Энок Сюзанна. Покоренная любовью

   – Спасибо за прекрасную ленту для волос, я только сейчас поняла, как изношены мои старые.
   – Это потому, что вы никогда не ходите с нами в Хартгроув посмотреть модные лондонские каталоги.
   – Кому какое дело до лондонской моды здесь, так далеко от столицы? – ответила Мэдди, не скрывая презрения.
   – По крайней мере, у меня есть новая лента, чтобы одолжить другим людям, которые не заботятся о моде, – фыркнула миссис Ходжес, с преувеличенным высокомерием поворачиваясь к двери.
   Мэдди широко улыбнулась:
   – Большое спасибо за то, что одолжили мне ленту, миссис Ходжес.
   Домоправительница вернулась, подошла к Мэдди и поцеловала ее в щеку.
   – Мне приятно что-нибудь сделать для вас, мисс Мэдди.
 
   Гарретт неуклюже катил инвалидное кресло по ступеням вниз, а Билл Томкинс отнес самого мистера Бэнкрофта на первый этаж. Мэдди шла позади, теребя прядь волос и шепотом молясь, чтобы до того, как они сядут в карету, над Сомерсетом разразился апрельский шторм, который вынудил бы их пропустить званый вечер.
   – Ты выглядишь восхитительно, Мэдди, – оценивающе оглядев ее, сказал мистер Бэнкрофт улыбаясь.
   Девушка, взглянула на верхнюю лестничную площадку и нервно вздрогнула.
   – Как вы думаете, сколько нам придется ждать появления лорда Уэрфилда? Если мы прибудем поздно, как это модно в Лондоне, бал закончится еще до нашего приезда.
   – Уверен, он появится с минуты на минуту. И, Мэдди, постарайся не критиковать сегодня его костюм. Ты доведешь бедного юношу до слез.
   Она тихо засмеялась.
   – А как иначе ему учиться?
   Минутой позже в холле наверху послышались неторопливые шаги. Мэдди прислонилась к стене и сложила на груди руки. Придав лицу выражение скучного высокомерия, она перевела взгляд на напольные часы. Раз или два он мог поймать ее врасплох, но война еще не закончилась.
   – Добрый вечер, Куинлан. – Мистер Бэнкрофт направил коляску ближе к ступенькам, чтобы приветствовать племянника.
   – Добрый вечер, дядя. Надеюсь, я не очень опоздал?
   – Нет-нет.
   Мэдди отсчитала семь секунд, прежде чем обернуться. Она намеревалась сосчитать до десяти, но ей это не удалось.
   – Добрый вечер, милорд, – сказала она, делая реверанс. Когда Мэдди подняла глаза и встретилась с ним взглядом, она чуть было не упала.
   – Мисс Уиллитс.
   Куин стоял, глядя на нее сверху вниз, и на его худощавом красивом лице блуждала легкая улыбка. Она ожидала, что он будет одет в темную официальную одежду, но, очевидно, он отлично усвоил урок. Вместо этого его широкоплечую фигуру облегал стильный коричневый фрак, а кремовый жилет и черные бриджи еще раз приковали ее плененный взгляд к его мускулистым бедрам.
   Впервые за последние несколько дней его высокие сапоги были полностью очищены от грязи и сверкали так, что в них отражалось ее собственное зачарованное лицо.
   – Боже, милорд! Разве кто-нибудь сможет сосредоточиться на танцах, имея перед глазами такое великолепное зрелище? Даже я готова упасть в обморок.
   – Мэдди, – предостерегающе произнес мистер Бэнкрофт.
   – Думаю, их так привлечет ваш вид, что они забудут обо мне, – мягко отразил ее выпад маркиз. – По крайней мере, все мужчины. – Он подошел ближе и, взяв ее руку, поднес к губам. Его взгляд охватил ее всю с ног до головы и задержался на глубоком вырезе платья. – Вы очаровательны.
   Мэдди сглотнула и быстро выдернула руку, но теплая приятная волна успела пробежать по ее телу. Она быстро вздохнула, пытаясь собрать в единое целое тающие, разбросанные мысли.
