Страница:
"В 1851 году я гостил некоторое время в доме госпожи Эвандю М'Ивер, матери известного режиссера, здравствующего и поныне. Из ее уст я услышал подробный рассказ о недавнем появлении огромного морского змея в Аеболыпой бухточке Грейс, неподалеку от ее виллы. Она подарила мне несколько чешуек - размерами и формой они напоминали раковины морских гребешков,- найденных на скалах, о которые чудовище терлось головой. Надо заметить, что госпожа М'Ивер рассказывала не понаслышке: она собственными глазами видела странное существо, лениво плывущее вдоль отмели, и косяк рыб, в ужасе выбрасывающихся на берег. Почтенная дама, чьи слова не вызывали ни малейших сомнений ни у кого из знавших ее, утверждала, что чудовище направлялось к скале, на которой удили рыбу обитатели подземного поместья; оправившись от изумления, они выстрелили и, по всей вероятности, ранили змея. Некоторое время, пока приближались собачьи лодки, он отдыхал на скалах - была видна голова и трехметровая шея,затем скользнул в воду и исчез, оставив за собой внушительный бурун. Рыбаки обнаружили чешуйки, о которых идет речь, среди камней и подарили несколько госпоже.
Много лет спустя, беседуя с сэром Ричардом Оуэном в Ист-Шине, я коснулся этого происшествия. Он спросил, не могу ли я показать ему чешуйки. Каково же было мое отчаяние, когда, перерыв всю коллекцию своих диковин, я убедился, что вещественные доказательства исчезли! Это было тем ужаснее, что сэр Оуэн, ныне профессор, всегда слыл человеком недоверчивым. Что касается меня, то я никогда не сомневался в существовании морского змея. Коль скоро существуют змеи пяти-шести футов длиной, то почему не вообразить, что бывают экземпляры в десять раз длиннее? На это сэр Оуэн возразил мне: "Бог мой, если вы скажете, что видели человека семи или восьми футов ростом, я охотно вам поверю, но боюсь, не сумею вас понять, если вы станете рассказывать о двадцатипятифутовых людях". Вероятно, его не убедили бы и чешуйки".
Тут нам следует оговориться. Прежде всего, ничто не доказывает, что чешуйки, найденные в скалах, были оставлены раненым животным. Просто так они вряд ли могли бы выскочить, для этого требуется все же некоторое усилие. Не исключено, правда, что они были выбиты пулями или что чудовище, пытаясь избавиться от боли, царапало боками камни... Но ведь это вполне могла быть и рыбья чешуя или, к примеру, гребешки, выброшенные приливом еще до появления монстра.
Кроме того, надо заметить, что к рассуждениям доктора Расселла, которыми он оправдывает существование 18-метровых чудовищ лишь потому, что встречаются змеи длиной шесть футов, никак невозможно относиться всерьез и реплика сэра Оуэна, без сомнения, разумна.
Тем не менее нельзя не восхититься честностью и искренностью шотландского врача, не побоявшегося поставить на карту свою репутацию, изложив столь щекотливое дело профессору Оуэну, человеку весьма влиятельному и не склонному верить в небылицы. В том же, что бесценные чешуйки были утеряны, нет, пожалуй, ничего удивительного - они просто были слишком тщательно упрятаны доктором.
Ученые, подобные покойному сэру Оуэну, всегда сдерживали развитие науки. У них всегда есть наготове абсурдные аргументы, вроде этой странной аналогии с 25-метровым человеком. (Как будто есть нечто общее между человеком и рептилией!) Не следует, впрочем, впадать и в другую крайность: мистики благословили бы меня, если бы я заявил, что чешуйки испарились как раз тогда, когда чудовище было убито, и будто ними между и умирающим монстром имелась некая связь.
Полный отчет об этой истории можно найти в подшивке "Глазго ивнинг ньюс".
