Евгений Щепетнов. Манагер

   На третий день я стал ощущать чье-то присутствие. Вот не вижу никого впрямую, но то мелькнет тень на периферии зрения и затихнут кричащие птицы, то, наоборот, разорутся. Как я где-то читал, это признак того, что меня кто-то преследует, зверь или человек. Если бы это были люди, скорее всего, я бы уже лежал связанный или вообще со стрелой в спине, однако ничего такого не случалось.
   Но все-таки это были люди.
   Уже под вечер, когда я перелез через толстый ствол упавшего дерева, возле куста со знакомыми сочными желто-красными плодами увидел несколько человек, практических голых, только на причинном месте у них был приделан какой-то сосуд – вроде выдолбленной сушеной тыквы. Мне сразу вспомнились земные аборигены из джунглей – они носили что-то подобное, и чем сосуд был больше, тем важнее считался воин. Мне кажется, что это соответствует желанию некоторых мелких людей купить автомобиль как можно большего размера – джип величиной с дом, к примеру. Чем это не своего рода сосуд на причинном месте? Сколько раз я наблюдал, как тип в таком джипе медленно-медленно переползает рельсы, возвышающиеся над мостовой аж на сантиметр. Для него джип не средство преодоления пространства и бездорожья, а вот такой начленник, и чем он больше, тем важнее и значительнее чувствует себя этот хозяин жизни. И теперь скажите, далеко ли мы ушли от этих голых дикарей?
   Так вот, дикари были голыми, в одних начленниках, лица разрисованы белой краской – ну что у них такая тяга к белой краске в джунглях?! А, вспомнил!.. Белый цвет у многих народов означает, что хозяин разрисованного лица имеет отношение к отправке на тот свет: белый – цвет траура, цвет загробного мира. Э-ге-ге… не нравится мне их цвет… не хочу я не тот свет! Что там говорил Аркан? Не делать резких движений, не угрожать, не нападать.
   Кстати сказать, аборигены стояли вполне спокойно и не выказывали никаких признаков агрессии: стоят себе и смотрят на меня, как на бегающего во дворе щенка. Один из них отделился от группы и плавными движениями – так, что не хрустнула ни одна хворостинка на земле, подошел ко мне.
   Минуты три мы рассматривали друг друга. Абориген был черноволосым, сероглазым, довольно смуглым (там, где не было белой краски), пропорционального сложения, худощавый, как и все тут, и самое главное – ниже меня на полголовы. Он осмотрел меня, осторожно протянул руку и пощупал мои плечи, которые были шире его плеч чуть ли не в два раза.
   То, что он нащупал, ему, видимо, понравилось, и он повернулся к своим товарищам и сказал что-то на странном, щелкающем, как будто птичьем, языке, напоминающем токование глухаря. Подумалось: а ведь он ко мне спиной повернулся. Значит, доверяет? Доверяет – не доверяет. По крайней мере врагом не считает, как я понял. И это хорошо…
   Абориген снова развернулся ко мне и что-то прощелкал на своем языке. Я подумал и ответил на языке рабовладельцев:
   – Я не понимаю!
   Абориген подумал, кивнул и на ломаном имперском сказал:
   – Идти со мной. Нет больно. Нет смерть. Гость.
   Я тоже кивнул, абориген довольно улыбнулся. Выглядело это весьма странно – белая маска разошлась в сторону, как у загримированного актера театра Кабуки, и зашагал по незаметной тропе.
   Я последовал за ним, остальные дикари шли сзади меня. Всем телом ощущалось их присутствие за спиной, а мысли о том, что в любой момент я могу лишиться жизни, не способствовали спокойствию духа. Впрочем, по здравому размышлению, у меня было гораздо больше шансов получить нож в спину от моих современников, чем вот от таких дикарей. Им знакомо такое понятие, как «табу», по отношению к гостям: гостя нельзя убить, съесть, обижать – если он соблюдает законы племени и тоже не нарушает табу. Вообще-то это скользкая и непредсказуемая тема – что есть табу, а что нет? Да и понимание того, признали тебя гостем или нет. Ведь есть еще такое понятие, как «чужак», и во многих языках слова «чужак» и «враг» – синонимы.
