Евгений Истомин. Трава на пепелище

Евгений Истомин
Трава на пепелище

Часть I
Тень врага

1

   Собор города Велеты – самое грандиозное сооружение по обе стороны Стены. Он чудом уцелел в Великой войне, хотя и сохранил отпечатки пожара, когда-то практически полностью уничтожившего прежнюю столицу Велетрии. Темные пятна гари на белых мраморных стенах напоминали посетителям о былой трагедии. Вот уже две сотни лет собор являлся не только центром велетрийской религии, но и резиденцией короля Велетрии. Кроме того, в нем находилась еще и штаб-квартира Ордена очищения, где каждый из ста семидесяти послушников, или, как их называли в народе, «чистильщиков», мог немного отдохнуть после выполнения задания перед получением очередного. Отсюда «чистильщик» выходил на боевую миссию впервые, и сюда его тело привозили после гибели.
   Корийен Сальмадорский, сорокатрехлетний послушник Ордена очищения, в очередной раз с благоговением окинул взором стены с мраморными статуями в нишах, настолько искусными, что они до дрожи напоминали окаменевших людей. Сейчас так уже не строят, прошло время, когда здания могли возводить, исходя лишь из эстетических соображений. Теперь все подчинялось практичности, что приближало архитектуру Велетрии к грубым каменным коробкам хотов, и Сальмадорского это довольно сильно раздражало.
   Корийен кивнул двум Сынам Ордена, стоящим у входа в основной зал с винтовками наперевес. Сыновьями именовали молодых людей, вступивших в Орден, но еще не ставших полноценными послушниками и дожидающихся, пока освободятся места. Те салютовали оружием в ответ.
   Ежегодный молебен, проводимый самим королем, всегда потрясал размахом и помпезностью даже привыкших к красочным церемониям велетрийцев. Десятки влиятельнейших людей страны прибывали сюда по личным королевским приглашениям, сам же монарх возвышался на балконе, опоясывающем круглую залу, а за его спиной молчаливыми тенями выстраивались цепочкой сто семьдесят послушников Ордена в полном вооружении.
   Корийен занял свое место на балконе. Оно находилось совсем недалеко от того, где должен стоять сам король. Это являлось заслуженной честью, ведь Сальмадорский был пятым по старшинству в Ордене.
   Там внизу дворяне и магнаты с невозмутимыми лицами втекали в зал, подталкивая друг друга, сбивались в пеструю толпу, напряженно прислушивались, делая вид, что нисколько не смущаются происходящим. Модные в Велетрии цилиндры и котелки кишели под балконом, словно карпы в королевском пруду.
   Корийен усмехнулся про себя. Забавный способ напомнить свободолюбивой элите, что королевская власть все еще существует. Стоит страже запереть двери снаружи, и весь цвет Велетрии окажется в ловушке. Послушникам понадобиться минут десять, чтобы расстрелять их всех до единого. И такие команды отдавались дважды за историю ежегодных молебнов, однако выстрелы прозвучали лишь однажды. Тогда погибло больше сорока человек, после чего двери не выдержали бешеной паники. Насколько Корийен знал, сейчас они гораздо крепче. А того короля отравила спустя неделю после инцидента любовница…
   Корийен наблюдал за послушниками, занимающими места на балконе. Между собой они редко становились близкими товарищами, так уж в Ордене заведено, но внешне он знал всех. Каждое незнакомое лицо – погибший за предыдущий год. Сейчас таких тридцать четыре. Нормально. На двоих меньше, чем в прошлом году. А говорят еще, что времена тяжелые. Они всегда тяжелые.
   Наконец все заняли свои места. Толпа внизу затихла.
   Из центральной двери балкона вышел король Си тион Зелетрийский – молодой человек двадцати лет с непомерно гордым выражением на прыщавом мальчишеском лице. Этот молебен у юного монарха был первым. Юноша явно наслаждался.
