть на шведском лайнере «Грипсхольм» женщины, которым предстояло выполнять функции медсестер и работать в тылу. В штате Делавэр группа из 60 фермеров собрала 500 долларов на эти цели. Четверо финских матросов самовольно покинули корабль в Портленде, штат Мэн, и отправились в Нью-Йорк, откуда собирались отплыть на «Грипсхольме» с другими добровольцами. Один американский летчик выступил с призывом записываться в финско-американское авиационное подразделение. Старейшим в первой группе отплывающих был Ялмари Риукула, работавший шофером на Лонг-Айленде. Газета «Нью-Йорк таймс» привела высказывание этого пожилого мужчины: «Я никогда не окажусь слишком старым для сражения за свою страну».
Вероятно, никогда еще в американской истории общественное мнение не было так обеспокоено судьбой небольшого иностранного государства. Герберт Гувер в своей речи в Калифорнии яростно осуждал Соединенные Штаты за то, что они не отозвали своего посла из Москвы в знак протеста против нападения СССР на Финляндию и «мертвых женщин и детей на улицах ее городов». Он продолжал:
«Откуда эта мягкость по отношению к России? Наше правительство предлагает свои добрые услуги, чтобы предотвратить нападение на Финляндию. Администрация уж больно правильно отреагировала на бомбардировки финских детей и женщин. Мы даже не поинтересовались мнением граждан. Более того, придерживается ли Россия соглашения с Соединенными Штатами не вести на территории Соединенных Штатов пропаганды против ее правительства?
Нам следует, как это мы сделали в Германии, оставить лишь простого чиновника, чтобы он представлял нас в Москве, и отозвать нашего посла. Господин Рузвельт заключением договора и обменом послами признал коммунистическое правительство. Это поставило СССР в ряды достойных членов семьи наций. С тех пор прошло уже много времени, и мы отозвали нашего посла из нацистской Германии и даже подняли на 25 процентов наши тарифы на немецкие товары. Неужели посягательство на свободу Финляндии и погибшие женщины и дети на улицах ее городов стали для нас меньшим шоком, чем варварские действия нацистов?»
Переданная послом Финляндии просьба о предоставлении займа в 60 миллионов долларов «рассматривалась» в конгрессе Соединенных Штатов. И хотя Финляндия, судя по уплате ею своих долгов после Первой мировой войны, пользовалась наилучшей репутацией у кредиторов во всем мире, решение о предоставлении займа в 30 миллионов долларов было принято лишь в конце февраля 1940 года. Но помощь эта пришла слишком поздно [21].
Тогда же Корделл Хелл сделал ошеломляющее заявление: «Я против любых ассигнований, поскольку наше правительство станет продавать военные материалы воюющей стране, а это противоречит нормам международного права».
Правда, 10 декабря правительство Соединенных Штатов выделило Финляндии 2,5 миллиона долларов, но эти деньги должны были быть использованы на развитие сельского хозяйства и приобретение продуктов питания. Один из конгрессменов с горечью говорил, что «из-за этих ограничений (деньги не могли быть использованы для нужд обороны) мужественная Финляндия не может купить ничего, кроме пудры и нижнего белья. Финны просят боеприпасы - мы посылаем им бобы. Когда они просят взрывчатку - мы отсылаем им чай. Они просят артиллерию - мы шлем им швабры».
Газета «Вашингтон пост» писала: «Финляндии не приходится ожидать никакой другой помощи от США, кроме аплодисментов».
В одной из редакционных статей газеты «Нью-Йорк таймс» говорилось: «По завершении своей работы в Финляндии Советы, помимо всего прочего, навлекут на себя недоверие и презрение американского народа».
Дороти Томпсон писала в газете «Нью-Йорк геральд трибюн» о гневе, вызываемом нерешительностью конгресса США предоставить заем Финляндии для закупки оружия. Она назвала это «невероятной распущенностью и легкомыслием… величайшей бескровной победой, одержанной Сталиным».
Пока в конгрессе и Белом доме шли дебаты, создаст ли предоставление займа Финляндии прецедент для всех воюющих стран обращаться с просьбами о помощи к Соединенным Штатам, Тосканини [22]и Стоковский [23]дирижировали оркестрами, исполняющими музыку Сибелиуса, сборы от этих концертов шли на помощь Финляндии; американские подростки с этой же целью вели сбор средств на улицах. Министр иностранных дел Финляндии Вяйнё Таннер высказался следующим образом: «Нам трудно сдержать наше разочарование, ибо Соединенные Штаты с легкостью могли бы помочь нам сейчас, но они ведут себя по отношению к нам так, словно речь идет о мирном времени».
Одна из ведущих газет в Хельсинки писала: «Когда горит дом, его хозяин не может терпеливо ждать, пока кто-то принесет ведро воды. Горят наши границы!»
В тот же период, нарушив свое обычное молчание и затворничество, финские предприниматели по собственной инициативе стали выступать с речами и заниматься сбором средств в различных частях мира. За символическую «заработную плату» в одну финскую марку в год они ездили по самым разным странам, где можно было добиться помощи для Финляндии. Особенно красноречивыми они были в Скандинавских странах. Мэр городка Лауритсала, финский еврей по имени Сантери Якобссон, отправился в Швецию за поддержкой еврейского населения этой страны. Ему действительно удалось привлечь раввина Маркуса Эренпрайса к работе по сбору средств для Финляндии. Предприниматель Август Куусисто летал в Соединенные Штаты, где выступал в клубах и общественных организациях.
Подобные усилия начали приносить плоды. Помощь стала поступать, и обычно это происходило без участия официальных лиц той или иной страны. Финны не задавали вопросов добровольцам, выступающим на их стороне. 8 тысяч шведов вызвались помочь, в борьбе против русских. Эскадрилья, чьей эмблемой стали череп и скрещенные кости, была сформирована из поставленных Швецией самолетов, ими управляли шведские летчики; в январе шведы организовали в Финляндии госпиталь Красного Креста. 8 тысяч норвежцев и датчан прибыли на театр военных действий, Венгрия направила батальон для борьбы с красными. Вскоре появились итальянские летчики в своих самолетах; приехали даже один темнокожий житель Ямайки и несколько японцев. Добровольцы из Франции и Великобритании спешили на помощь Финляндии [24]. 350 жителей Соединенных Штатов отплыли на «Грипсхольме», но, как многим другим сторонникам, им было суждено прибыть слишком поздно, и они уже не могли повлиять на ход военных действий.
