Страница:
Герман продолжил:
– За Мирагоу!
Родион кивнул:
– За Мирагоу!
Они чокнулись и выпили обжигающую жидкость, закусив копченым лососем. Наутро по хорошей погоде за Германом, как и было обещано, зашло попутное судно…
И вот такси подкатило к дому, в котором он не был шесть месяцев. Герман быстро расплатился, взял пропахшую морем, лесом и костром сумку, быстро вшагнул в подъезд.
За дверью его встретил пенсионер-коньсерж. Встретил каким-то странным взглядом. Герман поздоровался:
– Привет, Борис. Как дела?
Тот как-то неловко откликнулся:
– Привет… здравствуй. Здравствуй, Герман… Давно… Мы как-то… И я…
Немолодой консьерж продолжал смотреть на него не то с жалостью, не то с той же все какой-то непонятной неловкостью. Герман вызвал лифт и, когда дверь кабины открылась, шагнул внутрь. Но нажать на кнопку своего этажа не успел. Его окликнул Борис, не по годам быстро подошедший к лифту. Он протянул Герману пачку писем:
– Вот, накопилось, пока тебя не было. Счета за электричество, за воду, в общем, всякое разное, – Борис оглянулся и добавил шепотом, – я тебя еще не видел…
Герман взял пачку и пожал плечами:
– Спасибо, хорошо.
И подумал про Бориса: «Хороший человек, но странный. Возраст, наверное, дает о себе знать…» Надавил на нужную кнопку панели лифта.
На площадке раскланялся с соседкой, выходящей из своей квартиры. Она посмотрела на Германа не менее странно, чем Борис. И почему-то тут же вернулась в квартиру. «Что здесь происходит?» – спросил сам себя Герман.
2. «Вы не имеете права быть членом ГО…»
– За Мирагоу!
Родион кивнул:
– За Мирагоу!
Они чокнулись и выпили обжигающую жидкость, закусив копченым лососем. Наутро по хорошей погоде за Германом, как и было обещано, зашло попутное судно…
И вот такси подкатило к дому, в котором он не был шесть месяцев. Герман быстро расплатился, взял пропахшую морем, лесом и костром сумку, быстро вшагнул в подъезд.
За дверью его встретил пенсионер-коньсерж. Встретил каким-то странным взглядом. Герман поздоровался:
– Привет, Борис. Как дела?
Тот как-то неловко откликнулся:
– Привет… здравствуй. Здравствуй, Герман… Давно… Мы как-то… И я…
Немолодой консьерж продолжал смотреть на него не то с жалостью, не то с той же все какой-то непонятной неловкостью. Герман вызвал лифт и, когда дверь кабины открылась, шагнул внутрь. Но нажать на кнопку своего этажа не успел. Его окликнул Борис, не по годам быстро подошедший к лифту. Он протянул Герману пачку писем:
– Вот, накопилось, пока тебя не было. Счета за электричество, за воду, в общем, всякое разное, – Борис оглянулся и добавил шепотом, – я тебя еще не видел…
Герман взял пачку и пожал плечами:
– Спасибо, хорошо.
И подумал про Бориса: «Хороший человек, но странный. Возраст, наверное, дает о себе знать…» Надавил на нужную кнопку панели лифта.
На площадке раскланялся с соседкой, выходящей из своей квартиры. Она посмотрела на Германа не менее странно, чем Борис. И почему-то тут же вернулась в квартиру. «Что здесь происходит?» – спросил сам себя Герман.
2. «Вы не имеете права быть членом ГО…»
Войдя в квартиру, бросив в прихожей сумку, Герман не сразу решил, с чего начать свое возвращение домой. С душа? С телефонного автоответчика, который, судя по мигающей лампочке, забит до отказа голосовыми сообщениями? Или с компьютера? Герман включил его, но испугался также забитого под завязку электронного почтового ящика. Еще он увидел на столе коммуникатор, который специально оставил дома уезжая. И не стал его включать. Пачка писем, которую передал ему консьерж, показалась Герману наиболее посильной работой по началу возвращения в город.
Герман по рабочей привычке быстро разложил письма по датам и организациям:
– Это счета за связь, это за воду, за энергию… Это просто реклама…
У него образовалось несколько стопок по темам и по одинаковым конвертам. Один из типов посланий был для него совсем незнакомым. Герман удивился тому, как много писем пришло ему от кого-то неизвестного, да еще и конверты последних из них по датам перечеркнуты по диагонали красной полосой. Он вскрыл первое из этой пачки. Прочитал:
«Уважаемый, Герман. Напоминаем Вам, что Вы не внесли взнос ЧГО. Пожалуйста, оплатите до …»
Герман глянул на календарь. Это письмо пришло практически в день его отъезда. Следующее письмо из той же пачки:
«Вам надлежит срочно внести взнос ЧГО и штраф…»
Герман пожал плечами:
– Да оплачу я все. И взнос ЧГО оплачу, и штраф, раз заслужил…
Третье письмо было, однако, еще строже:
– «Необходимо немедленно внести взнос ЧГО, штраф и явиться для объяснения в отделение…»
Герман расслабленно усмехнулся:
– Так уж и явиться, так уж и для объяснения…
Но организация, рассылающая сообщения об оплате взноса ЧГО, не шутила и в следующем письме уже просто требовала:
– «Явиться немедленно…»
Герман насторожился и стал быстро вскрывать следующие по датам письма:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию D…»
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию С…»
С Германа слетела вся его расслабленность. Его охватило беспокойство. От оставшихся писем он ожидал больших неприятностей. Так и есть, ему рекомендовали:
– «Пожалуйста, не покидайте город…»
А потом:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию «В».
Это было более чем серьезно. Герман хотел тут же позвонить по указанному в письмах телефону и объясниться, но передумал, набрал номер Сэма в «ЛокИнформ»:
– Привет!
Друг откликнулся не сразу и как-то очень напряженно:
– Привет! Мы тебя тут все обыскались. Ты куда пропал?
– Неважно куда. Я вернулся, а тут такие письма пришли. Оказывается, я нарушил Контракт, и меня перевели в категорию «В».