   На самом деле король Велетрии, обладавший также титулом Первосвященника, являлся скорее символом, так как прошедшие с Великой войны двести лет титул сохранял лишь формальное значение. После первой и единственной войны с хотами истощенная страна превратилась в сообщество полунезависимых областей во главе со старой знатью, именовавшей себя «истинными дворянами». Все же за королем сохранялось право воспользоваться неограниченной властью в случае Второй Великой войны, к чему некоторые особо властолюбивые монархи упорно стремились. Противились же этому многие, желающие лишь стабильности, и старая знать, лелеявшая свою независимость от короля. Постоянное противостояние трех сил – короля, старой знати и нуворишей – составляло главную причину того, что за свой век Корийен застал трех правителей, и не исключена встреча с четвертым, судя по сверкающим глазкам этого мальчишки. Отец нынешнего короля погиб три месяца назад, разбившись на охоте. Ярый поклонник техники, лично попытался выжать из новой экспериментальной дизельной самоходки больше, чем было возможно. Изобретателя изгнали, самоходку запретили, хотя, на взгляд многих, она была очень перспективной моделью. Мать юного монарха умерла довольно давно во время вторых родов. Если погибнет этот малец, вновь начнется кавардак, так любимый знатью. Ох и поганый, скорее всего, выдастся год!
   Корийен поморщился, услышав ребяческий голос короля, многократно усиленный особым устройством зала, отчего казавшийся еще более неуместным. Установленных церковных канонов в религии Велетрии не было, что объяснялось ее искусственностью и отсутствием четких догматов, так что молиться каждый мог по-своему, как и проявлять свою религиозность. Для ежегодных молебнов король сам придумывал (а чаще ему выдавали придворные) речь, которую принято было зачитывать собравшимся. Благо на этот раз пышные фразы скоро закончились и можно было расходиться. Это уже стало традицией – толпа собиралась дольше, чем король читал речь. Впереди всех ожидал королевский бал, самый роскошный и представительный в году, на котором женщины могли блеснуть нарядами, а мужчины – поговорить о делах, именно бал являлся причиной того, что все гости, «лучшие люди страны», вообще посещали ежегодный молебен.
   Наблюдая, как молодой король покидает балкон, Корийен покачал головой: нет, не тот правитель, при ком исполнится его старая мечта – поднять Велетрию на войну, раз и навсегда покончить с хотами. Опять не тот…
   Из тяжелого раздумья Корийена вывел Вадимор Лонинский, шестидесятилетний магистр Ордена, пользующийся непререкаемым авторитетом среди «чистильщиков». Еще бы, этот щуплый седовласый человек с хмурым морщинистым лицом уже в тридцать лет стал лучшим бойцом Ордена, убившим двадцать хотских спецов. Сам Корийен достиг этого результата только в тридцать шесть. Теперь Вадимор был самым старым «чистильщиком» за всю историю. Предыдущий рекорд составлял пятьдесят два года, дольше жить не удавалось, ведь «чистильщики» должны были выходить на задания до самой смерти. Корийену магистр чертовски напоминал старого мудрого лиса, способного украсть курицу из-под носа целой своры сторожевых собак.
   – На общий сбор! – гаркнул Вадимор Лонинский, дождавшись, пока все гости покинут зал.
   Не проронив меж собой ни слова, «чистильщики» один за другим словно вплывали в длинную, отделанную светлым деревом комнату с продолговатым столом и ста семьюдесятью стульями. Четкость и мягкость движений послушников Ордена давно уже стали притчей во языцех, а достигались оно, конечно же, благодаря выучке, но искусно подчеркивались особыми плащами из тонкой кожи. Полы плащей развевались на ходу и особенно при езде на двигах, создавая непередаваемый эффект стремительности, когда каждое движение «чистильщика» казалось необычайно быстрым и притом плавным, точно кошачье.
   Общий сбор проходил только раз в год, ведь после этого трудно собрать всех послушников вместе. Как обычно, магистр представил новобранцев, перечислил имена погибших и обозначил основные задачи. Миссии тоже не отличались новизной: «чистильщикам» предстояло разъехаться кому куда – подстраховать охранников на важнейших объектах, утихомирить банду или пугнуть недовольных крестьян, а кому-то даже похулиганить на просторах Хоты. Молодежь отправлялась группами по два-три человека, те, что опытнее, традиционно шли в одиночку.
   Корийен распустил шнурок на черной кожаной папке, обитой по углам железом и украшенной позолоченным гербом. Такие папки раздали каждому из послушников, в них хранилось описание предстоящей в ближайшее время задачи.