Газеты во всем мире почти единодушно выступали на стороне Финляндии. Проблема заключалась в том, что журналисты не имели достаточного количества материалов для написания статей, которые могли бы способствовать оказанию более эффективной помощи Финляндии. Оказавшись затворниками в гостинице «Камп» в Хельсинки, толпы журналистов набивались в одну из комнат, где им сообщали новости, частенько приукрашивая их. Иностранные корреспонденты были крайне недовольны обращением с ними, хотя министр иностранных дел Финляндии и выделил официального представителя по связям с прессой, который снабжал их новостями с фронта. Финны отнюдь не славились своим хорошим отношением к связям с общественностью.
Финны присматривались к поступающим со всего мира потокам «соболезнований» и поняли, что являются всего лишь крохотным винтиком в огромной машине политики. Происходящие события выглядели настолько запутанными, что не будь они столь трагичны, то могли бы показаться комичными. «Нейтральная» Россия сражалась с союзниками на Черном море, противодействуя британским планам на Балтике. «Нейтральная» Италия угрожала интервенцией, если Россия двинется дальше на юг. «Нейтральные» страны двух Америк во главе с Соединенными Штатами рассматривали всевозможные меры помощи первой нейтральной стране, подвергшейся нападению. Это была «разрастающаяся» война и война всех; война столь непредсказуемая, - что, когда президент Рузвельт заявил, что США «круглосуточно» занимаются своей международной политикой, он лишний раз подчеркнул шаткость позиций в мире, живущем одним днем.
Маннергейм, характеризуя кампанию в целом, сказал: «Я не думал, что мой народ может быть столь хорошим, а русские могут оказаться такими плохими». И мрачно добавил: «У нас есть масло, но нет пушек». В этой связи он и его генералы настоятельно требовали от своего правительства поисков мира. Президент Кюэсти Каллио сообщил парламенту Финляндии, что хотел бы написать личное письмо главам правительств различных стран с разъяснением занимаемой Финляндией позиции и с просьбой стать посредником в переговорах. Идея эта как малопригодная была отвергнута, тем не менее 10 декабря парламент разослал такое послание, в результате чего начались поставки из Швеции, Франции, Великобритании и Соединенных Штатов. Италия стала поставлять самолеты и присылать летчиков. Великобритания и Соединенные Штаты слали самолеты, военное снаряжение и бензин.
Римский папа был «глубоко потрясен» нападением России. В Будапеште студенты на улицах бурно поддерживали Финляндию и выкрикивали антисоветские лозунги. Премьер-министр Великобритании Чемберлен и французский премьер Даладье публично осудили Советский Союз за нападение. В нейтральных Скандинавских странах, Испании, Японии сформировалось стойкое антисоветское общественное мнение. Даже Германия посылала оружие и снаряжение Финляндии, пока шведские журналисты не опубликовали сообщение об этом в газетах, вынудив таким образом Германию придерживаться рамок советско-германского договора о ненападении. Италия также была вынуждена прекратить поставки после злосчастной публикации в Швеции.
В первую неделю войны Соединенные Штаты предложили свои услуги в качестве посредника для решения проблемы. Предложение было направлено и правительству Финляндии, и правительству Советского Союза. Финны незамедлительно приняли это предложение, СССР ответил холодным отказом. Молотов в своей речи 31 октября сказал: «Соединенным Штатам было бы лучше побеспокоиться о своих отношениях с Филиппинами и Кубой, чем вмешиваться в советско-финские отношения».
Финны, полагая, что это не окончательный ответ Советского Союза, обратились за помощью в оказании посреднических услуг к Швеции; одновременно с этим они просили Швецию проследить за соблюдением интересов финнов, оставшихся в России. Кроме того, также через Швецию они сообщили Советам, что их правительство готово выступить с новыми предложениями позитивного характера. Молотов отверг предложение Швеции взять на себя роль посредника, заявив, что нет необходимости вновь вести обсуждение, так как Советский Союз не признает никакого другого правительства, кроме правительства Отто Куусинена.
В конце концов к послу Финляндии в Эстонии просочились сведения, что Советский Союз станет вести переговоры на условиях уступки ему Ханко и смещения с поста министра иностранных дел Вяйнё Таннера. Финны ответили отказом отдать Ханко и заявили, что никто не вправе указывать им, кто должен быть министром иностранных дел или, как в данном случае, кого из официальных лиц следует назначать на этот пост.
Казалось, не существует путей положить конец войне, которой никто не хотел. Советский Союз был вынужден вести войну на финской земле, а финны поклялись защищаться до последнего, но не отдавать своих территорий. Другие страны лихорадочно искали пути примирить противников, как правило в своих собственных интересах.
Рикард Сандлер, бывший министр иностранных дел Швеции, предсказывавший, что Советский Союз не нападет на Финляндию, посетил Хельсинки для переговоров с премьер-министром Рюти и министром иностранных дел Таннером и предложил свою помощь в качестве возможного посредника. Он настоятельно убеждал финнов не допускать войска западных держав в Петсамо или Мурманск, потому что это будет означать продолжение войны и повысит вероятность того, что вся Скандинавия окажется втянутой в конфликт мирового масштаба.
В «войне разговоров» посол США уведомил Вашингтон, что «следует поддерживать Финляндию до тех пор, пока «политическая ситуация» не изменится». Финны задали послу вопрос, не обратится ли он к двум нейтральным государствам, Соединенным Штатам и Италии, с просьбой содействовать мирным переговорам с Советским Союзом. Тот обещал сделать это, но, цитируя старинную финскую поговорку, «посеянная идея… не дала всходов».
