Страница:
Ван Горн направился к стеклянной двери, ведущей на террасу.
– Скажите, что это там? – спросил он, указывая Джессупу на видневшийся вдали огонек.
– Это закрытая беседка, в Англии мы называли такие летним павильоном. Должно быть, там кто-нибудь из гостей.
Ван Горн вышел в сад и небрежной походкой побрел в том направлении, где маячил свет. Внезапно со стороны моря, перекрикивая шум прибоя, зазвучали голоса, и ван Горн, не зная, куда тронуться, в нерешительности остановился.
Джессуп снова возвратился в комнату – там его ожидал старый сгорбленный китаец.
– Милый мой Ву Кно-Чинг, – заговорил дворецкий, – в приличном доме повару полагается оставаться на кухне.
Старый китаец не обратил внимания на замечание дворецкого.
– Когда садиться за стол? – осведомился он.
– Как я уже сообщил вам, кушанье должно было быть подано в половине девятого, – церемонно ответил дворецкий, – возможно, что мы несколько запоздаем.
Ву Кно-Чинг пожал плечами:
– Что это за дом? Кушанье будет скоро готово. Кушанье готово – гости не готовы. Кушанье не годится! – И, направляясь к выходу, он забормотал по-китайски.
Первым возвратился Вильки Баллоу. Джессуп заметил:
– Я боюсь, что из-за купания гости несколько запоздают.
– Вот как? Нет ли у вас сигарет? А то мой портсигар пуст.
Джессуп предложил Баллоу сигареты, и тот, закурив, опустился в кресло. Вернувшись через четверть часа в комнату, дворецкий застал его в той же позе.
– Я всегда полагал, что китайцы – на редкость терпеливый народ, – заметил Джессуп.
– Так оно и есть.
– Но наш повар вовсе не пытается соответствовать этому представлению о них, – вздохнул Джессуп. – Он беспрестанно напоминает мне о том, что пора садиться за стол и что он боится за свои кулинарные шедевры. Придется мне выйти на пляж и попытаться собрать гостей.
Захватив с собой большой обеденный колокольчик, он удалился. Вскоре в отдалении послышался мелодичный звон. Баллоу закурил новую сигарету. Через некоторое время Джессуп возвратился обратно. Вместе с ним пришли ван Горн и Рита Баллоу.
– Почему ты не остался, Вильки? – сказала Рита. – Я услышала самые интересные сплетни Голливуда.
– Они меня не интересуют, – проворчал Баллоу.
– Бедный Вильки, – улыбнулась его жена. – Уже пора ложиться спать, а ему еще не дали поесть. Утешься, теперь осталось недолго ждать.
Запыхавшись, вбежала Диана Диксон.
– Должно быть, уже страшно поздно, – воскликнула она, – но было так хорошо. Вам следовало бы пойти с нами. Я могла бы пробыть в море еще несколько часов. О, коктейль – великолепная идея!
Она приняла из рук Джессупа стакан, остальные гости последовали ее примеру.
– За здоровье нашей хозяйки! – провозгласил ван Горн.
– Но где же Шейла? – удивилась Рита. – Когда мы пришли сюда, то мельком видели ее…
– Шейла, – ответил насмешливо ван Горн, – должно быть притаилась где-нибудь и выжидает подходящего момента, чтобы выйти на сцену. Одно из двух: или она выедет к нам на белом коне, или же слетит с неба в раковине. Эффектный выход для нее – это все.
Вбежали веселые, раскрасневшиеся, бесконечно счастливые Джулия и Джим.
– Добрый вечер, мистер ван Горн. Больше никто не пришел? А где остальные? Вал Мартино, Джейнс, Тарневеро…
– Тарневеро будет здесь? – переспросил, нахмурившись, ван Горн.
Внезапно послышалось треньканье гавайских гитар, и зазвучали молодые голоса. Джулия восторженно воскликнула:
– Серенада для Шейлы! Разве это не великолепно? Как она будет тронута!
И секретарша побежала к двери. Перед домом выстроилась группа девушек с огромными букетами цветов. Они прервали свое пение, и из массы выступила маленькая японочка со словами:
– Мы хотели бы видеть Шейлу Фен.
– Разумеется. Я попрошу вас подождать немного, пока схожу за ней. Быть может, вы бы спели «Сказку Таити»? Это любимая песня миссис Фен.
Возвратившись в дом, Джулия обратилась к Джиму:
– Пойдемте разыщем Шейлу. Должно быть, она в павильоне.
– Всегда готов следовать за вами.
– Более эффектного выхода для Шейлы невозможно и придумать. Серенада восторженных почитательниц – она будет на седьмом небе.
До слуха Джулии и Джима донеслись нежные аккорды любовной песни.
– Поспешим, – бросила Джулия, – я хочу разыскать Шейлу, прежде чем они кончат петь.
Они взбежали по ступенькам, которые вели в павильон, и Джим отворил дверь. Замерев на мгновение на пороге, он резко повернулся к следовавшей за ним девушке и произнес:
– Ради бога, ни шагу дальше.
– Почему? Что случилось? – боязливо спросила девушка.
– Возвращайтесь назад.
Но Джулия не послушалась, и, обеспокоенная его тоном, вбежала в павильон. Испуганный вопль девушки нарушил мирное звучание любовной песни. В павильоне, рядом с креслом, распростершись на полу, лежала Шейла. Кинжал поразил ее прямо в сердце, и ее вечерний туалет цвета слоновой кости был обагрен кровью. Где-то вдали продолжала звучать сладкая мелодия Таити.
Джулия опустилась на колени перед мертвой подругой. Джим приблизился к потрясенной девушке и мягко повлек ее к двери.
– Пойдемте. Мы ничем не можем помочь ей.
– Но кто… кто? – прошептала сквозь слезы девушка.
– Да, на этот вопрос будет нелегко ответить.
В замочной скважине, с внутренней стороны двери, торчал ключ. Джим запер за собой дверь и положил ключ в карман. Словно оглушенный ужасным происшествием, он побрел обратно в дом. Издали до них донесся голос ван Горна:
– Вы нашли Шейлу? Выход задуман блестяще – лучшей декорации и окружения и не придумать.
Взглянув на Джулию, он оборвал поток слов.
– Что случилось? – вырвалось у него.
Бредшоу обвел глазами группу гостей. Вошел Джессуп и стал собирать опустошенные стаканы. В саду замер последний нежный аккорд гавайских гитар.
– Шейла Фен убита… в павильоне, – тихо сказал Бредшоу.
