Страница:
Рапунцель, как всегда, взяла голема за руку.
Она явно была настроена поговорить:
– Я знаю, Гранди, ты стараешься все делать правильно…
– Насколько могу.
– Как я понимаю, мужчины вообще склонны полагаться на разум, а женщины – на чувства.
– Ну.., примерно так.
– А тот, кто руководствуется чувствами, совершает ошибку?
– Положим, это сказала ты, а не я.
– Сейчас у меня было время подумать.
– Подумать? О чем?
– Это легче делать сейчас, когда волосы у меня короче.
Голем не мог взять в толк, о чем речь. Ей что, длинные волосы думать мешали? Еще одна особенность их магии? Нет, девушка имела в виду что-то другое. Но что именно, было за пределами его разумения.
– Понимаешь, – заговорил он, – было бы не правильно…
– Понимаю, – прервала его Рапунцель. – С твоей стороны было бы не правильно позволить мне любить тебя, пока я не имею представления о других возможностях. Но положим, я не хочу ничего о них знать.
– Можно подумать, мне очень хочется уступать тебя хоть людям, хоть эльфам. Но представь себе, что я.., и ты.., мы.., а потом…
– Я должна представить себе, что мы предались любви, а потом выяснилось, что это ошибка? – сказала девушка, выражаясь, как всегда, более ясно, чем мог позволить себе толем.
– Да, и…
– ..и понять, что в таком случае мы горько пожалеем о своей глупости. – Голос ее звучал спокойно и рассудительно.
– Да.
Девушка повернулась к нему:
– О, Гранди, давай сделаем это!
– Что?
– Пожалуйста, не прикидывайся невинным. Это я невинна, а вовсе не ты. Давай наделаем глупостей, а потом посмотрим, станем ли мы об этом жалеть.
Искушение было таким сильным, что Гранди едва не отбросил прочь все свои сомнения.
– Но ты ведь не имеешь в виду то самое… – растерянно пробормотал он.
Рапунцель вздохнула:
– Разумеется, Гранди, я не имела в виду ничего такого. Я знаю, насколько ты благороден.
Благороден! Это слово прозвучало для голема насмешкой. Уж он-то знал, каковы его истинные помыслы и желания. Гранди чувствовал себя полнейшим ничтожеством – оказывается, он не только ростом не вышел, но еще и душонка у него низкая.
– Зря я затеяла тебя искушать, – произнесла через некоторое время Рапунцель, – у меня ведь нет опыта по этой части.
– Дело не в опыте, а в том, что ты самая добродетельная девушка в Ксанфе, – возразил Гранди.
– Нет, как раз в опыте. Если кто и добродетелен, так это ты. Ты всегда знаешь, что хорошо, а что плохо, и выбираешь хорошее.
– Вовсе я не такой. Когда ты заговорила об.., этом, я даже подумал.., мне захотелось… – Он вконец стушевался.
– По-моему, Гранди, у тебя комплекс неполноценности. Ты не веришь даже в собственные добрые побуждения.
А она верила в его добрые побуждения. Верила, потому что, будучи чиста сама, не чаяла дурного ни в ком другом.
– Не знаю, что это за комплекс такой, но насчет моей неполноценности ты права, – угрюмо согласился голем.
– Знаешь, Гранди, встреча с эльфами меня почему-то пугает. Не дает покоя какое-то дурное предчувствие. Я боюсь зла, безымянного зла, сладить с которым нам будет не под силу.
– Ну, если ты не хочешь…
– Нет, я уверена, что ты прав. Мне нужно встретиться с эльфами. Но я буду рада, когда все останется позади и мы отправимся в замок Ругна. Теперь, после знакомства с Джорданом и Панихидой, человеческий род меня уже не тревожит. С людьми все в порядке, я могла бы жить среди них.
– Но тогда, может…
– Среди них, а не с кем-то из них, – перебила его девушка. – Я не люблю никого из них, я люблю тебя. И если эта затея с эльфами поможет убедить тебя в том, что никто, кроме тебя, мне не нужен, дело будет стоить того.
Дело будет стоить того, мысленно повторил Гранди. Не выпуская руки Рапунцель, он провалился в беспокойный сон.
***
На следующий день они углубились в лес между озером и горами. Древопутан, да и других хищных растений здесь было полным полно, но стоило щупальцам или когтистым веткам потянуться к путникам, как Стэнли выпускал пар, и они отступали.
Через некоторое время Гранди выяснил, что в этом краю есть эльфийский вяз. Новость его не обрадовала. Неосознанная тревога Рапунцель передалась и ему, однако отступать от принятого решения, да еще и без всякого видимого резона голем не собирался. Он полагал, что боится не самих эльфов, а того, что Рапунцель захочет с ними остаться. Но она должна получить возможность выбора.
Паровик затопал по направлению к вязу, но эльфийские владения были весьма обширны, и к ночи путники так и не добрались до цели. Они сделали привал и перекусили.
– Ох, боязно мне, – пожаловалась Рапунцель.
– Но эльфы не причинят тебе вреда. Они опасны лишь для врагов, а мирных путников никогда не трогают.
– Знаю. Меня пугает другое.
Но что именно, девушка объяснить не могла.
В конце концов, она взяла голема за руку, поцеловала и улеглась спать. Затем сон сморил и Гранди.
Проснувшись поутру, путники обнаружили, что их окружил отряд эльфов.
– Что вы делаете в наших владениях? – строго спросил предводитель, державший на плече увесистый деревянный молоток.
Гранди подскочил:
– Я могу все объяснить.
– Настоятельно рекомендую тебе именно так и поступить.
– Досточтимые эльфы, мы пришли сюда, чтобы повидать вас, ибо среди нас есть та, в чьих жилах течет эльфийская кровь.
– Многие похваляются славным происхождением безо всяких на то оснований, – заметил эльф.
– Но она действительно вашей крови. – – Гранди указал на Рапунцель, которая была поглощена тем, что приводила в порядок свои кудряшки.
– Рост у нее не эльфийский.
– Рапунцель, покажи.
Девушка мигом сделалась эльфийского роста, продолжая возиться с волосами.
– Это впечатляет, – признал предводитель, – однако талант к изменению роста никоим образом не является доказательством происхождения.
– Да нет, ее талант в волосах, только вот… – Гранди осекся, сообразив, что, поскольку волос нет и в помине, бессмысленно утверждать, будто в них заключена магия.
– Моими предками были Джордан-варвар и эльфесса Колокольчик, – заявила Рапунцель, закончив, наконец, возиться с прической.
Эльфы переглянулись.
– Ты претендуешь на славную родословную, девица, – промолвил вожак.
– Именно так, – подтвердила Рапунцель.
