Страница:
Морене показалось, что прошло несколько часов, и за это время она даже несколько раз засыпала на ходу, пока, наконец, небо не посветлело, а стадо внезапно не замерло. Они стояли на каменной площадке у широкого входа в пещеру. Где-то далеко внизу, в одной из долин стоял черный туман – все, что напоминало события минувшей ночи в деревне Морены. Ротаариг щелкнул кнутом, и стадо зашло в пещеру. Гоблин сделал девочке приглашающий жест. Она осторожно ступила в черный провал. Пройдя по недлинному каменному коридору, Морена оказалась в просторном пещерном зале. Быки зашли в загон, легли на солому. Огнистое их свечение с приходом утра погасло, и пещеру освещал свет горящих по стенам факелов. Ротаариг остановился у каменного очага, повесил кнут на торчащий в стене крюк. Из ножен он вытянул кинжал и подошел к Морене, поддел лезвием завязки на одежде и сорвал с нее лохмотья. Девочка оказалась перед ним нагой. Гоблин зашел ей за спину, посмотрел на раны. Потом достал ведро и привел одного из быков. Неуловимым движением кольнул того в шею и подставил ведро под бьющую фонтаном кровь. Когда набралось достаточно, он заткнул рану пальцем, прошептал какие-то слова, и бык, с затянувшейся раной, полусонный, вернулся к остальному стаду. Ротаариг протянул ведро Морене.
– Выпей. Сделай восемь глотков, заблудшая дочь Хаоса.
Она едва удержала в руках ведро. В ноздри ударил тошнотворный запах крови. Но она пересилила себя. Кровь обожгла ей горло и внутренности. Морена закрыла рукой рот, сдерживая позывы к рвоте, скорчилась. Ротаариг едва успел подхватить выпавшее из ее рук ведро. Посмотрев на Морену, он вылил остатки крови на ее тело, растер пальцами, и после этого Морена потеряла сознание.
Когда девочка очнулась, в пещеру заглядывало закатное солнце, заливая пещеру теплым красноватым светом. Она лежала у очага на теплой подстилке, укрытая хорошо выделанной воловьей шкурой. По другую сторону очага сидел гоблин и жарил над огнем нанизанные на прутья тушки каких-то мелких птиц.
– Голодна? – спросил он.
– Да.
– Хорошо, значит, жить будешь. – С его кривоватой усмешкой это прозвучало как-то зловеще.
Морена сглотнула. А Ротаариг протянул ей один из прутьев. Она взяла, впилась зубами в сочное мясо. Гоблин последовал ее примеру. Насытившись, Морена отерла губы, пытливо глянула на Ротаарига.
– Это ведь тебя зовут Черный пастух?
Его синеватые губы растянулись в усмешке, и он глухо рассмеялся.
– Не думал, что ты задашь первым ЭТОТ вопрос… Да, это я. Ну-ка, расскажи, какие легенды обо мне придумали люди?
– Черный пастух всегда приходит в самый черный час. Впереди него несется стадо огнедышащих быков, сметающих все на своем пути. Нет спасенья ни от их копыт, ни от рогов, ни от огненного дыхания. Там, где прошло стадо, на месте проклятых деревень остается лишь смерть и пепел. И так будет продолжаться до тех пор, пока справедливый бог Хедин не пошлет отважного воина, что отнимет у Черного пастуха кнут, в котором заключена вся колдовская мощь пастуха…
– А вот это уже интереснее. И что там дальше про воина?
– Ничего… Это все, что я слышала.
Ротаариг покривился.
– Так себе легенда.
– А кнут? Он действительно дает тебе силу?
Ротаариг покосился на свое оружие, висевшее на стене.
– Кнут – великое орудие Хаоса, поэтому любой, кто владеет им, становится Черным пастухом. Ты понимаешь, о чем я?
– Да.
– А теперь, может, у тебя есть куда более насущные вопросы?
– Почему ты спас меня и что собираешься делать? И почему убили мою бабушку?
– Твою бабушку сожгли, потому что она поклонялась Хаосу, как и я. Хаосу будешь поклоняться и ты. Он избрал тебя. Я увидел это, и поэтому ты здесь.
– Я никогда не слышала о нем… Точнее, слышала разве что проклятия.
– Разумеется. Люди в своем большинстве поклоняются Богам справедливости. А Хаос – главный враг богов. Но эти глупцы не понимают одного. Боги появляются и исчезают. Как и их миры и как их создания. Но Хаос вечен. И мощь его вечна и неиссякаема. Хаоса и его последователей боятся, иначе за нами не охотились бы по всем мирам Упорядоченного. – Он глухо рассмеялся. – Да, за тобой будут охотиться, но обратного пути уже нет, Морена…
Девочка вздрогнула.
– Я не называла своего имени…
– Но Хаосу оно известно. Впрочем, не пугайся раньше времени. Когда-то наши враги победили, но их время подходит к концу, я чувствую. Рассеянные последователи вновь собираются вместе. А когда мы найдем нашего господина…
– Господина?
– Великие силы заперли его в магической ловушке. Но он жив и ждет, когда мы найдем его и освободим. А когда это случится, Морена, ты забудешь, что такое лохмотья, голод и смерть… Ибо самым своим верным слугам Хаос подарит богатство, власть и вечную жизнь.
– Но зачем ты уничтожил деревню? Там… там и так никто не пережил бы зиму… Зачем Хаосу деревня бедняков?
– Тут все гораздо проще. Под вашей деревней неглубоко залегает золото. Мои соплеменники, живущие чуть выше в горах, решили его заполучить. Тогда они позвали меня, и мы заключили договор. Гоблины получат золото, а я – полсотни новых сторонников Хаоса.
– А та ведьма?
– Сперва они наняли ее. Прождали пять лет, но больше ждать не пожелали. Я сказал им, что они совершили большую ошибку, ожидая, что суккуб, к тому же такой слабый, им поможет.
Морена опустила глаза и невольно сжала кулаки. Так вот кто виноват во всех бедах! Гоблины, возжелавшие золото!
– Твоя бабушка поклонялась Хаосу, – произнес Ротаариг. – И она же защищала деревню. Пока твой названный папаша не застукал ее молящейся и не сжег на костре, гоблины даже думать не смели сунуться. Кроме нее, тебе не о ком жалеть, Морена.