   Вспомнилось, как я где-то читал, что в мордовских лесах, не так уж задолго до революции, местные жители привязали к дереву и оставили в жертву богу леса Киреметю случайно попавшего к ним чужого – даже какое-то расследование царских властей было по этому поводу. А ведь прошло всего-то порядка сотни лет… Что это по сравнению с сотнями миллионов лет!
   Эти мысли бились у меня в голове, когда я смотрел в смуглую спину идущего впереди дикаря, который вел меня по тропинке. Я с интересом отметил, что москиты его тоже не едят, и сделал зарубку в голове: спрошу попозже, как они этого добиваются.
   Шли мы около двух часов. Я понял, что каким-то образом в своих блужданиях по джунглям я практически вышел на деревню аборигенов, спрятавшуюся с густых зарослях.
   В ней было около сорока хижин – по меркам древнего мира, здесь поселилось довольно большое племя. Грубо прикинул: если в каждой хижине человек пять обитателей, то всего здесь порядка двухсот человек. Нет, гораздо больше – это взрослых человек пять, а сколько детей? Значит, раза в три минимум больше, если считать со стариками и детьми. Много это или мало? Для Земли – мало, для Машрума… А что для Машрума? Я ведь его ни черта не знаю. Хватит делать предположения, надо выкинуть из головы все лишнее и пока что просто выживать, насколько мне это позволят.
   Никогда не думал, что со мной может приключиться такое. И еще: со мной в последнее время происходит нечто странное – с тех пор, как я попал в этот мир, у меня как будто бы выключили обычные для человека чувства, основным из которых является страх. Нет, не выключили – притупили. Я боюсь, да. Но почему-то мне не верится, что меня могут убить. Так, что ли?.. Опять не так! Вот не могу передать этого! Я понимаю, что меня могут убить, не хочу этого, но… всепоглощающего ужаса, подавляющего волю и заставляющего вместо борьбы усесться на землю и принять свою гибель с тупой покорностью, у меня нет. Наоборот, у меня откуда-то взялась такая безумная, дикая бесшабашность, что сам себе удивляюсь. И еще – пробило на юмор. Иной раз хочется просто дико хохотать над тем, что со мной происходит. А вдруг я слегка спятил во время переноса на Машрум? Если так, то это хорошее сумасшествие. В этом мире надо быть немного безумным…
   Мой провожатый резко остановился – так, что я чуть не воткнулся ему в спину, обернулся и сказал:
   – Вот эта хижина идти. Тебя ждать Хранитель. Говорить правда, не бояться. Друзья. – Он ободряюще улыбнулся и неожиданно подмигнул правым глазам – мол, не тушуйся!
   Этот жест был таким на удивление земным, что я остолбенел и захлопал ресницами. Вот тебе и дикари! Наличие ноутбука и мобильника еще не означает цивилизованности, а краска на лице и копье в руках не символ глупости.
   Почему-то мы считаем, что представитель цивилизации уровня первобытно-общинного строя является кем-то наподобие эдакого имбецила, а стало быть, он и понять-то ничего не в состоянии из того, что скажет гениальный человек из будущего. Однако стоит помнить, что эти люди выжили и продолжают выживать без каких-либо машин и приспособлений, причем там, где современный человек продержится… хорошо, если сутки. После пребывания в этом мире я уже немного излечился от комплекса большого брата, но некоторые вещи все еще меня удивляли.