– А ты кто таков? – спросил старший эльф у Гранди.
– Я голем. Мой талант в том, что я говорю на языках всех живых существ. А это паровик Стэнли, бывший провальный дракон.
– Ручной дракон? – Брови эльфа поднялись.
– Он друг Айви, дочери короля людей, и сейчас возвращается к ней.
– Стало быть, вы, представители разных народов, настаиваете на том, что сказали мне правду?
– Конечно, – с раздражением ответила Рапунцель. – А кто мы, по-твоему, такие, огры что ли?
– В таком случае, я должен доставить вас ко Двору Подтверждения. Если подтверждение будет получено, вы можете ничего не опасаться.
А если нет? – подумал Гранди, но оставил свои мысли при себе.
– Вы находитесь на земле племени мастеровитых эльфов, – сказал предводитель. – Меня зовут Молоток, это, – показал он на эльфа с резцом, – Резец, вот Долото, Стамеска, Зубило, Шило…
Каждый эльф держал в руках инструмент, соответствовавший его имени. Все эти приспособления предназначались для мирного труда, но в случае нужды вполне могли служить оружием.
В сопровождении эльфов путники приблизились к вязу. Дерево было невероятно высоким, и снизу его раскидистая крона казалась маленькой.
Все остановились на почтительном расстоянии.
– Девица, претендующая на эльфийское происхождение, – обратился Молоток к Рапунцель, – подними этот камень.
Удивленная Рапунцель повиновалась. Сейчас она была эльфийского роста, но камень, на который указал эльф, выглядел очень тяжелым и для нее. Гранди не поднял бы его ни за какие коврижки.
С трудом оторвав камень от земли, девушка, шатаясь, шагнула к дереву – и вдруг ее походка выправилась. Через несколько шагов она положила камень на плечо, освободив одну руку:
– Он не такой тяжелый, как казалось вначале.
– Достаточно, – промолвил Молоток. – Подтверждение получено.
– Но ты ничего не проверял, – растерялась.
Рапунцель.
– Ведай, полукровка, что сила возрастает по мере приближения к вязу, – пояснил Молоток. – Твоя сила не так велика, как наша, но эффект проявляется. Ты эльфийского рода, независимо от другой линии твоих предков.
– А я что говорила! – Рапунцель опустила камень на землю. Вид у нее был довольный.
Не то что у Гранди. Он понял, что морская ведьма держала девушку в неведении относительно некоторых аспектов эльфийской культуры. Но теперь перед ней открылись новые возможности.
Не подтолкнет ли это Рапунцель к решению остаться с эльфами?
С высокого вяза спустилось множество тонких лиан, по которым легко заскользили вниз эльфы. Первым достиг земли весьма привлекательный юноша с едва пробивающейся бородкой.
– Кто это у нас? – спросил он.
– Девица эльфийского происхождения, досточтимый принц Штопор, – доложил Молоток, – а с ней голем и дракон.
Принц взглянул на Рапунцель.
– Не просто девица, а очаровательная девица! – воскликнул он, галантно целуя девушке руку. Та залилась румянцем.
Гранди попытался придать своей физиономии безразличное выражение. Взгляд принца скользнул по голему и дракону.
– Накормите спутников нашей гостьи, – распорядился он, махнув рукой, – а я тем временем покажу ей наш вяз.
– Я не хочу разлучаться с… – начала Рапунцель.
– Но ведь дракон не может залезть на дерево, – резонно возразил принц. – Твои друзья подождут внизу.
С этими словами он обнял ее за тонкую талию и принялся взбираться вверх по лиане с помощью ног и одной руки. Проделать такое мог только эльф близ эльфийского вяза.
– Э! – недовольно воскликнул Гранди, а Стэнли выпустил струю пара. Но эльфы обступили их со всех сторон, и голем решил не обострять отношения. В конце концов, разве не он сам талдычил Рапунцель, что ей необходимо поближе познакомиться с эльфийской культурой?
– Вот еда. – Молоток указал на сваленные под деревом туши каких-то животных, видимо, добытых на охоте.
Изголодавшийся по мясу Стэнли направился туда и принялся поглощать пищу. Гранди последовал за ним. Рассматривая эльфийское угощение, он приметил несколько трупов странных существ – мохнатых копытных грызунов с кривыми рогами и голыми мышиными хвостиками.
– Эй, трава, – спросил он, приподнимая один трупик за хвост, – что это за зверь? – Мышьяк, – прошелестела трава. – У него ядовитая кровь. С ее помощью эльфы выводят сорняки.
– Стэнли! – вскричал голем. – Не…
Увы, он опоздал. Глаза дракона заволокло пеленой. Он дернулся, а затем окостенел и повалился на землю.
Гранди повернулся к эльфам:
– Вы.., это не…
– Приказ принца, – пояснил Молоток, отводя глаза. – Не спорю, приказ странный. Мы никогда не травили ручных животных. Но принц есть принц.
Гранди бросился бежать. Но эльф наклонился, ухватил его за ногу и, без труда подняв в воздух, отнес за дерево. Там он ухватился за торчащее из земли кольцо и поднял крышку замаскированного под дерном люка. Наклонный тоннель вел куда-то вниз. Эльф швырнул Гранди туда и закрыл тяжелую крышку.
Голем кубарем покатился во тьму и ударился о земляной пол. Если не считать синяков и шишек, Гранди не пострадал. Однако он понял, что совершенно неожиданно оказался пленником.
Вокруг царила кромешная тьма. Гранди присел и задумался. Что-то здесь не так. Голем не часто имел дело с эльфами, но одно знал точно – они никогда не допускали вероломства.
С врагами эльфы сражались насмерть, но всегда славились прямотой. Они могли не допустить чужаков в свои владения, но чтобы пригласить путников в гости, а потом предать! Это явно не по-эльфийски. Тем не менее случилось то, что случилось. Голем чувствовал, что, прежде чем что-либо предпринимать, надо понять причину произошедшего. Стучать в крышку и требовать, чтобы его выпустили, не имело смысла – чего доброго эльфы рассердятся еще пуще и отделаются от него, как отделались от дракона.
Вспомнив о Стэнли, Гранди схватился за голову. Без дракона Поиск провален, не говоря уже об утрате доброго друга.
Впрочем, поразмыслив, голем решил, что еще не все потеряно. Будучи провальным драконом, Стэнли привык есть что попало. Сейчас он был молод и полон сил, да и этих мышьяков проглотил не так уж много. Возможно, он просто потерял сознание. В конце концов, в свое время ему доводилось лопать зомби и глотать бамбуховые вишни. Однажды он даже сожрал василиска, а это не какой-то там мышьяк. Если кто и мог выжить, отведав порцию яда, так уж, конечно, Стэнли.
