Энок Сюзанна. Покоренная любовью

   Улыбка Куина исчезла.
   – Знаешь, я не шутил, когда сказал, что она заботилась о Лэнгли. Также хорошо, как любой из встречавшихся мне управляющих. И даже лучше, чем многие из них.
   – И?
   – Что касается жизни благодаря расположению Малькольма, то должен сказать, что она купила инвалидное кресло на колесах, с тем, чтобы он смог передвигаться. Я проглядывал бухгалтерские книги, и там не было никакого упоминания об этом. Вчера она, наконец, призналась, что купила его на собственные деньги из жалованья, но не сказала об этом Малькольму. Она хотела сделать ему подарок.
   – Итак, она купила ему кресло, а не алмазный брелок для часов. Ты смешон, и это на тебя не похоже.
   Маркиз бросил на нее быстрый взгляд и выпрямился.
   – Мы же ничего не подарили ему, – спокойно констатировал он и повернул в холл. – Отец даже не замечал болезнь Малькольма, пока не возникла угроза, что посевная в Лэнгли будет сорвана.
   – Мы послали тебя, – напомнила она сыну, но тот уже повернул за угол. Виктория смотрела ему вслед, пока не смолк звук его шагов, затем продолжила путь в западную гостиную. Прояснились две вещи. Тот поцелуй, очевидно, не был таким уж случайным, как заявил Куин, и, второе, Льюису не следовало посылать его в Сомерсет.
 
   – Я уж решил, что вы задумали голодную забастовку, – мягко заметил Куин, наблюдая, как Мэдди усаживается за обеденный стол. Он сел сам и жестом показал слуге, что можно подавать обед.
   – А я подумала, что мне лучше обедать одной, – сдержанно ответила она, складывая руки на коленях. – Ваша матушка собирается присоединиться к нам, милорд? – Она улыбнулась слуге, предложившему ей блюдо с жареной курицей.
   – Ох! Что я сделал на этот раз? – спросил Куин, заметив, что милая улыбка, которую Мэдди адресовала слуге, исчезла, когда она взглянула на него.
   – Ничего, милорд. Почему вы спрашиваете?
   – Я опять «милорд» в ваших устах. В вашем словаре, как я полагаю, это оскорбление. – Он поднял бровь. – Или я ошибаюсь?
   – Это надлежащее обращение к тебе, Куин, – сказала герцогиня из дверей. – Не обвиняй ее за это.
   Маркиз встал, когда леди Хайбэрроу вошла в столовую. Прибор стоял около ее привычного места по правую руку от герцога, но она села возле Мэдди. Когда старший слуга заторопился переставить его, в голове у Куина зазвенел тревожный колокольчик. Хотя Виктория Бэнкрофт была значительно рассудительнее, чем ее муж, она обладала столь же глубоким, как у герцога, чувством гордости за линию Бэнкрофтов и их положение в обществе. Возможно, она не была такой взрывоопасной, как Мэдди, но он был свидетелем того, как мать ранила не одного выскочку своим острым языком.
   Герцогиня ясно давала понять, что у нее сильные сомнения относительно Мэдди, а она редко меняла мнение в лучшую сторону, раз уж оно у нее сложилось. Куин и сам не понимал, почему ему так хотелось, чтобы матери понравилась эта незваная гостья, которая гневно смотрела на него поверх головы герцогини, – и почему он не хотел, чтобы его семья отвернулась от Мэдди, как это сделала ее собственная.
   – Я ни в чем не обвиняю мисс Уиллитс, – невинно заявил он. – Мне просто любопытно узнать, нравится ли ей здесь, в Хайбэрроу.
   – Как мне может не нравиться, милорд? – сладким голосом спросила Мэдди, сжимая зубы.
   Куин подавил смешок, когда они скрестились взглядами, решив, что пора вновь проверять постель в поисках ядовитых пауков.
   – Я так и думал.
   Герцогиня наклонилась вперед за бокалом вина, закрыв от него Мэдди. Куин прищурился.
