Страница:
В заведении все говорило об умении Марты Лавины создать то неопределенное, что принято называть «приятной атмосферой».
В ином ночном клубе тратят тысячи долларов на интерьер, развлечения и рекламу, и тем не менее он все равно не привлекает посетителей. Людей туда просто не тянет. В другом же месте, где обходятся гораздо меньшими затратами, складывается такая атмосфера, что его начинают посещать знаменитости. У многих появляется привычка проводить там вечера, не раз и не два заказывая напитки, в результате чего администрация получает неплохую прибыль. Такое заведение, имеющее ярко выраженную индивидуальность, быстро завоевывает популярность. Становится модным, чтобы тебя увидели там за столиком.
Никакой магической формулы, как добиться такого успеха, не существует. Некоторые знатоки считают, что это результат совершенствования, хотя и непредсказуемого, как и процесс развития личности человека. Но есть и такие, кто полагает, что подобная уютная обстановка создается благодаря тщательному продумыванию всех мелочей.
Марте Лавине такая завидная атмосфера, приносящая хорошую прибыль, удалась во всех трех ее заведениях. «Лавина-1» обслуживала любителей скачек. «Лавина-2» привлекала людей из литературных и кинематографических кругов. В «Лавину-3» зачастила богема – художники и газетчики. Ходили слухи, что художники, ставшие регулярными посетителями, пользовались значительной скидкой при оплате и могли проводить за специально отведенными им столиками столько времени, сколько они хотели. В свою очередь, эти люди, получившие таким образом своего рода признание, вносили свой вклад в создание этой атмосферы, расписывая стены непристойными картинками, сексуальными карикатурами и шаржами, снабженными остроумными эпиграммами.
Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживание постоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компании зевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно и вежливо, но строго отделяли от «своих».
Собственно, понаблюдать за известными личностями тут мог любой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям имена знаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно не только любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых, как известно, не лишены тщеславия.
Многие художники были даже обязаны своей репутацией этой рекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращали внимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенах ночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечер в своей компании.
И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависел от царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда не переходила границ приличия.
В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякого рода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались с публикой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете на комиссионные подбить ее на выпивку.
У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители были только исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно и сдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.
Говорили, будто Марта как-то сказала: «Хорошая „хозяйка“ должна отвечать трем основным требованиям: обладать невинным личиком, грешным телом и ничего не иметь под платьем, кроме волнующих изгибов фигуры».
Все заведения Марты находились в предместье города, в тщательно продуманных местах.
Сидя за столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал посетителей, находившихся в зале.
Около двадцати завсегдатаев, сидевших за длинным столом, вели оживленную, слегка приправленную алкоголем дискуссию. Они явно уже поужинали и теперь только общались, попивая кофе и ликеры. Официанты подходили к ним принять заказ только тогда, когда кто-то из сидящих за столом подзывал их взмахом руки.
В глаза бросался резкий контраст между тем, как обслуживали эту компанию и других посетителей. Официанты как бы вежливо внушали остальным гостям ценность пространства, занимаемого этой группой. Ведь она была частью той атмосферы, которую так старательно поддерживала Марта Лавина.
Несколько столиков оставались свободными, хотя в целом в зале было многолюдно. Мейсон знал, что наплыв посетителей здесь не спадает до утра.
Когда зазвучала музыка, он заметил, что двое мужчин, сидевших до этого в одиночестве, танцуют с молодыми симпатичными девушками. А по окончании танца эти девушки подсели к ним за столик. Они выглядели общительными, привлекательными, скромными и практически ничем не отличались от других красивых молодых женщин, находящихся в ночном клубе.
Мейсон поймал взгляд метрдотеля, и тот поспешил к его столику.
– Петти сегодня здесь? – спросил адвокат.
Брови метрдотеля медленно поползли вверх.
– Вы знаете Петти?
– Я знаю того, кто знает ее.
– Сейчас Петти тут нет, но я могу попробовать ее найти, – произнес метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.
– Я хотел бы предложить ей составить мне компанию, если она не против, – проговорил Мейсон, вкладывая в руку метрдотеля еще одну пятидолларовую бумажку. – Та была за столик. Эта – за то, чтобы вы привели Петти.
– Попробую ее поискать, – пообещал метрдотель. – Но на это потребуется некоторое время.
Мейсон сделал заказ, специально выбрав такие блюда, которые красноречиво свидетельствовали, что он желает самого лучшего и не особенно озабочен ценой.
Когда накрыли на стол, Мейсон неторопливо принялся за еду, не слишком внимательно наблюдая за парами на танцевальной площадке. Потом с любопытством посмотрел шоу, которое оказалось определенно выше среднего исполнительского уровня других ночных клубов. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.
Повернувшись, он увидел стройную молодую женщину с такими темно-карими глазами, что зрачок, казалось, не отличался от радужной оболочки. На губах ее играла легкая улыбка. Заметив, что Мейсон смотрит на нее, женщина неторопливо пошла к его столику, двигаясь удивительно плавно, каждая линия ее фигуры проступала под облегающим платьем.
Мейсон встал, отодвинув стул:
– Петти?
Она улыбнулась, протягивая ему руку:
– Как поживаете? Приятно познакомиться. Мы ведь раньше не встречались?
Мейсон обошел вокруг столика, помог ей сесть. Почти одновременно к ним подскочил внимательный официант, и Петти заказала виски с содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.
Усевшись, Мейсон поиграл кофейной чашкой, сознавая, что молодой женщине надо дать время внимательно его рассмотреть.
– Счастлив, что вы сжалились надо мной, – сказал он наконец. – Мне было так тоскливо сегодня вечером. Ужин в одиночестве – не самое приятное занятие.
Петти улыбнулась:
– Ну, теперь вы больше не одиноки.
– Мне повезло, – согласился он. – Это большая удача, которая, пожалуй, полностью компенсирует одинокие часы первой половины вечера.
– Вы спросили обо мне, назвав мое имя?
– Да.
– Откуда вы меня знаете?
– Я слышал о вас, – ответил адвокат. – Вы были заняты?
Она покачала головой, потом пояснила:
– Нет, меня здесь не было. Я была… Я ездила домой.
Мейсон промолчал.
– Одна, – добавила женщина.
Его лицо по-прежнему ничего не выражало.
Несколько смягчившись, Петти поинтересовалась:
– Любопытно, как вы обо мне узнали?