Поднос с грохотом упал на пол – впервые за сорок лет деятельности Джессупа.
– Прошу прощения, – машинально вырвалось у него.
В саду снова зазвучала музыка. Бредшоу ринулся к двери.
– Перестаньте! – воскликнул он. – Мисс Фен не может выйти к вам – она… нездорова.
– Мне жаль, – ответила маленькая японка. – Прошу вас, сэр, передайте ей эти цветы.
И девушки вручили Джиму свои цветы. Медленными шагами возвратился он в комнаты, где его ожидала мертвенно бледная Джулия.
– Цветы, – хрипло вырвалось у Джима. – Цветы для Шейлы Фен.
Крик замер на губах Джулии – она рухнула без чувств к ногам Джима.
Глава IV
Глава V
– Скажите, что это там? – спросил он, указывая Джессупу на видневшийся вдали огонек.
– Это закрытая беседка, в Англии мы называли такие летним павильоном. Должно быть, там кто-нибудь из гостей.
Ван Горн вышел в сад и небрежной походкой побрел в том направлении, где маячил свет. Внезапно со стороны моря, перекрикивая шум прибоя, зазвучали голоса, и ван Горн, не зная, куда тронуться, в нерешительности остановился.
Джессуп снова возвратился в комнату – там его ожидал старый сгорбленный китаец.
– Милый мой Ву Кно-Чинг, – заговорил дворецкий, – в приличном доме повару полагается оставаться на кухне.
Старый китаец не обратил внимания на замечание дворецкого.
– Когда садиться за стол? – осведомился он.
– Как я уже сообщил вам, кушанье должно было быть подано в половине девятого, – церемонно ответил дворецкий, – возможно, что мы несколько запоздаем.
Ву Кно-Чинг пожал плечами:
– Что это за дом? Кушанье будет скоро готово. Кушанье готово – гости не готовы. Кушанье не годится! – И, направляясь к выходу, он забормотал по-китайски.
Первым возвратился Вильки Баллоу. Джессуп заметил:
– Я боюсь, что из-за купания гости несколько запоздают.
– Вот как? Нет ли у вас сигарет? А то мой портсигар пуст.
Джессуп предложил Баллоу сигареты, и тот, закурив, опустился в кресло. Вернувшись через четверть часа в комнату, дворецкий застал его в той же позе.
– Я всегда полагал, что китайцы – на редкость терпеливый народ, – заметил Джессуп.
– Так оно и есть.
– Но наш повар вовсе не пытается соответствовать этому представлению о них, – вздохнул Джессуп. – Он беспрестанно напоминает мне о том, что пора садиться за стол и что он боится за свои кулинарные шедевры. Придется мне выйти на пляж и попытаться собрать гостей.
Захватив с собой большой обеденный колокольчик, он удалился. Вскоре в отдалении послышался мелодичный звон. Баллоу закурил новую сигарету. Через некоторое время Джессуп возвратился обратно. Вместе с ним пришли ван Горн и Рита Баллоу.
– Почему ты не остался, Вильки? – сказала Рита. – Я услышала самые интересные сплетни Голливуда.
– Они меня не интересуют, – проворчал Баллоу.
– Бедный Вильки, – улыбнулась его жена. – Уже пора ложиться спать, а ему еще не дали поесть. Утешься, теперь осталось недолго ждать.
Запыхавшись, вбежала Диана Диксон.
– Должно быть, уже страшно поздно, – воскликнула она, – но было так хорошо. Вам следовало бы пойти с нами. Я могла бы пробыть в море еще несколько часов. О, коктейль – великолепная идея!
Она приняла из рук Джессупа стакан, остальные гости последовали ее примеру.
– За здоровье нашей хозяйки! – провозгласил ван Горн.
– Но где же Шейла? – удивилась Рита. – Когда мы пришли сюда, то мельком видели ее…
– Шейла, – ответил насмешливо ван Горн, – должно быть притаилась где-нибудь и выжидает подходящего момента, чтобы выйти на сцену. Одно из двух: или она выедет к нам на белом коне, или же слетит с неба в раковине. Эффектный выход для нее – это все.
Вбежали веселые, раскрасневшиеся, бесконечно счастливые Джулия и Джим.
– Добрый вечер, мистер ван Горн. Больше никто не пришел? А где остальные? Вал Мартино, Джейнс, Тарневеро…
– Тарневеро будет здесь? – переспросил, нахмурившись, ван Горн.
Внезапно послышалось треньканье гавайских гитар, и зазвучали молодые голоса. Джулия восторженно воскликнула:
– Серенада для Шейлы! Разве это не великолепно? Как она будет тронута!
И секретарша побежала к двери. Перед домом выстроилась группа девушек с огромными букетами цветов. Они прервали свое пение, и из массы выступила маленькая японочка со словами:
– Мы хотели бы видеть Шейлу Фен.
– Разумеется. Я попрошу вас подождать немного, пока схожу за ней. Быть может, вы бы спели «Сказку Таити»? Это любимая песня миссис Фен.
Возвратившись в дом, Джулия обратилась к Джиму:
– Пойдемте разыщем Шейлу. Должно быть, она в павильоне.
– Всегда готов следовать за вами.
– Более эффектного выхода для Шейлы невозможно и придумать. Серенада восторженных почитательниц – она будет на седьмом небе.
До слуха Джулии и Джима донеслись нежные аккорды любовной песни.
– Поспешим, – бросила Джулия, – я хочу разыскать Шейлу, прежде чем они кончат петь.
Они взбежали по ступенькам, которые вели в павильон, и Джим отворил дверь. Замерев на мгновение на пороге, он резко повернулся к следовавшей за ним девушке и произнес:
– Ради бога, ни шагу дальше.
– Почему? Что случилось? – боязливо спросила девушка.
– Возвращайтесь назад.
Но Джулия не послушалась, и, обеспокоенная его тоном, вбежала в павильон. Испуганный вопль девушки нарушил мирное звучание любовной песни. В павильоне, рядом с креслом, распростершись на полу, лежала Шейла. Кинжал поразил ее прямо в сердце, и ее вечерний туалет цвета слоновой кости был обагрен кровью. Где-то вдали продолжала звучать сладкая мелодия Таити.
Джулия опустилась на колени перед мертвой подругой. Джим приблизился к потрясенной девушке и мягко повлек ее к двери.
– Пойдемте. Мы ничем не можем помочь ей.
– Но кто… кто? – прошептала сквозь слезы девушка.
– Да, на этот вопрос будет нелегко ответить.