   – Но не так, как вы, милорд.
   Мистер Бэнкрофт фыркнул:
   – Хорошо, теперь моя очередь получить комплимент, так чтобы мы могли отправиться.
   Мэдди немедленно подбежала к своему хозяину и поцеловала его в щеку.
   – Не могу передать, как я счастлива, что вы так быстро поправляетесь. – Она улыбнулась ему, взяв его руки в свои. – В следующем месяце вы уже сможете танцевать.
   Когда она выпрямилась, Куинлан смотрел то на нее, то на дядю, и нельзя было разобрать выражение его лица.
   – Не думаю, что смог бы сказать что-то лучшее, чем это, – пробормотал он, остановив свой взгляд на Мэдди. – Так мы едем?
   Кресло-каталку прикрепили ремнями сзади кареты, а маркиз сам поднял дядю и усадил его на мягкое кожаное сиденье внутри экипажа. Когда карета тронулась, Мэдди поймала на себе слишком самоуверенный для ее душевного покоя взгляд Куинлана, сидевшего напротив.
   – Милорд, – начала она самым почтительным тоном, – почему вы не надели этот великолепный фрак на наш обед? Никто в мире не нашел бы ни малейшего изъяна в подобном совершенстве.
   Маркиз помолчал, чувствуя себя весьма неловко. Едва удерживаясь от того, чтобы ликующе не рассмеяться, Мэдди наклонилась вперед и указала на его сапоги.
   – И у вас великолепный слуга! Сколько ему потребовалось – восемь дней? – чтобы счистить последнюю грязь с ваших сапог? Как ему удалось это сделать?
   – Да, – согласился мистер Бэнкрофт, – этот секрет, вне всякого сомнения, очень пригодится в Сомерсете.
   – Это… это должно остаться тайной, – довольно резко ответил маркиз и взглянул в окно.
   Мэдди и Малькольм обменялись взглядами.
   – Простите меня, милорд, – сказала девушка, старательно пряча свое изумление, – что таинственного может быть в вашем фраке и сапогах?
   Он не ответил.
   Прежде чем Мэдди смогла продолжить допрос, они прибыли в резиденцию Фаулеров. Свет горел во всех окнах, светились и фонари, развешанные вдоль подъездной дорожки, где уже скопилось множество карет и экипажей. Миссис Фаулер оказалась верна своему слову и пригласила всех землевладельцев в округе на торжество по поводу приезда маркиза.
   Лакей приблизился, чтобы помочь Мэдди спуститься на землю, затем помог маркизу отвязать кресло-каталку. Когда они усадили мистера Бэнкрофта, Мэдди встала позади кресла и взялась за ручки.
   – Позвольте мне, мисс Уиллитс, – сказал маркиз.
   – И слышать не хочу об этом, милорд! – воскликнула она с нарочитым ужасом. – Как же все смогут пожать вам руку, если вы будете катить мистера Бэнкрофта?
   – Мисс Уиллитс, вам не пристало…
   – Я хорошо знаю, что мне пристало, а что – нет, – возразила она, не в состоянии скрыть гнев в голосе. – Гораздо лучше…
   – Мэдди, – попытался успокоить ее мистер Бэнкрофт.
   – Мистер Бэнкрофт – мой хозяин, – продолжила она более ровным тоном. – Позвольте мне выполнять свои обязанности.
   Внимательно оглядев ее, Куин кивнул и отступил назад.
   – Конечно.
   Неровная дорожка отнюдь не облегчала продвижение, но упрямство и упорство могут творить чудеса, и Мэдди умудрилась докатить кресло до ступеней парадной лестницы. Два лакея, которые, очевидно, были заранее проинструктированы, подняли мистера Бэнкрофта вместе с его креслом и отнесли на второй этаж. Маркиз шел в ногу с Мэдди, когда та следовала за хозяином, и девушка опять почувствовала на себе его взгляд.
   – Я не собирался оскорбить вас, Мэдди, – сказал Куин.