Предположение стоило проверить. Гранди пошарил рукой по земляной стене и нащупал ход червяка. Прильнув губами к отверстию, голем позвал по-червячьи:
– Эй, червяк, ты здесь?
– Кто это меня зовет? – удивленно откликнулся червяк.
– Я голем Гранди, друг всех незначительных созданий. Мне нужна помощь.
– Другу незначительных созданий я помогу с удовольствием.
Гранди улыбнулся. Кажется, приветливые слова заключали в себе какую-то особую магию.
– Там наверху дракон. Можешь ты сказать, жив он или мертв?
– Пока я доберусь дотуда, он умрет от старости, – промолвил червяк. – Но я знаю одного жука, который роет ходы очень быстро. Он может выполнить твою просьбу.
– Это было бы прекрасно, благородный червяк.
В один момент жук вылез на поверхность и вернулся назад:
– Дракон жив, но болен.
У Гранди камень с сердца упал.
– Почтеннейший жук, не отнесешь ли ты ему послание? Я продиктую его по-драконьи, а ты должен запомнить и передать слово в слово.
– Я попытаюсь, – храбро ответил жук.
– Большое спасибо. Теперь слушай, что надо шепнуть дракону на ухо. – И Гранди медленно, с расстановкой стал надиктовывать послание:
– «Дракон притворяется мертвым, пока не поправится окончательно. Гранди!» – Голем повторил эту фразу несколько раз, пока жук не запомнил и не смог ее воспроизвести. Драконий язык сложен для насекомых, но жуки отличаются хорошим слухом и превосходной памятью.
Гранди даже слышал от Бинка, будто в Обыкновении их используют, чтобы подслушивать чужие разговоры.
Когда жук отправился на поверхность, в голову Гранди пришел еще более амбициозный план.
– Эй, в округе, – воскликнул он на языке бзиков, – бзики поблизости есть?
Ему повезло. Спустя несколько минут в стене подземной темницы образовалась дыра, в которую просунулась голова землероя.
– Э? Что? Кто меня звал? – в недоумении спросил бзик.
– О, достойнейший ва-банк, – промолвил Гранди, припомнив услышанное у лабиринта, – я пленен и нуждаюсь в освобождении. Не пророешь ли ты проход, чтобы я мог выйти на поверхность подальше от дерева, незаметно для эльфов?
Бзик чувствовал себя польщенным. До сих пор никто не считал его настолько важной персоной, чтобы обратиться к нему с какой-либо просьбой, да еще и учтиво.
– Это для меня пустяки, голем. Но не хочешь ли ты заглянуть на само дерево?
– Я бы и рад – эльфы забрали наверх мою подругу, и я опасаюсь за нее. Но если они меня увидят, мне не поздоровится.
– Так это, если увидят, – усмехнулся бзик. – Я ведь почему спросил – ствол этого вяза внутри полый. Там есть шахта, о которой помним только мы, вабанки. Дерево близко, я могу доставить тебя под самые корни. Если ты хочешь наведаться туда…
О такой удаче голем и не мечтал.
– О да, достойный ва-банк. Это будет великолепно. Только.., есть ли оттуда выход наверх? Я не смогу помочь своей подруге, если не сумею выбраться из ствола.
– Там есть трещины, сквозь которые ты сможешь протиснуться, – заверил его бзик. – Порой мы используем их, чтобы незаметно подсматривать за эльфами. Дело в том, что мы, вабанки, весьма любознательны.
– Стремление к познанию заслуживает всяческого поощрения, – проговорил Гранди. – Я буду весьма благодарен тебе за помощь.
– Рад услужить.
Бзик принялся копать и в считанные мгновения прорыл тоннель к могучим корням дерева.
В стволе действительно имелось отверстие. Более того, пошарив руками, Гранди обнаружил, что в стену древесной шахты вделаны скобы. Наверх вела лестница, явно рассчитанная на эльфов. Видимо, их давние предки соорудили ее как тайный выход, но нынешнее поколение забыло древний секрет.
Тепло поблагодарив бзика, Гранди начал взбираться наверх. Стояла полная тьма, и оценить проделанный путь голем мог лишь по числу ступеней. По его прикидкам, выходило, что, преодолев четыре сотни ступеней, он доберется до кроны.
Но это оказалось не так-то просто. Каждая новая скоба давалась с трудом, и скоро голем начал уставать. Через полсотни скоб пришлось остановиться и перевести дух – проделав лишь восьмую часть пути. Казалось, забраться на самый верх ему не под силу.
Но Гранди знал, что должен добраться до кроны. У него были все основания полагать, что племя, презревшее обычай гостеприимства, отравив дружелюбного дракона и бросив в подземелье голема, способно замыслить гнусность и в отношении юной, невинной девушки. По существу, Рапунцель оказалась заточенной в новую башню. А значит, надо вызволить ее снова.
Гранди поднялся еще на пятьдесят ступеней и снова остановился. Он преодолел четверть пути, но чувствовал, что растратил уже три четверти своих сил. Однако не оставалось ничего другого, кроме как карабкаться дальше.
Подтянувшись к сто тридцать четвертой ступени, голем сорвался. Сердце его екнуло и упало чуть ли не до корней вяза, но сам он уцепился за предыдущую скобу и упал, таким образом, лишь на треть своего роста. Все обошлось благополучно, но ощущение осталось премерзостное. Передохнув и отдышавшись, Гранди продолжил путь.
Теперь он двигался очень осторожно, ощупывая каждую скобу, прежде чем ухватиться за нее.
Естественно, что за долгие века небрежения многие ступени подгнили и едва держались. Но Гранди не имел возможности сделать старую лестницу прочнее.
К тому времени, когда он добрался до двухсотой ступени, страх, вызванный падением, уже прошел, но на смену ему пришла усталость. Она застигла его на полпути, и теперь ему было бы одинаково тяжело как подниматься, так и спускаться. Голем уже не верил, что доберется до кроны, но продолжал лезть.
Узкие твердые скобы натерли руки. Сначала появились мозоли, потом кожа стерлась до крови. Теперь преодоление каждой ступени превратилось в настоящую пытку. Приходилось цепляться изо всех сил, ведь сил оставалось совсем немного, но чем сильней он цеплялся, тем сильнее становилась боль.
Позади было двести пятьдесят ступеней. Впрочем, какое это имело значение – вершина находится там, где она находится, и до нее необходимо добраться.