Морена посмотрела на гоблина, осознав, что тот прав. Ротаариг одобрительно кивнул.
– У тебя ее дар, но еще многому предстоит научиться. Встань.
Морена поднялась. Шкура соскользнула с нее. Все ее тело покрывала багровая корка. Ротаариг подошел к ней, шепча заклятье. Его когтистый палец, стирая засохшую кровь, стал выводить на коже девочки какие-то загадочные символы. Потом Ротаариг достал из-за пазухи бронзовый амулет, с точно таким же знаком, который был изображен на найденной Мореной пластине. Девочка склонила голову, и гоблин надел амулет.
– Клянись служить Хаосу, Морена!
– Клянусь!
Глава 3
Глава 4
– Выпей. Сделай восемь глотков, заблудшая дочь Хаоса.
Она едва удержала в руках ведро. В ноздри ударил тошнотворный запах крови. Но она пересилила себя. Кровь обожгла ей горло и внутренности. Морена закрыла рукой рот, сдерживая позывы к рвоте, скорчилась. Ротаариг едва успел подхватить выпавшее из ее рук ведро. Посмотрев на Морену, он вылил остатки крови на ее тело, растер пальцами, и после этого Морена потеряла сознание.
Когда девочка очнулась, в пещеру заглядывало закатное солнце, заливая пещеру теплым красноватым светом. Она лежала у очага на теплой подстилке, укрытая хорошо выделанной воловьей шкурой. По другую сторону очага сидел гоблин и жарил над огнем нанизанные на прутья тушки каких-то мелких птиц.
– Голодна? – спросил он.
– Да.
– Хорошо, значит, жить будешь. – С его кривоватой усмешкой это прозвучало как-то зловеще.
Морена сглотнула. А Ротаариг протянул ей один из прутьев. Она взяла, впилась зубами в сочное мясо. Гоблин последовал ее примеру. Насытившись, Морена отерла губы, пытливо глянула на Ротаарига.
– Это ведь тебя зовут Черный пастух?
Его синеватые губы растянулись в усмешке, и он глухо рассмеялся.
– Не думал, что ты задашь первым ЭТОТ вопрос… Да, это я. Ну-ка, расскажи, какие легенды обо мне придумали люди?
– Черный пастух всегда приходит в самый черный час. Впереди него несется стадо огнедышащих быков, сметающих все на своем пути. Нет спасенья ни от их копыт, ни от рогов, ни от огненного дыхания. Там, где прошло стадо, на месте проклятых деревень остается лишь смерть и пепел. И так будет продолжаться до тех пор, пока справедливый бог Хедин не пошлет отважного воина, что отнимет у Черного пастуха кнут, в котором заключена вся колдовская мощь пастуха…
– А вот это уже интереснее. И что там дальше про воина?
– Ничего… Это все, что я слышала.
Ротаариг покривился.
– Так себе легенда.
– А кнут? Он действительно дает тебе силу?
Ротаариг покосился на свое оружие, висевшее на стене.
– Кнут – великое орудие Хаоса, поэтому любой, кто владеет им, становится Черным пастухом. Ты понимаешь, о чем я?
– Да.
– А теперь, может, у тебя есть куда более насущные вопросы?
– Почему ты спас меня и что собираешься делать? И почему убили мою бабушку?
– Твою бабушку сожгли, потому что она поклонялась Хаосу, как и я. Хаосу будешь поклоняться и ты. Он избрал тебя. Я увидел это, и поэтому ты здесь.
– Я никогда не слышала о нем… Точнее, слышала разве что проклятия.
– Разумеется. Люди в своем большинстве поклоняются Богам справедливости. А Хаос – главный враг богов. Но эти глупцы не понимают одного. Боги появляются и исчезают. Как и их миры и как их создания. Но Хаос вечен. И мощь его вечна и неиссякаема. Хаоса и его последователей боятся, иначе за нами не охотились бы по всем мирам Упорядоченного. – Он глухо рассмеялся. – Да, за тобой будут охотиться, но обратного пути уже нет, Морена…
Девочка вздрогнула.
– Я не называла своего имени…
– Но Хаосу оно известно. Впрочем, не пугайся раньше времени. Когда-то наши враги победили, но их время подходит к концу, я чувствую. Рассеянные последователи вновь собираются вместе. А когда мы найдем нашего господина…
– Господина?
– Великие силы заперли его в магической ловушке. Но он жив и ждет, когда мы найдем его и освободим. А когда это случится, Морена, ты забудешь, что такое лохмотья, голод и смерть… Ибо самым своим верным слугам Хаос подарит богатство, власть и вечную жизнь.
– Но зачем ты уничтожил деревню? Там… там и так никто не пережил бы зиму… Зачем Хаосу деревня бедняков?
– Тут все гораздо проще. Под вашей деревней неглубоко залегает золото. Мои соплеменники, живущие чуть выше в горах, решили его заполучить. Тогда они позвали меня, и мы заключили договор. Гоблины получат золото, а я – полсотни новых сторонников Хаоса.
– А та ведьма?
– Сперва они наняли ее. Прождали пять лет, но больше ждать не пожелали. Я сказал им, что они совершили большую ошибку, ожидая, что суккуб, к тому же такой слабый, им поможет.
Морена опустила глаза и невольно сжала кулаки. Так вот кто виноват во всех бедах! Гоблины, возжелавшие золото!
– Твоя бабушка поклонялась Хаосу, – произнес Ротаариг. – И она же защищала деревню. Пока твой названный папаша не застукал ее молящейся и не сжег на костре, гоблины даже думать не смели сунуться. Кроме нее, тебе не о ком жалеть, Морена.
Морена посмотрела на гоблина, осознав, что тот прав. Ротаариг одобрительно кивнул.
– У тебя ее дар, но еще многому предстоит научиться. Встань.
Морена поднялась. Шкура соскользнула с нее. Все ее тело покрывала багровая корка. Ротаариг подошел к ней, шепча заклятье. Его когтистый палец, стирая засохшую кровь, стал выводить на коже девочки какие-то загадочные символы. Потом Ротаариг достал из-за пазухи бронзовый амулет, с точно таким же знаком, который был изображен на найденной Мореной пластине. Девочка склонила голову, и гоблин надел амулет.
– Клянись служить Хаосу, Морена!
– Клянусь!