   – Для меня большая честь быть оскорбленной таким джентльменом, – холодно ответила она, надеясь, что трио трубачей, которых она видела у входа в бальный зал, объявят о прибытии маркиза.
   – Боже, – пробормотал он, замечая их. – Вы имеете какое-то отношение к этому, мисс Уиллитс?
   Она поднесла руку к груди.
   – Я, милорд? Я никогда не позволила бы себе ничего подобного, милорд.
   Куин проследил за ее жестом, затем опять взглянул на ее лицо. Он медленно протянул руку и поправил ее рукав, причем его пальцы коснулись ее обнаженной руки.
   – Обидно.
   Мэдди сузила глаза.
   – Что…
   Прежде чем девушка успела закончить предложение, раздались звуки фанфар. Куин выглядел потрясенным, а Мэдди вынуждена была прижать руку ко рту, чтобы не расхохотаться.
   Все явно ожидали, что они прибудут поздно. Собравшиеся, облаченные в наряды, которых Мэдди никогда не видела на них раньше, стояли, вытянувшись, по обе стороны двери. Когда они вошли, гости, лакеи и музыканты в конце комнаты дружно поклонились. Миссис Фаулер вышла вперед, протянув руку в грациозном приветствии, ее муж следовал за ней.
   – Милорд, – выдохнула она, низко приседая. – Вы вновь почтили нас своим присутствием.
   Маркиз ослепительно улыбнулся и поцеловал ей руку.
   – Благодарю вас, миссис Фаулер. Я счастлив снова оказаться в вашем доме.
   – Пожалуйста, милорд, позвольте мне представить вас.
   При этих словах толпа двинулась вперед, поднялся невообразимый шум Мэдди оперлась на спинку кресла Малькольма, пока они оставались, покинутые, на лестничной площадке.
   – Хотите пунша, мистер Бэнкрофт?
   – Спасибо, дорогая, не откажусь.
   Девушка подкатила его к столу с закусками и напитками.
   – Они могли бы, по крайней мере, поприветствовать и вас, – прокомментировала она, глядя на скопление гостей. – Вы сделали для них больше, чем Уэрфилду могло присниться.
   – Куинлан для них нечто новое. Я же просто доисторический обитатель здешних мест.
   – Вы несправедливы к себе. – Мэдди взглянула на маркиза и увидела, что он демонстрирует свою теплую улыбку и нефритовые глаза каждому, у кого хватило смелости заговорить с ним. Он в совершенстве исполнял роль джентльмена. Никто не был так приятен в общении, как этот титулованный аристократ. – Взгляните, он мог бы стать великолепным украшением праздничного стола, вы не согласны?
   Мистер Бэнкрофт принял от Мэдди бокал пунша.
   – Ты уверена, дорогая, что та маленькая игра, которую ты затеяла, идет так, как тебе хочется?
   Она пристально посмотрела на него.
   – Какая игра?
   – Довольно, Мэдлин, мы знаем друг друга четыре года. Думаешь, я не вижу, как ты стараешься убить его своей любезностью?
   Мэдди положила руку на сердце, понимая, что и так уже потратила сегодня массу времени, заявляя о своей невиновности. Она повернулась и увидела, что маркиз смотрит на нее поверх головы мистера Фицроя. Куин усмехнулся.
   – Проклятие! – прошипела она, отворачиваясь и чувствуя, как жар вновь подступил к ее щекам.
   – Куинлан привык поступать по-своему, но он не дурак. Что он может подумать, когда ты набрасываешься на него на каждом шагу без всякой причины?
   – У меня есть причина, – резко заявила Мэдди. – И я, уверяю вас, не пытаюсь возбудить в нем интерес к себе.
   – Возможно, тебе лучше прямо сказать ему об этом.
   – Буду счастлива сделать это.
   Оркестр заиграл контрданс, и Мэдди буквально подпрыгнула. Маркиз вел старшую мисс Фаулер на узкое отполированное место для танцев, в то время как младшая сестра хмурилась, а Джейн Фаулер просто светилась от счастья. Чтобы сбросить напряжение, Мэдди позволила плечам немного расслабиться. Конечно, он не будет танцевать с ней. Вокруг не было никакой другой знатной персоны, но были дочери богатых землевладельцев. Она же лишь исполняла роль компаньонки.
