Она попыталась оттолкнуть его, уперев ладони ему в грудь.
С него довольно. Он оторвался от ее губ, склонился над ней и одним движением перебросил ее через плечо, словно мешок с зерном.
– Что ты делаешь? – вскрикнула она и уперлась ладонями ему в спину в безуспешной попытке освободиться.
Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он быстро и без видимых усилий понес ее в свою спальню. Захлопнув ногой дверь, он прошел прямо к кровати, где сбросил ее на стеганое покрывало.
Он смотрел на нее сверху и не без удовольствия наблюдал за тем, как она сдувает упавшие ей на лицо волосы.
– Ты ведешь себя просто неприлично, – прошипела она, не делая, однако, попыток пошевелиться.
– Как это понимать?
Она смотрела на него так, будто он был слабоумным.
– Сейчас день, идиот, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
– Так это же хорошо. – Он сжал губы, чтобы удержаться и не начать дразнить ее за прелестную невинность. Он снял ботинки и стянул с себя рубашку. – Я хочу видеть каждый дюйм твоего восхитительного тела, моя дорогая, так что лучшего времени и не придумаешь.
Она смотрела на него, раскрыв рот, в полном шоке.
А он между тем встал одним коленом на кровать и начал медленно водить ладонями по покрывалу, постепенно приближаясь к ней.
Она тут же отреагировала и быстро отодвинулась вверх на подушки и к изголовью.
– Не приближайся ко мне, Сэм. Предупреждаю тебя. – Он лишь усмехнулся и, оседлав ее ступни, коленями пригвоздил к кровати ее широкие юбки.
– Сэм, прошу тебя, будь благоразумен, – тщетно взывала она к его рассудку.
Он схватил ее за ногу и снял одну туфлю. Бросив ее на пол, он тут же принялся за другую.
– Знаешь, Ливи, я думаю, что еще никогда в жизни я не был таким благоразумным.
Она затрясла головой, стараясь отодвинуться дальше на подушки.
– Это нехорошо, – попыталась она поспорить, но ее голос задрожал, потому что до нее дошло, что ей не удастся ему помешать.
Покончив со второй туфлей, он стал гладить сначала ее ступни, а потом, осмелев, просунул пальцы под платье, все время при этом глядя ей в глаза.
– Что... что ты делаешь?
– Снимаю с тебя одежду.
– Нет, не снимаешь.
– Так у кого из нас отсутствует логика? – Она молчала, явно обидевшись.
Он стал гладить ладонями ее икры.
– Ты в корсете?
– Не твое дело!
– Полагаю, это означает, что корсета нет.
Она не делает попыток сбежать, подумал он, не сопротивляется, но она наверняка постарается как можно дольше испытывать его терпение. Но за это он будет вознагражден сполна.
Он стал нежно целовать ее ступню, потом каждый палец на ногах.
– Не смей этого делать! – воскликнула она, пытаясь спрятать ноги под платье, но ей это не удавалось, потому что он крепко держал их в своих ладонях.
Сэмсон имел дело всего с одной девственницей. Но ему тогда было семнадцать лет, и она просто его соблазнила. На этот раз – и это было очень важно – инициатором придется быть ему, но он был намерен насладиться каждой минутой этой роли. От него потребуется вся его выдержка, чтобы продержаться до той минуты, когда он войдет в нее.
– У тебя даже чулки пахнут духами, – пробормотал он, целуя ее ступни.
Она все еще смотрела на него чуть затуманенными глазами.
– Это потому, что я держу их в ящике с саше, которое пахнет духами, и...
– Перестань разговаривать, Оливия, – приказал он шепотом, продолжая ласкать ее голени и пальцы на ногах. А потом он приподнялся и, обхватив коленями ее бедра, оседлал ее и впился ртом в ее губы.
Она не запротестовала, но и не ответила. Даже не пошевелилась, очевидно, надеясь, что ее холодность умерит его пыл. Однако вместо этого ему еще больше захотелось завоевать ее согласие, ее сердце и мысли.
Он решил терпеливо добиваться ее лаской. Он упивался вкусом ее губ, нежным запахом ее кожи, прикосновением к ее телу. Он не переставал целовать ее, искушая ее обещанием того, что будет, но не торопил, не настаивал, пока не почувствовал, что она начала расслабляться.
Он немного отстранился, чтобы увидеть ее раскрасневшееся лицо, влажные губы, ее глаза, заблестевшие от нарастающего желания.
Не спуская с нее взгляда, он стал стягивать с ее плеча рукав.
– Сэм... – Это было ее последней попыткой, и ему пришлось признать, что она стойко держалась.
– Ш-ш... – Он провел губами по ключице. – Ты такая нежная, такая мягкая...
– Пожалуйста...
И в этот момент она сдалась.
Он понял это и еще раз поцеловал, но поцелуй был глубоким, и она наконец ответила взаимностью и позволила его языку завладеть ее горячим, влажным ртом. Его рука заскользила по ее обнаженному плечу и шее.
Его желание росло, но и она уже не сдерживалась. Он понял это по ее судорожному дыханию. Его ладонь снова двинулась, на этот раз вниз от ее горла к груди, а потом еще ниже – пока он, просунув руку под платье и сорочку, не обхватил ладонью одну грудь.
Ее сдавленный вздох воспламенил его еще больше и прибавил ему решимости. Он стал мять ее грудь, ласкать большим пальцем уже затвердевший сосок.
Она слегка вздрогнула, но теперь не в знак протеста, а потому, что ей хотелось, чтобы он продолжал.
Он наконец оторвался от ее губ и, приподнявшись, заглянул ей в лицо.
Ее глаза были закрыты, дыхание было горячим и хриплым, щеки разрумянились. Сэмсон просто упивался этим зрелищем.
– Ливи...
Ее ресницы вздрогнули, и она открыла глаза. Он дотронулся до ее щеки.
– Я хочу раздеть тебя.
Оливия кивнула и снова закрыла глаза. Сначала Сэмсон снял ленту, которой были перевязаны ее волосы. Лента легко соскользнула с головы, и он начал расправлять шелковистые пряди, пока они не легли каскадом вокруг ее лица и шеи.
Приподнявшись на локте, он тихонько подтолкнул ее за плечо.
– Повернись на бок.
Оливия послушно повернулась, подставив ему спину так, чтобы он мог расстегнуть пуговицы, на которых держался верх платья. Сэмсон быстро справился, просунул руку под платье и кончиками пальцев начал гладить ее кожу легкими, еле ощутимыми прикосновениями. Оливия вздохнула от удовольствия, словно ободряя его. А он опустил голову и начал водить губами и кончиком носа вверх-вниз по ее обнаженной спине, и его теплое дыхание вызвало у нее мурашки. Потом, точно рассчитав момент, он провел языком по позвоночнику – снизу и до самой шеи. Оливия тихо постанывала, завороженная этими прикосновениями, а он одним движением стянул вниз платье и накрыл ладонью ее грудь.