– Мне рассказывал о вас мой друг.
– Но я здесь не так давно.
– Именно это мне и дали понять.
Она улыбнулась:
– Вы определенно очень разговорчивы, не так ли?
Официант принес виски. Мейсон наклонился к девушке, и ее оценивающие глаза взглянули на него поверх ободка бокала. А еще, как ему показалось, в них проскользнул неподдельный интерес.
Петти были высока и грациозна, с длинными темными ресницами и темно-каштановыми волосами, на свету отливающими бронзой. Ее губы были искусно подкрашены помадой, и казалось, они вот-вот готовы улыбнуться, даже когда она осторожно изучала собеседника.
Шоу уже закончилось, оркестр вновь заиграл танцевальную музыку.
Мейсон поднял брови в молчаливом вопросе.
Она едва заметно кивнула.
Он отодвинул стул, и мгновением позже Петти оказалась в его объятиях.
Несколько секунд они танцевали молча.
– А вы отлично танцуете! – сказала она наконец.
– Благодарю за комплимент, – ответил Мейсон. – А я как раз только что подумал, что кружусь с пушинкой в руках.
Она засмеялась и на мгновение придвинулась к нему ближе. Мейсон почувствовал ее тело под платьем. И одновременно понял, что, кроме него, танцевальных туфель и чулок, на ней ничего нет.
– Вам нравится танцевать, не так ли? – спросил Мейсон.
– Я это обожаю, – ответила она и немного печально добавила: – С некоторыми… Мне… мне не со всеми нравится танцевать.
Девушка снова замолчала, и по движениям ее тела Мейсон догадался, что по крайней мере на какое-то время она целиком отдалась музыке.
Потом, уже за столиком, Петти задумчиво посмотрела на него.
– Итак? – спросил он.
– Вы не такой, как все, – сказала она.
Мейсон рассмеялся:
– Разве мужчины не говорят вам то же самое?
Она нетерпеливо взмахнула рукой:
– Давайте не будем перебивать друг друга.
– Согласен, – ответил Мейсон.
– Вы не такой, как все. Вы сильный, крепкий, мужественный, но на бабника не похожи.
– Предполагается, я должен быть польщен?
– Да, в том смысле, в каком я имею в виду.
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
Но она замолчала.
Он поймал взгляд официанта и поманил его, чтобы заказать ей еще выпивку.
– В этом нет необходимости, – запротестовала Петти. – Мы тут не девочки из обычных баров.
Официант наклонился к ней и спросил:
– Повторить?
Она кивнула:
– Только сделай полегче, Чарли.
Официант повернулся к Мейсону, и тот заказал для себя двойной бренди двадцатипятилетней выдержки.
Когда официант ушел, Петти пояснила:
– Для нас не имеет значения, сколько выпьет клиент. Мы не работаем на комиссионной основе.
– Это очень интересно, – отозвался Мейсон. – И как же вы работаете?
– Не так, как думает большинство людей.
Он промолчал.
– Мы – атмосфера, – добавила она. – Мы на самом деле хозяйки.
– И сколько вас? – полюбопытствовал адвокат.
– Много, – улыбнулась она. – По большей части нас заказывают предварительно, но и случайно зашедшие сюда люди, если они одинокие и… и приятные, тоже могут получить партнершу для танцев, собеседницу. Миссис Лавина считает, что одинокий человек может испортить компанию, и не поощряет таких людей.
– Как явно не поощряет и бурного веселья.
– Она хочет, чтобы люди вели себя естественно, хорошо проводили время, но ей не нравится шумная публика. Понимаете, она своего рода гений…
– Продолжайте, очень интересно, – поддержал девушку адвокат.
Лицо Петти просияло, когда она заговорила о миссис Лавине.
– Видите ли, за ней постоянно следят. Ее закроют мгновенно, если только она перейдет черту. То есть если зайдет за нее слишком далеко.
Мейсон кивнул, и уголки его губ дрогнули в мимолетной улыбке.
– Разумеется, здесь вовсе не пикник воскресной школы, – торопливо продолжила Петти. – У Марты Лавины создана своя особая атмосфера. Те, кто приходит сюда посмотреть на знаменитостей, видят их.
Вон те люди, сидящие за длинным столом, очень, очень интересны. Тот мужчина во главе стола, с темными волосами, роговых очках, ну, тот, который сейчас говорит и размахивает руками, – блестящий художник. Это он написал картину с девушкой за колючей проволокой. А красавица рядом с ним – очень популярная фотомодель. Говорят, она живет с…
– Не стоит зачитывать весь каталог, – остановил ее Мейсон. – Я не интересуюсь атмосферой.
– Тогда чем же вы интересуетесь?
– Вами в настоящий момент.
Она покачала головой:
– Я недоступна.
– Но вы ведь здесь, не так ли?
– Я недоступна.
– Речь не о том, – возразил Мейсон. – Я вполне доволен вашим обществом.
Петти еще раз внимательно посмотрела на него:
– Вы не такой, как все… Вы славный.
Снова заиграл оркестр, и они снова пошли танцевать. Она позволила Мейсону прижать себя ближе, и он почувствовал движение ее сильных, молодых бедер, упругие мускулы на тонкой талии под платьем.
– Замечательно, – произнесла Петти, когда музыка кончилась. – Похоже, вы начинаете мне нравиться. Нет, вы мне определенно нравитесь!
– И это взаимно, – произнес Мейсон.
Она встретила его взгляд.
– Со мной такое происходит нечасто. Я не очень подхожу для этой работы. Я никогда не сажусь за столик к людям, пока к ним хорошенько не присмотрюсь.
– И разглядывали меня перед тем, как подойти?
– Конечно.
– Что ж, я польщен.
– Как мне вас называть?
– Перри.
Она наморщила лоб:
– Довольно необычное имя.
Мейсон посмотрел ей в глаза:
– Тем не менее это мое настоящее имя. Больше того, я холост. Меня интересуют окружающие люди, и я не мелкая сошка, пытающаяся гнать большую волну.
– Вас интересуют люди?
– Вы в настоящий момент.
– Мне понравилось танцевать с вами.
– Вы танцуете божественно, – сказал Мейсон. – В вас есть та самая изюминка…
– Это моя профессия, – перебила она, как бы желая закрыть эту тему, и через мгновение многозначительно добавила: – Танцевать.
– И вам это нравится? – спросил Мейсон.
– Танцевать – да, – ответила она, – а то, что это моя профессия, – нет.
