Страница:
– Ну не такой уж я как червь! – обиженно протянул я возбужденному шаману. – И не такой уж и толстый! Совсем уж обгадили! На себя бы посмотрели – ходите с костью в носу!
– А чего моя кость? Кость как кость… положено. Какой шаман без кости в носу. Вначале, конечно, было неприятно, а потом привык. Сморкаться только трудно. Приходится вначале вынимать кость или же просто глотать соплю. Но со временем привыкаешь. Так, мы не о том! Давай, демон. Рассказывай мне все, что знаешь о шаманстве в вашем мире, а я буду запоминать и записывать.
– И о чем же мне вам рассказать?
– Ну, начнем с того, как ты занимаешься шаманством. Ты же занимаешься шаманством в своем мире, не так ли?
Я подумал немного и решил: «В общем-то, да, именно шаманством я и занимаюсь. Ну что же, записывай, дикарь хренов!»
Следующие полчаса я сосредоточенно засыпал шамана практическим руководством по установке «Виндоус семь», рассказывал, какие комплектующие подходят для игры в линейку и айон, до тех пор, пока у шамана не вытаращились глаза и он не сказал:
– Ты на самом деле опасен! Я общаюсь с тобой короткое время, но у меня уже кружится в голове и я схожу с ума! Тебя надо сжечь тут, в лагере! Иначе ты наведешь порчу на Верховного шамана! Я приглашу жреца бога огня, и мы совершим ритуал завтра вечером, на закате солнца. Больше не разговаривай со мной! Иначе мне придется отрезать тебе язык!
Шаман вышел из комнаты, косясь на меня глазом, как цирковая лошадь, а я остался размышлять о своей несчастной судьбе: «Вот дернул же меня черт напугать шамана! Если бы он отправил меня в город, у меня был бы шанс сбежать по дороге. А теперь что? Вообще-то все складывается довольно кисло. А почему ты считал, что все будет зашибись? Сейчас шаман узнает, что ты из другого мира, прослезится и возьмет тебя к себе в напарники по колдовству? Интересно, что он там сказал про этого Зелота Каланского – так, что ли, его зовут? Какого черта он так близко к теме описал попаданца с Земли? Ну не так уж и близко. – Я потыкал себя в живот. – Не такой уж и толстый! Скотины паршивые! Надо же так загадить мое описание! Значит, правда у них какие-то провидцы есть… А почему и нет? Если на Земле не отрицают существование всяких там непознанных явлений – экстрасенсорики, колдовства и шаманства, то уж тут, в диком мире, в джунглях, им и карты в руки. Ну да ладно – в конце концов, мне что, поджариваться, как шашлыку на косточке? Валить отсюда надо! И как это сделать? Задача, однако…»
На обдумывание задачи я потратил весь вечер и кое-что придумал. Как было видно, шаман обладал не только знаниями в своей области и мог читать наизусть выдержки из научных трудов, кроме этого, его снедала гордыня, и он желал обладать знаниями, которые позволят ему подняться выше всех остальных коллег. Ну, не он первый, не он последний. В общем, человек как человек, и на этом стоит попробовать сыграть. Тем более что человек он не очень проницательный – этакий сумасшедший ученый не от мира сего, и это вселяет надежду…
Встав с постели, я подошел к двери и подергал за деревянную ручку – неа, закрыто. Не дураки же они оставить демона в комнате с открытой дверью! Вдруг я на них напущу черный понос! Жаль, что не умею напускать… Бам! Бам! Бам! – заколотил я в дверь. За ней кто-то зашуршал, и сдавленный голос спросил:
– Чего тебе, демон? Великий шаман не велел с тобой разговаривать! Сиди и не рыпайся, иначе получишь стрелу в дверную дырку!
Я с отвращением заметил в двери несколько дырочек на уровне груди и понял теперь, зачем они тут накручены. Вот гады! Это они так могут тихонько нашпиговать меня стрелами, находясь сами за дверью из железного дерева! То, что это железное дерево, я понял по цвету – оно такое немного красноватое, темное. Черта с два его сломаешь, не хуже чем сталь.
– Скажи шаману, что я хочу открыть ему страшную тайну, выдать шаманские сокровища!
– Ты врешь, демон! Вы, демоны, умеете мозги заморочить!
«Что умею, то умею, – подумалось мне, – как-то пришлось впарить залежалый ноут, громоздкий, как бабкин сундук, и клиент… тьфу, не о том речь! Тут как бы пятки не поджарили, а мне в голову хрень всякая лезет!»
– Если ты не передашь шаману, что я тебе сказал, я завтра сам ему скажу, и он будет в ярости и сильно тебя накажет, будь уверен! Иди и скажи ему, болван ты эдакий!
Приложил ухо к двери, за ней послышались удаляющиеся шаги – подействовало! Хотел заглянуть в дверную дырку, но передумал – ширнут еще в глаз чем-нибудь острым, потом ходи кривым всю оставшуюся жизнь, надеюсь, достаточно продолжительную. Впрочем, это зависит от того, хватит ли у меня ума разыграть интригу.
Снова загремела дверь, и с подозрительно-хмурым лицом в комнату вошел шаман. За его плечами в дверном проеме виднелись напряженные физиономии охранников. На тетивы их луков были в готовности наложены стрелы – только сделай угрожающее движение, тут же башку прострелят. Отвратительные типы!
– Ну и что ты там врал про сокровища? Какие такие сокровища? – Шаман заложил руки за спину и покачивался, свысока поглядывая на «демона». – Если ты сейчас скажешь, что это просто твоя придумка, чтобы меня разжалобить, я прикажу тебя высечь кнутом. Говори, демон!
– Перед тем как меня захватили солдаты, я закопал под деревом узелок, в котором были изделия из металла, а главное – специальное приспособление для шаманизма, оно называется ноутбук. С помощью этого устройства, тоже сделанного в основном из металла, можно совершать самые ужасные и отвратительные демонские действия: говорить на расстоянии, записывать колдовские заклинания, а также слать проклятия своим недругам на огромном расстоянии, поливая их самыми черными и ужасными словами, – я это делал неоднократно. Если бы мы договорились о том, чтобы ты сохранил мне жизнь, я бы передал этот колдовской артефакт тебе. Ну как, договоримся?