Сэм ответил не сразу:
– Знаю. Про все категории. Мы все знаем. И Гиви. И Арон. И все сотрудники «ЛокИнформ». Нас всех опрашивали. Тебя не только мы искали. И ищут. Никто не знает, куда ты делся. Что случилось? На звонки, на электронные письма не отвечаешь…
Герман вздохнул:
– Да, я отключил телефон и почту. Так было надо…
А Сэм продолжал:
– И не оставил адреса. Даже Элика ничего про тебя не знает. Сказала, что ты куда-то собирался поехать отдохнуть, а куда точно, ничего не сказал. Тебя все считали без вести пропавшим… Элика, кстати, месяц назад замуж вышла.
– За кого? – автоматически спросил Герман, которого бывшая девушка уже давно «кстати» совершенно и не интересовала. Он только сейчас понял, что за все шесть месяцев на острове всего несколько раз подумал о ней. Вскользь. Значит, расстался с ней не зря…
Сэм ответил:
– Элика за нашего нового заведующего отделом она вышла…
И опять чисто автоматически полюбопытствовал Герман:
– За кого?
– За Гиви…
Герман как-то и не удивился вовсе, лишь снова вздохнул:
– Надо поздравить обоих. Но это позже. Сейчас… Что делать сейчас?
– Не знаю, – вздохнул и Сэм на другом конце трубки. – И у нас никто не знает. Такого в «ЛокИнформ» еще не было. Никто никогда не забывает делать взнос ЧГО. Это нарушение Контракта.
Герман согласился:
– Это точно. Никто никогда не забывает о взносе ЧГО. Это нарушение Контракта.… Переключи меня на Арона.
Но и его бывший начальник, человек более взрослый, чем они с Сэмом, ничем его не порадовал, сказал почти то же самое, что Герман только что слышал от своего друга:
– Не знаю, что тебе посоветовать. Никто никогда не забывает о взносе ЧГО….
«Никто никогда не забывает о взносе ЧГО. Это нарушение Контракта…»
Герман положил трубку. Он вспомнил слова Контракта. Вспомнил и то, как перед совершеннолетием учил их. Отец запер его с документом в комнате и сказал:
– Учи Контракт наизусть.
А Герман негодовал тогда. Он неплохо запоминал стихи, математические, физические и химические формулы. Но зачем нужно было заучивать документ, который всегда будет лежать у него дома в шкафу? Стоит только открыть дверцу…
Но отца Герман не мог ослушаться и учил:
«Вступая в ряды Гражданского Общества и подписывая данный Контракт Члена Гражданского Общества, индивидуум принимает на себя обязательства соблюдать Кодекс Уголовных преступлений, Кодекс Административных преступлений и нарушений, а также прочие Нормы и Правила…
За несоблюдение Контракта начисляются штрафные баллы. При наборе суммы баллов, определенной приложением к Контракту, граждане переводятся в преступники следующих категорий:
Категория «D» – преступник слабой опасности,
Категория «C» – преступник средней опасности,
Категория «B» – опасный преступник,
Категория «A» – особо опасный преступник, Контракт расторгнут…
Лица, не имеющие Контракта перемещаются на Территорию Вне Юрисдикции Гражданского Общества (Территорию ВЮГО), на которой осуществляют поддержание своей жизнедеятельности самостоятельно на свой собственный страх и риск без какой-либо поддержки или ответственности со стороны Гражданского Общества…
Контроль за соблюдением Контракта со стороны Гражданского Общества ведет Агентство Исполнения Контракта (АИК)… Финансирование деятельности АИК происходит за счет специального взноса Члена Гражданского Общества (взнос ЧГО), который граждане вносят в сроки и размеры, определенные приложением к Контракту…»
Конечно, Герман выучил тогда все, что нужно. Даже и приложение к Контракту, в котором приводилась таблица начисляемых штрафных баллов за те или иные проступки, нарушения, преступления. Он знал и то, что членом Гражданского Общества можно быть, только имея подписанный с ним Контракт, и то, сколько баллов нужно набрать, чтобы тебе сделали замечание или перевели в категорию преступников, и то, когда и в каком размере он должен делать взнос ЧГО.
Как же он мог забыть то, что отец и мать твердили ему, как молитву, как заклинание:
– Ты можешь не платить за свет, за воду, за тепло, но взнос ЧГО – прежде всего. Не забывай, сынок…
И в школе им вдалбливали учителя:
– Обязательно…
И в университете напоминали преподаватели:
– Обязательно…
Герман отчетливо слышал, узнавал эти голоса:
– Обязательно… Обязательно… Обязательно…
Он же знал, он всегда знал, что неоплата взноса ЧГО – это серьезное нарушение, а длительное промедление более, чем в шесть месяцев, – это просто преступление, которое карается в соответствии с Контрактом.
Пока тебе не исполнился двадцать один год, взнос ЧГО за тебя делают родители или органы социальной опеки. А потом ты должен перечислять деньги самостоятельно. И Герман оплачивал и взнос ЧГО, и все другие налоги исправно, пока не началась нервотрепка на работе, пока не случилась авария с родителями, пока он не уехал, не сбежал на остров…
Агентство Исполнения Контракта сработало четко. Это из него пришли письма, перечеркнутые по диагонали красной полосой.
Зачем, зачем Герман все заучивал, если все равно нарушил то, чего нельзя нарушать ни в коем случае?
Он отодвинул от себя телефон и увидел еще один нераспечатанный конверт из АИК. Вскрыл его, прочитал:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию «А»… Контракт с Вами расторгнут… Вы не имеете права быть членом ГО… Пожалуйста, позвоните по следующему телефону и дождитесь прибытия сопровождающих для перемещения на Территорию ВЮГО…»
Герман перечитал снова:
– «Контракт с Вами расторгнут…»
И снова:
– «Вы не имеете права быть членом ГО…»
И повторил:
– Не имеете права быть членом ГО…
В это было трудно, невозможно поверить. Но Герман понимал, знал, что это не шутка. Он совершил серьезное преступление. И Контракт должен был быть расторгнутым. И он расторгнут…
Герман не сразу понял, что зазвонил телефон. Отвык от урбанистических звуков и потому долго смотрел на аппарат, соображая. Наконец понял, что от него требуется и снял трубку. Услышал шепот консьержа Бориса:
– Сынок, они приехали. Только что прошли мимо. Не знаю, как они узнали, но они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…
Короткие гудки.
