Ёсимото Банана. N-P

   – Да, но кто ты?
   – Не догадываешься?
   Приветливо улыбаясь, она быстро, как инопланетянка из «Случайных встреч с неизвестным», протянула мне узкую кисть.
   – Извини, я ничего не понимаю, – сказала я.
   Тогда она крепко схватила меня за правую руку и потащила за собой:
   – Поговорим в машине!
   – Подожди.
   Я попыталась вырваться, но она оказалась сильней и, несмотря на свою приветливую улыбку, отпускать меня не собиралась. Ее рука была очень горячей, как у больной.
   – Извини, я не могу идти с незнакомым человеком, – сказала я довольно сурово.
   Помедлив мгновение, она возразила:
   – Мы давно знакомы.
   Кажется, я уже слышала эту фразу.
   – Мы никогда с тобой не встречались, – сказала я.
   – И от Отохико обо мне не слышала? – она явно растерялась.
   «Понятно, так говорил Отохико», – спохватилась я.
   – Ты… – хотела сказать я, но она меня опередила:
   – Отохико – мой единокровный брат!
   – Что?
   Это было так неожиданно, что я осеклась и замолчала. Наконец-то я поняла то, о чем двойняшки говорили так уклончиво.
   – Я этого не знала.
   – Почему они от тебя скрывают?! Возможно, потому, что я встречалась с Сёдзи, отдала ему девяносто восьмой рассказ из «N-P» и он из-за этого умер?
   В конце каждой фразы она несколько манерно повышала последний слог.
   – А может, потому, что теперь мы с Отохико вместе?
   Я была потрясена.
   – Но ведь вы родственники? – спросила я. – Ты правда дочь Сарао Такасэ?
   Суи кивнула.
   – Твоя мама – японка? Извини, что спрашиваю.
   – Папа любил японок. Мама живет в Америке, но она японка. Я уже давно не знаю, что с ней, – сказала она. – Слушай, я хочу поговорить с тобой. Поехали со мной. Я умею водить машину! Смотри.
   Она достала из кармана водительские права.
   – Не ври.
   Кажется, она не врала, но следовало ли доверять такому взбалмошному человеку? Мы вышли из банка и оказались на улице, где стояла красная «мазда» с помятым бампером.
   – Ничего себе вмятина! – показала я пальцем.
   – Это старая! – улыбнувшись, Суи направилась к передней дверце.
   – Садись.
   – В следующий раз, – сказала я.
   Нужно было все спокойно обдумать, да и не понравилось мне, что она так вот меня тащит. Ее длинные волосы испускали сладкий, как у младенца, запах, большие глаза, блестевшие из-под растрепанной челки, казались неуверенными. Мне было страшно оттого, что она мне очень нравилась.
   – Ну хорошо, давай хотя бы подброшу тебя до дома.
   Суи повернула ключ и открыла дверцу. Потом быстро села на водительское место, и улыбнулась.
   – Обойди с другой стороны.
   Поколебавшись немного, я все-таки забралась в машину.
   – Вон до того перекрестка, – указала я.
   В машине было душно, впереди виднелась ослепительно белая прямая дорога. Здания и деревья вдоль дороги были залиты солнцем. Мы сидели в шортах и сандалиях, и мне на мгновение показалось, будто мы на берегу моря.
   – Как на пляже, правда? – сказала Суи, и холодок пробежал по моему позвоночнику.
   Машину она вела, вопреки моим ожиданиям, мастерски.
   «На нее можно положиться, – подумала я, глядя, с каким хладнокровием она сжимает руль. – Только прикидывается бестолковой».
   Я немного расслабилась. Палящее солнце и кое-как работающий кондиционер перестали меня волновать. Настроение заметно улучшилось.
   Я готова была встретиться с ней еще раз.
   Мы доехали до перекрестка. «Спасибо…» – начала было я, но она меня перебила:
   – Поехали дальше!
   Машина поехала быстрее, перекресток остался позади.
   – Останови машину!
