Энтони Эвелин. Наемник

   Поморщившись от света, горевшего возле кровати, она взглянула на часы на туалетном столике: шесть тридцать. Прижав ладонь ко лбу, волоча ноги, Даллас поплелась в ванную. К обиде прошлой ночи добавилось еще и похмелье. Бросив в стакан для полоскания три таблетки аспирина, Даллас взглянула на себя в зеркало. «Боже праведный! — пробормотала она, увидев свое заплывшее, обезображенное лицо. — Ну и видик!» У Даллас появилась привычка разговаривать с самой собой, потому что Хантли был занят и ей подолгу не с кем было перемолвиться словом. И еще потому, что ей в разговоре вечно приходилось выбирать слова. Но у человека должна быть какая-то отдушина. И Даллас, оставаясь одна, пускалась в длинные откровенные и часто непристойные монологи.
   Прошлой ночью все пошло к чертям. Даллас с отвращением проглотила аспирин. Да, вчера она здорово наклюкалась и Кингу наговорила невесть чего... Бог мой! Ведь она приглашала его к себе! Даллас поковыляла обратно в спальню и плюхнулась на постель. А вдруг он скажет об этом Хантли? А если ее кто-то видел с Кингом в библиотеке и донесет Хантли, что она напилась и обзывала по-всякому его племянницу? От этих мыслей ей стало совсем тошно. Она бросилась в ванную, и ее вырвало. Голова заболела еще сильнее, но нервы немного успокоились. Нет, Хантли не должен ничего узнать. И племянница, о том, что Даллас ее поносила. Надо уговорить Кинга, чтобы он не проболтался. Но как, черт возьми? Как заткнуть ему рот? Проклиная себя за несдержанность, Даллас расплакалась, но, вспомнив, что у нее и без того жуткий вид, вытерла слезы. «Как же быть с Кингом?» — словно обезумевшая от страха крыса, металась в голове мысль. Первое, что ей пришло на ум, — повторить предложение прошлой ночи. Но он же отказался принять его. Правда, тогда она была пьяна, вся распухла от слез. Может быть, теперь, когда она протрезвела и успокоилась, он передумает? Это был отчаянный риск, но Даллас знала только один вид платежа — собственным телом. А уж этим она умела пользоваться! Тогда Кинг вряд ли пойдет докладывать Хантли, что наставил ему рога с его же любовницей. Одно дело, если он переспит с Даллас, и совсем другое, если расскажет Хантли, что она приглашала его, но он отказался.
   Даллас вернулась в ванную и приняла душ. Выпила еще аспирину, ведь первые таблетки уплыли в канализацию. Потом начала тщательно накладывать макияж. Сбросила свой халат на молнии и надела прозрачную с кружевами ночную рубашку. Многим мужчинам нравятся такие вещи. Обрызгала духами волосы и шею. Посмотрела на себя. Лицо, конечно оставляет желать лучшего, но в семь утра он вряд ли это заметит. А в остальном она, как всегда, хороша. Это была рискованная авантюра, но отчаяние заставило ее закрыть глаза на опасность. Слишком уж она много себе позволила прошлой ночью и теперь целиком во власти Кинга. А надеяться на доброту и тактичность мужчин нельзя. Даллас знала это по опыту. Все они мерзавцы. И от женщины им нужно только одно — затащить ее в постель. Ну что ж, в этом она готова их ублажить, и наилучшим образом. Выходя из спальни, Даллас радовалась, что ей пришла в голову такая умная мысль — впутать в это дело Кинга. Только вот не откажется ли он снова воспользоваться ее предложением? Правда, утром, пока он будет еще сонный, его легче соблазнить. Даллас на цыпочках прошла по коридору и нырнула в комнату Кинга.
   При звуке открывшейся двери Кинг мгновенно проснулся. Даллас не успела сделать и пары шагов, как он уже сел в постели и включил свет.
   — Даллас! Что ты здесь делаешь?
   Она подошла и села на край кровати.
   — Хотела поблагодарить тебя за прошлую ночь. Ты был так добр ко мне!