Сэмсон зарылся лицом ей в волосы, вдыхая их аромат, потом стал осыпать поцелуями ее щеку и шею, одновременно лаская грудь и твердые соски.
– Сэм... – Она задыхалась от сладкой муки.
– Я никогда в жизни не встречал такой нежной и мягкой кожи, как у тебя, – прошептал он ей на ухо. – Позволь мне любить тебя...
Из ее груди вырвался хриплый стон, она обернулась к нему, и в глубине ее прекрасных голубых глаз он прочел мольбу.
Оливия сглотнула. Ее била дрожь, эмоции захлестывали ее. Она дотронулась до его лица и провела большим пальцем по губам.
Сэмсон наслаждался этим проявлением ее доверия. Не сводя с нее глаз, он все ниже спускал ее сорочку, высвобождая сначала одну руку, потом другую, пока она не предстала перед ним обнаженной до талии. Сэмсон упивался ее видом, пожирая глазами нежное горло, розовые соски и крошечную родинку на правой груди. Оливия молча наблюдала за ним, уже тоскуя по его прикосновениям. А он, очень сдержанно и поколебавшись лишь секунду, взял губами один сосок. Оливия задрожала и, вцепившись ему в волосы, прижала его голову к своей груди. Сэмсон осторожно проводил языком по горячему соску, прислушиваясь к ее реакции. А когда она застонала и начала извиваться, он вдруг почувствовал мощный прилив своего собственного желания. Он продолжал ласкать ее, провоцируя ее каждым прикосновением, каждым нежным пожатием ладони, каждым движением языка, пока она не начала двигать бедрами.
Сэмсон немного подвинулся, чтобы иметь возможность покрывать поцелуями ее живот, остановившись лишь для того, чтобы дотронуться кончиком языка до родинки. Оливия стонала и извивалась, требуя большего, и он, схватившись за края платья и рубашки, начал стягивать их вниз через бедра.
Мельком взглянув на нее, Сэмсон увидел, что она закрыла глаза, а одной рукой прикрыла рот, видимо, готовясь к тому моменту, когда предстанет перед ним совершенно обнаженной. Оливия приподняла бедра, чтобы помочь ему, а он тянул с величайшей осторожностью, пока наконец не обнажились самые интимные места.
Сэмсон шумно сглотнул, чтобы удержать бешеную скачку сердца.
Во взрослой жизни ему приходилось видеть обнаженное женское тело, но ничего подобного он не видел.
У него перехватило дыхание от вида ее длинных темно-каштановых волос, округлых полных грудей с торчащими сосками, тонкой талии и густых темных завитков между ног. Эту ее часть ему особенно хотелось целовать, ласкать, полностью закопаться в нее и остаться там навсегда.
Сэмсон судорожно вздохнул, дрожа от безумного желания дотронуться до нежных лепестков, чтобы вызвать ее страсть. В этот момент Сэмсон отчетливо осознал, что никогда не сможет допустить, чтобы этим идеальным, бесценным существом владел кто-то другой, а не он.
До Оливии вдруг дошло, что он остановился, и она опустила на грудь ладонь в слабой попытке прикрыть свою наготу. Этот невинный жест заставил его улыбнуться, и он стянул последнее, что на ней оставалось, – чулки, и бросил их на пол рядом с кроватью.
Оливия все еще не открывала глаз, и эта стыдливость восхитила его, даже при том, что ему больше хотелось, чтобы она пылала страстью. Но страсть еще придет.
Сэмсон опять скользнул вверх по ее телу и начал целовать ее губы, лицо и шею, одновременно лаская ее грудь, чтобы ее желание не ослабевало.
– Оливия, – прошептал он ей на ухо, – я и мечтать не мог о такой, как ты...
Она всхлипнула, и он, отстранившись, посмотрел на нее и вдруг увидел, что ее ресницы были влажными от крошечных слезинок.
– Не плачь, – прошептал он, обеспокоенный тем, что его усилия соблазнить ее пропадут даром.
– Я ничего не могу с собой поделать, – еще крепче зажмурившись, ответила она. – Я так тебя хочу, но мне страшно.
Чистое, возвышенное удивление, которое он вдруг почувствовал, навсегда останется в его памяти. «Боже милостивый!»
Она призналась, что боится его. А он в этот момент больше всего испугался того, что может окончательно в нее влюбиться.
Господи...
Его окатила такая мощная волна эмоций, каких он еще никогда не испытывал. Он стал целовать ее мокрые глаза и щеки.
В ответ она обвила одной рукой его шею и прижала к себе.
Он прильнул к ее губам в глубоком поцелуе, вложив в него всю свою страсть, чтобы она поняла, что он готов дать ей почувствовать то, чего она так отчаянно хотела.
А потом, уже не сомневаясь и не сдерживаясь, он опустил руку, и его пальцы скользнули по завиткам между ее ног внутрь скрытого за ними рая.
Она инстинктивно сжала ноги.
– Спокойно, любимая, не бойся, – прошептал он.
Она медленно расслабилась, и, прежде чем она успела опомниться, он зарылся пальцами в теплые мягкие складки. Она вздохнула, прошептав его имя, и выгнула спину ему навстречу.
Сэмсон стиснул зубы, постарался успокоить свое дыхание и овладеть собой, чтобы немного задержать освобождение, пока он не удовлетворит ее.
А она двигала бедрами и тяжело дышала. Он понял, что она на грани...
– Ливи, любовь моя, ты понимаешь, что я сейчас войду в тебя? – спросил он ее у самого уха, покусывая мочку и надеясь, что ему не придется объяснять ей то, что должно произойти.
– Да... – прошептала она.
Его окатила волна облегчения, а с ней – смелость и новый прилив желания.
Он продолжал гладить ее, очень медленно, одновременно расстегивая пуговицы на брюках и пытаясь сбросить их с ног. Когда ему это наконец удалось, он лег рядом с ней, такой же обнаженный, как она.
Он продолжал ласкать ее, то проникая пальцами вовнутрь, то вынимая их, то обводя ими самый чувствительный бугорок.
Наконец одним быстрым движением он закинул на нее одну ногу, так что его твердая плоть уперлась ей в бедро.
Почувствовав это, она вздрогнула, но он крепко ее держал, чтобы дать ей ощутить всю глубину своей страсти и привыкнуть к этому интимному прикосновению.
А потом со скоростью, которая удивила его самого, он вынул пальцы и лег на нее. Коленом он раздвинул ей ноги и лег между ее широко расставленными бедрами, а локтями уперся в подушку по обе стороны ее головы.