Глава 3
Ученик
Первые лучи солнца пробились в окна сквозь зеленую сеть вьюнов, разбудили Гарлина. Маг поднялся, подошел к мальчику. Но тот еще спал, дыхание было спокойным. А на месте раны уже розовело пятно с молодой кожей, как от несильного ожога. Маг одобрительно кивнул и направился к очагу готовить утренний чай. Он вскипятил воду в котелке, заварил в стеклянном кувшине ароматный тимьян и еще какие-то травы, дающие бодрость и разгоняющие последние остатки сна. Поджарил на углях нанизанную на палочки мелкую, но необычайно вкусную рыбешку, которую ему вчера дали никийцы-рыбаки. Порезал хлеб, овечий сыр, достал из бочонка крупные, пропитанные маслом оливки. Когда Гарлин поставил последнюю миску на стол, он почувствовал на себе взгляд и обернулся к «носу» жилища. Мальчик сидел на постели и смотрел на мага. На лице его отражались растерянность и непонимание.
– Доброе утро, – произнес Гарлин. – Не бойся, ты находишься в доме друга.
Мальчик вздрогнул, когда он заговорил, но непонимание в его глазах, казавшихся то ли темно-серыми, то ли темно-синими, как изменчивое предгрозовое море, не исчезло. Гарлин озадаченно потер пальцем висок.
– Ты не понимаешь меня?
Мальчик все так же молча взирал на мага.
– Вот уж не подумал, что будет так, – проворчал Гарлин. – Подойди.
Он поманил его к себе и указал на стол с едой. Мальчик соскользнул с кровати. Замер, нахмурившись. Его рука потянулась к груди, тронула рану.
– Не беспокойся, – как можно доброжелательней заговорил Гарлин. – Рана не опасна, подойди поешь.
Маг вновь указал на стол. Мальчик подошел, внимательно поглядывая на Гарлина и одновременно осматриваясь.
– Мое имя Гарлин, – маг показал на себя. – А твое?
На лице мальчика отразилось изумление и испуг. Он с таким ужасом взглянул на Гарлина, что маг понял – его маленький гость ничего не помнит. Несомненно, произошедшее ночью в руинах было настолько ужасным, что мальчик даже забыл свое имя. По лицу его потекли слезы, и он заплакал от страха и отчаяния.
– Ну же, ну же. – Маг обнял его за плечи, похлопал по спине и протянул чашу с травяным напитком. – Все образуется…
Мальчик выпил чай. Гарлин сел за стол и еще раз знаком пригласил своего маленького гостя к трапезе. Тот отер остатки слез с лица, сел на скамью, глянул на мага. Гарлин вздохнул и первый взялся за еду. Маленький подопечный последовал его примеру. Съел немного, всего пару рыбешек и горсть маслин. Неторопливо. И Гарлин подумал, что его гостю не хватает только столовых приборов, которыми пользуется во время трапезы знать. Но мальчик и руками ел аккуратно и с достоинством. Ел и разглядывал приютившего его.
Несмотря на то, что мать мага была из Перворожденных, во внешности Гарлина не было ничего эльфийского – он был похож на отца, человека благородного происхождения, храброго и сильного воина, волей судеб занесенного из Упорядоченного в мир Альтерры. От матери Гарлину досталось сухощавое телосложение, способности к лекарству и магии и долголетие. На вид ему вряд ли можно было дать больше сорока пяти. Волосы мага, черные, с несколькими серебряными прядями, почти достигали плеч, белая когда-то кожа давно впитала солнце, делая его похожим на смугловатых иберов. И только серые глаза да прямой нос опровергали последнее – все горцы были черноглазы, а их переносицы обладали небольшой горбинкой.
– Кто же ты? – произнес Гарлин после трапезы. – Хотелось бы что-нибудь услышать от тебя.
Но мальчик только кивнул магу в благодарность за еду.
Едва маг убрал со стола, как послышался конский топот, судя по которому к дому приближалось полдюжины всадников.
– Почтенный Гарлин, можешь ли ты принять нас? – донесся снаружи хрипловатый голос старейшины иберов.
Гарлин распахнул дверь.
– Почтенный Идо. – Маг увидел старого горца, некогда высокого и статного, а ныне согбенного годами, но сохранившего ясность ума во взоре, в окружении пяти горцев-воинов.
– Нордэ рассказал мне о вчерашнем происшествии, что он одолжил тебе лошадь.
– Да. И я очень благодарен ему за это.
– Но он не подумал, что ты не сможешь вернуть ее. Если твой пленник еще без сознания, ты не сможешь оставить его. А если в сознании, то он слишком мал, чтобы ему хватило сил на обратный путь. Поэтому мы приехали сами.
– Я благодарен за твою заботу, почтенный Идо, – ответил с поклоном Гарлин, прекрасно понимая, что причина визита вовсе не в этом. – И я с радостью верну вашего красавца.
Он отвязал горделивого коня от коновязи и передал Нордэ.
– А как твой пленник? – спросил старик.
– Он не пленник. Он всего лишь маленький мальчик. И, хвала Хедину, с ним все в порядке.
– Но если он окажется сыном тех, кто проклинает Хедина? Если он – дитя Хаоса? Хаоса, который хочет пожрать все Упорядоченное?
– Ты поэтому привел сюда своих лучших воинов, почтенный Идо? Не многовато для одного мальчишки? Или же ты полагаешь, что пять твоих лучших воинов смогут преступить через меня?
Гарлин решил больше не играть в эти словесные игры.
– Покажи мне его, почтенный Гарлин, – произнес старейшина.
– Но не более.
Идо едва заметно кивнул. Но Гарлин понял, что если что-то не понравится, старейшина попробует отобрать мальчишку. Ссориться с упрямыми горцами Гарлину вовсе не хотелось, но и детоубийства он допустить тоже не мог. Маг обернулся и знаком подозвал мальчика к себе. Старейшина внимательно оглядел его.
– Однозначно, он не из наших мест. При нем что-нибудь было, почтенный Гарлин?
– Ничего.
– Мне вчера показалось, он был ранен, – подал голос Нордэ.
– Всего лишь легкий ожог, уже почти зажило, – Гарлин сжал плечо мальчика и другой рукой чуть распахнул рубашку, показав рану.
– А что он рассказал тебе о случившемся вчера? – спросил Идо.
– Ничего. Наш язык он не понимает. Кроме того, произошедшее так испугало его, что он теперь не помнит даже своего имени.