   Она наклонилась и поцеловала его в губы. Потом стала расстегивать его пижаму. Кинг не возражал. Да и нелегко было сопротивляться желанию, когда эта женщина сидела рядом. Даллас действовала молча, очень искусно, профессионально, и он, наконец, привлек ее к себе. Теперь он понял, почему Хантли мирится с ее пошлым мышлением и болтливым языком, хотя она и старалась держаться, как ей казалось, благовоспитанно. В постели эта женщина была неподражаема. Кинг дал волю своим чувствам и навалился на это извивающееся тело, решив доказать, что он тоже может кое-что предложить. Когда они наконец успокоились, Кинг приступил к выполнению плана, который наметил уже после того, как перерезал провод телефона Элизабет. Теперь, когда Даллас тут, рядом, план этот становился реальностью.
   — О господи! — прошептала Даллас. — Я уж не помню, когда у меня такое было. Ты прямо как атомная бомба, милый.
   — А ты отчаянная девчонка, но прелесть. Ты мне нравишься, Даллас. Всегда нравилась. Только я не мог тебе в этом признаться.
   — Да, понимаю. И мне ты нравился, — сказала она. Сейчас ей это казалось правдой. Какая в нем силища! Она чувствовала себя, как машина, застоявшаяся в дорожных пробках, которую запустили теперь на полную скорость. — Хант убьет меня. И тебя вместе со мной.
   Кинг улыбнулся в полутьме комнаты. Вот в чем дело. Она затеяла все это, чтобы он не проболтался насчет прошлой ночи. Не так уж она и глупа, как кажется. Расчет верный. Ему даже стало немного досадно, что он не сразу догадался об этом.
   — Ты здорово рисковала, идя сюда, — сказал он ласково, поглаживая ее пышную грудь. — Но я рад, что ты пришла.
   — Я тоже, — прошептала она. — Ради такого стоило рискнуть. Ты классный любовник, знаешь?
   — Ты в самом деле хочешь выйти за Хантли?
   Даллас ожидала этого вопроса и ответила не сразу. Он продолжал ласкать ее и мешал ей сосредоточиться.
   — Очень хочу, — наконец ответила она. — Больше всего на свете.
   — А что против тебя имеет Элизабет?
   — Против меня? — удивилась Даллас. Она убрала его руку и села. — Что ты говоришь, Эдди? Что может она иметь против меня?
   — Не знаю. Но она помешала вам вчера нарочно. Она считает, что ты нацелилась на деньги Хантли. А она ведь его единственная родственница, не забывай.
   — Ради бога... Ты хочешь сказать, что она сама рассчитывает на его денежки?
   — А почему бы и нет? Двести миллионов долларов. Я уверен, она будет против женитьбы Хантли. Она несколько раз совершенно ясно высказывалась на этот счет. Но не потому, что ты ей не нравишься, Даллас. Этого она никогда не говорила. Пока он содержит тебя и юридически не узаконивает своих отношений с тобой, Элизабет не будет возражать. Против тебя лично она ничего не имеет. Я думаю, все дело в деньгах.
   — Да уж наверняка.
   Даллас села, подтянув колени и обхватив их руками, мысленно проклиная Хантли, Элизабет, да и себя за то, что поверила этой девчонке, будто та не будет мешать ей вести эту изнурительную битву со старым хрычом, выколачивая из него брачное свидетельство.
   — Что мне делать, Эдди? — Повернулась к Кингу Даллас. — Если она против меня, у меня нет никаких шансов.
   — Хочешь, я тебе помогу? — спросил Кинг, притянув ее к себе. Он хорошо знал этот тип женщин. Для поддержания уверенности в себе Даллас нужно было, чтобы ее любили. Любовь заглушала ее тревогу, подобно тому, как ласка успокаивает возбужденное животное. Кинг поглаживал ее, продолжая говорить, но его собственное тело оставалось безучастным и холодным. — Я имею большое влияние на Хантли. Не знаю, о чем с ним говорила Элизабет прошлой ночью, но если это касается тебя, я могу узнать. И, может быть, защитить тебя.
   — О Эдди, — вздохнула Даллас, — если бы только тебе это удалось! Я тебе буду так благодарна! Ты не пожалеешь, вот увидишь!