– Почему?
– Этому слишком многое сопутствует.
– Что, например?
– Стоит ли рассказывать?
– Очень интересно, с чем же вам приходится сталкиваться?
– Со многим.
Мейсон улыбнулся:
– Ну, совершенно очевидно, что вам приходится зарабатывать на жизнь, и я полагаю, вы получаете какие-то проценты в виде компенсации… – Он поднял руку, чтобы привлечь внимание официанта.
– Не стоит заказывать больше выпивки, – запротестовала Петти.
– Почему?
– Я не хочу пить.
– А что вы хотите?
– Танцевать!
Они протанцевали еще два танца. Она прильнула к его плечу, иногда поднимая голову так, что ее лоб касался его подбородка. Во время последнего танца на нее вдруг напала задумчивость.
Провожая Петти обратно к столику, Мейсон проговорил:
– Меня мучает совесть. Вы потратили на меня столько времени!
– Мне это доставляет удовольствие.
– У вас наверняка есть какое-то соглашение с клубом, по которому вы получаете компенсацию…
– Хотите поехать в одно место? – неожиданно спросила она.
Адвокат внимательно посмотрел на нее:
– А вам понадобилось немало времени, прежде чем вы осмелились сделать мне такое предложение, не так ли, Петти?
– Пожалуй. – Она посмотрела ему в глаза.
– Вы всегда такая нерешительная?
– В общем, да. Но когда решаюсь, то иду до конца.
– И значит?
– Значит, предложение остается в силе.
– Поехали! – согласился Мейсон.
Он поманил официанта, заплатил по счету, дал на чай девушке в гардеробе, проводил Петти к выходу и, поймав взгляд служащего на стоянке, кивнул.
Петти покачала головой, отменяя его просьбу:
– Вам не понадобится ваша машина. Мы поедем на моей.
Мейсон поднял брови.
– Все в порядке, – улыбнулась она. – Эдди! Машину, пожалуйста.
Служащий стоянки моментально исчез, а через минуту к ним подкатил огромный черный лимузин. Шофер в униформе ловко выпрыгнул из него и открыл дверцу.
Петти поблагодарила его улыбкой. Мейсон помог ей забраться в машину, затем сел рядом с ней. Тяжелая дверца захлопнулась.
– Что теперь? – поинтересовался адвокат не без иронии в голосе.
– Отправимся в одно место.
– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, глянув на часы, – теперь вы уже догадались, кто я такой, и это нечто в духе особого приема, оказываемого?..
– Нет, – оборвала она его. – Мне безразлично, кто вы есть. Просто вы очень симпатичный.
Она протянула руку, дернула черный шелковый шнур, и в ту же секунду на все окна опустились темные шторы, скрыв им обзор. Стекло между кабиной водителя и пассажирской частью салона было непрозрачным. Они оказались в полном уединении.
– В чем смысл? – полюбопытствовал Мейсон.
Она придвинулась и всем телом прижалась к нему.
– Разве вам не хочется побыть со мной?
Он рассмеялся и обнял ее одной рукой за плечи. Потом другую положил на талию. Петти прижалась к нему еще крепче, а Мейсон провел рукой по ее бедру, проверяя, не припрятано ли под платьем какое-нибудь миниатюрное оружие, хотя тут же понял, что тонкая атласная ткань вряд ли могла укрыть даже почтовую марку.
Машина плавно влилась в уличное движение.
– Куда мы едем? – поинтересовался адвокат.
– В одно место. Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А почему ты остановился?
Мейсон усмехнулся:
– Я искал пистолет или нож.
– Но только с одной стороны. Попробуй с другой. – Она изменила положение. – Давай попробуй с этого бока!
– Нет, – отказался он. – Твоим единственным оружием тебя одарила природа.
Петти засмеялась и положила голову ему на плечо.
– Почему ты захотел видеть именно меня?
– Мне порекомендовали тебя как хорошую собеседницу.
– Кто?
– Друг.
– Я не со всеми так выезжаю. Обычно только танцую, и все.
– Тебе нравится твоя работа?
– Не особенно.
– Тебе нравится миссис Лавина?
– О, она душка! Удивительно понимающая и заботливая женщина. Делает нашу работу стоящей.
– У тебя много клиентов?
– Относительно.
Наступило долгое молчание. Петти поерзала на сиденье и опять повторила:
– Но ты не такой, как все.
Мейсон откровенно рассмеялся.
– На самом деле, ты не такой, как все, – еще раз ласково пропела она.
– Куда же все-таки мы едем, Петти?
– В одно место.
– Какое место?
– Увидишь.
Мейсон слегка шевельнулся, обнял девушку, сидевшую к нему боком, устроился поудобнее.
Она замерла, потом наконец спросила:
– Это все?
– Пока да, – ответил он.
Петти расслабилась и так долго сидела неподвижно, что ему показалось, будто она уснула.
Внезапно большой лимузин замедлил движение, сделал резкий поворот, еще раз свернул и остановился. Потом проехал несколько ярдов назад, снова вперед и замер окончательно.
Девушка потянулась и вновь дернула шнур. Шторы скользнули вверх. Мейсон увидел, что они припарковались позади какого-то здания. Почувствовался влажный запах неухоженного двора, легкий аромат жареного лука. Освещения снаружи не было.
Адвокат взглянул на часы. Им потребовалось двадцать две минуты, чтобы сюда добраться.
Водитель открыл дверцу и застыл в ожидании.
Мейсон вышел, помог выбраться Петти.
– Что теперь? – спросил он.
– Оставь шляпу и пальто в машине, – проинструктировала она и пошла впереди него. Поднявшись по трем ступенькам на неосвещенное крыльцо, девушка дернула наружную дверь, вставила ключ во вторую, внутреннюю, отперла ее и, толкнув, открыла.
Тусклая пятнадцативаттная лампочка осветила ведущую наверх лестницу.
Петти жестом попросила Мейсона закрыть дверь и положила руку на деревянные перила. На мгновение ее пальцы скользнули по ним, потом она ухватилась покрепче и начала подниматься.
Мейсон пошел следом за ней.
– Ты здесь живешь? – спросил он.
Петти не ответила.
Наверху оказалась еще одна дверь. Ее она тоже открыла толчком, и они попали в длинный коридор. Пройдя по нему, девушка открыла дверь справа и приглашающе улыбнулась своему спутнику через плечо.
Адвокат вошел следом за ней.