   – Я хотела спросить тебя, Куин, – начала герцогиня. – Ты не получал в последнее время писем от Элоизы?
   Элоиза. Проклятие, он опять забыл написать ей! Она думает, что он все еще в Лэнгли. Куин покачал головой.
   – Сомневаюсь, что ее письмо могло дойти до меня, – уклонился он от прямого ответа. – В последний раз, когда я получил известие от нее, все было хорошо и она ждала встречи с тобой в Лондоне.
   – Ты все еще собираешься ждать до осени со свадьбой? Как я тебе уже говорила, гораздо лучше жениться в июне или июле.
   – О, я согласна, ваша светлость, – энергично поддержала Мэдди, пока Виктория потягивала свое вино.
   Герцогиня подняла брови.
   – Вы согласны?
   – Конечно. Когда начнется сезон охоты, будет невероятно трудно собрать всех вместе даже по такому торжественному случаю, как свадьба маркиза Уэрфилда.
   Куин подозрительно взглянул на нее. Забота и внимание со стороны Мэдди, скорее всего, скрывали ее хитроумные планы.
   – Почему вы склонны помогать мне сейчас?
   – Сейчас, милорд? – недоуменно повторила она. – Разве я не помогала вам раньше? Что-то не припомню.
   – Нет, – медленно возразил он, и его подозрения усилились. – По-моему, вы были далеки от этого.
   Леди Хайбэрроу продолжала смотреть на Мэдди своими холодными зелеными глазами.
   – Значит, вы за эту женитьбу?
   Девушка обворожительно улыбнулась.
   – Я вряд ли смогла бы возражать против нее, даже если бы у меня было такое право. Я едва знаю одну из сторон и совершенно не знакома с другой.
   Герцогиня все еще не сводила с нее изучающего взгляда.
   – И часто вы целуетесь с мужчинами, которых едва знаете?
   Мэдди поджала губы, единственное свидетельство того, что она рассержена.
   – Полагаю, это будет зависеть от того, чьи сплетни вы выслушиваете, ваша светлость.
   – Но вы поцеловали его, – настаивала леди Хайбэрроу.
   – Это было утро, от которого Байрон пришел бы в восхищение, – перебил Куин. – Потрясающе романтичное. Обстоятельства позволили мне отблагодарить мисс Уиллитс за заботу о Малькольме, и я воспринял этот поцелуй как счастливый… случай.
   Из-за спины матери Мэдди взглянула на Куина. Он холодно ответил на ее взгляд, удивляясь тому, что эта тонкая и остроумная девушка могла хоть на секунду обмануть его своей льстивой маской.
   Мэдди подняла вилку.
   – Должна признать, – спокойно заявила она, – что не понимаю, почему все обсуждают мой несчастный характер, если лорд Уэрфилд продолжает настаивать, что это его вина.
   Он оперся подбородком на согнутую в локте руку и взглянул на нее.
   – Потому что вам это понравилось? – предположил он.
   Он тут же пожалел о своей шутке, потому что явно смущенная Мэдди побледнела и бросила вилку на стол.
   – Вы – высокомерный…
   – Куин! – коротко произнесла его мать, хотя он намеревался извиниться. – Какие бы чувства ни были здесь затронуты, если ты продолжишь напоминать мисс Уиллитс о ее неосторожности, она не сможет восстановить свою репутацию.
   – Моя неосторожность, – повторила Мэдди. – Теперь я вижу, почему вы так высоко цените свою знатность. Очевидно, она автоматически освобождает вас от любого намека на дурной поступок за счет ближнего, стоящего ниже на социальной лестнице. – Она встала из-за стола. – Извините, у меня пропал аппетит.
   – Мэдди, – пробормотал Куин, хмурясь.
   Леди Хайбэрроу поймала девушку за руку прежде, чем она успела убежать.
   – Мисс Уиллитс, не хочу быть грубой, но должна напомнить, что Куин – будущий герцог Хайбэрроу. По сравнению с ним вы – неизмеримо ниже по положению.
   – Миледи, я никогда не испытывала большей гордости, чем от подобной характеристики.