Шаман долго молчал. Видимо, он был потрясен открывшимися перспективами – у каждого маститого ученого есть множество оппонентов и критиков, которых надо обязательно зачмырить, наслать на них проклятия и вообще сгноить за их еретические высказывания, вот и этот инопланетный ученый не был исключением. Он хитро покосился на меня – в его прохиндейском взгляде не было ни капли правды и честности, – ну кто же будет честным перед демоном, адептом вранья? Обмануть демона – дело святое!
– Конечно договоримся. – Его голос был сладок и медоточив. – Завтра с утра мы с тобой отправимся к тому месту, где ты закопал сокровище, а вечером… вечером я приму тебя в свои ученики, дам тунику мастера шаманизма, двух рабынь и раба-мальчика… Не хочешь мальчика? Ну и как хочешь! Дам много вина, сладкой еды… в общем, много чего дам. После. Сейчас отдыхай, тебе принесут ужин, а с рассветом отправимся в лес.
С этими словами шаман вышел, оставив меня одного, а я подумал, что некий доктор по имени Йозеф, говорил: «Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верит публика»[2]. Слава Инету! Он многому меня научил в те сладкие минуты, когда я шарил по нему и ни один посетитель не приставал ко мне с дурацкими вопросами.
Через минут пятнадцать принесли ужин. Он был далек от восторженных похвал шамана, ничего особого в нем не было, но кусок какой-то птицы типа курицы был вполне съедобен, лепешка свежа, а вода в кувшине разведена соком и не протухла.
Я с удовольствием поужинал – впрочем, я всегда с удовольствием лопал на ночь, доказательством чему служил мой толстый живот. Ох, живот, живот… он стал совсем худым, от прежней пухлости и следа не осталось! Конечно, ежели жрать раз в три дня, какой тут живот будет? А он мне чем-то нравился… Вру, конечно, но то, что я сильно исхудал, – это точно. Такого атлетического строения тела у меня вроде и не было никогда – ну а что, лет мне еще не шибко много, а правильная диета вкупе с тяжелым физическим трудом делает чудеса. Это все равно как если бы меня заперли в тренажерном зале и не выпускали, пока не сброшу вес. И я сбросил – килограммов пятнадцать, это точно, а что не сбросил – видимо, это был и не жир… Где мои бигмаки-бигтейсти?! Где мои булочки с маком?! Приходится есть всякую гадость: куропаток, фазанов и индюшатину! Вру опять – какая тут индюшатина? Если только ползающая и шипящая… лучше не задумываться, что ты тут лопаешь.
Ночью меня опять мучили кошмары – кто-то шептал мне странные слова, какой-то голос в голове пытался пробиться сквозь плотную завесу моих снов. Меня снова лихорадило, и я корчился на кровати, сотрясаемый спазмами озноба так, что клацали зубы.
Мне снился сон, что я дерево, то самое дерево, на которое я залез, спасаясь от неприятностей, – громадное, упирающееся кроной в облака, возвышающееся над всеми джунглями, как Эверест на горными грядами. Тысячи лет я стоял, вцепившись в почву, но и мне пришел черед – корни ослабели, подгнили, древесина стала рыхлой и пористой, и вот очередной ураган, пронесшийся над джунглями, повалил меня на землю. Даже так: я еще был жив, но медленно угасал. Все, ради чего меня еще держала здесь моя воля, все, для чего я еще жил, сгнивая на боку в полутьме джунглей, – это была моя обязанность передать Семя Носителю. Так я лежал еще пять лет… пока Носитель не пришел.
Я проснулся в поту, подстилка подо мной сбилась в жгуты и пропиталась потом – ну приснится же такое! Раньше бывал во сне в борделе, падал в пропасть, был зарезан цыганами и прятался от чудовищ за баррикадой из стульев, отбиваясь от супостатов метанием коллекционных минералов из своей детской коллекции камней, – но чтобы я был деревом?! Кошмар! Я, конечно, дуб дубом, но не до такой же степени! Только подумать, я – дерево! Это все джунгли, все они – дурное влияние деревьев. Вот почему мне в городе никогда не снились такие сны? А потому, что власти деревьев там нет – их давно удушили автомобили и злые работники ЖКХ, тут же – раздолье для деревьев: влага, тепло, густая атмосфера… Интересно, какое здесь содержание углекислых газов? Читал, что в далеком прошлом содержание углекислых газов в земной атмосфере было гораздо выше, чем в наши дни. Это обусловливалось бурной вулканической деятельностью. То есть сейчас я фактически нахожусь в юрском периоде? То-то тут твари такие гадкие и кровожадные. А может, в меловом? Да кто ж его знает… Да не фиолетово ли мне это, какой период?
За дверью было тихо, и я постарался снова уснуть. И опять тот же сон, голос в голове и ощущение, будто в моем организме происходят какие-то мутные процессы, результат которых мне очень не понравится. То ли бактерии изнутри жрут, то ли глисты завелись, но полное ощущение того, что я в своем организме не один.
Так я промучился до рассвета, когда в комнату бесцеремонно вошла целая делегация: шаман с парадно начищенной костью в носу, старший охранник – тот, что вел меня на поводке, как собаку; знакомые охотники за рабами, что взяли меня в плен в тот злополучный день, и еще пятеро или шестеро солдат, толпившихся в коридоре и испуганно поглядывавших на меня – не каждый же день видишь демона! Да еще мысль о том, что ты ходил рядом с таким чудовищем и рисковал каждую минуту потерять свою душу – известно же, что демоны питаются душами! – наверняка приводила их в ужас. Интересно, а когда демоны души переваривают, что выходит? Может, депутаты?
– Демон Вас! – громогласно и напыщенно, явно играя на публику, объявил шаман. – Предупреждаю тебя, что, если ты попытаешься обмануть, а тем более сбежать, участь твоя будет ужасна! Тебя вначале кастрируют, потом отрежут язык, а потом все это запихают тебе в рот перед сожжением!
– Так не уместится же! – перебил я торжественную карательную речь шамана.
– Чего не уместится? – не понял шаман.
– Ну, чего кастрируете у меня – во рту не уместится!
– Уместится, чего врешь-то, сын лжи?
– Твое уместится, мелкий потому что, а мое точно не уместится, – мстительно сказал я, отыгрываясь за белого толстого маленького мучного червя.
Шаман порозовел, потом покраснел от ярости:
– Вот не окажется твоего артефакта – тогда и проверим! Давай выходи!
И мы пошли по длинному коридору штрафного барака на выход.