   Войдя в большую плетеную хижину, состоящую из нескольких комнат, входы в которые сейчас были прикрыты навесами из циновок, я увидел сидящего у стены человека – без раскраски, в обычной набедренной повязке, который со вкусом попивал из высушенного узкогорлого сосуда какую-то жидкость, по запаху напоминающую пиво или вино. Так бы я не унюхал этого запаха, но часть жидкости капала из сосуда прямо ему на грудь, увешанную амулетами, и растекалась по грудным мышцам – довольно-таки рельефным и внушительным. Человек поднял на меня глаза и спокойно сказал:
   – Садись, Хранитель, поговорим. Я знал, что ты придешь.
   – Какой такой Хранитель? Откуда ты знаешь язык имперцев?
   – Хм… ну как мне не знать язык имперцев – за те пятьсот лет, что я живу, уж наверняка я выучил бы язык империи. Какой Хранитель? А какие еще Хранители бывают? Хранитель Семени, конечно.
   – Какого такого Семени? – вытаращился я на человека, в глубине души понимая, что скоро получу разгадку всех странных событий, происходивших со мной в последнее время. – Пятьсот лет? Ты утверждаешь, что живешь пятьсот лет?! Да я бы тебе на вид дал не более двадцати пяти – тридцати!
   – Все Хранители выглядят так. Все мы пребываем в расцвете сил, пока не придет момент и мы не поймем, что наше время истекло. А пока этот момент еще не настал – наслаждайся жизнью, пользуйся всем, что дарует тебе благословенное Семя.
   – Послушай, уважаемый, я не знаю, как тебя зовут – я из другого мира, ничего не знаю об этом мире, не знаю никаких семян, хранителей… Если ты, как сказал мне провожатый, друг, расскажи, что происходит. Все об этом мире вообще и о хранителях в частности.
   «Почему-то мне кажется, что это все не понравится тихому манагеру… – Это я уже пробормотал себе под нос, сосредоточенно обдумывая сказанное собеседником. В голову лезло всякое, самое фантастичное. – Лучше будет выслушать его до конца и уже потом это все обдумывать».
   – Да, я вижу – ты странный человек. Рост у тебя, как и у нас, но ты шире нас в плечах и массивнее, чем мы, кожа твоя белая – это видно сразу… Так как же ты оказался Хранителем? Ведь это очень, очень непросто! Вижу, ты не понимаешь. Хорошо, тогда я тебе расскажу…
   – Расскажи, пожалуйста. Представь, что перед тобой ребенок, которому ты в первый раз что-то объясняешь, постарайся доступно для его незрелого ума все разъяснить.
   – Незрелого ума? – усмехнулся человек. – Хорошо сказал. Имперцы считают как раз наоборот – их ум зрелый, а вот мы совершеннейшие придурки. Только вот никак не могут найти нас в джунглях и сделать рабами, хотя мы и ходим чуть ли не у них по ногам. Эти мерзавцы портят наш лес, уничтожают деревья… Если мы их не убиваем, то это не потому, что не можем, – просто не хотим излишнего кровопролития. Ну да ладно, речь не о том. Значит, ты девственно чист, как маленький ребенок, и жаждешь знаний?
   Я усиленно закивал головой – мол, жажду, жажду!
   – Ну, тогда слушай. В нашем мире есть особые деревья. Наши предания говорят, что это и не совсем деревья, а души наших предков, вселившиеся в них, и даже не души, а сами предки, только ставшие этими деревьями. Деревья эти – огромная редкость, я в своей жизни видел только два, одно из них то, Семя которого сейчас находится во мне. Не каждый человек может стать Хранителем – дерево само подбирает того, кто достоин носить в себе его Семя, а недостойные погибают во время преобразования. Хранителем можно стать по своей воле или же случайно, вот как я. Когда-то я, будучи еще мальчиком, залез в дупло дерева, уснул там – и стал Хранителем, или, как нас называют сами деревья, Носителем.
