– Сегодня никаких прошений, доси, – сказал один из малазанских солдат. – Попытай счастья завтра.
Антилопа откинул свой плащ, обнажив диадему империи, приколотую на тунике.
– Кулак созывал совет, не так ли?
Оба солдата отдали честь и отступили назад. Один из них, говоривший раньше, виновато улыбнулся и произнес:
– Мы не знали, что вы – еще один член совета.
– Почему еще один?
– Первый прошел несколько минут назад, историк.
– Да, конечно, – кивнул головой Антилопа и, не оглядываясь, устремился внутрь.
На каменном полу сквозного коридора виднелись грязные следы от пары мокасин. Нахмурившись, он двинулся дальше и попал во внутренний двор. Покрытая навесом пешеходная дорожка вела вдоль внутренней поверхности стены налево, упираясь в заднюю дверь низкого малоприметного строения, где находился штаб. Решив, что он все равно абсолютно промок. Антилопа направился через центр двора к главному входу. По пути он заметил, что предшественник также пошел этим путем: следы его ног, наполненные водой, явственно свидетельствовали о неуклюжей походке. Опасения историка усилились.
Он подошел к входу, где стояли другие охранники, которые провели его в комнату совета. Приблизившись к двойным дверям, он оглянулся в поисках знакомых следов. Вероятно, человек пошел в сторону другого крыла этого здания, поскольку на полу не было абсолютно ничего. Пожав плечами, Антилопа толкнул дверь и вошел.
Это была низкая комната с неоштукатуренными стенами, покрытыми, однако, белой краской. В центре стоял длинный мраморный стол, который выглядел странно из-за отсутствия вокруг стульев. В комнате уже ожидали Маллик Рел, Кульп, Колтайн и еще один офицер из виканов. Все они одновременно повернулись при входе Антилопы, и тот заметил, как правая бровь Рела внезапно поднялась вверх в знак крайнего изумления. «Вероятно, Маллик даже не подозревал, что Колтайн соблаговолит включить меня в совет, – подумал Антилопа. – Выло ли это допущение намеренным, имеющим цель вывести священника из состояния равновесия?» Через несколько секунд историк отмел эту мысль. Скорее всего, его приглашение стало результатом неразберихи, которая царила в команде Колтайна.
«А стулья-то удалены намеренно», – вновь подумал Антилопа, взглянув на следы от ножек, оставленные по белой пыли на полу. На лицах Маллик Рела и Кульпа была написана неловкость: они не знали, куда им примоститься и какую принять позу. Джистальский священник Маела переминался с ноги на ногу, на его потном лбу отражался яркий свет лампы, стоящей на крышке стола. Кульп смотрел по сторонам в поисках опоры, на которую можно было облокотиться, хотя он не был уверен, как к этому проявлению слабости отнесутся виканы.
Сняв свой плащ и повесив его у двери на ручку от старого факела, Антилопа, внутренне улыбаясь, повернулся крутом, чтобы представиться новому кулаку. Тот стоял около ближайшего края стола, а рядом неотступно следил за всеми происходящими событиями нахмуренный ветеран, чье широкое неподвижное лицо было отмечено уродливым шрамом, пересекающим его от правой челюсти до левой брови.
– Я – Антилопа, – представился священник. – Главный историк империи, – сделав небольшой поклон, он продолжил: – Добро пожаловать в Хиссар, кулак.
Приблизившись к нему, Антилопа заметил, что на лице предводителя клана Ворона отразились все сорок лет, проведенные на севере Виканских равнин в Квон Тали. Его тонкое, лишенное эмоций лицо было прорезано глубокими морщинами, сгущающимися вокруг широкого рта и по углам темных, глубоко посаженных глаз. Позади широких плеч Колтайна свешивались смазанные маслом длинные косы, скрепленные амулетом из вороньего пера. Его высокую фигуру облегала поношенная кольчуга, надетая поверх жилета, а длинная накидка из вороньего пера, накинутая на широкие плечи, достигала колен. На ногах у викана были надеты обтягивающие штаны, покрытые шнуровкой с наружной стороны бедер, а из-под левой руки торчал длинный нож с роговой рукояткой.
В ответ на приветственную речь Антилопы предводитель кивнул головой.
– Когда я видел тебя в последний раз, – промолвил он с грубым виканским акцентом, – ты лежал в лихорадке на личной койке императора, готовый пройти через Ворота Худа, – помедлив, Колтайн продолжил: – Булт был тогда молодым воином, чья пика распорола твое брюхо. За это солдат по имени Дуджек поцеловал его лицо своим мечом.
Предводитель виканов медленно повернулся к ветерану и улыбнулся, посмотрев на его изуродованное шрамом лицо.
Мрачный вид седого ветерана при взгляде на Антилопу не изменился. Тряхнув головой и расправив грудь, он сказал:
– Я помню этого безоружного человека. Отсутствие меча в его руках заставило меня воспользоваться пикой только в самый последний момент. Я помню, что меч Дуджека обезобразил меня как раз в тот момент, когда его рука была готова оказаться растерзанной в пасти моей лошади. Я помню, что впоследствии Дуджек оставил свою руку у хирургов без особого сожаления – это никак не сказалось на его славной карьере. Честно говоря, шрам на лице доставил мне гораздо больше неприятностей: от меня ушла единственная жена.
– А не являлась ли она твоей сестрой, Булт?
– Была, Колтайн. А еще она была абсолютно слепой.
Оба викана погрузились в молчание, их лица стали хмурыми и суровыми. Внезапно со стороны Кульпа донеслось какое-то ворчанье. Антилопа медленно поднял бровь:
– К сожалению, Булт, несмотря на присутствие в той битве, я не видел там ни тебя, ни Колтайна. Поэтому в любом случае я не могу знать, каким ты был до своего ранения.
Ветеран кивнул головой:
– Там надо держать ухо востро, это правда.
– Возможно, – вступил внезапно в разговор Маллик Рел. – настало время окончить эти шутки и приступить, наконец, к совету – тому, ради чего сегодня все собрались.
– Я еще не готов, – небрежно ответил Колтайн, продолжая рассматривать Антилопу.
– Скажи мне, историк, – буркнул Булт, – а что заставило тебя вступить в битву, не имея в руках никакого оружия?
– Наверное, я просто потерял его в пылу сражения.
– Но ты же знаешь, что это неправда: у тебя не было ни ремня, ни ножен, ни даже щита.
Антилопа пожал плечами:
– Если мне поручено зафиксировать все события, происходящие в империи, я должен находиться в самой их гуще, не так ли, сэр?