Пока я шел, думал, что мой язык меня еще далеко заведет, до плахи – запросто. Чуть не прокололся – еще немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком…
Идти до места было не очень далеко – с километра четыре, оно находилось прямо за вырубками, где мы работали. Я все время изображал поиски – якобы определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шел дальше и дальше от лагеря, в ту сторону, куда я ранее двигался во время побега. Все это время солдаты зорко наблюдали за каждым моим шагом, целясь в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства – не дай бог, у них начнется какой-нибудь психоз, например покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.
Движение осуществлялось так: впереди шел я, с умным видом вертя головой, позади старший охраны, тот изверг, что надо мной издевался, за ним трое надсмотрщиков за рабами, а по бокам, справа и слева, по три человека из солдат.
Когда терпение предводителя, шамана, уже стало иссякать – он хмурился, сплевывал и чего-то бормотал под нос, видимо ругая меня и себя за то, что поддался на мою провокацию, – я остановился и кивком головы подозвал к себе старшего:
– Развяжи руки, я должен над этим местом сделать пассы, иначе артефакт не покажется, и мы зря ходили! Давай быстрее развязывай, солнце уже высоко, а его можно откапывать только утром!
Мои дурацкие фразы напоминали телевизионную рекламу и действовали на подсознание – вроде все слова понятны, но хрень несусветная, которая не выдерживает никакой критики. Но действовали они безотказно и тут, в новом мире. Шаман кивнул, и старший охраны перерезал путы, стягивающие мне руки за спиной, – шаман, может, и был не от мира сего, зато старший охраны совсем не являлся лохом.
Впрочем, ему это не помогло. Размяв руки, я начал совершать волнообразные движения руками и кружение на одном месте – со стороны, думаю, это напоминало одновременно тайцзыцюань, чукотский танец чайки и выступление группы «На-На». На аборигенов это произвело такое завораживающее действие, как танец Каа перед бандерлогами. Так и хотелось им сказать: «Хорошо ли вам видно, бандерлоги?!» Все-таки от посещения ночных клубов есть своя польза – такой хрени насмотришься! Аборигены позавидовали бы этим диким клубным танцам.
Когда их лица разгладились и расслабились в священном ужасе перед колдующим демоном, я выбрал момент и со всей дури хряснул кулаком по голове старшего охраны. Голова лопнула, как спелый арбуз, и заляпала окружающих серо-желто-красными брызгами, а я схватил труп, забросил себе на плечи, как рюкзак, и со всей мочи побежал вперед, стараясь резко менять направление движения.
Тут же я почувствовал, как в труп на спине воткнулось не менее четырех стрел, застрявших в его костях. Лишь одна пробила его насквозь и поранила мне лопатку. Но это было терпимо и только подстегнуло меня в моей сумасшедшей гонке.
Забежав за стволы деревьев, я бросил свою «подушечку для иголок» и прибавил ходу – благо, что перед этим поспал, поел, а сила тяжести позволяла нести свое массивное тело легкими длинными прыжками, как будто бежал олень. Рядом пролетали и втыкались в землю, в стволы деревьев длинные стрелы, но страха не было, только азарт – не возьмете! Уйду! Куда вам против земного манагера, жалкие рабовладельцы!
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а-а-а затем!.. А-а-а…» Я завопил тогда, когда стрела, уже на излете, пробила мне руку у левого плеча и осталась торчать, заткнув дыру древком, и это хорошо, иначе я бы истек кровью.
С удивлением я воззрился в инородный предмет, воткнувшийся в мое тело. Боли не ощущалось – толчок, как будто ожог, и вот уже в руке стрела! Хорошо еще, что угодила она не в кость, – мясо все-таки легче заживает. А я все бежал и бежал, оставив далеко позади преследователей. Меня подстегивал страх смерти, азарт – для меня это было как ролевая игра, и воля к свободе – ну не привык я быть рабом, не хочу я быть рабом и не верю в бесконечные перерождения, в результате которых я в конце концов стану генеральным директором фирмы «АРРО», а еще лучше ее владельцами – Артемом Михалычем и Романом Михалычем, двумя сразу. Как это там? Двуликий Анус? Тьфу! Янус! Бежать… бежать… бежать… легкие разрываются от прогнанного через них воздуха, в крови кипит адреналин, рука начинает ощутимо болеть – дергает ее, как электричеством. Ну всегда я, как говорила бабушка, если не обделаюсь, так в готовое влезу! Всегда попадаю в неприятности!
Вот уже два человека на моей совести… Сколько их еще будет? А сколько надо, столько и будет! Кто с мечом к нам придет, тому хреново будет, как говорил Александр Невский. Ну, может, и не совсем так говорил, но смысл тот же. Бежать… бежать… бежать… Под ногами хлюп-хлюп-хлюп… вот и река. Направление понятно, сама река мне до лампочки – лучше подальше от нее – пить все равно из лианы, а полезешь к реке, окажешься у крокодилокаракатицы в пасти. Да ну ее на фиг, пусть живет – отравится еще мной… Бежать… бежать… бежать… Это я просто олимпийский бегун уже! Сколько бегу, да еще со стрелой в плече – мне не золотую, мне бриллиантовую медаль надо давать! Или жизнь…
Выдохся я не скоро. Примерно через час я перешел со сплошного бега на тот, что применяют в спецвойсках при длительных перемещениях: сорок пять минут бега – пятнадцать минут шагом, и так часами. Конечно, я не спецназовец, но на мне нет тридцати килограммов их снаряжения, и сила тяжести тут вполовину по сравнению с нашей планетой.
Интересные мысли лезут в голову, пока бежишь, как загнанный олень. А что, если это Земля, но только в прошлом? Много, много сотен миллионов лет назад? А почему нет? Или скажем так: один из вариантов Земли. Сила тяжести меньше? А если представить, что некогда в Землю ударил огромный планетоид, ну, типа Луны, и прилип к ней – жизнь уничтожена, все заново, вот и получилась новая Земля. А это старая.
Тьфу! Начитался инетских баек… Далее идея о параллельных мирах будет более реальна, чем моя теория. Выбросить из головы все это и заняться практическими вещами: надо удалить стрелу из руки, промыть рану, а потом опять бежать. Неудаленная стрела цепляется за кусты и причиняет дикую боль – шок от попадания прошел, и уже несколько часов я просто вою, когда случайно цепляю ветку куста.