В замочной скважине, с внутренней стороны двери, торчал ключ. Джим запер за собой дверь и положил ключ в карман. Словно оглушенный ужасным происшествием, он побрел обратно в дом. Издали до них донесся голос ван Горна:
– Вы нашли Шейлу? Выход задуман блестяще – лучшей декорации и окружения и не придумать.
Взглянув на Джулию, он оборвал поток слов.
– Что случилось? – вырвалось у него.
Бредшоу обвел глазами группу гостей. Вошел Джессуп и стал собирать опустошенные стаканы. В саду замер последний нежный аккорд гавайских гитар.
– Шейла Фен убита… в павильоне, – тихо сказал Бредшоу.
Поднос с грохотом упал на пол – впервые за сорок лет деятельности Джессупа.
– Прошу прощения, – машинально вырвалось у него.
В саду снова зазвучала музыка. Бредшоу ринулся к двери.
– Перестаньте! – воскликнул он. – Мисс Фен не может выйти к вам – она… нездорова.
– Мне жаль, – ответила маленькая японка. – Прошу вас, сэр, передайте ей эти цветы.
И девушки вручили Джиму свои цветы. Медленными шагами возвратился он в комнаты, где его ожидала мертвенно бледная Джулия.
– Цветы, – хрипло вырвалось у Джима. – Цветы для Шейлы Фен.
Крик замер на губах Джулии – она рухнула без чувств к ногам Джима.
Глава IV
Черный верблюд смерти
Чарли Чен, сохраняя невозмутимое спокойствие, воздавал должное роскошному меню банкета. Пора речей еще не пришла, и поэтому ничто не нарушало его умиротворения, и он мог по-прежнему безмятежно наслаждаться едой. Несмотря на то что инспектор не знал, какая именно рыба лежала перед ним на блюде, она все же пришлась ему по вкусу. Неожиданно покой Чена нарушил приблизившийся к нему официант.
– Вас срочно требуют к телефону, – проговорил молодой человек.
Направляясь по длинному коридору к телефону, инспектор Чен испытывал легкое недовольство. Охотнее всего он вел бы мирную, неспешную, не нарушаемую никакими тревожными событиями жизнь, но она воздвигала на его пути все новые и новые задачи и препятствия. Что ожидало его впереди? С этой мыслью он вошел в телефонную будку и плотно затворил за собой дверь. До его слуха донесся взволнованный голос:
– Алло, Чарли, говорит Джим Бредшоу из бюро путешествий. Хантли ван Горн сообщил мне, что я застану вас здесь.
– Что произошло? – спросил инспектор.
Бредшоу в нескольких словах рассказал об ужасном происшествии. Чен, не прерывая, выслушал его.
– Шейла Фен! – возбужденно повторил юноша. – Вы понимаете, что это значит? Сегодня ночью новость о ее смерти облетит весь мир. Всеобщее внимание будет обращено на вас, так что поспешите.
– Я сейчас буду, – ответил Чарли и, вздохнув, прибавил: – Позаботьтесь о том, чтобы никто ни к чему не прикасался.
Чен повесил трубку, вызвал полисмена и, отдав ему несколько распоряжений, направился к выходу, вытирая вспотевший от волнения лоб платком. Снова перед ним возникла тяжелая задача: раскрыть убийство. И, как справедливо заметил Джим, глаза всего мира устремятся на него.
Шейла Фен! Ведь недаром многочисленные поклонники боготворили эту женщину, неожиданно обретшую смерть.
При выходе из отеля он столкнулся с Тарневеро.
– Халло, инспектор, вы уже поужинали? – окликнул его прорицатель.
– Не то чтобы, – ответил китаец. – Дело необычайной важности заставило меня прерваться. Мне давно не случалось сталкиваться со столь значительным происшествием.
– Вот как, – рассеянно заметил Тарневеро.
Чен своими раскосыми глазами внимательно глядел на собеседника. Никогда не следовало пренебрегать возможностью собрать впечатления, чтобы прийти к определенным выводам.
– Только что, – медленно заговорил он, – обнаружен труп Шейлы Фен. Ее убили на вилле.
Впоследствии инспектор не один час пытался разгадать выражение, промелькнувшее на лице прорицателя, услышавшего это сообщение.
– Шейла! – воскликнул Тарневеро. – Великий боже!
– Должно быть, вы как раз направлялись к ней?
– Да… то есть… я…
– Не угодно ли вам проводить меня? Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
К собеседникам подошел Вал Мартино:
– Тарневеро, вы пойдете со мной на пляж?
Ясновидец в нескольких словах поведал ему о случившемся.
– Это ужасно! – воскликнул режиссер. – Полгода напряженной работы – псу под хвост! Фильм погиб. Никто не сможет заменить Шейлу и довести ее роль до конца!
– Боже! – взволнованно крикнул Тарневеро. – Шейлы больше нет, а вы как ни в чем не бывало толкуете о своих делах.
– Мне очень жаль ее, но кинематограф подчиняется тому же закону, что властвует и в театре: шоу должно продолжаться несмотря ни на что.
– А где же Джейнс? – внезапно спросил Тарневеро.
– Он ушел вскоре после вас и направился на пляж. Если бы вы видели, в каком он был состоянии! Он ни за что не хотел вернуться к ужину. Я думаю, что мне следует разыскать его, – проговорил режиссер.
– Да-да, – поспешил сказать инспектор. – Я тоже хотел бы побеседовать с ним. Пойдемте, Тарневеро, нам лучше поторопиться.
И Чен повел ясновидца к своей маленькой, безнадежно устаревшей машине.
– Мой автомобиль не особенно элегантен, – заметил он, – но все же способен передвигаться.
Тарневеро опустился на сиденье рядом с китайцем, и Чен нажал на рычаг.
– Бедная Шейла! – пробормотал прорицатель. – У меня не укладывается в голове…
Чарли пожал плечами:
– Это дает повод к ряду философских замечаний. Быть может, вам известна древняя восточная поговорка: смерть – черный верблюд, нежданно останавливающийся перед каждым домом. Раньше или позже – какая разница?
– Да, я знаю… вы правы, – продолжал Тарневеро, – но я чувствую, что во всем этом есть и моя вина. Чем больше я размышляю, тем сильнее во мне укрепляется убеждение, что это действительно так.
– То, что вы говорите, очень интересно. Быть может, вы соблаговолите объяснить мне смысл ваших слов?