   – Я слышал где-то это слово – носитель… Мне оно приснилось! Извини, прервал, продолжай…
   – От дерева Хранитель получает особые способности: он живет в несколько раз дольше, чем обычный человек, он сильнее, быстрее и умнее обычного человека, он никогда не болеет, его практически невозможно убить – если только не уничтожить Семя, ведь оно даже из оставшегося куска, в котором оно находится, способно вырастить новое тело. Ну что еще… Хранитель может изменять свою внешность – так я путешествовал по миру, – может питаться от земли, пуская корни. Семя следит за поддержанием здоровья Носителя на уровне человека двадцати пяти – тридцати лет. Мы не стареем и не болеем, не отравляемся и не голодаем, но однажды наступает день, когда Хранитель понимает: его время пришло. Тогда он уходит в джунгли, пускает корни… и появляется дерево. В определенный момент – может, через тысячу лет, а может, десять тысяч – дерево решает, что пора найти своего Носителя. Носителей может быть два или три. Деревья очень медленно растут и размножаются, потому их так мало.
   – А если я не захочу становиться деревом? Если я захочу жить вечно?
   – Когда-нибудь тебе наскучит эта суета, ты захочешь покоя, и вот тогда придет время Дерева. Не знаю, может быть, кто-нибудь из Хранителей Семени и не захотел стать деревом, но мне о таких случаях неизвестно. Значит, ты будешь первым. Ну что, давай знакомиться? Меня звать Варган, Хранитель племени акома. Ты откуда взялся и как тебя звать? Я видел тебя во сне, знал, что ты придешь. Деревья сказали мне, что я должен обучить тебя всему, что я знаю, чтобы ты выжил в этом мире, иначе Семя, что в тебе, погибнет. Решать, будешь ты Деревом или нет, только тебе, никто тебя не принудит к исполнению предназначения. Я вот тоже еще не пожил как следует в человеческом теле. Отдохну в родном племени, с тобой позанимаюсь – и опять стану путешествовать, знания собирать, да и просто развлекаться. Жизнь прекрасна! Ты только представь, сколько впереди лет жизни, без болезней и голода, без страха – ты уже заметил, что ты практически перестал бояться? Это результат воздействия Семени. Страх убивает разум, а Хранитель должен действовать максимально разумно и эффективно. Хранители собирают знания, но еще они оберегают людей. Даже если для этого приходится часть из них убить…
   – А это не противоречит одно другому? Как это – убить одних, чтобы оберечь других?
   – Ничуть. Представь, что перед тобой убийца-маньяк, он же тоже человек, а если ты его не убьешь, ты подвергнешь опасности многих людей, которых он может убить. Так не справедливо ли лишить жизни его, чтобы не случилось беды?
   – Варган, я попал сюда из другого мира, и первыми, кого я встретил, оказались охотники за рабами. У нас рабство давным-давно искоренили, оно считается серьезным преступлением, и рабовладельцы наказываются очень строго. С моей точки зрения, рабовладельцы заслуживают смерти. А если я решу, что их надо убивать? Как это с точки зрения остальных Хранителей и Деревьев?
   Варган нахмурился:
   – Да, рабство отвратительно. При встрече с имперцами, если они выказывают признаки агрессии или явно являются охотниками за рабами, мы их убиваем. Но и убивать всех подряд это будет неправильно. Рабство – основа империи, и, если убрать рабство, настанет хаос. Кроме того, мы не должны выдавать свое присутствие на планете. Если все люди узнают о существовании Деревьев и Хранителей, жизни Деревьев будет грозить опасность – их будут выискивать и убивать. А Деревья – это мы, я и ты. В общем, все непросто, и ты это увидишь. Ты волен поступать так, как ты считаешь возможным, главное – никогда и ни при каких условиях не подвергать опасности жизнь Деревьев и Хранителей. Если Деревья решат, что ты стал опасен, они передадут поручение Хранителям, тебя найдут и уничтожат. Тебе это ясно?
   – Хм… ясно. А как они смогут меня найти? Ну, уехал я куда-то и все, с концами… за моря, за леса.