Выбрав площадку посуше, я согнал с нее стаю гигантских бабочек, больше напоминающих летающие дамские веера, чем насекомых, и уселся на ствол упавшего дерева, предварительно убедившись, что под задницей не шевелится гигантская многоножка или жук величиной с кулак.
Поработав на вырубках, я научился это делать автоматически. После того, как увидел личинок многоножки, вылезающих из задницы несчастного раба, – она отложила в него яйца так ловко, что он даже этого не заметил. Говорят, они при откладке яиц в тело живых существ, а также во время нахождения внутри тела выделяют какое-то специальное вещество, полностью удаляющее боль и даже приводящее в эйфорическое состояние. Человек замечает, что его едят изнутри, только тогда, когда из прогрызенной в нем дырки ворохом сыплются бравые многоножки. Но тогда бывает уже поздно – от внутренних органов почти ничего не остается.
Вокруг было чисто, есть меня никто не собирался, и я приступил к изъятию проклятой стрелы. Перво-наперво надо избавиться от наконечника. Я переломил стрелу возле этого прекрасного изделия из обсидиана (вулканического стекла), завывая от боли и выкрикивая такие ругательства, что даже не подозревал, что я их знаю. Переломить – одно дело, а надо еще и открутить обломок, а это было трудно. Дерево очень прочное, волокнистое, высушено на славу.
Через пять минут мучений я справился и с этой задачей. «Теперь надо осторожно потянуть за оперенный конец… Ой, как больно! А-а-а… гадина!» Меня пробило такой болью, что аж затошнило. Из раны потекла кровь, которую я попытался унять, обмотав руку листом растения, похожего на банан (Ну я же не сказал, что это был банан, а похожее на банан, как я его себе представляю.) Да наплевать! Обмотал, и все тут! Вроде как кровь утихла и перестала капать – и вовремя. С отвращением я увидел, что к моей крови, скопившейся на зеленом мху, кинулась целая вереница каких-то жучков и паучков, жадно поглощающих мою вкусную начинку. Представилось: вот так уснешь на земле – проснешься ли? А ведь придется спать, куда деваться? Только вот надо будет уши заткнуть, чтобы не залезли уховертки и жуки всякие. Тут же ехидный голос изнутри спросил: «А ноздри и задницу тоже прикроешь?»
Снова бегу. Хлюп-хлюп-хлюп… Сколько есть сил, на свободу! На волю, в пампасы! Интересно, а есть тут пампасы? Есть, наверное, это же степи на их языке. Ну, в смысле, на индейском. Или не на индейском? Да ладно тебе занудствовать, Васька, беги, спасайся! Кровь остановилась? Славно. Это очень славно. Значит, еще чуток поживешь, орел степной, казак лихой.
Бег… бег… бег… И чего это я пренебрегал физкультурой? А почему не пошел в секцию рукопашного боя? Сейчас бы этак красиво всех врагов уложил, потом говорил так: «Я еще не докурил своей последней сигареты!» И чего несу? И не курил я никогда – как-то не принято это было в нашей семье, да и сигарет тут нет… Но какой-нибудь кальян точно есть – здесь все признаки морального разложения, а значит, есть и кальян. Черт с ним с кальяном, я хочу отдохнуть и пожрать хоть чего-нибудь. А вокруг никаких плодовых деревьев, никаких плодов, ничего съедобного. Жука схарчить? Да они тут все небось отравленные, мне только поноса не хватало… Ладно, перебьюсь. Найду потом чего-нибудь, хорошо еще масса тела большая, запаса надолго хватает, если бы тощий был – помер бы уже. «Пока толстый сохнет, тонкий сдохнет!» – чеканный афоризм.
Ну, все… Надо поспать хоть пару часов. Ноги отваливаются, заплетаются, того и гляди грохнусь. От того, что я себя загоню, лучше не будет. Они там тоже люди, тоже отдыхают. Сейчас, наверное, спят. Пока до лагеря дошли, пока погоню организовали. Шамана же они без охраны не оставят, значит, полноценная погоня могла выйти только через часа два. Это минимум. А скорее всего, часов через пять – пока опомнились, пока пришли в лагерь, пока всех собрали, суета… поехали! Ату его, этого манагера! Фигушки вам! Не найдете…
Выбрал сухое место и лег на спину, закрыв глаза. Ноги просто отваливаются, но все-таки дело идет не так плохо, как думалось. Заметил странную вещь: на меня не садятся мошки, москиты, жучки и паучки – жужжат, подлетают с намерением меня поиметь и – р-раз! – как будто наталкиваются на невидимую преграду и сворачивают в сторону. Нет сил думать над этим… А так есть хочется, просто ужас. Заставил себя успокоиться и медленно погрузился в сон.
Снилось мне, что я дерево – не то, большое, а то, каким оно было до того, – молодое, весело сосущее корнями питательные вещества из размякшей сырой почвы. И так это было вкусно и хорошо и так приятно…
Я проснулся с хорошим настроением – рука не болела, и даже есть не хотелось, а в теле ощущалась такая бодрость и свежесть – сам удивился, и поспал-то всего часа два.
Некогда думать – бежать надо. И я побежал дальше.
Глава 4
– А чего моя кость? Кость как кость… положено. Какой шаман без кости в носу. Вначале, конечно, было неприятно, а потом привык. Сморкаться только трудно. Приходится вначале вынимать кость или же просто глотать соплю. Но со временем привыкаешь. Так, мы не о том! Давай, демон. Рассказывай мне все, что знаешь о шаманстве в вашем мире, а я буду запоминать и записывать.
– И о чем же мне вам рассказать?
– Ну, начнем с того, как ты занимаешься шаманством. Ты же занимаешься шаманством в своем мире, не так ли?
Я подумал немного и решил: «В общем-то, да, именно шаманством я и занимаюсь. Ну что же, записывай, дикарь хренов!»
Следующие полчаса я сосредоточенно засыпал шамана практическим руководством по установке «Виндоус семь», рассказывал, какие комплектующие подходят для игры в линейку и айон, до тех пор, пока у шамана не вытаращились глаза и он не сказал:
– Ты на самом деле опасен! Я общаюсь с тобой короткое время, но у меня уже кружится в голове и я схожу с ума! Тебя надо сжечь тут, в лагере! Иначе ты наведешь порчу на Верховного шамана! Я приглашу жреца бога огня, и мы совершим ритуал завтра вечером, на закате солнца. Больше не разговаривай со мной! Иначе мне придется отрезать тебе язык!