Достоверное свидетельство доктора
Великий Оуэн с пренебрежением относился ко всем сообщениям о морском змее по одной лишь причине: они всегда принадлежали - используем здесь его выражение - людям неквалифицированным. Но что значит "квалификация"? Неужели это должен быть зоолог? Да еще специализирующийся в области крупных морских животных? Мне кажется, куда лучше подошел бы для этой цели какой-нибудь моряк, наделенный практическим интересом к океанской фауне, нежели ученый, посвятивший жизнь мотылькам и ленточным червям. По моему мнению, доверия достоин всякий свидетель, которому доступна широкая научная информация, какой бы ни была область его собственной деятельности. Пусть только он будет искренен и лишен иллюзий. А уж зоологи смогут интерпретировать сами рассказанное им!
Увы, сэр Ричард Оуэн умер слишком рано. В 1893 году, спустя меньше-года после его смерти, некто доктор Ф. Матесон, лондонский врач, пусть и не дипломированный зоолог, но человек, которого сложно было заподозрить в незнании анатомии, обнаружил огромное морское чудовище у берегов Шотландии, катаясь на лодке со своей женой в Киле, как называется узкий вход в гавань Лох-Алш.
"Был чудесный день, - рассказывал он, - о каком можно только мечтать, солнце светило вовсю, на небе не было ни облачка. Час, не то два часа дня. Наша лодка резво идет под парусом, как вдруг прямо перед нами нечто огромное будто бы вырастает из воды: выше нашей мачты, гладкое, словно длинная шея. Я сначала не понял, что происходит, и бросил жене: "Видишь?" Она спросила, что это такое, - голос у нее был несколько испуганный.
Нас разделяло метров двести, и расстояние неумолимо сокращалось. Вдруг "шея" опустилась, и я понял, что перед нами огромное морское чудовище, что-то вроде громадного ящера. У него была коричневая кожа с отливом и черная полоска под головой. Оно было похоже на жирафа, разве что длиннее и голова расположена несколько иначе, не под прямым углом к шее, а, скорее, как продолжение ее. Голова покачивалась из стороны в сторону, м видно было, как блестит на солнце влажная кожа".
Животное скрылось в воде, минуты. через две появилось вновь и стало удаляться. Доктор Матесон плыл за ним около мили, пока оно наконец не исчезло в пучине.
"Туловища я не видел, - продолжает рассказчик, - только волны там, где оно должно было находиться, но размеры его, вероятно, внушают уважение. Мне кажется, это была не просто морская змея, а какой-то невиданный зверь, большой и мощный, наподобие гигантской ящерицы. И, насколько я знаю, ни угорь, будь он столь велик, ни змея так не поднимают шею".
Интересно, как отнесся бы сэр Оуэн к подобному свидетельству человека явно образованного. Увы, не исключено, что скептически. Даже близкие друзья доктора выслушали его рассказ с недоверием. И хотя ученый недвусмысленно заявил, что никоим образом это не могло быть оптическим обманом, много лет спустя его сын, тоже доктор Матесон, полагал, что отец принял за чудовище обычный вихрь. Воистину:
Кого любить? Кому же верить? Кто не изменит нам один?..
Кошмар капитана "Умфули"
Многие читатели полагали, что Киплинг ничего не выдумывал, что в образе английского журналиста он описал самого себя. Впрочем, разве не напоминает Киплинга следующий сюжет.
В 1905 году английский писатель возвращался с Капа на борту "Армадейл Кастл", когда корабль наткнулся носом на огромное морское чудище метров в двадцать длиной. Туловище его свешивалось с форштевня с одной стороны, голова - с другой. Матросы явственно расслышали, как бьется хвост умирающего монстра о переборки судна. Капитан отдал приказ остановить машину и дать полный назад} чтобы освободить раненого зверя. Как только корабль остановился, чудовище скрылось в пучине.
- Надо было втащить его на борт лебедкой! - крикнул кто-то из команды.Ведь нам никто не поверит!