Левая рука голема сорвалась с очередной скобы. Правая не смогла удержать его вес, и он упал, но, к счастью, его ноги застряли между нижней ступенью и стеной. Было так больно, что Гранди захотелось рухнуть вниз и покончить со всеми проблемами разом. Затем он вспомнил об оставшемся внизу Стэнли. Сможет ли дракон вернуться к Айви, если он так и не дождется друга?
Гранди снова полез вверх, и скоро боль отступила, потому что руки начали неметь. Приходилось проверять и перепроверять каждое движение, ведь голем почти не чувствовал скобы.
Вверх.., вверх… Гранди уже не считал ступеней – это отнимало слишком много сил. Он просто лез.
Где-то на трехсотой ступени голем застрял., Он уже не чувствовал своих рук и мог только беспомощно висеть на скобе.
Но его мозг, в отличие от тела, продолжал работать. В голове мелькали мысли о Рапунцель и о подозрительном радушии, с которым встретил ее принц Штопор. Ее он приветствовал с полнейшей учтивостью, тогда как с прочими обошелся наиподлейшим образом. Почему?
Да потому, решил Гранди, что Рапунцель невинна и прекрасна. Неразборчивый в средствах хитрец может заморочить ей голову и обрести власть, над ней. Голем никак не ожидал такого от эльфийского принца, – по общему представлению, в нравственном отношении эльфы превосходили людей. Увы, жизнь показала, что не всегда можно полагаться на общепринятые суждения.
Стоило Гранди вообразить, что может прямо сейчас проделывать с Рапунцель
злокозненный принц Штопор, как что-то уже не имевшее отношения к телесным силам вновь погнало его вперед. Словно крючьями, цеплялся он онемевшими руками за скобы. И когда в его сердце уже угасала последняя искра надежды, наверху забрезжил свет.
Он пробивался сквозь трещину в стволе вяза.
Бзик сказал правду. Полоска света была тоненькой, едва заметной, но после долгого пребывания во мраке казалась яркой, как солнце.
Голем не чувствовал ни рук, ни ног, но немыслимым усилием воли добрался до трещины и заглянул внутрь.
Это была эльфийская кухня – возле печи хлопотали поварихи. Трещина находилась как раз позади очага, – возможно, дерево растрескалось от жара. Печь тоже казалась деревянной; оставалось лишь подивиться тому, что в ней полыхал огонь, но сама она не загоралась. Стены кухни были из листьев, листья же устилали пол. Поварихи ловко ступали по веточкам, но, окажись здесь посторонний, он запросто провалился бы вниз.
Эльфийский быт имел свои, только ему свойственные особенности.
Гранди настолько воодушевило то, что его отчаянные усилия наконец вознаграждены, что он смог продолжить подъем. Кухня его не интересовала, он хотел попасть в покои принца.
Правда, голем понятия не имел, что предпримет, попав туда, но этот вопрос можно было решить на месте.
Чуть повыше обнаружилась другая трещина.
За ней находилась детская – крохотные эльфята спали в свитых из листьев колыбельках, подвешенных на лозах. Отверстия в лиственных стенах пропускали легкий ветерок, покачивавший люльки и убаюкивавший малюток. Гранди нашел, что все здесь устроено весьма разумно.
Еще выше находилась швейная мастерская.
Эльфийские девицы работали за длинным столом, без умолку болтая друг с дружкой. Голем прислушался.
– ..а дракон-то был ручным, – говорила одна, – они на нем приехали. Но принц Штопор приказал его отравить.
– Чудно, – отозвалась другая. – Отроду не бывало, чтобы мы вредили домашним животным.
– А ты заметила, – продолжала первая девица, – что со вчерашнего дня наш принц переменился? Ты ведь знаешь, как он обычно лапает нас, делая вид, будто все получилось ненароком.
– Ясное дело, – вступила в разговор третья. – Считается, что он не должен якшаться с простыми девушками вроде нас. Ему надо найти себе подходящую невесту с другого вяза. Но пока ее сыщешь…
Вторая почесала аппетитный округлый задок:
– Не знаю, когда он там кого сыщет, но я как-нибудь «ненароком» уроню ему на ноги тарелку с чем-нибудь горячим.
– Да ладно тебе, – махнула рукой первая, – ты лучше послушай. Захожу я вчера вечером к нему в спальню поменять свечи. Мне уж думалось, он точно начнет меня лапать, ан не тут-то было. Вытаращился на меня, будто впервые видит, даже, кажется, смутился. Это наш то!.. Я спросила у него, все ли в порядке, так он, представь себе, заявил: «Делай свое дело, девица, и можешь быть свободна». Я, признаться, подумала, уж не занемог ли он. А теперь, после этой истории с драконом, точно вижу – что-то с ним не так.
– Верно, – подхватила еще одна белошвейка, – кто-кто, а наш Штопор всегда был честным эльфом. Одно дело тискать девиц, а другое – травить да бросать в темницы гостей.
Неизвестно, чем бы закончился разговор, но тут в комнату вошла солидная эльфийская матрона, и белошвейки умолкли, склонившись над работой. Гранди продолжил путь наверх.
Итак, размышлял он, сами эльфы заметили странности в поведении своего принца. Однако его обращение с Рапунцель вовсе не казалось странным. Нет ничего удивительного в том, что этот любитель девичьих прелестей обратил внимание на юную красавицу эльфийского происхождения – как там они говорили? – с другого вяза.
Ревность придала голему сил, и он полез вверх быстрее. Шахта постепенно сужалась и, наконец, вывела на вершину вяза. Открыв дверь, ловко прилаженную на месте обломанного сучка, Гранди увидел переплетение ветвей и листьев. Крона.
Голем задумался, пытаясь сообразить, что делать. Он устал чуть ли не до смерти, а до покоев принца так и не добрался. Неужто все напрасно?
Снизу донеслись голоса. Гранди лег плашмя на живот и раздвинул руками плотные листья.
Оказалось, что под ним крыша, крыша той самой комнаты, которую он так долго искал. Теперь голоса слышались вполне отчетливо, и он узнал их. Разговаривали Рапунцель и принц Штопор.
Гранди устроился так, чтобы видеть и слышать их, оставаясь незамеченным. Не хотелось думать о такой возможности, но если принц по-настоящему понравится девушке, голем считал своим долгом тихонечко удалиться, спуститься к дракону и вернуться в замок Ругна. Пусть его сердце будет разбито, – Гранди намеревался остаться честным до конца, каким бы он ни был.
Но он все-таки надеялся, что принц не понравится Рапунцель.
Судя по всему, внизу только что закончилась трапеза. Запах еды напомнил Гранди о том, что сегодня ему так и не довелось перекусить. Сейчас он готов был подобрать объедки.
– Очаровательная Рапунцель, – промолвил принц, вытирая рот расшитой салфеткой, – ты воистину прекрасна. Думаю, я на тебе женюсь.