   Снисходительная улыбка застыла на лице герцогини.
   Куин почувствовал, как у него от изумления открылся рот, но он тут же закрыл его, стараясь не смеяться. Он откашлялся и поднялся на ноги.
   – Мама, если вы меня извините, я отлучусь на минутку, – торопливо сказал он, обходя стол, чтобы схватить Мэдди за руку. – Очевидно, есть несколько вещей, которые я не сумел объяснить нашей гостье. – Он потянул ее к двери. – Мисс Уиллитс, пожалуйста, – твердо продолжил он.
   Как только они удалились от столовой на достаточное расстояние, Мэдди вырвала у него руку.
   – Я не хочу, чтобы меня тащили, словно провинившегося ребенка, – прошипела она, и ее серые глаза метали молнии, – Не хватало только, чтобы вы перекинули меня через колено и отшлепали!
   Образ, который вызвали в его сознании ее слова, имел мало общего с тем, что она сказала, Эта девушка только что открыто оскорбила его мать, и ему не стоило воображать ее обнаженной, сидящей у него на коленях, с длинными рыжеватыми волосами, струящимися по плечам и обнаженной груди…
   – Лорд Уэрфилд! – прорычала Мэдди. – Я сказала, что уезжаю!
   Куин снова схватил ее за руку и резко развернул лицом к себе.
   – Нет, вы не уедете! – Маркиза самого удивил неожиданно охвативший его гнев – не потому, что она наговорила достаточно, чтобы рассердить его, а потому, что ему совершенно не хотелось, чтобы она уезжала.
   – Никто, кроме вас, не желает, чтобы я находилась здесь! – воскликнула она, сжимая свою изящную руку в кулак. – Вы – напыщенный осел!
   Куин отклонился назад, когда она замахнулась на него.
   – Не думайте, что я настолько хорошо воспитан, что не отшлепаю вас по вашей премилой попке, если вы меня ударите, – резко заявил он, тряся ее за руку. – Вы должны выполнить свое обещание и не заставите меня нарушить слово, данное дяде Малькольму. Это ясно?
   Мэдди внимательно посмотрела на маркиза, ее грудь вздымалась от быстрого, бурного дыхания.
   – Я ненавижу вас, вы просто нахал, – пробормотала она, вырывая руку.
   – Это ясно?
   – Да, ясно как день. Куин наблюдал, как она устремилась наверх, в свою спальню. Услышав, как захлопнулась дверь, Куин выдохнул и прислонился спиной к стене. Какие бы чувства он ни испытывал к Мэдлин Уиллитс, это, черт побери, не было ненавистью, что пугало его больше, чем сильнейший приступ гнева.
 
   К тому времени, когда Куин объявил о готовности их маленькой группы появиться в Лондоне, Мэдди обладала большим количеством платьев из большего числа тканей, чем у нее было за всю жизнь. Она выучила каждый вальс, контрданс и кадриль, написанные за последние пять лет, и была проэкзаменована на все стили этих танцев с начала их появления до нынешнего времени. Болезненнее всего она воспринимала то, что ее заставляли читать номера «Лондон таймс»; чтобы вновь познакомиться с новостями о тех, кто женился, похоронен или принят в высших кругах светского общества.
   После спора с маркизом Мэдди предпринимала все возможное, чтобы не встречаться с ним, и, если не считать раздражающих уроков и наставлений, он, казалось, поступал так же. В таком большом доме, как замок Хайбэрроу, это не составляло большого труда. Иногда ей не хотелось говорить, как она ненавидит его, но он заслужил это, поучая ее и отдавая ей приказания, в то время как она начала считать его своим союзником и другом, если можно назвать другом мужчину, которого постоянно хочется целовать и обнимать.
   Мэдди отчаянно старалась избежать поездки в Лондон, но она также не могла оставаться в Хайбэрроу. Девушка не чувствовала себя попавшей в ловушку с тех пор, как родители заперли её в спальне пять лет назад, и терпела все это только потому, что сможет опять расстаться со всем этим после появления в «Олмаксе».