   — Тогда сделай вот что, — властно заговорил Кинг. — Уговори ее поплавать утром в бассейне и задержи ее там, пока я не поговорю с Хантли. Ладно?
   — Ладно, — прошептала Даллас, пытаясь разглядеть в темноте его лицо. — Попробую.
   — Нет, не попробуешь, а сделаешь, если не хочешь, чтобы Хантли тебя отсюда вышвырнул. Кто знает, что она могла против тебя наговорить! — Кинг протянул руку и включил свет. Без четверти восемь. — Давай вставай и уходи. В восемь часов зайди к Элизабет. И запомни, Даллас, теперь все зависит от тебя. Уведи ее в бассейн, пока я буду говорить с Хантли.
   — Я все сделаю, Эдди, — пообещала Даллас. — Не дам ей отнять у меня этот шанс... Чего мне стоило обосноваться здесь! Если ты мне поможешь, я добьюсь своего. Вот увидишь.
   Даллас встала. У двери задержалась и улыбнулась ему. «Да, тело и техника у нее на высоте, — подумал Кинг, — но лицо уже начинает увядать, даже при таком свете заметно».
   — Мы еще с тобой порезвимся, Эдди, — тихо сказала она. — Ты останешься доволен мною.
   Кинг встал под душ, обдумывая план действий, хладнокровно и, как всегда, тщательно взвешивая все детали. Даллас уведет девчонку в бассейн. К Хантли он, конечно, не пойдет, он и не собирался этого делать. Он немного подождет и тоже отправится в бассейн. А в воде он сумеет справиться с Элизабет Камерон.
   Элизабет не спала, когда к ней вошла Даллас. Ей не удалось поспать даже те несколько часов, что оставались от ночи. Значит, готовится убийство, одно из тех чудовищных политических убийств, способных запятнать невинной кровью честь великой американской нации. Все это ужасно. «Одна никчемная жизнь проходимца...» Вот как назвал ее дядя убийство человека, пусть даже и презираемого. И она не может этому помешать. Разве только сообщить об их планах Питеру Мэтьюзу. Но тогда немедленно встанет вопрос о Келлере. Если они раскроют заговор Камерона и Кинга, они должны найти человека, которого она любит. Но если она первая отыщет Келлера и поможет ему уехать, тогда она сможет рассказать Мэтьюзу, что задумал ее дядя. Элизабет не сомневалась, что избрание Джексона приведет к тем последствиям, о которых говорил дядя. Но убийство — это не метод борьбы. Проще всего прибегнуть к насилию, но это же преступление. Каким бы негодяем ни был Джексон, нельзя же опускаться до его уровня, чтобы победить его или те силы, которые за ним стоят. О Даллас Элизабет не вспомнила. Когда же та вдруг появилась в ее комнате, как всегда подобострастно улыбаясь, Элизабет увидела, какой у нее измученный вид, словно та долго плакала.
   — Привет, — сказала Элизабет. — Входи. Я как раз пью кофе. Хочешь чашечку?
   — Нет, спасибо, дорогая, — приветливее обычного сказала Даллас, стараясь, чтобы взгляд ее не выдал ненависти.
   Она присела на краешек кровати, пока Элизабет пила кофе и ела тост. Женщины во Фримонте никогда не спускались к завтраку. Хантли требовал, чтобы они не путались под ногами, пока он встает и обдумывает свои планы на день.
   Элизабет видела, как отразилось ее вчерашнее вторжение на несчастной Даллас.
   — Я хочу еще кофе, — сказала она и подняла трубку, чтобы позвонить. — Телефон не работает. Что-то неисправно. Надо сообщить, когда спущусь вниз.
   — Извини, что потревожила тебя, — сказала Даллас, — но мне хотелось поговорить с тобой, Элизабет. О прошлой ночи.
   — Прости меня! — порывисто схватила ее за руку Элизабет. — Мне так жаль, что я вам с Хантли помешала, Даллас, но мне необходимо было поговорить с ним, совершенно необходимо. Поверь мне.
   — Да, да, конечно.