– Посмотри на меня, Ливи.
Она открыла свои потрясающие голубые глаза, затуманенные желанием. Он заглянул в них в последний раз перед тем, как начать свое вторжение в ее горячее влажное естество и сделать ее своей.
– Не бойся.
Она чуть кивнула, судорожно вздохнув и вцепившись пальцами в его плечи.
С этими словами он дотронулся концом плоти до середины ее женственности и на секунду остановился, чтобы прийти в себя.
– Сэм, – прошептала она и, приподнявшись, поцеловала его.
Это нежное признание было все, что ему нужно. Очень медленно он начал входить в нее, сразу же остановившись, когда она напряглась.
Он замер и подождал, пока она снова расслабится, продолжая целовать ее, но не страстно, а чуть прикасаясь к ее губам. Потом он схватил ее за колено и поднял ногу, чтобы облегчить себе проникновение.
Оливия тоже его целовала, тихо постанывая и всхлипывая.
– Расслабься, Ливи, дорогая, – напряженным голосом прошептал он, чувствуя, что уже почти не может сдерживаться.
Она послушалась, и он снова начал свое движение, на этот раз проникая все глубже. Он знал, что ей больно, но он понимал, что это неизбежно. Тихие слезы катились по ее щекам, а он с каждым толчком входил все глубже и глубже, ощущая, как горячие влажные стенки раздвигаются, чтобы дать место его плоти.
Она выгибала спину, а он, войдя совсем глубоко, остановился, чтобы дать ей передохнуть и ощутить, как боль понемногу утихает.
Она никогда не узнает, что он будет хранить в памяти этот момент. Счастье переполняло его, и он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы сдержать эмоции и насладиться ощущением той восхитительной власти, которую она, сама того не зная, подарила ему.
Она начала осыпать поцелуями его щеки, лоб, глаза, губы, и он догадался, что и для нее этот момент так же много значил, как для него.
– Господи, Ливи...
– Дай мне почувствовать всё...
Ощущение чистого экстаза захлестнуло его. Опершись на одну руку, так чтобы он мог приподняться, и оставаясь внутри ее, он опять просунул другую руку ей между ног.
Он ласкал ее, все убыстряя темп, а она извивалась, полностью отдаваясь наслаждению. А он замер, понимая, что, если опять начнет двигаться, потеряет над собой контроль и не сможет разделить с ней этот момент освобождения.
Вдруг она всхлипнула и дернулась. Открыв глаза, она взглянула на него.
– Да, любовь моя. Да...
Она вскрикнула и, впившись ногтями ему в спину, прижалась к нему. Он понял, что она достигла вершины...
Ему даже не пришлось двигаться. Сотрясавшее ее волнами удовлетворение сразу же подвело его к самому преддверию рая.
Эта красавица теперь принадлежит ему, понял он – и в то же мгновение взорвался внутри ее.
Глава 19
С него довольно. Он оторвался от ее губ, склонился над ней и одним движением перебросил ее через плечо, словно мешок с зерном.
– Что ты делаешь? – вскрикнула она и уперлась ладонями ему в спину в безуспешной попытке освободиться.
Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, он быстро и без видимых усилий понес ее в свою спальню. Захлопнув ногой дверь, он прошел прямо к кровати, где сбросил ее на стеганое покрывало.
Он смотрел на нее сверху и не без удовольствия наблюдал за тем, как она сдувает упавшие ей на лицо волосы.
– Ты ведешь себя просто неприлично, – прошипела она, не делая, однако, попыток пошевелиться.
– Как это понимать?
Она смотрела на него так, будто он был слабоумным.
– Сейчас день, идиот, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
– Так это же хорошо. – Он сжал губы, чтобы удержаться и не начать дразнить ее за прелестную невинность. Он снял ботинки и стянул с себя рубашку. – Я хочу видеть каждый дюйм твоего восхитительного тела, моя дорогая, так что лучшего времени и не придумаешь.
Она смотрела на него, раскрыв рот, в полном шоке.
А он между тем встал одним коленом на кровать и начал медленно водить ладонями по покрывалу, постепенно приближаясь к ней.
Она тут же отреагировала и быстро отодвинулась вверх на подушки и к изголовью.
– Не приближайся ко мне, Сэм. Предупреждаю тебя. – Он лишь усмехнулся и, оседлав ее ступни, коленями пригвоздил к кровати ее широкие юбки.
– Сэм, прошу тебя, будь благоразумен, – тщетно взывала она к его рассудку.
Он схватил ее за ногу и снял одну туфлю. Бросив ее на пол, он тут же принялся за другую.
– Знаешь, Ливи, я думаю, что еще никогда в жизни я не был таким благоразумным.
Она затрясла головой, стараясь отодвинуться дальше на подушки.
– Это нехорошо, – попыталась она поспорить, но ее голос задрожал, потому что до нее дошло, что ей не удастся ему помешать.
Покончив со второй туфлей, он стал гладить сначала ее ступни, а потом, осмелев, просунул пальцы под платье, все время при этом глядя ей в глаза.
– Что... что ты делаешь?
– Снимаю с тебя одежду.
– Нет, не снимаешь.
– Так у кого из нас отсутствует логика? – Она молчала, явно обидевшись.
Он стал гладить ладонями ее икры.
– Ты в корсете?
– Не твое дело!
– Полагаю, это означает, что корсета нет.
Она не делает попыток сбежать, подумал он, не сопротивляется, но она наверняка постарается как можно дольше испытывать его терпение. Но за это он будет вознагражден сполна.
Он стал нежно целовать ее ступню, потом каждый палец на ногах.
– Не смей этого делать! – воскликнула она, пытаясь спрятать ноги под платье, но ей это не удавалось, потому что он крепко держал их в своих ладонях.
Сэмсон имел дело всего с одной девственницей. Но ему тогда было семнадцать лет, и она просто его соблазнила. На этот раз – и это было очень важно – инициатором придется быть ему, но он был намерен насладиться каждой минутой этой роли. От него потребуется вся его выдержка, чтобы продержаться до той минуты, когда он войдет в нее.
– У тебя даже чулки пахнут духами, – пробормотал он, целуя ее ступни.
Она все еще смотрела на него чуть затуманенными глазами.
– Это потому, что я держу их в ящике с саше, которое пахнет духами, и...
– Перестань разговаривать, Оливия, – приказал он шепотом, продолжая ласкать ее голени и пальцы на ногах. А потом он приподнялся и, обхватив коленями ее бедра, оседлал ее и впился ртом в ее губы.