Она явно была настроена поговорить:
– Я знаю, Гранди, ты стараешься все делать правильно…
– Насколько могу.
– Как я понимаю, мужчины вообще склонны полагаться на разум, а женщины – на чувства.
– Ну.., примерно так.
– А тот, кто руководствуется чувствами, совершает ошибку?
– Положим, это сказала ты, а не я.
– Сейчас у меня было время подумать.
– Подумать? О чем?
– Это легче делать сейчас, когда волосы у меня короче.
Голем не мог взять в толк, о чем речь. Ей что, длинные волосы думать мешали? Еще одна особенность их магии? Нет, девушка имела в виду что-то другое. Но что именно, было за пределами его разумения.
– Понимаешь, – заговорил он, – было бы не правильно…
– Понимаю, – прервала его Рапунцель. – С твоей стороны было бы не правильно позволить мне любить тебя, пока я не имею представления о других возможностях. Но положим, я не хочу ничего о них знать.
– Можно подумать, мне очень хочется уступать тебя хоть людям, хоть эльфам. Но представь себе, что я.., и ты.., мы.., а потом…
– Я должна представить себе, что мы предались любви, а потом выяснилось, что это ошибка? – сказала девушка, выражаясь, как всегда, более ясно, чем мог позволить себе толем.
– Да, и…
– ..и понять, что в таком случае мы горько пожалеем о своей глупости. – Голос ее звучал спокойно и рассудительно.
– Да.
Девушка повернулась к нему:
– О, Гранди, давай сделаем это!
– Что?
– Пожалуйста, не прикидывайся невинным. Это я невинна, а вовсе не ты. Давай наделаем глупостей, а потом посмотрим, станем ли мы об этом жалеть.
Искушение было таким сильным, что Гранди едва не отбросил прочь все свои сомнения.
– Но ты ведь не имеешь в виду то самое… – растерянно пробормотал он.
Рапунцель вздохнула:
– Разумеется, Гранди, я не имела в виду ничего такого. Я знаю, насколько ты благороден.
Благороден! Это слово прозвучало для голема насмешкой. Уж он-то знал, каковы его истинные помыслы и желания. Гранди чувствовал себя полнейшим ничтожеством – оказывается, он не только ростом не вышел, но еще и душонка у него низкая.
– Зря я затеяла тебя искушать, – произнесла через некоторое время Рапунцель, – у меня ведь нет опыта по этой части.
– Дело не в опыте, а в том, что ты самая добродетельная девушка в Ксанфе, – возразил Гранди.
– Нет, как раз в опыте. Если кто и добродетелен, так это ты. Ты всегда знаешь, что хорошо, а что плохо, и выбираешь хорошее.
– Вовсе я не такой. Когда ты заговорила об.., этом, я даже подумал.., мне захотелось… – Он вконец стушевался.
– По-моему, Гранди, у тебя комплекс неполноценности. Ты не веришь даже в собственные добрые побуждения.
А она верила в его добрые побуждения. Верила, потому что, будучи чиста сама, не чаяла дурного ни в ком другом.
– Не знаю, что это за комплекс такой, но насчет моей неполноценности ты права, – угрюмо согласился голем.
– Знаешь, Гранди, встреча с эльфами меня почему-то пугает. Не дает покоя какое-то дурное предчувствие. Я боюсь зла, безымянного зла, сладить с которым нам будет не под силу.
– Ну, если ты не хочешь…
– Нет, я уверена, что ты прав. Мне нужно встретиться с эльфами. Но я буду рада, когда все останется позади и мы отправимся в замок Ругна. Теперь, после знакомства с Джорданом и Панихидой, человеческий род меня уже не тревожит. С людьми все в порядке, я могла бы жить среди них.
– Но тогда, может…
– Среди них, а не с кем-то из них, – перебила его девушка. – Я не люблю никого из них, я люблю тебя. И если эта затея с эльфами поможет убедить тебя в том, что никто, кроме тебя, мне не нужен, дело будет стоить того.
Дело будет стоить того, мысленно повторил Гранди. Не выпуская руки Рапунцель, он провалился в беспокойный сон.
***
На следующий день они углубились в лес между озером и горами. Древопутан, да и других хищных растений здесь было полным полно, но стоило щупальцам или когтистым веткам потянуться к путникам, как Стэнли выпускал пар, и они отступали.
Через некоторое время Гранди выяснил, что в этом краю есть эльфийский вяз. Новость его не обрадовала. Неосознанная тревога Рапунцель передалась и ему, однако отступать от принятого решения, да еще и без всякого видимого резона голем не собирался. Он полагал, что боится не самих эльфов, а того, что Рапунцель захочет с ними остаться. Но она должна получить возможность выбора.
Паровик затопал по направлению к вязу, но эльфийские владения были весьма обширны, и к ночи путники так и не добрались до цели. Они сделали привал и перекусили.
– Ох, боязно мне, – пожаловалась Рапунцель.
– Но эльфы не причинят тебе вреда. Они опасны лишь для врагов, а мирных путников никогда не трогают.
– Знаю. Меня пугает другое.
Но что именно, девушка объяснить не могла.
В конце концов, она взяла голема за руку, поцеловала и улеглась спать. Затем сон сморил и Гранди.
Проснувшись поутру, путники обнаружили, что их окружил отряд эльфов.
– Что вы делаете в наших владениях? – строго спросил предводитель, державший на плече увесистый деревянный молоток.
Гранди подскочил:
– Я могу все объяснить.
– Настоятельно рекомендую тебе именно так и поступить.
– Досточтимые эльфы, мы пришли сюда, чтобы повидать вас, ибо среди нас есть та, в чьих жилах течет эльфийская кровь.
– Многие похваляются славным происхождением безо всяких на то оснований, – заметил эльф.
– Но она действительно вашей крови. – – Гранди указал на Рапунцель, которая была поглощена тем, что приводила в порядок свои кудряшки.
– Рост у нее не эльфийский.
– Рапунцель, покажи.
Девушка мигом сделалась эльфийского роста, продолжая возиться с волосами.
– Это впечатляет, – признал предводитель, – однако талант к изменению роста никоим образом не является доказательством происхождения.
– Да нет, ее талант в волосах, только вот… – Гранди осекся, сообразив, что, поскольку волос нет и в помине, бессмысленно утверждать, будто в них заключена магия.
– Моими предками были Джордан-варвар и эльфесса Колокольчик, – заявила Рапунцель, закончив, наконец, возиться с прической.
Эльфы переглянулись.
– Ты претендуешь на славную родословную, девица, – промолвил вожак.
– Именно так, – подтвердила Рапунцель.