На данном этапе стало очевидным, что споры, предложения и долгие обсуждения будут преобладать по всему миру в кругах хотя и выступающих в поддержку Финляндии, но пытающихся при этом сохранить «нейтралитет». Эмоции бурлили, и в ряде случаев предлагаемые решения проблемы нависшей над финнами угрозы были весьма нереалистичными. Уинстон Черчилль за завтраком с директором Альпийского клуба предложил собрать группу людей, умеющих кататься на лыжах. «Даже небольшая группа лыжников была бы почти бесценной», - заявил он.
Создавалось впечатление, что лишь одна держава хранит молчание по поводу этого конфликта, и эта держава - Германия.
ГЛАВА 8
Американский Красный Крест выделил 25 тысяч долларов для оказания помощи; позднее еще 10 тысяч долларов были отправлены в Лондон для покупки лекарств и последующей доставки их самолетом финскому Красному Кресту. Все отделения Красного Креста в Соединенных Штатах занимались сбором средств для помощи жертвам войны в Финляндии.
В тот же период клубы и ассоциации американофинляндской дружбы организовали комитет помощи, включавший в свой состав 39 обществ, поставивших себе целью собрать миллион долларов для финского Красного Креста.
В помещении Финского союза за получение образования рабочими упаковывались огромные коробки со старой одеждой и обувью, и после нанесения на них эмблемы Красного Креста их отправляли пострадавшим в ходе военных действий.
Со всех концов Соединенных Штатов и Канады в Нью-Йорк стекались мужчины финского происхождения для отправки за границу и участия в войне на стороне Финляндии. Среди добровольцев были и собиравшиеся отплыть на шведском лайнере «Грипсхольм» женщины, которым предстояло выполнять функции медсестер и работать в тылу. В штате Делавэр группа из 60 фермеров собрала 500 долларов на эти цели. Четверо финских матросов самовольно покинули корабль в Портленде, штат Мэн, и отправились в Нью-Йорк, откуда собирались отплыть на «Грипсхольме» с другими добровольцами. Один американский летчик выступил с призывом записываться в финско-американское авиационное подразделение. Старейшим в первой группе отплывающих был Ялмари Риукула, работавший шофером на Лонг-Айленде. Газета «Нью-Йорк таймс» привела высказывание этого пожилого мужчины: «Я никогда не окажусь слишком старым для сражения за свою страну».
Вероятно, никогда еще в американской истории общественное мнение не было так обеспокоено судьбой небольшого иностранного государства. Герберт Гувер в своей речи в Калифорнии яростно осуждал Соединенные Штаты за то, что они не отозвали своего посла из Москвы в знак протеста против нападения СССР на Финляндию и «мертвых женщин и детей на улицах ее городов». Он продолжал:
«Откуда эта мягкость по отношению к России? Наше правительство предлагает свои добрые услуги, чтобы предотвратить нападение на Финляндию. Администрация уж больно правильно отреагировала на бомбардировки финских детей и женщин. Мы даже не поинтересовались мнением граждан. Более того, придерживается ли Россия соглашения с Соединенными Штатами не вести на территории Соединенных Штатов пропаганды против ее правительства?
Нам следует, как это мы сделали в Германии, оставить лишь простого чиновника, чтобы он представлял нас в Москве, и отозвать нашего посла. Господин Рузвельт заключением договора и обменом послами признал коммунистическое правительство. Это поставило СССР в ряды достойных членов семьи наций. С тех пор прошло уже много времени, и мы отозвали нашего посла из нацистской Германии и даже подняли на 25 процентов наши тарифы на немецкие товары. Неужели посягательство на свободу Финляндии и погибшие женщины и дети на улицах ее городов стали для нас меньшим шоком, чем варварские действия нацистов?»
Переданная послом Финляндии просьба о предоставлении займа в 60 миллионов долларов «рассматривалась» в конгрессе Соединенных Штатов. И хотя Финляндия, судя по уплате ею своих долгов после Первой мировой войны, пользовалась наилучшей репутацией у кредиторов во всем мире, решение о предоставлении займа в 30 миллионов долларов было принято лишь в конце февраля 1940 года. Но помощь эта пришла слишком поздно [21].
Тогда же Корделл Хелл сделал ошеломляющее заявление: «Я против любых ассигнований, поскольку наше правительство станет продавать военные материалы воюющей стране, а это противоречит нормам международного права».
Правда, 10 декабря правительство Соединенных Штатов выделило Финляндии 2,5 миллиона долларов, но эти деньги должны были быть использованы на развитие сельского хозяйства и приобретение продуктов питания. Один из конгрессменов с горечью говорил, что «из-за этих ограничений (деньги не могли быть использованы для нужд обороны) мужественная Финляндия не может купить ничего, кроме пудры и нижнего белья. Финны просят боеприпасы - мы посылаем им бобы. Когда они просят взрывчатку - мы отсылаем им чай. Они просят артиллерию - мы шлем им швабры».
Газета «Вашингтон пост» писала: «Финляндии не приходится ожидать никакой другой помощи от США, кроме аплодисментов».
В одной из редакционных статей газеты «Нью-Йорк таймс» говорилось: «По завершении своей работы в Финляндии Советы, помимо всего прочего, навлекут на себя недоверие и презрение американского народа».
Дороти Томпсон писала в газете «Нью-Йорк геральд трибюн» о гневе, вызываемом нерешительностью конгресса США предоставить заем Финляндии для закупки оружия. Она назвала это «невероятной распущенностью и легкомыслием… величайшей бескровной победой, одержанной Сталиным».
Пока в конгрессе и Белом доме шли дебаты, создаст ли предоставление займа Финляндии прецедент для всех воюющих стран обращаться с просьбами о помощи к Соединенным Штатам, Тосканини [22]и Стоковский [23]дирижировали оркестрами, исполняющими музыку Сибелиуса, сборы от этих концертов шли на помощь Финляндии; американские подростки с этой же целью вели сбор средств на улицах. Министр иностранных дел Финляндии Вяйнё Таннер высказался следующим образом: «Нам трудно сдержать наше разочарование, ибо Соединенные Штаты с легкостью могли бы помочь нам сейчас, но они ведут себя по отношению к нам так, словно речь идет о мирном времени».
Одна из ведущих газет в Хельсинки писала: «Когда горит дом, его хозяин не может терпеливо ждать, пока кто-то принесет ведро воды. Горят наши границы!»