   Сальмадорскому магистр доверил задание, показавшееся Корийену на первый взгляд слишком уж пустяковым для его уровня: кто-то распространял нежелательную литературу в приграничных селах, призывающую то ли к неповиновению, то ли к восстанию. Ерунда! Крестьяне с территорий, прилегающих к Стене, слишком забиты, они только порадуются лишней бумаге для розжига печей. Однако, поразмыслив, спец пришел к выводу, что старый магистр знает, что делает, ведь если листовки шли из Стены…
   Стена – так называлась на языках обеих рас гигантская горная гряда, пересекающая весь континент. Эта гряда была настолько огромная и настолько широкая, что когда-то и велетрийцы – со своей стороны, и хоты – со своей приняли ее за край земли. Именно Стена стала причиной того, что эти народы так поздно узнали о существовании друг друга. После Великой войны и последующего бурного развития враждующих сторон требовались новые рынки сбыта, но любые контакты с врагом в обеих странах считались предательством и карались смертью. Купцы нашли выход из положения, устроив в огромной горной гряде отдельные поселки, занимающиеся контрабандой. Действительно, в скалах хватало места, чтобы спрятать целую страну. Для простого же люда Стена стала ассоциироваться с вольницей. Туда устремились все, кто имел причины скрываться, и уже скоро она превратилась в неспокойное место, пользующееся дурной славой. В последнее время количество отщепенцев настолько увеличилось, что оба государства всерьез опасались брожения в их рядах, ведь теперь они представляли реальную силу.
   «Чистильщик» затянул шнурок на папке, привычным движением прикоснулся к револьверу на бедре. Пора за работу.

* * *

   Корийен вошел в ремонтный ангар как раз в тот момент, когда молодой механик Типилион заводил его двиг, с деловитым лицом прислушиваясь к тарахтению мотора. Старый потертый двухколесный аппарат кашлянул, весь затрясся и поперхнулся окончательно, выпустив из двух труб по облачку гари.
   – Сколько еще времени понадобится? – сухо поинтересовался Корийен, подходя ближе.
   Типилион виновато пожал тощими плечами:
   – Не могу понять, в чем дело… Должен работать… Дайте еще пару часов.
   – Только пара часов. Я спешу.
   Корийен присел в отдалении на какую-то древнюю паровую самоходку и принялся осматривать свою винтовку. Оружие для «чистильщика» – ВСЁ, и отношение к нему среди послушников было соответствующим.
   Краем глаза он заметил, как Типилион смешивает в стеклянной банке черную жирную жидкость с другой – мутной и полупрозрачной. Через какое-то время до него донесся привычный резкий запах.
   – Великое изобретение, – неожиданно воскликнул механик, вытирая лицо кепкой, – это двигатели будущего. С паровым двигателем такой компактный механизм вообще не мог бы существовать, а если в этих моторах сделать больше отсеков и топливо к ним готовить лучше, то можно создать механизм огромной мощности.
   – Как у броненосца что ли? – пробормотал Корийен.
   – Почти. У меня есть идеи и даже чертежи. Я хочу как-нибудь выбраться в Паламин и показать их в Инженерном крыле Академии.
   Корийен усмехнулся. В городе ученых Паламине таких изобретателей девать некуда, кроме того, по большей части они дворяне. Только в последнее время Академия открыла двери для простолюдинов. Корийен бывал в этом городе пару раз в молодости в качестве поддержки охранникам, а потом еще разок, когда убил десятого хота. Центр научной мысли Велетрии всегда притягивал множество шпионов.
   – Думаю, если бы можно было, то такой двигатель уже давно бы придумали. Но эта железка неплоха, хотя и коптит не хуже паровоза.
   Корийен лукавил, на самом деле двиг являлся быстрым и мощным транспортным средством, последним словом в технике и первым механизмом, использующим принцип внутреннего сгорания. Дорогой игрушкой для состоятельных граждан и боевым другом послушников Ордена очищения, впрочем, как и бойцов хотского клана «Царская смерть». Корийен Сальмадорский обожал чувство упоения, охватывающее его, когда он несся на двиге по полям: под ним ревел мотор, а позади комьями летела земля, выбитая большими широкими колесами.
   – Вот подождите, господин, вы еще увидите… – воодушевленно начал парнишка.
   Но «чистильщики» никогда не отличались разговорчивостью, а лимит слов для Корийена на этот день был исчерпан.
   – Работай, – отрезал он, и мальчишка покорно продолжил копаться в технике.
   Через два часа ремонт действительно закончился.
   Корийен вставил в специальные ниши у седла две канистры с топливом, прицепил позади вещевой мешок и засунул винтовку в чехол. Можно было выступать.