   – Мэдди, вы не окажете мне честь?
   Перед ней стоял сквайр Джон Рамзи.
   – Конечно, Джон. – Однако прежде чем принять его руку, она повернулась к мистеру Бэнкрофту: – Может быть, вы хотите, чтобы я осталась с вами?
   – Конечно, нет. Иди, танцуй, девочка.
   К счастью, единственное свободное место на паркете было на полпути от маркиза, и в танце они лишь несколько секунд будут находиться рядом. Она улыбнулась Джону, радуясь, что, по крайней мере, один человек не проигнорировал ее в этот вечер.
   – Лорд Уэрфилд, похоже, веселится от души, – сказал ее партнер, когда они обходили друг друга в танце.
   – Самое главное – это то, что Лэнгли будет пользоваться вашей оросительной системой, – сказала она. – Мистер Бэнкрофт весьма доволен.
   – Мне очень приятно, – признался Джон, – Когда Уэрфилд недавно попросил меня встретиться с ним, я думал, он скажет, чтобы я занимался своим делом и оставил Бэнкрофтов в покое.
   – Значит, вам не нравится маркиз?
   Джон усмехнулся:
   – Я недостаточно хорошо знаком с ним, чтобы определить свое отношение.
   – Но вы знали друг друга, когда были детьми?
   Джон пожал плечами и взял ее руку, чтобы повести вперед.
   – Он несколько раз посещал Малькольма летом, много лет назад. Мы играли вместе, но в основном игра состояла в том, что они с братом устраивали засаду и топили игрушечные корабли, которые я мастерил.
   – Как это похоже на него, – фыркнула девушка.
   – Я не видел его с тех пор, как мне было восемь лет, Мэдди. Сомневаюсь, что он забрасывает камнями фрегаты на Темзе. – Он замолк, пока они кружились вокруг Салли Фаулер и Джеймса Престона, затем снова взял ее за руку. – Как я понимаю, вы не разделяете восторга нашего сообщества по поводу высокого гостя?
   – На мой взгляд, он слишком надутый.
   – Но он приехал помочь Малькольму.
   – Полагаю, да, – неохотно признала она.
   Джон прошел мимо нее, и Мэдди закружилась вокруг Джеймса Престона, мистера Фаулера, мистера Дардинейла и, наконец, лорда Уэрфилда. Он задержал ее пальцы на мгновение дольше, чем было нужно.
   – Вы достаточно хорошо знаете Джона Рамзи, не так ли? – тихо поинтересовался он.
   – Да. – Она надменно посмотрела на него и освободила пальцы.
   Это было смешно, но теперь, когда даже мистер Бэнкрофт заметил явный интерес к ней Куинлана, маркиз демонстрировал чуть ли не ревность. Однако, возможно, он только критикует ее за то, что она танцует с тем, кто выше ее на социальной лестнице. В этом был хоть какой-то смысл.
   Когда он повел Салли в кадрили, а Джеймс Престон танцевал с ней, Мэдди решила, что, должно быть, была права. Она только оскорбила его чрезмерно развитое чувство собственности, и он не мог удержаться, чтобы не указать ей на ошибку.
   Дворецкий объявил, что обед готов, и, забыв о приличиях, все женщины в зале, за исключением Мэдди, собрались вокруг маркиза, и, несомненно, каждая надеялась быть той, кого он будет сопровождать в столовую. Болтовня и хихиканье были оглушающими. Однако лорд Уэрфилд ловко выхватил из толпы миссис Фаулер, взял ее под руку и вывел из бального зала.
   С превеликой торжественностью мистер Фаулер подкатил кресло мистера Бэнкрофта к столу. Маркиз, конечно, был посажен во главе стола. Мэдди округлила глаза и села рядом со своим хозяином.
   – Похоже, я потеряла аппетит, – пробормотала она.