   Даллас ничем не выдала, что не поверила Элизабет. А про себя подумала: «О, конечно, тебе было необходимо поговорить с ним. Помешать ему переспать со мной, не допустить, чтобы ему было хорошо со мной, ведь ты хочешь, чтобы все деньги достались тебе. И ты так сожалеешь, что помешала, не правда ли, дорогая?..»
   — Конечно, я верю тебе, — сказала Даллас. Но я так расстроена. Я думала... — Даллас на мгновение умолкла, разыгрывая роль, словно на приз киноакадемии. — Я надеялась, что ты, может быть, поможешь мне. Ты разрешишь мне, Элизабет, поговорить об этом с тобой?
   — Конечно.
   Элизабет было жаль Даллас как никогда. Как тяжело, наверное, жить с таким человеком, как Хантли. Подчиняться его прихотям, терпеть грубости и унижения, играя роль угодливой любовницы. Элизабет снова взяла ее за руку.
   — Я сделаю все, чтобы помочь тебе, — сказала она. — Я знаю дядю, и, если тебе нужна моя дружба, можешь рассчитывать на меня.
   Даллас на мгновение растерялась. Слова Элизабет звучали так искренне, а на глазах даже блеснули слезы. Но нет, все это игра. Она просто хитрая бестия, рассчитывающая сорвать большой куш. Ведь Кинг сказал же, что она ей враг. А он знает.
   — Понимаешь, я не могу здесь говорить. Пойдем со мной в бассейн. Там никто не помешает. Поплаваем, и я расскажу тебе все. Пожалуйста, дорогая, пойдем, как закончишь свой завтрак.
   — Я уже закончила, — сказала Элизабет. — И не прочь поплавать. Я плохо спала, и ты, кажется, тоже. Бедняжка! Но не волнуйся, что бы там ни было, мы придумаем что-нибудь.
   — Я зайду за тобой через пять минут. Пойдем вместе. — Даллас боялась положиться на волю случая.
   Бассейн был на открытом воздухе. Хантли не любил плавать в помещении и решил проблему, построив бассейн с подогреваемой водой и окружив его четырехметровой каменной стеной. Отопительная система питалась от правого котла, встроенного в фундамент, так что зимой в помещении было тепло. На случай дождя бассейн закрывался двухстворчатой стеклянной крышей, приводимой в действие электричеством. Здесь были комнаты для переодевания, бар, специальное место для пикников и появившаяся позже сауна с отдельным бассейном с холодной водой. Светило солнце. В укрытом высокими стенами отапливаемом дворике было настолько тепло, что можно было полежать в купальнике. Элизабет и Даллас спустились вместе. Они уже дошли до бассейна, а у Даллас никак не сходились концы с концами в истории, которую она пыталась придумать для разговора с Элизабет. Она решила оттянуть время.
   — Давай сначала поплаваем, — сказала она, — а потом выпьем чего-нибудь горячего — кофе с ромом или что-либо еще — и поговорим. Я пойду распоряжусь.
   Она пошла в бар и подняла трубку внутреннего телефона. Когда бассейн посещал Хантли, там всегда бывал бармен. Гости же обычно заказывали по телефону то, что им было нужно, и им доставляли заказ из замка.
   — Две большие чашки кофе по-ямайски, — приказала Даллас. — Минут через десять. И принесите немного печенья. Спасибо. — Она крикнула Элизабет, которая растянулась на парусиновом шезлонге: — Я пойду переоденусь, дорогая. Кофе скоро принесут.
   Элизабет встала. В баре зазвонил телефон. Она подошла и взяла трубку. Это был дежурный охранник, стоявший у ворот.
   — Простите за беспокойство, мисс Камерон. Здесь подъехал мужчина, говорит, ваш знакомый. Мистер Питер Мэтьюз. Пропустить его? Вы разрешаете?
   Элизабет на секунду прикрыла трубку рукой. Пит Мэтьюз! Лиари, конечно, ждет новостей. В панике она готова была отказать ему в приеме; сказать охраннику, что никогда о нем не слышала или что-то еще, чтобы избежать вопросов, на которые у нее не было ответа, пока она не найдет Келлера. Но этого нельзя делать. Так она ничего не выиграет. Придется принять его и узнать, что ему надо. Но не здесь, при Даллас.