   Для нее наняли горничную, и Мэдди, сложив на груди руки, наблюдала, как бедная Мэри с трудом закрывала очередную дорожную сумку, набитую ее бальными платьями.
   – Какое-нибудь можно случайно забыть, – предложила она с улыбкой.
   Мэри вытерла пот со лба.
   – Это было бы то самое платье, в котором вас так хочет увидеть ее светлость, мисс Мэдди.
   – Несомненно. Ты уверена, что тебе не требуется моя помощь? – Мэри, по крайней мере, обладала чувством юмора, и Мэдди стало любопытно, нанял ли ее сам Куин или же он и герцогиня поручили это домоправительнице.
   – О нет, мадам, так не положено.
   – Да, я знаю. – Мэдди вздохнула.
   У двери закашляли. Немедленно поняв, кто это, Мэдди напряглась и обернулась.
   – Милорд, – приветствовала она Куина вслед за сделавшей реверанс Мэри.
   – Все упаковано? – ровным голосом спросил он.
   – Да, благодарю, – вежливо ответила Мэдди.
   Он избегал ее почти две недели, так что его присутствие не предвещало ничего хорошего.
   – Отлично, тогда мы отправляемся завтра утром.
   – Отлично, – повторила она без всякого энтузиазма. И взглянула на маркиза. – Что-нибудь еще, милорд?
   – Да, у вас есть свободная минута?
   Тут же Мэри склонила голову и поспешила к двери. Мэдди подняла руку, чтобы остановить горничную.
   – Все в порядке, Мэри. Мои ноги работают не хуже твоих.
   – Да, мисс Мэдди.
   Куин выпрямился и открыл рот.
   – Мисс Уил…
   – Милорд, пройдемте? – прервала его Мэдди и прошла мимо него в холл.
   Он последовал за ней.
   – Почему вы настаиваете, чтобы слуги называли вас мисс Мэдди?
   Она вздернула подбородок.
   – Я не настаиваю, я попросила их называть меня Мэдди.
   – Вас следует называть иначе. Вы старшая дочь виконта. Когда мы приедем в Лондон, к вам будут обращаться «мисс Уиллитс».
   Разговоры о ее семье все еще огорчали девушку. Она покачала головой и направилась к своей комнате.
   – На этот счет вам следует проконсультироваться у моих родителей. Полагаю, они уже давно отказались от меня.
   Куин остановился у нее за спиной, затем позвал ее:
   – Мэдди!
   Она повернулась:
   – О, прошу прощения, милорд. Разговаривая с вами, я должна стоять к вам лицом. – Слова прозвучали недружелюбно, но Мэдди демонстративно спрятала руки за спину, вызывая его на словесную дуэль.
   – Почему вы не рассказали мне о своих родителях? – только и спросил он.
   – Это изменило бы ваши намерения? Могу я теперь уехать?
   Он нахмурился:
   – Конечно, нет. Однако эти сведения пригодились бы. Я мог написать лорду Халверстону и…
   – Нет! Вы ни о чем не будете писать моей семье!
   – Тогда что вы предлагаете делать? Мы не можем притворяться, вас узнают. – Он подошел ближе, и его нефритовые глаза были чрезвычайно серьезны. – И именно вас я обещал вновь ввести в общество, а не какую-то таинственную леди без прошлого.
   Мэдди отвернулась.
   – Как я уже не раз говорила вам, милорд, ничего не нужно. И это не пройдет так просто и легко, как вы думаете.
   – Вы представляете, о чем я думаю, Мэдди?
   Он не запугает и не смутит ее своей чрезмерной любезностью.
   – Думаю, что вы поцеловали меня, чтобы увидеть, как я приму это, и когда обнаружили, что я не была шлюхой, и не стану вашей любовницей, то были настолько смущены, что загнали себя в ловушку, пускаясь во все тяжкие, чтобы облегчить свою совесть. Или я ошибаюсь, милорд?
   Он смотрел на нее блестящими глазами. Однако, к ее возрастающему ужасу, выражение его лица начало медленно смягчаться.