В тот же период, нарушив свое обычное молчание и затворничество, финские предприниматели по собственной инициативе стали выступать с речами и заниматься сбором средств в различных частях мира. За символическую «заработную плату» в одну финскую марку в год они ездили по самым разным странам, где можно было добиться помощи для Финляндии. Особенно красноречивыми они были в Скандинавских странах. Мэр городка Лауритсала, финский еврей по имени Сантери Якобссон, отправился в Швецию за поддержкой еврейского населения этой страны. Ему действительно удалось привлечь раввина Маркуса Эренпрайса к работе по сбору средств для Финляндии. Предприниматель Август Куусисто летал в Соединенные Штаты, где выступал в клубах и общественных организациях.
Подобные усилия начали приносить плоды. Помощь стала поступать, и обычно это происходило без участия официальных лиц той или иной страны. Финны не задавали вопросов добровольцам, выступающим на их стороне. 8 тысяч шведов вызвались помочь, в борьбе против русских. Эскадрилья, чьей эмблемой стали череп и скрещенные кости, была сформирована из поставленных Швецией самолетов, ими управляли шведские летчики; в январе шведы организовали в Финляндии госпиталь Красного Креста. 8 тысяч норвежцев и датчан прибыли на театр военных действий, Венгрия направила батальон для борьбы с красными. Вскоре появились итальянские летчики в своих самолетах; приехали даже один темнокожий житель Ямайки и несколько японцев. Добровольцы из Франции и Великобритании спешили на помощь Финляндии [24]. 350 жителей Соединенных Штатов отплыли на «Грипсхольме», но, как многим другим сторонникам, им было суждено прибыть слишком поздно, и они уже не могли повлиять на ход военных действий.
Газеты во всем мире почти единодушно выступали на стороне Финляндии. Проблема заключалась в том, что журналисты не имели достаточного количества материалов для написания статей, которые могли бы способствовать оказанию более эффективной помощи Финляндии. Оказавшись затворниками в гостинице «Камп» в Хельсинки, толпы журналистов набивались в одну из комнат, где им сообщали новости, частенько приукрашивая их. Иностранные корреспонденты были крайне недовольны обращением с ними, хотя министр иностранных дел Финляндии и выделил официального представителя по связям с прессой, который снабжал их новостями с фронта. Финны отнюдь не славились своим хорошим отношением к связям с общественностью.
Финны присматривались к поступающим со всего мира потокам «соболезнований» и поняли, что являются всего лишь крохотным винтиком в огромной машине политики. Происходящие события выглядели настолько запутанными, что не будь они столь трагичны, то могли бы показаться комичными. «Нейтральная» Россия сражалась с союзниками на Черном море, противодействуя британским планам на Балтике. «Нейтральная» Италия угрожала интервенцией, если Россия двинется дальше на юг. «Нейтральные» страны двух Америк во главе с Соединенными Штатами рассматривали всевозможные меры помощи первой нейтральной стране, подвергшейся нападению. Это была «разрастающаяся» война и война всех; война столь непредсказуемая, - что, когда президент Рузвельт заявил, что США «круглосуточно» занимаются своей международной политикой, он лишний раз подчеркнул шаткость позиций в мире, живущем одним днем.
Маннергейм, характеризуя кампанию в целом, сказал: «Я не думал, что мой народ может быть столь хорошим, а русские могут оказаться такими плохими». И мрачно добавил: «У нас есть масло, но нет пушек». В этой связи он и его генералы настоятельно требовали от своего правительства поисков мира. Президент Кюэсти Каллио сообщил парламенту Финляндии, что хотел бы написать личное письмо главам правительств различных стран с разъяснением занимаемой Финляндией позиции и с просьбой стать посредником в переговорах. Идея эта как малопригодная была отвергнута, тем не менее 10 декабря парламент разослал такое послание, в результате чего начались поставки из Швеции, Франции, Великобритании и Соединенных Штатов. Италия стала поставлять самолеты и присылать летчиков. Великобритания и Соединенные Штаты слали самолеты, военное снаряжение и бензин.
Римский папа был «глубоко потрясен» нападением России. В Будапеште студенты на улицах бурно поддерживали Финляндию и выкрикивали антисоветские лозунги. Премьер-министр Великобритании Чемберлен и французский премьер Даладье публично осудили Советский Союз за нападение. В нейтральных Скандинавских странах, Испании, Японии сформировалось стойкое антисоветское общественное мнение. Даже Германия посылала оружие и снаряжение Финляндии, пока шведские журналисты не опубликовали сообщение об этом в газетах, вынудив таким образом Германию придерживаться рамок советско-германского договора о ненападении. Италия также была вынуждена прекратить поставки после злосчастной публикации в Швеции.
В первую неделю войны Соединенные Штаты предложили свои услуги в качестве посредника для решения проблемы. Предложение было направлено и правительству Финляндии, и правительству Советского Союза. Финны незамедлительно приняли это предложение, СССР ответил холодным отказом. Молотов в своей речи 31 октября сказал: «Соединенным Штатам было бы лучше побеспокоиться о своих отношениях с Филиппинами и Кубой, чем вмешиваться в советско-финские отношения».
Финны, полагая, что это не окончательный ответ Советского Союза, обратились за помощью в оказании посреднических услуг к Швеции; одновременно с этим они просили Швецию проследить за соблюдением интересов финнов, оставшихся в России. Кроме того, также через Швецию они сообщили Советам, что их правительство готово выступить с новыми предложениями позитивного характера. Молотов отверг предложение Швеции взять на себя роль посредника, заявив, что нет необходимости вновь вести обсуждение, так как Советский Союз не признает никакого другого правительства, кроме правительства Отто Куусинена.
В конце концов к послу Финляндии в Эстонии просочились сведения, что Советский Союз станет вести переговоры на условиях уступки ему Ханко и смещения с поста министра иностранных дел Вяйнё Таннера. Финны ответили отказом отдать Ханко и заявили, что никто не вправе указывать им, кто должен быть министром иностранных дел или, как в данном случае, кого из официальных лиц следует назначать на этот пост.