   Он улыбнулся, но ничего не сказал. Его лицо побледнело и стало одного цвета с накрахмаленным галстуком. Немедленно забыв о своем недовольстве, Мэдди склонилась к нему.
   – Вы неважно себя чувствуете?
   – Нет, все в порядке, – ответил он. – Я просто немного устал.
   – Если так, то нам лучше вернуться домой. – Мэдди встала, но он покачал головой и остановил ее движением руки.
   – Не беспокойся, моя дорогая. Возможно, я подремлю в кресле, но я вынесу этот вечер.
   Теплая рука скользнула по плечу Мэдди и легла на ее руку.
   – Дядя?
   Мэдди с изумлением посмотрела на Куина. Он наклонился через ее плечо, глядя на своего дядю с той же заботой в глазах, какую испытывала и она.
   – Вы двое заставляете меня чувствовать себя страшно старым, – проворчал Малькольм. – Вернись на свое место, мой мальчик, пока не начался бунт.
   – Следите за ним, – прошептал ей Куин. Она вскинула подбородок.
   – Я всегда так делаю.
   Он помедлил, не спуская с нее глаз.
   – Я знаю.
   Куин вернулся на свое место, и после бесчисленных тостов и речей в его честь слуги наконец принесли еду. Мэдди внимательно наблюдала за мистером Бэнкрофтом, но аппетит у того не пропал, и она сделала вывод, что он говорил правду, сказав, что просто немного устал. Но все равно она так была поглощена выражением своего презрения к Уэрфилду, что почти забыла о своих обязанностях.
   – Леди и джентльмены!
   Куинлан встал из-за стола с бокалом вина в руке, и Мэдди простонала. Она уже выпила тысячу тостов этим вечером, и теперь Уэрфилд должен сказать что-то очень умное, что заставило бы остальные тосты выглядеть убого и жалко.
   – Если вы позволите, – продолжил маркиз, и глаза всех присутствующих обратились к нему. – Сегодня было произнесено много тостов, но мне хочется провозгласить еще один.
   – Пожалуйста, милорд, – попросила миссис Фаулер.
   – Точнее, это двойной тост. – Он поднял свой бокал. – За моего дядю Малькольма Бэнкрофта, за его мужество, силу и неослабевающую заботу о благосостоянии населения Сомерсета.
   – За Малькольма Бэнкрофта, – эхом откликнулись все присутствующие. На этот раз Мэдди с радостью присоединилась к тосту и улыбнулась своему хозяину.
   – А также за Мэдлин Уиллитс, ее теплую заботу о моем дяде и терпимость к раздражающему приезжему в Лэнгли. – Уэрфилд тепло улыбнулся ей. – За Мэдди! – Куинлан поднял бокал, и его глаза, пока он пил вино, продолжали смотреть, на нее.
   – О Боже, – прошептала Мэдди, и по ее жилам растеклось тепло.
   Все-таки, очевидно, мистер Бэнкрофт был прав. Она никогда не думала, что сын герцога из замка Хайбэрроу примет ее антагонизм за желание привлечь интерес к своей особе. Если она и поощряла его, это было неумышленно. Конечно, неумышленно, – но по тому, как продолжало трепетать ее тело от каждого его взгляда и выражения лица, – все было возможно.
   Мэдди смотрела на Куина и думала, когда же она перестала ненавидеть его? И что ей теперь делать?

Глава 7

   Куин не мог отвести от нее глаз.
   В Сомерсете был достаточно приятный выбор молодых леди. Некоторые из них были одеты по последней лондонской и парижской моде и действительно прелестно выглядели. Короткие кудряшки, казалось, были писком моды даже здесь.
   И среди присутствующих выделялась Мэдди Уиллитс: с длинными рыжеватыми волосами и легкими прядями, выскользнувшими из-под серебряной ленты, в платье темно-красного винного цвета, какие носили два года назад, но которое прелестно оттеняло ее серые глаза. Элегантность и привычная легкость, с которой она танцевала, вызывали у него желание обнять ее и прижать к себе. Она совершенно не вписывалась в это сельское окружение, точно так же, как он не подходил Лэнгли. Или, по крайней мере, так, как она хотела, чтобы он думал, что не подходит Лэнгли.