   – Мисс Уиллитс, не стоит видеть весь мир в столь мрачных красках, – Он поднял руку и нежно провел пальцами по ее щеке. – Возможно, я поцеловал вас потому, что меня тянуло к вам. И возможно, вы поцеловали меня, потому что и вас тянуло ко мне.
   Ее сердце бешено забилось от этой ласки, и Мэдди отстранилась. Только тщеславный фигляр мот обвинить ее в слабости.
   – Единственное, что доставило мне истинное удовольствие, – это когда я увидела вас лежащим лицом в грязи.
   Прежде чем он успел ответить, она торопливо вошла в свою спальню и захлопнула за собой дверь.
   – Этот высокомерный, напыщенный…
   – Простите, мисс Мэдди? – Мэри выпрямилась от груды белья, которое укладывала в сундук.
   – Нет, ничего. – Нахмурясь, Мэдди села за туалетный столик и написала еще одно милое письмо мистеру Бэнкрофту о том, как все хорошо, и как прекрасно она ладит с титулованными Бэнкрофтами, и с каким нетерпением ожидает поездки в Лондон. Ей было интересно, поверит ли он хоть одному слову.
 
   – Так о чем же она пишет?
   Малькольм смотрел на письмо Мэдди. Сквайр Джон Рамзи, подперев подбородок рукой, сидел напротив него за столиком с шахматной доской. С дерева в саду, где они расположились, тихо слетел листок, и Малькольм стряхнул его с доски.
   – Льюис – мой брат – сбежал в Лондон через пять минут после разговора с ней, и, по-видимому, она объявила войну остальной части семейства. Не удивлюсь, если им придется заковать ее в кандалы, чтобы посадить в карету и доставить в Лондон.
   – Что в этом смешного? – возразил Джон. – Она, должно быть, несчастна там.
   Малькольм не мог объяснить, что он способен судить о настроении Мэдди уже по одному слишком мягкому тону ее письма. Лэнгли казался более спокойным и тихим, чем до того, как сюда впервые прибыла дерзкая красавица и заставила взять ее на работу. Он очень скучал по ней, но, с тех пор как было решено вернуть ее в свет, он понял, что она не останется в Лэнгли навсегда.
   – Мэдди – боец. Ей необходим вызов, что-то, с чем она могла бы сражаться. Если бы мои титулованные родственники встретили ее теплом и лаской, им никогда бы не пришлось тащить ее в Лондон, хотя сейчас, я полагаю, она уже обвела их вокруг своего маленького пальчика.
   – Как она поступила с каждым мужчиной в Сомерсете, – вздохнул Джон.
   Малькольм еще раз взглянул на письмо, затем отложил его в сторону, чтобы возобновить игру.
   – Да, это на нее похоже. И Куину следует получше присматривать за ней, иначе ему несдобровать.
 
   – Мэдди, пожалуйста, выходите из кареты, – умоляющим голосом попросил Куин, пытаясь не замечать любопытных взглядов дворецкого и дюжины слуг, которые должны были выгрузить из экипажей весь багаж прибывших.
   – Нет, – раздался голос из темноты кареты.
   – Что за чушь! – Герцогиня Хайбэрроу закатила глаза, захлопнула веер и начала подниматься по парадной лестнице Бэнкрофт-Хауса среди моря кланяющихся слуг.
   Куин заглянул в открытую дверь кареты. Ему следовало бы последние несколько миль проехать вместе с ней, но тогда его мать или горничная все равно помешали бы им побеседовать. Несмотря на все его попытки, они не сумели поговорить и в Хайбэрроу. Где бы он ни встречал ее, его тут же охватывало желание либо накричать на нее, либо поцеловать. Это сводило его с ума, он стал раздражительным.
   – Мэдди, Бэнкрофт-Хаус окружен зеленым поясом дубов, а под ними – цветущие розовые рододендроны. К тому же парк очень живописен, и, уверяю вас, подъездная дорога не видна с улицы.
   – Я хочу домой, – заявила она. – Тоскливая нотка, прозвучавшая в ее голосе, заставила его на минуту замолчать.