Казалось, не существует путей положить конец войне, которой никто не хотел. Советский Союз был вынужден вести войну на финской земле, а финны поклялись защищаться до последнего, но не отдавать своих территорий. Другие страны лихорадочно искали пути примирить противников, как правило в своих собственных интересах.
Рикард Сандлер, бывший министр иностранных дел Швеции, предсказывавший, что Советский Союз не нападет на Финляндию, посетил Хельсинки для переговоров с премьер-министром Рюти и министром иностранных дел Таннером и предложил свою помощь в качестве возможного посредника. Он настоятельно убеждал финнов не допускать войска западных держав в Петсамо или Мурманск, потому что это будет означать продолжение войны и повысит вероятность того, что вся Скандинавия окажется втянутой в конфликт мирового масштаба.
В «войне разговоров» посол США уведомил Вашингтон, что «следует поддерживать Финляндию до тех пор, пока «политическая ситуация» не изменится». Финны задали послу вопрос, не обратится ли он к двум нейтральным государствам, Соединенным Штатам и Италии, с просьбой содействовать мирным переговорам с Советским Союзом. Тот обещал сделать это, но, цитируя старинную финскую поговорку, «посеянная идея… не дала всходов».
На данном этапе стало очевидным, что споры, предложения и долгие обсуждения будут преобладать по всему миру в кругах хотя и выступающих в поддержку Финляндии, но пытающихся при этом сохранить «нейтралитет». Эмоции бурлили, и в ряде случаев предлагаемые решения проблемы нависшей над финнами угрозы были весьма нереалистичными. Уинстон Черчилль за завтраком с директором Альпийского клуба предложил собрать группу людей, умеющих кататься на лыжах. «Даже небольшая группа лыжников была бы почти бесценной», - заявил он.
Создавалось впечатление, что лишь одна держава хранит молчание по поводу этого конфликта, и эта держава - Германия.
ГЛАВА 8
ВОЙНА В ВОЗДУХЕ
На второй день войны находящийся на авиабазе в Иммола капитан военно-воздушных сил Финляндии Эйно Лююкканен проснулся в 5.30 утра, влез в свое меховое обмундирование и через окутанное темнотой летное поле направился к тому месту, где стояли «фоккеры», накрытые белыми полотнами маскировочной ткани. Они вместе с механиком стянули маскировочную ткань с его самолета, и летчик забрался в кабину. Он проверил пулеметы и ленты к ним, покачал, нажимая на педали, рулем поворота, поработал ручкой управления, наблюдая за элеронами, и подал сигнал механику. Взвыл стартер, двигатель марки «Меркурий» закашлял, пилот прибавил газ, и мотор запел ласкающим слух глубоким басом. Лююкканен проверил приборы, убрал газ и стал ждать.
Темнота начала понемногу рассеиваться, и вскоре небо на востоке окрасилось желтовато-розовым светом. Внезапно громко зазвонил телефон в дежурке. Поступил приказ организовать постоянное патрулирование двумя истребителями в районе Вуоксенлааксо. Лююкканен возглавил второй патруль, его ведомым был Вик Пюотсия.
Пролетая над Энсо во время второго облета патрулируемого района, Лююкканен заметил два бомбардировщика, направляющихся на северо-восток на высоте примерно 3200 футов. Он подал Пюотсия сигнал к атаке и, дав полный газ, попытался пристроиться в хвост ближайшему бомбардировщику. Противник, заметив финна, резко повернул на юго-восток.
Бомбардировщик маячил перед ним, оставалось 400, 300, 200, 100 ярдов. Держа ноги на педалях управления рулем поворота и не отрывая глаз от прицела, пальцами сжимающей рычаг управления руки Лююкканен нажал на гашетку и увидел очереди трассирующих пуль, полетевших вслед бомбардировщику. Одновременно с этим яркие оранжевые вспышки заплясали перед ветровым стеклом его кабины. Стрелок бомбардировщика открыл по нему огонь. Через мгновение цель полностью преградила ему обзор, и он был вынужден резко отвернуть вправо, чтобы избежать столкновения. Развернув свой «фоккер», Лююкканен снова сблизился с бомбардировщиком, хотя пулеметчик противника продолжал поливать его огнем.
Находясь на высоте 500 футов, он вдруг заметил несколько крупных предметов, падающих из бомбардировщика. Летчик решил сбросить свой смертоносный груз с целью облегчить самолет, и маленький «фоккер» затрясло, как соломинку на ветру, от разрывов упавших бомб. Лююкканен еще раз пристроился в хвост бомбардировщику. Немного газа - и вот противник прямо у него перед глазами. Он нажал на гашетку, но пилот бомбардировщика выпустил шасси, замедлив тем самым скорость своего самолета, и Лююкканену тоже пришлось сбросить скорость во избежание столкновения. Он выпустил длинную очередь в правый двигатель с расстояния 50 ярдов; грязно-серый дым сразу повалил из-под кожуха. Самолет закружился на месте, затем застыл в воздухе и вскоре носом вниз рухнул на небольшое поле.
Самолет «СБ-2» с красными звездами на крыльях стал первым самолетом, сбитым Лююкканеном во время Зимней войны, и сейчас он видел, как экипаж, состоящий из трех человек, выбравшись из самолета, начал размахивать кусками белой материи.
Финский летчик был чрезвычайно горд собой и, приземлившись на сврей базе, отправился завтракать. Не успел он выпить чашку кофе, как раздался вой сирены - начался налет на аэродром. Атака с бреющего полета десяти самолетов «СБ-2» всего лишь наделала много шума благодаря неумелому прицеливанию русских пилотов. Большинство бомб упали за пределами летного поля, и лишь одно здание оказалось слегка поврежденным. Финны поднялись в воздух, но только с четвертого захода им удалось сбить четыре бомбардировщика. Появился и первый русский пленный, который неправильно понял сигнал своего командира и, вместо того чтобы сбросить бомбы, выпрыгнул сам. Прыгая с небольшой высоты, он даже не получил повреждений.