Шаман вышел из комнаты, косясь на меня глазом, как цирковая лошадь, а я остался размышлять о своей несчастной судьбе: «Вот дернул же меня черт напугать шамана! Если бы он отправил меня в город, у меня был бы шанс сбежать по дороге. А теперь что? Вообще-то все складывается довольно кисло. А почему ты считал, что все будет зашибись? Сейчас шаман узнает, что ты из другого мира, прослезится и возьмет тебя к себе в напарники по колдовству? Интересно, что он там сказал про этого Зелота Каланского – так, что ли, его зовут? Какого черта он так близко к теме описал попаданца с Земли? Ну не так уж и близко. – Я потыкал себя в живот. – Не такой уж и толстый! Скотины паршивые! Надо же так загадить мое описание! Значит, правда у них какие-то провидцы есть… А почему и нет? Если на Земле не отрицают существование всяких там непознанных явлений – экстрасенсорики, колдовства и шаманства, то уж тут, в диком мире, в джунглях, им и карты в руки. Ну да ладно – в конце концов, мне что, поджариваться, как шашлыку на косточке? Валить отсюда надо! И как это сделать? Задача, однако…»
На обдумывание задачи я потратил весь вечер и кое-что придумал. Как было видно, шаман обладал не только знаниями в своей области и мог читать наизусть выдержки из научных трудов, кроме этого, его снедала гордыня, и он желал обладать знаниями, которые позволят ему подняться выше всех остальных коллег. Ну, не он первый, не он последний. В общем, человек как человек, и на этом стоит попробовать сыграть. Тем более что человек он не очень проницательный – этакий сумасшедший ученый не от мира сего, и это вселяет надежду…
Встав с постели, я подошел к двери и подергал за деревянную ручку – неа, закрыто. Не дураки же они оставить демона в комнате с открытой дверью! Вдруг я на них напущу черный понос! Жаль, что не умею напускать… Бам! Бам! Бам! – заколотил я в дверь. За ней кто-то зашуршал, и сдавленный голос спросил:
– Чего тебе, демон? Великий шаман не велел с тобой разговаривать! Сиди и не рыпайся, иначе получишь стрелу в дверную дырку!
Я с отвращением заметил в двери несколько дырочек на уровне груди и понял теперь, зачем они тут накручены. Вот гады! Это они так могут тихонько нашпиговать меня стрелами, находясь сами за дверью из железного дерева! То, что это железное дерево, я понял по цвету – оно такое немного красноватое, темное. Черта с два его сломаешь, не хуже чем сталь.
– Скажи шаману, что я хочу открыть ему страшную тайну, выдать шаманские сокровища!
– Ты врешь, демон! Вы, демоны, умеете мозги заморочить!
«Что умею, то умею, – подумалось мне, – как-то пришлось впарить залежалый ноут, громоздкий, как бабкин сундук, и клиент… тьфу, не о том речь! Тут как бы пятки не поджарили, а мне в голову хрень всякая лезет!»
– Если ты не передашь шаману, что я тебе сказал, я завтра сам ему скажу, и он будет в ярости и сильно тебя накажет, будь уверен! Иди и скажи ему, болван ты эдакий!
Приложил ухо к двери, за ней послышались удаляющиеся шаги – подействовало! Хотел заглянуть в дверную дырку, но передумал – ширнут еще в глаз чем-нибудь острым, потом ходи кривым всю оставшуюся жизнь, надеюсь, достаточно продолжительную. Впрочем, это зависит от того, хватит ли у меня ума разыграть интригу.
Снова загремела дверь, и с подозрительно-хмурым лицом в комнату вошел шаман. За его плечами в дверном проеме виднелись напряженные физиономии охранников. На тетивы их луков были в готовности наложены стрелы – только сделай угрожающее движение, тут же башку прострелят. Отвратительные типы!
– Ну и что ты там врал про сокровища? Какие такие сокровища? – Шаман заложил руки за спину и покачивался, свысока поглядывая на «демона». – Если ты сейчас скажешь, что это просто твоя придумка, чтобы меня разжалобить, я прикажу тебя высечь кнутом. Говори, демон!
– Перед тем как меня захватили солдаты, я закопал под деревом узелок, в котором были изделия из металла, а главное – специальное приспособление для шаманизма, оно называется ноутбук. С помощью этого устройства, тоже сделанного в основном из металла, можно совершать самые ужасные и отвратительные демонские действия: говорить на расстоянии, записывать колдовские заклинания, а также слать проклятия своим недругам на огромном расстоянии, поливая их самыми черными и ужасными словами, – я это делал неоднократно. Если бы мы договорились о том, чтобы ты сохранил мне жизнь, я бы передал этот колдовской артефакт тебе. Ну как, договоримся?
Шаман долго молчал. Видимо, он был потрясен открывшимися перспективами – у каждого маститого ученого есть множество оппонентов и критиков, которых надо обязательно зачмырить, наслать на них проклятия и вообще сгноить за их еретические высказывания, вот и этот инопланетный ученый не был исключением. Он хитро покосился на меня – в его прохиндейском взгляде не было ни капли правды и честности, – ну кто же будет честным перед демоном, адептом вранья? Обмануть демона – дело святое!
– Конечно договоримся. – Его голос был сладок и медоточив. – Завтра с утра мы с тобой отправимся к тому месту, где ты закопал сокровище, а вечером… вечером я приму тебя в свои ученики, дам тунику мастера шаманизма, двух рабынь и раба-мальчика… Не хочешь мальчика? Ну и как хочешь! Дам много вина, сладкой еды… в общем, много чего дам. После. Сейчас отдыхай, тебе принесут ужин, а с рассветом отправимся в лес.
С этими словами шаман вышел, оставив меня одного, а я подумал, что некий доктор по имени Йозеф, говорил: «Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верит публика»[2]. Слава Инету! Он многому меня научил в те сладкие минуты, когда я шарил по нему и ни один посетитель не приставал ко мне с дурацкими вопросами.
Через минут пятнадцать принесли ужин. Он был далек от восторженных похвал шамана, ничего особого в нем не было, но кусок какой-то птицы типа курицы был вполне съедобен, лепешка свежа, а вода в кувшине разведена соком и не протухла.