Они оказались в довольно большой комнате, обставленной самой простой мебелью. В одной ее стороне находилась длинная из красного дерева стойка бара, перед которой стояли переносные табуреты, в другой были разбросаны складные кресла. За стойкой бармен смешивал напитки, на табуретах сидели несколько человек.
Не успел Мейсон оглядеться, как открылась дверь, ведущая куда-то вовнутрь помещения. Оттуда появился человек в смокинге и черном галстуке-бабочке. И хотя он тут же захлопнул за собой дверь, Мейсон на мгновение услышал звук, подобный тому, какой обычно издает шарик из слоновой кости, совершая бег по отделениям рулетки.
Любезно улыбаясь, мужчина направился к ним. Высокий, стройный, он выглядел лет на тридцать с небольшим. У него были холодные серые глаза и гладкие черные волосы, зачесанные назад так, что казались похожими на лакированную кожу.
– Добрый вечер, Петти, – произнес он. – Ты знаешь, кто с тобой?
Она улыбнулась:
– Мой спутник может представиться сам.
– В этом нет необходимости, – отреагировал мужчина. – Это Перри Мейсон, адвокат.
– Ох! – воскликнула девушка в полном смятении и замерла.
– Надеюсь, мистер Мейсон, вы здесь не по делам? – проговорил мужчина в смокинге.
– А если да? – отозвался тот.
– Собственно, это не имеет значения, лишь бы дело не касалось непосредственно нас.
– Я не служу у окружного прокурора, если вы это имеете в виду, – улыбаясь, ответил адвокат.
– Не хотите ли зайти?
– Насколько я понимаю, меня привезли сюда именно с такой целью.
Мужчина улыбнулся:
– Разумеется, темнить с человеком вашей профессии, мистер Мейсон, – пустая трата времени. Если желаете попытать счастья, мы будем только рады получить часть ваших денег.
– А Петти? – поинтересовался тот.
– Получит гонорар за то, что привезла вас сюда, и маленький процент от суммы вашего проигрыша.
– А если я выиграю?
– Такая возможность всегда существует, – согласился мужчина с серыми глазами. – И в этом случае «хозяйке» придется самой о себе позаботиться. Но они не считают такую ситуацию возмутительной.
– Думаю, мы зайдем, – решил Мейсон.
– Пожалуйста, направо.
– Перри Мейсон, адвокат! – воскликнула Петти. – Мне следовало бы догадаться, когда вы сказали, что вас зовут Перри. Я чувствовала, что в вас что-то есть… И надо же было, чтобы вы мне понравились!
– Постараюсь, чтобы ты получила компенсацию в любом случае, независимо от того, выиграю я или проиграю, – пообещал он.
Мужчина открыл дверь. Они вошли в комнату, где, кроме складных стульев, двух рулеточных столов, карточного стола и двух столиков, за которыми играли в «очко», никакой другой мебели не было.
Мужчина в смокинге преувеличенно извинился:
– Сожалею, мистер Мейсон, что мы не можем вам предложить более роскошное окружение, но могу вас заверить, игра идет активно и по-честному. Увы, из-за узколобого отношения к нам со стороны властей время от времени бывает необходимо переносить игру с места на место.
– Но вы сообщаете об этом «хозяйкам»? – поинтересовался адвокат.
– Не «хозяйкам», а шоферам, которые водят машины.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – Это обеспечивает некоторую степень безопасности.
– Некоторую, – признал мужчина. – Будем рады выдать вам наличные на ваш чек на любую сумму, мистер Мейсон.
– В этом не будет надобности, – ответит тот, доставая из кармана пачку денег и вытаскивая из нее два стодолларовых банкнота.
– Вот сюда, к кассиру, будьте любезны, мистер Мейсон. Можете обменять ваши деньги на жетоны по одному или по пять долларов, а если хотите, у нас есть и двадцатидолларовые.
– Думаю, мы начнем с пятидолларовых, – решил Мейсон. – И мне кажется, Петти тоже нужно несколько штук. – Он получил в обмен на два стодолларовых банкнота сорок жетонов. – Какую игру ты предпочитаешь, Петти?
– Рулетку.
Они подошли к столу с рулеткой. Внимательно наблюдая за игрой, для начала адвокат сделал несколько мелких ставок на группу из двенадцати номеров, на цвета и сектора. Какое-то время он оставался при своих, потом стал проигрывать. Но, поставив последний жетон на номер 7, с удивлением увидел, что шарик остановился на семерке.
Крупье с бесстрастным лицом придвинул ему выигрыш. Забрав жетоны, Мейсон поставил один из них на 7, второй – на 30, третий – на 5.
Шарик остановился на цифре «9».
Мейсон снова сыграл на 7, 30 и 5. Вышло 5.
Петти, стоявшая рядом и наблюдавшая за ним, пока еще не играла.
– Ну что? – спросил ее адвокат.
Она тоже положила жетоны на 7, 30 и 5.
Шарик остановился на 24.
С возгласом отвращения Петти поставила десять долларов на красное. Вышло черное. Поставила пять долларов на красное. Снова вышло черное. Тогда она кинула оставшиеся жетоны на красное, и шарик остановился на «зеро».
– Отлично! – сказала она. – Я разорена.
Мейсон отсчитал ей еще десять пятидолларовых жетонов.
– Попробуй эти, – предложил он.
Потом отошел от нее и, не обращая внимания на результаты собственной игры, с удивлением заметил, что Петти начало везти.
Ее лицо раскраснелось, глаза засверкали от возбуждения.
Какое-то время сам Мейсон выигрывал, потом начал стабильно проигрывать. А когда неожиданно вернул свой первоначальный капитал в двести долларов, подошел к кассиру и сдал все жетоны.
Кассир улыбнулся:
– Ну как, доставили себе удовольствие, мистер Мейсон?
– Во всяком случае, не нанес себе никакого урона, – ответил тот и вернулся к рулеточному столу.
Петти складывала жетоны.
В ином ночном клубе тратят тысячи долларов на интерьер, развлечения и рекламу, и тем не менее он все равно не привлекает посетителей. Людей туда просто не тянет. В другом же месте, где обходятся гораздо меньшими затратами, складывается такая атмосфера, что его начинают посещать знаменитости. У многих появляется привычка проводить там вечера, не раз и не два заказывая напитки, в результате чего администрация получает неплохую прибыль. Такое заведение, имеющее ярко выраженную индивидуальность, быстро завоевывает популярность. Становится модным, чтобы тебя увидели там за столиком.