После столь бурных событий началась сильная метель, и Лююкканен решил использовать это время для поисков останков своей жертвы. В особенности его интересовали оборонительное вооружение, броневая защита и топливные баки, знакомство со слабыми местами которых могло пригодиться в будущем. Наконец Лююкканен нашел сбитый им самолет, новую, вероятно прямо с завода, машину, но на ее фюзеляже было такое количество пулевых отверстий, что он напоминал сито. Пилот отметил, что фюзеляж имеет толстую броню, но незащищенные топливные баки на крыльях позади двигателей являются ахиллесовой пятой этой модели. Теперь он знал, куда ему целиться в следующий раз.
Что же касается экипажа, то местные жители объяснили, что, когда к русским попытались приблизиться, майор и два старших лейтенанта выхватили свои пистолеты. Завязался бой, и два офицера погибли. Третий выстрелом в голову покончил с собой [25].
Если советские танки, артиллерию и огромное количество солдат безжалостно посылали напролом сквозь ледяные леса Финляндии, где их ждала массовая гибель, точно так же экипажам 3 тысяч русских бомбардировщиков и истребителей пришлось отправляться в приготовленный для них ад. Наспех обученные советские летчики в подметки не годились своим закаленным в сражениях, опытным противникам; вскоре они поняли, что финские пилоты истребителей такие же цепкие бойцы в воздухе, как и их соотечественники из отрядов лыжных патрулей на земле. Хотя русские имели превосходящие по мощи, как называл их Сталин, «моторы в воздухе», которые они могли использовать против 162 устаревших самолетов финнов, с самого начала стало ясно, что русские будут нести на удивление неоправданные потери [26]. Огонь сил противовоздушной обороны был пугающе точен, но худшим злом были истребители противника. Эскадрильям советских бомбардировщиков вскоре стал внушать стойкую неприязнь вид даже одного финского истребителя, ибо они знали, что его пилот не даст им спуску. Самолеты целыми эскадрильями гибли во время заданий над Финляндией, и ожидавшие их возвращения на базу в Эстонии рядом с Таллином могли только догадываться, что же произошло.
Сталинские «моторы в воздухе» были внушительными; бомбардировщик конструктора Ильюшина «ДБ-3» обладал большой скоростью и мог нести груз бомб весом в тонну на расстояние до 2000 миль. У русских также имелись бомбардировщики Туполева «СБ-2», получившие прозвище «катюшка», они были первыми русскими самолетами, сконструированными внутри страны и изготовлявшимися за границей (по лицензии в Чехословакии. - Ред.). Советские летчики-истребители пилотировали в основном самолеты конструкции Поликарпова «И-15» (прозванные «курносыми»), которые прошли боевое крещение в первые месяцы Гражданской войны в Испании и участвовали в 1938 году в сражениях с японцами в Маньчжурии. Время от времени в хорошую погоду в безоблачном небе появлялись устаревшие бипланы, двухместные разведывательные самолеты конструкции Поликарпова «Р-5».
У их финских противников благодаря политикам, чьи уши остались глухи к рекомендациям Маннергейма, имелось мало самолетов, способных противостоять этой демонстрации силы. За те восемь лет, что маршал был председателем Совета обороны (он называл этот период «гонками в шторм»), он вменил себе в обязанность изучение тактики и организации армий других стран. Присутствуя на маневрах в Солсбери-Плейн в Англии, например, он подметил, что французы рассчитывают на мощную броню, тогда как англичане полагаются на мобильность. Позднее он выяснил, что немцев очень интересует экспериментальная модель так называемого независимого танка, производимого компанией «Викерс Армстронг». (Броня этого танка послужила немцам прототипом для новой брони их танков, одерживавших сенсационные победы в Советском Союзе, Ливийской пустыне и во многих других местах.)
В 1934 году Маннергейм вновь посетил Англию с целью увидеть выставку и демонстрационные полеты авиации в Хендоне, поскольку мысль перевооружить военно-воздушные силы Финляндии не покидала его. Вскоре после этого Герман Геринг пригласил его для ознакомления с формируемыми в тот период военно-воздушными силами Германии. В результате этого пристального изучения Маннергейм упорно отстаивал идею использования современной авиации, в особенности для обороны небольшой страны. В 1938 году он в очередной раз напомнил правительству Финляндии, что военно-воздушные силы страны располагают всего 200 подготовленными летчиками; требовалось по меньшей мере еще 600, причем следовало незамедлительно начать их обучение. Также необходимо было немедленно начать закупки современных самолетов. Но, как это обычно происходило, чиновники, занимающиеся бюджетом страны, тянули с принятием решения, и рекомендации Маннергейма остались без внимания.
К началу Зимней войны новейшим истребителем финских военно-воздушных сил являлся «Фоккер-DXXI», одноместный моноплан, производимый в Голландии. Их насчитывалось всего 31, и из них генерал Ю. Ф. Лундквист, командующий военно-воздушными силами Финляндии, сформировал 24-ю истребительную эскадрилью, базирующуюся в Иммола на Карельском перешейке. У финнов также имелись пять самолетов «В-239», одноместных истребителей-перехватчиков, способных нести запас бомб. Эти самолеты входили в состав эскадрильи истребителей военноморских сил США и базировались на авианосце «Саратога», но в декабре 1939 года, когда еще несколько самолетов этой модели должны были поступить в распоряжение военно-морских сил США, их количество сочли избыточным, поэтому их можно было поставить Финляндии в качестве жеста доброй воли. Самолеты быстро отправили в порт Троллхетен в Швеции, где их собрали механики-добровольцы из Норвегии под наблюдением представителей компании «Брюстер». Хотя при использовании в боевых действиях в других местах судьба «В-239» оказалась несчастливой, в военновоздушных силах Финляндии она сложилась удачно.
Самолет модели «бристоль-бленхейм» являлся единственным современным бомбардировщиком, используемым финнами. В 1937 году финское правительство заказало в Англии 18 таких самолетов и приобрело лицензию на производство еще 12 самолетов на государственном авиационном заводе. Прозванные «Pelti Heikki» («оловянный Генри»), эти самолеты в Финляндии действовали с базы, расположенной в Луоннетярви, неподалеку от Ювяскюля. Их уязвимость перед огнем противника стоила жизни многим экипажам.