   – Не хочу! Наконец-то я с тобой встретилась и никуда тебя не отпущу, – сказала она, глядя вперед.
   – Не говори ерунду, – разозлилась я.
   – Нет, – она отрицательно покачала головой.
   Что значит – нет?
   – На других людей твои игры, возможно, действуют, но только не на меня! Терпеть не могу мелодрамы! – сказала я. Мимо нас на огромной скорости проносились дома.
   – Правда? Что-то в это не верится, – сказала Суи.
   Я замолчала и сидела в ожидании ее следующих шагов. Молчание длилось довольно долго. Против ожидания она продолжила в своем духе:
   – Я просто хотела с тобой поговорить! С нетерпением ждала, когда мы, наконец, встретимся. Почему бы нам не поговорить? Возможно, шутка была несколько жестокой, но разве я сделала тебе больно?
   – Продолжай, – сказала я.
   – Мне не по себе, мне необходимо поговорить с человеком, который меня поймет, – сказала она.
   Наконец-то мне передались ее чувства: она нервничала ничуть не меньше меня. Когда со мной такое случается, я готова проводить с человеком время и разговаривать с ним, даже если первое впечатление было плохое. Я смирилась и кивнула:
   – Говори, я постараюсь тебя понять.
   Потом снова замолчала и задумалась. Об общей тетради на моем столе, об открытом окне, недопитом чае, сохнувшем белье. Я с грустью подумала о своей комнате, похожей на корабль без экипажа, на «Марию Целесту», и пожалела себя. Я не знала, когда вернусь домой.
   – Мне говорили, что ты хочешь получить у меня рукопись девяносто восьмого рассказа, – сказала я. – У тебя нет копии?
   Суи отрицательно покачала головой.
   – Хочешь увидеть перевод? Вместо ответа она спросила:
   – Куда поедем? К морю?
   – Мне все равно, решай сама, – ответила я.
   – Поехали на пруд. Я знаю один парк, и там пруд, похожий на озеро, – сказала Суи и наконец-то ответила на мой вопрос: – Ты о том рассказе, который переводил Сёдзи? Рукопись у меня, но я хочувзглянуть, что получилось по-японски.
   – Когда вы общались?
   – Успокойся, задолго до тебя. После того, как я приехала в Японию и познакомилась с Отохико. Я уже тебе говорила, что это я рассказала ему о «N-P». Я отдала Сёдзи девяносто восьмой рассказ и попросила его перевести. Извини.
   – Ты не виновата, но выходит, что я прочитала эту книгу из-за тебя, – улыбнулась я.
   – Тебе суждено было ее прочитать, – сказала она.
   – Ты была с Отохико в Бостоне? – спросила я.
   – Да. Два года.
   – А почему вернулась?
   – Мне и самой непонятно. Я хотела остаться, но наши желания, увы, непостоянны.
   В машине было ужасно жарко. Моя голова отупела, я ничего не соображала. Поэтому я сказала:
   – Кондиционер совсем не работает, – и включила его посильней. Холодный воздух подул на наши колени.
   – В Бостоне было хорошо. Немного меланхоличный и красивый город. Мы убежали туда, но наши проблемы остались с нами. Потом кончились деньги, и мы задумались над тем, что делать дальше. Отохико предлагал расстаться, он хотел вернуться в Японию, ну, а я думала, что останусь там, но, в конце концов, тоже приехала, – сказала Суи.
   – Ты знала, что он твой брат? – спросила я.
   – Кажется, знала, – сказала Суи.
   – Что значит «кажется»?
   – Я полюбила его и говорила себе, что ничего не знаю, и, в конце концов, и на самом деле перестала понимать, знаю я это или нет. Честное слово! Просыпаюсь утром и говорю «Этот парень – мой брат». А потом спрашиваю: «Неужели?» У меня все в голове перемешалось.
   – Я тебя понимаю.
   Поток машин на дороге казался течением реки, увлекающим нас в какой-то нереальный мир.