Я с удовольствием поужинал – впрочем, я всегда с удовольствием лопал на ночь, доказательством чему служил мой толстый живот. Ох, живот, живот… он стал совсем худым, от прежней пухлости и следа не осталось! Конечно, ежели жрать раз в три дня, какой тут живот будет? А он мне чем-то нравился… Вру, конечно, но то, что я сильно исхудал, – это точно. Такого атлетического строения тела у меня вроде и не было никогда – ну а что, лет мне еще не шибко много, а правильная диета вкупе с тяжелым физическим трудом делает чудеса. Это все равно как если бы меня заперли в тренажерном зале и не выпускали, пока не сброшу вес. И я сбросил – килограммов пятнадцать, это точно, а что не сбросил – видимо, это был и не жир… Где мои бигмаки-бигтейсти?! Где мои булочки с маком?! Приходится есть всякую гадость: куропаток, фазанов и индюшатину! Вру опять – какая тут индюшатина? Если только ползающая и шипящая… лучше не задумываться, что ты тут лопаешь.
Ночью меня опять мучили кошмары – кто-то шептал мне странные слова, какой-то голос в голове пытался пробиться сквозь плотную завесу моих снов. Меня снова лихорадило, и я корчился на кровати, сотрясаемый спазмами озноба так, что клацали зубы.
Мне снился сон, что я дерево, то самое дерево, на которое я залез, спасаясь от неприятностей, – громадное, упирающееся кроной в облака, возвышающееся над всеми джунглями, как Эверест на горными грядами. Тысячи лет я стоял, вцепившись в почву, но и мне пришел черед – корни ослабели, подгнили, древесина стала рыхлой и пористой, и вот очередной ураган, пронесшийся над джунглями, повалил меня на землю. Даже так: я еще был жив, но медленно угасал. Все, ради чего меня еще держала здесь моя воля, все, для чего я еще жил, сгнивая на боку в полутьме джунглей, – это была моя обязанность передать Семя Носителю. Так я лежал еще пять лет… пока Носитель не пришел.
Я проснулся в поту, подстилка подо мной сбилась в жгуты и пропиталась потом – ну приснится же такое! Раньше бывал во сне в борделе, падал в пропасть, был зарезан цыганами и прятался от чудовищ за баррикадой из стульев, отбиваясь от супостатов метанием коллекционных минералов из своей детской коллекции камней, – но чтобы я был деревом?! Кошмар! Я, конечно, дуб дубом, но не до такой же степени! Только подумать, я – дерево! Это все джунгли, все они – дурное влияние деревьев. Вот почему мне в городе никогда не снились такие сны? А потому, что власти деревьев там нет – их давно удушили автомобили и злые работники ЖКХ, тут же – раздолье для деревьев: влага, тепло, густая атмосфера… Интересно, какое здесь содержание углекислых газов? Читал, что в далеком прошлом содержание углекислых газов в земной атмосфере было гораздо выше, чем в наши дни. Это обусловливалось бурной вулканической деятельностью. То есть сейчас я фактически нахожусь в юрском периоде? То-то тут твари такие гадкие и кровожадные. А может, в меловом? Да кто ж его знает… Да не фиолетово ли мне это, какой период?
За дверью было тихо, и я постарался снова уснуть. И опять тот же сон, голос в голове и ощущение, будто в моем организме происходят какие-то мутные процессы, результат которых мне очень не понравится. То ли бактерии изнутри жрут, то ли глисты завелись, но полное ощущение того, что я в своем организме не один.
Так я промучился до рассвета, когда в комнату бесцеремонно вошла целая делегация: шаман с парадно начищенной костью в носу, старший охранник – тот, что вел меня на поводке, как собаку; знакомые охотники за рабами, что взяли меня в плен в тот злополучный день, и еще пятеро или шестеро солдат, толпившихся в коридоре и испуганно поглядывавших на меня – не каждый же день видишь демона! Да еще мысль о том, что ты ходил рядом с таким чудовищем и рисковал каждую минуту потерять свою душу – известно же, что демоны питаются душами! – наверняка приводила их в ужас. Интересно, а когда демоны души переваривают, что выходит? Может, депутаты?
– Демон Вас! – громогласно и напыщенно, явно играя на публику, объявил шаман. – Предупреждаю тебя, что, если ты попытаешься обмануть, а тем более сбежать, участь твоя будет ужасна! Тебя вначале кастрируют, потом отрежут язык, а потом все это запихают тебе в рот перед сожжением!
– Так не уместится же! – перебил я торжественную карательную речь шамана.
– Чего не уместится? – не понял шаман.
– Ну, чего кастрируете у меня – во рту не уместится!
– Уместится, чего врешь-то, сын лжи?
– Твое уместится, мелкий потому что, а мое точно не уместится, – мстительно сказал я, отыгрываясь за белого толстого маленького мучного червя.
Шаман порозовел, потом покраснел от ярости:
– Вот не окажется твоего артефакта – тогда и проверим! Давай выходи!
И мы пошли по длинному коридору штрафного барака на выход.
Пока я шел, думал, что мой язык меня еще далеко заведет, до плахи – запросто. Чуть не прокололся – еще немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком…
Идти до места было не очень далеко – с километра четыре, оно находилось прямо за вырубками, где мы работали. Я все время изображал поиски – якобы определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шел дальше и дальше от лагеря, в ту сторону, куда я ранее двигался во время побега. Все это время солдаты зорко наблюдали за каждым моим шагом, целясь в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства – не дай бог, у них начнется какой-нибудь психоз, например покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.
Движение осуществлялось так: впереди шел я, с умным видом вертя головой, позади старший охраны, тот изверг, что надо мной издевался, за ним трое надсмотрщиков за рабами, а по бокам, справа и слева, по три человека из солдат.
Когда терпение предводителя, шамана, уже стало иссякать – он хмурился, сплевывал и чего-то бормотал под нос, видимо ругая меня и себя за то, что поддался на мою провокацию, – я остановился и кивком головы подозвал к себе старшего:
– Развяжи руки, я должен над этим местом сделать пассы, иначе артефакт не покажется, и мы зря ходили! Давай быстрее развязывай, солнце уже высоко, а его можно откапывать только утром!
Мои дурацкие фразы напоминали телевизионную рекламу и действовали на подсознание – вроде все слова понятны, но хрень несусветная, которая не выдерживает никакой критики. Но действовали они безотказно и тут, в новом мире. Шаман кивнул, и старший охраны перерезал путы, стягивающие мне руки за спиной, – шаман, может, и был не от мира сего, зато старший охраны совсем не являлся лохом.
