Энтони Райан. Песнь крови

   – Я сейчас тебя отпущу, – предупредил он мальчишку. – Но если вздумаешь сбежать, я тебя поймаю.
   Он притянул мальчишку ближе, так что они очутились лицом к лицу.
   – Веришь, нет?
   Мальчишка слегка отшатнулся и торопливо закивал:
   – Угу!
   Ваэлин поставил его на землю и выпустил его руку. Он видел, что мальчишка борется с инстинктивным порывом рвануть прочь. Он потер руку, чуть подался назад.
   – Как тебя звать? – спросил Ваэлин.
   – Френтис, – опасливо ответил мальчишка. – А тебя?
   – Ваэлин Аль-Сорна.
   В глазах мальчишки промелькнуло узнавание. Даже он, находящийся на самом дне столичной иерархии, слышал о владыке битв.
   – Вот, – Ваэлин выудил из кармана метательный ножик и бросил его мальчонке. – Больше мне заплатить нечем. Отведешь меня к виселице – получишь еще два.
   Мальчонка с любопытством уставился на нож.
   – А чой-та?
   – Нож, метательный.
   – А убить им кого-нибудь можно?
   – Только после долгих тренировок.
   Мальчишка потрогал острие ножа, ойкнул и сунул окровавленный палец в рот: ножик оказался острей, чем выглядел.
   – Научи, – пробубнил он, не вынимая пальца изо рта. – Научишь, как его метать, тогда и отведу.
   – Потом, – сказал Ваэлин. И, видя, что мальчишка ему не верит, добавил: – Даю слово.
   Слово члена ордена, похоже, имело некоторый вес в глазах Френтиса. Его подозрения развеялись, но не до конца.
   – Сюда, – сказал он, повернулся и направился в толпу. – Не отставай!
   Ваэлин следовал за мальчишкой сквозь толпу, временами терял его в давке, но несколько шагов спустя неизменно находил: Френтис нетерпеливо топтался на месте и бурчал, чтобы он не отставал.
   – Вас чо, совсем не учат, как людей преследовать? – осведомился он, пока они пробирались через особенно густую толпу зевак, собравшуюся вокруг пляшущих медведей.
   – Нас сражаться учат, – ответил Ваэлин. – Я… я не привык, когда так много народу. Четыре года в городе не был.
   – Везет тебе! Я бы свое правое яйцо отдал, век бы не видать этой помойки.
   – Так ты ведь больше нигде и не бывал?
   Френтис посмотрел на него, как на идиота.
   – Да у меня ж своя баржа! Я могу поплыть, куда захочу.
   Казалось, они целую вечность пробирались сквозь толпу, пока наконец Френтис не остановился и не указал на деревянные воротца, вздымающиеся над головами в сотне ярдов впереди.
   – Вон она! Там-то его, бедолагу, и вздернут. А за что его вешают-то, ваще?
   – Не знаю, – честно ответил Ваэлин. Он вручил мальчишке обещанные два ножичка. – Приходи в Дом ордена вечером в эльтриан, я тебе покажу, как их метать. Жди у северных ворот, я тебя разыщу.
   Френтис кивнул. Ножи стремительно исчезли в его лохмотьях.
   – Так ты смотреть останешься? Как вешать будут?
   Ваэлин подался прочь, обшаривая глазами толпу.
   – Надеюсь, что нет.
   Он бродил добрые четверть часа, заглядывая в лицо каждому встречному в поисках Норты, но так никого и не нашел. Впрочем, ничего удивительного: все они умели скрываться от посторонних глаз и делаться незаметными, всего лишь одним из множества прохожих. Ваэлин остановился у кукольного театра, чувствуя, как живот начинает крутить от страха. «Где же он?!»
   – О благословенные души Ушедших! – говорил кукольник нарочито-трагическим тоном, ловко дергая за ниточки, так, что кукла на сцене изобразила отчаяние. – Хоть я и Неверный, даже такой негодяй, как я, не заслуживает подобной участи!