– И ты собираешься проявить такое же безрассудное рвение при записи событий, которые произойдут с командой Кол-тайна?
– Рвение? О да, сэр! Но что касается безрассудства, – вздохнул он, – увы! Сегодня мое мужество не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Сейчас, собираясь наблюдать за сражением, я облачаюсь в доспехи, шлем, беру короткий меч и щит. Меня охраняют телохранители, а сам я теперь ни за что не подойду к центру битвы на расстояние ближе чем в лигу.
– Годы добавили тебе мудрости, – произнес Булт. Антилопа пожал плечами:
– Да, конечно, но, боюсь, все еще недостаточно, – обернувшись лицом к Колтайну, он продолжил: – Я буду довольно самоуверенным, кулак, но все же рискну воспользоваться случаем, чтобы дать тебе несколько советов.
В этот момент взгляд Колтайна скользнул по Маллику Релу.
– Ты, конечно, должен бояться своей самонадеянности, историк, поскольку только что позволил себе непозволительную вольность. Если бы я не догадывался о той ситуации, которая сложилась сейчас в Арене, и не считал тебя умным человеком. Антилопа, то, наверное, отдал бы приказ Булту закончить свое дело и прикончить тебя.
– У меня мало информации об Арене, – ответил Антилопа, почувствовав, как по спине крупные капли пота начали собираться в тонкие струйки. – Но еще меньше мне известно о тебе, кулак.
Выражение лица Колтайна не изменилось, и священнику внезапно показалось, что перед ним находится кобра, которая, не сводя своих немигающих глаз, медленно поднимается для удара.
– У меня есть предложение, – сказал Маллик Рел. – Может быть, мы начнем совет?
– Еще рано, – медленно ответил Колтайн. – Мы ожидаем моего колдуна.
В ответ на это священник Маела только фыркнул, а Кульп сделал небольшой шаг вперед.
Антилопа внезапно почувствовал, что у него пересохло в горле. Прочистив его, он сказал:
– А не издала ли императрица в первый год своего правления указ о том, что все виканские колдуны должны быть полностью истреблены? А не последовало ли за этим массовых репрессий? У меня в памяти до сих пор стоят наружные стены Унты…
– Да, они умирали медленно, – ответил Булт. – Их тела висели на железных пиках до тех пор, пока вороны не приняли их души. Мы приводили к городским стенам наших детей, чтобы те смотрели на своих мудрых соплеменников и знали, кто виновен в их смерти. Женщина с короткими волосами! В памяти наших детей остался рубец на всю жизнь, и мы уверены, что правда об этом событии теперь не умрет никогда.
– Но ведь это же та императрица, – возразил Антилопа, глядя Колтайну в лицо, – которой вы сейчас служите.
– Женщина с короткими волосами ничего не знает о путях виканов, – ответил Булт. – Вороны, которые вобрали в себя души величайших соплеменников, возвратили их нашему народу: в течение долгих месяцев они ожидали рождения каждого нового смертного. Сила древних мудрецов постепенно возвращается к нашему роду.
Внезапно открылась потайная боковая дверь, которой Антилопа ранее не заметил, и в комнату вошел высокий человек на кривых ногах. Натянутый на самые глаза высокий капюшон откинулся назад, и пред всеми присутствующими предстало юное лицо, принадлежавшее мальчику лет десяти. Темные глаза юноши встретились с взглядом священника.
– Это Сормо Э'нат, – представил его Колтайн.
– Сормо Э'нат – старик, которого казнили в Унте, – выпалил Кульп. – Это был самый могущественный из колдунов, и императрица об этом точно знала. Люди говорили, что он умирал на стене одиннадцать дней. Нет этот юноша вовсе не Сормо Э'нат…
– Одиннадцать дней, – зловеще проговорил Булт. – Ни один из воронов не мог взять его душу целиком. Каждый день прилетал новый дух, который забирал с собой ее малую часть. Одиннадцать дней – одиннадцать воронов: такова была его жизненная сила и такова была честь, оказанная ему крылатыми духами. Одиннадцать духов!
– Старое колдовство, – прошептал Маллик Рел. – Только в самых старых свитках имеются упоминания о таких случаях. Этого мальчика назвали Сормо Э'нат – так кто же это, вновь рожденный колдун?
– Рхиви из Генабакиса тоже так думает, – сказал Антилопа. – Вновь рожденный ребенок может стать сосудом для души, которая не прошла через Ворота Худа.
Внезапно мальчик заговорил: его голос был не по годам наполнен мужской силой.
– Я – Сормо Э'нат, который несет в своей груди память о железных пиках. Одиннадцать воронов воскресили меня, – обвязав свой плащ вокруг плеча, он продолжил: – Сегодня я решил понаблюдать за ритуалом предсказания и увидел в толпе историка Антилопу. Вместе с ним мы стали свидетелями видения, ниспосланного духом огромной силы, духом, чье лицо было невозможно определить. Видение предсказало Армагеддон.
– Я тоже это видел, – подтвердил сказанное Антилопа, – Торговый караван остановился на лагерную стоянку у границы города.
– Кто-то догадался, что ты – малазанин? – спросил его Колтайн.
– Он хорошо говорит на племенном языке, – ответил за Антилопу Сормо, – и умело демонстрирует признаки ненависти к империи. Выражение лица говорит о полном самообладании, что позволяет легко входить в доверие к местным жителям. Скажи мне, историк, ты когда-нибудь раньше видел подобные предсказания?
– Не так… очевидно, – ответил Антилопа. – Но я был свидетелем достаточного количества других признаков, которые свидетельствуют о растущем в городе напряжении. Новый год принесет с собой восстание.
– Смелое заявление, – задумчиво проговорил Маллик Рел. Он вздохнул, выражая недовольство по поводу своей неудобной позы, а затем продолжил: – Верховный кулак относится с изрядной долей осторожности к подобным словам. Порой начинает казаться, что на свете живет столько же пророчеств, сколько и людей. Такое огромное количество заставит кого угодно сомневаться в достоверности каждого из них. С тех пор как Семь Городов были завоеваны малазанами, неминуемые восстания начали предсказываться каждый год. К чему все это привело? Да ни к чему.
– Священник имеет скрытые мотивы, – сказал Сормо.
У Антилопы перехватило дыхание, а круглое потное лицо Рела стало бледным как мел.