Старейшина нахмурился и опустил взгляд. И Гарлин понял, что тот отступил.
– Что ты намерен делать с ним, Гарлин?
– Он будет оставаться моим гостем до тех пор, пока не вспомнит себя, либо не вырастет и сам не выберет свою судьбу.
– Пусть будет так. Но если тебе вдруг станет что-то известно, поставь нас в известность, почтенный Гарлин. Когда-то здешние племена заплатили своими жизнями, отстаивая свободу у слуг Хаоса.
Горцы уехали. Гарлин долго смотрел им вслед, пока их отряд не скрылся за скальной грядой. Потом перевел взгляд на мальчика.
– Пойдем, я покажу тебе окрестности.
Гарлин показал свой небольшой сад рядом с домом, в котором росли лечебные травы, затем они прошли рощу низкорослых с тонкими причудливо искривленными стволами горных сосен и вышли к скале, из-под которой бил родник. Гарлин зачерпнул пригоршню воды, напился. Мальчик последовал его примеру. Маг улыбнулся и сделал знак следовать дальше. Едва заметная тропа, петляя среди густо разросшихся и уже почти иссушенных солнцем трав, обогнула скалу с родником, круто пошла в гору и, наконец, вывела на вершину. Отсюда открывался захватывающий вид на море и предгорья. На юге внизу синело море, видно было рыбацкую деревушку, примостившуюся у подножия горы, на которой стояла крепость-маяк никийцев. Чуть дальше в море, бросив якоря, стояли два торговых судна. К востоку протянулись цепи пожелтевших взгорий. На западе, наоборот, склоны холмов, питавшиеся многочисленными ручьями, были зелены, а самые пологие – покрыты шапками оливковых рощ. Легкие струйки дымка поднимались за ними, указывая расположение селения иберов. Зоркие глаза Гарлина даже различили отряд Идо, направлявшийся через рощу домой.
А над соседним холмом парила пустельга, высматривая добычу. Затем птица замерла на несколько мгновений в воздухе, развернув хвост и крылья веером, а затем камнем ринулась вниз и вскоре взлетела с добычей в клюве.
– Благородная и сильная птица, – сказал Гарлин мальчику, увлеченному полетом пустельги. – Пойдем, я тебе покажу соколиный камень.
Они спустились с вершины по западному склону холма. Отсюда начинались оливковые рощи. Вскоре тропа вывела на скальную площадку, наполовину укрытую сенью масличных деревьев. У западного ее края стояла массивная глыба горной породы, имевшая ровный скол с одной стороны, открывавший восковое, словно чуть светящееся коричнево-медовое нутро сардера[1]. Белые кристаллы кварца образовывали удивительно правильный контур парящего сокола. Около камня лежали букетики горных трав, оплывшие огарки свечей. Одна, совсем недавно поставленная, потухла под порывами ветра, и маг вновь разжег ее. Мальчик подошел к камню, потрогал приятную гладкую поверхность.
– Здесь поклоняются богу Хедину, – произнес Гарлин.
Он знал, что мальчик не понимает его, но верил, что интуиция ребенка поможет уловить смысл сказанного.
– Если ты не помнишь свое имя, тебе стоит дать новое. – Гарлин развернул мальчика к себе. – Но, глядя в твои глаза, мне приходит на ум только одно. Сандерсторм назову я тебя.
Он повторил несколько раз имя, указывая на мальчика, и тот, поняв, кивнул головой.
– Хотя, может, я зря тебя так назвал, – вслух подумал Гарлин. – Ты у нас молчун, каких еще поискать.
Они вернулись домой. Стали проходить дни за днями. Гарлин занимался изготовлением лекарств, часто уходил в горы, собирая травы. Иногда он спускался в никийскую крепость или к рыбакам. Сандерсторм, которого Гарлин вскоре стал звать просто Сторм, всюду следовал за магом. Он быстро научился понимать Гарлина, но даже и не пытался сказать что-либо сам. По одному жесту понимая мага, он помогал в изготовлении лекарств и прочих делах, что у Гарлина даже возникла мысль, а не занимается ли мальчишка привычным ему делом. Могло ли оказаться так, что прежде он был подмастерьем мага? И тогда Гарлин взялся за книги. Начал он с картинок тома лекарственных трав, рассказывая о них. И Сторм внимательно слушал его. Затем маг перешел к истории – огромному фолианту, в котором было много зарисовок древних крепостей, важных битв, воинов и оружия, а также карты Иберии.
– А вот Тартесс, – Гарлин ткнул пальцем в жирную точку на карте. – Столица Тартессийской державы. Когда-нибудь я покажу тебе местную библиотеку. Таких, как там, книг больше не сыскать нигде…
Гарлин смолк, увидев распахнувшиеся в изумлении глаза Сторма, словно тот услышал что-то знакомое. И Гарлин, проклиная недогадливость, хлопнул себя по лбу.
– Сторм, неужели ты из Тартесса? – заговорил он по-тартессийски. – А я – старый дурак…
– Нет… – Гарлин впервые услышал голос мальчика, немного хрипловатый. – Но я часто бывал там…
– Бывал? Значит, ты что-то вспомнил?
Сторм покачал головой.
– Я только помню, что был там. Но больше ничего… даже как выглядит город…
Гарлин задумался. Мальчик говорил на тартессийском. Но не как коренной тартессиец.
– И ничего до того, как я нашел тебя?
– Нет, учитель…
– Учитель?
– Вы же учите меня всему.
Гарлин улыбнулся и кивнул.
– Но… где вы нашли меня, учитель?
– Мне очень не хочется огорчать тебя, Сторм.
– Я должен знать. – В голосе послышалась нехарактерная для мальчика твердость.
Гарлин вздохнул и рассказал о той странной ночи, когда нашел Сторма. Единственное, о чем он умолчал – это о знаке Хаоса, выжженном на груди, и найденной суме.
– Вы посчитали меня прислужником Хаоса? – изумился Сторм.
– Нет, хаоситы вряд ли бы посвятили ребенка, – Гарлин не сводил взгляда со Сторма, но при слове «хаос» тот даже не дрогнул.
– Я даже не знаю, что такое Хаос.
– Немного расскажу тебе о мироустройстве. Помнишь, несколько месяцев назад я показывал тебе святилище Хедина?