Она не запротестовала, но и не ответила. Даже не пошевелилась, очевидно, надеясь, что ее холодность умерит его пыл. Однако вместо этого ему еще больше захотелось завоевать ее согласие, ее сердце и мысли.
Он решил терпеливо добиваться ее лаской. Он упивался вкусом ее губ, нежным запахом ее кожи, прикосновением к ее телу. Он не переставал целовать ее, искушая ее обещанием того, что будет, но не торопил, не настаивал, пока не почувствовал, что она начала расслабляться.
Он немного отстранился, чтобы увидеть ее раскрасневшееся лицо, влажные губы, ее глаза, заблестевшие от нарастающего желания.
Не спуская с нее взгляда, он стал стягивать с ее плеча рукав.
– Сэм... – Это было ее последней попыткой, и ему пришлось признать, что она стойко держалась.
– Ш-ш... – Он провел губами по ключице. – Ты такая нежная, такая мягкая...
– Пожалуйста...
И в этот момент она сдалась.
Он понял это и еще раз поцеловал, но поцелуй был глубоким, и она наконец ответила взаимностью и позволила его языку завладеть ее горячим, влажным ртом. Его рука заскользила по ее обнаженному плечу и шее.
Его желание росло, но и она уже не сдерживалась. Он понял это по ее судорожному дыханию. Его ладонь снова двинулась, на этот раз вниз от ее горла к груди, а потом еще ниже – пока он, просунув руку под платье и сорочку, не обхватил ладонью одну грудь.
Ее сдавленный вздох воспламенил его еще больше и прибавил ему решимости. Он стал мять ее грудь, ласкать большим пальцем уже затвердевший сосок.
Она слегка вздрогнула, но теперь не в знак протеста, а потому, что ей хотелось, чтобы он продолжал.
Он наконец оторвался от ее губ и, приподнявшись, заглянул ей в лицо.
Ее глаза были закрыты, дыхание было горячим и хриплым, щеки разрумянились. Сэмсон просто упивался этим зрелищем.
– Ливи...
Ее ресницы вздрогнули, и она открыла глаза. Он дотронулся до ее щеки.
– Я хочу раздеть тебя.
Оливия кивнула и снова закрыла глаза. Сначала Сэмсон снял ленту, которой были перевязаны ее волосы. Лента легко соскользнула с головы, и он начал расправлять шелковистые пряди, пока они не легли каскадом вокруг ее лица и шеи.
Приподнявшись на локте, он тихонько подтолкнул ее за плечо.
– Повернись на бок.
Оливия послушно повернулась, подставив ему спину так, чтобы он мог расстегнуть пуговицы, на которых держался верх платья. Сэмсон быстро справился, просунул руку под платье и кончиками пальцев начал гладить ее кожу легкими, еле ощутимыми прикосновениями. Оливия вздохнула от удовольствия, словно ободряя его. А он опустил голову и начал водить губами и кончиком носа вверх-вниз по ее обнаженной спине, и его теплое дыхание вызвало у нее мурашки. Потом, точно рассчитав момент, он провел языком по позвоночнику – снизу и до самой шеи. Оливия тихо постанывала, завороженная этими прикосновениями, а он одним движением стянул вниз платье и накрыл ладонью ее грудь.
Сэмсон зарылся лицом ей в волосы, вдыхая их аромат, потом стал осыпать поцелуями ее щеку и шею, одновременно лаская грудь и твердые соски.
– Сэм... – Она задыхалась от сладкой муки.
– Я никогда в жизни не встречал такой нежной и мягкой кожи, как у тебя, – прошептал он ей на ухо. – Позволь мне любить тебя...
Из ее груди вырвался хриплый стон, она обернулась к нему, и в глубине ее прекрасных голубых глаз он прочел мольбу.
Оливия сглотнула. Ее била дрожь, эмоции захлестывали ее. Она дотронулась до его лица и провела большим пальцем по губам.
Сэмсон наслаждался этим проявлением ее доверия. Не сводя с нее глаз, он все ниже спускал ее сорочку, высвобождая сначала одну руку, потом другую, пока она не предстала перед ним обнаженной до талии. Сэмсон упивался ее видом, пожирая глазами нежное горло, розовые соски и крошечную родинку на правой груди. Оливия молча наблюдала за ним, уже тоскуя по его прикосновениям. А он, очень сдержанно и поколебавшись лишь секунду, взял губами один сосок. Оливия задрожала и, вцепившись ему в волосы, прижала его голову к своей груди. Сэмсон осторожно проводил языком по горячему соску, прислушиваясь к ее реакции. А когда она застонала и начала извиваться, он вдруг почувствовал мощный прилив своего собственного желания. Он продолжал ласкать ее, провоцируя ее каждым прикосновением, каждым нежным пожатием ладони, каждым движением языка, пока она не начала двигать бедрами.
Сэмсон немного подвинулся, чтобы иметь возможность покрывать поцелуями ее живот, остановившись лишь для того, чтобы дотронуться кончиком языка до родинки. Оливия стонала и извивалась, требуя большего, и он, схватившись за края платья и рубашки, начал стягивать их вниз через бедра.
Мельком взглянув на нее, Сэмсон увидел, что она закрыла глаза, а одной рукой прикрыла рот, видимо, готовясь к тому моменту, когда предстанет перед ним совершенно обнаженной. Оливия приподняла бедра, чтобы помочь ему, а он тянул с величайшей осторожностью, пока наконец не обнажились самые интимные места.
Сэмсон шумно сглотнул, чтобы удержать бешеную скачку сердца.
Во взрослой жизни ему приходилось видеть обнаженное женское тело, но ничего подобного он не видел.
У него перехватило дыхание от вида ее длинных темно-каштановых волос, округлых полных грудей с торчащими сосками, тонкой талии и густых темных завитков между ног. Эту ее часть ему особенно хотелось целовать, ласкать, полностью закопаться в нее и остаться там навсегда.
Сэмсон судорожно вздохнул, дрожа от безумного желания дотронуться до нежных лепестков, чтобы вызвать ее страсть. В этот момент Сэмсон отчетливо осознал, что никогда не сможет допустить, чтобы этим идеальным, бесценным существом владел кто-то другой, а не он.
До Оливии вдруг дошло, что он остановился, и она опустила на грудь ладонь в слабой попытке прикрыть свою наготу. Этот невинный жест заставил его улыбнуться, и он стянул последнее, что на ней оставалось, – чулки, и бросил их на пол рядом с кроватью.
Оливия все еще не открывала глаз, и эта стыдливость восхитила его, даже при том, что ему больше хотелось, чтобы она пылала страстью. Но страсть еще придет.
Сэмсон опять скользнул вверх по ее телу и начал целовать ее губы, лицо и шею, одновременно лаская ее грудь, чтобы ее желание не ослабевало.