– У всех людей есть скрытые мотивы, – ответил Колтайн, будто не осознав смысла слов, произнесенных его колдуном. – Я слышал призыв – предостережение об опасности, и вот мое мнение: тот маг, который готов преклонить колени перед стеной из камня, опасен, как гадюка, которая проникла в твою кровать. Каждый солдат в армии Седьмых говорит о страхе передо мной, – кулак сплюнул на пол, а затем продолжил: – Меня не интересуют все эти сантименты. Если они согласны мне подчиняться, то я в свою очередь буду преданно служить им. Но если они соберутся бунтовать – я вырву сердца из их груди. Ты слышишь мои слова, боевой маг?
Нахмурившись, Кульп ответил:
– Да, я слышу.
– А я здесь нахожусь ради того, – чуть ли не переходя на визг, затараторил Маллик Рел, – чтобы исполнять приказы верховного кулака Пормквала.
– До или после официального приглашения верховного кулака? – спросил Антилопа и сразу же пожалел об этом, несмотря на громкий хохот Булта.
– Верховный кулак Пормквал пригласил тебя, Колтайн, со своей командой в Семь Городов. Войско Седьмых представляет собой сейчас одну из трех боевых частей армии Малазанской империи, и верховный кулак уверен, что ты приумножишь ее славную историю.
– А мне плевать на доброе имя, – ответил Колтайн. – Я сужу о людях по их действиям. Ну, продолжай.
Дрожа от волнения, Рел продолжил:
– Верховный кулак Пормквал просил меня передать свои приказания кулаку Колтайну. Как только корабли адмирала Нока пополнят запасы, они собираются покинуть гавань Хиссара и выйти в сторону Арена. Кулак Колтайн должен начать подготовку пешего перехода армии Седьмых в Арен. Желание Пормквала заключается в том, чтобы ты полностью изучил боеспособность армии Седьмых до того, как они обоснуются на своей новой стоянке в Арене, – достав из-под робы запечатанный свиток и положив его на стол, он закончил: – Таков приказ верховного кулака.
На лице Колтайна появилось выражение глубочайшего омерзения. Он скрестил руки и медленно повернулся к Релу спиной. Булт невесело засмеялся.
– Верховный кулак хочет осмотреть нашу армию. Возможно, его сопровождает верховный маг, а может быть, и Рука Когтя? Если он хочет осмотреть войско Колтайна, то пусть приезжает сюда сам: у нас нет абсолютно никакого желания снаряжать людей для такого далекого похода. Проделать расстояние в четыреста лиг только лишь для того, чтобы Пормквал пожурил их за пыль на сапогах? Подобный маневр оставит восточные провинции Семи Городов без всякого надзора, а учитывая смятение, которое царит вокруг, это будет выглядеть как трусливое бегство, особенно если за нами последует и флот Сахула. Данной землей невозможно управлять из-за стен Арена.
– Ты отказываешься подчиняться приказу? – шепотом произнес Рел, сверля глазами, напоминающими налитые кровью бриллианты, широкую спину Колтайна.
Немного стушевавшись, Колтайн ответил:
– Нет, я просто размышляю, как можно грамотно модифицировать этот приказ. В данный момент я внимательно слушаю ваши предложения.
– Я тебе скажу свое предложение… – взвился священник. Колтайн только усмехнулся, а Булт иронично спросил:
– Кто? Ты? Да ты простой священник, даже не солдат и тем более не правитель. Ты даже не входишь в состав верховного командования.
Взгляд Рела перескочил с кулака на ветерана.
– Не вхожу? Действительно, но ведь…
– По крайней мере, так считает императрица Лейсин, – отрезал Булт; – Ведь она абсолютно ничего не знает о тебе, священник, кроме как из докладов верховного кулака. И вполне понятным кажется тот факт, что императрица не доверяет власть людям, которых просто не знает. Верховный кулак Пормквал назначил тебя мальчиком на побегушках – вот и все его к тебе отношение. Твой приказ ничего не значит – ни для Колтайна, ни для меня, ни даже для последнего повара, который варит похлебку в Семи Городах.
– Я доведу эти слова и их интонацию до верховного кулака.
– Без сомнения. А сейчас ты свободен. Рел в крайнем изумлении остановился.
– Что?
– Мы закончили с тобой разговор. Прощай.
Все стояли в полной тишине и видели, как обиженный священник быстро собрался и покинул комнату. Как только дверь за его спиной закрылась, Антилопа повернулся лицом к Колтайну и произнес:
– Возможно, это не самое мудрое твое решение, кулак.
– Это решил не я, а Булт, – устало проговорил Колтайн. Взглянув на ветерана, историк увидел, что его обезображенное шрамом лицо растянулось в ухмылке.
– Расскажи мне о Пормквале, – попросил Колтайн. – Ты с ним встречался?
Антилопа вновь обратил свой взор на кулака.
– Да, приходилось.
– Хорошо ли он управляет?
– Насколько мне удалось узнать, он не правит вообще. Большинство указов проводят в жизнь люди, подобные тебе, Булт, а обсуждение производятся на советах подобно нашему. Происхождение остальной части указов непонятно – возможно, исходя из собственных нужд, их генерируют богатые благородные купцы. Сейчас всем хорошо известно, что именно они стали инициаторами резкого повышения таможенных пошлин на импортируемые товары, что привело к значительному приросту местных цен на эту продукцию. Естественно, данные изменения не коснулись тех товаров, которые ввозили сами купцы. Подводя итог, можно сказать, что местное население империи находится под властью малазанских торговцев, и подобная ситуация не менялась с тех пор, как Пормквал возложил на себя титул верховного кулака четыре года назад.
– А кто был на этой должности до него? – поинтересовался Булт.
– Картерон Корка, утонувший однажды ночью в гавани Арена.
В ответ на это Кульп только фыркнул:
– Корка мог в пьяном состоянии продраться сквозь шторм, но он утонул подобно своему брату Урко, Естественно, ни одно из тел так до сих пор и не нашли.
– И что это значит?
Кульп оскалился, глядя на Булта, но ничего не ответил.
– Как Корка, так и Урко были верными людьми императора, – начал объяснять Антилопа. – Кажется, их постиг тот же злой рок, что забрал от нас большинство друзей Келланведа – в том числе Старого Тука и Амерона. Ни одно из их тел уже никогда больше не найдут, – пожав плечами, историк добавил: – Теперь это давняя история. Да, забытое прошлое.
– Ты думаешь, что все они были убиты по приказу Лейсин? – спросил Булт, обнажая изъеденную поверхность зубов. – Но представь себе ситуацию, что все наиболее способные командиры императрицы пропали, оставив ее в гордом одиночестве, без всякой надежды на грамотное управление многотысячной армией. Неужели ты думаешь, что она к этому стремится? А еще ты, наверное, забыл, историк, что, до того как стать императрицей, Лейсин состояла в близких дружеских отношениях с Коркой, Урко, Амероном, Дассемом и другими… Представь ее сейчас в одиночестве, покинутую верными людьми.