   «Керлис Неверный…» Ваэлин знал эту историю, это была одна из любимых легенд его матушки. Керлис отрекся от Веры и был обречен жить вечно, пока Ушедшие не смилостивятся и не допустят его Вовне. Говорили, будто он и по сей день скитается по земле, ища Веры и не находя ее.
   – Ты сам избрал свою судьбу, о Неверный, – нараспев проговорил кукольник, потряхивая деревянными головками, изображающими Ушедших. – Не нам тебя судить. Ты сам себя осудил. Отыщи свою Веру, и тогда мы примем тебя…
   Ваэлин, на миг отвлекшись на мастерство кукольника и искусно изготовленных марионеток, заставил себя снова повернуться к толпе. «Ищи! – говорил он себе. – Сосредоточься! Он тут. Должен быть тут».
   И вдруг его взгляд остановился на одном лице из публики: человеке немного за тридцать, с худощавым, жестким лицом и печальными глазами. Какой знакомый взгляд… «Эрлин! – в изумлении подумал Ваэлин. – Он вернулся сюда. Он что, с ума сошел?»
   Эрлин, казалось, был полностью поглощен представлением, его грустные глаза ничего вокруг не замечали. Ваэлин гадал, что же ему делать. Заговорить с ним? Пройти мимо, как ни в чем не бывало?.. Убить его? В голове закрутились мрачные мысли, внушенные тревогой. «Я помог ему и девушке. Если его поймают…» Лишь воспоминание о лице девушки и ее платок на шее вернули ему здравомыслие и привели в чувство. «Лучше уйти, – подумал Ваэлин. – Безопаснее сделать вид, что я его вообще не видел…»
   И тут Эрлин поднял голову, встретился с ним взглядом, глаза у него расширились – он узнал Ваэлина. Эрлин еще раз бросил взгляд на кукол. На его лице отразилось непонятное смешение чувств. Потом он повернулся и исчез в толпе. Ваэлина охватило желание последовать за ним, узнать, как поживает Селла, но не успел он сделать и шага, как за спиной у него раздался шум и звон клинков. Это было ярдах в пятидесяти, у самой виселицы.
   Вокруг места происшествия плотно клубилась толпа, и Ваэлину пришлось протискиваться через нее. Люди охали от боли и осыпали его оскорблениями – мальчик торопился, и потому особо не церемонился.
   – Чего он хотел-то? – спрашивал кто-то в толпе.
   – Пытался прорвать оцепление, – отвечал другой голос. – Странное дело. Казалось бы, уж от кого-кого, а от брата такого ожидать не приходится!
   – Как вы думаете, его тоже повесят?
   И вот наконец Ваэлин миновал толпу и застыл как вкопанный при виде открывшейся перед ним сцены. Их было пятеро – солдат двадцать седьмого конного полка, судя по черным перьям на мундирах, за которые их прозвали Черными Ястребами. Черные Ястребы считались любимцами короля за подвиги, совершенные во время Объединительных войн, и им часто доверяли честь нести охрану во время разных событий и торжественных мероприятий. Один из них, самый здоровенный, держал за горло Норту: мясистая рука стискивала шею мальчишки, а двое его товарищей пытались удержать Норту за руки. Четвертый стоял чуть в стороне, со вскинутым мечом, готовясь нанести удар.
   – Да подержите же вы этого ублюдка, ради Веры! – кричал он. Все они были в ссадинах и порезах: очевидно, схватить Норту удалось не так-то легко. Пятый солдат упал на колени, зажимая рану на руке, из которой хлестала кровь. Лицо у него было серое от боли и искаженное от ярости.
   – Убейте этого козла! – рычал он. – Он меня калекой оставил!
   Ваэлин увидел, что человек с мечом уже заносит руку, и принялся действовать не раздумывая. Последний его метательный нож вылетел у него из руки прежде, чем он осознал, как выхватил его из-за пазухи. Это был лучший бросок, какой когда-либо удавался Ваэлину: нож вонзился в руку с мечом чуть повыше запястья. Меч тотчас упал на землю, а его владелец потрясенно уставился на блестящую полоску металла, что торчала из его конечности.