   – И куда же это, уточните? – спокойно спросил он. Принимая во внимание ее практичность, он подумал, что этим привлечет ее внимание. И действительно, в следующее мгновение из темноты появилась рука. Он быстро сжал ее в своей. Она дрожала, и он понял, скольких нервов ей должен был стоить этот эксперимент. Когда они подъезжали к пригородам Лондона, Мэдди плотно задернула шторками все окна в карете. Сидя на Аристотеле, он пытался уговорить ее выглянуть из окна, но она даже не ответила.
   Куин помог ей выйти из кареты. Ее глаза были крепко закрыты, и она остановилась, когда ее ноги коснулись подъездной дорожки.
   – Таким образом, вы обязательно на что-нибудь наткнетесь, – сочувственно и в то же время забавляясь, пробормотал он.
   – Я знаю, – произнесла Мэдди сквозь сжатые зубы. – Дайте мне минуту.
   – Сколько угодно.
   Она продолжала крепко сжимать его руку. Очевидно, весь Лондон был ей более неприятен, чем он. Куину и в голову не могло прийти, что из роли врага его возведут в ранг друга, но условия были благоприятными. Он взглянул на ее побледневшее осунувшееся лицо. Боже, она была прекрасна!
   Наконец после медленного глубокого вдоха Мэдди открыла свои привыкшие к темноте серые глаза. Она увидела огромный дом, подъездную дорожку, множество любопытствующих слуг и Куина.
   – Мило, – хрипло сказала она.
   – В ваших устах это звучит как высшая похвала. Пойдемте? – Куин указал на открытую парадную дверь.
   Мэдди не шевельнулась, продолжая также крепко сжимать руку маркиза.
   – Вы тоже здесь остановитесь?
   У Куина были другие намерения. Во время лондонского сезона он всегда останавливался в Уайтинг-Хаусе на Гросвенор-стрит, который принадлежал семье его матери.
   Провести все лето в Бэнкрофт-Хаусе – со своими родителями – было пыткой, которую он перестал выносить с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать и он был принят в Оксфорд.
   – Конечно, я остановлюсь здесь. По крайней мере, пока вы не будете устроены.
   В ядовитом взгляде, который бросила на него Мэдди, ясно читалось: она никогда не осядет в Лондоне.
   – Я женюсь этим летом, вы же знаете, – сказал он в ответ. – Яне могу позволить Элоизе жить здесь.
   – Тогда вам не следовало признавать меня привлекательной, – произнесла она ровным голосом, и ее щеки слегка порозовели. – Хотя, полагаю, это весьма распространенное явление, когда мужчина вашего положения обещает себя одной, а потом бросается на кого-то еще.
   Она уже явно справилась со своими нервами.
   – Я не набрасывался на вас. Думаю, это было взаимное влечение.
   Ее губы тронула сдержанная улыбка.
   – Не льстите себе, – упрямо заявила она, освобождая руку, и в гневе прошагала мимо дворецкого Бикса в дом.
   – Как я могу льстить себе, когда вы рядом? – пробормотал Куин ей в спину, прежде чем последовать за ней.

Глава 9

   Во время своего первого и единственного визита в Лондон Мэдди пребывала в состоянии постоянного восторга. Тогда она наконец-то смогла увидеть все знаменитые места столицы, такие как Гайд-парк, Бонд-стрит и мрачный Тауэр, – места, о которых она только слышала или читала. На сказочных балах присутствовало множество известных восхитительных людей, которые обращались с ней как с равной и заявляли, что рады знакомству.
   Но сейчас у неё не было никакого желания вновь видеть эти места или встречать тех же людей.
   – Мисс Мэдди, вы не хотите переодеться к завтраку?
   Мэдди потрогала пальцами полог над кроватью, закрывавший от нее элегантную Кинг-стрит.
   – Думаю, придется.