   Мотор взревел весело и свободно.
   – Удачи вам, господин, – весело прокричал механик, открывая ворота, и получил кивок в ответ.
   Радостно фыркнув, двиг вылетел из ангара и устремился вдаль.

2

   Пуля глухо врезалась в кирпичный угол дома, за которым прятался тридцативосьмилетний боец клана «Царская смерть» Рекс Карн. Осколок кирпича больно ударил в мощную шею. Рекс выругался и взвел курки обоих револьверов. Кровь тонкой струйкой побежала за воротник, щекоча кожу. «Чистильщик», определенно «чистильщик», обычные охранники так не стреляют, тем лучше, пора разогнать кровь в жилах…
   В общей сложности Великая война между Велетрией и Хотой продлилась восемь лет. За это время обе враждующие страны пришли к катастрофическому упадку, количество населения сократилось наполовину, а итогом стало возвращение к тому, с чего начали, – государства оказались по своим сторонам Стены. Накопилось столько неоплаченных долгов, что о мирном сосуществовании не могло быть и речи. И все же Великая война стала уроком для обеих рас. Еще год-два продолжения кровопролития, и последствия могли бы стать необратимыми. И велетрийцы, и хоты понимали это, а потому заключили «Тононское перемирие», по названию хотского городка в предгорьях Стены, хотя обе стороны знали, что противостояние не завершено и стоит одной стороне вырваться вперед в развитии и вооружении, как она тут же попытается взять реванш.
   Именно тогда противники стали формировать отдельные маленькие отряды из ветеранов войны, которые должны были проникать на территорию противника, разведывать состояние дел в различных областях, организовывать саботажи, ликвидировать неугодных. Часто такие проникновения заканчивались вооруженными стычками, но власти обеих стран не раздували конфликт, опасаясь новой большой войны, а вместо этого готовили более профессиональных диверсантов.
   Спустя десятилетия подобный метод войны вошел в привычку. Парадоксально, но в обеих враждующих державах практически исчезли армии, остались лишь небольшие полупрофессиональные части, охраняющие границу, склады и другие особые объекты, а также поддерживающие порядок на улицах городов. Служащие в этих частях получили общее название – охранники. Место армий у обеих сторон заняли отдельные малочисленные касты профессиональных воинов, собственно и ведущих между собой войну, практически незаметную остальным гражданам.
   В Велетрии эту миссию на себя взяла молодая Церковь, основав Орден очищения, в Хоте же был создан клан «Царская смерть», чьи бойцы, в народе прозванные «мертвецами», не без успеха противостояли «чистильщикам».
   Рекс Карн передвинулся ближе к краю и снова выглянул из-за стены. И тут же грохнул выстрел, чуть не стоивший ему жизни. Неужели глава этого мелкого городишки центральной Велетрии оказался сообразительнее юного короля и смог уговорить Орден усилить охрану ремонтного ангара? Хотские ученые давно приставали к «мертвецам» с просьбой достать чертежи новой самоходки велетрийцев, но это было слишком опасно. И вот велетрийцы сами упростили задачу: после того как их король разбился на ней, они бросили раскуроченный механизм в богом забытом ангаре, но, судя по охране, окончательно крест на нем не поставили…
   Рекс бросил взгляд в сторону двига, беспомощно валявшегося в стороне. Винтовка осталась в нем, как и чертежи, нарисованные от руки. Карн уже почти ушел, когда этот «чистильщик» вышиб его из седла. Рексу повезло – пуля угодила в сиденье, но теперь он не мог даже носа показать из укрытия.
   А нужно было торопиться попасть на побережье в полдень, иначе пароход уйдет из устья реки Ливиссы, ждать не будет ни минуты, и так велик риск нарваться на береговой патруль. При таком повороте дел Рексу Карну на шанс по суше пересечь половину Велетрии можно даже не надеяться.
   Он прислушался. Кажется, один из охранников, что поддерживают «чистильщика», меняет позицию, только они могут так топать. «Мертвец» на мгновение выглянул из-за укрытия, оценил обстановку, после чего метнулся к противоположному углу здания и залпом пальнул с обоих револьверов в спину врагу.
   Охранника бросило на пару шагов вперед. Револьверы Рекса мощны, как и он сам.