   – Я знала, что ты встречаешься с Сёдзи. Отохико сказал, что видел тебя с Сёдзи на вечеринке, и рассказал о тебе. «Вот бы встретиться с ней», – подумала я. Возвращаться в Японию не хотелось, но, когда я думала о тебе, становилось легче.
   – Вот как…
   – Приехали, – сказала Суи и остановила машину. За окном виднелся большой парк, я ни разу здесь не была. За воротами густо росли деревья, было темно как в лесу.
   – Выходи, пройдемся, – сказала она.
   Парк оказался довольно большим. Деревья, во множестве растущие у входа, внезапно расступились, и мы вышли к пруду. Я купила любимое с детства фруктовое мороженое на палочке. Продавец достал из коробки на багажнике велосипеда две порции мороженого и, протягивая их нам, спросил: «Вы сестры?» «Да», – засмеялись мы. Мы сели на скамейку под старым деревом и принялись есть мороженое.
   Пруд и в самом деле был похож на озеро. Деревья на противоположном берегу выглядели как горы. Вода – словно чистое зеркало. Перед нами, шурша гравием, проезжали на велосипедах дети, там и сям тихо сидели рыбаки, в песочнице неподалеку возились малыши под присмотром своих мам.
   Суи, опершись локтями о колени, смотрела на далекое облако.
   – Слушай, а почему вы не захотели остаться в Бостоне подольше? Из-за японского гражданства?
   – Из-за него тоже… Трудно сказать. В какой-то момент мы перестали понимать, что есть что.
   Суи наклонила голову набок, будто роясь в памяти.
   – Сначала мы уехали в Бостон, чтобы забыть о том, что мы родственники, чтобы изменить свое состояние. Я говорила: «Давай уедем подальше!» Я его хотела, и меня ничто не могло остановить, но у Отохико совсем другое воспитание. Бостон мне понравился. Мы гуляли по набережной, ходили вместе в библиотеку, в бары, смотрели на корабли в порту. Мы любили друг друга и были счастливы. Но чувствую вдруг: что-то в нас обоих накапливается, какое-то напряжение. По ночам стала вдруг просыпаться. Всякий раз, когда меня спрашивали «Вы – муж и жена?» или когда замечала пожилую пару, становилось неловко. Стала чувствовать себя как в ссылке, но и это поначалу было ничего, а потом возьму его крепко за руки, а он смотрит на меня своими темными глазами и молчит. Хоть бы улыбнулся, и все было бы хорошо, но он никогда не улыбался. Я понимала, что он очень далеко, что он не родной мне и не чужой, и мне становилось не по себе. Я впервые задумалась тогда о том, что между нами происходит. И с Сарао Такасэ я тоже спала…
   – Так, значит, эта женщина в рассказе…
   Суи наконец взглянула на меня:
   – Да! Женщина в девяносто восьмом рассказе – это я!
   – Вот все и сложилось, – сказала я. – Тебя привлекают только родственники?
   – Не только. Во всяком случае, Сёдзи моим родственником не был.
   – Ну да, – кивнула я.
   Когда называют имя умершего, мне всегда кажется, что он появляется перед глазами. Я внезапно услышала имя Сёдзи, и шелест деревьев, отбрасывающих прохладную тень, летний воздух, словно туман, заполняющий все вокруг, поверхность воды, которая колебалась и блестела на солнце, – все тотчас же приобрело его облик.
   – В каком-то смысле и мы с тобой родственники, – засмеялась я.
   – Если бы ты спала с Отохико, мы были бы сестрами!
   Она рассмеялась.
   – Сейчас этого нет, – ответила я. Я не могла понять: она волнуется о происходящем или хочет, чтобы оно происходило?
   – Почему Отохико сказал, что ты страшный человек? Что ты его поедаешь.
   – Он считает, что если мы вместе, значит, это судьба, как в древних легендах. Глупости, – сказала Суи. – Как в этом парке спокойно.
   – Да.
   Я прислушалась. Пение птиц, голоса детей, далекие удары колокола.
   – Ты читала девяносто восьмой рассказ? – спросила Суи.