– Оливия, – прошептал он ей на ухо, – я и мечтать не мог о такой, как ты...
Она всхлипнула, и он, отстранившись, посмотрел на нее и вдруг увидел, что ее ресницы были влажными от крошечных слезинок.
– Не плачь, – прошептал он, обеспокоенный тем, что его усилия соблазнить ее пропадут даром.
– Я ничего не могу с собой поделать, – еще крепче зажмурившись, ответила она. – Я так тебя хочу, но мне страшно.
Чистое, возвышенное удивление, которое он вдруг почувствовал, навсегда останется в его памяти. «Боже милостивый!»
Она призналась, что боится его. А он в этот момент больше всего испугался того, что может окончательно в нее влюбиться.
Господи...
Его окатила такая мощная волна эмоций, каких он еще никогда не испытывал. Он стал целовать ее мокрые глаза и щеки.
В ответ она обвила одной рукой его шею и прижала к себе.
Он прильнул к ее губам в глубоком поцелуе, вложив в него всю свою страсть, чтобы она поняла, что он готов дать ей почувствовать то, чего она так отчаянно хотела.
А потом, уже не сомневаясь и не сдерживаясь, он опустил руку, и его пальцы скользнули по завиткам между ее ног внутрь скрытого за ними рая.
Она инстинктивно сжала ноги.
– Спокойно, любимая, не бойся, – прошептал он.
Она медленно расслабилась, и, прежде чем она успела опомниться, он зарылся пальцами в теплые мягкие складки. Она вздохнула, прошептав его имя, и выгнула спину ему навстречу.
Сэмсон стиснул зубы, постарался успокоить свое дыхание и овладеть собой, чтобы немного задержать освобождение, пока он не удовлетворит ее.
А она двигала бедрами и тяжело дышала. Он понял, что она на грани...
– Ливи, любовь моя, ты понимаешь, что я сейчас войду в тебя? – спросил он ее у самого уха, покусывая мочку и надеясь, что ему не придется объяснять ей то, что должно произойти.
– Да... – прошептала она.
Его окатила волна облегчения, а с ней – смелость и новый прилив желания.
Он продолжал гладить ее, очень медленно, одновременно расстегивая пуговицы на брюках и пытаясь сбросить их с ног. Когда ему это наконец удалось, он лег рядом с ней, такой же обнаженный, как она.
Он продолжал ласкать ее, то проникая пальцами вовнутрь, то вынимая их, то обводя ими самый чувствительный бугорок.
Наконец одним быстрым движением он закинул на нее одну ногу, так что его твердая плоть уперлась ей в бедро.
Почувствовав это, она вздрогнула, но он крепко ее держал, чтобы дать ей ощутить всю глубину своей страсти и привыкнуть к этому интимному прикосновению.
А потом со скоростью, которая удивила его самого, он вынул пальцы и лег на нее. Коленом он раздвинул ей ноги и лег между ее широко расставленными бедрами, а локтями уперся в подушку по обе стороны ее головы.
– Посмотри на меня, Ливи.
Она открыла свои потрясающие голубые глаза, затуманенные желанием. Он заглянул в них в последний раз перед тем, как начать свое вторжение в ее горячее влажное естество и сделать ее своей.
– Не бойся.
Она чуть кивнула, судорожно вздохнув и вцепившись пальцами в его плечи.
С этими словами он дотронулся концом плоти до середины ее женственности и на секунду остановился, чтобы прийти в себя.
– Сэм, – прошептала она и, приподнявшись, поцеловала его.
Это нежное признание было все, что ему нужно. Очень медленно он начал входить в нее, сразу же остановившись, когда она напряглась.
Он замер и подождал, пока она снова расслабится, продолжая целовать ее, но не страстно, а чуть прикасаясь к ее губам. Потом он схватил ее за колено и поднял ногу, чтобы облегчить себе проникновение.
Оливия тоже его целовала, тихо постанывая и всхлипывая.
– Расслабься, Ливи, дорогая, – напряженным голосом прошептал он, чувствуя, что уже почти не может сдерживаться.
Она послушалась, и он снова начал свое движение, на этот раз проникая все глубже. Он знал, что ей больно, но он понимал, что это неизбежно. Тихие слезы катились по ее щекам, а он с каждым толчком входил все глубже и глубже, ощущая, как горячие влажные стенки раздвигаются, чтобы дать место его плоти.
Она выгибала спину, а он, войдя совсем глубоко, остановился, чтобы дать ей передохнуть и ощутить, как боль понемногу утихает.
Она никогда не узнает, что он будет хранить в памяти этот момент. Счастье переполняло его, и он стиснул зубы и закрыл глаза, чтобы сдержать эмоции и насладиться ощущением той восхитительной власти, которую она, сама того не зная, подарила ему.
Она начала осыпать поцелуями его щеки, лоб, глаза, губы, и он догадался, что и для нее этот момент так же много значил, как для него.
– Господи, Ливи...
– Дай мне почувствовать всё...
Ощущение чистого экстаза захлестнуло его. Опершись на одну руку, так чтобы он мог приподняться, и оставаясь внутри ее, он опять просунул другую руку ей между ног.
Он ласкал ее, все убыстряя темп, а она извивалась, полностью отдаваясь наслаждению. А он замер, понимая, что, если опять начнет двигаться, потеряет над собой контроль и не сможет разделить с ней этот момент освобождения.
Вдруг она всхлипнула и дернулась. Открыв глаза, она взглянула на него.
– Да, любовь моя. Да...
Она вскрикнула и, впившись ногтями ему в спину, прижалась к нему. Он понял, что она достигла вершины...
Ему даже не пришлось двигаться. Сотрясавшее ее волнами удовлетворение сразу же подвело его к самому преддверию рая.
Эта красавица теперь принадлежит ему, понял он – и в то же мгновение взорвался внутри ее.
Глава 19
Оливия открыла глаза и не сразу поняла, где она находится. Но потом ее взгляд остановился на обоях в мелкий рисунок, и она вздрогнула. Она в его спальне.
«О Господи, что я наделала?»
Она застонала, прикрыв глаза ладонью. Что она ему скажет?
Видимо, они оба задремали. Он лежал рядом с ней, его голова покоилась у нее на плече, рука лежала на ее животе чуть пониже груди, нога была закинута на ее ногу.
Она поняла, что не сможет пошевелиться, не разбудив его, хотя инстинкт подсказывал ей, что она должна выскочить из постели и убежать, притом прилично одетой.
Но может быть, он и не ждет, что она будет что-либо говорить или делать? Возможно, он просто встанет, оденется и больше никогда даже не заговорит об этом... несчастном случае? Хотя вряд ли Сэмсон назовет то, что произошло, несчастным случаем. Впрочем, как и она.