   — Мисс Камерон? Вы слушаете? — раздался в трубке голос охранника.
   — Да, слушаю, — быстро ответила она. — Впустите его и попросите подождать в передней приемной. Я сейчас приду.
   Элизабет положила трубку, и в этот момент появилась Даллас. Она услышала телефонный звонок и, беспокоясь, что это Хантли, быстро натянула на себя купальник.
   — Это приехал мой знакомый, — объяснила Элизабет. — Звонил охранник.
   — Я его знаю? — безучастно спросила Даллас. Раз это не Хантли, ей было все равно.
   — Не думаю. Его зовут Питер Мэтьюз. Когда-то мы были друзьями. Тебе он понравится. Он очень общителен. Я приведу его сюда. Но ты не беспокойся, — ласково сказала Элизабет, — мы поговорим чуть попозже.
   — Возвращайся поскорее, — попросила Даллас.
   Ей было безразлично, куда идет Элизабет, только бы она не помешала Эдди Кингу поговорить с Хантли и замолвить за нее словечко.
   — Элизабет! — крикнула Даллас ей вслед. — Я забыла купальную шапку. Можно взять твою? Не хочется мочить волосы...
   Она подошла к бассейну. Возле шезлонга лежали купальник и шапочка Элизабет. Это была простая и совсем некрасивая белая шапка с пластиковыми цветами, похожая на ее собственную, которую она в спешке забыла. Посередине шла широкая черная полоса. Даллас натянула ее на голову, убрала все волосы и нырнула в воду, над которой поднимался легкий пар.
   Она хорошо плавала, и это помогало ей сохранять форму. Родители ее жили на восточном побережье. У отца была небольшая бакалейная лавка. Даллас проводила время на берегу и научилась плавать тогда же, когда стала ходить. Она перевернулась на спину и, гребя назад, поплыла вдоль бассейна. Она видела, что служанка принесла кофе и ушла. Тогда она снова легла на живот и поплыла баттерфляем назад. В это время из кабины для переодевания вышел Кинг. Он прятался там, пока служанка не ушла. Он посмотрел на погруженную в воду фигуру и шапочку олимпийского стиля, которую всегда надевала Элизабет Камерон. Последний раз, когда они здесь плавали перед поездкой в Бейрут, он еще подшучивал над ней из-за этой шапки. Даллас нигде не было. Все складывалось удачно. Но даже если она здесь, это не имеет значения. Она, наверное, в комнатке для переодевания. На стойке бара стояли две чашки кофе. Кинг не стал нырять, он осторожно вошел в воду позади плывущей женщины и мощным рывком бесшумно нагнал ее. Прыгнув ей на спину, он крепко обхватил ее с боков ногами. Под тяжестью его тела женщина погрузилась под воду. Кинг понимал, что борьбы нельзя допустить, иначе на теле останутся синяки. Он нашел на ее шее сонную артерию и сильно прижал ее большим пальцем, не касаясь другими пальцами горла.
   Через секунду трепыхавшееся тело обмякло. Кинг отпустил свою жертву и поплыл прочь, наблюдая, как из воды поднимаются пузырьки, по мере того как в открытый рот потерявшей сознание женщины вливается вода, вытесняя воздух.
   Кинг не стал ждать, пока она опустится на дно. Прижав сонную артерию, можно лишить человека сознания на несколько минут. А если нанести удар, то можно и убить. Он вышел из бассейна и побежал к своей одежде. Даллас не показывалась. Ему очень повезло. Никто и знать не будет, что он был здесь. Элизабет плавала одна и утонула. Он обернулся и посмотрел на воду. На поверхности ничего не было, и пузыри больше не поднимались.

* * *

   — Прости, что умыкаю тебя таким образом, Лиз. Но замок Фримонт приводит меня в трепет. Наверное, в душе я раб.
   — Да я тоже рада выбраться отсюда, — сказала Элизабет.
   Мэтьюз сразу предложил ей уехать. Он, как всегда, был обворожителен и уговорил ее. Элизабет взяла пальто и поехала с ним, чувствуя себя в большей безопасности за стенами этого дома.
   — Лиари хотел узнать, есть ли у тебя какие-то новости, — сказал Мэтьюз.