   – Да. Он мне понравился, особенно конец.
   – Мне тоже. Я всегда плачу, когда дохожу до конца. Мы редко встречались, папа был странным и тяжелым человеком, но я, по крайней мере, знала, что он меня любит. Как и в рассказе, когда мы впервые встретились, он не знал, что я его дочь. Просто заметил, что я очень похожа на маму. У мамы было много мужчин, поэтому я не вполне уверена, что он – мой отец. Но глаза – точная копия.
   Она взглянула на меня. Я вздрогнула, будто меня окатили ледяной водой. Ее глаза были похожи на темную поверхность воды на дне глубокого колодца.
   – Да. Хотя я видела его только на фотографиях, – согласилась я. – А если проверить? Есть ведь всякие там анализы – и на кровь, и на гены. Узнаешь, действительно ли он твой отец?
   – Я об этом уже думала. Если бы я узнала, что он – не мой отец, мы с Отохико сразу бы стали настоящими любовниками. От счастья я, наверное, спилась бы. Но еще хуже, если бы мы оказались родственниками. Пока не знаешь точно, можно себя оправдывать. Я – как больная СПИДом! Человек слаб. Я воспитывалась в дурной среде и видела много бесчеловечных поступков, но до сих пор верю в то, что человек по своей природе добр. И что он невероятно слаб. Плохое рано или поздно к тебе вернется. Как у отца. Может быть, и есть Бог на свете.
   Голубое небо было невероятно глубоким. Я хотела спросить ее, почему они не жили вместе, не беспокоясь о том, что думают о них другие люди, – как в романе. Но не стала этого спрашивать.
   – Непростая жизнь, да?
   – Очень правильные слова.
   Суи рассмеялась. У меня мелькнула мысль, что, черт возьми, я полюбила ее. Она тронула меня так, будто мы знали друг друга с незапамятных времен.
   – По-моему, это он проклял всех, в том числе и отца.
   – Этот рассказ? И меня тоже? – удивилась я.
   – Да! Будто в самом начале нам подкинули «письмо несчастья».
   – Не думаю.
   – Но разве тебе не кажется, что ты давно уже знакома и с Саги, и с Отохико, и со мной?
   Я кивнула.
   Суи окинула меня таким спокойным и отрешенным взглядом, будто бы смотрела не на меня, а на небо.
   – Люди называют это проклятьем!
   Я молча кивнула. Подул ветер, поверхность пруда пошла рябью, словно безмолвно подтвердила ее слова.
   «Эти двое покончат жизнь самоубийством», – неожиданно подумала я. Если все будет по-прежнему, так и получится. Но я ничего не сказала. Просто подумала: жаль, что мы познакомились только для того, чтобы я убедилась в их смерти.
   – Поехали домой, – сказала Суи и встала.
   – Да.
   Почесывая искусанные комарами ноги, я двинулась следом за Суи, которая гордо вышагивала впереди.
   В машине на обратном пути я внезапно вспомнила тот телефонный звонок:
   – Это ты звонила мне на кафедру?
   Суи кивнула.
   – А почему бросила трубку, когда я подошла?
   Суи улыбнулась.
   – Просто хотела убедиться, что ты действительно существуешь. А когда услышала твой голос, растерялась… – Она смущенно засмеялась.
   Возвращаться домой всегда немного грустно. Среди убегающих белых домов и смеркающегося неба мне показалось, что я очень хорошо ее понимаю.
   – Мы все такие странные, включая меня. Я была персонажем книги, а сейчас вышла из нее и разговариваю. Мне кажется, что мое реальное «я» стало частью книги.
   – Это опасное чувство.
   Она улыбнулась.
   Мы расстались на том самом перекрестке, где она должна была меня выпустить. Я вышла, Суи сказала «пока» и тут же уехала. Меня разочаровало столь холодное прощание, но, когда я свернула в переулок, раздался звук клаксона.
   Я оглянулась. Суи развернулась и стояла на противоположной стороне улицы возле светофора. Она открыла окно и, улыбаясь, махала мне рукой.