   Карн хотел уже вернуться в укрытие, когда второй охранник опрометчиво высунул голову из-за забора и схлопотал пулю прямо в лоб.
   Усмехнувшись, Рекс снова прижался спиной к стене, привычным жестом откинул барабаны револьверов: в одном осталось три, в другом – два патрона.
   Тишина.
   Вот теперь начинается честный бой.
   – Эй, «чистильщик»! – крикнул Рекс по-велетрийски, перезаряжая оружие. – Как твое имя?
   – Да ты и впрямь сумасшедший, дикарь, если думаешь, что я буду представляться тебе, ублюдок, – отозвался незнакомый голос в ответ.
   – Значит, новичок. Ваших стариков я знаю, некоторых даже очень близко. – Рекс повел плечом, недавно зажившим после сквозного ранения. – Они всегда представляются.
   – Я вырежу свое имя на твоем трупе, паразит.
   Глаза Карна вспыхнули гневом.
   – Грубо. Теперь я точно убью тебя.
   Особо фанатичные велетрийцы называли хотов «паразитами» – это было самым оскорбительным прозвищем. Дело в том, что в короткий период мирного сосуществования соседей оба народа осознали неизбежность войны и стремительно занялись придумыванием многочисленных причин и доводов в пользу военных действий. Особо в этом деле преуспели велетрийцы. Их культура оказалась более высокой и развитой, что было просто очевидно. Исходя из этого, они провозгласили, что поскольку народы не знали о существовании друг друга довольно долго, то хоты пришли на эти земли позже, а значит, именно велетрийцы здесь – хозяева, а хоты – чужаки.
   В Велетрии зародилась религия, основу которой заложил некий отшельник по имени Волоймен, потерявший семью в разрушенном хотами колониальном городе и долго скитавшийся в песках чужой страны, прежде чем вернуться в Велетрию. Горечь в его душе смешалась с ненавистью, а отличным оратором он, видимо, являлся от природы. Так родилась воинственная религия, суть которой состояла в поклонении родной земле, получившей название Митрена, что на велетрийском означало «мать». По этому учению велетрийцам принадлежат территории по обе стороны Стены, но однажды своими грехами они прогневали Мать-землю, и та создала Стену. Однако вероломные хоты воспользовались этим и поселились на отчужденной части Велетрии. И теперь Мать-земля якобы стонет под тяжестью чужаков и заклинает своих детей освободить ее. Однако широкое распространение «волойменское учение» получило только в средних и высших слоях горожан, да и то лишь во время Великой войны и в первые послевоенные годы, затем интерес к нему поугас, несмотря на статус официальной государственной религии.
   У хотов никакого религиозного течения в противостоянии так и не оформилось. Старые суровые боги хотских племен давно канули в небытие, а новые не появились. И все же блеклая тень чужеродности пала на их народ: велетрийцы в многочисленных трактатах так грамотно аргументировали выводы о своем превосходстве, что им поверили даже враги. У хотов надолго выработался комплекс гостей в чужом доме, они стали называть континент Мтосса, что на хотском означало «мачеха».
   Разозлившись всерьез, Карн решил не тянуть с расправой, он заметил, что противник прячется за старым, обитым жестью деревянным забором. С одной стороны забор был приколочен к сараю, с другой поддерживался балкой. Идея пришла мгновенно.
   «Мертвец» показался за углом, сделал пару выстрелов для острастки и в один скачок оказался у другого угла здания. После этого он метнулся к противоположной от врага и сарая стороне забора. Мощные ручищи ухватились за балку, та быстро сдалась и полетела в сторону. В следующее мгновение Рекс всем огромным телом навалился на забор. Конструкция крякнула, застонала и рухнула, привалив под собой «чистильщика».
   Спрятав один револьвер в набедренную кобуру, со вторым в руке «мертвец» подошел к поверженному врагу. Молодой парень начал приходить в себя. Его глаза уставились на Рекса, полные боли и ненависти.
   Рекс дважды выстрелил парню в сердце и направился к двигу. По дороге подобрал свою широкополую шляпу, обязательную в гардеробе каждого хота при их-то засушливом климате, и раздраженно шлепнул ею о бедро, подняв облачко пыли…
   Глупый и неинтересный бой. Он даже не стал отрывать кусочек от легендарного плаща Ордена, для того чтобы привязать к поясу, как того требовала традиция. Этот дурак не войдет в счет, а сойдет за охранника. Карн любил, когда сражение определяет не сила, а хитрость, ловкость и тактика. Однажды дуэль с «чистильщиком» длилась сутки в небольшом двухэтажном здании, вот что щекочет нервы похлеще, чем отчаянная езда на двиге. Малец еще не успел набраться опыта. И хвала богам.