В ее голове был настоящий сумбур, мысли путались, но все же она решила, что это было самым замечательным – пусть даже самым болезненным – событием в ее жизни.
Он был просто великолепен. Он был так внимателен и нежен, словно на самом деле любил ее и щадил ее чувства. Еще ни один мужчина не относился к ней так, как Сэмсон.
– О чем ты думаешь, Ливи? – неожиданно спросил он умиротворенным тоном, не пошевелившись.
Она решила, что ей все-таки следует ему ответить, несмотря на переполнявшие ее противоречивые мысли и чувства.
– Так... Обо всем... – Он тихо засмеялся:
– Оливия, тебе известно, сколько мужчин задают именно этот вопрос, ожидая при этом от женщины точно такого же неопределенного ответа?
– Я тебя не понимаю, – смутилась она.
Он приподнялся, чтобы заглянуть ей в глаза. Она помимо воли тоже рассмеялась.
– Но это же смешно.
– Вовсе нет, и тебе это известно, поскольку ты совершенный образец прекрасного пола.
Она закрыла глаза, радуясь тому, что этот непревзойденный знаток женщин лежит рядом с ней.
– Так о чем ты думаешь?
Она вздохнула, открыла глаза и, наконец, посмотрела на него. И пришла в восторг от его взъерошенных волос и выразительных темных глаз.
– А по-твоему, о чем я думала?
Он покачал головой, и на его губах появилась лукавая улыбка.
– Ты думала о том, какой я великолепный любовник.
Она не знала, куда девать глаза от смущения.
– Но это же абсурдно.
– Почему же? – Он пожал плечом. – Это нормально. – Она посмотрела на него с деланной досадой.
– Если ты обязательно хочешь знать, я думала о том, что ты был совершенно... адекватен.
Он немного отодвинулся и, нахмурив лоб, посмотрел на нее так, будто она сумасшедшая.
– Адекватен?
Она слегка пожала плечами:
– Ты, верно, думаешь, что ты великолепен, так что мое мнение не имеет для тебя значения.
Она его дразнила, и он это знал. Он опустил глаза и медленно оглядел ее обнаженное тело.
– Похоже, что в следующий раз мне придется постараться.
Неужели он это серьезно?
– Сэм, следующего раза не должно быть. Это... нехорошо.
К ее ужасу, он рассмеялся и, опустив руку, погладил ее по животу, так что она вздрогнула и покрылась мурашками.
– Ах, Оливия... Мне еще так многому надо тебя научить. А первое – это никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить такого мужчине, потому что это приводит его в отчаяние, но делает еще более решительным.
Он наконец лег рядом и тоже уставил глаза в потолок.
– Что мне действительно интересно, Оливия, так это то, почему ты встречалась с Эдмундом наедине?
Этот вопрос застал ее врасплох.
– Если я скажу, обещаешь мне, что больше не затащишь меня силой в свою постель?
Его смех вызвал у нее легкое раздражение: он, видимо, не принимал всерьез ее слова.
– Клянусь, я больше никогда не заставлю тебя силой лечь со мной в постель. – Он посмотрел на нее искоса. – А теперь выкладывай.
Он, без сомнения, хитрил, ведь он на самом деле не заставлял ее и сегодня и все же сумел раздеть, и она практически сама просила его об этом, хотя вовсе не намеревалась ему поддаваться.
Она повернулась на бок, чтобы видеть его, но положила руку на грудь, чтобы как-то хотя бы немного от него отгородиться.
– Он хотел со мной встретиться. Он подошел ко мне вчера на приеме и стал настаивать на том, чтобы я пришла к десяти часам в беседку.
Всю веселость и игривость Сэмсона как рукой сняло.
– Ты должна была мне об этом сказать.
Это означало, как она сразу предположила, что он обижен.
– Знаю. Прости меня.
– Я не думаю, что он когда-либо может причинить тебе боль, но встречаться с ним наедине после того, как ты накануне застала его врасплох, не следовало, Оливия.
Он был обеспокоен, и это согревало ей душу. Она провела пальцем по его лбу.
– Ты ревновал?
– Возможно.
– Возможно?
– Он стоял слишком близко.
– Значит, ты ревновал, – промурлыкала она.
– Мне это не понравилось, – прорычал он.
– Мне тоже, – просияла она. – От него пахло каким-то дешевым одеколоном.
Сэм не удержался от смеха. Потом, без предупреждения, положил ей руку на грудь.
– Возможно, правильнее и точнее было бы сказать, что во мне проснулось чувство собственника. А еще меня беспокоило то, что я не могу прибежать и спасти тебя, поскольку это означало бы, что я должен был бы несколько минут не смотреть на тебя. А за эти минуты многое могло бы случиться.
Сэмсон провел большим пальцем по ее соску, и он тут же стал твердым, а по ее телу пробежала теплая волна.
– А что ты почувствовала, когда увидела его, Ливи?
– Я разозлилась, но мне показалась, что Эдмунду это понравилось. Он никогда на самом деле не воспринимал всерьез ни меня, ни то, что я говорю. Но я думаю, что мой приезд его здорово напугал.
– Он упомянул о твоем наследстве?
– Он сказал, что влюблен в Брижитт, и я нахожу это ужасным.
– Вот как? – Он удивленно поднял брови.
– Потому что я считаю, Сэм, что он не способен любить. Он сказал, что уже спал с ней, чему я, честно говоря, не верю.
– Почему? Может, она хочет его и любит его достаточно сильно, чтобы отдаться ему до свадьбы.
Это замечание ей не понравилось, потому что оно задело ее за живое.
– Воспитанные леди такого себе не позволяют, Сэм. – Она почувствовала, как краска заливает ей щеки.
Неожиданно он взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал в ладонь.
– Полагаю, что такое встречается чаще, чем ты думаешь, – тихо и очень серьезно произнес он.
Однако сейчас она не могла думать о том, как потеря невинности скажется на ее будущем. На будущем их обоих – если вообще оно у них есть.
Сейчас ей казалась более важной другая тема.
– Он сказал, что вернет все украденные у меня деньги, если я никогда никому не расскажу, что он со мной сделал и что вообще я о нем знаю.
Сэмсон прижал ее руку к своей груди.
– В этом есть смысл, особенно если Брижитт ему дорога или если он задумал обмануть ее и завладеть ее наследством.
Оливия снова повернулась на спину и стала смотреть в потолок.
– Но чего я не понимаю, так это того, как он сможет заполучить ее деньги. Все деньги контролирует ее дед, а он здоров как бык. – Она резко повернулась. – Если только...