– А убийство этой женщиной своих других близких сподвижников – Келланведа и Танцора? Она просчиталась, полагая, что это событие не скажется на ее отношениях с остальными предводителями, – с грустью в голосе произнес Антилопа, не отдавая себе в этом отчета. – Но ведь все они были и моими друзьями тоже…
– Некоторые ошибки теперь уже никогда не исправить, – сказал Булт. – Император и Танцор были хорошими завоевателями, но стали бы они грамотно управлять?
– Этого мы теперь никогда не узнаем, – с горечью выпалил историк.
Вздох викана был больше похож на сдержанный издевательский смешок.
– Да, действительно, но если в то время и был у трона человек, способный узнать реальную причину всех происходящих событий, то это была, несомненно, Лейсин.
Колтайн вновь сплюнул на пол.
– Вот и все, что можно сказать по этому поводу, историк. Запиши в летопись весь разговор, который здесь имел место, если, конечно, тебе не противно вспоминать об этом еще раз, – проговорил кулак. Взглянув на своего молчаливого колдуна Сормо он нахмурился.
– Я запишу все события даже в том случае, если при воспоминании о них меня вырвет, – ответил Антилопа. – В ином случае я не имел бы права называть себя историком.
– Рад это слышать, – ответил кулак, все еще разглядывая Сормо Э'ната. – Скажи мне, историк, а какую власть Маллик Рел имеет над Пормквалом?
– Хотел бы я знать, кулак.
– Ну тогда выясни это.
– Ты хочешь, чтобы я стал шпионом? Колтайн повернулся к нему со слабой усмешкой:
– А что же ты делал в палатке торговцев, Антилопа? Историк поморщился.
– Я должен дойти до Арена. Не думаю, что Маллик Рел теперь вновь пригласит меня на закрытый совет, тем более что я стал свидетелем его величайшего унижения. Я уверен, что сегодня он увидел во мне врага, а его враги имеют привычку таинственным образом исчезать.
– Ну, я не исчезну, – самодовольно произнес Колтайн и, подойдя поближе, взял его за плечо. – Давай не будем обращать на него внимания. Антилопа. Я принимаю тебя в свою команду.
– Как прикажешь, кулак, – ответил историк.
– Совет закончен, – распорядился Колтайн и, повернувшись к своему колдуну, добавил: – Сормо, ты расскажешь мне детали своего утреннего путешествия немного позднее.
Колдун поклонился.
Антилопа надел свой плащ и вместе с Кульпом вышел на лестницу. Как только двери позади закрылись, историк дернул боевого мага за рукав.
– Мне нужно кое-что сказать тебе. Лично.
– Ты читаешь мои мысли, – ответил Кульп.
В конце длинного коридора они обнаружили нежилую комнату, захламленную разбитой мебелью. Проскользнув в нее, Кульп закрыл на щеколду дверь и обернулся лицом к Антилопе: его глаза горели адским огнем.
– Он – вовсе не человек. Он животное, и все вещи вокруг воспринимает как животное. Мне порой казалось, что Булт присутствовал здесь только лишь ради того, чтобы воспринимать нечленораздельное рычанье своего господина и складывать все это в слова. Я никогда ранее не видел викана, который был бы столь же словоохотлив, как этот искалеченный старик.
– Очевидно, – сухо ответил Антилопа, – Колтайну было много чего сказать.
– А я подозреваю, что священник Маела уже начал готовить свою собственную месть.
– Согласен с тобой. Но меня потрясла та страсть, с которой Булт защищал императрицу.
– Ты принимаешь его аргументы?
– О том, что она сожалеет о содеянном и сейчас ощущает свое одиночество и беспомощность? Возможно, но мне кажется, что это дела давно минувших дней.
– Как ты думаешь, а Лейсин доверяет этим виканским дикарям?
– Колтайн был вызван на аудиенцию самой императрицей, и я подозреваю, что Булт как приклеенный находился рядом. Но то, о чем шла речь на этой приватной беседе, осталось для всех загадкой, – ответил историк, пожимая плечами. – Скорее всего, они готовились к тому, чтобы убрать Маллика Рела, – этот вывод напрашивается сам собой. А что ты, Кульп, думаешь об этом молодом колдуне?
– Молодом? – нахмурился боевой маг. – У этого мальчишки аура древнего старика. Я сразу почувствовал, что от него несло лошадиной кровью: он участвовал в ритуальном обряде, который у колдунов происходит только во Время Жестокости. Оно как раз пришлось на последние четыре года жизни Сормо – время максимального расцвета его мощи. А ты сам-то заметил, что он вытворял? Он метал дротики в священника, а затем молчаливо стоял, наблюдая за эффектом.
– А почему ты сказал, что все это было ложью?
– Потому что Сормо вовсе не обязательно знать, насколько чувствителен мой нос. Я продолжаю играть с ним роль юнца, и если мне улыбнется удача, то он больше не обратит на меня никакого внимания.
Антилопа заколебался. Затхлый воздух в комнате отдавал пылью и плесенью.
– Кульп! – внезапно сказал он.
– Ты что-то спросил, историк?
– Мы ничего не можем поделать ни с Колтайном, ни с Малликом Релой, ни с Сормо Э'натом. Но мне нужна твоя помощь в другом деле.
– В чем?
– Я хочу освободить одного узника.
На лице боевого мага отразилось крайнее изумление.
– В хиссарской тюрьме? Историк, но у меня нет никакого влияния среди хиссарской армии.
– Нет, он находится не в городской тюрьме – он заключенный империи.
– И где же его сейчас держат?
– Он был продан в рабство, Кульп, и сейчас находится на Отатаралских островах.
Боевой маг оторопел.
– Во имя Худа, Антилопа, опомнись! Ты просишь о помощи для мага? Ты полагаешь, что я по собственной воле приближусь к этим рудникам? Да Отатарал полностью разрушает любое колдовство, превращая магов в душевнобольных.
– Тебе не придется быть на острове. Все, что нужно будет делать, – это ждать на рыбачьей лодке в море у побережья, – заискивающим тоном просил Антилопа. – Я обещаю это, Кульп.
– Ага, подобрать заключенного, а затем что – грести как сумасшедший, преследуемый по пятам боевыми галерами доси?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся историк.
Кульп взглянул на закрытую за спиной дверь, а потом принялся внимательно рассматривать обломки мебели, разбросанные по всей комнате, будто увидел их в первый раз.