   Под багровым вечерним небом ее улыбающееся лицо напоминало какой-то тропический фрукт.
   Невозможно было поверить, что мы только сегодня познакомились, казалось, мы давно уже вместе. Мне было с ней очень легко, как со старой приятельницей.
   В переулке возле дома я посмотрела на узкий месяц в вечернем небе и задумалась обо всех троих.
   Потом, словно ребенок, помолилась о том, чтобы Отохико и Суи остались в живых.

*

   – Знаешь, я познакомилась с Суи и мы подружилась с ней!
   – Что?! – воскликнула Саги и немного помолчала. – Неужели?
   Мы бездельничали на кафедре после обеденного перерыва. Я встала, налила еще одну чашку чая из холодильника. Саги принужденно улыбалась. Она сидела на профессорском стуле, закинув ноги на стол, на ней было желтое платье. Я уже привыкла видеть Саги в таком виде. Когда мы впервые с ней встретились, за окном шел бесконечный дождь, а сейчас разгар лета. Каникулы, в учебных помещениях почти никого, из бассейна по соседству доносятся крики и плеск воды. Без толку гудящий кондиционер раздражал, я пила чай, взбалтывая в нем кубики льда.
   – Как можно дружить с человеком, от которого устаешь? – спросила Саги.
   – Я и правда устала, но мне было интересно, – ответила я.
   – О чем она тебе рассказала?
   – О родстве, незаконной связи, Бостоне, возвращении в Японию, – ответила я.
   – То есть все. – Саги громко рассмеялась, ее плечи так и тряслись. – Только не думай, пожалуйста, будто я что-то от тебя скрывала! Я ничего не рассказывала только потому, что нас это не касается.
   – Я понимаю, – сказала я. – Вы с ней в плохих отношениях?
   – Мама – в плохих. После того, что мама о ней рассказала, я не смогла с ней дружить. Если бы мы стали подругами, это отдавало бы какой-то ложью.
   – Наверное.
   – Мы с ее матерью несколько раз встречались. Когда у нее возникали денежные проблемы.
   – В детстве?
   – Мы узнали о них, когда Отохико уже вырос. А потом все эти дела с ними двумя, – Саги засмеялась. – Мне не по себе, что все это случилось с моими родственниками.
   – Могу себе представить. Я часто думаю о том, что бросила все, что веду однообразную жизнь и испытываю одни и те же впечатления. Мне вполне достаточно совсем немногих людей, но при этом чего-то не хватает! Наверное, сострадания к несчастным, жажды приключений, интереса к другим людям… А вот тебя я чужой не считаю.
   – Ты меня утешаешь?
   – Я понимаю, что говорю не совсем ясно, – сказала я и спросила: – Что это за человек, мать Суи?
   – С ней, увы, уже ничего не поделаешь. Суи рассталась с ней довольно давно. Когда девочка начала встречаться с отцом, они уже жили порознь. Несколько раз мать Суи приезжала к моей матери выпрашивать деньги, и я слышала разговоры об алкоголизме, сифилисе и тому подобном. О том, что Суи моя родственница, я узнала только после того, как она стала встречаться с Отохико. Я буквально запаниковала! Маме я ничего не смогла рассказать. Да и зачем? С любовью ничего не поделаешь, – сказала Саги.
   – Ты действительно так думаешь? – спросила я.
   – Что?
   Саги посмотрела на меня круглыми глазами.
   – Что с любовью ничего не поделаешь?
   – Да, – Саги кивнула.
   – А физического отвращения нет?
   – Нет! Вот если бы этим занялись мы с Отохико, с которым с детства были вместе, это было бы отвратительно, но он с Суи даже не встречался. К тому же у нас обоих к отцу особое отношение! Он то переживал, что отец бросил его в детстве, то приходил в восторг от его произведений, много было всего. Я его понимаю. Девяносто восьмой рассказ – это фантастика. Сюрреализм, романтика, по-моему, это лучший рассказ в книге. Я полюбила точно так же, как в этом рассказе.