   Ваэлин уже устремился вперед. Его меч с шелестом вылетел из ножен за спиной. Один из людей, державших за руки Норту, увидев атакующего Ваэлина, отпустил пленника и потянулся за собственным мечом, что висел на поясе. Норта тотчас воспользовался предоставленной возможностью и локтем ударил солдата в лицо. Тот пошатнулся и с размаху налетел на ногу подпрыгнувшего в воздух Ваэлина. Солдат по инерции пробежал еще несколько шагов, с кровью, обильно хлещущей изо рта и из носа, и тяжело рухнул наземь.
   Норта выдернул из-за пояса метательный нож и пырнул им стоящего позади. Клинок глубоко вонзился в бедро солдата, который душил Норту, и тот поневоле выпустил добычу. Ваэлин подскочил и ударил солдата в висок эфесом меча. Солдат упал. Оставшийся Черный Ястреб выпустил Норту и пятился назад, загораживаясь мечом, который дрожал у него в руках.
   – Вы… Вы нарушаете королевское перемирие! – выдавил он. – Вы а-аресто…
   Норта молниеносно ринулся вперед, нырнул под меч и ударил солдата кулаком в лицо. Еще два удара, и тот рухнул.
   – Ястребы? – Норта плюнул на солдата, лежащего без сознания. – Овцы вы, а не ястребы!
   Он обернулся к Ваэлину. Глаза у него сверкали истерической решимостью.
   – Спасибо тебе, брат! Идем! – Он порывисто устремился вперед. – Надо спасти моего от…
   Ваэлин ударил его под ухо – прием, которому они с таким трудом обучились под руководством мастера Интриса. Этот прием заставлял человека потерять сознание, но не причинял серьезного вреда.
   Ваэлин опустился на колени рядом с товарищем, пощупал пульс у него на шее.
   – Прости меня, брат, – прошептал он, убрал меч в ножны и поднял Норту, не без труда взвалив на плечо его обмякшее тело. Ваэлин был крупнее Норты, но все равно брат весил изрядно. Ваэлин двинулся навстречу ошеломленным зевакам и сделал им знак расступиться. Никто из них не сказал ни слова.
   – А ну, стоять!
   От этого крика тишина разлетелась вдребезги, как стекло. Шокированная толпа очнулась и загомонила изумленно и непонимающе.
   – Пятерых Ястребов уложили, а их всего-то двое…
   – Никогда такого не видел!
   – А ведь это измена, солдата-то бить. Королевский указ гласит…
   – Стоять!!! – снова раздался этот голос, перекрывая шум толпы. Оглянувшись, Ваэлин увидел всадника, пробивающегося на лошади сквозь давку, временами помогая себе хлыстом.
   – Дорогу! Дорогу! – командовал он. – Именем короля! Дорогу!
   Выбравшись из толпы, всадник остановил коня, и Ваэлин сумел разглядеть его как следует. Высокий мужчина на вороном боевом скакуне ренфаэльской чистокровной породы. На всаднике был парадный мундир с черным пером на груди, а на голове – офицерский шлем с невысоким султаном. Худощавое, чисто выбритое лицо всадника под поднятым забралом окаменело от ярости. Судя по звезде о четырех лучах на латном нагруднике, это был лорд-маршал королевской стражи. Следом за всадником появился отряд пеших Черных Ястребов. Отряд развернулся, обнажив мечи и разгоняя толпу пинками и ударами кулаков. Некоторые занялись своими пострадавшими товарищами, бросая мстительные взгляды на Ваэлина. Солдат, которому в руку попал нож Ваэлина, откровенно плакал от боли.
   Видя, что путь к отступлению перекрыт, Ваэлин аккуратно уложил Норту на землю и шагнул в сторону, загораживая собой товарища от всадника.
   – Это что такое? – осведомился маршал.
   – Я отвечаю только перед орденом, – заявил Ваэлин.
   – Ты будешь отвечать мне, орденский пащенок, или я повешу тебя на ближайшем дереве на твоих собственных кишках!
   Ваэлин с трудом сдержал порыв выхватить меч, когда Черные Ястребы принялись стягиваться ближе. Он понимал, что всех их ему не одолеть – как минимум, нескольких придется убить, а Норте этим вряд ли поможешь.