Война в воздухе являла собой полную противоположность военным действиям на земле, где русские замерзали, а финны находились в тепле своих блиндажей или, во всяком случае, меньше страдали от погоды благодаря своей одежде и активности. Экипажи русских совершали вылеты с удобных баз в Эстонии или России и возвращались в теплые помещения, где находились в полной безопасности. Финнам же приходилось ночами вести ремонтные работы, когда механики трудились при свете фонарей под полотнами холста, чтобы их не заметил противник. Управление самолетами, летающими в такую морозную погоду, требовало огромного умения и любви к своему делу от людей, которые летали только благодаря стойкости своего духа и испытывали страдания, с опаской наблюдая за самолетами, взлетающими преследовать противника. При пониженной температуре головок цилиндров двигателя не хватало мощности для отрыва от земли, но даже если самолет взлетал, то непрогретый двигатель грозил катастрофическими последствиями и самолету, и летчику. Частенько механики в лютые морозы трудились над самолетом по два и больше часов перед утренними вылетами. Используя в работе паяльные лампы, кожухи двигателя и огнетушители, они закачивали теплый воздух под укрывающее самолет полотно холста, чтобы тепло заполняло блок двигателя, и все его металлические части расширялись, обеспечивая нормальную работу. Огнетушитель всегда находился под рукой; нельзя было ручаться, что не воспламенятся смазка или бензин, откуда огонь мог перекинуться на холст.
Темнота начала понемногу рассеиваться, и вскоре небо на востоке окрасилось желтовато-розовым светом. Внезапно громко зазвонил телефон в дежурке. Поступил приказ организовать постоянное патрулирование двумя истребителями в районе Вуоксенлааксо. Лююкканен возглавил второй патруль, его ведомым был Вик Пюотсия.
Пролетая над Энсо во время второго облета патрулируемого района, Лююкканен заметил два бомбардировщика, направляющихся на северо-восток на высоте примерно 3200 футов. Он подал Пюотсия сигнал к атаке и, дав полный газ, попытался пристроиться в хвост ближайшему бомбардировщику. Противник, заметив финна, резко повернул на юго-восток.
Бомбардировщик маячил перед ним, оставалось 400, 300, 200, 100 ярдов. Держа ноги на педалях управления рулем поворота и не отрывая глаз от прицела, пальцами сжимающей рычаг управления руки Лююкканен нажал на гашетку и увидел очереди трассирующих пуль, полетевших вслед бомбардировщику. Одновременно с этим яркие оранжевые вспышки заплясали перед ветровым стеклом его кабины. Стрелок бомбардировщика открыл по нему огонь. Через мгновение цель полностью преградила ему обзор, и он был вынужден резко отвернуть вправо, чтобы избежать столкновения. Развернув свой «фоккер», Лююкканен снова сблизился с бомбардировщиком, хотя пулеметчик противника продолжал поливать его огнем.
Находясь на высоте 500 футов, он вдруг заметил несколько крупных предметов, падающих из бомбардировщика. Летчик решил сбросить свой смертоносный груз с целью облегчить самолет, и маленький «фоккер» затрясло, как соломинку на ветру, от разрывов упавших бомб. Лююкканен еще раз пристроился в хвост бомбардировщику. Немного газа - и вот противник прямо у него перед глазами. Он нажал на гашетку, но пилот бомбардировщика выпустил шасси, замедлив тем самым скорость своего самолета, и Лююкканену тоже пришлось сбросить скорость во избежание столкновения. Он выпустил длинную очередь в правый двигатель с расстояния 50 ярдов; грязно-серый дым сразу повалил из-под кожуха. Самолет закружился на месте, затем застыл в воздухе и вскоре носом вниз рухнул на небольшое поле.
Самолет «СБ-2» с красными звездами на крыльях стал первым самолетом, сбитым Лююкканеном во время Зимней войны, и сейчас он видел, как экипаж, состоящий из трех человек, выбравшись из самолета, начал размахивать кусками белой материи.
Финский летчик был чрезвычайно горд собой и, приземлившись на сврей базе, отправился завтракать. Не успел он выпить чашку кофе, как раздался вой сирены - начался налет на аэродром. Атака с бреющего полета десяти самолетов «СБ-2» всего лишь наделала много шума благодаря неумелому прицеливанию русских пилотов. Большинство бомб упали за пределами летного поля, и лишь одно здание оказалось слегка поврежденным. Финны поднялись в воздух, но только с четвертого захода им удалось сбить четыре бомбардировщика. Появился и первый русский пленный, который неправильно понял сигнал своего командира и, вместо того чтобы сбросить бомбы, выпрыгнул сам. Прыгая с небольшой высоты, он даже не получил повреждений.
После столь бурных событий началась сильная метель, и Лююкканен решил использовать это время для поисков останков своей жертвы. В особенности его интересовали оборонительное вооружение, броневая защита и топливные баки, знакомство со слабыми местами которых могло пригодиться в будущем. Наконец Лююкканен нашел сбитый им самолет, новую, вероятно прямо с завода, машину, но на ее фюзеляже было такое количество пулевых отверстий, что он напоминал сито. Пилот отметил, что фюзеляж имеет толстую броню, но незащищенные топливные баки на крыльях позади двигателей являются ахиллесовой пятой этой модели. Теперь он знал, куда ему целиться в следующий раз.
Что же касается экипажа, то местные жители объяснили, что, когда к русским попытались приблизиться, майор и два старших лейтенанта выхватили свои пистолеты. Завязался бой, и два офицера погибли. Третий выстрелом в голову покончил с собой [25].
Если советские танки, артиллерию и огромное количество солдат безжалостно посылали напролом сквозь ледяные леса Финляндии, где их ждала массовая гибель, точно так же экипажам 3 тысяч русских бомбардировщиков и истребителей пришлось отправляться в приготовленный для них ад. Наспех обученные советские летчики в подметки не годились своим закаленным в сражениях, опытным противникам; вскоре они поняли, что финские пилоты истребителей такие же цепкие бойцы в воздухе, как и их соотечественники из отрядов лыжных патрулей на земле. Хотя русские имели превосходящие по мощи, как называл их Сталин, «моторы в воздухе», которые они могли использовать против 162 устаревших самолетов финнов, с самого начала стало ясно, что русские будут нести на удивление неоправданные потери [26]. Огонь сил противовоздушной обороны был пугающе точен, но худшим злом были истребители противника. Эскадрильям советских бомбардировщиков вскоре стал внушать стойкую неприязнь вид даже одного финского истребителя, ибо они знали, что его пилот не даст им спуску. Самолеты целыми эскадрильями гибли во время заданий над Финляндией, и ожидавшие их возвращения на базу в Эстонии рядом с Таллином могли только догадываться, что же произошло.