– А ты кто таков? – спросил старший эльф у Гранди.
– Я голем. Мой талант в том, что я говорю на языках всех живых существ. А это паровик Стэнли, бывший провальный дракон.
– Ручной дракон? – Брови эльфа поднялись.
– Он друг Айви, дочери короля людей, и сейчас возвращается к ней.
– Стало быть, вы, представители разных народов, настаиваете на том, что сказали мне правду?
– Конечно, – с раздражением ответила Рапунцель. – А кто мы, по-твоему, такие, огры что ли?
– В таком случае, я должен доставить вас ко Двору Подтверждения. Если подтверждение будет получено, вы можете ничего не опасаться.
А если нет? – подумал Гранди, но оставил свои мысли при себе.
– Вы находитесь на земле племени мастеровитых эльфов, – сказал предводитель. – Меня зовут Молоток, это, – показал он на эльфа с резцом, – Резец, вот Долото, Стамеска, Зубило, Шило…
Каждый эльф держал в руках инструмент, соответствовавший его имени. Все эти приспособления предназначались для мирного труда, но в случае нужды вполне могли служить оружием.
В сопровождении эльфов путники приблизились к вязу. Дерево было невероятно высоким, и снизу его раскидистая крона казалась маленькой.
Все остановились на почтительном расстоянии.
– Девица, претендующая на эльфийское происхождение, – обратился Молоток к Рапунцель, – подними этот камень.
Удивленная Рапунцель повиновалась. Сейчас она была эльфийского роста, но камень, на который указал эльф, выглядел очень тяжелым и для нее. Гранди не поднял бы его ни за какие коврижки.
С трудом оторвав камень от земли, девушка, шатаясь, шагнула к дереву – и вдруг ее походка выправилась. Через несколько шагов она положила камень на плечо, освободив одну руку:
– Он не такой тяжелый, как казалось вначале.
– Достаточно, – промолвил Молоток. – Подтверждение получено.
– Но ты ничего не проверял, – растерялась.
Рапунцель.
– Ведай, полукровка, что сила возрастает по мере приближения к вязу, – пояснил Молоток. – Твоя сила не так велика, как наша, но эффект проявляется. Ты эльфийского рода, независимо от другой линии твоих предков.
– А я что говорила! – Рапунцель опустила камень на землю. Вид у нее был довольный.
Не то что у Гранди. Он понял, что морская ведьма держала девушку в неведении относительно некоторых аспектов эльфийской культуры. Но теперь перед ней открылись новые возможности.
Не подтолкнет ли это Рапунцель к решению остаться с эльфами?
С высокого вяза спустилось множество тонких лиан, по которым легко заскользили вниз эльфы. Первым достиг земли весьма привлекательный юноша с едва пробивающейся бородкой.
– Кто это у нас? – спросил он.
– Девица эльфийского происхождения, досточтимый принц Штопор, – доложил Молоток, – а с ней голем и дракон.
Принц взглянул на Рапунцель.
– Не просто девица, а очаровательная девица! – воскликнул он, галантно целуя девушке руку. Та залилась румянцем.
Гранди попытался придать своей физиономии безразличное выражение. Взгляд принца скользнул по голему и дракону.
– Накормите спутников нашей гостьи, – распорядился он, махнув рукой, – а я тем временем покажу ей наш вяз.
– Я не хочу разлучаться с… – начала Рапунцель.
– Но ведь дракон не может залезть на дерево, – резонно возразил принц. – Твои друзья подождут внизу.
С этими словами он обнял ее за тонкую талию и принялся взбираться вверх по лиане с помощью ног и одной руки. Проделать такое мог только эльф близ эльфийского вяза.
– Э! – недовольно воскликнул Гранди, а Стэнли выпустил струю пара. Но эльфы обступили их со всех сторон, и голем решил не обострять отношения. В конце концов, разве не он сам талдычил Рапунцель, что ей необходимо поближе познакомиться с эльфийской культурой?
– Вот еда. – Молоток указал на сваленные под деревом туши каких-то животных, видимо, добытых на охоте.
Изголодавшийся по мясу Стэнли направился туда и принялся поглощать пищу. Гранди последовал за ним. Рассматривая эльфийское угощение, он приметил несколько трупов странных существ – мохнатых копытных грызунов с кривыми рогами и голыми мышиными хвостиками.
– Эй, трава, – спросил он, приподнимая один трупик за хвост, – что это за зверь? – Мышьяк, – прошелестела трава. – У него ядовитая кровь. С ее помощью эльфы выводят сорняки.
– Стэнли! – вскричал голем. – Не…
Увы, он опоздал. Глаза дракона заволокло пеленой. Он дернулся, а затем окостенел и повалился на землю.
Гранди повернулся к эльфам:
– Вы.., это не…
– Приказ принца, – пояснил Молоток, отводя глаза. – Не спорю, приказ странный. Мы никогда не травили ручных животных. Но принц есть принц.
Гранди бросился бежать. Но эльф наклонился, ухватил его за ногу и, без труда подняв в воздух, отнес за дерево. Там он ухватился за торчащее из земли кольцо и поднял крышку замаскированного под дерном люка. Наклонный тоннель вел куда-то вниз. Эльф швырнул Гранди туда и закрыл тяжелую крышку.
Голем кубарем покатился во тьму и ударился о земляной пол. Если не считать синяков и шишек, Гранди не пострадал. Однако он понял, что совершенно неожиданно оказался пленником.
Вокруг царила кромешная тьма. Гранди присел и задумался. Что-то здесь не так. Голем не часто имел дело с эльфами, но одно знал точно – они никогда не допускали вероломства.
С врагами эльфы сражались насмерть, но всегда славились прямотой. Они могли не допустить чужаков в свои владения, но чтобы пригласить путников в гости, а потом предать! Это явно не по-эльфийски. Тем не менее случилось то, что случилось. Голем чувствовал, что, прежде чем что-либо предпринимать, надо понять причину произошедшего. Стучать в крышку и требовать, чтобы его выпустили, не имело смысла – чего доброго эльфы рассердятся еще пуще и отделаются от него, как отделались от дракона.
Вспомнив о Стэнли, Гранди схватился за голову. Без дракона Поиск провален, не говоря уже об утрате доброго друга.
Впрочем, поразмыслив, голем решил, что еще не все потеряно. Будучи провальным драконом, Стэнли привык есть что попало. Сейчас он был молод и полон сил, да и этих мышьяков проглотил не так уж много. Возможно, он просто потерял сознание. В конце концов, в свое время ему доводилось лопать зомби и глотать бамбуховые вишни. Однажды он даже сожрал василиска, а это не какой-то там мышьяк. Если кто и мог выжить, отведав порцию яда, так уж, конечно, Стэнли.