   Варган усмехнулся:
   – Есть, есть способы. Деревья есть по всему миру, они связаны друг с другом и с Хранителями. А Хранителем может быть любой человек, которого ты видишь, так что знай – ты всегда под наблюдением. Тебе многое дается, но и спрос с тебя большой. Понимаешь?
   – Понимаю, не дурак. Ну что же, в общем-то мне все ясно. Теперь о себе. Меня зовут… – И я рассказал Варгану все, что случилось со мной с тех пор, как я выехал на пикник с коллективом фирмы.
   Он слушал внимательно, по ходу рассказа задавая дельные вопросы и комментируя короткими емкими фразами. После того как я закончил, он помолчал минут десять, затем сказал:
   – Интересно, как это ты умудрился дожить до сегодняшнего дня? Ты везучий, Белый Вас. Впрочем, теперь тебе жить станет легче. Твои способности возросли многократно, тем более что и среди Хранителей ты будешь сильно выделяться – и не только внешним видом.
   – Я понял так: ты встретил меня по заданию всей… организации Хранителей. То есть это не твоя собственная инициатива.
   – Да. Я видел тебя в своих снах, сообщил в сеть, мне было поручено тебя встретить и наставить на путь истинный. Итак, еще раз: ты все понял? Ты готов выполнять законы Хранителей?
   – Типа ты спросил: что ты выбираешь – жизнь или смерть? Да? Чего спрашивать-то очевидное. Хочется как-то еще потоптать эту землю, пока меня не укоренят в горшке на подоконнике…
   – Каком горшке? – недоуменно спросил Варган.
   – Да это так… юмор такой у меня. Забудь. В общем, я готов подчиняться, готов выполнять законы, готов учиться.
   – Это отлично. Так бы не хотелось тебя убивать… ты забавный парень.
   – А осилил бы? – с прищуром спросил я. – А если бы я тебя завалил?
   В воздухе что-то мелькнуло, и в мою грудь уткнулся острый, как игла, конец длинного твердого прута, который выскочил из руки Варгана, сидевшего в полутора метрах от меня. Кончик этого стилета проткнул мне кожу, и на ней выступила капля крови. Дырочка тут же затянулась, и только эта красная капелька напоминала о произошедшем. Стилет неуловимо для глаза снова исчез в руке Варгана.
   – Вот так, Вас. Если проткнуть тебе мозг, ты восстановишься, но управлять телом не сможешь довольно долго. А пока ты не будешь контролировать тело, тебе вырежут Семя, отделив его от мозга, и ты умрешь.
   – Впечатляет. А меня так научишь? Да!.. А где находится Семя, где оно укоренилось и как ко мне вообще попало?
   – Я же сказал, научу тебя всему, что я знаю и умею. Что касается Семени – оно сидит у тебя в черепе, в затылке, так что береги голову, вернее – затылок. Если ты потеряешь Семя – ты умрешь, как если бы тебе вырезали мозг. Семя теперь часть тебя, как твой орган вроде сердца, печени и желудка. Запомни: ты очень, очень живуч, но не неуязвим! У молодых Хранителей бывает период эйфории, когда они думают, что им все позволено, и вольно обходятся со своим телом. Должен тебя сразу предупредить – ты можешь и погибнуть, при определенных обстоятельствах.
   – Да понял я, понял. Что я теперь должен делать конкретно? Ты же теперь мой наставник, так что командуй, руководи.
   – Руковожу! – усмехнулся Хранитель. – Сейчас обедать, отдыхать, а завтра с утра займемся твоим обучением. Кстати, ты сильно голоден?
   – Да вроде нет… Сам не знаю почему. С некоторых пор я не очень хочу есть. Это связано с моим преобразованием, как я понял?