Никакой магической формулы, как добиться такого успеха, не существует. Некоторые знатоки считают, что это результат совершенствования, хотя и непредсказуемого, как и процесс развития личности человека. Но есть и такие, кто полагает, что подобная уютная обстановка создается благодаря тщательному продумыванию всех мелочей.
Марте Лавине такая завидная атмосфера, приносящая хорошую прибыль, удалась во всех трех ее заведениях. «Лавина-1» обслуживала любителей скачек. «Лавина-2» привлекала людей из литературных и кинематографических кругов. В «Лавину-3» зачастила богема – художники и газетчики. Ходили слухи, что художники, ставшие регулярными посетителями, пользовались значительной скидкой при оплате и могли проводить за специально отведенными им столиками столько времени, сколько они хотели. В свою очередь, эти люди, получившие таким образом своего рода признание, вносили свой вклад в создание этой атмосферы, расписывая стены непристойными картинками, сексуальными карикатурами и шаржами, снабженными остроумными эпиграммами.
Каждый из трех ночных клубов ориентировался на обслуживание постоянных посетителей. Туристов, любителей достопримечательностей и компании зевак, забредавших сюда поглазеть на «знаменитостей», принимали внимательно и вежливо, но строго отделяли от «своих».
Собственно, понаблюдать за известными личностями тут мог любой. У официантов даже вошло в привычку нашептывать посетителям имена знаменитостей, оказавшихся в зале, тайком указывать на них, что было приятно не только любознательным гостям, но и самим этим людям, большинство из которых, как известно, не лишены тщеславия.
Многие художники были даже обязаны своей репутацией этой рекламе, которую им делали официанты виллы «Лавина-3». Ведь именно они обращали внимание посетителей на их рисунки или остроумные «высказывания» на стенах ночного клуба, демонстрируя затем исподтишка и самих авторов, коротающих вечер в своей компании.
И все-таки прежде всего успех заведений Марты Лавины зависел от царившей в них манеры раскрепощенности, которая, однако, никогда не переходила границ приличия.
В менее респектабельных ночных забегаловках работали всякого рода развлекатели, стриптизерши; закончив выступление, они смешивались с публикой, стараясь прицепиться к какой-нибудь компании и в расчете на комиссионные подбить ее на выпивку.
У Марты Лавины ничего подобного не было. Ее исполнители были только исполнителями. А «хозяйки» – своего рода гейши – держались скромно и сдержанно, демонстрируя при этом потрясающе соблазнительные фигуры и одежды.
Говорили, будто Марта как-то сказала: «Хорошая „хозяйка“ должна отвечать трем основным требованиям: обладать невинным личиком, грешным телом и ничего не иметь под платьем, кроме волнующих изгибов фигуры».
Все заведения Марты находились в предместье города, в тщательно продуманных местах.
Сидя за столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал посетителей, находившихся в зале.
Около двадцати завсегдатаев, сидевших за длинным столом, вели оживленную, слегка приправленную алкоголем дискуссию. Они явно уже поужинали и теперь только общались, попивая кофе и ликеры. Официанты подходили к ним принять заказ только тогда, когда кто-то из сидящих за столом подзывал их взмахом руки.
В глаза бросался резкий контраст между тем, как обслуживали эту компанию и других посетителей. Официанты как бы вежливо внушали остальным гостям ценность пространства, занимаемого этой группой. Ведь она была частью той атмосферы, которую так старательно поддерживала Марта Лавина.
Несколько столиков оставались свободными, хотя в целом в зале было многолюдно. Мейсон знал, что наплыв посетителей здесь не спадает до утра.
Когда зазвучала музыка, он заметил, что двое мужчин, сидевших до этого в одиночестве, танцуют с молодыми симпатичными девушками. А по окончании танца эти девушки подсели к ним за столик. Они выглядели общительными, привлекательными, скромными и практически ничем не отличались от других красивых молодых женщин, находящихся в ночном клубе.
Мейсон поймал взгляд метрдотеля, и тот поспешил к его столику.
– Петти сегодня здесь? – спросил адвокат.
Брови метрдотеля медленно поползли вверх.
– Вы знаете Петти?
– Я знаю того, кто знает ее.
– Сейчас Петти тут нет, но я могу попробовать ее найти, – произнес метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.
– Я хотел бы предложить ей составить мне компанию, если она не против, – проговорил Мейсон, вкладывая в руку метрдотеля еще одну пятидолларовую бумажку. – Та была за столик. Эта – за то, чтобы вы привели Петти.
– Попробую ее поискать, – пообещал метрдотель. – Но на это потребуется некоторое время.
Мейсон сделал заказ, специально выбрав такие блюда, которые красноречиво свидетельствовали, что он желает самого лучшего и не особенно озабочен ценой.
Когда накрыли на стол, Мейсон неторопливо принялся за еду, не слишком внимательно наблюдая за парами на танцевальной площадке. Потом с любопытством посмотрел шоу, которое оказалось определенно выше среднего исполнительского уровня других ночных клубов. И вдруг почувствовал, что за ним наблюдают.
Повернувшись, он увидел стройную молодую женщину с такими темно-карими глазами, что зрачок, казалось, не отличался от радужной оболочки. На губах ее играла легкая улыбка. Заметив, что Мейсон смотрит на нее, женщина неторопливо пошла к его столику, двигаясь удивительно плавно, каждая линия ее фигуры проступала под облегающим платьем.
Мейсон встал, отодвинув стул:
– Петти?
Она улыбнулась, протягивая ему руку:
– Как поживаете? Приятно познакомиться. Мы ведь раньше не встречались?
Мейсон обошел вокруг столика, помог ей сесть. Почти одновременно к ним подскочил внимательный официант, и Петти заказала виски с содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.
Усевшись, Мейсон поиграл кофейной чашкой, сознавая, что молодой женщине надо дать время внимательно его рассмотреть.
– Счастлив, что вы сжалились надо мной, – сказал он наконец. – Мне было так тоскливо сегодня вечером. Ужин в одиночестве – не самое приятное занятие.
Петти улыбнулась:
– Ну, теперь вы больше не одиноки.
– Мне повезло, – согласился он. – Это большая удача, которая, пожалуй, полностью компенсирует одинокие часы первой половины вечера.
– Вы спросили обо мне, назвав мое имя?
– Да.
– Откуда вы меня знаете?