– Сегодня вечером, – заговорил Тарневеро, – я сказал вам, что, по всей вероятности, прибегну к вашей помощи, чтобы арестовать одно лицо, замешанное в убийстве. Я был уверен в благополучном исходе моего начинания и попытаюсь как можно короче изложить вам основания, позволившие мне так думать. Шейла Фен вызвала меня сюда телеграммой, потому что мистер Джейнс сделал ей предложение, и она просила у меня совета. Весьма продолжительное время миссис Фен обращалась ко мне за помощью во всех важных моментах своей жизни. Шейла любила Джейнса и готова была выйти за него замуж, но в будущем присутствовало нечто такое, что могло омрачить ее счастье. Она боялась, что когда-нибудь откроется ужасная тайна, вот уже три года тяготившая ее.
– Что это за тайна? – спросил Чен.
– Сегодня утром мы заговорили об актере Денни Майо, найденном три года тому назад мертвым в своем доме. Убийство осталось нераскрытым, и только Шейла Фен знала, кто убил красавчика. В тот роковой вечер она была у него. Услышав звонок в дверь, она спряталась в соседней комнате и оказалась свидетельницей случившегося. Сегодня утром она призналась мне в этом и сообщила, что убийца Денни Майо в настоящее время находится в Гонолулу.
В глазах китайца вспыхнули огоньки.
– Она назвала вам его имя?
Тарневеро сокрушенно покачал головой:
– Увы, нет. Она не захотела, а я не счел возможным настаивать. Причины, побудившие ее молчать об этом в течение трех лет, совершенно понятны: она боялась за свою карьеру. Из-за опасений, что в любое мгновение ее тайна может раскрыться, Шейла не могла решиться выйти замуж за человека, которого действительно любила. Она боялась вовлечь его в скандал.
– Это мне понятно, – произнес Чен, направляя автомобиль к дорожке, что вела на виллу кинодивы.
Китаец остановил машину, но не спешил выходить.
– И вы, конечно, постарались укрепить ее в этом решении?
– Конечно. Прежде всего, я посоветовал ей освободиться от тяготившей ее тайны. Я заверил миссис Фен в том, что если она добровольно назовет имя виновника, то никто в мире не посмеет поставить ей в вину столь долгое молчание. Разве я был не прав?
– Вы были абсолютно правы!
– Я предложил ей пока отклонить предложение Джейнса и выполнить свой гражданский долг. Я сказал ей, что выходить замуж, пока ее счастье под угрозой, бессмысленно. Если Джейнс действительно любит ее, то он все равно женится на ней, несмотря на всю эту историю. А если его чувства недостаточно сильны для таких испытаний, то лучше порвать с ним.
Они отошли от автомобиля и теперь стояли у исполинского дерева.
– А если бы она не вышла замуж за Джейнса, то… – китаец недоговорил.
Тарневеро пожал плечами:
– Ваше подозрение необоснованно. Я не питал никакого интереса к Шейле Фен. Но я считал, что эта тайна будет слишком сильно тяготить ее и что ей необходимо снять с себя этот груз. Я настоял на том, чтобы она предала огласке имя виновного.
– И она прислушалась к вам?
– Не совсем. Эта мысль страшила ее, но она обещала все обдумать и к вечеру принять какое-то решение. «Напишите краткое объяснение и назовите имя убийцы, – посоветовал я ей, – а сегодня вечером передайте это письмо мне. Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение». Я был уверен, что она поступит так, как я ей посоветовал, иначе я не стал бы говорить вам об этом.
– А теперь, – сказал китаец, – убийца Денни Майо заставил ее умолкнуть навеки.
– Получается, так.
– Но откуда он узнал, что Шейла решила заговорить?
– На этот вопрос я не могу ответить, – произнес Тарневеро. – Конечно, у меня в комнате есть балкон… Но эта версия представляется мне маловероятной. Быть может, Шейла общалась с убийцей и объявила ему, что больше не будет молчать. Это похоже на нее: она так импульсивна и неосторожна.
Они приблизились к дому.
– Я надеюсь, что мои объяснения пригодятся вам. Теперь вам известны мотивы, и это облегчит проведение следствия. Я готов помочь вам. Я даже больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы узнать, кто убил Шейлу Фен.
– Я буду признателен, если вы поможете мне, – вежливо ответил Чен. – Ведь я уже сказал вам сегодня утром, что вы отличный детектив. Я и не предполагал, что нам так скоро придется поработать вместе.
Джессуп впустил вновь прибывших в дом и провел их в гостиную, в которой в полной тишине сидели супруги Баллоу и ван Горн.
Инспектор задумчиво оглядел присутствующих. В гостиную вошел Джим Бредшоу.
– Чарли, – сказал он вполголоса, – вы очень нужны здесь. В саду, в павильоне, справа, – тихо добавил молодой человек. – Сразу же после того, как я обнаружил труп, запер его на ключ. Вот он.
– Вы толковый парень, – признательно заметил Чарли. – Впрочем, в этом я никогда не сомневался.
И, обращаясь к остальным гостям, сказал:
– Я полагаю, всем понятно, что никто из присутствующих не вправе покидать дом без моего разрешения. Мистер Тарневеро, я попрошу вас сопровождать меня.
Молча они пересекли газон, залитый лунным светом. Чен первый приблизился к дверям павильона, Тарневеро нерешительно следовал за ним.
Инспектор опустился на колени перед трупом актрисы и произнес:
– Я давно уже занимаюсь своей печальной профессией, но мои чувства все еще не притупились. Я никогда раньше не видел миссис Фен, и все же мне ее искренне жаль. – Он поднялся. – Сегодня черный верблюд смерти остановился у дома поистине знаменитой женщины!
Тарневеро с трудом сохранял самообладание.
– Бедная Шейла, – прошептал он, – как она любила жизнь!
– Мы все ее любим, – сказал китаец. – Даже нищий не решается ступить на шаткие мостки, но все предопределено… До прибытия властей нам придется оставить здесь все как есть. Но давайте все же осмотрим место преступления, ведь вы обещали помочь мне, мистер Тарневеро.
Инспектор снова опустился на колени и поднял левую руку Шейлы.
– Здесь есть след. По-видимому, была борьба, во время которой разорвался браслет с часами.
Он поднес часы к уху:
– Пружина лопнула, и часы остановились. Стрелки показывают две минуты девятого. Таким образом, без особых трудностей нам удалось установить время совершения убийства. Как-никак, это конкретный результат.
– Две минуты девятого, – задумчиво повторил Тарневеро. – В это время Джейнс, Мартино, ван Горн, вы и я находились в вестибюле отеля. Быть может, вы обратили внимание на то, что ван Горн взглянул на часы и, заметив, что уже восемь, собрался уходить.