Сталинские «моторы в воздухе» были внушительными; бомбардировщик конструктора Ильюшина «ДБ-3» обладал большой скоростью и мог нести груз бомб весом в тонну на расстояние до 2000 миль. У русских также имелись бомбардировщики Туполева «СБ-2», получившие прозвище «катюшка», они были первыми русскими самолетами, сконструированными внутри страны и изготовлявшимися за границей (по лицензии в Чехословакии. - Ред.). Советские летчики-истребители пилотировали в основном самолеты конструкции Поликарпова «И-15» (прозванные «курносыми»), которые прошли боевое крещение в первые месяцы Гражданской войны в Испании и участвовали в 1938 году в сражениях с японцами в Маньчжурии. Время от времени в хорошую погоду в безоблачном небе появлялись устаревшие бипланы, двухместные разведывательные самолеты конструкции Поликарпова «Р-5».
У их финских противников благодаря политикам, чьи уши остались глухи к рекомендациям Маннергейма, имелось мало самолетов, способных противостоять этой демонстрации силы. За те восемь лет, что маршал был председателем Совета обороны (он называл этот период «гонками в шторм»), он вменил себе в обязанность изучение тактики и организации армий других стран. Присутствуя на маневрах в Солсбери-Плейн в Англии, например, он подметил, что французы рассчитывают на мощную броню, тогда как англичане полагаются на мобильность. Позднее он выяснил, что немцев очень интересует экспериментальная модель так называемого независимого танка, производимого компанией «Викерс Армстронг». (Броня этого танка послужила немцам прототипом для новой брони их танков, одерживавших сенсационные победы в Советском Союзе, Ливийской пустыне и во многих других местах.)
В 1934 году Маннергейм вновь посетил Англию с целью увидеть выставку и демонстрационные полеты авиации в Хендоне, поскольку мысль перевооружить военно-воздушные силы Финляндии не покидала его. Вскоре после этого Герман Геринг пригласил его для ознакомления с формируемыми в тот период военно-воздушными силами Германии. В результате этого пристального изучения Маннергейм упорно отстаивал идею использования современной авиации, в особенности для обороны небольшой страны. В 1938 году он в очередной раз напомнил правительству Финляндии, что военно-воздушные силы страны располагают всего 200 подготовленными летчиками; требовалось по меньшей мере еще 600, причем следовало незамедлительно начать их обучение. Также необходимо было немедленно начать закупки современных самолетов. Но, как это обычно происходило, чиновники, занимающиеся бюджетом страны, тянули с принятием решения, и рекомендации Маннергейма остались без внимания.
К началу Зимней войны новейшим истребителем финских военно-воздушных сил являлся «Фоккер-DXXI», одноместный моноплан, производимый в Голландии. Их насчитывалось всего 31, и из них генерал Ю. Ф. Лундквист, командующий военно-воздушными силами Финляндии, сформировал 24-ю истребительную эскадрилью, базирующуюся в Иммола на Карельском перешейке. У финнов также имелись пять самолетов «В-239», одноместных истребителей-перехватчиков, способных нести запас бомб. Эти самолеты входили в состав эскадрильи истребителей военноморских сил США и базировались на авианосце «Саратога», но в декабре 1939 года, когда еще несколько самолетов этой модели должны были поступить в распоряжение военно-морских сил США, их количество сочли избыточным, поэтому их можно было поставить Финляндии в качестве жеста доброй воли. Самолеты быстро отправили в порт Троллхетен в Швеции, где их собрали механики-добровольцы из Норвегии под наблюдением представителей компании «Брюстер». Хотя при использовании в боевых действиях в других местах судьба «В-239» оказалась несчастливой, в военновоздушных силах Финляндии она сложилась удачно.
Самолет модели «бристоль-бленхейм» являлся единственным современным бомбардировщиком, используемым финнами. В 1937 году финское правительство заказало в Англии 18 таких самолетов и приобрело лицензию на производство еще 12 самолетов на государственном авиационном заводе. Прозванные «Pelti Heikki» («оловянный Генри»), эти самолеты в Финляндии действовали с базы, расположенной в Луоннетярви, неподалеку от Ювяскюля. Их уязвимость перед огнем противника стоила жизни многим экипажам.
Война в воздухе являла собой полную противоположность военным действиям на земле, где русские замерзали, а финны находились в тепле своих блиндажей или, во всяком случае, меньше страдали от погоды благодаря своей одежде и активности. Экипажи русских совершали вылеты с удобных баз в Эстонии или России и возвращались в теплые помещения, где находились в полной безопасности. Финнам же приходилось ночами вести ремонтные работы, когда механики трудились при свете фонарей под полотнами холста, чтобы их не заметил противник. Управление самолетами, летающими в такую морозную погоду, требовало огромного умения и любви к своему делу от людей, которые летали только благодаря стойкости своего духа и испытывали страдания, с опаской наблюдая за самолетами, взлетающими преследовать противника. При пониженной температуре головок цилиндров двигателя не хватало мощности для отрыва от земли, но даже если самолет взлетал, то непрогретый двигатель грозил катастрофическими последствиями и самолету, и летчику. Частенько механики в лютые морозы трудились над самолетом по два и больше часов перед утренними вылетами. Используя в работе паяльные лампы, кожухи двигателя и огнетушители, они закачивали теплый воздух под укрывающее самолет полотно холста, чтобы тепло заполняло блок двигателя, и все его металлические части расширялись, обеспечивая нормальную работу. Огнетушитель всегда находился под рукой; нельзя было ручаться, что не воспламенятся смазка или бензин, откуда огонь мог перекинуться на холст.