Антилопа откинул свой плащ, обнажив диадему империи, приколотую на тунике.
– Кулак созывал совет, не так ли?
Оба солдата отдали честь и отступили назад. Один из них, говоривший раньше, виновато улыбнулся и произнес:
– Мы не знали, что вы – еще один член совета.
– Почему еще один?
– Первый прошел несколько минут назад, историк.
– Да, конечно, – кивнул головой Антилопа и, не оглядываясь, устремился внутрь.
На каменном полу сквозного коридора виднелись грязные следы от пары мокасин. Нахмурившись, он двинулся дальше и попал во внутренний двор. Покрытая навесом пешеходная дорожка вела вдоль внутренней поверхности стены налево, упираясь в заднюю дверь низкого малоприметного строения, где находился штаб. Решив, что он все равно абсолютно промок. Антилопа направился через центр двора к главному входу. По пути он заметил, что предшественник также пошел этим путем: следы его ног, наполненные водой, явственно свидетельствовали о неуклюжей походке. Опасения историка усилились.
Он подошел к входу, где стояли другие охранники, которые провели его в комнату совета. Приблизившись к двойным дверям, он оглянулся в поисках знакомых следов. Вероятно, человек пошел в сторону другого крыла этого здания, поскольку на полу не было абсолютно ничего. Пожав плечами, Антилопа толкнул дверь и вошел.
Это была низкая комната с неоштукатуренными стенами, покрытыми, однако, белой краской. В центре стоял длинный мраморный стол, который выглядел странно из-за отсутствия вокруг стульев. В комнате уже ожидали Маллик Рел, Кульп, Колтайн и еще один офицер из виканов. Все они одновременно повернулись при входе Антилопы, и тот заметил, как правая бровь Рела внезапно поднялась вверх в знак крайнего изумления. «Вероятно, Маллик даже не подозревал, что Колтайн соблаговолит включить меня в совет, – подумал Антилопа. – Выло ли это допущение намеренным, имеющим цель вывести священника из состояния равновесия?» Через несколько секунд историк отмел эту мысль. Скорее всего, его приглашение стало результатом неразберихи, которая царила в команде Колтайна.
«А стулья-то удалены намеренно», – вновь подумал Антилопа, взглянув на следы от ножек, оставленные по белой пыли на полу. На лицах Маллик Рела и Кульпа была написана неловкость: они не знали, куда им примоститься и какую принять позу. Джистальский священник Маела переминался с ноги на ногу, на его потном лбу отражался яркий свет лампы, стоящей на крышке стола. Кульп смотрел по сторонам в поисках опоры, на которую можно было облокотиться, хотя он не был уверен, как к этому проявлению слабости отнесутся виканы.
Сняв свой плащ и повесив его у двери на ручку от старого факела, Антилопа, внутренне улыбаясь, повернулся крутом, чтобы представиться новому кулаку. Тот стоял около ближайшего края стола, а рядом неотступно следил за всеми происходящими событиями нахмуренный ветеран, чье широкое неподвижное лицо было отмечено уродливым шрамом, пересекающим его от правой челюсти до левой брови.
– Я – Антилопа, – представился священник. – Главный историк империи, – сделав небольшой поклон, он продолжил: – Добро пожаловать в Хиссар, кулак.
Приблизившись к нему, Антилопа заметил, что на лице предводителя клана Ворона отразились все сорок лет, проведенные на севере Виканских равнин в Квон Тали. Его тонкое, лишенное эмоций лицо было прорезано глубокими морщинами, сгущающимися вокруг широкого рта и по углам темных, глубоко посаженных глаз. Позади широких плеч Колтайна свешивались смазанные маслом длинные косы, скрепленные амулетом из вороньего пера. Его высокую фигуру облегала поношенная кольчуга, надетая поверх жилета, а длинная накидка из вороньего пера, накинутая на широкие плечи, достигала колен. На ногах у викана были надеты обтягивающие штаны, покрытые шнуровкой с наружной стороны бедер, а из-под левой руки торчал длинный нож с роговой рукояткой.
В ответ на приветственную речь Антилопы предводитель кивнул головой.
– Когда я видел тебя в последний раз, – промолвил он с грубым виканским акцентом, – ты лежал в лихорадке на личной койке императора, готовый пройти через Ворота Худа, – помедлив, Колтайн продолжил: – Булт был тогда молодым воином, чья пика распорола твое брюхо. За это солдат по имени Дуджек поцеловал его лицо своим мечом.
Предводитель виканов медленно повернулся к ветерану и улыбнулся, посмотрев на его изуродованное шрамом лицо.
Мрачный вид седого ветерана при взгляде на Антилопу не изменился. Тряхнув головой и расправив грудь, он сказал:
– Я помню этого безоружного человека. Отсутствие меча в его руках заставило меня воспользоваться пикой только в самый последний момент. Я помню, что меч Дуджека обезобразил меня как раз в тот момент, когда его рука была готова оказаться растерзанной в пасти моей лошади. Я помню, что впоследствии Дуджек оставил свою руку у хирургов без особого сожаления – это никак не сказалось на его славной карьере. Честно говоря, шрам на лице доставил мне гораздо больше неприятностей: от меня ушла единственная жена.
– А не являлась ли она твоей сестрой, Булт?
– Была, Колтайн. А еще она была абсолютно слепой.
Оба викана погрузились в молчание, их лица стали хмурыми и суровыми. Внезапно со стороны Кульпа донеслось какое-то ворчанье. Антилопа медленно поднял бровь:
– К сожалению, Булт, несмотря на присутствие в той битве, я не видел там ни тебя, ни Колтайна. Поэтому в любом случае я не могу знать, каким ты был до своего ранения.
Ветеран кивнул головой:
– Там надо держать ухо востро, это правда.
– Возможно, – вступил внезапно в разговор Маллик Рел. – настало время окончить эти шутки и приступить, наконец, к совету – тому, ради чего сегодня все собрались.
– Я еще не готов, – небрежно ответил Колтайн, продолжая рассматривать Антилопу.
– Скажи мне, историк, – буркнул Булт, – а что заставило тебя вступить в битву, не имея в руках никакого оружия?
– Наверное, я просто потерял его в пылу сражения.
– Но ты же знаешь, что это неправда: у тебя не было ни ремня, ни ножен, ни даже щита.
Антилопа пожал плечами:
– Если мне поручено зафиксировать все события, происходящие в империи, я должен находиться в самой их гуще, не так ли, сэр?
– И ты собираешься проявить такое же безрассудное рвение при записи событий, которые произойдут с командой Кол-тайна?