– Да, – ответил китаец. – Вместе с этим мы устанавливаем алиби ряда лиц.
Он взглянул на пол.
– Вот еще одно доказательство того, что здесь происходила борьба, – сказал китаец, указывая на смятые орхидеи.
– Все это похоже на сцену ревности, – заметил, нахмурившись, Тарневеро.
Чарли опустился на ковер.
– Странно, – произнес он, – цветы были приколоты булавкой. Платье порвано, но булавки нет, она исчезла.
Он еще раз внимательно осмотрел пол и букет.
– Ее действительно нигде нет.
Затем инспектор обратил внимание на туалетный столик красного дерева, некогда представлявший собой большую ценность, но сейчас за ненадобностью выставленный в павильон. Вынув из кармана лупу, Чен принялся разглядывать стекло, лежавшее на столе.
– Вот еще один след, – сказал он. – Об это стекло нанесли сильный удар каким-то предметом. Чего ради?
Ясновидец взял лежавшую на столе золотую сумочку и осмотрел ее содержимое.
– Ничего особенного, – прокомментировал он, – несколько долларов и всякая мелочь. У меня промелькнула нелепая мысль: возможно, Шейла где-нибудь записала имя, которое хотела сообщить мне. Это было бы счастливой случайностью, и все бы разрешилось как нельзя проще.
– На такое счастье мы не вправе надеяться, – вздохнул Чен. – Если при Шейле и находилось письмо для вас, то теперь оно в руках убийцы. Нам предстоит долгий путь. Пойдемте, сейчас здесь больше нечего делать. Потом мы еще сюда вернемся.
Они вышли из павильона, и Чарли тщательно запер за собой дверь. По пути к дому он мысленно перебрал все установленные факты. В две минуты девятого, в пылу ожесточенной борьбы, остановились часы. В то же время кто-то сорвал орхидеи и бросил их на пол. Булавка, которой они были приколоты к платью, исчезла. На стеклянной поверхности стола заметна царапина. Для начала неплохо!
По возвращении инспектор нашел в доме Вал Мартино и Аллана Джейнса. Последний был очень взволнован, лицо его казалось мертвенно бледным.
– Присаживайтесь, – предложил китаец, – нам предстоит о многом поговорить.
К Тарневеро приблизился Джессуп и, наклонившись, шепнул:
– Прошу прощения, сэр, но из-за всех этих волнений я совсем забыл об этом.
– О чем же?
– Об этом письме. – И он вынул из кармана длинный изящный конверт. – Мисс Фен попросила меня передать его вам, как только вы прибудете сюда.
Тарневеро протянул было руку, чтобы взять конверт, но китаец с молниеносной быстротой опередил его.
– Я очень сожалею, что вынужден вмешаться, но в настоящее время здесь всем распоряжается полиция.
– Разумеется, сэр, – согласился Джессуп и удалился.
Чен в нерешительности стоял посреди комнаты. Неужели это правда? Неужели в его руках ключ к разгадке? Он обменялся с Тарневеро многозначительным взглядом. Все присутствующие поспешили присесть. Чарли собрался распечатать конверт и подошел поближе к единственной горевшей в комнате лампе, но в следующее мгновение свет потух, и помещение погрузилось во мрак.
Сильный удар, за ним второй, чей-то возглас и падение грузного тела. Со всех сторон послышался взволнованный шепот: гости требовали включить свет. Наконец, лампы в стенных канделябрах вспыхнули.
Чен медленно поднялся с пола, его правая рука была в крови.
– Говорят, что порой даже Юпитер спит, – сказал он, обращаясь к Тарневеро. – Я должен признать, что совершил большую оплошность и проспал.
Взглянув на крошечный обрывок конверта, оставшийся у него в руке, он добавил:
– По-видимому, бо`льшая часть этого письма, и к тому же самая значительная, отправилась в путешествие.
– Вас срочно требуют к телефону, – проговорил молодой человек.
Направляясь по длинному коридору к телефону, инспектор Чен испытывал легкое недовольство. Охотнее всего он вел бы мирную, неспешную, не нарушаемую никакими тревожными событиями жизнь, но она воздвигала на его пути все новые и новые задачи и препятствия. Что ожидало его впереди? С этой мыслью он вошел в телефонную будку и плотно затворил за собой дверь. До его слуха донесся взволнованный голос:
– Алло, Чарли, говорит Джим Бредшоу из бюро путешествий. Хантли ван Горн сообщил мне, что я застану вас здесь.
– Что произошло? – спросил инспектор.
Бредшоу в нескольких словах рассказал об ужасном происшествии. Чен, не прерывая, выслушал его.
– Шейла Фен! – возбужденно повторил юноша. – Вы понимаете, что это значит? Сегодня ночью новость о ее смерти облетит весь мир. Всеобщее внимание будет обращено на вас, так что поспешите.
– Я сейчас буду, – ответил Чарли и, вздохнув, прибавил: – Позаботьтесь о том, чтобы никто ни к чему не прикасался.
Чен повесил трубку, вызвал полисмена и, отдав ему несколько распоряжений, направился к выходу, вытирая вспотевший от волнения лоб платком. Снова перед ним возникла тяжелая задача: раскрыть убийство. И, как справедливо заметил Джим, глаза всего мира устремятся на него.
Шейла Фен! Ведь недаром многочисленные поклонники боготворили эту женщину, неожиданно обретшую смерть.
При выходе из отеля он столкнулся с Тарневеро.
– Халло, инспектор, вы уже поужинали? – окликнул его прорицатель.
– Не то чтобы, – ответил китаец. – Дело необычайной важности заставило меня прерваться. Мне давно не случалось сталкиваться со столь значительным происшествием.
– Вот как, – рассеянно заметил Тарневеро.
Чен своими раскосыми глазами внимательно глядел на собеседника. Никогда не следовало пренебрегать возможностью собрать впечатления, чтобы прийти к определенным выводам.
– Только что, – медленно заговорил он, – обнаружен труп Шейлы Фен. Ее убили на вилле.
Впоследствии инспектор не один час пытался разгадать выражение, промелькнувшее на лице прорицателя, услышавшего это сообщение.
– Шейла! – воскликнул Тарневеро. – Великий боже!
– Должно быть, вы как раз направлялись к ней?
– Да… то есть… я…
– Не угодно ли вам проводить меня? Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
К собеседникам подошел Вал Мартино:
– Тарневеро, вы пойдете со мной на пляж?
Ясновидец в нескольких словах поведал ему о случившемся.