   Она все еще не привыкла к тому, что кто-то помогает ей одеться и уложить волосы, но не хотела отказываться от помощи Мэри, которую бы неизбежно уволили, на что, без сомнения, и рассчитывал лорд Уэрфилд. Мэдди надела свое новое платье из зеленого и желтого шелка, взглянула на каминные часы и неохотно покинула спальню. Полдюжины слуг вежливо приветствовали ее, пока она спускалась в столовую. Войдя, девушка остановилась как вкопанная.
   Герцог Хайбэрроу поднял глаза от персика, который резал.
   – Вы все еще здесь? – ворчливо спросил он и продолжил свой ленч.
   – Добрый день, ваша светлость.
   Лакей поспешил отодвинуть для нее стул, и, чтобы не показаться трусихой перед герцогом, Мэдди села. Она нетерпеливо оглядела комнату, а его светлость продолжал грубо игнорировать ее. Куин неоднократно повторял, что, пока они в городе, Бэнкрофты садятся за ленч ровно в час дня. И вот она пришла ровно в пять минут второго, когда вся семья уже должна была находиться в столовой.
   Второй лакей предложил ей блюдо с фруктами, и с благодарной улыбкой она выбрала персик. Как и все, что она видела в доме, он был само совершенство – круглый и золотистый. Мэдди прищурилась, воображая совершенную улыбку Куина, и разрезала плод пополам.
   Она опять краем глаза взглянула на Льюиса Бэнкрофта. Теперь, когда он не рычал на нее и не оскорблял, она заметила, что его темно-каштановые волосы на висках почти седые. Лицо у него было краснее, чем у брата, впрочем, мистер Бэнкрофт был так бледен последние несколько недель, что она была склонна считать бледность естественной. И хотя Мэдди понимала, что относится к Льюису с пристрастием, она нашла выражение его лица гораздо менее любезным, чем у Малькольма.
   – На что ты смотришь, девочка?
   Мэдди моргнула.
   – Я искала сходство между вами и вашим братом, ваша светлость.
   – Ха, Малькольму повезло, что я до сих пор считаю его родственником.
   – Возможно, ваша светлость, это вам повез…
   Куин проскользнул в дверь.
   – Добрый день, отец, мисс Уиллитс, – торопливо сказал он, поправляя галстук и усаживаясь напротив Мэдди. – Мои извинения. Я занялся корреспонденцией и потерял счет времени.
   Герцог пригвоздил его раздраженным взглядом карих глаз.
   – Ты тоже остановился здесь? Чем, черт побери, плох Уайтинг-Хаус?
   Маркиз знаком попросил чашку чаю.
   – Ничем, я просто решил несколько недель пожить здесь.
   – Почему? – Его светлость нахмурил брови.
   – Он держит слово в соответствии со своим воспитанием. – Герцогиня вплыла в комнату и села напротив мужа. – Он не может поселить мисс Уиллитс в Уайтинг-Хаусе. Ей необходима дуэнья. И ею буду я.
   – Абсолютная чушь, ее репутация уже безнадежно погублена.
   «Ну, я уже достаточно наслушалась».
   – Я не…
   – Возможно, это так, – мягко сказал маркиз, предостерегающе глядя на Мэдди, – но я намереваюсь все поправить, с вашей помощью или без нее.
   – Да уж, пожалуйста, без моей. – Герцог оттолкнулся от стола и встал. – И при первом же признаке неприятностей без помощи твоей матери. И я не хочу, чтобы девчонка путалась под ногами. С твоим пребыванием здесь в доме стало слишком тесно.
   «Вы могли бы разместить в этом доме целый полк, и еще осталось бы место для пушек!» Кипя от гнева, Мэдди радостно улыбнулась:
   – Я буду избегать вас при каждом удобном случае, ваша светлость. Будьте уверены.
   Лорд Хайбэрроу на секунду задержался в дверях.
   – Абсолютная чушь, – повторил он и продолжил свой путь.
   – Пожалуйста, постарайтесь не восстанавливать его против себя, – попросил Куин, глядя на Мэдди.
   – Он и так настроен против меня, – запротестовала девушка.
   – И, тем не менее, все прошло бы гораздо легче, если бы он встал на нашу сторону.