Как узнали? Герман тут же вспомнил соседку, вернувшуюся при их встрече на площадке в свою квартиру. Она профукала доставшуюся ей по разводу от мужа долю пивоваренной компании и никогда не любила соседа – успешного по жизни парня.
«…Они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…» И что теперь делать? «Дождитесь прибытия сопровождающих для перемещения на Территорию ВЮГО…» Дождитесь? Для перемещения? Нет, Герман был слишком полон и сил, и планов. Да, он был законопослушен. Но не до такой же степени! Он не дастся Агентству Исполнения Контракта. Не позволит переместить себя. По крайней мере, по собственному желанию.
«…Они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…» Значит, за дверь нельзя. Только в окно. Но семнадцатый этаж…
И все-таки в окно. Когда Герман покупал эту квартиру – с помощью банка и родителей, – то ему больше приглянулась соседняя. Но отец, походив по свободным на тот момент квартирам в доме, посоветовал именно эту:
– Спальня выходит на Восток. И, посмотри, карниз у этого окна широкий до самой пожарной лестницы.
Совет насчет Востока Герман оценил быстро – встающее по утрам солнце будило гораздо приятнее любого будильника. А вот про карниз тогда он не понял. Думал, что ошибся отец. Какая от карниза польза? На нем только голуби все время собираются и урчат, и гадят там. Но сейчас до Германа дошло:
– Спасибо, отец.
В дверь позвонили. Он замер на месте. Еще позвонили. Затем постучали. И еще.
Герман открыл окно и спокойно шагнул на карниз. Скалы, по которым Родион заставлял его лазить на острове за яйцами птиц, были куда более серьезным испытанием. Здесь же Герман легко перешагивал через ленивых, обожравшихся доступной городской еды голубей. Те даже не взлетали. Только урчали недовольно. Но он не обращал на это никакого внимания. Знал: единственное, чего стоит здесь опасаться – это скользкий помет. Вниз, чтобы не закружилась голова, Герман привычно не смотрел. Да и незачем было туда смотреть. Те, кто прибыли по его душу, не должны были быть на этой стороне дома. Вряд ли они ожидают, что провинившийся уйдет через окно, да и вообще, что не будет послушно ждать их дома. И его мысли подтверждались, он слышал – они все еще вежливо стучат в дверь:
– Откройте, пожалуйста.
– Не дождетесь! – Герман дошел до пожарной лестницы.
Спускаться вниз на улицу, он, однако, не стал. Мог там столкнуться с кем-нибудь из прибывших за ним. Герман поднялся по пожарной лестнице наверх. Там был переход на крышу соседнего дома. Он это точно знал, ведь когда въехал в эту квартиру, то позвал Элику встретить на крыше рассвет с бутылкой вина и коробкой конфет. Ей, правда, не очень понравилось. Элика жаловалась, что сильно дует и что у нее кружится голова. Ему так и не удалось тогда полноценно насладиться открывающимся видом. Да и сейчас было недосуг.
С соседской крыши Герман попал в чужой подъезд, спустился вниз и вышел на улицу. Увидел – у его дома стоит фургон с надписью «АИК». Возле него – человек в униформе. Выжидающе смотрит на подъезд, у которого стоит, опустив голову, Борис.
Герман тут же нырнул в людской поток, который увлек его, понес по улице к центру города. Он послушно шел и никак не мог сообразить, куда же ему на самом деле нужно. И вообще что теперь делать? Что делают люди без Контракта? Если таковые, конечно, еще имеются…
Он не находил ответов и просто шел. И час, и два, пока здорово не проголодался и не вспомнил, что последний раз ел в самолете. Не очень вкусно и потому немного. Думал, что прилетит, забежит домой и потом – в ресторан. А там закажет себе салат из авокадо, который не растет на острове Родиона, а потом – огромный ростбиф, не из такой свежей дичи, конечно, к которой он привык за шесть месяцев, но все же мясо…
Герман вышел из людского потока. Огляделся. Нашел глазами ресторан, кафе. Хотел было войти в ближайшее заведение, но вспомнил еще об одном атрибуте цивилизации, от которого на острове отвык так же, как и от домашнего телефона, и от коммуникатора с компьютером. Герман вспомнил о деньгах. Покопался в карманах. Нашел ключи от дома, которые почему-то, в отличие от портмоне с банковскими картами, не выложил на столик в прихожей. Впрочем, одна из карточек нашлась в нагрудном кармане. Хотя он и пользовался ей последний раз полгода назад, деньги на счету должны были быть.
Герман – специалист по информационным коммуникациям – не рискнул, однако, пойти с этой картой в ресторан. По ней, как и по забытому дома коммуникатору-телефону, можно очень легко отследить его местонахождение. Подумав об этом, Герман спросил себя о том, как же тогда люди из АИК не нашли его раньше по именному авиабилету, который он оплачивал этой вот банковской картой. И сам себе ответил:
– Потому что билеты я покупал только на часть пути. По попуткам же и случайным рыболовецким судам меня, видимо, вычислить оказалось невозможно.
Но в АИК могли знать, что он использовал обратный билет на самолет. И может быть, поэтому пришли за ним именно сегодня? И тогда нелюбящая его соседка ни причем, вовсе и не она сообщила о его возвращении? Может быть…
Герман смотрел на банковскую карту ностальгически – столько зарплат по ней получил. А еще с ее помощью покупал еду, одежду, мебель. По этой же карте платил за рестораны, в которые водил свою девушку, девушку Элику – теперь совсем чужую девушку…
Снова пошарил в карманах – только мелочь. Последнюю бумажку он отдал таксисту, который привез его из аэропорта домой. Вздохнул и решил попробовать снять с карты деньги через банкомат.
Герман выбрал один, стоящий на перекрестке, с которого хорошо просматривались обе улицы. Сунул в аппарат карту, обозначил на дисплее сумму, нажал «Выдать» и протянул было руку за купюрами. Но банкомат денег не выплюнул. Но впрочем и не отказал, и не сообщил, что карта заблокирована. Нет, просто на дисплее появилась фраза:
«Ваш запрос обрабатывается…»
Герман обрадовался было обнадежено, но чем больше времени проходило, тем большая тревога овладевала им. Прошла минута, две, а банкомат так и не спешил выдать ему деньги. Денежная машина явно не спешила, и он прервал операцию.