   – Не ожидала, – сказала я. – Ты казалась мне более брезгливой.
   – Правда?
   – Да.
   – Пока не общаешься с человеком, ничего в нем не понимаешь, – сказала Саги. – Нужно допускать в людях самое неожиданное.
   – Ты права, – согласилась я.
   – Я боюсь, как бы они не совершили двойное самоубийство! – сказала Саги.
   Все-таки мы с ней думаем одинаково. Я кивнула.
   – Ты тоже боишься?
   – Да. По-моему, они хотят умереть. Еще немного поживут, зайдут окончательно в тупик, и тогда… Впрочем, это только мое чувство.
   – Но пока до этого еще не дошло… – тихо сказала Саги. – Кстати, когда разговариваешь вдвоем в большом помещении, поневоле переходишь на шепот, как будто речь идет о великой тайне!
   – Какая же это тайна? – удивилась я.
   – Неважно! Слушай, пойдем-ка пообедаем!
   – Пойдем.
   Мы встали и покинули комнату.
   Мы вышли во двор, и солнечный свет ослепил меня, будто миллион фотовспышек. В глазах у меня потемнело, и я не сразу смогла разглядеть самый обычный летний пейзаж. Безлюдная спортивная площадка пахла свежей травой. Из соседнего школьного двора доносились звуки игры в бейсбол – удары биты, аплодисменты, приветствия.
   – Какой славный ветер, – сказала Саги.
   Она подставила свой широкий лоб ветру, и мной овладело какое-то странное состояние.
   «А ведь еще в прошлом месяце мы не были знакомы. И родилась она на чужбине».
   На словах так, а чувство было поразительное – тонкое и глубокое. От него перехватывало в груди.
   Между двумя университетскими зданиями виднелся четкий четырехугольник неба. На нем висел очень тонкий белый месяц и плыли облака.
   Этой красоты сейчас никто, кроме нас, не видит.
   Я думала об этом, пока мы неторопливо пересекали спортивную площадку.

*

   В тот день пошел сильный дождь, какого давно уже не было, и я почему-то вспомнила Отохико, который пришел ко мне дождливой ночью. Вечером разыгралась настоящая гроза, загремел гром.
   Я сидела дома и слушала, как дождь поливает тротуар. Небо то и дело озарялось вспышками молний. Еще не было и пяти часов, но за окном наступила ночь.
   У меня были дела – я наконец закончила перевод, и надо было срочно сделать с него копию. Дождь был некстати, я нехотя собрала бумаги, и вдруг мне пришло в голову на всякий случай сделать копию перевода Сёдзи. Не только потому, что об этом говорил Отохико, мне и самой показалось, что так будет лучше. Придет день, и я покажу его Саги и Суи.
   Поэтому я сунула перевод и драгоценную рукопись в полиэтиленовый пакет, надела плащ и вышла из дома.
   На улице хлестал ливень. Я забежала в ближайший магазин с ксероксом, поставила мокрый зонт рядом и принялась за работу.
   Ярко освещенный магазин и темное небо за окном. Мокрая дорога, фары, в которых переливались все цвета радуги. Зеленоватый свет ксерокса падал на мое лицо. Всякий раз, когда в магазин кто-то входил, вместе с ним врывались звуки ветра и дождя. Мокрый пол отражал белый свет люминесцентных ламп.
   Не обращая ни на что внимания, я сосредоточенно делала копии и раскладывала листы. Я была так поглощена этим занятием, что, покончив с ним, с облегчением вздохнула, как будто справилась с нелегким делом. Подойдя к кассе, я расплатилась, сунула бумаги в пакет и вышла на улицу.
   Дождь немного ослаб, небо на западе приобрело светло-оранжевый оттенок, отражавшийся на домах.
   Выпью чаю и пойду домой.
   Я уже сделала первый шаг, как вдруг сзади послышались тяжелые шаги и что-то с глухим стуком ударило меня по затылку. Почувствовав не столько боль, сколько удивление, я упала на колени. Рядом валялась пластмассовая бутылка из-под чая «Золотой дракон», который я часто покупаю в магазине.