Предположение стоило проверить. Гранди пошарил рукой по земляной стене и нащупал ход червяка. Прильнув губами к отверстию, голем позвал по-червячьи:
– Эй, червяк, ты здесь?
– Кто это меня зовет? – удивленно откликнулся червяк.
– Я голем Гранди, друг всех незначительных созданий. Мне нужна помощь.
– Другу незначительных созданий я помогу с удовольствием.
Гранди улыбнулся. Кажется, приветливые слова заключали в себе какую-то особую магию.
– Там наверху дракон. Можешь ты сказать, жив он или мертв?
– Пока я доберусь дотуда, он умрет от старости, – промолвил червяк. – Но я знаю одного жука, который роет ходы очень быстро. Он может выполнить твою просьбу.
– Это было бы прекрасно, благородный червяк.
В один момент жук вылез на поверхность и вернулся назад:
– Дракон жив, но болен.
У Гранди камень с сердца упал.
– Почтеннейший жук, не отнесешь ли ты ему послание? Я продиктую его по-драконьи, а ты должен запомнить и передать слово в слово.
– Я попытаюсь, – храбро ответил жук.
– Большое спасибо. Теперь слушай, что надо шепнуть дракону на ухо. – И Гранди медленно, с расстановкой стал надиктовывать послание:
– «Дракон притворяется мертвым, пока не поправится окончательно. Гранди!» – Голем повторил эту фразу несколько раз, пока жук не запомнил и не смог ее воспроизвести. Драконий язык сложен для насекомых, но жуки отличаются хорошим слухом и превосходной памятью.
Гранди даже слышал от Бинка, будто в Обыкновении их используют, чтобы подслушивать чужие разговоры.
Когда жук отправился на поверхность, в голову Гранди пришел еще более амбициозный план.
– Эй, в округе, – воскликнул он на языке бзиков, – бзики поблизости есть?
Ему повезло. Спустя несколько минут в стене подземной темницы образовалась дыра, в которую просунулась голова землероя.
– Э? Что? Кто меня звал? – в недоумении спросил бзик.
– О, достойнейший ва-банк, – промолвил Гранди, припомнив услышанное у лабиринта, – я пленен и нуждаюсь в освобождении. Не пророешь ли ты проход, чтобы я мог выйти на поверхность подальше от дерева, незаметно для эльфов?
Бзик чувствовал себя польщенным. До сих пор никто не считал его настолько важной персоной, чтобы обратиться к нему с какой-либо просьбой, да еще и учтиво.
– Это для меня пустяки, голем. Но не хочешь ли ты заглянуть на само дерево?
– Я бы и рад – эльфы забрали наверх мою подругу, и я опасаюсь за нее. Но если они меня увидят, мне не поздоровится.
– Так это, если увидят, – усмехнулся бзик. – Я ведь почему спросил – ствол этого вяза внутри полый. Там есть шахта, о которой помним только мы, вабанки. Дерево близко, я могу доставить тебя под самые корни. Если ты хочешь наведаться туда…
О такой удаче голем и не мечтал.
– О да, достойный ва-банк. Это будет великолепно. Только.., есть ли оттуда выход наверх? Я не смогу помочь своей подруге, если не сумею выбраться из ствола.
– Там есть трещины, сквозь которые ты сможешь протиснуться, – заверил его бзик. – Порой мы используем их, чтобы незаметно подсматривать за эльфами. Дело в том, что мы, вабанки, весьма любознательны.
– Стремление к познанию заслуживает всяческого поощрения, – проговорил Гранди. – Я буду весьма благодарен тебе за помощь.
– Рад услужить.
Бзик принялся копать и в считанные мгновения прорыл тоннель к могучим корням дерева.
В стволе действительно имелось отверстие. Более того, пошарив руками, Гранди обнаружил, что в стену древесной шахты вделаны скобы. Наверх вела лестница, явно рассчитанная на эльфов. Видимо, их давние предки соорудили ее как тайный выход, но нынешнее поколение забыло древний секрет.
Тепло поблагодарив бзика, Гранди начал взбираться наверх. Стояла полная тьма, и оценить проделанный путь голем мог лишь по числу ступеней. По его прикидкам, выходило, что, преодолев четыре сотни ступеней, он доберется до кроны.
Но это оказалось не так-то просто. Каждая новая скоба давалась с трудом, и скоро голем начал уставать. Через полсотни скоб пришлось остановиться и перевести дух – проделав лишь восьмую часть пути. Казалось, забраться на самый верх ему не под силу.
Но Гранди знал, что должен добраться до кроны. У него были все основания полагать, что племя, презревшее обычай гостеприимства, отравив дружелюбного дракона и бросив в подземелье голема, способно замыслить гнусность и в отношении юной, невинной девушки. По существу, Рапунцель оказалась заточенной в новую башню. А значит, надо вызволить ее снова.
Гранди поднялся еще на пятьдесят ступеней и снова остановился. Он преодолел четверть пути, но чувствовал, что растратил уже три четверти своих сил. Однако не оставалось ничего другого, кроме как карабкаться дальше.
Подтянувшись к сто тридцать четвертой ступени, голем сорвался. Сердце его екнуло и упало чуть ли не до корней вяза, но сам он уцепился за предыдущую скобу и упал, таким образом, лишь на треть своего роста. Все обошлось благополучно, но ощущение осталось премерзостное. Передохнув и отдышавшись, Гранди продолжил путь.
Теперь он двигался очень осторожно, ощупывая каждую скобу, прежде чем ухватиться за нее.
Естественно, что за долгие века небрежения многие ступени подгнили и едва держались. Но Гранди не имел возможности сделать старую лестницу прочнее.
К тому времени, когда он добрался до двухсотой ступени, страх, вызванный падением, уже прошел, но на смену ему пришла усталость. Она застигла его на полпути, и теперь ему было бы одинаково тяжело как подниматься, так и спускаться. Голем уже не верил, что доберется до кроны, но продолжал лезть.
Узкие твердые скобы натерли руки. Сначала появились мозоли, потом кожа стерлась до крови. Теперь преодоление каждой ступени превратилось в настоящую пытку. Приходилось цепляться изо всех сил, ведь сил оставалось совсем немного, но чем сильней он цеплялся, тем сильнее становилась боль.
Позади было двести пятьдесят ступеней. Впрочем, какое это имело значение – вершина находится там, где она находится, и до нее необходимо добраться.
Левая рука голема сорвалась с очередной скобы. Правая не смогла удержать его вес, и он упал, но, к счастью, его ноги застряли между нижней ступенью и стеной. Было так больно, что Гранди захотелось рухнуть вниз и покончить со всеми проблемами разом. Затем он вспомнил об оставшемся внизу Стэнли. Сможет ли дракон вернуться к Айви, если он так и не дождется друга?