– Это ужасно! – воскликнул режиссер. – Полгода напряженной работы – псу под хвост! Фильм погиб. Никто не сможет заменить Шейлу и довести ее роль до конца!
– Боже! – взволнованно крикнул Тарневеро. – Шейлы больше нет, а вы как ни в чем не бывало толкуете о своих делах.
– Мне очень жаль ее, но кинематограф подчиняется тому же закону, что властвует и в театре: шоу должно продолжаться несмотря ни на что.
– А где же Джейнс? – внезапно спросил Тарневеро.
– Он ушел вскоре после вас и направился на пляж. Если бы вы видели, в каком он был состоянии! Он ни за что не хотел вернуться к ужину. Я думаю, что мне следует разыскать его, – проговорил режиссер.
– Да-да, – поспешил сказать инспектор. – Я тоже хотел бы побеседовать с ним. Пойдемте, Тарневеро, нам лучше поторопиться.
И Чен повел ясновидца к своей маленькой, безнадежно устаревшей машине.
– Мой автомобиль не особенно элегантен, – заметил он, – но все же способен передвигаться.
Тарневеро опустился на сиденье рядом с китайцем, и Чен нажал на рычаг.
– Бедная Шейла! – пробормотал прорицатель. – У меня не укладывается в голове…
Чарли пожал плечами:
– Это дает повод к ряду философских замечаний. Быть может, вам известна древняя восточная поговорка: смерть – черный верблюд, нежданно останавливающийся перед каждым домом. Раньше или позже – какая разница?
– Да, я знаю… вы правы, – продолжал Тарневеро, – но я чувствую, что во всем этом есть и моя вина. Чем больше я размышляю, тем сильнее во мне укрепляется убеждение, что это действительно так.
– То, что вы говорите, очень интересно. Быть может, вы соблаговолите объяснить мне смысл ваших слов?
– Сегодня вечером, – заговорил Тарневеро, – я сказал вам, что, по всей вероятности, прибегну к вашей помощи, чтобы арестовать одно лицо, замешанное в убийстве. Я был уверен в благополучном исходе моего начинания и попытаюсь как можно короче изложить вам основания, позволившие мне так думать. Шейла Фен вызвала меня сюда телеграммой, потому что мистер Джейнс сделал ей предложение, и она просила у меня совета. Весьма продолжительное время миссис Фен обращалась ко мне за помощью во всех важных моментах своей жизни. Шейла любила Джейнса и готова была выйти за него замуж, но в будущем присутствовало нечто такое, что могло омрачить ее счастье. Она боялась, что когда-нибудь откроется ужасная тайна, вот уже три года тяготившая ее.
– Что это за тайна? – спросил Чен.
– Сегодня утром мы заговорили об актере Денни Майо, найденном три года тому назад мертвым в своем доме. Убийство осталось нераскрытым, и только Шейла Фен знала, кто убил красавчика. В тот роковой вечер она была у него. Услышав звонок в дверь, она спряталась в соседней комнате и оказалась свидетельницей случившегося. Сегодня утром она призналась мне в этом и сообщила, что убийца Денни Майо в настоящее время находится в Гонолулу.
В глазах китайца вспыхнули огоньки.
– Она назвала вам его имя?
Тарневеро сокрушенно покачал головой:
– Увы, нет. Она не захотела, а я не счел возможным настаивать. Причины, побудившие ее молчать об этом в течение трех лет, совершенно понятны: она боялась за свою карьеру. Из-за опасений, что в любое мгновение ее тайна может раскрыться, Шейла не могла решиться выйти замуж за человека, которого действительно любила. Она боялась вовлечь его в скандал.
– Это мне понятно, – произнес Чен, направляя автомобиль к дорожке, что вела на виллу кинодивы.
Китаец остановил машину, но не спешил выходить.
– И вы, конечно, постарались укрепить ее в этом решении?
– Конечно. Прежде всего, я посоветовал ей освободиться от тяготившей ее тайны. Я заверил миссис Фен в том, что если она добровольно назовет имя виновника, то никто в мире не посмеет поставить ей в вину столь долгое молчание. Разве я был не прав?
– Вы были абсолютно правы!
– Я предложил ей пока отклонить предложение Джейнса и выполнить свой гражданский долг. Я сказал ей, что выходить замуж, пока ее счастье под угрозой, бессмысленно. Если Джейнс действительно любит ее, то он все равно женится на ней, несмотря на всю эту историю. А если его чувства недостаточно сильны для таких испытаний, то лучше порвать с ним.
Они отошли от автомобиля и теперь стояли у исполинского дерева.
– А если бы она не вышла замуж за Джейнса, то… – китаец недоговорил.
Тарневеро пожал плечами:
– Ваше подозрение необоснованно. Я не питал никакого интереса к Шейле Фен. Но я считал, что эта тайна будет слишком сильно тяготить ее и что ей необходимо снять с себя этот груз. Я настоял на том, чтобы она предала огласке имя виновного.
– И она прислушалась к вам?
– Не совсем. Эта мысль страшила ее, но она обещала все обдумать и к вечеру принять какое-то решение. «Напишите краткое объяснение и назовите имя убийцы, – посоветовал я ей, – а сегодня вечером передайте это письмо мне. Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение». Я был уверен, что она поступит так, как я ей посоветовал, иначе я не стал бы говорить вам об этом.
– А теперь, – сказал китаец, – убийца Денни Майо заставил ее умолкнуть навеки.
– Получается, так.
– Но откуда он узнал, что Шейла решила заговорить?
– На этот вопрос я не могу ответить, – произнес Тарневеро. – Конечно, у меня в комнате есть балкон… Но эта версия представляется мне маловероятной. Быть может, Шейла общалась с убийцей и объявила ему, что больше не будет молчать. Это похоже на нее: она так импульсивна и неосторожна.
Они приблизились к дому.
– Я надеюсь, что мои объяснения пригодятся вам. Теперь вам известны мотивы, и это облегчит проведение следствия. Я готов помочь вам. Я даже больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы узнать, кто убил Шейлу Фен.
– Я буду признателен, если вы поможете мне, – вежливо ответил Чен. – Ведь я уже сказал вам сегодня утром, что вы отличный детектив. Я и не предполагал, что нам так скоро придется поработать вместе.
Джессуп впустил вновь прибывших в дом и провел их в гостиную, в которой в полной тишине сидели супруги Баллоу и ван Горн.
Инспектор задумчиво оглядел присутствующих. В гостиную вошел Джим Бредшоу.
– Чарли, – сказал он вполголоса, – вы очень нужны здесь. В саду, в павильоне, справа, – тихо добавил молодой человек. – Сразу же после того, как я обнаружил труп, запер его на ключ. Вот он.