   – Могу ли я узнать ваше имя, милорд? – спросил он, отчаянно пытаясь выиграть время и надеясь, что голос у него не дрожит.
   – Сперва сам назовись, пащенок!
   – Ваэлин Аль-Сорна, брат Шестого ордена, ожидающий посвящения.
   Имя прокатилось по толпе, точно волна.
   – Сорна…
   – Сынок владыки битв…
   – Можно было догадаться, живая копия…
   Когда всадник услышал это имя, глаза у него сузились, но выражение лица осталось все таким же свирепым.
   – Лакриль Аль-Гестиан, – сказал он. – Лорд-маршал двадцать седьмого конного и мечного полка Королевства.
   Он выслал коня вперед и подъехал поближе, глядя сверху вниз на неподвижное тело Норты.
   – А это кто?
   – Брат Норта, – ответил Ваэлин.
   – Мне доложили, что он пытался спасти изменника. Интересно, с чего бы брату ордена так поступать, а?
   «Он знает, – понял Ваэлин. – Он знает, кто такой Норта».
   – Не могу вам сказать, лорд-маршал, – отвечал он. – Я всего лишь увидел, как убивают моего брата, и воспрепятствовал этому.
   – Ага, как же, убивают его! – бросил один из Черных Ястребов, побагровев от гнева. – Этот засранец сопротивлялся законному аресту!
   – Он принадлежит ордену, – сказал Ваэлин Аль-Гестиану. – Как и я. Мы отвечаем перед орденом. Если вы полагаете, будто мы совершили нечто противозаконное, вам следует обратиться к нашему аспекту.
   – Королевский закон распространяется на всех, мальчик, – ответил Аль-Гестиан ровным тоном. – На братьев, на солдат, на владык битв.
   Он смотрел прямо в глаза Ваэлину.
   – И тебе с твоим братом придется отвечать перед законом.
   Он подал своим людям знак взять их.
   – И держи руки подальше от оружия, мальчик, иначе тебе придется отвечать уже перед Ушедшими!
   Видя надвигающихся Черных Ястребов, Ваэлин поднял руку к рукояти меча. Может быть, если ранить нескольких из них, поднимется суматоха, и ему удастся скрыться в толпе вместе с Нортой. В орден после этого, конечно, возврата не будет: там не привечают тех, кто дерется с королевской стражей. «Ну, в разбойники уйду, – подумал Ваэлин. – Вряд ли это так уж страшно».
   – Полегче, малый! – предупредил один из Черных Ястребов, закаленный сержант с обветренным лицом. Он медленно подступал к Ваэлину, опустив меч книзу, с кинжалом в левой руке. По тому, как он двигался и как владел своим телом, Ваэлин сделал вывод, что это самый опасный из его противников. – Не хватайся за меч, – продолжал сержант. – Хватит на сегодня крови. Сдавайтесь по-хорошему, и мы с вами во всем разберемся, тихо и культурно.
   Судя по сдерживаемой ярости на лицах прочих Ястребов, Ваэлин сильно сомневался, что с ним и с Нортой и впрямь обойдутся «культурно».
   – Я не хочу проливать крови, – предупредил он сержанта, обнажая меч. – Но пролью, если вы меня вынудите.
   – Время на исходе, сержант, – протянул Аль-Гестиан, подавшись вперед в седле. – Кончайте с этим…
   – Ух ты, вот это зрелище! – пробасили из толпы, и люди, издавая протестующие возгласы, раздались перед троицей, пробивавшейся вперед.
   Сердце у Ваэлина подпрыгнуло. Это был Баркус, и с ним Каэнис и Дентос. Баркус широко улыбался Ястребам – сама любезность во плоти. Напротив, Каэнис с Дентосом смотрели на солдат с нескрываемой сосредоточенной враждебностью – взглядом, отработанным за годы сурового учения. Мечи у всех троих были наголо.
   – Просто замечательное зрелище, – продолжал Баркус, и все трое встали плечом к плечу с Ваэлином. – Стайка Ястребов, которые только и ждут, чтобы их ощипали!