   Не поднимаясь, я оглянулась. Передо мной на мокрой дороге возвышались белые ноги, как будто бы мне знакомые. Я подняла глаза.
   – Что ты делаешь? – Я с трудом говорила спокойно. – Думаешь, не больно?
   Это была Суи.
   У нее был странный, очень напряженный и какой-то отсутствующий, мертвенно-бледный вид.
   – Все промокло.
   Я подобрала пакет и медленно поднялась. Суи вдруг заплакала – громко, как младенец, в голос. Это была наша вторая встреча.
   Прохожие поглядывали на нас. Мне стало неловко, я торопливо втащила Суи под крышу ближайшего гаража. Шум дождя остался за темными бетонными стенами, все пространство заполнил громкий плач Суи. Нас окружал запах мокрых машин, мне было тошно, как бывает тошно матери капризного ребенка. Мало того что ударила, так еще и плачет.
   – Что тебе от меня надо? – спросила я.
   – Не доверяешь мне, копию делаешь, врунья, – Суи вложила в эти слова весь свой гнев.
   – Что? – в недоумении спросила я.
   – Решила, наверное, что я украду рукопись, – прогнусавила она.
   – Ничего подобного! – начала объяснять я, но тут же заметила, что собираюсь оправдываться. Мне стало противно.
   – С какой стати ты ко мне придираешься? Я сделала копию со своей собственной вещи, – сказала я.
   – Ты ведь говорила, что мы друзья! – сильно покраснев, воскликнула Суи.
   – Я этого не говорила! – крикнула я.
   Мой голос в маленьком гараже раздался на удивление громко и взывал к пониманию. Я увидела, что Суи покачнулась. Возможно, я и впрямь сказала в тот день, что мы – друзья. Пусть не словами, дала понять это глазами или улыбкой. Наверняка ей оказалось этого достаточно.
   Я достала из пакета несколько листов копии перевода Сёдзи и протянула ей. Она растерянно взяла и попыталась что-то сказать.
   Но вместо того, чтобы заговорить, Суи зажала вдруг рот ладонью и опустила голову.
   – Тебе плохо? – спросила я.
   Мне вспомнился Отохико в ту ночь, и я подумала, что они очень похожи. Почти не способны себя контролировать и все-таки совершают дерзкие поступки.
   – Нет… – По ее пальцам к подбородку текла кровь. Одна капля упала на бетон, словно капля туши на лист бумаги.
   – Когда я очень волнуюсь, у меня идет из носа кровь, – сказала Суи.
   – Зачем в таком случае ты опустила голову? Смотри вверх.
   – Хорошо.
   Суи подняла голову. Насильно оторвав ее одеревеневшие, словно у мертвеца, руки от лица, я протянула ей носовой платок.
   – Спасибо.
   Из-под носового платка голос Суи звучал неразборчиво. Она молча смотрела вверх, ее глаза были красными.
   Я задумалась, что значит эта боль? Грудь наполнилась отвращением и жалостью. Как ее воспитывали? Какой она странный человек! Мне казалось, что я вижу исходящую из нее темноту, как бы смывающую ее саму, и мне стало грустно.
   Будто гортензия, побитая дождем.
   – Пойдем ко мне, помоешься! – сказала я.
   Суи кивнула. Повесив на плечо пакет с рукописью, я пошла. Упавший на асфальт зонтик сломался. Я вела Суи, задравшую вверх голову, за руку. Тихо накрапывал дождь.
   Она следила за мной? С каких пор? Мне не хотелось ее расспрашивать.
   Я впустила ее в квартиру и включила свет.
   – Помойся! – я протянула застывшей Суи полотенце. Она пустила воду в ванной сильной струей, ополоснула лицо и вышла с таким безмятежным видом, что я насторожилась.
   – Ты и Саги дашь копию?
   Волосы у нее были мокрые, как после плавания.