– Рвение? О да, сэр! Но что касается безрассудства, – вздохнул он, – увы! Сегодня мое мужество не идет ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Сейчас, собираясь наблюдать за сражением, я облачаюсь в доспехи, шлем, беру короткий меч и щит. Меня охраняют телохранители, а сам я теперь ни за что не подойду к центру битвы на расстояние ближе чем в лигу.
– Годы добавили тебе мудрости, – произнес Булт. Антилопа пожал плечами:
– Да, конечно, но, боюсь, все еще недостаточно, – обернувшись лицом к Колтайну, он продолжил: – Я буду довольно самоуверенным, кулак, но все же рискну воспользоваться случаем, чтобы дать тебе несколько советов.
В этот момент взгляд Колтайна скользнул по Маллику Релу.
– Ты, конечно, должен бояться своей самонадеянности, историк, поскольку только что позволил себе непозволительную вольность. Если бы я не догадывался о той ситуации, которая сложилась сейчас в Арене, и не считал тебя умным человеком. Антилопа, то, наверное, отдал бы приказ Булту закончить свое дело и прикончить тебя.
– У меня мало информации об Арене, – ответил Антилопа, почувствовав, как по спине крупные капли пота начали собираться в тонкие струйки. – Но еще меньше мне известно о тебе, кулак.
Выражение лица Колтайна не изменилось, и священнику внезапно показалось, что перед ним находится кобра, которая, не сводя своих немигающих глаз, медленно поднимается для удара.
– У меня есть предложение, – сказал Маллик Рел. – Может быть, мы начнем совет?
– Еще рано, – медленно ответил Колтайн. – Мы ожидаем моего колдуна.
В ответ на это священник Маела только фыркнул, а Кульп сделал небольшой шаг вперед.
Антилопа внезапно почувствовал, что у него пересохло в горле. Прочистив его, он сказал:
– А не издала ли императрица в первый год своего правления указ о том, что все виканские колдуны должны быть полностью истреблены? А не последовало ли за этим массовых репрессий? У меня в памяти до сих пор стоят наружные стены Унты…
– Да, они умирали медленно, – ответил Булт. – Их тела висели на железных пиках до тех пор, пока вороны не приняли их души. Мы приводили к городским стенам наших детей, чтобы те смотрели на своих мудрых соплеменников и знали, кто виновен в их смерти. Женщина с короткими волосами! В памяти наших детей остался рубец на всю жизнь, и мы уверены, что правда об этом событии теперь не умрет никогда.
– Но ведь это же та императрица, – возразил Антилопа, глядя Колтайну в лицо, – которой вы сейчас служите.
– Женщина с короткими волосами ничего не знает о путях виканов, – ответил Булт. – Вороны, которые вобрали в себя души величайших соплеменников, возвратили их нашему народу: в течение долгих месяцев они ожидали рождения каждого нового смертного. Сила древних мудрецов постепенно возвращается к нашему роду.
Внезапно открылась потайная боковая дверь, которой Антилопа ранее не заметил, и в комнату вошел высокий человек на кривых ногах. Натянутый на самые глаза высокий капюшон откинулся назад, и пред всеми присутствующими предстало юное лицо, принадлежавшее мальчику лет десяти. Темные глаза юноши встретились с взглядом священника.
– Это Сормо Э'нат, – представил его Колтайн.
– Сормо Э'нат – старик, которого казнили в Унте, – выпалил Кульп. – Это был самый могущественный из колдунов, и императрица об этом точно знала. Люди говорили, что он умирал на стене одиннадцать дней. Нет этот юноша вовсе не Сормо Э'нат…
– Одиннадцать дней, – зловеще проговорил Булт. – Ни один из воронов не мог взять его душу целиком. Каждый день прилетал новый дух, который забирал с собой ее малую часть. Одиннадцать дней – одиннадцать воронов: такова была его жизненная сила и такова была честь, оказанная ему крылатыми духами. Одиннадцать духов!
– Старое колдовство, – прошептал Маллик Рел. – Только в самых старых свитках имеются упоминания о таких случаях. Этого мальчика назвали Сормо Э'нат – так кто же это, вновь рожденный колдун?
– Рхиви из Генабакиса тоже так думает, – сказал Антилопа. – Вновь рожденный ребенок может стать сосудом для души, которая не прошла через Ворота Худа.
Внезапно мальчик заговорил: его голос был не по годам наполнен мужской силой.
– Я – Сормо Э'нат, который несет в своей груди память о железных пиках. Одиннадцать воронов воскресили меня, – обвязав свой плащ вокруг плеча, он продолжил: – Сегодня я решил понаблюдать за ритуалом предсказания и увидел в толпе историка Антилопу. Вместе с ним мы стали свидетелями видения, ниспосланного духом огромной силы, духом, чье лицо было невозможно определить. Видение предсказало Армагеддон.
– Я тоже это видел, – подтвердил сказанное Антилопа, – Торговый караван остановился на лагерную стоянку у границы города.
– Кто-то догадался, что ты – малазанин? – спросил его Колтайн.
– Он хорошо говорит на племенном языке, – ответил за Антилопу Сормо, – и умело демонстрирует признаки ненависти к империи. Выражение лица говорит о полном самообладании, что позволяет легко входить в доверие к местным жителям. Скажи мне, историк, ты когда-нибудь раньше видел подобные предсказания?
– Не так… очевидно, – ответил Антилопа. – Но я был свидетелем достаточного количества других признаков, которые свидетельствуют о растущем в городе напряжении. Новый год принесет с собой восстание.
– Смелое заявление, – задумчиво проговорил Маллик Рел. Он вздохнул, выражая недовольство по поводу своей неудобной позы, а затем продолжил: – Верховный кулак относится с изрядной долей осторожности к подобным словам. Порой начинает казаться, что на свете живет столько же пророчеств, сколько и людей. Такое огромное количество заставит кого угодно сомневаться в достоверности каждого из них. С тех пор как Семь Городов были завоеваны малазанами, неминуемые восстания начали предсказываться каждый год. К чему все это привело? Да ни к чему.
– Священник имеет скрытые мотивы, – сказал Сормо.
У Антилопы перехватило дыхание, а круглое потное лицо Рела стало бледным как мел.