Карта послушно выскочила обратно в руку. Герман огляделся и быстро перешел улицу, из-за какого-то неработающего киоска стал наблюдать за банкоматом. Он увидел, как с разных сторон к перекрестку подъехали две машины с надписью «АИК». Из них вышли люди и в униформе, и в штатском. Они окружили банкомат, сошлись разом и разом же стали оглядываться по сторонам.
Герман спрятался за киоск. Да, карта была ему больше не нужна. Хотя просто выбрасывать этот кусок пластика было все-таки жалко. Как описывалось в книгах, которые он читал и в школе, и университете, в Доконтрактные времена любую действующую банковскую карту можно было легко продать «темным личностям». Эти особые люди занимались сбытом краденного, фальшивого, наркотического и прочего криминального. Но с введением Контракта «темные личности» перевелись. Так что карта была теперь уже совершенно бесполезной. Герман просто бросил ее в урну и стал собирать мелочь по карманам. Прикинул – ее должно было хватить на пару бутербродов.
Отойдя подальше от опасного перекрестка, Герман нашел уличный автомат по продаже бутербродов. Собрался было забросить в него мелочь, но, увидев маркировку на аппарате, передумал. Достал из кармана ключи от дома. На них болтался брелок. Это был не просто брелок, но автономный информационный накопитель, где среди прочих важных вещей была специальная программа – «отмычка». В информационной компании «ЛокИнформ», имеющей дело с охранными системами, это была очень полезная вещь. С помощью данной программы можно было «взламывать» различные коды, информационную защиту многих приборов и аппаратов, которые приходилось обслуживать по работе. «Отмычка» всегда должна была быть под рукой у сотрудников компании. Вот и сейчас пригодилась.
Конечно, на банкомат, включенный в постоянно контролируемую финансовую систему, не стоило покушаться. Но автомат по продаже бутербродов – вполне в такой ситуации подходящий объект. Герман улыбнулся и нажал кнопку «Скан». Еще пара манипуляций и из автомата выпало в лоток три бутерброда, в чашку полился горячий кофе с молоком.
Герман присел с добычей на скамейку. Развернул упаковку и впился зубами в первый бутерброд. Не ростбиф, конечно, но все-таки… Он съел и второй бутерброд, и третий. Запил еду кофе. Так себе кофе, конечно. Но кофе. Внутри стало теплее и комфортнее. Герман огляделся.
Людей на улице становилось меньше. Рабочий день закончен. Герман не был голоден, но нужно было позаботиться о ночлеге. Домой возвращаться нельзя. И тут он вспомнил те вечера, когда сквозь дрему слушал рассказы Родиона о том, как нужно уходить от слежки, как не попасться в капканы, расставляемые преследователями. Тогда он ведь и предположить не мог, что услышанное может ему пригодиться. Пригодилось ведь. Да еще и так скоро.
Герман подумал о Сэме. Едва ли стоило к нему обращаться – за другом могли следить. А к кому еще? К Элике с Гиви? К Арону? Но это все то же самое, что и с Сэмом…
Еще можно было к Александру, или к Евгению, или к Ивану – к кому-нибудь из членов бывшего экипажа отца. Наверняка они с радостью встретят его, конечно, приютят, помогут. Но если и за ними следят? Вот ведь, в родном городе, а переночевать без опаски не у кого. И в гостиницу не сунешься, там нужно предъявить и документы, и деньги.
Герман свернул с центральной улицы. Прошел по незнакомой второстепенной, свернул наобум и уткнулся в человека, который запирал дверь рядом с уже запертыми большими воротами. В обе стороны от них тянулся забор.
Человек приветливо посмотрел на Германа:
– Тупик здесь, стройка идет…
– Да, наверное, заблудился, – кивнул Герман и развернулся.
Дальше поворота, однако, он не ушел. Дождался, когда запирающий человек сядет в машину и отъедет от ворот. Домой. Не иначе как к теплому душу и прохладной жене с ростбифом и кроватью.
Герман вернулся к двери. Сходу по электронному замку и датчикам узнал охранную систему – «ЛокИнформ» разрабатывала и устанавливала такие же. Обычно их используют в полностью автоматизированном виде. И если это тот самый случай, то на стройке совсем не должно быть людей. И значит, до утра там можно скрыться, найти местечко переночевать.
С помощью своего брелка-«отмычки» он без труда открыл и снова закрыл за собой дверь. Прошел через небольшой временный офис, оказался на открытой площадке – действительно стройка. Уже возведено несколько этажей, судя по всему, офисного центра. Герман осторожно обошел строящееся здание вокруг и убедился, что на территории за забором никого нет. Шагнул внутрь возводимого дома. Поднялся по лестнице на второй этаж и там нашел комнатку с залежами какого-то приятного на ощупь утеплителя. Герман расстелил его на полу – получилась шикарная многоспальная кровать. Он присел, прилег и с удовольствием потянулся, растянулся, зевнул и тут же, утомленный дальней дорогой и всем тем, что случилось с ним в родном городе, заснул. Заснул крепко. Но и сквозь этот крепкий сон почувствовал странный запах. Какой-то и знакомый, и совершенно неуместный на стройке. И вовсе нетревожный такой запах…
И еще до него долетал как бы шепот. «Но на стройке никого не должно быть», – размышлял его чуть встрепенувшийся мозг и отказывался просыпаться полностью, – «Не может быть…»
Герман открыл глаза на рассвете. Родион научил его:
– Посмотри на часы – на те, что есть, или на воображаемые – это не важно. Посмотри и отметь то время, когда тебе нужно встать. Все, теперь можешь спать спокойно – проснешься точно в нужное время.
Как ни удивительно, но это работало. Герман легко просыпался во столько, во сколько ему требовалось. И в избушке Родиона, и во время их островных походов под деревом или на морском берегу.
Герман встал, уложил утеплитель так, как тот лежал до него. Выглянул в окно. На стройке по-прежнему еще никого не было, но он поторопился выбраться, чтобы не столкнуться с кем-либо из самых ранних работников.
Выйдя за забор, Герман покрутился на маленьких улочках в раздумьях. Дважды прятался в незапертых подъездах домов, когда мимо проезжала сначала патрульная машина полиции, затем Агентства Исполнения Контракта. Конечно, он понимал, что вряд ли они ищут его таким вот образом, просто обшаривая все улицы города. Но все-таки Герман нервничал и прятался. Взбегал на второй, третий этаж чужого дома, останавливался и смотрел на улицу через окно. Если сталкивался на лестнице с кем-либо, то делал вид, что уверенно идет к кому-то в этом доме.