Сэмсон покачал головой:
– Я не думаю, что он зайдет так далеко, чтобы решиться на убийство, Ливи. И если мы допускаем, что он никого не убьет, ему придется действительно на ней жениться, а потом ждать, пока старик не умрет естественной смертью. А до того времени он будет жить в свое удовольствие. – Сэмсон фыркнул. – Это будет совершенно в стиле Эдмунда.
– Но он знает, что я могу все рассказать и что я приехала в Грасс специально, чтобы встретиться с ним.
– Но он собирается от тебя откупиться, – напомнил Сэмсон. – Похоже, что сейчас с помощью украденных у тебя денег он заставит тебя молчать, и он это знает.
– Этот змей собирается использовать мои деньги, чтобы шантажировать меня! – взорвалась она. – Я уже не могу дождаться вечера и увидеть его лицо, когда все раскроется. Мне просто хочется убить его!
Сэмсон повернул голову, чтобы посмотреть на нее, а потом обхватил ее за талию и, легко приподняв, положил ее на себя.
– Что ты делаешь? – вырвалось у нее.
– Хочу почувствовать тебя, – широко улыбнулся он.
– Почувствовать? Ты сошел с ума?
– Знаешь, Ливи, что в тебе самое прелестное? Твоя наивность.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее своими сильными руками.
– Я никогда не считала себя наивной, Сэм, – заявила она сурово. – Я сама о себе забочусь. Я веду все дела Дома Ниван. Я веду респектабельный образ жизни в современном городе...
– Разреши мне кое-что тебе разъяснить, любовь моя. Сначала ты вышла замуж за человека, которого едва знала и который без твоего ведома и не прилагая особого труда скрылся с твоим наследством. Потом ты приехала в Лондон, чтобы встретиться со мной, потому что решила, что я – это он, даже не проверив факты. Ты управляешь своим делом, а в это время кто-то, кто работает у тебя, сообщает твоей тете о каждом твоем шаге...
Она хотела что-то возразить, но он не дал ей говорить.
– Ты согласилась поехать со мной одна – опять с почти незнакомым мужчиной, видимо, решив, что мои намерения благородны. Ты не догадывалась о том, что Клодетт и Эдмунд любовники и были ими все то время, когда ты была с Эдмундом. Ты легкомысленно согласилась встретиться с ним в уединенном месте, где никто, по всей вероятности, не мог бы тебе помочь, если бы возникли какие-либо проблемы.
Он замолчал и некоторое время восхищенно рассматривал ее, потом сказал:
– Ты самая наивная из красивых женщин, которая умеет любить, как ни одна женщина на свете, но ты даже не знаешь, что мужчина может целовать женщине ступни. Мне продолжать?
Оливия потеряла дар речи. Она никогда не задумывалась над этими простыми фактами своей жизни, и ее немного озадачило то, что он был таким наблюдательным и все проанализировал. Но когда она смогла, наконец, заговорить, единственное, что пришло ей в голову, было подсказано тщеславием.
– Ты и вправду считаешь меня красивой?
Она ожидала, что он засмеется и опять начнет ее дразнить, но он стал серьезным.
«О Господи, что я наделала?»
Она застонала, прикрыв глаза ладонью. Что она ему скажет?
Видимо, они оба задремали. Он лежал рядом с ней, его голова покоилась у нее на плече, рука лежала на ее животе чуть пониже груди, нога была закинута на ее ногу.
Она поняла, что не сможет пошевелиться, не разбудив его, хотя инстинкт подсказывал ей, что она должна выскочить из постели и убежать, притом прилично одетой.
Но может быть, он и не ждет, что она будет что-либо говорить или делать? Возможно, он просто встанет, оденется и больше никогда даже не заговорит об этом... несчастном случае? Хотя вряд ли Сэмсон назовет то, что произошло, несчастным случаем. Впрочем, как и она.
В ее голове был настоящий сумбур, мысли путались, но все же она решила, что это было самым замечательным – пусть даже самым болезненным – событием в ее жизни.
Он был просто великолепен. Он был так внимателен и нежен, словно на самом деле любил ее и щадил ее чувства. Еще ни один мужчина не относился к ней так, как Сэмсон.
– О чем ты думаешь, Ливи? – неожиданно спросил он умиротворенным тоном, не пошевелившись.
Она решила, что ей все-таки следует ему ответить, несмотря на переполнявшие ее противоречивые мысли и чувства.
– Так... Обо всем... – Он тихо засмеялся:
– Оливия, тебе известно, сколько мужчин задают именно этот вопрос, ожидая при этом от женщины точно такого же неопределенного ответа?
– Я тебя не понимаю, – смутилась она.
Он приподнялся, чтобы заглянуть ей в глаза. Она помимо воли тоже рассмеялась.
– Но это же смешно.
– Вовсе нет, и тебе это известно, поскольку ты совершенный образец прекрасного пола.
Она закрыла глаза, радуясь тому, что этот непревзойденный знаток женщин лежит рядом с ней.
– Так о чем ты думаешь?
Она вздохнула, открыла глаза и, наконец, посмотрела на него. И пришла в восторг от его взъерошенных волос и выразительных темных глаз.
– А по-твоему, о чем я думала?
Он покачал головой, и на его губах появилась лукавая улыбка.
– Ты думала о том, какой я великолепный любовник.
Она не знала, куда девать глаза от смущения.
– Но это же абсурдно.
– Почему же? – Он пожал плечом. – Это нормально. – Она посмотрела на него с деланной досадой.
– Если ты обязательно хочешь знать, я думала о том, что ты был совершенно... адекватен.
Он немного отодвинулся и, нахмурив лоб, посмотрел на нее так, будто она сумасшедшая.
– Адекватен?
Она слегка пожала плечами:
– Ты, верно, думаешь, что ты великолепен, так что мое мнение не имеет для тебя значения.
Она его дразнила, и он это знал. Он опустил глаза и медленно оглядел ее обнаженное тело.
– Похоже, что в следующий раз мне придется постараться.
Неужели он это серьезно?
– Сэм, следующего раза не должно быть. Это... нехорошо.
К ее ужасу, он рассмеялся и, опустив руку, погладил ее по животу, так что она вздрогнула и покрылась мурашками.
– Ах, Оливия... Мне еще так многому надо тебя научить. А первое – это никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить такого мужчине, потому что это приводит его в отчаяние, но делает еще более решительным.
Он наконец лег рядом и тоже уставил глаза в потолок.
– Что мне действительно интересно, Оливия, так это то, почему ты встречалась с Эдмундом наедине?
Этот вопрос застал ее врасплох.
– Если я скажу, обещаешь мне, что больше не затащишь меня силой в свою постель?
Его смех вызвал у нее легкое раздражение: он, видимо, не принимал всерьез ее слова.