– Вы толковый парень, – признательно заметил Чарли. – Впрочем, в этом я никогда не сомневался.
И, обращаясь к остальным гостям, сказал:
– Я полагаю, всем понятно, что никто из присутствующих не вправе покидать дом без моего разрешения. Мистер Тарневеро, я попрошу вас сопровождать меня.
Молча они пересекли газон, залитый лунным светом. Чен первый приблизился к дверям павильона, Тарневеро нерешительно следовал за ним.
Инспектор опустился на колени перед трупом актрисы и произнес:
– Я давно уже занимаюсь своей печальной профессией, но мои чувства все еще не притупились. Я никогда раньше не видел миссис Фен, и все же мне ее искренне жаль. – Он поднялся. – Сегодня черный верблюд смерти остановился у дома поистине знаменитой женщины!
Тарневеро с трудом сохранял самообладание.
– Бедная Шейла, – прошептал он, – как она любила жизнь!
– Мы все ее любим, – сказал китаец. – Даже нищий не решается ступить на шаткие мостки, но все предопределено… До прибытия властей нам придется оставить здесь все как есть. Но давайте все же осмотрим место преступления, ведь вы обещали помочь мне, мистер Тарневеро.
Инспектор снова опустился на колени и поднял левую руку Шейлы.
– Здесь есть след. По-видимому, была борьба, во время которой разорвался браслет с часами.
Он поднес часы к уху:
– Пружина лопнула, и часы остановились. Стрелки показывают две минуты девятого. Таким образом, без особых трудностей нам удалось установить время совершения убийства. Как-никак, это конкретный результат.
– Две минуты девятого, – задумчиво повторил Тарневеро. – В это время Джейнс, Мартино, ван Горн, вы и я находились в вестибюле отеля. Быть может, вы обратили внимание на то, что ван Горн взглянул на часы и, заметив, что уже восемь, собрался уходить.
– Да, – ответил китаец. – Вместе с этим мы устанавливаем алиби ряда лиц.
Он взглянул на пол.
– Вот еще одно доказательство того, что здесь происходила борьба, – сказал китаец, указывая на смятые орхидеи.
– Все это похоже на сцену ревности, – заметил, нахмурившись, Тарневеро.
Чарли опустился на ковер.
– Странно, – произнес он, – цветы были приколоты булавкой. Платье порвано, но булавки нет, она исчезла.
Он еще раз внимательно осмотрел пол и букет.
– Ее действительно нигде нет.
Затем инспектор обратил внимание на туалетный столик красного дерева, некогда представлявший собой большую ценность, но сейчас за ненадобностью выставленный в павильон. Вынув из кармана лупу, Чен принялся разглядывать стекло, лежавшее на столе.
– Вот еще один след, – сказал он. – Об это стекло нанесли сильный удар каким-то предметом. Чего ради?
Ясновидец взял лежавшую на столе золотую сумочку и осмотрел ее содержимое.
– Ничего особенного, – прокомментировал он, – несколько долларов и всякая мелочь. У меня промелькнула нелепая мысль: возможно, Шейла где-нибудь записала имя, которое хотела сообщить мне. Это было бы счастливой случайностью, и все бы разрешилось как нельзя проще.
– На такое счастье мы не вправе надеяться, – вздохнул Чен. – Если при Шейле и находилось письмо для вас, то теперь оно в руках убийцы. Нам предстоит долгий путь. Пойдемте, сейчас здесь больше нечего делать. Потом мы еще сюда вернемся.
Они вышли из павильона, и Чарли тщательно запер за собой дверь. По пути к дому он мысленно перебрал все установленные факты. В две минуты девятого, в пылу ожесточенной борьбы, остановились часы. В то же время кто-то сорвал орхидеи и бросил их на пол. Булавка, которой они были приколоты к платью, исчезла. На стеклянной поверхности стола заметна царапина. Для начала неплохо!
По возвращении инспектор нашел в доме Вал Мартино и Аллана Джейнса. Последний был очень взволнован, лицо его казалось мертвенно бледным.
– Присаживайтесь, – предложил китаец, – нам предстоит о многом поговорить.
К Тарневеро приблизился Джессуп и, наклонившись, шепнул:
– Прошу прощения, сэр, но из-за всех этих волнений я совсем забыл об этом.
– О чем же?
– Об этом письме. – И он вынул из кармана длинный изящный конверт. – Мисс Фен попросила меня передать его вам, как только вы прибудете сюда.
Тарневеро протянул было руку, чтобы взять конверт, но китаец с молниеносной быстротой опередил его.
– Я очень сожалею, что вынужден вмешаться, но в настоящее время здесь всем распоряжается полиция.
– Разумеется, сэр, – согласился Джессуп и удалился.
Чен в нерешительности стоял посреди комнаты. Неужели это правда? Неужели в его руках ключ к разгадке? Он обменялся с Тарневеро многозначительным взглядом. Все присутствующие поспешили присесть. Чарли собрался распечатать конверт и подошел поближе к единственной горевшей в комнате лампе, но в следующее мгновение свет потух, и помещение погрузилось во мрак.
Сильный удар, за ним второй, чей-то возглас и падение грузного тела. Со всех сторон послышался взволнованный шепот: гости требовали включить свет. Наконец, лампы в стенных канделябрах вспыхнули.
Чен медленно поднялся с пола, его правая рука была в крови.
– Говорят, что порой даже Юпитер спит, – сказал он, обращаясь к Тарневеро. – Я должен признать, что совершил большую оплошность и проспал.
Взглянув на крошечный обрывок конверта, оставшийся у него в руке, он добавил:
– По-видимому, бо`льшая часть этого письма, и к тому же самая значительная, отправилась в путешествие.
Глава V
Человек в плаще
Некоторое время Чен продолжал недвижно стоять посреди комнаты, уставившись на крошечный обрывок бумаги. На глазах у множества людей над ним, известнейшим детективом Гонолулу, зло подшутили.
Чарли Чен в присутствии семи свидетелей «потерял лицо». Несмотря на то что инспектор уже давно жил на Гавайях, в глубине души он оставался все тем же азиатом и не мог не ощущать всей горечи поражения. Но Чарли попытался овладеть своими чувствами, так как знал, что гнев – это яд, разрушающий разум, а в предстоящем поединке ему надлежало быть во всеоружии и ни на минуту не поддаваться эмоциям. Впереди его ждала борьба с таким противником, который не только ставил на карту все, но к тому же молниеносно принимал решения и быстро действовал.