   Он ехал медленно, не торопясь возвращаться в город в такое солнечное утро. По дороге сюда он обдумал, как вести себя с Элизабет. Увезти ее к себе и оказать на нее давление — это на крайний случай. Сначала надо выяснить, не работает ли она на Эдди Кинга. Если да, то пусть лучше ею займутся следователи Лиари. Если же она скрывает этого таинственного мужчину из личных соображений, то разумнее будет держаться с ней помягче. Тогда, у Лиари, он разозлился. Сейчас он понял, что причиной тому была уязвленная гордость. Элизабет кого-то нашла себе. Если бы из их круга — мужа или любовника, то против этого он ничего бы не имел. Но какого-то чужестранца, сумевшего дать ей то, чего, по всей видимости, не смог дать он! Вот что его задело. Если он повезет ее к себе и попытается вырвать у нее признание, это не будет беспристрастным дознанием. А беспристрастность — основное условие такого рода допросов. Тогда уж пусть лучше это сделает кто-то другой. Питер искоса взглянул на Элизабет. Вид у нее был усталый, она явно нервничала и беспрерывно курила.
   — Эдди Кинг во Фримонте, — сказала она. — Приехал на выходные. Мне кажется, он во что-то впутывает моего дядю.
   Элизабет закурила новую сигарету. Ее рука дрожала.
   Мэтьюз это заметил. Она была очень взволнована и не умела скрыть это. В ту минуту он готов был поручиться даже своей работой, что, если Элизабет что-то и скрывает от Лиари, она не профессионал.
   — А что это могло бы быть?
   — Не знаю, — стараясь быть осторожной, чтобы не сказать лишнего, ответила она. — Что-нибудь, связанное с политикой. Они все время говорят о политике.
   — Каких взглядов придерживается Кинг? — спросил Мэтьюз. — То есть делает вид, что придерживается?
   — Крайне правых. Совершенно противоположных демократам. Ты говоришь, делает вид... ты так уверен, что он предатель?
   — Абсолютно уверен, — ответил Мэтьюз, переключая скорость.
   Машина поехала быстрее. Это был «дженсен». Питер любил скоростные дорогостоящие иномарки. Он считал, что они добавляли шарма его имиджу.
   — Самое интересное, Лиз, что Кинг работает на красных, — сказал Мэтьюз. — Одной из улик была его встреча с Марселем Друэ в Париже. Потом неожиданно обнаружились и другие ниточки, и стала вырисовываться полная картина. А за последние пару дней вскрылись еще кое-какие факты. «В том числе улики и против тебя», — подумал Мэтьюз, отпуская акселератор и сбавляя скорость. Ему не хотелось возвращаться так быстро. Надо было попытаться вытянуть из нее как можно больше.
   — А какие факты? — спросила Элизабет.
   В голосе ее послышался явный страх. За кого же она боится? Мэтьюз знал ответ на этот вопрос. Элизабет никогда не была трусихой. А сейчас она напугана до смерти. Но боится она не за себя.
   — У Кинга в Ливане было определенное задание, а тебя он взял с собой как прикрытие. Уладив там свои дела, он поехал доложить о них Друэ.
   Даже не глядя на Элизабет, Мэтьюз чувствовал, что она вся напряглась. Щелкнул замок сумочки. Элизабет открыла ее, потом закрыла и снова открыла. Ей надо было чем-то занять дрожавшие руки. Мэтьюз не сомневался, что она знает, зачем Кинг летал в Бейрут, и также не сомневался, что она узнала об этом только что во Фримонте.
   — И вы не знаете, что это за дела? Не обнаружили никаких фактов?
   — Кое-что вырисовывается. Очень грязное дело, очень. В Бейруте убиты двое людей. И мы думаем, что они были причастны к этому делу.
   — Почему вы так считаете? Кто эти люди?
   — А, мелкая сошка. Один маклер, проворачивавший свои дела через аэропорт. Он купил новую машину и вместе с женой и детьми взлетел в ней на воздух. И одна арабская девчонка. Ее задушили. Они оба вдруг получили крупные суммы денег. Им сначала заплатили, а потом рассчитались с ними сполна, чтобы не проговорились. Обычная схема, когда замышляется что-то серьезное. Мелкую рыбешку уничтожают первой. У девушки был друг, европеец, он тоже исчез. Ее звали Соуха, в переводе с арабского — «звездочка».