Впрочем, ему это не помогло. Размяв руки, я начал совершать волнообразные движения руками и кружение на одном месте – со стороны, думаю, это напоминало одновременно тайцзыцюань, чукотский танец чайки и выступление группы «На-На». На аборигенов это произвело такое завораживающее действие, как танец Каа перед бандерлогами. Так и хотелось им сказать: «Хорошо ли вам видно, бандерлоги?!» Все-таки от посещения ночных клубов есть своя польза – такой хрени насмотришься! Аборигены позавидовали бы этим диким клубным танцам.
Когда их лица разгладились и расслабились в священном ужасе перед колдующим демоном, я выбрал момент и со всей дури хряснул кулаком по голове старшего охраны. Голова лопнула, как спелый арбуз, и заляпала окружающих серо-желто-красными брызгами, а я схватил труп, забросил себе на плечи, как рюкзак, и со всей мочи побежал вперед, стараясь резко менять направление движения.
Тут же я почувствовал, как в труп на спине воткнулось не менее четырех стрел, застрявших в его костях. Лишь одна пробила его насквозь и поранила мне лопатку. Но это было терпимо и только подстегнуло меня в моей сумасшедшей гонке.
Забежав за стволы деревьев, я бросил свою «подушечку для иголок» и прибавил ходу – благо, что перед этим поспал, поел, а сила тяжести позволяла нести свое массивное тело легкими длинными прыжками, как будто бежал олень. Рядом пролетали и втыкались в землю, в стволы деревьев длинные стрелы, но страха не было, только азарт – не возьмете! Уйду! Куда вам против земного манагера, жалкие рабовладельцы!
«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а-а-а затем!.. А-а-а…» Я завопил тогда, когда стрела, уже на излете, пробила мне руку у левого плеча и осталась торчать, заткнув дыру древком, и это хорошо, иначе я бы истек кровью.
С удивлением я воззрился в инородный предмет, воткнувшийся в мое тело. Боли не ощущалось – толчок, как будто ожог, и вот уже в руке стрела! Хорошо еще, что угодила она не в кость, – мясо все-таки легче заживает. А я все бежал и бежал, оставив далеко позади преследователей. Меня подстегивал страх смерти, азарт – для меня это было как ролевая игра, и воля к свободе – ну не привык я быть рабом, не хочу я быть рабом и не верю в бесконечные перерождения, в результате которых я в конце концов стану генеральным директором фирмы «АРРО», а еще лучше ее владельцами – Артемом Михалычем и Романом Михалычем, двумя сразу. Как это там? Двуликий Анус? Тьфу! Янус! Бежать… бежать… бежать… легкие разрываются от прогнанного через них воздуха, в крови кипит адреналин, рука начинает ощутимо болеть – дергает ее, как электричеством. Ну всегда я, как говорила бабушка, если не обделаюсь, так в готовое влезу! Всегда попадаю в неприятности!
Вот уже два человека на моей совести… Сколько их еще будет? А сколько надо, столько и будет! Кто с мечом к нам придет, тому хреново будет, как говорил Александр Невский. Ну, может, и не совсем так говорил, но смысл тот же. Бежать… бежать… бежать… Под ногами хлюп-хлюп-хлюп… вот и река. Направление понятно, сама река мне до лампочки – лучше подальше от нее – пить все равно из лианы, а полезешь к реке, окажешься у крокодилокаракатицы в пасти. Да ну ее на фиг, пусть живет – отравится еще мной… Бежать… бежать… бежать… Это я просто олимпийский бегун уже! Сколько бегу, да еще со стрелой в плече – мне не золотую, мне бриллиантовую медаль надо давать! Или жизнь…
Выдохся я не скоро. Примерно через час я перешел со сплошного бега на тот, что применяют в спецвойсках при длительных перемещениях: сорок пять минут бега – пятнадцать минут шагом, и так часами. Конечно, я не спецназовец, но на мне нет тридцати килограммов их снаряжения, и сила тяжести тут вполовину по сравнению с нашей планетой.
Интересные мысли лезут в голову, пока бежишь, как загнанный олень. А что, если это Земля, но только в прошлом? Много, много сотен миллионов лет назад? А почему нет? Или скажем так: один из вариантов Земли. Сила тяжести меньше? А если представить, что некогда в Землю ударил огромный планетоид, ну, типа Луны, и прилип к ней – жизнь уничтожена, все заново, вот и получилась новая Земля. А это старая.
Тьфу! Начитался инетских баек… Далее идея о параллельных мирах будет более реальна, чем моя теория. Выбросить из головы все это и заняться практическими вещами: надо удалить стрелу из руки, промыть рану, а потом опять бежать. Неудаленная стрела цепляется за кусты и причиняет дикую боль – шок от попадания прошел, и уже несколько часов я просто вою, когда случайно цепляю ветку куста.
Выбрав площадку посуше, я согнал с нее стаю гигантских бабочек, больше напоминающих летающие дамские веера, чем насекомых, и уселся на ствол упавшего дерева, предварительно убедившись, что под задницей не шевелится гигантская многоножка или жук величиной с кулак.
Поработав на вырубках, я научился это делать автоматически. После того, как увидел личинок многоножки, вылезающих из задницы несчастного раба, – она отложила в него яйца так ловко, что он даже этого не заметил. Говорят, они при откладке яиц в тело живых существ, а также во время нахождения внутри тела выделяют какое-то специальное вещество, полностью удаляющее боль и даже приводящее в эйфорическое состояние. Человек замечает, что его едят изнутри, только тогда, когда из прогрызенной в нем дырки ворохом сыплются бравые многоножки. Но тогда бывает уже поздно – от внутренних органов почти ничего не остается.
Вокруг было чисто, есть меня никто не собирался, и я приступил к изъятию проклятой стрелы. Перво-наперво надо избавиться от наконечника. Я переломил стрелу возле этого прекрасного изделия из обсидиана (вулканического стекла), завывая от боли и выкрикивая такие ругательства, что даже не подозревал, что я их знаю. Переломить – одно дело, а надо еще и открутить обломок, а это было трудно. Дерево очень прочное, волокнистое, высушено на славу.