Он смотрел на улицу и вспоминал из книжек, что в Доконтрактные времена все подъезды запирались от преступников. А потом опасных элементов почти не стало, и люди начали экономить на замках. Герман был благодарен бережливым гражданам.
Когда город окончательно проснулся и заполнился спешащими и не очень людьми, он решил действовать. Кто еще мог помочь Герману, кроме друзей? Вдруг он слишком подозрителен и за ними совсем-таки не следят? Снова позвонил в «ЛокИнформ» Сэму:
– Привет.
Тот живо откликнулся:
– Привет. Где ты? Как ты?
Но Герману было не до формулировки ответов на эти вопросы:
– Мне нужна твоя помощь.
Сэм ответил с готовностью:
– Да, конечно. Что нужно сделать?
Герман спокойно сказал:
– Мне нужны документы на другое имя и деньги.
Вот тут Сэм растерялся и ответил не сразу:
– Но, но… документы… это же, это же незаконно…
Герман согласился:
– Знаю. Но что делать?
Сэм помолчал, а потом не очень уверенно предложил:
– Сдаться АИК.
На это Герман лишь усмехнулся:
– А ты знаешь, что со мной там сделают? Мой Контракт расторгнут…
– Но мы будем ходатайствовать, – быстро заговорил Сэм. – От отдела, от всей компании. Мы уже говорили об этом с Ароном. Он тоже будет за тебя, с нами вместе, мы все вместе. Там ведь тоже люди работают, разберутся…
Герман остановил этот бессмысленный поток слов:
– Поздно, Сэм, слишком поздно. Меня уже легально ничто, никто спасет. Не можешь помочь с документами, то хотя бы подбрось денег. Правда, когда верну и верну ли вообще, этого я сейчас не знаю.
Герман по рабочей привычке быстро разложил письма по датам и организациям:
– Это счета за связь, это за воду, за энергию… Это просто реклама…
У него образовалось несколько стопок по темам и по одинаковым конвертам. Один из типов посланий был для него совсем незнакомым. Герман удивился тому, как много писем пришло ему от кого-то неизвестного, да еще и конверты последних из них по датам перечеркнуты по диагонали красной полосой. Он вскрыл первое из этой пачки. Прочитал:
«Уважаемый, Герман. Напоминаем Вам, что Вы не внесли взнос ЧГО. Пожалуйста, оплатите до …»
Герман глянул на календарь. Это письмо пришло практически в день его отъезда. Следующее письмо из той же пачки:
«Вам надлежит срочно внести взнос ЧГО и штраф…»
Герман пожал плечами:
– Да оплачу я все. И взнос ЧГО оплачу, и штраф, раз заслужил…
Третье письмо было, однако, еще строже:
– «Необходимо немедленно внести взнос ЧГО, штраф и явиться для объяснения в отделение…»
Герман расслабленно усмехнулся:
– Так уж и явиться, так уж и для объяснения…
Но организация, рассылающая сообщения об оплате взноса ЧГО, не шутила и в следующем письме уже просто требовала:
– «Явиться немедленно…»
Герман насторожился и стал быстро вскрывать следующие по датам письма:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию D…»
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию С…»
С Германа слетела вся его расслабленность. Его охватило беспокойство. От оставшихся писем он ожидал больших неприятностей. Так и есть, ему рекомендовали:
– «Пожалуйста, не покидайте город…»
А потом:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию «В».
Это было более чем серьезно. Герман хотел тут же позвонить по указанному в письмах телефону и объясниться, но передумал, набрал номер Сэма в «ЛокИнформ»:
– Привет!
Друг откликнулся не сразу и как-то очень напряженно:
– Привет! Мы тебя тут все обыскались. Ты куда пропал?
– Неважно куда. Я вернулся, а тут такие письма пришли. Оказывается, я нарушил Контракт, и меня перевели в категорию «В».
Сэм ответил не сразу:
– Знаю. Про все категории. Мы все знаем. И Гиви. И Арон. И все сотрудники «ЛокИнформ». Нас всех опрашивали. Тебя не только мы искали. И ищут. Никто не знает, куда ты делся. Что случилось? На звонки, на электронные письма не отвечаешь…
Герман вздохнул:
– Да, я отключил телефон и почту. Так было надо…
А Сэм продолжал:
– И не оставил адреса. Даже Элика ничего про тебя не знает. Сказала, что ты куда-то собирался поехать отдохнуть, а куда точно, ничего не сказал. Тебя все считали без вести пропавшим… Элика, кстати, месяц назад замуж вышла.
– За кого? – автоматически спросил Герман, которого бывшая девушка уже давно «кстати» совершенно и не интересовала. Он только сейчас понял, что за все шесть месяцев на острове всего несколько раз подумал о ней. Вскользь. Значит, расстался с ней не зря…
Сэм ответил:
– Элика за нашего нового заведующего отделом она вышла…
И опять чисто автоматически полюбопытствовал Герман:
– За кого?
– За Гиви…
Герман как-то и не удивился вовсе, лишь снова вздохнул:
– Надо поздравить обоих. Но это позже. Сейчас… Что делать сейчас?
– Не знаю, – вздохнул и Сэм на другом конце трубки. – И у нас никто не знает. Такого в «ЛокИнформ» еще не было. Никто никогда не забывает делать взнос ЧГО. Это нарушение Контракта.
Герман согласился:
– Это точно. Никто никогда не забывает о взносе ЧГО. Это нарушение Контракта.… Переключи меня на Арона.
Но и его бывший начальник, человек более взрослый, чем они с Сэмом, ничем его не порадовал, сказал почти то же самое, что Герман только что слышал от своего друга:
– Не знаю, что тебе посоветовать. Никто никогда не забывает о взносе ЧГО….
«Никто никогда не забывает о взносе ЧГО. Это нарушение Контракта…»
Герман положил трубку. Он вспомнил слова Контракта. Вспомнил и то, как перед совершеннолетием учил их. Отец запер его с документом в комнате и сказал:
– Учи Контракт наизусть.