– У всех людей есть скрытые мотивы, – ответил Колтайн, будто не осознав смысла слов, произнесенных его колдуном. – Я слышал призыв – предостережение об опасности, и вот мое мнение: тот маг, который готов преклонить колени перед стеной из камня, опасен, как гадюка, которая проникла в твою кровать. Каждый солдат в армии Седьмых говорит о страхе передо мной, – кулак сплюнул на пол, а затем продолжил: – Меня не интересуют все эти сантименты. Если они согласны мне подчиняться, то я в свою очередь буду преданно служить им. Но если они соберутся бунтовать – я вырву сердца из их груди. Ты слышишь мои слова, боевой маг?
Нахмурившись, Кульп ответил:
– Да, я слышу.
– А я здесь нахожусь ради того, – чуть ли не переходя на визг, затараторил Маллик Рел, – чтобы исполнять приказы верховного кулака Пормквала.
– До или после официального приглашения верховного кулака? – спросил Антилопа и сразу же пожалел об этом, несмотря на громкий хохот Булта.
– Верховный кулак Пормквал пригласил тебя, Колтайн, со своей командой в Семь Городов. Войско Седьмых представляет собой сейчас одну из трех боевых частей армии Малазанской империи, и верховный кулак уверен, что ты приумножишь ее славную историю.
– А мне плевать на доброе имя, – ответил Колтайн. – Я сужу о людях по их действиям. Ну, продолжай.
Дрожа от волнения, Рел продолжил:
– Верховный кулак Пормквал просил меня передать свои приказания кулаку Колтайну. Как только корабли адмирала Нока пополнят запасы, они собираются покинуть гавань Хиссара и выйти в сторону Арена. Кулак Колтайн должен начать подготовку пешего перехода армии Седьмых в Арен. Желание Пормквала заключается в том, чтобы ты полностью изучил боеспособность армии Седьмых до того, как они обоснуются на своей новой стоянке в Арене, – достав из-под робы запечатанный свиток и положив его на стол, он закончил: – Таков приказ верховного кулака.
На лице Колтайна появилось выражение глубочайшего омерзения. Он скрестил руки и медленно повернулся к Релу спиной. Булт невесело засмеялся.
– Верховный кулак хочет осмотреть нашу армию. Возможно, его сопровождает верховный маг, а может быть, и Рука Когтя? Если он хочет осмотреть войско Колтайна, то пусть приезжает сюда сам: у нас нет абсолютно никакого желания снаряжать людей для такого далекого похода. Проделать расстояние в четыреста лиг только лишь для того, чтобы Пормквал пожурил их за пыль на сапогах? Подобный маневр оставит восточные провинции Семи Городов без всякого надзора, а учитывая смятение, которое царит вокруг, это будет выглядеть как трусливое бегство, особенно если за нами последует и флот Сахула. Данной землей невозможно управлять из-за стен Арена.
– Ты отказываешься подчиняться приказу? – шепотом произнес Рел, сверля глазами, напоминающими налитые кровью бриллианты, широкую спину Колтайна.
Немного стушевавшись, Колтайн ответил:
– Нет, я просто размышляю, как можно грамотно модифицировать этот приказ. В данный момент я внимательно слушаю ваши предложения.
– Я тебе скажу свое предложение… – взвился священник. Колтайн только усмехнулся, а Булт иронично спросил:
– Кто? Ты? Да ты простой священник, даже не солдат и тем более не правитель. Ты даже не входишь в состав верховного командования.
Взгляд Рела перескочил с кулака на ветерана.
– Не вхожу? Действительно, но ведь…
– По крайней мере, так считает императрица Лейсин, – отрезал Булт; – Ведь она абсолютно ничего не знает о тебе, священник, кроме как из докладов верховного кулака. И вполне понятным кажется тот факт, что императрица не доверяет власть людям, которых просто не знает. Верховный кулак Пормквал назначил тебя мальчиком на побегушках – вот и все его к тебе отношение. Твой приказ ничего не значит – ни для Колтайна, ни для меня, ни даже для последнего повара, который варит похлебку в Семи Городах.
– Я доведу эти слова и их интонацию до верховного кулака.
– Без сомнения. А сейчас ты свободен. Рел в крайнем изумлении остановился.
– Что?
– Мы закончили с тобой разговор. Прощай.
Все стояли в полной тишине и видели, как обиженный священник быстро собрался и покинул комнату. Как только дверь за его спиной закрылась, Антилопа повернулся лицом к Колтайну и произнес:
– Возможно, это не самое мудрое твое решение, кулак.
– Это решил не я, а Булт, – устало проговорил Колтайн. Взглянув на ветерана, историк увидел, что его обезображенное шрамом лицо растянулось в ухмылке.
– Расскажи мне о Пормквале, – попросил Колтайн. – Ты с ним встречался?
Антилопа вновь обратил свой взор на кулака.
– Да, приходилось.
– Хорошо ли он управляет?
– Насколько мне удалось узнать, он не правит вообще. Большинство указов проводят в жизнь люди, подобные тебе, Булт, а обсуждение производятся на советах подобно нашему. Происхождение остальной части указов непонятно – возможно, исходя из собственных нужд, их генерируют богатые благородные купцы. Сейчас всем хорошо известно, что именно они стали инициаторами резкого повышения таможенных пошлин на импортируемые товары, что привело к значительному приросту местных цен на эту продукцию. Естественно, данные изменения не коснулись тех товаров, которые ввозили сами купцы. Подводя итог, можно сказать, что местное население империи находится под властью малазанских торговцев, и подобная ситуация не менялась с тех пор, как Пормквал возложил на себя титул верховного кулака четыре года назад.
– А кто был на этой должности до него? – поинтересовался Булт.
– Картерон Корка, утонувший однажды ночью в гавани Арена.
В ответ на это Кульп только фыркнул:
– Корка мог в пьяном состоянии продраться сквозь шторм, но он утонул подобно своему брату Урко, Естественно, ни одно из тел так до сих пор и не нашли.
– И что это значит?
Кульп оскалился, глядя на Булта, но ничего не ответил.
– Как Корка, так и Урко были верными людьми императора, – начал объяснять Антилопа. – Кажется, их постиг тот же злой рок, что забрал от нас большинство друзей Келланведа – в том числе Старого Тука и Амерона. Ни одно из их тел уже никогда больше не найдут, – пожав плечами, историк добавил: – Теперь это давняя история. Да, забытое прошлое.
– Ты думаешь, что все они были убиты по приказу Лейсин? – спросил Булт, обнажая изъеденную поверхность зубов. – Но представь себе ситуацию, что все наиболее способные командиры императрицы пропали, оставив ее в гордом одиночестве, без всякой надежды на грамотное управление многотысячной армией. Неужели ты думаешь, что она к этому стремится? А еще ты, наверное, забыл, историк, что, до того как стать императрицей, Лейсин состояла в близких дружеских отношениях с Коркой, Урко, Амероном, Дассемом и другими… Представь ее сейчас в одиночестве, покинутую верными людьми.