   – Ты правильно понял. Когда ты во время сна касаешься телом земли, из него прорастают корешки, которые впитывают из земли необходимые тебе для питания вещества. Ты можешь питаться двумя способами: как обычно, по-человечески, и как дерево. В общем-то тебе и не надо человеческого питания, но почему не доставить себе удовольствие вкусным питьем или едой? Кстати, спиртные напитки теперь для тебя закрыты. Нет-нет. Пить ты их можешь, если хочется, а вот пьянеть ты больше не будешь. Семя считает, что это отрава, и тут же расщепляет алкоголь – до того, как он успеет на тебя подействовать. Чего хмуришься? Зато и отравить тебя нельзя! Вот будешь на пиру у Ока Машрума, а тебе яду-то и подсыплют. А ты только прочихаешься и пошел дальше!
   – А вы что, и на пиру у императора бываете, что ли? – глупо спросил я, похлопав ресницами.
   – Мы везде бываем, – усмехнулся Хранитель, – и ты побываешь.
   Скоро мы сидели на возвышении типа небольшого помоста, на плетеных циновках, и пили что-то вроде чая, заедая его засахаренными фруктами, похожими на финики. Варган расспрашивал меня о жизни на Земле, я, как мог, ему рассказывал и объяснял, что почем. После того как мы попили чаю, Хранитель поднялся и сказал:
   – Пошли за мной. Я покажу тебе хижину, в которой ты теперь будешь жить.
   – И как долго жить в этой хижине? Честно говоря, мне не особо хочется провести тут долгие годы… я бы предпочел посмотреть этот мир. Почему-то хижина в джунглях меня не особо привлекает.
   – Попутешествуешь еще… аж до рвоты. Тогда будешь с тоской вспоминать тихую хижину в лесу. А пока быстро за мной, хватит рассуждений! Ты еще совсем птенец, ничего не понимаешь, ничего не знаешь, и, когда я решу, что ты готов выйти в мир, тогда и покинешь это место.
   Надо ли говорить, что я потом вспоминал его слова – так хотелось покоя и тихой норы, в которую можно забиться, и тебя никто не будет теребить, никто не будет мешать жить. Но… часто жизнь преподносит нам совсем не то, что мы хотим.
   Хижина, что мне предоставили, была поменьше размером, чем та, в которой жил Хранитель, но довольно большая, уютная и чистенькая. Больше она напоминала дачный домик, только плетенный из прутьев. Я с интересом разглядывал это произведение искусства: четыре комнаты, очаг, вокруг которого ходили две женщины, обнаженные по пояс.
   Скосив глаза, я с интересом рассмотрел их грудь – вполне ничего, торчат как надо. Перевел взгляд на лица – миловидные, напоминают индусок, никакого зверства и подточенных зубов. Из нарядов, по общепринятой практике, набедренные повязки. И ноги вполне ничего… «Жизнь налаживается, не так ли, Вася?!» – подумал я с удовлетворением.
   Вот только не хватало привычных столов и стульев – везде циновки, постеленные на пол. Очаг сложен из камней, что-то вроде печки. Железа тоже нет, котлы деревянные, а варят они, как когда-то в древние века на Земле, бросая в котел раскаленные в очаге круглые камни. Выглядит это не очень привычно, вернее, совсем непривычно – но вполне эффективно: по хижине разносился запах свежесваренного супа, так что я непроизвольно сглотнул слюни. Все сухомятка и сухомятка да корешки пускаю, а вот супчика навернуть было бы неплохо.
   – Вот твой дом на неопределенное время. Это твои женщины, можешь с ними делать что хочешь. Обучение начнем завтра утром. Женщины тебя обучат языку племени акома, чтобы ты мог общаться с местными жителями. Вопросы есть?
   – Хм… женщины… Правда все, что я хочу?
   – Ну-у-у… если уж не совсем зверство какое-то, то все. Или ты о чем? – Варган откровенно смеялся, глядя, как я мнусь на месте. – Ну давай без обиняков, спрашивай, что неясно.
   – Ну, как жены, что ли? Или как прислуга? Или… что?