Гранди снова полез вверх, и скоро боль отступила, потому что руки начали неметь. Приходилось проверять и перепроверять каждое движение, ведь голем почти не чувствовал скобы.
Вверх.., вверх… Гранди уже не считал ступеней – это отнимало слишком много сил. Он просто лез.
Где-то на трехсотой ступени голем застрял., Он уже не чувствовал своих рук и мог только беспомощно висеть на скобе.
Но его мозг, в отличие от тела, продолжал работать. В голове мелькали мысли о Рапунцель и о подозрительном радушии, с которым встретил ее принц Штопор. Ее он приветствовал с полнейшей учтивостью, тогда как с прочими обошелся наиподлейшим образом. Почему?
Да потому, решил Гранди, что Рапунцель невинна и прекрасна. Неразборчивый в средствах хитрец может заморочить ей голову и обрести власть, над ней. Голем никак не ожидал такого от эльфийского принца, – по общему представлению, в нравственном отношении эльфы превосходили людей. Увы, жизнь показала, что не всегда можно полагаться на общепринятые суждения.
Стоило Гранди вообразить, что может прямо сейчас проделывать с Рапунцель
злокозненный принц Штопор, как что-то уже не имевшее отношения к телесным силам вновь погнало его вперед. Словно крючьями, цеплялся он онемевшими руками за скобы. И когда в его сердце уже угасала последняя искра надежды, наверху забрезжил свет.
Он пробивался сквозь трещину в стволе вяза.
Бзик сказал правду. Полоска света была тоненькой, едва заметной, но после долгого пребывания во мраке казалась яркой, как солнце.
Голем не чувствовал ни рук, ни ног, но немыслимым усилием воли добрался до трещины и заглянул внутрь.
Это была эльфийская кухня – возле печи хлопотали поварихи. Трещина находилась как раз позади очага, – возможно, дерево растрескалось от жара. Печь тоже казалась деревянной; оставалось лишь подивиться тому, что в ней полыхал огонь, но сама она не загоралась. Стены кухни были из листьев, листья же устилали пол. Поварихи ловко ступали по веточкам, но, окажись здесь посторонний, он запросто провалился бы вниз.
Эльфийский быт имел свои, только ему свойственные особенности.
Гранди настолько воодушевило то, что его отчаянные усилия наконец вознаграждены, что он смог продолжить подъем. Кухня его не интересовала, он хотел попасть в покои принца.
Правда, голем понятия не имел, что предпримет, попав туда, но этот вопрос можно было решить на месте.
Чуть повыше обнаружилась другая трещина.
За ней находилась детская – крохотные эльфята спали в свитых из листьев колыбельках, подвешенных на лозах. Отверстия в лиственных стенах пропускали легкий ветерок, покачивавший люльки и убаюкивавший малюток. Гранди нашел, что все здесь устроено весьма разумно.
Еще выше находилась швейная мастерская.
Эльфийские девицы работали за длинным столом, без умолку болтая друг с дружкой. Голем прислушался.
– ..а дракон-то был ручным, – говорила одна, – они на нем приехали. Но принц Штопор приказал его отравить.
– Чудно, – отозвалась другая. – Отроду не бывало, чтобы мы вредили домашним животным.
– А ты заметила, – продолжала первая девица, – что со вчерашнего дня наш принц переменился? Ты ведь знаешь, как он обычно лапает нас, делая вид, будто все получилось ненароком.
– Ясное дело, – вступила в разговор третья. – Считается, что он не должен якшаться с простыми девушками вроде нас. Ему надо найти себе подходящую невесту с другого вяза. Но пока ее сыщешь…
Вторая почесала аппетитный округлый задок:
– Не знаю, когда он там кого сыщет, но я как-нибудь «ненароком» уроню ему на ноги тарелку с чем-нибудь горячим.
– Да ладно тебе, – махнула рукой первая, – ты лучше послушай. Захожу я вчера вечером к нему в спальню поменять свечи. Мне уж думалось, он точно начнет меня лапать, ан не тут-то было. Вытаращился на меня, будто впервые видит, даже, кажется, смутился. Это наш то!.. Я спросила у него, все ли в порядке, так он, представь себе, заявил: «Делай свое дело, девица, и можешь быть свободна». Я, признаться, подумала, уж не занемог ли он. А теперь, после этой истории с драконом, точно вижу – что-то с ним не так.
– Верно, – подхватила еще одна белошвейка, – кто-кто, а наш Штопор всегда был честным эльфом. Одно дело тискать девиц, а другое – травить да бросать в темницы гостей.
Неизвестно, чем бы закончился разговор, но тут в комнату вошла солидная эльфийская матрона, и белошвейки умолкли, склонившись над работой. Гранди продолжил путь наверх.
Итак, размышлял он, сами эльфы заметили странности в поведении своего принца. Однако его обращение с Рапунцель вовсе не казалось странным. Нет ничего удивительного в том, что этот любитель девичьих прелестей обратил внимание на юную красавицу эльфийского происхождения – как там они говорили? – с другого вяза.
Ревность придала голему сил, и он полез вверх быстрее. Шахта постепенно сужалась и, наконец, вывела на вершину вяза. Открыв дверь, ловко прилаженную на месте обломанного сучка, Гранди увидел переплетение ветвей и листьев. Крона.
Голем задумался, пытаясь сообразить, что делать. Он устал чуть ли не до смерти, а до покоев принца так и не добрался. Неужто все напрасно?
Снизу донеслись голоса. Гранди лег плашмя на живот и раздвинул руками плотные листья.
Оказалось, что под ним крыша, крыша той самой комнаты, которую он так долго искал. Теперь голоса слышались вполне отчетливо, и он узнал их. Разговаривали Рапунцель и принц Штопор.
Гранди устроился так, чтобы видеть и слышать их, оставаясь незамеченным. Не хотелось думать о такой возможности, но если принц по-настоящему понравится девушке, голем считал своим долгом тихонечко удалиться, спуститься к дракону и вернуться в замок Ругна. Пусть его сердце будет разбито, – Гранди намеревался остаться честным до конца, каким бы он ни был.
Но он все-таки надеялся, что принц не понравится Рапунцель.
Судя по всему, внизу только что закончилась трапеза. Запах еды напомнил Гранди о том, что сегодня ему так и не довелось перекусить. Сейчас он готов был подобрать объедки.
– Очаровательная Рапунцель, – промолвил принц, вытирая рот расшитой салфеткой, – ты воистину прекрасна. Думаю, я на тебе женюсь.