Сторм кивнул.
– Это один из Богов справедливости, – продолжил маг. – И самый почитаемый. По крайней мере, в землях Иберии. Когда-то мирами Упорядоченного, число которых близко к бесконечности, правили иные боги. Слишком гордые и властолюбивые, чтобы прислушиваться к мольбам людей. Их не заботила судьба не даже отдельных народов, а целых миров. И за это они заплатили справедливую цену – оказались на месте тех, кто когда-то не мог дождаться от них помощи.
– Они стали простыми смертными?
– Да.
– А новые боги?
– Они стараются исполнять возложенную на них ответственность. Они же оберегают Упорядоченное от вторжения Хаоса и его слуг, которые тщатся пробить защиту границ, наполнить враждебной силой Реальность и уничтожить миры.
– Но зачем им это? Разве, уничтожив миры, они не погибнут сами?
– Владыки Хаоса пообещали им вечную жизнь и власть. К сожалению, немало соблазнились этим, позабыв о других живых существах. Мелких слуг хаоситы так и вовсе обманывают, обещая им великую силу или что-то еще, зачастую скрывая свои истинные намерения. Но те лишь отдают свои жизни, следуя дурной цели своих господ.
– Что же случилось в той крепости? – прошептал задумчиво Сторм.
– Я лишь могу сделать некоторые предположения, – ответил Гарлин. – Но я могу ошибаться. Главный гонитель прислужников Хаоса – Бог Один. Он со своим войском способен преследовать врага из мира в мир… Только тут есть нестыковка – был открыт портал в Междумирье, но ты знаешь тартессийский язык, а значит, ты из нашего мира – Альтерры. Еще в Упорядоченном существует Орден Равновесия, который тоже разыскивает хаоситов… Не печалься, Сторм. Возможно, ты никогда и не узнаешь, что случилось на самом деле. Но может, и к лучшему.
– А иберы хотели меня убить, потому что тоже посчитали прислужником Хаоса?
– У Идо и его народа есть все причины опасаться – когда-то давно Тартесс и эти земли находились под гнетом хаоситов. Пока их бесчинства не прекратили воины Ордена Равновесия.
– Чего же они тогда боятся?
– Хаоситы несколько веков назад пытались вернуть себе Тартесс и были разбиты. Но до этого они безжалостно уничтожили несколько селений, где особо почитали Богов Справедливости… У предков Идо там были родственники.
– А Орден Равновесия?
– Они еще долго охотились за хаоситами. Мало кому удалось уйти. Хотя и удалось…
Сторм помолчал, потом в упор посмотрел на Гарлина.
– А что думаете вы, учитель?
– В тебе нет зла, Сторм, – ответил маг. – Это я знаю точно. И это для меня главное. Мне известно, как наши враги могут обманывать и манипулировать, склоняя к службе себе вполне порядочных людей. Но я считаю, что даже таким еще не поздно одуматься. Не говоря уже о тебе, который и вовсе ничего не помнит. – Гарлин доброжелательно улыбнулся. – Так ты готов продолжить обучение, ученик?
Сторм благодарно взглянул на мага и кивнул.
– До «волшебного» слова «Тартесс» ты внимательно слушал меня, – продолжил Гарлин. – Значит, ты что-то уже понимаешь по-кельтиберски? Но почему тогда молчал?
– Многое уже понимаю, но произносить трудно… Кельтиберский язык?
– Да, тут в окрестностях много племен. В основном иберы, а дальше на севере кельты. На побережье никийцы, но все они говорят по-кельтиберски. А ближе к Тартессу так еще и турдетане, племена гоблинов. Гномов мало, но тоже есть. Все они говорят на обоих языках.
– А эльфы?
– Эльфы живут сильно северо-восточнее Тартесса, они редко покидают свои леса. Надо ли говорить, что предпочитают они говорить на своем языке, – Гарлин улыбнулся.
– Но вы, учитель, и его ведь тоже знаете? Почему не живете с ними?
– Я был уверен, что все же больше похож на человека. – Гарлин, притворно нахмурившись, упер руки в бока.
– Внешне ничего не видно, – согласился Сторм. – Но если приглядеться…
– Приглядеться?! – У Гарлина разве что глаза на лоб не полезли. – Уж не магическим ли зрением, мой маленький ученик?
Сторм почему-то покраснел. И Гарлин понял почему.
– Хорош же я маг, если я ничего не почувствовал. Может, тебя и учить ничему не придется, особенно если вернется память. – Он рассмеялся. – Что ж, попробуем заняться с тобой магией.
– Доброе утро, – произнес Гарлин. – Не бойся, ты находишься в доме друга.
Мальчик вздрогнул, когда он заговорил, но непонимание в его глазах, казавшихся то ли темно-серыми, то ли темно-синими, как изменчивое предгрозовое море, не исчезло. Гарлин озадаченно потер пальцем висок.
– Ты не понимаешь меня?
Мальчик все так же молча взирал на мага.
– Вот уж не подумал, что будет так, – проворчал Гарлин. – Подойди.
Он поманил его к себе и указал на стол с едой. Мальчик соскользнул с кровати. Замер, нахмурившись. Его рука потянулась к груди, тронула рану.
– Не беспокойся, – как можно доброжелательней заговорил Гарлин. – Рана не опасна, подойди поешь.
Маг вновь указал на стол. Мальчик подошел, внимательно поглядывая на Гарлина и одновременно осматриваясь.
– Мое имя Гарлин, – маг показал на себя. – А твое?
На лице мальчика отразилось изумление и испуг. Он с таким ужасом взглянул на Гарлина, что маг понял – его маленький гость ничего не помнит. Несомненно, произошедшее ночью в руинах было настолько ужасным, что мальчик даже забыл свое имя. По лицу его потекли слезы, и он заплакал от страха и отчаяния.
– Ну же, ну же. – Маг обнял его за плечи, похлопал по спине и протянул чашу с травяным напитком. – Все образуется…
Мальчик выпил чай. Гарлин сел за стол и еще раз знаком пригласил своего маленького гостя к трапезе. Тот отер остатки слез с лица, сел на скамью, глянул на мага. Гарлин вздохнул и первый взялся за еду. Маленький подопечный последовал его примеру. Съел немного, всего пару рыбешек и горсть маслин. Неторопливо. И Гарлин подумал, что его гостю не хватает только столовых приборов, которыми пользуется во время трапезы знать. Но мальчик и руками ел аккуратно и с достоинством. Ел и разглядывал приютившего его.