– А убийство этой женщиной своих других близких сподвижников – Келланведа и Танцора? Она просчиталась, полагая, что это событие не скажется на ее отношениях с остальными предводителями, – с грустью в голосе произнес Антилопа, не отдавая себе в этом отчета. – Но ведь все они были и моими друзьями тоже…
– Некоторые ошибки теперь уже никогда не исправить, – сказал Булт. – Император и Танцор были хорошими завоевателями, но стали бы они грамотно управлять?
– Этого мы теперь никогда не узнаем, – с горечью выпалил историк.
Вздох викана был больше похож на сдержанный издевательский смешок.
– Да, действительно, но если в то время и был у трона человек, способный узнать реальную причину всех происходящих событий, то это была, несомненно, Лейсин.
Колтайн вновь сплюнул на пол.
– Вот и все, что можно сказать по этому поводу, историк. Запиши в летопись весь разговор, который здесь имел место, если, конечно, тебе не противно вспоминать об этом еще раз, – проговорил кулак. Взглянув на своего молчаливого колдуна Сормо он нахмурился.
– Я запишу все события даже в том случае, если при воспоминании о них меня вырвет, – ответил Антилопа. – В ином случае я не имел бы права называть себя историком.
– Рад это слышать, – ответил кулак, все еще разглядывая Сормо Э'ната. – Скажи мне, историк, а какую власть Маллик Рел имеет над Пормквалом?
– Хотел бы я знать, кулак.
– Ну тогда выясни это.
– Ты хочешь, чтобы я стал шпионом? Колтайн повернулся к нему со слабой усмешкой:
– А что же ты делал в палатке торговцев, Антилопа? Историк поморщился.
– Я должен дойти до Арена. Не думаю, что Маллик Рел теперь вновь пригласит меня на закрытый совет, тем более что я стал свидетелем его величайшего унижения. Я уверен, что сегодня он увидел во мне врага, а его враги имеют привычку таинственным образом исчезать.
– Ну, я не исчезну, – самодовольно произнес Колтайн и, подойдя поближе, взял его за плечо. – Давай не будем обращать на него внимания. Антилопа. Я принимаю тебя в свою команду.
– Как прикажешь, кулак, – ответил историк.
– Совет закончен, – распорядился Колтайн и, повернувшись к своему колдуну, добавил: – Сормо, ты расскажешь мне детали своего утреннего путешествия немного позднее.
Колдун поклонился.
Антилопа надел свой плащ и вместе с Кульпом вышел на лестницу. Как только двери позади закрылись, историк дернул боевого мага за рукав.
– Мне нужно кое-что сказать тебе. Лично.
– Ты читаешь мои мысли, – ответил Кульп.
В конце длинного коридора они обнаружили нежилую комнату, захламленную разбитой мебелью. Проскользнув в нее, Кульп закрыл на щеколду дверь и обернулся лицом к Антилопе: его глаза горели адским огнем.
– Он – вовсе не человек. Он животное, и все вещи вокруг воспринимает как животное. Мне порой казалось, что Булт присутствовал здесь только лишь ради того, чтобы воспринимать нечленораздельное рычанье своего господина и складывать все это в слова. Я никогда ранее не видел викана, который был бы столь же словоохотлив, как этот искалеченный старик.
– Очевидно, – сухо ответил Антилопа, – Колтайну было много чего сказать.
– А я подозреваю, что священник Маела уже начал готовить свою собственную месть.
– Согласен с тобой. Но меня потрясла та страсть, с которой Булт защищал императрицу.
– Ты принимаешь его аргументы?
– О том, что она сожалеет о содеянном и сейчас ощущает свое одиночество и беспомощность? Возможно, но мне кажется, что это дела давно минувших дней.
– Как ты думаешь, а Лейсин доверяет этим виканским дикарям?
– Колтайн был вызван на аудиенцию самой императрицей, и я подозреваю, что Булт как приклеенный находился рядом. Но то, о чем шла речь на этой приватной беседе, осталось для всех загадкой, – ответил историк, пожимая плечами. – Скорее всего, они готовились к тому, чтобы убрать Маллика Рела, – этот вывод напрашивается сам собой. А что ты, Кульп, думаешь об этом молодом колдуне?
– Молодом? – нахмурился боевой маг. – У этого мальчишки аура древнего старика. Я сразу почувствовал, что от него несло лошадиной кровью: он участвовал в ритуальном обряде, который у колдунов происходит только во Время Жестокости. Оно как раз пришлось на последние четыре года жизни Сормо – время максимального расцвета его мощи. А ты сам-то заметил, что он вытворял? Он метал дротики в священника, а затем молчаливо стоял, наблюдая за эффектом.
– А почему ты сказал, что все это было ложью?
– Потому что Сормо вовсе не обязательно знать, насколько чувствителен мой нос. Я продолжаю играть с ним роль юнца, и если мне улыбнется удача, то он больше не обратит на меня никакого внимания.
Антилопа заколебался. Затхлый воздух в комнате отдавал пылью и плесенью.
– Кульп! – внезапно сказал он.
– Ты что-то спросил, историк?
– Мы ничего не можем поделать ни с Колтайном, ни с Малликом Релой, ни с Сормо Э'натом. Но мне нужна твоя помощь в другом деле.
– В чем?
– Я хочу освободить одного узника.
На лице боевого мага отразилось крайнее изумление.
– В хиссарской тюрьме? Историк, но у меня нет никакого влияния среди хиссарской армии.
– Нет, он находится не в городской тюрьме – он заключенный империи.
– И где же его сейчас держат?
– Он был продан в рабство, Кульп, и сейчас находится на Отатаралских островах.
Боевой маг оторопел.
– Во имя Худа, Антилопа, опомнись! Ты просишь о помощи для мага? Ты полагаешь, что я по собственной воле приближусь к этим рудникам? Да Отатарал полностью разрушает любое колдовство, превращая магов в душевнобольных.
– Тебе не придется быть на острове. Все, что нужно будет делать, – это ждать на рыбачьей лодке в море у побережья, – заискивающим тоном просил Антилопа. – Я обещаю это, Кульп.
– Ага, подобрать заключенного, а затем что – грести как сумасшедший, преследуемый по пятам боевыми галерами доси?
– Что-то вроде этого, – улыбнулся историк.
Кульп взглянул на закрытую за спиной дверь, а потом принялся внимательно рассматривать обломки мебели, разбросанные по всей комнате, будто увидел их в первый раз.