Через пять минут мучений я справился и с этой задачей. «Теперь надо осторожно потянуть за оперенный конец… Ой, как больно! А-а-а… гадина!» Меня пробило такой болью, что аж затошнило. Из раны потекла кровь, которую я попытался унять, обмотав руку листом растения, похожего на банан (Ну я же не сказал, что это был банан, а похожее на банан, как я его себе представляю.) Да наплевать! Обмотал, и все тут! Вроде как кровь утихла и перестала капать – и вовремя. С отвращением я увидел, что к моей крови, скопившейся на зеленом мху, кинулась целая вереница каких-то жучков и паучков, жадно поглощающих мою вкусную начинку. Представилось: вот так уснешь на земле – проснешься ли? А ведь придется спать, куда деваться? Только вот надо будет уши заткнуть, чтобы не залезли уховертки и жуки всякие. Тут же ехидный голос изнутри спросил: «А ноздри и задницу тоже прикроешь?»
Снова бегу. Хлюп-хлюп-хлюп… Сколько есть сил, на свободу! На волю, в пампасы! Интересно, а есть тут пампасы? Есть, наверное, это же степи на их языке. Ну, в смысле, на индейском. Или не на индейском? Да ладно тебе занудствовать, Васька, беги, спасайся! Кровь остановилась? Славно. Это очень славно. Значит, еще чуток поживешь, орел степной, казак лихой.
Бег… бег… бег… И чего это я пренебрегал физкультурой? А почему не пошел в секцию рукопашного боя? Сейчас бы этак красиво всех врагов уложил, потом говорил так: «Я еще не докурил своей последней сигареты!» И чего несу? И не курил я никогда – как-то не принято это было в нашей семье, да и сигарет тут нет… Но какой-нибудь кальян точно есть – здесь все признаки морального разложения, а значит, есть и кальян. Черт с ним с кальяном, я хочу отдохнуть и пожрать хоть чего-нибудь. А вокруг никаких плодовых деревьев, никаких плодов, ничего съедобного. Жука схарчить? Да они тут все небось отравленные, мне только поноса не хватало… Ладно, перебьюсь. Найду потом чего-нибудь, хорошо еще масса тела большая, запаса надолго хватает, если бы тощий был – помер бы уже. «Пока толстый сохнет, тонкий сдохнет!» – чеканный афоризм.
Ну, все… Надо поспать хоть пару часов. Ноги отваливаются, заплетаются, того и гляди грохнусь. От того, что я себя загоню, лучше не будет. Они там тоже люди, тоже отдыхают. Сейчас, наверное, спят. Пока до лагеря дошли, пока погоню организовали. Шамана же они без охраны не оставят, значит, полноценная погоня могла выйти только через часа два. Это минимум. А скорее всего, часов через пять – пока опомнились, пока пришли в лагерь, пока всех собрали, суета… поехали! Ату его, этого манагера! Фигушки вам! Не найдете…
Выбрал сухое место и лег на спину, закрыв глаза. Ноги просто отваливаются, но все-таки дело идет не так плохо, как думалось. Заметил странную вещь: на меня не садятся мошки, москиты, жучки и паучки – жужжат, подлетают с намерением меня поиметь и – р-раз! – как будто наталкиваются на невидимую преграду и сворачивают в сторону. Нет сил думать над этим… А так есть хочется, просто ужас. Заставил себя успокоиться и медленно погрузился в сон.
Снилось мне, что я дерево – не то, большое, а то, каким оно было до того, – молодое, весело сосущее корнями питательные вещества из размякшей сырой почвы. И так это было вкусно и хорошо и так приятно…
Я проснулся с хорошим настроением – рука не болела, и даже есть не хотелось, а в теле ощущалась такая бодрость и свежесть – сам удивился, и поспал-то всего часа два.
Некогда думать – бежать надо. И я побежал дальше.
Глава 4
Уже двое суток я шел лесами, забирая вправо от реки. Прикинул, что ловить меня должны как раз вдоль нее, а значит, моя задача уйти в противоположную сторону. Переправляться, по понятным причинам, я не собирался, а других вариантов у меня не оставалось. Лес большой, найти человека там трудно – это еще партизаны доказали, так что я пер и пер через джунгли, наугад придерживаясь направления в сторону моря. Обнадеживало одно: море я никак не обойду, а как уткнусь в него, так пойду по берегу влево, до города. Конечно, мне приходило в голову, что там мне не будет очень-то сладко – ну, пришел я в порт, к примеру, и что? А где гарантия, что меня опять не захватят и не обратят в раба? Сейчас я даже ниже раба по статусу – совсем никто, животное, бродящее по джунглям. Даже за раба кто-то отвечает, он ведь кому-то принадлежит, а я не принадлежу никому и никому не нужен. От чувства своей беспомощности и потерянности у меня просто слезы наворачивались на глаза.
А в остальном мое путешествие было вполне удовлетворительным – болота возле реки сменились вполне проходимыми и сухими тропами, вытоптанными в густых зарослях разнотравья, среди громадных грибов и цветов. Мне постоянно попадались кусты, на которых висели желтые с красным боком плоды, размером с кулак, вкусом напоминающие сразу и орехи и яблоки, – их плотная сахаристая мякоть прекрасно утоляла голод. Да и голод-то стал для меня понятием отдаленным – я почти не хотел есть. Вернее, так: есть я начинал хотеть примерно во второй половине дня, а с утра был вполне бодр, весел и полон сил. Кстати, я заметил, что это происходило со мной только тогда, когда я ложился спать на земле, если же я забирался на ветку, то просыпался утром голодным, злым, уставшим.
Раненая рука меня не беспокоила, более того – рана затянулась, и на ее месте остался только небольшой шрам. Объяснить я это не мог, поэтому задвинул размышления о случившемся в самый дальний закоулок мозга.
А в остальном мое путешествие было вполне удовлетворительным – болота возле реки сменились вполне проходимыми и сухими тропами, вытоптанными в густых зарослях разнотравья, среди громадных грибов и цветов. Мне постоянно попадались кусты, на которых висели желтые с красным боком плоды, размером с кулак, вкусом напоминающие сразу и орехи и яблоки, – их плотная сахаристая мякоть прекрасно утоляла голод. Да и голод-то стал для меня понятием отдаленным – я почти не хотел есть. Вернее, так: есть я начинал хотеть примерно во второй половине дня, а с утра был вполне бодр, весел и полон сил. Кстати, я заметил, что это происходило со мной только тогда, когда я ложился спать на земле, если же я забирался на ветку, то просыпался утром голодным, злым, уставшим.
Раненая рука меня не беспокоила, более того – рана затянулась, и на ее месте остался только небольшой шрам. Объяснить я это не мог, поэтому задвинул размышления о случившемся в самый дальний закоулок мозга.