Несмотря на то, что мать мага была из Перворожденных, во внешности Гарлина не было ничего эльфийского – он был похож на отца, человека благородного происхождения, храброго и сильного воина, волей судеб занесенного из Упорядоченного в мир Альтерры. От матери Гарлину досталось сухощавое телосложение, способности к лекарству и магии и долголетие. На вид ему вряд ли можно было дать больше сорока пяти. Волосы мага, черные, с несколькими серебряными прядями, почти достигали плеч, белая когда-то кожа давно впитала солнце, делая его похожим на смугловатых иберов. И только серые глаза да прямой нос опровергали последнее – все горцы были черноглазы, а их переносицы обладали небольшой горбинкой.
– Кто же ты? – произнес Гарлин после трапезы. – Хотелось бы что-нибудь услышать от тебя.
Но мальчик только кивнул магу в благодарность за еду.
Едва маг убрал со стола, как послышался конский топот, судя по которому к дому приближалось полдюжины всадников.
– Почтенный Гарлин, можешь ли ты принять нас? – донесся снаружи хрипловатый голос старейшины иберов.
Гарлин распахнул дверь.
– Почтенный Идо. – Маг увидел старого горца, некогда высокого и статного, а ныне согбенного годами, но сохранившего ясность ума во взоре, в окружении пяти горцев-воинов.
– Нордэ рассказал мне о вчерашнем происшествии, что он одолжил тебе лошадь.
– Да. И я очень благодарен ему за это.
– Но он не подумал, что ты не сможешь вернуть ее. Если твой пленник еще без сознания, ты не сможешь оставить его. А если в сознании, то он слишком мал, чтобы ему хватило сил на обратный путь. Поэтому мы приехали сами.
– Я благодарен за твою заботу, почтенный Идо, – ответил с поклоном Гарлин, прекрасно понимая, что причина визита вовсе не в этом. – И я с радостью верну вашего красавца.
Он отвязал горделивого коня от коновязи и передал Нордэ.
– А как твой пленник? – спросил старик.
– Он не пленник. Он всего лишь маленький мальчик. И, хвала Хедину, с ним все в порядке.
– Но если он окажется сыном тех, кто проклинает Хедина? Если он – дитя Хаоса? Хаоса, который хочет пожрать все Упорядоченное?
– Ты поэтому привел сюда своих лучших воинов, почтенный Идо? Не многовато для одного мальчишки? Или же ты полагаешь, что пять твоих лучших воинов смогут преступить через меня?
Гарлин решил больше не играть в эти словесные игры.
– Покажи мне его, почтенный Гарлин, – произнес старейшина.
– Но не более.
Идо едва заметно кивнул. Но Гарлин понял, что если что-то не понравится, старейшина попробует отобрать мальчишку. Ссориться с упрямыми горцами Гарлину вовсе не хотелось, но и детоубийства он допустить тоже не мог. Маг обернулся и знаком подозвал мальчика к себе. Старейшина внимательно оглядел его.
– Однозначно, он не из наших мест. При нем что-нибудь было, почтенный Гарлин?
– Ничего.
– Мне вчера показалось, он был ранен, – подал голос Нордэ.
– Всего лишь легкий ожог, уже почти зажило, – Гарлин сжал плечо мальчика и другой рукой чуть распахнул рубашку, показав рану.
– А что он рассказал тебе о случившемся вчера? – спросил Идо.
– Ничего. Наш язык он не понимает. Кроме того, произошедшее так испугало его, что он теперь не помнит даже своего имени.
Старейшина нахмурился и опустил взгляд. И Гарлин понял, что тот отступил.
– Что ты намерен делать с ним, Гарлин?
– Он будет оставаться моим гостем до тех пор, пока не вспомнит себя, либо не вырастет и сам не выберет свою судьбу.
– Пусть будет так. Но если тебе вдруг станет что-то известно, поставь нас в известность, почтенный Гарлин. Когда-то здешние племена заплатили своими жизнями, отстаивая свободу у слуг Хаоса.
Горцы уехали. Гарлин долго смотрел им вслед, пока их отряд не скрылся за скальной грядой. Потом перевел взгляд на мальчика.
– Пойдем, я покажу тебе окрестности.
Гарлин показал свой небольшой сад рядом с домом, в котором росли лечебные травы, затем они прошли рощу низкорослых с тонкими причудливо искривленными стволами горных сосен и вышли к скале, из-под которой бил родник. Гарлин зачерпнул пригоршню воды, напился. Мальчик последовал его примеру. Маг улыбнулся и сделал знак следовать дальше. Едва заметная тропа, петляя среди густо разросшихся и уже почти иссушенных солнцем трав, обогнула скалу с родником, круто пошла в гору и, наконец, вывела на вершину. Отсюда открывался захватывающий вид на море и предгорья. На юге внизу синело море, видно было рыбацкую деревушку, примостившуюся у подножия горы, на которой стояла крепость-маяк никийцев. Чуть дальше в море, бросив якоря, стояли два торговых судна. К востоку протянулись цепи пожелтевших взгорий. На западе, наоборот, склоны холмов, питавшиеся многочисленными ручьями, были зелены, а самые пологие – покрыты шапками оливковых рощ. Легкие струйки дымка поднимались за ними, указывая расположение селения иберов. Зоркие глаза Гарлина даже различили отряд Идо, направлявшийся через рощу домой.
А над соседним холмом парила пустельга, высматривая добычу. Затем птица замерла на несколько мгновений в воздухе, развернув хвост и крылья веером, а затем камнем ринулась вниз и вскоре взлетела с добычей в клюве.
– Благородная и сильная птица, – сказал Гарлин мальчику, увлеченному полетом пустельги. – Пойдем, я тебе покажу соколиный камень.
Они спустились с вершины по западному склону холма. Отсюда начинались оливковые рощи. Вскоре тропа вывела на скальную площадку, наполовину укрытую сенью масличных деревьев. У западного ее края стояла массивная глыба горной породы, имевшая ровный скол с одной стороны, открывавший восковое, словно чуть светящееся коричнево-медовое нутро сардера[1]. Белые кристаллы кварца образовывали удивительно правильный контур парящего сокола. Около камня лежали букетики горных трав, оплывшие огарки свечей. Одна, совсем недавно поставленная, потухла под порывами ветра, и маг вновь разжег ее. Мальчик подошел к камню, потрогал приятную гладкую поверхность.