   – И жены, и прислуга, и учителя, и пригляд за тобой. Вот ту, черненькую, зовут Васона – хе-хе, созвучно, правда? А эту, посветлее – Аргана. Они будут следить, чтобы ты ни в чем не испытывал недостатка.
   – Скажи, Варган, а сами-то они не против? Ну, это… быть в роли наложниц и прислуги при каком-то пришлом парне?
   – Ты так ничего и не понял, хотя и старался делать умную физиономию. Для них честь служить Хранителю! Любая из женщин племени почтет за честь спать с Хранителем, готовить ему, предоставлять ему любые услуги! Деревья, по религии племени акома, есть душа леса, Хранители леса, а мы их дети, а значит, суть божества. Поэтому ты делаешь одолжение, что принимаешь к себе в дом этих двух женщин, и они счастливы. Если они тебе не понравятся, ты можешь их выгнать и взять других, и никто тебе ни слова не скажет. Ты в своем праве. Вот только если ты будешь бесчинствовать – тобой займется совет Хранителей, и тогда тебе мало не покажется, заверяю тебя. Для чего я это сказал? А чтобы у тебя иллюзий не было.
   – Ладно. Последний вопрос, сам по себе напрашивается: почему такой почет Хранителям? Почему их так мало, если они так долго живут? Да за тысячи лет их должно быть миллионы! Как и Деревьев…
   – А ты не догадался? – хмыкнул Варган. – Не все могут стать Хранителями. Ты даже не понимаешь, как тебе повезло – в том, что ты остался жив. Хранителями, Носителями Семени, могут стать не все люди. Никто не знает, отчего это зависит, но только один из нескольких сотен переживает превращение в Хранителя. Тебя лихорадило после того, как ты переспал в дупле? Ты терял сознание? Конечно, терял. Только вот очнуться могут не все. А из тех, кто все это пережил, процентов восемьдесят доживают до стадии Дерева. Остальные или погибают, или пропадают, и судьба их неизвестна. Наша задача, Хранителей, состоит в том, чтобы лес жил, чтобы Деревья жили, чтобы все оставалось так, как есть. Заметил, что у людей нет металлических орудий труда или оружия? Не удивило это тебя? Удивило? То-то же… Но это все будет дальше, в процессе обучения ты все узнаешь. Отдыхай. Рано утром я за тобой приду, и мы займемся преобразованием твоего тела – лишний жир, рыхлая плоть – надо из тебя сделать настоящего Хранителя и мужчину. А то как бледный слизняк какой-то… – Варган усмехнулся и вышел из хижины, похлопав меня по плечу и успокаивающе буркнув: – Ну-ну, не так все плохо… глянь, какие девушки тебя ждут.
   Я остался стоять посреди хижины, ошеломленный от захлестнувшей меня информации и потрясенный перспективами: жить долго и счастливо было, конечно, очень даже заманчиво. А если никто не принуждает становиться деревом, так я могу вообще жить вечно! Вот только в приложение ко всему – странная организация Хранителей, занимающаяся непонятно чем… Как уяснил я из услышанного, как бы именно они и не являлись настоящими правителями этого мира. Почему тут нет орудий из железа? Потому, что ими удобнее рубить лес, уничтожать деревья. Каким образом они все это регулируют, как добиваются того, чтобы железо было под запретом? Да запросто! К примеру, религия накладывает табу на железо – ну не угодно оно богам, и все тут. За его использование смерть. И кто решится этому противостоять? Это что же получается, никаких больше государств нет и единая религия? Вроде есть какие-то государства, но религия, похоже, одна и та же. Или нет? Как Хранители проникли во все структуры власти, сколько их? Ладно, не буду ломать голову – постепенно все выясню.
   Ко мне подошла одна из девушек, которые терпеливо стояли у стены, ожидая, когда два Хранителя закончат разговор, и спросила на ломаном имперском языке: