Эрик Гарднер. Око Эль-Аргара

   На этом месте Сторм проснулся. Юношей овладела тревога. Зал давно опустел – Идо и Гарлин ушли спать. Сторм вышел на улицу и насторожился. Стражи видно не было, а потом, немного пройдя к окраине деревни, он обнаружил сморенных сном воинов. Теперь юноша ясно почувствовал разлитое в воздухе колдовство. И вдруг над холмом над деревней полыхнуло рыже-алое свечение, и Сторм на его фоне увидел силуэты бычьих голов и одинокую черную фигуру на спине быка. Воздух лопнул под ремнем кнута, окутанного огненными языками. И над черной фигурой вырисовался выведенный кнутом знак Хаоса. Сторм схватился за грудь, словно его обожгло. Но стадо разворачивалось, уходило, гасло колдовское свечение. Исчез и знак Хаоса.
   – Ушел, – прошептал Сторм. – Теперь точно ушел… но…
   Он потер грудь. Что значил этот сон, и что хотел Черный пастух? У Сторма был только один ответ – тот разглядел в нем то, что Гарлину разглядеть оказалось не под силу. Подавленный, он просидел на крыльце дома до самого утра. Однако когда проснувшийся Гарлин вышел из дома, Сторм ничего ему не сказал, пряча тревогу за зевками.
   Они попрощались с иберами и заехали в дом Гарлина за давно собранными вещами.
   – Покажи свой кинжал, – попросил маг.
   Сторм протянул магу клинок. Гарлин осмотрел лезвие, рукоять.
   – Нездешняя работа, – Гарлин проверил клинок на магию, но ничего не почувствовал. – Я должен тебе кое-что отдать, Сторм.
   Он достал из сундука когда-то забранные у Сторма перстень и записную книжку. Сторм покрутил в руках перстень, полистал страницы.
   – Понимаешь, что там написано?
   Сторм покачал головой.
   – Жаль… Ну да ладно, может, в тартессийской библиотеке найдется ответ.
   Они вышли из дома. Гарлин запер дверь, наложил охранные заклятия. Сторм тем временем приторочил вещи к седлам, и особенно бережно – небольшую коробку, которую Гарлин при встрече с эльфами собирался им отдать. Там было несколько ценных проросших деревьев, которыми маг при случае всегда старался пополнить удивительный лес Перворожденных. После этого они вскочили в седла и тронулись в путь.

Глава 8
Храм Хаоса

   Десять ночей Ротаариг мчался с остатками своего стада. Днем, когда колдовство рассеивалось и быки исчезали до наступления темноты, гоблин прятался в расщелины скал и засыпал рядом с неприходящей в себя Мореной. Он не тратил время на поиск еды, беря немного крови у своих быков и торопясь как можно быстрее добраться до места. Но вот горы раздвинули свои неприступные стены, и перед ним оказалась небольшая укромная долина. В темноте ночи в ее центре можно было разглядеть светлый силуэт древнего храма-крепости, окруженного двойным кольцом стен. Быки спустились в долину, ступили в провал в стене, разрушенной корнями деревьев. За стенами царило запустение. Все заросло лесом, среди которого торчали остатки каких-то давно разрушившихся от времени построек. Достигнув главного здания, беломраморного, как и та крепость, под которой был заточен Киршстиф, они беспрепятственно прошли в портал – в петлях вместо дверей болталась пара гнилых досок с ржавыми, некогда железными, полосами. Копыта быков глухо стучали по растрескавшимся плитам. Рыже-алое свечение выхватывало из темноты следы разрухи – выбитую местами каменную кладку, искрошившиеся, обвалившиеся колонны, теперь больше напоминавшие сталактиты и сталагмиты в пещерах. Пройдя целый лабиринт коридоров и залов, быки выбрались в главный чертог храма – Зал заклятий, круглый, с терявшимися в вышине сводами, с восьмью входами и начертанным на полу знаком Хаоса. Здесь, как и в башне Эль-Аргара, весь пол меж стрел покрывал рельеф выбитых в мраморе заклятий. Здесь гоблин остановил стадо.
   Ротаариг соскользнул со спины быка, снял Морену. Он положил девушку в центр знака Хаоса. Руки и ноги ее направил по диагональным лучам знака. На грудь девушки Ротаариг положил ее кинжал. Лицо гоблина заливал пот, он чувствовал, что у него осталось очень мало сил. И скоро он лишиться их всех. А если промедлит еще немного, сила никогда не вернется к нему обратно. А может, он уже промедлил и упустил момент.
   Но Ротаариг отмел последние сомнения. Он сделал свой выбор, теперь отступать было поздно. Загнанные быки без сил давно уже упали на колени, тщетно старясь подняться. Гоблин обнажил кинжал и шагнул к ним. По щекам его текли слезы, но он уже не осознавал этого, чувствуя лишь боль, душащую, сдавливающую грудь.
   Лезвие вспороло шею первого быка. Но он лишь издал укоризненное мычание, обратив на хозяина взгляд выкаченных багровых глаз. Животное окончательно осело, повалилось на бок, а из широкой раны хлынул поток. По желобам, проложенным в полу, потекла кровь, наполняя собой каждый символ Великого Заклятья. Ротаариг теперь боялся лишь одного, что крови дюжины быков не хватит, чтобы заполнить все огромное пространство. Он перерезал горло следующему быку. И так всем двенадцати. Некоторые умирали сразу. Некоторые еще жили, медленно лишаясь жизни вместе с вытекающей кровью. Ротаариг гладил их могучие шеи, опустившиеся и больше не поднимавшиеся бока, прощаясь с ними и чувствуя, как сам лишается сил с каждым умершим животным. Последним Ротаариг убил вожака, поняв, что крови все-таки не хватает. Кровь растеклась, заполнив почти все углубления. Но небольшая область осталась незатронутой. Ротаариг выругался. Он раскрутил кнут, перекинув его через крюк для факела. Конец обвязал вокруг задних ног одного из быков. Он ругал себя, что не подумал об этом раньше, пока хотя бы один бык оставался жив. Гоблин натянул кнут, налегая изо всех оставшихся сил. Туша наполовину приподнялась над землей. Остатки крови стекли в желоб. Белое пятно уменьшилось, но так и не заполнилось до конца. Ротаариг, обливаясь потом и дрожа от озноба, понимая, что приподнимать вторую тушу он уже точно не в состоянии, осторожно ступая, добрался до белого пятна. Сглотнул и полоснул себя по запястью.