– Здесь поклоняются богу Хедину, – произнес Гарлин.
Он знал, что мальчик не понимает его, но верил, что интуиция ребенка поможет уловить смысл сказанного.
– Если ты не помнишь свое имя, тебе стоит дать новое. – Гарлин развернул мальчика к себе. – Но, глядя в твои глаза, мне приходит на ум только одно. Сандерсторм назову я тебя.
Он повторил несколько раз имя, указывая на мальчика, и тот, поняв, кивнул головой.
– Хотя, может, я зря тебя так назвал, – вслух подумал Гарлин. – Ты у нас молчун, каких еще поискать.
Они вернулись домой. Стали проходить дни за днями. Гарлин занимался изготовлением лекарств, часто уходил в горы, собирая травы. Иногда он спускался в никийскую крепость или к рыбакам. Сандерсторм, которого Гарлин вскоре стал звать просто Сторм, всюду следовал за магом. Он быстро научился понимать Гарлина, но даже и не пытался сказать что-либо сам. По одному жесту понимая мага, он помогал в изготовлении лекарств и прочих делах, что у Гарлина даже возникла мысль, а не занимается ли мальчишка привычным ему делом. Могло ли оказаться так, что прежде он был подмастерьем мага? И тогда Гарлин взялся за книги. Начал он с картинок тома лекарственных трав, рассказывая о них. И Сторм внимательно слушал его. Затем маг перешел к истории – огромному фолианту, в котором было много зарисовок древних крепостей, важных битв, воинов и оружия, а также карты Иберии.
– А вот Тартесс, – Гарлин ткнул пальцем в жирную точку на карте. – Столица Тартессийской державы. Когда-нибудь я покажу тебе местную библиотеку. Таких, как там, книг больше не сыскать нигде…
Гарлин смолк, увидев распахнувшиеся в изумлении глаза Сторма, словно тот услышал что-то знакомое. И Гарлин, проклиная недогадливость, хлопнул себя по лбу.
– Сторм, неужели ты из Тартесса? – заговорил он по-тартессийски. – А я – старый дурак…
– Нет… – Гарлин впервые услышал голос мальчика, немного хрипловатый. – Но я часто бывал там…
– Бывал? Значит, ты что-то вспомнил?
Сторм покачал головой.
– Я только помню, что был там. Но больше ничего… даже как выглядит город…
Гарлин задумался. Мальчик говорил на тартессийском. Но не как коренной тартессиец.
– И ничего до того, как я нашел тебя?
– Нет, учитель…
– Учитель?
– Вы же учите меня всему.
Гарлин улыбнулся и кивнул.
– Но… где вы нашли меня, учитель?
– Мне очень не хочется огорчать тебя, Сторм.
– Я должен знать. – В голосе послышалась нехарактерная для мальчика твердость.
Гарлин вздохнул и рассказал о той странной ночи, когда нашел Сторма. Единственное, о чем он умолчал – это о знаке Хаоса, выжженном на груди, и найденной суме.
– Вы посчитали меня прислужником Хаоса? – изумился Сторм.
– Нет, хаоситы вряд ли бы посвятили ребенка, – Гарлин не сводил взгляда со Сторма, но при слове «хаос» тот даже не дрогнул.
– Я даже не знаю, что такое Хаос.
– Немного расскажу тебе о мироустройстве. Помнишь, несколько месяцев назад я показывал тебе святилище Хедина?
Сторм кивнул.
– Это один из Богов справедливости, – продолжил маг. – И самый почитаемый. По крайней мере, в землях Иберии. Когда-то мирами Упорядоченного, число которых близко к бесконечности, правили иные боги. Слишком гордые и властолюбивые, чтобы прислушиваться к мольбам людей. Их не заботила судьба не даже отдельных народов, а целых миров. И за это они заплатили справедливую цену – оказались на месте тех, кто когда-то не мог дождаться от них помощи.
– Они стали простыми смертными?
– Да.
– А новые боги?
– Они стараются исполнять возложенную на них ответственность. Они же оберегают Упорядоченное от вторжения Хаоса и его слуг, которые тщатся пробить защиту границ, наполнить враждебной силой Реальность и уничтожить миры.
– Но зачем им это? Разве, уничтожив миры, они не погибнут сами?
– Владыки Хаоса пообещали им вечную жизнь и власть. К сожалению, немало соблазнились этим, позабыв о других живых существах. Мелких слуг хаоситы так и вовсе обманывают, обещая им великую силу или что-то еще, зачастую скрывая свои истинные намерения. Но те лишь отдают свои жизни, следуя дурной цели своих господ.
– Что же случилось в той крепости? – прошептал задумчиво Сторм.
– Я лишь могу сделать некоторые предположения, – ответил Гарлин. – Но я могу ошибаться. Главный гонитель прислужников Хаоса – Бог Один. Он со своим войском способен преследовать врага из мира в мир… Только тут есть нестыковка – был открыт портал в Междумирье, но ты знаешь тартессийский язык, а значит, ты из нашего мира – Альтерры. Еще в Упорядоченном существует Орден Равновесия, который тоже разыскивает хаоситов… Не печалься, Сторм. Возможно, ты никогда и не узнаешь, что случилось на самом деле. Но может, и к лучшему.
– А иберы хотели меня убить, потому что тоже посчитали прислужником Хаоса?
– У Идо и его народа есть все причины опасаться – когда-то давно Тартесс и эти земли находились под гнетом хаоситов. Пока их бесчинства не прекратили воины Ордена Равновесия.
– Чего же они тогда боятся?
– Хаоситы несколько веков назад пытались вернуть себе Тартесс и были разбиты. Но до этого они безжалостно уничтожили несколько селений, где особо почитали Богов Справедливости… У предков Идо там были родственники.
– А Орден Равновесия?
– Они еще долго охотились за хаоситами. Мало кому удалось уйти. Хотя и удалось…
Сторм помолчал, потом в упор посмотрел на Гарлина.
– А что думаете вы, учитель?