Умирающая неизвестная рептилия, писатель, путешествующий морем, и боязнь непонимания - все это более чем напоминало новеллу "A Matter of Fact". Вся разница состоит в то, что у Киплинга это было существо из отряда китообразных. Эти существа настолько неповоротливы, что мы знаем множество случаев, когда они сталкивались с кораблями подобным образом.
На самом деле Киплинг просто перевел в литературную плоскость вполне реальную ситуацию - случай столкновения с морским змеем, о котором иначе как со скептической усмешкой никто и не говорил. Одна из самых замечательных историй произошла с капитаном Р. Кринглом в декабре 1893 года, когда он, командуя пароходом "Умфули", принадлежащим компании "Натал лайнз", имел возможность целых полчаса наблюдать морского змея.
Тридцать пять лет спустя, в январе 1929 года, Р. Гуд обратился к Кринглу в надежде услышать все подробности из первых уст, но капитан не был склонен обсуждать с ним все подробности давно минувших дней:
- Меня столько раз поднимали на смех, что мне не хотелось бы касаться этой темы.
Гуд сумел, однако, убедить его в своей заинтересованности, старый моряк смягчился и рассказал, как все было.
Итак, 4 декабря 1893 года. "Умфули" шел на всех парах на юг, держа курс к мысу Доброй Надежды. Корабль бороздил воды Мавритании под 21 градусом северной широты и 17-градусом 30 минутами восточной долготы, когда произошло событие, послужившее поводом к записи в бортовом журнале:
"5 ч. 30 мин. пополудни. Замечено в 500 метрах от корабля морское животное в виде змеи, около 24 м длиной. Кожа влажная, короткие плавники* на спине метров через шесть друг от друга; обхват туловища не меньше, чем у крупного кита. В бинокль я ясно видел, как животное открывало и закрывало пасть. Нижняя челюсть около двух метров, ряд больших зубов. Чудовище очень похоже на морского угря.
Подп.: Пауэлл, корабельный помощник".
Этот официальный рапорт, сделанный сухим, казенным языком, капитан дополнил несколькими деталями, которые позволяют нам представить, как выглядело таинственное существо:
"Когда мы заметили его, оно было метрах в четырехстах. Оно двигалось довольно быстро, его грудь пенила волну, как корабельный форштевень. Шея вместе с головой составляла около 4,5 метра - у меня было время хорошо рассмотреть монстра... Хвост или, вернее, туловище было куда толще шеи, вот почему я не назвал бы это чудище змеей. Бриза не было, вода совершенно спокойная, как в пруду, видимость прекрасная, и вряд ли я сумел бы ошибиться, разглядывая существо. А кроме того, оно не уплывало, пока совсем не стемнело".
Хотя вскоре после события на "Умфули" вышла убедительная книга профессора Удеманса, бедный Крингл сделался мишенью бесчисленных насмешек и попыток кабинетных умников растолковать ему, что же он видел "на самом деле".
"Мне говорили, что это был выводок морских свиней, что это плавучие островки из водорослей, что это... да мало ли что еще! Но если водоросли способны делать 14 узлов, если выводок свиней может подниматься на четыре с половиной метра над водой, то я, пожалуй, готов признать себя сумасшедшим. Но ведь от этого не легче!"
* На эскизе, сделанном капитаном, плавников нет, но на спине явственно различимы горбы, покрытые шерстью, причем средний расположен выше остальных. Возможно, именно их помощник принял за "плавники".
В оправдание неверующих следует сказать, что время от времени в прессе появлялись, мягко говоря, экстравагантные сообщения. Вот что, к примеру, пишет "Дейли курант", выходящая на Суматре (от 17 февраля 1897 г.): "Капитан парохода "Умфули" и его рулевой наблюдали змея длиной с их судно и толщиной 5,5 метра. Туловище его было покрыто крупной зеленой чешуей и утыкано множеством плавников. Шея вздымалась дугой над волнами. Арка эта была (не взыщите, читатель!) высотой около 45 метров".