«Тем лучше, – подумал Чен, – тем слаще будет вкус победы. Неизвестный преступник, убивший Денни Майо, а затем и лишивший жизни Шейлу Фен для того, чтобы сохранить свою тайну, понесет заслуженную кару, или мне никогда не обрести покоя».
Тарневеро взглянул на него с нескрываемым сожалением.
– В настоящее время здесь всем распоряжается полиция, – подчеркивая каждое слово, произнес прорицатель.
Чен кивнул:
– Ваше замечание как нельзя более справедливо. Никогда ничего подобного в моей практике не случалось. Но я даю вам слово, – и он медленно обвел взглядом всех присутствующих, – что виновный жестоко за это поплатится. Я сегодня не в настроении и другую щеку подставлять не намерен.
И, вынув из кармана носовой платок, он поднес его к щеке. Красное пятнышко, оставшееся на кусочке материи, подтвердило его предположение о том, что на руке человека, нанесшего ему удар, было кольцо. Травма пришлась на правую щеку – по-видимому, злодей действовал левой рукой. Ван Горн носил на левой руке широкое кольцо с печаткой. На левой руке Вильки Баллоу поблескивал бриллиант. Непроизвольно Чен оглядел руки всех присутствующих, но ни Мартино, ни Джим Бредшоу, ни Тарневеро, ни Джейнс не носили колец.
Прорицатель спокойно поднял руки.
– Я попрошу вас начать с меня, – сказал он, – я полагаю, что вам придется обыскать нас всех.
Китаец улыбнулся:
– Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, столь неделикатно нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе. К тому же все это происшествие не имеет абсолютно никакого значения.
Тарневеро опустил руки. Было очевидно, что он придерживался противоположного мнения и придавал исчезнувшему письму очень большое значение.
Детектив внимательно оглядел лампу: шнур от нее шел вниз и там соединялся с контактом, расположенным почти на уровне пола с сетью. Штепсель лежал на полу, являясь доказательством того, как прост был по своему выполнению весь план: наступить на шнур, толкнуть носком штепсель, и лампа, отъединившись от сети, гасла. Все это было необычайно просто, и тем не менее кому-то удалось быстро оценить положение вещей и приступить к действиям. Чен снова зажег лампу и вышел на середину комнаты.
– Мы не станем напрасно растрачивать время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из присутствующих здесь и выяснить, что каждый из вас делал сегодня в две минуты девятого.
Осмотрев гостей, он добавил:
– Не знаю, с кого начать. Мистер Баллоу, вы мне знакомы немного больше, чем все остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить мне, в каком качестве вы находитесь сегодня в этом доме?
Миллионер с высокомерием, свойственным европейцу, прожившему всю свою жизнь в тропиках, ответил:
– С какой стати я должен об этом говорить?
– Здесь произошло убийство, – строго напомнил Чен. – Я воздаю должное положению, которое вы занимаете в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.
– Мы прибыли сюда в качестве гостей, – сказал Баллоу. – Мы старые друзья миссис Фен.
Чарли Чен в присутствии семи свидетелей «потерял лицо». Несмотря на то что инспектор уже давно жил на Гавайях, в глубине души он оставался все тем же азиатом и не мог не ощущать всей горечи поражения. Но Чарли попытался овладеть своими чувствами, так как знал, что гнев – это яд, разрушающий разум, а в предстоящем поединке ему надлежало быть во всеоружии и ни на минуту не поддаваться эмоциям. Впереди его ждала борьба с таким противником, который не только ставил на карту все, но к тому же молниеносно принимал решения и быстро действовал.
«Тем лучше, – подумал Чен, – тем слаще будет вкус победы. Неизвестный преступник, убивший Денни Майо, а затем и лишивший жизни Шейлу Фен для того, чтобы сохранить свою тайну, понесет заслуженную кару, или мне никогда не обрести покоя».
Тарневеро взглянул на него с нескрываемым сожалением.
– В настоящее время здесь всем распоряжается полиция, – подчеркивая каждое слово, произнес прорицатель.
Чен кивнул:
– Ваше замечание как нельзя более справедливо. Никогда ничего подобного в моей практике не случалось. Но я даю вам слово, – и он медленно обвел взглядом всех присутствующих, – что виновный жестоко за это поплатится. Я сегодня не в настроении и другую щеку подставлять не намерен.
И, вынув из кармана носовой платок, он поднес его к щеке. Красное пятнышко, оставшееся на кусочке материи, подтвердило его предположение о том, что на руке человека, нанесшего ему удар, было кольцо. Травма пришлась на правую щеку – по-видимому, злодей действовал левой рукой. Ван Горн носил на левой руке широкое кольцо с печаткой. На левой руке Вильки Баллоу поблескивал бриллиант. Непроизвольно Чен оглядел руки всех присутствующих, но ни Мартино, ни Джим Бредшоу, ни Тарневеро, ни Джейнс не носили колец.
Прорицатель спокойно поднял руки.
– Я попрошу вас начать с меня, – сказал он, – я полагаю, что вам придется обыскать нас всех.
Китаец улыбнулся:
– Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, столь неделикатно нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе. К тому же все это происшествие не имеет абсолютно никакого значения.
Тарневеро опустил руки. Было очевидно, что он придерживался противоположного мнения и придавал исчезнувшему письму очень большое значение.
Детектив внимательно оглядел лампу: шнур от нее шел вниз и там соединялся с контактом, расположенным почти на уровне пола с сетью. Штепсель лежал на полу, являясь доказательством того, как прост был по своему выполнению весь план: наступить на шнур, толкнуть носком штепсель, и лампа, отъединившись от сети, гасла. Все это было необычайно просто, и тем не менее кому-то удалось быстро оценить положение вещей и приступить к действиям. Чен снова зажег лампу и вышел на середину комнаты.
– Мы не станем напрасно растрачивать время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из присутствующих здесь и выяснить, что каждый из вас делал сегодня в две минуты девятого.
Осмотрев гостей, он добавил:
– Не знаю, с кого начать. Мистер Баллоу, вы мне знакомы немного больше, чем все остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить мне, в каком качестве вы находитесь сегодня в этом доме?
Миллионер с высокомерием, свойственным европейцу, прожившему всю свою жизнь в тропиках, ответил:
– С какой стати я должен об этом говорить?
– Здесь произошло убийство, – строго напомнил Чен. – Я воздаю должное положению, которое вы занимаете в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.
– Мы прибыли сюда в качестве гостей, – сказал Баллоу. – Мы старые друзья миссис Фен.