А Герман негодовал тогда. Он неплохо запоминал стихи, математические, физические и химические формулы. Но зачем нужно было заучивать документ, который всегда будет лежать у него дома в шкафу? Стоит только открыть дверцу…
Но отца Герман не мог ослушаться и учил:
«Вступая в ряды Гражданского Общества и подписывая данный Контракт Члена Гражданского Общества, индивидуум принимает на себя обязательства соблюдать Кодекс Уголовных преступлений, Кодекс Административных преступлений и нарушений, а также прочие Нормы и Правила…
За несоблюдение Контракта начисляются штрафные баллы. При наборе суммы баллов, определенной приложением к Контракту, граждане переводятся в преступники следующих категорий:
Категория «D» – преступник слабой опасности,
Категория «C» – преступник средней опасности,
Категория «B» – опасный преступник,
Категория «A» – особо опасный преступник, Контракт расторгнут…
Лица, не имеющие Контракта перемещаются на Территорию Вне Юрисдикции Гражданского Общества (Территорию ВЮГО), на которой осуществляют поддержание своей жизнедеятельности самостоятельно на свой собственный страх и риск без какой-либо поддержки или ответственности со стороны Гражданского Общества…
Контроль за соблюдением Контракта со стороны Гражданского Общества ведет Агентство Исполнения Контракта (АИК)… Финансирование деятельности АИК происходит за счет специального взноса Члена Гражданского Общества (взнос ЧГО), который граждане вносят в сроки и размеры, определенные приложением к Контракту…»
Конечно, Герман выучил тогда все, что нужно. Даже и приложение к Контракту, в котором приводилась таблица начисляемых штрафных баллов за те или иные проступки, нарушения, преступления. Он знал и то, что членом Гражданского Общества можно быть, только имея подписанный с ним Контракт, и то, сколько баллов нужно набрать, чтобы тебе сделали замечание или перевели в категорию преступников, и то, когда и в каком размере он должен делать взнос ЧГО.
Как же он мог забыть то, что отец и мать твердили ему, как молитву, как заклинание:
– Ты можешь не платить за свет, за воду, за тепло, но взнос ЧГО – прежде всего. Не забывай, сынок…
И в школе им вдалбливали учителя:
– Обязательно…
И в университете напоминали преподаватели:
– Обязательно…
Герман отчетливо слышал, узнавал эти голоса:
– Обязательно… Обязательно… Обязательно…
Он же знал, он всегда знал, что неоплата взноса ЧГО – это серьезное нарушение, а длительное промедление более, чем в шесть месяцев, – это просто преступление, которое карается в соответствии с Контрактом.
Пока тебе не исполнился двадцать один год, взнос ЧГО за тебя делают родители или органы социальной опеки. А потом ты должен перечислять деньги самостоятельно. И Герман оплачивал и взнос ЧГО, и все другие налоги исправно, пока не началась нервотрепка на работе, пока не случилась авария с родителями, пока он не уехал, не сбежал на остров…
Агентство Исполнения Контракта сработало четко. Это из него пришли письма, перечеркнутые по диагонали красной полосой.
Зачем, зачем Герман все заучивал, если все равно нарушил то, чего нельзя нарушать ни в коем случае?
Он отодвинул от себя телефон и увидел еще один нераспечатанный конверт из АИК. Вскрыл его, прочитал:
– «В связи с нарушением Контракта Вы переводитесь в категорию «А»… Контракт с Вами расторгнут… Вы не имеете права быть членом ГО… Пожалуйста, позвоните по следующему телефону и дождитесь прибытия сопровождающих для перемещения на Территорию ВЮГО…»
Герман перечитал снова:
– «Контракт с Вами расторгнут…»
И снова:
– «Вы не имеете права быть членом ГО…»
И повторил:
– Не имеете права быть членом ГО…
В это было трудно, невозможно поверить. Но Герман понимал, знал, что это не шутка. Он совершил серьезное преступление. И Контракт должен был быть расторгнутым. И он расторгнут…
Герман не сразу понял, что зазвонил телефон. Отвык от урбанистических звуков и потому долго смотрел на аппарат, соображая. Наконец понял, что от него требуется и снял трубку. Услышал шепот консьержа Бориса:
– Сынок, они приехали. Только что прошли мимо. Не знаю, как они узнали, но они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…
Короткие гудки.
Как узнали? Герман тут же вспомнил соседку, вернувшуюся при их встрече на площадке в свою квартиру. Она профукала доставшуюся ей по разводу от мужа долю пивоваренной компании и никогда не любила соседа – успешного по жизни парня.
«…Они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…» И что теперь делать? «Дождитесь прибытия сопровождающих для перемещения на Территорию ВЮГО…» Дождитесь? Для перемещения? Нет, Герман был слишком полон и сил, и планов. Да, он был законопослушен. Но не до такой же степени! Он не дастся Агентству Исполнения Контракта. Не позволит переместить себя. По крайней мере, по собственному желанию.
«…Они поднимаются к тебе. На лифте и по лестнице…» Значит, за дверь нельзя. Только в окно. Но семнадцатый этаж…
И все-таки в окно. Когда Герман покупал эту квартиру – с помощью банка и родителей, – то ему больше приглянулась соседняя. Но отец, походив по свободным на тот момент квартирам в доме, посоветовал именно эту:
– Спальня выходит на Восток. И, посмотри, карниз у этого окна широкий до самой пожарной лестницы.
Совет насчет Востока Герман оценил быстро – встающее по утрам солнце будило гораздо приятнее любого будильника. А вот про карниз тогда он не понял. Думал, что ошибся отец. Какая от карниза польза? На нем только голуби все время собираются и урчат, и гадят там. Но сейчас до Германа дошло:
– Спасибо, отец.
В дверь позвонили. Он замер на месте. Еще позвонили. Затем постучали. И еще.
Герман открыл окно и спокойно шагнул на карниз. Скалы, по которым Родион заставлял его лазить на острове за яйцами птиц, были куда более серьезным испытанием. Здесь же Герман легко перешагивал через ленивых, обожравшихся доступной городской еды голубей. Те даже не взлетали. Только урчали недовольно. Но он не обращал на это никакого внимания. Знал: единственное, чего стоит здесь опасаться – это скользкий помет. Вниз, чтобы не закружилась голова, Герман привычно не смотрел. Да и незачем было туда смотреть. Те, кто прибыли по его душу, не должны были быть на этой стороне дома. Вряд ли они ожидают, что провинившийся уйдет через окно, да и вообще, что не будет послушно ждать их дома. И его мысли подтверждались, он слышал – они все еще вежливо стучат в дверь:
– Откройте, пожалуйста.