* * *
В течение периода, начало которого наметилось с появлением книги Удеманса, а конец наступил вместе со вспышкой войны, весь мир, казалось, уверовал в существование морского змея. Эта перемена отношения произошла сразу в трех странах: Нидерландах, Великобритании и Франции.
Не следует, конечно, думать, что морские змеи и раньше никогда не заглядывали на побережье самой Франции. В 1861 году, как мы помним, одного видели с каким-то "воротничком" напротив Уэссана, а в 1870-м - в ста милях к западу от Бреста, но в обоих случаях наблюдения проводились с британских кораблей.. В девяностых годах - появление у Атлантического побережья Франции, но снова свидетели оказались одни британцы. Мы о нем знаем благодаря запоздалому отчету одного английского иезуита, Р.-П. Эдварда Роклиффа. Тогда еще четырнадцатилетний подросток, он возвращался в Бордо со своим отцом на корабле "Мосс и компани", и вот однажды из воды взвился столб брызг - капитан сперва решил, что это проделки кита. Но, как повествует отец Роклифф, все очень скоро убедились, что это совсем не так:
"Длинная шея примерно 45 см в диаметре была поднята над водой почти перпендикулярно. Затем она плашмя рухнула на поверхность воды, как ствол дерева, с жутким шумом. По счастью, эта операция повторялась через определенные интервалы, во время которых "чудище" продвигалось к французскому берегу... Создавалось впечатление, что оно преследует что-то под водой.
За все эти сведения я ручаюсь. Может быть, сам я и был мал, чтобы точно оценить подлинные размеры. Мои родители говорили, что монстр поднимался над водой на высоту где-то от четырех с половиной до шести метров. Цвета он был как спина у макрели. Голова не толще обычного ствола. И не было никаких признаков наличия хвоста, ни возможности определить величину той части туловища, которая оставалась внизу.
Этот случайный спектакль был разыгран, можно сказать, под носом у французов, но они даже не осознали всю важность проблемы, до тех пор пока животные весьма похожего вида не стали появляться в Индокитае, и весьма часто.
Французский флот охотится на монстра
5 марта 1896 года в колонке хроники "Курьера Хайпонга" впервые упоминается о "встречах с одним или несколькими доселе неизвестными животными - настоящими морскими чудовищами, выпавших на долю канонерки "Лавина" в бухте Файтцилонг". Эта бухта, которая находится к северу от залива Алонг возле Тонкина, состоит из настоящего сонма островков, отделенных друг от друга проливчиками, пробившимися в известняке. Богатство их фауны исключительно, да это и понятно: вокруг сплошь лужи с тепловатой и холодной водой, морские гроты, узкие проливы, рытвины - в общем, невероятный водный лабиринт, покрытый кораллами и водорослями, среди которых кишат разные безвредные организмы, время от времени тревожимые не слишком многочисленными хищниками. Так что же удивительного, что эти тайные кущи, полные дичи, привлекли зверей, чьи размеры придают им буквально пантагрюэлевский аппетит!
Но предоставим лейтенанту Лагресиллю, бывшему тогда капитаном военного судна, право поведать нам подробнее о своих волнующих наблюдениях:
"В июле прошлого (1897) года с "Лавины" впервые заметили в море в заливе Алонг двух животных странной формы и огромных размеров; их длина достигала двадцати метров, а диаметр был от двух до трех метров; особенностью этих животных было то, что их туловище совсем не обладало твердостью известных китообразных, но постоянно извивалось волнообразно, как змеиное, но только вертикально. Была заряжена пушка, и с шестисот метров произвели выстрел. Тут же чудовища нырнули, шумно засвистев, а на поверхности пошли бурунчики, как при приливе. Больше они не появились, но, кажется, удалось разглядеть голову одного, которая, видимо, была небольших размеров.
Пятнадцатого февраля этого года (1898) при пересечении бухты Файтцилонг я снова заметил похожих зверей. Я тут же решил начать на них охоту и приказал зарядить орудия. Мы выстрелили в одного несколько раз с расстояния от трехсот до четырехсот метров, и по крайней мере два ядра достигли цели, но, кажется, не причинив ему ни малейшего вреда, и снаряды взрывались на поверхности тела. Я также пытался догнать их на самом судне, но их скорость была гораздо больше, чем у "Лавины". Конечно, каждый раз, когда животное утыкалось в мель, оно разворачивалось, что позволяло его догнать и оценить на взгляд размеры. Оно часто выныривало, и всегда при этом можно было наблюдать волнообразные движения тела. Каждое вы-ныривание предварялось фонтаном воды или, скорее, распылением воды, производимым шумным выдохом, в противоположность обычным китам, которые всасывают воду и выбрасывают ее на большую высоту.
Окрас животного был серым, с множеством черных пятен. Его было легко отслеживать из-за этого дыхания, которое образовывало на поверхности моря, тогда совершенно спокойного, круги диаметром четыре-пять метров. Однажды, мне кажется, почти удалось его загнать. Охота длилась без успеха в течение полутора часов и была оставлена из-за наступления ночи".
Неделей позже, 25 февраля 1898 года, лейтенант Лагресилль был приглашен на прием, данный адмиралом Жиго де ла Бедольером в честь М. Поля Домье, будущего президента республики, тогда генерального губернатора Индокитая. И, само собой, адмиралу ужасно не терпелось услышать рассказ лейтенанта о своей встрече с гигантским змеем, и тот удовлетворил любопытство собравшихся со своим обычным изяществом. Нужно ли говорить, что слушатели проявили большое недоверие, а некоторые офицеры даже обменялись многозначительными взглядами и даже несколько насмешливо посматривали на рассказчика.
Последний не замедлил взять реванш, и довольно убедительно. На следующий день после приема 'лейтенант Лагресилль пригласил на свое судно лейтенанта Жоанне и девятерых офицеров с другого судна, "Байара", дабы и они посетили чудесный архипелаг Файтцилонг. Все господа с воодушевлением взялись завтракать, когда появился человек из команды с сообщением, что в виду показались два морских змея. Все бросились на мостик, подозревая какую-то шутку, устроенную лейтенантом для увеселения общества. Но им пришлось смириться с очевидностью: два странных зверя действительно плавали в нескольких сотнях метров от судна.
"Мы охотились за одним из них в течение получаса,- сообщает лейтенант Лагресилль,- и однажды наблюдали его ясно примерно с двухсот метров, когда он плыл горизонтально. Он совершал три волнообразных движения без перерыва, и они заканчивались в начале головы, которая больше всего напоминала тюленью, только раза в два большую. Нельзя было разглядеть, есть ли у монстра шея и как голова связана с туловищем, чьи размеры были весьма значительны: мы поняли это, когда осознали, что изгибы происходят без перерыва. До сих пор нам казалось, что эти изгибы лишь видимость горбов, которые следуют друг за другом на правильном расстоянии: но, по признанию всех свидетелей, подобное сомнение неправомерно, так как количество этих горбов, когда зверь извивался и когда он вынырнул во всю свою длину, оставалось одним и тем же. У двоих из присутствующих офицеров были фотоаппараты: они могли бы сослужить хорошую службу, но оба остались настолько удивлены всем зрелищем, что, когда им пришло в голову прицелиться камерой, животное нырнуло и появилось вновь лишь очень далеко, в условиях плохой видимости, при которых сделать снимок было совершенно невозможно.
Подводим итог: животные, виденные с "Лавины", неизвестны науке. Их длина примерно двадцать метров (по меньшей мере), окрас серый и черный, голова напоминает тюленью, а туловище способно на очень ярко выраженные волнообразные движения; наконец, их спина покрыта подобием зубчиков пилы, что придает им большое сходство с известными китообразными; как и эти последние, они выдают свое присутствие шумным дыханием, но не выбрасывают фонтаны воды при выдохе, как китообразные; скорее, при их судорожном дыхании вода испаряется и потом сбрасывается не фонтаном или струей, а дождем. Безусловно, именно эти животные, известные аннамитам, которые их очень боятся, были прототипом дракона, который, модифицированный и дополненный легендами, если так можно сказать, "ге-ральдизировался" и стал национальной эмблемой".
Вернувшись на борт "Байара", лейтенант Жоанне поставил адмирала Бедольера в известность обо всем, что видел. Последний немедленно направил лейтенанту Лагресиллю письмо, в котором говорилось, что он приносит свои глубочайшие извинения и больше не сомневается в правдивости рассказа подчиненного. Также он телеграфировал генеральному губернатору Полю Домке, сообщив, что "десять офицеров, среди которых был командир "Байара", находясь на борту "Лавины", наблюдали двух очень чудных зверей". Наконец он настолько увлекся всем делом, что вознамерился организовать конкурс среди канонерок и пароходов, некую большую баталию с целью загнать одно из этих животных на мель и заставить его оттуда выброситься на берег, где с ним можно будет получше разобраться.
Но военные действия в провинции Квантуй, которую Франция захотела прибрать к рукам, не позволили - увы! - привести этот замысел в исполнение.
Некоторое время, однако, животное продолжали видеть в заливе Алонг, на этот раз с мачт старого линкора "Вобан", которым командовали вице-адмирал Боннинь-ера де Бомонт и капитан Буте. И только в 1922 году вскрылись обстоятельства той встречи. В то время некто Жан-Батист А. был дипломированным артиллеристом на борту "Вобана" и 11 июля 1898 года стоял на вахте у выхода на трап правого борта:
"Я глядел на море под трапом, и мое внимание привлекло одно странное животное, которое проплыло примерно в трех метрах от основания лестницы, извиваясь совершенно как змея.
Это животное достигало метров десяти-двенадцати в длину и казалось сорока-пятидесяти сантиметров толщиной в середине туловища. На нем были чешуйки размерами с черепашьи; шея была гораздо тоньше тела, а голова пропорциональна туловищу, как у змеи; хвост заострялся на конце. Глаза, кажется, располагались несколько ниже на голове, чем у обычных змей; две
хорошо различимые дыры обозначались немного ближе к задней части морды. Окраска животного, вероятно, была серо-зеленоватая, но этот цвет, без сомнения, создавался под влиянием окраски морской воды и неба. Животное находилось на глубине полтора-два метра". Впервые речь идет о чешуе на спине у драконов, но ведь и впервые одного из них видят на столь близком расстоянии! Впрочем, другой свидетель впоследствии подтверждает эту характеристику, но с оговоркой. Этот второй говорит о "желто-мраморных пятнах", которые, конечно, можно принять за чешуйки, особенно глядя сквозь толщу воды. Итак, вопрос по-прежнему остается открытым.
Французские зоологи устраивают мегофиасу жаркий прием
Однако лишь несколько лет спустя наблюдения в заливе Файтцилонг пробудили эхо в французской научной среде. Конечно, они никак не могли не взволновать одного ученого, уже охваченного идеями доктора Уде-манса,- профессора Эмиля Дж. Раковитца, в то время заместителя директора лаборатории Араго в Баниульс-сюр-мере.
Никто не мог подозревать этого ученого в бахвальстве и легковерии. Он первым разоблачал открытия и россказни моряков, которые, по его мнению, все склонны поболтать о фантастических зверях. Но он прибавлял при этом:
"Зоологи так привыкли не доверять, что, мне кажется, уже потеряли чувство меры. На самом деле есть две категории описаний, которые следует четко различать. Есть те, которые ясно и просто возникают из воображения их открывателей: но есть и другие - результат плохих наблюдений реальных животных. И не так уж сложно отличить первых от вторых, а с некоторым опытом можно научиться делать это немедленно и без ошибок".
Конечно, профессор Раковитц решил, что из труда Удеманса не обязательно следует, что мегофиас - это тюлень.
"Очень возможно,- говорит он,- но также нет ничего, что позволило бы утверждать это категорически. Во-первых, наличие задних лап весьма сомнительно. Присутствие волосков - это обязательный результат наличия волосков в ноздрях; но эти последние встречаются в описаниях очень редко. Наконец, что касается гривы, ее тоже следует оставить из осторожности. Генеалогическое древо, установленное Удемансом, никак не совпадает с данными, которые мы имеем о потомках ластоногих...".
Именно с таким убеждением Эмиль Раковитц отправился в качестве натуралиста в 1898 году в антарктическую экспедицию на "Бельжике", под командованием лейтенанта Адриена де Герлаха. Как он признавался своему начальнику, это предприятие для него "представляет собой очень полезную возможность встречи с морским змеем".
Но судьба - увы! - не была к нему благосклонна.
"Я хочу напомнить,- заме чает тем не менее Раковитц,- что у Пунтас-Аренас многие рассказывали мне о гигантском звере, который появляется время от времени у Мыса Дев, при входе в Магелланов пролив; но так как я сам не видел ни одного непосредственного свидетеля, то и не хочу нести никакой ответственности за эти слухи".
В Антарктике бельгийская экспедиция попала в затруднительное положение. Захваченная льдами "Бель-жика" оказалась обездвиженной на целый год. Это критическая и тревожная ситуация не могла не кончиться драмой: один лейтенант умер от истощения сил, один матрос сошел с ума, а цинга добивала многих членов команды, в том числе ее начальника Герлаха и его помощника Лекуанта. Профессор Раковитц вернулся цел и невредим во Францию и только через два или три года случайно заглянул в номер "Курьера Хайпонга", вышедшего точно через четыре дня после того, как "Бельжика" попала в тиски льда!
"Каково же было мое удивление, когда, ознакомившись с содержимым статьи,пишет он,- я обнаружил, что автор называет животных, которые имели все характерные черты, описанные Удемансом в заключении своей книги, мегофиасами. Ведь М. Лагресилль, тот офицер, который наблюдал животное в 1898 году, совершенно не был знаком с книгой Удеманса, вышедшей в 1893-м. Его наблюдения, следовательно, прекрасное подтверждение исследований, проанализированных выше. И одновременно это одно из наиболее точных описаний, которое у нас имеется".
Много лет спустя, беседуя с сэром Ричардом Оуэном в Ист-Шине, я коснулся этого происшествия. Он спросил, не могу ли я показать ему чешуйки. Каково же было мое отчаяние, когда, перерыв всю коллекцию своих диковин, я убедился, что вещественные доказательства исчезли! Это было тем ужаснее, что сэр Оуэн, ныне профессор, всегда слыл человеком недоверчивым. Что касается меня, то я никогда не сомневался в существовании морского змея. Коль скоро существуют змеи пяти-шести футов длиной, то почему не вообразить, что бывают экземпляры в десять раз длиннее? На это сэр Оуэн возразил мне: "Бог мой, если вы скажете, что видели человека семи или восьми футов ростом, я охотно вам поверю, но боюсь, не сумею вас понять, если вы станете рассказывать о двадцатипятифутовых людях". Вероятно, его не убедили бы и чешуйки".
Тут нам следует оговориться. Прежде всего, ничто не доказывает, что чешуйки, найденные в скалах, были оставлены раненым животным. Просто так они вряд ли могли бы выскочить, для этого требуется все же некоторое усилие. Не исключено, правда, что они были выбиты пулями или что чудовище, пытаясь избавиться от боли, царапало боками камни... Но ведь это вполне могла быть и рыбья чешуя или, к примеру, гребешки, выброшенные приливом еще до появления монстра.