– Клянусь, я больше никогда не заставлю тебя силой лечь со мной в постель. – Он посмотрел на нее искоса. – А теперь выкладывай.
Он, без сомнения, хитрил, ведь он на самом деле не заставлял ее и сегодня и все же сумел раздеть, и она практически сама просила его об этом, хотя вовсе не намеревалась ему поддаваться.
Она повернулась на бок, чтобы видеть его, но положила руку на грудь, чтобы как-то хотя бы немного от него отгородиться.
– Он хотел со мной встретиться. Он подошел ко мне вчера на приеме и стал настаивать на том, чтобы я пришла к десяти часам в беседку.
Всю веселость и игривость Сэмсона как рукой сняло.
– Ты должна была мне об этом сказать.
Это означало, как она сразу предположила, что он обижен.
– Знаю. Прости меня.
– Я не думаю, что он когда-либо может причинить тебе боль, но встречаться с ним наедине после того, как ты накануне застала его врасплох, не следовало, Оливия.
Он был обеспокоен, и это согревало ей душу. Она провела пальцем по его лбу.
– Ты ревновал?
– Возможно.
– Возможно?
– Он стоял слишком близко.
– Значит, ты ревновал, – промурлыкала она.
– Мне это не понравилось, – прорычал он.
– Мне тоже, – просияла она. – От него пахло каким-то дешевым одеколоном.
Сэм не удержался от смеха. Потом, без предупреждения, положил ей руку на грудь.
– Возможно, правильнее и точнее было бы сказать, что во мне проснулось чувство собственника. А еще меня беспокоило то, что я не могу прибежать и спасти тебя, поскольку это означало бы, что я должен был бы несколько минут не смотреть на тебя. А за эти минуты многое могло бы случиться.
Сэмсон провел большим пальцем по ее соску, и он тут же стал твердым, а по ее телу пробежала теплая волна.
– А что ты почувствовала, когда увидела его, Ливи?
– Я разозлилась, но мне показалась, что Эдмунду это понравилось. Он никогда на самом деле не воспринимал всерьез ни меня, ни то, что я говорю. Но я думаю, что мой приезд его здорово напугал.
– Он упомянул о твоем наследстве?
– Он сказал, что влюблен в Брижитт, и я нахожу это ужасным.
– Вот как? – Он удивленно поднял брови.
– Потому что я считаю, Сэм, что он не способен любить. Он сказал, что уже спал с ней, чему я, честно говоря, не верю.
– Почему? Может, она хочет его и любит его достаточно сильно, чтобы отдаться ему до свадьбы.
Это замечание ей не понравилось, потому что оно задело ее за живое.
– Воспитанные леди такого себе не позволяют, Сэм. – Она почувствовала, как краска заливает ей щеки.
Неожиданно он взял ее руку, поднес к своим губам и поцеловал в ладонь.
– Полагаю, что такое встречается чаще, чем ты думаешь, – тихо и очень серьезно произнес он.
Однако сейчас она не могла думать о том, как потеря невинности скажется на ее будущем. На будущем их обоих – если вообще оно у них есть.
Сейчас ей казалась более важной другая тема.
– Он сказал, что вернет все украденные у меня деньги, если я никогда никому не расскажу, что он со мной сделал и что вообще я о нем знаю.
Сэмсон прижал ее руку к своей груди.
– В этом есть смысл, особенно если Брижитт ему дорога или если он задумал обмануть ее и завладеть ее наследством.
Оливия снова повернулась на спину и стала смотреть в потолок.
– Но чего я не понимаю, так это того, как он сможет заполучить ее деньги. Все деньги контролирует ее дед, а он здоров как бык. – Она резко повернулась. – Если только...
Сэмсон покачал головой:
– Я не думаю, что он зайдет так далеко, чтобы решиться на убийство, Ливи. И если мы допускаем, что он никого не убьет, ему придется действительно на ней жениться, а потом ждать, пока старик не умрет естественной смертью. А до того времени он будет жить в свое удовольствие. – Сэмсон фыркнул. – Это будет совершенно в стиле Эдмунда.
– Но он знает, что я могу все рассказать и что я приехала в Грасс специально, чтобы встретиться с ним.
– Но он собирается от тебя откупиться, – напомнил Сэмсон. – Похоже, что сейчас с помощью украденных у тебя денег он заставит тебя молчать, и он это знает.
– Этот змей собирается использовать мои деньги, чтобы шантажировать меня! – взорвалась она. – Я уже не могу дождаться вечера и увидеть его лицо, когда все раскроется. Мне просто хочется убить его!
Сэмсон повернул голову, чтобы посмотреть на нее, а потом обхватил ее за талию и, легко приподняв, положил ее на себя.
– Что ты делаешь? – вырвалось у нее.
– Хочу почувствовать тебя, – широко улыбнулся он.
– Почувствовать? Ты сошел с ума?
– Знаешь, Ливи, что в тебе самое прелестное? Твоя наивность.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее своими сильными руками.
– Я никогда не считала себя наивной, Сэм, – заявила она сурово. – Я сама о себе забочусь. Я веду все дела Дома Ниван. Я веду респектабельный образ жизни в современном городе...
– Разреши мне кое-что тебе разъяснить, любовь моя. Сначала ты вышла замуж за человека, которого едва знала и который без твоего ведома и не прилагая особого труда скрылся с твоим наследством. Потом ты приехала в Лондон, чтобы встретиться со мной, потому что решила, что я – это он, даже не проверив факты. Ты управляешь своим делом, а в это время кто-то, кто работает у тебя, сообщает твоей тете о каждом твоем шаге...
Она хотела что-то возразить, но он не дал ей говорить.
– Ты согласилась поехать со мной одна – опять с почти незнакомым мужчиной, видимо, решив, что мои намерения благородны. Ты не догадывалась о том, что Клодетт и Эдмунд любовники и были ими все то время, когда ты была с Эдмундом. Ты легкомысленно согласилась встретиться с ним в уединенном месте, где никто, по всей вероятности, не мог бы тебе помочь, если бы возникли какие-либо проблемы.
Он замолчал и некоторое время восхищенно рассматривал ее, потом сказал:
– Ты самая наивная из красивых женщин, которая умеет любить, как ни одна женщина на свете, но ты даже не знаешь, что мужчина может целовать женщине ступни. Мне продолжать?
Оливия потеряла дар речи. Она никогда не задумывалась над этими простыми фактами своей жизни, и ее немного озадачило то, что он был таким наблюдательным и все проанализировал. Но когда она смогла, наконец, заговорить, единственное, что пришло ей в голову, было подсказано тщеславием.
– Ты и вправду считаешь меня красивой?
Она ожидала, что он засмеется и опять начнет ее дразнить, но он стал серьезным.