   Элизабет почувствовала, что ей нечем дышать. Удушье наступило так внезапно, что ей стало дурно. Чудовищное, зловещее эхо тех слов отдавалось у нее в голове. «Арабская девчонка, ее задушили. У нее был друг, европеец, он исчез... девушку звали Соуха...» Если бы только открыть окно...
   — Нажми справа кнопку, — сказал Мэтьюз. — Вот здесь. — Он протянул руку и опустил стекло. — Лиари предполагает, что Кинг кого-то переправил в Штаты.
   Элизабет хватала ртом воздух, изо всех сил пытаясь держаться. Мэтьюз свернул к обочине дороги и остановил машину.
   — Что с тобой, Лиз? Тебе плохо?
   — Жарко, — сказала она. — Мне ужасно жарко. — Она прислонилась к спинке сиденья и прикрыла глаза. Никогда в жизни она не падала в обморок и не теряла над собой контроль, но сейчас она была близка к этому.
   — Ты возвращалась в Штаты одна, Лиз?
   — Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала она, отвернувшись. — Конечно одна.
   — О'кей. — Мэтьюз завел мотор и направил длинный нос машины на дорогу. — Я просто хотел удостовериться. Ну как, тебе лучше?
   — Все в порядке, — сказала Элизабет. — Уик-энд оказался утомительным. Я плохо спала прошлой ночью.
   Мэтьюз не был уверен, как ему действовать дальше, пока не задал тот вопрос, на который она ответила ложью. Теперь ему было ясно, в каком духе следует продолжать. Его метод значительно эффективнее того, что предложил Лиари, и быстрее приведет к цели, чем многочасовой допрос этой упрямой женщины. Если же он ошибается, можно вернуться к инструкциям Лиари, и все будет в порядке.
   — Лиз, может быть, ты хочешь, чтобы я отвез тебя обратно во Фримонт? Тебе, наверное, надо прилечь. Но на ленч я не останусь, покачу домой.
   — Нет, нет, — быстро сказала Элизабет. — Я не хочу туда возвращаться. Вещи мне пришлют. Я бы хотела поехать домой, Пит. Отвези меня, пожалуйста.
   Она была бледна и нездорова. Мэтьюз был уверен, что план его сработает.
   — Конечно отвезу. Может быть, мы пообедаем вместе, если тебе станет лучше?
   — Может быть, — ответила Элизабет. — Если я отдохну и буду чувствовать себя хорошо, я с удовольствием пообедаю с тобой, Пит.
   Она открыла дверцу и вышла из машины. Он даже не успел встать. Элизабет наклонилась к окну. Длинные волосы свесились по обе стороны лица, которое было уже не таким бледным.
   — Спасибо, — сказала она. — Не беспокойся, можешь не провожать меня, я уже хорошо себя чувствую. Я отдохну и позвоню тебе. — И она нырнула в дом.
   Мэтьюз посмотрел ей вслед. Потом завел машину и отъехал. В заднее зеркало он заметил на противоположной стороне улицы синий «шевроле», который следовал за ними от Фримонта. Его агент будет дежурить здесь. Мэтьюз подумал, что ему все-таки лучше позвонить Лиари и доложить, как он поступил. Если он не ошибается, Элизабет Камерон выйдет из дома, как только он отъедет подальше. Но шпик в «шевроле» последует за ней. Мэтьюз, конечно, рисковал, но все получилось, как он и рассчитывал. Он задал ей самый главный вопрос, и она солгала. Другого он и не ждал. Правда, вопрос не застал ее врасплох, потому что она уже подсознательно решила не отвечать на него. И это бы затруднило осуществление плана Лиари. А ему удалось напугать ее, сделав вид, что они знают больше, чем на самом деле, и могут в считанные часы дознаться до всего остального. Сейчас она в панике и, конечно, поедет предупредить того человека, а значит, прямехонько наведет на него людей Мэтьюза.