   – Проваливайте отсюда, малый! – бросил Аль-Гестиан Баркусу. – Это не ваша забота!
   – Мы услыхали какой-то шум, – сообщил Баркус Ваэлину, не обращая внимания на Аль-Гестиана. Он посмотрел на распростертого на земле Норту. – Чо, сбежал-таки?
   – Угу. Сегодня казнят его отца.
   – Да мы слышали, – сказал Каэнис. – Это печально. Говорят, он был неплохой человек. Однако король справедлив, должно быть, у него есть на то свои причины.
   – Ты это Норте скажи, – заметил Дентос. – Бедолага! Это они его так?
   – Да нет, – сказал Ваэлин. – Я не мог придумать, как еще его остановить.
   – Мастер Соллис будет нас лупцевать целую неделю без перерыва! – проворчал Дентос.
   Они умолкли, глядя на Ястребов. Те смотрели на мальчишек, лица их были полны злобы и гнева, но подойти к ним солдаты не пытались.
   – Боятся, – заметил Каэнис.
   – Еще бы! – сказал Баркус.
   Ваэлин рискнул бросить взгляд на Аль-Гестиана. Этот человек явно не привык, чтобы ему перечили. Маршала буквально трясло от ярости.
   – Эй, ты! – он ткнул пальцем в одного из кавалеристов. – Отыщи капитана Хинтиля. Скажи, пусть приведет свою роту.
   – Целую роту! – Баркус, казалось, пришел в неподдельный восторг. – Какая честь для нас, милорд!
   В толпе засмеялись. Гнев Аль-Гестиана сделался еще более осязаемым.
   – За это с вас живьем шкуру снимут! – рявкнул он, едва не переходя на визг. – Не думайте, будто король дарует вам легкую смерть!
   – Вы опять говорите от имени моего отца, лорд-маршал?
   Из толпы зевак выступил высокий, рыжеволосый молодой человек. Одежда на нем была скромная, но отлично пошитая, и было нечто странное в том, как толпа расступалась перед ним, отводя глаза и склоняя головы. Некоторые даже опустились на одно колено. Оглянувшись по сторонам, Ваэлин с изумлением обнаружил, что Каэнис и все Ястребы поступили так же.
   – На колени, братья! – прошипел Каэнис. – На колени перед принцем!
   «Принцем?» Ваэлин снова посмотрел на высокого, припоминая серьезного юношу, которого видел при дворе много лет назад. Принц Мальций сделался почти таким же рослым и широкоплечим, как его отец. Ваэлин огляделся в поисках охраняющих его стражников, но с принцем, похоже, никого не было. «Принц, который ходит один среди своего народа?» – удивился он.
   – Ваэлин! – настойчиво шепнул Каэнис.
   Ваэлин собрался было преклонить колени, но принц махнул рукой.
   – Не нужно, брат. Прошу вас, встаньте все.
   Он улыбнулся, обводя взглядом коленопреклоненную толпу.
   – Тут же грязно! Итак, милорд, – он обернулся к Аль-Гестиану, – что тут произошло?
   – Насилие и измена, ваше высочество! – провозгласил Аль-Гестиан, выпрямляясь. Левое колено у него было в грязи. – Эти мальчишки напали на моих людей, пытаясь освободить арестованного.
   – Не хрен врать! – взорвался Баркус. – Мы пришли на помощь нашим братьям, когда на них напали…
   Принц вскинул руку. Баркус умолк. Мальций молча окинул взглядом всю сцену, увидел окровавленных Ястребов, лежащего без сознания Норту…
   – Скажите, брат, – сказал он Ваэлину, – не вы ли тот, кого лорд-маршал называет изменником?
   Ваэлин обратил внимание, что принц почти не сводит глаз с Норты.
   – Я не изменник, ваше высочество, – ответил Ваэлин, стараясь, чтобы в его голосе не было слышно ни страха, ни гнева. – И братья мои тоже. Они пришли сюда, только чтобы защитить меня. Если кому-то и следует нести ответ за то, что здесь произошло, то только мне.