   К моменту, когда окончился обед, Куин устал от того, что все отмечали грациозный жест его руки, когда он подносил вилку ко рту, и изысканный поворот его запястья, когда он выпивал глоток вина. Если бы его препарировали в анатомическом классе медицинской школы, это было бы менее утомительно. По крайней мере, тогда он был бы мертв и не должен был выслушивать комментарии о себе.
   После обеда он танцевал кадриль с Патрицией Дардинейл, главным образом потому, что миссис Фаулер пыталась весь вечер держать их на расстоянии друг от друга.
   – Вы очень хорошо танцуете, – одобрительно заметил он. Дочери Фаулеров обеспечили ему синяки на лодыжках и дважды наступили на ногу.
   Голубые глаза из-под темных загнутых ресниц взглянули на него и улыбнулись.
   – Благодарю вас, милорд. Моя гувернантка нанята в Лондоне.
   – Вы – достойная ученица.
   Маркиз оглядел зал в поисках своей вынужденной соседки по дому и наконец увидел ее среди других групп танцующих. У Мэдди не было недостатка в партнерах весь вечер, но она всегда умудрялась оказаться или в другой паре танцоров, или в дальнем конце линии от него. Кадриль была вторым ее танцем с Джоном Рамзи.
   – Как долго вы собираетесь пробыть в Сомерсете, милорд? – спросила мисс Дардинейл, когда он снова приблизился к ней.
   – Я планировал уехать в конце недели, но, возможно, немного задержусь, чтобы увидеть окончание работ над новой ирригационной системой.
   – О да, – кивнула она. – Уже год, как папа, сквайр Джон и Мэдди пытаются провести воду к нашим восточным пастбищам. Думаю, они наконец нашли выход.
   Куин снова взглянул на ужасно раздражавшую его женщину.
   – Мисс Уиллитс, кажется, хорошо разбирается в математике. – «Очевидно, она – Леонардо да Винчи из Сомерсета».
   – Мама пыталась уговорить ее оставить мистера Бэнкрофта и стать моей гувернанткой, – призналась Патриция. – Она категорически отказалась, но дважды в неделю приходит учить меня латыни. – Алебастровый лоб слегка нахмурился, затем скова разгладился. – Это очень трудно. – Она улыбнулась. – Я предпочитаю французский. Он гораздо романтичнее, как вы считаете?
   Куин посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
   – Согласен.
   Итак, компаньонка его дяди говорила по-французски, писала на латыни и знала Шекспира настолько хорошо, что могла, цитировать по памяти, а также содержала в порядке бухгалтерские книги и занималась ирригационной системой.
   – Здесь в Сомерсете когда-нибудь играют вальс? – спросил он свою партнершу.
   – Да, конечно. – Патриция оглянулась, затем наклонилась к нему ближе, когда они переплели локти. – Сомневаюсь, что миссис Фаулер сегодня закажет вальс. Лидия очень неуклюжа в нем. – Она хихикнула.
   Но он не собирался вальсировать с Лидией.
   Как только кадриль закончилась, он подошел к хозяйке дома.
   – Миссис Фаулер, могу я обратиться с просьбой к оркестрантам?
   – Конечно, милорд. Они знают все самые модные мелодии и танцы. Нам не терпится услышать, что популярно сейчас в Лондоне.
   – Отлично. – Куин повернулся к музыкантам. – Вы могли бы сыграть вальс?
   Скрипач кивнул:
   – С удовольствием, милорд. Какой-то конкретный?
   – Нет, любой. – Куин повернулся и увидел, что множество девушек устремились к нему.
   – Мисс Уиллитс? – позвал он, надеясь, что она не слышала его просьбу о вальсе и не сбежала.
   Через мгновение она вышла из-за кресла дяди Малькольма.
   – Да, милорд?
   – Вы обещали повальсировать со мной, насколько я помню, – солгал он, не чувствуя ни малейшего угрызения совести. – Вы не откажетесь сделать это сейчас?