– Я слышал о вас, – ответил адвокат. – Вы были заняты?
Она покачала головой, потом пояснила:
– Нет, меня здесь не было. Я была… Я ездила домой.
Мейсон промолчал.
– Одна, – добавила женщина.
Его лицо по-прежнему ничего не выражало.
Несколько смягчившись, Петти поинтересовалась:
– Любопытно, как вы обо мне узнали?
– Мне рассказывал о вас мой друг.
– Но я здесь не так давно.
– Именно это мне и дали понять.
Она улыбнулась:
– Вы определенно очень разговорчивы, не так ли?
Официант принес виски. Мейсон наклонился к девушке, и ее оценивающие глаза взглянули на него поверх ободка бокала. А еще, как ему показалось, в них проскользнул неподдельный интерес.
Петти были высока и грациозна, с длинными темными ресницами и темно-каштановыми волосами, на свету отливающими бронзой. Ее губы были искусно подкрашены помадой, и казалось, они вот-вот готовы улыбнуться, даже когда она осторожно изучала собеседника.
Шоу уже закончилось, оркестр вновь заиграл танцевальную музыку.
Мейсон поднял брови в молчаливом вопросе.
Она едва заметно кивнула.
Он отодвинул стул, и мгновением позже Петти оказалась в его объятиях.
Несколько секунд они танцевали молча.
– А вы отлично танцуете! – сказала она наконец.
– Благодарю за комплимент, – ответил Мейсон. – А я как раз только что подумал, что кружусь с пушинкой в руках.
Она засмеялась и на мгновение придвинулась к нему ближе. Мейсон почувствовал ее тело под платьем. И одновременно понял, что, кроме него, танцевальных туфель и чулок, на ней ничего нет.
– Вам нравится танцевать, не так ли? – спросил Мейсон.
– Я это обожаю, – ответила она и немного печально добавила: – С некоторыми… Мне… мне не со всеми нравится танцевать.
Девушка снова замолчала, и по движениям ее тела Мейсон догадался, что по крайней мере на какое-то время она целиком отдалась музыке.
Потом, уже за столиком, Петти задумчиво посмотрела на него.
– Итак? – спросил он.
– Вы не такой, как все, – сказала она.
Мейсон рассмеялся:
– Разве мужчины не говорят вам то же самое?
Она нетерпеливо взмахнула рукой:
– Давайте не будем перебивать друг друга.
– Согласен, – ответил Мейсон.
– Вы не такой, как все. Вы сильный, крепкий, мужественный, но на бабника не похожи.
– Предполагается, я должен быть польщен?
– Да, в том смысле, в каком я имею в виду.
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
Но она замолчала.
Он поймал взгляд официанта и поманил его, чтобы заказать ей еще выпивку.
– В этом нет необходимости, – запротестовала Петти. – Мы тут не девочки из обычных баров.
Официант наклонился к ней и спросил:
– Повторить?
Она кивнула:
– Только сделай полегче, Чарли.
Официант повернулся к Мейсону, и тот заказал для себя двойной бренди двадцатипятилетней выдержки.
Когда официант ушел, Петти пояснила:
– Для нас не имеет значения, сколько выпьет клиент. Мы не работаем на комиссионной основе.
– Это очень интересно, – отозвался Мейсон. – И как же вы работаете?
– Не так, как думает большинство людей.
Он промолчал.
– Мы – атмосфера, – добавила она. – Мы на самом деле хозяйки.
– И сколько вас? – полюбопытствовал адвокат.
– Много, – улыбнулась она. – По большей части нас заказывают предварительно, но и случайно зашедшие сюда люди, если они одинокие и… и приятные, тоже могут получить партнершу для танцев, собеседницу. Миссис Лавина считает, что одинокий человек может испортить компанию, и не поощряет таких людей.
– Как явно не поощряет и бурного веселья.
– Она хочет, чтобы люди вели себя естественно, хорошо проводили время, но ей не нравится шумная публика. Понимаете, она своего рода гений…
– Продолжайте, очень интересно, – поддержал девушку адвокат.
Лицо Петти просияло, когда она заговорила о миссис Лавине.
– Видите ли, за ней постоянно следят. Ее закроют мгновенно, если только она перейдет черту. То есть если зайдет за нее слишком далеко.
Мейсон кивнул, и уголки его губ дрогнули в мимолетной улыбке.
– Разумеется, здесь вовсе не пикник воскресной школы, – торопливо продолжила Петти. – У Марты Лавины создана своя особая атмосфера. Те, кто приходит сюда посмотреть на знаменитостей, видят их.
Вон те люди, сидящие за длинным столом, очень, очень интересны. Тот мужчина во главе стола, с темными волосами, роговых очках, ну, тот, который сейчас говорит и размахивает руками, – блестящий художник. Это он написал картину с девушкой за колючей проволокой. А красавица рядом с ним – очень популярная фотомодель. Говорят, она живет с…
– Не стоит зачитывать весь каталог, – остановил ее Мейсон. – Я не интересуюсь атмосферой.
– Тогда чем же вы интересуетесь?
– Вами в настоящий момент.
Она покачала головой:
– Я недоступна.
– Но вы ведь здесь, не так ли?
– Я недоступна.
– Речь не о том, – возразил Мейсон. – Я вполне доволен вашим обществом.
Петти еще раз внимательно посмотрела на него:
– Вы не такой, как все… Вы славный.
Снова заиграл оркестр, и они снова пошли танцевать. Она позволила Мейсону прижать себя ближе, и он почувствовал движение ее сильных, молодых бедер, упругие мускулы на тонкой талии под платьем.
– Замечательно, – произнесла Петти, когда музыка кончилась. – Похоже, вы начинаете мне нравиться. Нет, вы мне определенно нравитесь!
– И это взаимно, – произнес Мейсон.
Она встретила его взгляд.
– Со мной такое происходит нечасто. Я не очень подхожу для этой работы. Я никогда не сажусь за столик к людям, пока к ним хорошенько не присмотрюсь.
– И разглядывали меня перед тем, как подойти?
– Конечно.
– Что ж, я польщен.
– Как мне вас называть?
– Перри.
Она наморщила лоб:
– Довольно необычное имя.
Мейсон посмотрел ей в глаза:
– Тем не менее это мое настоящее имя. Больше того, я холост. Меня интересуют окружающие люди, и я не мелкая сошка, пытающаяся гнать большую волну.
– Вас интересуют люди?
– Вы в настоящий момент.
– Мне понравилось танцевать с вами.
– Вы танцуете божественно, – сказал Мейсон. – В вас есть та самая изюминка…
– Это моя профессия, – перебила она, как бы желая закрыть эту тему, и через мгновение многозначительно добавила: – Танцевать.
– И вам это нравится? – спросил Мейсон.
– Танцевать – да, – ответила она, – а то, что это моя профессия, – нет.
– Почему?
– Этому слишком многое сопутствует.
– Что, например?
– Стоит ли рассказывать?
– Очень интересно, с чем же вам приходится сталкиваться?
– Со многим.
Мейсон улыбнулся:
– Ну, совершенно очевидно, что вам приходится зарабатывать на жизнь, и я полагаю, вы получаете какие-то проценты в виде компенсации… – Он поднял руку, чтобы привлечь внимание официанта.
– Не стоит заказывать больше выпивки, – запротестовала Петти.
– Почему?
– Я не хочу пить.
– А что вы хотите?
– Танцевать!
Они протанцевали еще два танца. Она прильнула к его плечу, иногда поднимая голову так, что ее лоб касался его подбородка. Во время последнего танца на нее вдруг напала задумчивость.
Провожая Петти обратно к столику, Мейсон проговорил:
– Меня мучает совесть. Вы потратили на меня столько времени!
– Мне это доставляет удовольствие.
– У вас наверняка есть какое-то соглашение с клубом, по которому вы получаете компенсацию…
– Хотите поехать в одно место? – неожиданно спросила она.
Адвокат внимательно посмотрел на нее:
– А вам понадобилось немало времени, прежде чем вы осмелились сделать мне такое предложение, не так ли, Петти?
– Пожалуй. – Она посмотрела ему в глаза.
– Вы всегда такая нерешительная?
– В общем, да. Но когда решаюсь, то иду до конца.
– И значит?
– Значит, предложение остается в силе.
– Поехали! – согласился Мейсон.
Он поманил официанта, заплатил по счету, дал на чай девушке в гардеробе, проводил Петти к выходу и, поймав взгляд служащего на стоянке, кивнул.
Петти покачала головой, отменяя его просьбу:
– Вам не понадобится ваша машина. Мы поедем на моей.
Мейсон поднял брови.
– Все в порядке, – улыбнулась она. – Эдди! Машину, пожалуйста.
Служащий стоянки моментально исчез, а через минуту к ним подкатил огромный черный лимузин. Шофер в униформе ловко выпрыгнул из него и открыл дверцу.
Петти поблагодарила его улыбкой. Мейсон помог ей забраться в машину, затем сел рядом с ней. Тяжелая дверца захлопнулась.
– Что теперь? – поинтересовался адвокат не без иронии в голосе.
– Отправимся в одно место.
– Насколько я понимаю, – сказал Мейсон, глянув на часы, – теперь вы уже догадались, кто я такой, и это нечто в духе особого приема, оказываемого?..
– Нет, – оборвала она его. – Мне безразлично, кто вы есть. Просто вы очень симпатичный.
Она протянула руку, дернула черный шелковый шнур, и в ту же секунду на все окна опустились темные шторы, скрыв им обзор. Стекло между кабиной водителя и пассажирской частью салона было непрозрачным. Они оказались в полном уединении.
– В чем смысл? – полюбопытствовал Мейсон.
Она придвинулась и всем телом прижалась к нему.
– Разве вам не хочется побыть со мной?
Он рассмеялся и обнял ее одной рукой за плечи. Потом другую положил на талию. Петти прижалась к нему еще крепче, а Мейсон провел рукой по ее бедру, проверяя, не припрятано ли под платьем какое-нибудь миниатюрное оружие, хотя тут же понял, что тонкая атласная ткань вряд ли могла укрыть даже почтовую марку.
Машина плавно влилась в уличное движение.
– Куда мы едем? – поинтересовался адвокат.
– В одно место. Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься.
– А почему ты остановился?
Мейсон усмехнулся:
– Я искал пистолет или нож.
– Но только с одной стороны. Попробуй с другой. – Она изменила положение. – Давай попробуй с этого бока!
– Нет, – отказался он. – Твоим единственным оружием тебя одарила природа.
Петти засмеялась и положила голову ему на плечо.
– Почему ты захотел видеть именно меня?
– Мне порекомендовали тебя как хорошую собеседницу.
– Кто?
– Друг.
– Я не со всеми так выезжаю. Обычно только танцую, и все.
– Тебе нравится твоя работа?
– Не особенно.
– Тебе нравится миссис Лавина?
– О, она душка! Удивительно понимающая и заботливая женщина. Делает нашу работу стоящей.
– У тебя много клиентов?
– Относительно.
Наступило долгое молчание. Петти поерзала на сиденье и опять повторила:
– Но ты не такой, как все.
Мейсон откровенно рассмеялся.
– На самом деле, ты не такой, как все, – еще раз ласково пропела она.
– Куда же все-таки мы едем, Петти?
– В одно место.
– Какое место?
– Увидишь.
Мейсон слегка шевельнулся, обнял девушку, сидевшую к нему боком, устроился поудобнее.
Она замерла, потом наконец спросила:
– Это все?
– Пока да, – ответил он.
Петти расслабилась и так долго сидела неподвижно, что ему показалось, будто она уснула.
Внезапно большой лимузин замедлил движение, сделал резкий поворот, еще раз свернул и остановился. Потом проехал несколько ярдов назад, снова вперед и замер окончательно.
Девушка потянулась и вновь дернула шнур. Шторы скользнули вверх. Мейсон увидел, что они припарковались позади какого-то здания. Почувствовался влажный запах неухоженного двора, легкий аромат жареного лука. Освещения снаружи не было.
Адвокат взглянул на часы. Им потребовалось двадцать две минуты, чтобы сюда добраться.
Водитель открыл дверцу и застыл в ожидании.
Мейсон вышел, помог выбраться Петти.
– Что теперь? – спросил он.
– Оставь шляпу и пальто в машине, – проинструктировала она и пошла впереди него. Поднявшись по трем ступенькам на неосвещенное крыльцо, девушка дернула наружную дверь, вставила ключ во вторую, внутреннюю, отперла ее и, толкнув, открыла.
Тусклая пятнадцативаттная лампочка осветила ведущую наверх лестницу.
Петти жестом попросила Мейсона закрыть дверь и положила руку на деревянные перила. На мгновение ее пальцы скользнули по ним, потом она ухватилась покрепче и начала подниматься.