– В тебе нет зла, Сторм, – ответил маг. – Это я знаю точно. И это для меня главное. Мне известно, как наши враги могут обманывать и манипулировать, склоняя к службе себе вполне порядочных людей. Но я считаю, что даже таким еще не поздно одуматься. Не говоря уже о тебе, который и вовсе ничего не помнит. – Гарлин доброжелательно улыбнулся. – Так ты готов продолжить обучение, ученик?
Сторм благодарно взглянул на мага и кивнул.
– До «волшебного» слова «Тартесс» ты внимательно слушал меня, – продолжил Гарлин. – Значит, ты что-то уже понимаешь по-кельтиберски? Но почему тогда молчал?
– Многое уже понимаю, но произносить трудно… Кельтиберский язык?
– Да, тут в окрестностях много племен. В основном иберы, а дальше на севере кельты. На побережье никийцы, но все они говорят по-кельтиберски. А ближе к Тартессу так еще и турдетане, племена гоблинов. Гномов мало, но тоже есть. Все они говорят на обоих языках.
– А эльфы?
– Эльфы живут сильно северо-восточнее Тартесса, они редко покидают свои леса. Надо ли говорить, что предпочитают они говорить на своем языке, – Гарлин улыбнулся.
– Но вы, учитель, и его ведь тоже знаете? Почему не живете с ними?
– Я был уверен, что все же больше похож на человека. – Гарлин, притворно нахмурившись, упер руки в бока.
– Внешне ничего не видно, – согласился Сторм. – Но если приглядеться…
– Приглядеться?! – У Гарлина разве что глаза на лоб не полезли. – Уж не магическим ли зрением, мой маленький ученик?
Сторм почему-то покраснел. И Гарлин понял почему.
– Хорош же я маг, если я ничего не почувствовал. Может, тебя и учить ничему не придется, особенно если вернется память. – Он рассмеялся. – Что ж, попробуем заняться с тобой магией.
Глава 4
Зов в пустыне
Морена склонилась к углублению в скале, вытянула губы, чтобы дотянуться до воды. Ей удалось сделать пару глотков. Она осмотрелась. Вокруг расстилалась безжизненная пустыня. Безжизненная на первый взгляд. Цеплялась за каменистую почву камнеломка. Бурые чешуйки, казавшиеся сколами слюды, являлись растением с глубоко уходящим в землю, вполне съедобным корневищем. В норах схоронились от дневного жара пауки. А где-то на дне пустыни затаился Хозяин песков. Морена нашла кустарничек, сорвала стебелек и вернулась к углублению. Взяла полый стебелек в рот, допила с его помощью воду, а найденную в других расщелинах слила в давно опустевшую флягу. Пересекать пустыню днем – самоубийство, но ночью, когда пробуждается тайная жизнь и к поверхности поднимается Хозяин песков – еще хуже. Она вгляделась в плывущий от марева горизонт, сжала зубы и, спрыгнув со скального островка со скудной растительностью, зашагала по песку.
Она рассталась с Ротааригом неделю назад. Он повернул на север в горы, она же решила проверить долину перед пустыней, хоть гоблин и говорил, что это пустая затея. Подойдя к самой границе пустынного края, она развела костер в тени огромного масличного дерева. Этот древесный гигант словно являлся стражем, не пускавшим пески дальше. Он страдал от нехватки воды, но не сдавался, даже спустя тысячи лет принося плоды. Морена зажарила на огне ящериц и личинок, найденных в коре дерева. С Ротааригом она и не такое ела. И вовсе не из-за нужды. Наоборот, золота у них хватало, с тех самых пор, как сородичи Ротаарига разрыли сгоревшую деревню и намыли из породы несколько мешков золотого песка… Морене золото тоже досталось, но Ротаариг научил ее сдерживать свои желания и научил ее выживать. Лишь после этого он привез ее в большой город и оставил под присмотром знатного вельможи, который обязан был гоблину жизнью. Морена стала его приемной дочерью. Ее обучали манерам, языкам и наукам. Несколько раз в год гоблин забирал ее в недолгие двухнедельные поездки, не позволяя городской жизни завладеть умом девушки. И продолжал обучать по-своему. Нет, той ночью, когда Ротаариг сохранил ей жизнь, он не ошибся в своем выборе. Морена старательно впитывала любые знания. Она была способна к колдовству. Но не было, не было силы, которая бы позволила ей творить волшбу. И эту силу они искали. Разрывали древние курганы, перебирали древние сокровища, отыскивая среди них обломки магических артефактов. Ни одного целого после Великого Разлома не осталось. Но и каждая крупинка таила в себе частицу магии. Ротаариг тщательно собирал их и прятал в сундуке в своей пещере. Впрочем, искали они не только артефакты…
Она рассталась с Ротааригом неделю назад. Он повернул на север в горы, она же решила проверить долину перед пустыней, хоть гоблин и говорил, что это пустая затея. Подойдя к самой границе пустынного края, она развела костер в тени огромного масличного дерева. Этот древесный гигант словно являлся стражем, не пускавшим пески дальше. Он страдал от нехватки воды, но не сдавался, даже спустя тысячи лет принося плоды. Морена зажарила на огне ящериц и личинок, найденных в коре дерева. С Ротааригом она и не такое ела. И вовсе не из-за нужды. Наоборот, золота у них хватало, с тех самых пор, как сородичи Ротаарига разрыли сгоревшую деревню и намыли из породы несколько мешков золотого песка… Морене золото тоже досталось, но Ротаариг научил ее сдерживать свои желания и научил ее выживать. Лишь после этого он привез ее в большой город и оставил под присмотром знатного вельможи, который обязан был гоблину жизнью. Морена стала его приемной дочерью. Ее обучали манерам, языкам и наукам. Несколько раз в год гоблин забирал ее в недолгие двухнедельные поездки, не позволяя городской жизни завладеть умом девушки. И продолжал обучать по-своему. Нет, той ночью, когда Ротаариг сохранил ей жизнь, он не ошибся в своем выборе. Морена старательно впитывала любые знания. Она была способна к колдовству. Но не было, не было силы, которая бы позволила ей творить волшбу. И эту силу они искали. Разрывали древние курганы, перебирали древние сокровища, отыскивая среди них обломки магических артефактов. Ни одного целого после Великого Разлома не осталось. Но и каждая крупинка таила в себе частицу магии. Ротаариг тщательно собирал их и прятал в сундуке в своей пещере. Впрочем, искали они не только артефакты…