– Не дождетесь! – Герман дошел до пожарной лестницы.
Спускаться вниз на улицу, он, однако, не стал. Мог там столкнуться с кем-нибудь из прибывших за ним. Герман поднялся по пожарной лестнице наверх. Там был переход на крышу соседнего дома. Он это точно знал, ведь когда въехал в эту квартиру, то позвал Элику встретить на крыше рассвет с бутылкой вина и коробкой конфет. Ей, правда, не очень понравилось. Элика жаловалась, что сильно дует и что у нее кружится голова. Ему так и не удалось тогда полноценно насладиться открывающимся видом. Да и сейчас было недосуг.
С соседской крыши Герман попал в чужой подъезд, спустился вниз и вышел на улицу. Увидел – у его дома стоит фургон с надписью «АИК». Возле него – человек в униформе. Выжидающе смотрит на подъезд, у которого стоит, опустив голову, Борис.
Герман тут же нырнул в людской поток, который увлек его, понес по улице к центру города. Он послушно шел и никак не мог сообразить, куда же ему на самом деле нужно. И вообще что теперь делать? Что делают люди без Контракта? Если таковые, конечно, еще имеются…
Он не находил ответов и просто шел. И час, и два, пока здорово не проголодался и не вспомнил, что последний раз ел в самолете. Не очень вкусно и потому немного. Думал, что прилетит, забежит домой и потом – в ресторан. А там закажет себе салат из авокадо, который не растет на острове Родиона, а потом – огромный ростбиф, не из такой свежей дичи, конечно, к которой он привык за шесть месяцев, но все же мясо…
Герман вышел из людского потока. Огляделся. Нашел глазами ресторан, кафе. Хотел было войти в ближайшее заведение, но вспомнил еще об одном атрибуте цивилизации, от которого на острове отвык так же, как и от домашнего телефона, и от коммуникатора с компьютером. Герман вспомнил о деньгах. Покопался в карманах. Нашел ключи от дома, которые почему-то, в отличие от портмоне с банковскими картами, не выложил на столик в прихожей. Впрочем, одна из карточек нашлась в нагрудном кармане. Хотя он и пользовался ей последний раз полгода назад, деньги на счету должны были быть.
Герман – специалист по информационным коммуникациям – не рискнул, однако, пойти с этой картой в ресторан. По ней, как и по забытому дома коммуникатору-телефону, можно очень легко отследить его местонахождение. Подумав об этом, Герман спросил себя о том, как же тогда люди из АИК не нашли его раньше по именному авиабилету, который он оплачивал этой вот банковской картой. И сам себе ответил:
– Потому что билеты я покупал только на часть пути. По попуткам же и случайным рыболовецким судам меня, видимо, вычислить оказалось невозможно.
Но в АИК могли знать, что он использовал обратный билет на самолет. И может быть, поэтому пришли за ним именно сегодня? И тогда нелюбящая его соседка ни причем, вовсе и не она сообщила о его возвращении? Может быть…
Герман смотрел на банковскую карту ностальгически – столько зарплат по ней получил. А еще с ее помощью покупал еду, одежду, мебель. По этой же карте платил за рестораны, в которые водил свою девушку, девушку Элику – теперь совсем чужую девушку…
Снова пошарил в карманах – только мелочь. Последнюю бумажку он отдал таксисту, который привез его из аэропорта домой. Вздохнул и решил попробовать снять с карты деньги через банкомат.
Герман выбрал один, стоящий на перекрестке, с которого хорошо просматривались обе улицы. Сунул в аппарат карту, обозначил на дисплее сумму, нажал «Выдать» и протянул было руку за купюрами. Но банкомат денег не выплюнул. Но впрочем и не отказал, и не сообщил, что карта заблокирована. Нет, просто на дисплее появилась фраза:
«Ваш запрос обрабатывается…»
Герман обрадовался было обнадежено, но чем больше времени проходило, тем большая тревога овладевала им. Прошла минута, две, а банкомат так и не спешил выдать ему деньги. Денежная машина явно не спешила, и он прервал операцию.
Карта послушно выскочила обратно в руку. Герман огляделся и быстро перешел улицу, из-за какого-то неработающего киоска стал наблюдать за банкоматом. Он увидел, как с разных сторон к перекрестку подъехали две машины с надписью «АИК». Из них вышли люди и в униформе, и в штатском. Они окружили банкомат, сошлись разом и разом же стали оглядываться по сторонам.
Герман спрятался за киоск. Да, карта была ему больше не нужна. Хотя просто выбрасывать этот кусок пластика было все-таки жалко. Как описывалось в книгах, которые он читал и в школе, и университете, в Доконтрактные времена любую действующую банковскую карту можно было легко продать «темным личностям». Эти особые люди занимались сбытом краденного, фальшивого, наркотического и прочего криминального. Но с введением Контракта «темные личности» перевелись. Так что карта была теперь уже совершенно бесполезной. Герман просто бросил ее в урну и стал собирать мелочь по карманам. Прикинул – ее должно было хватить на пару бутербродов.
Отойдя подальше от опасного перекрестка, Герман нашел уличный автомат по продаже бутербродов. Собрался было забросить в него мелочь, но, увидев маркировку на аппарате, передумал. Достал из кармана ключи от дома. На них болтался брелок. Это был не просто брелок, но автономный информационный накопитель, где среди прочих важных вещей была специальная программа – «отмычка». В информационной компании «ЛокИнформ», имеющей дело с охранными системами, это была очень полезная вещь. С помощью данной программы можно было «взламывать» различные коды, информационную защиту многих приборов и аппаратов, которые приходилось обслуживать по работе. «Отмычка» всегда должна была быть под рукой у сотрудников компании. Вот и сейчас пригодилась.
Конечно, на банкомат, включенный в постоянно контролируемую финансовую систему, не стоило покушаться. Но автомат по продаже бутербродов – вполне в такой ситуации подходящий объект. Герман улыбнулся и нажал кнопку «Скан». Еще пара манипуляций и из автомата выпало в лоток три бутерброда, в чашку полился горячий кофе с молоком.
Герман присел с добычей на скамейку. Развернул упаковку и впился зубами в первый бутерброд. Не ростбиф, конечно, но все-таки… Он съел и второй бутерброд, и третий. Запил еду кофе. Так себе кофе, конечно. Но кофе. Внутри стало теплее и комфортнее. Герман огляделся.
Людей на улице становилось меньше. Рабочий день закончен. Герман не был голоден, но нужно было позаботиться о ночлеге. Домой возвращаться нельзя. И тут он вспомнил те вечера, когда сквозь дрему слушал рассказы Родиона о том, как нужно уходить от слежки, как не попасться в капканы, расставляемые преследователями. Тогда он ведь и предположить не мог, что услышанное может ему пригодиться. Пригодилось ведь. Да еще и так скоро.
Герман подумал о Сэме. Едва ли стоило к нему обращаться – за другом могли следить. А к кому еще? К Элике с Гиви? К Арону? Но это все то же самое, что и с Сэмом…
Еще можно было к Александру, или к Евгению, или к Ивану – к кому-нибудь из членов бывшего экипажа отца. Наверняка они с радостью встретят его, конечно, приютят, помогут. Но если и за ними следят? Вот ведь, в родном городе, а переночевать без опаски не у кого. И в гостиницу не сунешься, там нужно предъявить и документы, и деньги.
Герман свернул с центральной улицы. Прошел по незнакомой второстепенной, свернул наобум и уткнулся в человека, который запирал дверь рядом с уже запертыми большими воротами. В обе стороны от них тянулся забор.
Человек приветливо посмотрел на Германа:
– Тупик здесь, стройка идет…
– Да, наверное, заблудился, – кивнул Герман и развернулся.
Дальше поворота, однако, он не ушел. Дождался, когда запирающий человек сядет в машину и отъедет от ворот. Домой. Не иначе как к теплому душу и прохладной жене с ростбифом и кроватью.
Герман вернулся к двери. Сходу по электронному замку и датчикам узнал охранную систему – «ЛокИнформ» разрабатывала и устанавливала такие же. Обычно их используют в полностью автоматизированном виде. И если это тот самый случай, то на стройке совсем не должно быть людей. И значит, до утра там можно скрыться, найти местечко переночевать.
С помощью своего брелка-«отмычки» он без труда открыл и снова закрыл за собой дверь. Прошел через небольшой временный офис, оказался на открытой площадке – действительно стройка. Уже возведено несколько этажей, судя по всему, офисного центра. Герман осторожно обошел строящееся здание вокруг и убедился, что на территории за забором никого нет. Шагнул внутрь возводимого дома. Поднялся по лестнице на второй этаж и там нашел комнатку с залежами какого-то приятного на ощупь утеплителя. Герман расстелил его на полу – получилась шикарная многоспальная кровать. Он присел, прилег и с удовольствием потянулся, растянулся, зевнул и тут же, утомленный дальней дорогой и всем тем, что случилось с ним в родном городе, заснул. Заснул крепко. Но и сквозь этот крепкий сон почувствовал странный запах. Какой-то и знакомый, и совершенно неуместный на стройке. И вовсе нетревожный такой запах…
И еще до него долетал как бы шепот. «Но на стройке никого не должно быть», – размышлял его чуть встрепенувшийся мозг и отказывался просыпаться полностью, – «Не может быть…»
Герман открыл глаза на рассвете. Родион научил его:
– Посмотри на часы – на те, что есть, или на воображаемые – это не важно. Посмотри и отметь то время, когда тебе нужно встать. Все, теперь можешь спать спокойно – проснешься точно в нужное время.
Как ни удивительно, но это работало. Герман легко просыпался во столько, во сколько ему требовалось. И в избушке Родиона, и во время их островных походов под деревом или на морском берегу.
Герман встал, уложил утеплитель так, как тот лежал до него. Выглянул в окно. На стройке по-прежнему еще никого не было, но он поторопился выбраться, чтобы не столкнуться с кем-либо из самых ранних работников.
Выйдя за забор, Герман покрутился на маленьких улочках в раздумьях. Дважды прятался в незапертых подъездах домов, когда мимо проезжала сначала патрульная машина полиции, затем Агентства Исполнения Контракта. Конечно, он понимал, что вряд ли они ищут его таким вот образом, просто обшаривая все улицы города. Но все-таки Герман нервничал и прятался. Взбегал на второй, третий этаж чужого дома, останавливался и смотрел на улицу через окно. Если сталкивался на лестнице с кем-либо, то делал вид, что уверенно идет к кому-то в этом доме.
Он смотрел на улицу и вспоминал из книжек, что в Доконтрактные времена все подъезды запирались от преступников. А потом опасных элементов почти не стало, и люди начали экономить на замках. Герман был благодарен бережливым гражданам.
Когда город окончательно проснулся и заполнился спешащими и не очень людьми, он решил действовать. Кто еще мог помочь Герману, кроме друзей? Вдруг он слишком подозрителен и за ними совсем-таки не следят? Снова позвонил в «ЛокИнформ» Сэму:
– Привет.
Тот живо откликнулся:
– Привет. Где ты? Как ты?
Но Герману было не до формулировки ответов на эти вопросы:
– Мне нужна твоя помощь.
Сэм ответил с готовностью:
– Да, конечно. Что нужно сделать?
Герман спокойно сказал:
– Мне нужны документы на другое имя и деньги.
Вот тут Сэм растерялся и ответил не сразу:
– Но, но… документы… это же, это же незаконно…
Герман согласился:
– Знаю. Но что делать?
Сэм помолчал, а потом не очень уверенно предложил:
– Сдаться АИК.
На это Герман лишь усмехнулся:
– А ты знаешь, что со мной там сделают? Мой Контракт расторгнут…
– Но мы будем ходатайствовать, – быстро заговорил Сэм. – От отдела, от всей компании. Мы уже говорили об этом с Ароном. Он тоже будет за тебя, с нами вместе, мы все вместе. Там ведь тоже люди работают, разберутся…
Герман остановил этот бессмысленный поток слов:
– Поздно, Сэм, слишком поздно. Меня уже легально ничто, никто спасет. Не можешь помочь с документами, то хотя бы подбрось денег. Правда, когда верну и верну ли вообще, этого я сейчас не знаю.