   Когда-то давно один из «чистильщиков» пожалел молодого Рекса и не добил. Спустя несколько лет Рекс простил молодого «чистильщика». Долг был отдан, больше такого не повторялось…

* * *

   Комната Рекса Карна, как и других «мертвецов», располагалась в старом здании, стены которого были испещрены витиеватыми трещинами, зеленеющими от пробивающегося мха. Само здание, хоть и находилось практически в центре столицы, так плотно укуталось в листву парка дворцового комплекса, что заметить его было мудрено. Разговоры по поводу переезда резиденции Клана ходили давно, но «мертвецы» так привыкли к здешнему спокойствию, что отвергали все предложения царя. Впрочем, внутри от серости и затхлости не оставалось и следа – мрамор, дорогое дерево, роскошные занавеси и драгоценные металлы встречали любого, кто имел счастье побывать в святая святых «Царской смерти». Только личные комнаты «мертвецов» отделывались на усмотрение обитателя. Однако сам Карн относился к обстановке спокойно, так что ничего лишнего в его апартаментах не наблюдалось, да и бывать здесь приходилось не часто.
   Умывшись и переодевшись, Рекс вышел из комнаты, намереваясь прогуляться по городу. Очередное дело сделано, и он мог себе позволить передышку, пока его не отправят еще куда-то.
   – О, дружище Рекси, – воскликнул Мак Милин, разговаривавший на крыльце с миловидной девушкой из царской прислуги.
   – День добрый, Маки, ты как всегда?
   Милин задорно улыбнулся девушке и подошел к Карну. «Мертвец» лет на пять младше самого Карна, этот парнишка, сколько тот его знал, всегда был веселым и обаятельным малым.
   – Как последнее дельце?
   – Живой и здоровый, так что – нормально.
   – Это точно! Ну, а раз живой и даже здоровый, то путь наш лежит прямиком в «Серебряную чашу». Там уже все собрались, один я вот никак не дойду…
   – Ну, как всегда. Что за повод?
   – Пятнадцать лет, как я стал «мертвецом».
   – Поздравляю, лично я такие даты пропускаю – плохая примета, по-моему.
   – Ха, никогда бы не подумал, что Рекс Карн верит в приметы.
   – Да нет, особо не верю, но как кто-то сказал: приметы могут сбываться вне зависимости от того, веришь в них или нет. Пошли.
   Дорога до бара заняла около получаса. Двиги обычно оставлялись на стоянке у резиденции, так что пришлось ловить коляску. Получив пару монет, водитель подтянул пару каких-то вентилей и широким жестом указал на сиденье перед собой.
   В отличие от старой столицы велетрийцев столица Хоты Адира была огромным городом, самым большим в Хоте и вторым на континенте после Вионии, крупнейшего города Велетрии. Она располагалась на берегу океана, в рукотворном оазисе Капалина, а потому утопала в зелени, что нельзя сказать о многих других хотских городах северо-востока. Кроме толкотни многочисленного люда, медлительных бычьих упряжек, по мощеным улицам тарахтели десятки механизмов, среди которых можно было заметить и старые паровые кареты с деревянными колесами, и допотопные велодрезины, и даже примитивные «пыхатели» – паровые двигатели, ползущие на трех колесах и тянущие за собой на прицепе одну или несколько телег. Управлялся «пыхатель» с помощью рычага человеком, идущим рядом. И все же столица Хоты была современным городом, а потому большинство транспортных средств представляли собой новейшие паровые механизмы изящной формы с легкими двигателями. Временами проезжали даже двиги.
   Надо сказать, что животных сродни лошади на континенте никогда не знали, а потому вопрос транспорта для обоих народов встал еще в древности. Роль тягловых животных выполняли волы, но седлать их было проблематично из-за дурного нрава и нерезультативно из-за редкой медлительности. За свою историю в качестве личного транспорта оба государства использовали носилки, нечто вроде рикш, повозки, запряженные молодыми и потому сравнительно шустрыми бычками, и, наконец, всевозможные паровые, а теперь и дизельные устройства.