   Она с раздражением смотрела на него, понимая, что, если она начнет возражать, толпа ополчится против нее.
   – Конечно, милорд, это большая честь для меня.
   – Благодарю.
   Маркиз приблизился к Мэдди и взял ее за руку. За ее раздраженным видом он почувствовал смятение и неуверенность, что было все же лучше, чем открытая враждебность. Большим пальцем он ощущал бешеный пульс – показатель ее чувств, – который она не в силах была контролировать. Заиграла музыка, и он повел ее на середину зала.
   – Начнем? – прошептал он.
   – Я вас ненавижу, – прошептала девушка в ответ, вкладывая свою руку в его и позволяя ему другой рукой обнять ее за талию.
   Куин улыбнулся:
   – И почему же?
   Они скользили в вальсе. Как он и подозревал, она танцевала великолепно, что наряду с другими ее способностями делало ее самой талантливой и самой очаровательной гувернанткой, компаньонкой и любовницей из всех, с кем ему довелось встречаться. Она оглядела комнату, и, следуя за ее взглядом, он запоздало понял, что они были единственной танцующей парой. Несомненно, все остальные гости приняли его просьбу о вальсе как королевский приказ. Что ж, его это вполне устраивало.
   – Вам не следовало танцевать со мной, милорд, – сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом.
   Куин подумал, как далеко надо оттолкнуть ее, прежде чем она возобновит свои попытки причинить ему телесные повреждения.
   – Я могу танцевать, с кем захочу, – ответил он. – Я – маркиз Уэрфилд.
   Мэдди прищурилась.
   – Но вам это ничего не стоило. Вы ожидаете, что меня можно поразить тем, что вы носите отличную одежду и разъезжаете в красивых экипажах?
   Ему очень хотелось, чтобы она перестала упоминать о его проклятом фраке. Если она узнает, что он посылал за ним в Уэрфилд, то сживет со свету своими придирками.
   – Нет.
   – И не думайте, что мне неизвестно, что вы посылали за своей прекрасной одеждой в Уэрфилд. Четырехдневное путешествие за фраком и парой сапог.
   Проклятие!
   – Если бы доставить вам удовольствие было не столь сложно, я не поступил бы так, – парировал он.
   – Мне не так уж трудно угодить. И вы сделали это, чтобы польстить своему самолюбию.
   – Я сделал это из чувства самосохранения. – Приведенная в смятение и готовая напасть, Мэдди, казалось, забыла, сколько людей наблюдали за ними. Бесстыдно воспользовавшись преимуществом, он притянул ее гибкое тело ближе к себе.
   – Итак, Мэдди, почему вы меня ненавидите?
   Она смотрела на его галстук.
   – Какое вам дело до моих чувств, милорд?
   – Я не прекращу допытываться, дайте же мне ответ.
   – Полагаю, потому, что вы – маркиз Уэрфилд, – наконец ответила она таким тихим голосом и с такой неохотой, что он с трудом мог разобрать ее слова с расстояния всего в несколько дюймов.
   – Но вы сами только что сказали, что я не могу быть в ответе за факт своего рождения, – мягко напомнил он. – Если это правда, то как вы можете осуждать меня?
   Куин думал, что загнал ее в угол, но она вскинула подбородок и взглянула ему прямо в глаза.
   – Потому, что я так хочу.
   – Но это же несправедливо! Я пытаюсь играть по вашим правилам, но вы постоянно их меняете. И это создает дополнительные трудности.
   Мэдди заколебалась.
   – О каких трудностях вы говорите?
   Куин позволил глазам скользнуть туда, куда они стремились весь вечер. Он сосредоточился на ее нежных полных губах.
   – О трудностях завоевать вас, – пробормотал он. Она попыталась выдернуть руку, но он крепко прижимал ее к своей груди. – Мы не могли встретиться раньше, поскольку вы служили гувернанткой, а я обычно не посещаю дома с детьми. – Он покачал головой, прежде чем она могла ответить. – А теперь вы работаете на моего дядю.