Мейсон пошел следом за ней.
– Ты здесь живешь? – спросил он.
Петти не ответила.
Наверху оказалась еще одна дверь. Ее она тоже открыла толчком, и они попали в длинный коридор. Пройдя по нему, девушка открыла дверь справа и приглашающе улыбнулась своему спутнику через плечо.
Адвокат вошел следом за ней.
Они оказались в довольно большой комнате, обставленной самой простой мебелью. В одной ее стороне находилась длинная из красного дерева стойка бара, перед которой стояли переносные табуреты, в другой были разбросаны складные кресла. За стойкой бармен смешивал напитки, на табуретах сидели несколько человек.
Не успел Мейсон оглядеться, как открылась дверь, ведущая куда-то вовнутрь помещения. Оттуда появился человек в смокинге и черном галстуке-бабочке. И хотя он тут же захлопнул за собой дверь, Мейсон на мгновение услышал звук, подобный тому, какой обычно издает шарик из слоновой кости, совершая бег по отделениям рулетки.
Любезно улыбаясь, мужчина направился к ним. Высокий, стройный, он выглядел лет на тридцать с небольшим. У него были холодные серые глаза и гладкие черные волосы, зачесанные назад так, что казались похожими на лакированную кожу.
– Добрый вечер, Петти, – произнес он. – Ты знаешь, кто с тобой?
Она улыбнулась:
– Мой спутник может представиться сам.
– В этом нет необходимости, – отреагировал мужчина. – Это Перри Мейсон, адвокат.
– Ох! – воскликнула девушка в полном смятении и замерла.
– Надеюсь, мистер Мейсон, вы здесь не по делам? – проговорил мужчина в смокинге.
– А если да? – отозвался тот.
– Собственно, это не имеет значения, лишь бы дело не касалось непосредственно нас.
– Я не служу у окружного прокурора, если вы это имеете в виду, – улыбаясь, ответил адвокат.
– Не хотите ли зайти?
– Насколько я понимаю, меня привезли сюда именно с такой целью.
Мужчина улыбнулся:
– Разумеется, темнить с человеком вашей профессии, мистер Мейсон, – пустая трата времени. Если желаете попытать счастья, мы будем только рады получить часть ваших денег.
– А Петти? – поинтересовался тот.
– Получит гонорар за то, что привезла вас сюда, и маленький процент от суммы вашего проигрыша.
– А если я выиграю?
– Такая возможность всегда существует, – согласился мужчина с серыми глазами. – И в этом случае «хозяйке» придется самой о себе позаботиться. Но они не считают такую ситуацию возмутительной.
– Думаю, мы зайдем, – решил Мейсон.
– Пожалуйста, направо.
– Перри Мейсон, адвокат! – воскликнула Петти. – Мне следовало бы догадаться, когда вы сказали, что вас зовут Перри. Я чувствовала, что в вас что-то есть… И надо же было, чтобы вы мне понравились!
– Постараюсь, чтобы ты получила компенсацию в любом случае, независимо от того, выиграю я или проиграю, – пообещал он.
Мужчина открыл дверь. Они вошли в комнату, где, кроме складных стульев, двух рулеточных столов, карточного стола и двух столиков, за которыми играли в «очко», никакой другой мебели не было.
Мужчина в смокинге преувеличенно извинился:
– Сожалею, мистер Мейсон, что мы не можем вам предложить более роскошное окружение, но могу вас заверить, игра идет активно и по-честному. Увы, из-за узколобого отношения к нам со стороны властей время от времени бывает необходимо переносить игру с места на место.
– Но вы сообщаете об этом «хозяйкам»? – поинтересовался адвокат.
– Не «хозяйкам», а шоферам, которые водят машины.
– Понимаю, – кивнул Мейсон. – Это обеспечивает некоторую степень безопасности.
– Некоторую, – признал мужчина. – Будем рады выдать вам наличные на ваш чек на любую сумму, мистер Мейсон.
– В этом не будет надобности, – ответит тот, доставая из кармана пачку денег и вытаскивая из нее два стодолларовых банкнота.
– Вот сюда, к кассиру, будьте любезны, мистер Мейсон. Можете обменять ваши деньги на жетоны по одному или по пять долларов, а если хотите, у нас есть и двадцатидолларовые.
– Думаю, мы начнем с пятидолларовых, – решил Мейсон. – И мне кажется, Петти тоже нужно несколько штук. – Он получил в обмен на два стодолларовых банкнота сорок жетонов. – Какую игру ты предпочитаешь, Петти?
– Рулетку.
Они подошли к столу с рулеткой. Внимательно наблюдая за игрой, для начала адвокат сделал несколько мелких ставок на группу из двенадцати номеров, на цвета и сектора. Какое-то время он оставался при своих, потом стал проигрывать. Но, поставив последний жетон на номер 7, с удивлением увидел, что шарик остановился на семерке.
Крупье с бесстрастным лицом придвинул ему выигрыш. Забрав жетоны, Мейсон поставил один из них на 7, второй – на 30, третий – на 5.
Шарик остановился на цифре «9».
Мейсон снова сыграл на 7, 30 и 5. Вышло 5.
Петти, стоявшая рядом и наблюдавшая за ним, пока еще не играла.
– Ну что? – спросил ее адвокат.
Она тоже положила жетоны на 7, 30 и 5.
Шарик остановился на 24.
С возгласом отвращения Петти поставила десять долларов на красное. Вышло черное. Поставила пять долларов на красное. Снова вышло черное. Тогда она кинула оставшиеся жетоны на красное, и шарик остановился на «зеро».
– Отлично! – сказала она. – Я разорена.
Мейсон отсчитал ей еще десять пятидолларовых жетонов.
– Попробуй эти, – предложил он.
Потом отошел от нее и, не обращая внимания на результаты собственной игры, с удивлением заметил, что Петти начало везти.
Ее лицо раскраснелось, глаза засверкали от возбуждения.
Какое-то время сам Мейсон выигрывал, потом начал стабильно проигрывать. А когда неожиданно вернул свой первоначальный капитал в двести долларов, подошел к кассиру и сдал все жетоны.
Кассир улыбнулся:
– Ну как, доставили себе удовольствие, мистер Мейсон?
– Во всяком случае, не нанес себе никакого урона, – ответил тот и вернулся к рулеточному столу.
Петти складывала жетоны.