Кроме того, надо заметить, что к рассуждениям доктора Расселла, которыми он оправдывает существование 18-метровых чудовищ лишь потому, что встречаются змеи длиной шесть футов, никак невозможно относиться всерьез и реплика сэра Оуэна, без сомнения, разумна.
Тем не менее нельзя не восхититься честностью и искренностью шотландского врача, не побоявшегося поставить на карту свою репутацию, изложив столь щекотливое дело профессору Оуэну, человеку весьма влиятельному и не склонному верить в небылицы. В том же, что бесценные чешуйки были утеряны, нет, пожалуй, ничего удивительного - они просто были слишком тщательно упрятаны доктором.
Ученые, подобные покойному сэру Оуэну, всегда сдерживали развитие науки. У них всегда есть наготове абсурдные аргументы, вроде этой странной аналогии с 25-метровым человеком. (Как будто есть нечто общее между человеком и рептилией!) Не следует, впрочем, впадать и в другую крайность: мистики благословили бы меня, если бы я заявил, что чешуйки испарились как раз тогда, когда чудовище было убито, и будто ними между и умирающим монстром имелась некая связь.
Полный отчет об этой истории можно найти в подшивке "Глазго ивнинг ньюс".
Достоверное свидетельство доктора
Великий Оуэн с пренебрежением относился ко всем сообщениям о морском змее по одной лишь причине: они всегда принадлежали - используем здесь его выражение - людям неквалифицированным. Но что значит "квалификация"? Неужели это должен быть зоолог? Да еще специализирующийся в области крупных морских животных? Мне кажется, куда лучше подошел бы для этой цели какой-нибудь моряк, наделенный практическим интересом к океанской фауне, нежели ученый, посвятивший жизнь мотылькам и ленточным червям. По моему мнению, доверия достоин всякий свидетель, которому доступна широкая научная информация, какой бы ни была область его собственной деятельности. Пусть только он будет искренен и лишен иллюзий. А уж зоологи смогут интерпретировать сами рассказанное им!
Увы, сэр Ричард Оуэн умер слишком рано. В 1893 году, спустя меньше-года после его смерти, некто доктор Ф. Матесон, лондонский врач, пусть и не дипломированный зоолог, но человек, которого сложно было заподозрить в незнании анатомии, обнаружил огромное морское чудовище у берегов Шотландии, катаясь на лодке со своей женой в Киле, как называется узкий вход в гавань Лох-Алш.
"Был чудесный день, - рассказывал он, - о каком можно только мечтать, солнце светило вовсю, на небе не было ни облачка. Час, не то два часа дня. Наша лодка резво идет под парусом, как вдруг прямо перед нами нечто огромное будто бы вырастает из воды: выше нашей мачты, гладкое, словно длинная шея. Я сначала не понял, что происходит, и бросил жене: "Видишь?" Она спросила, что это такое, - голос у нее был несколько испуганный.
Нас разделяло метров двести, и расстояние неумолимо сокращалось. Вдруг "шея" опустилась, и я понял, что перед нами огромное морское чудовище, что-то вроде громадного ящера. У него была коричневая кожа с отливом и черная полоска под головой. Оно было похоже на жирафа, разве что длиннее и голова расположена несколько иначе, не под прямым углом к шее, а, скорее, как продолжение ее. Голова покачивалась из стороны в сторону, м видно было, как блестит на солнце влажная кожа".
Животное скрылось в воде, минуты. через две появилось вновь и стало удаляться. Доктор Матесон плыл за ним около мили, пока оно наконец не исчезло в пучине.
"Туловища я не видел, - продолжает рассказчик, - только волны там, где оно должно было находиться, но размеры его, вероятно, внушают уважение. Мне кажется, это была не просто морская змея, а какой-то невиданный зверь, большой и мощный, наподобие гигантской ящерицы. И, насколько я знаю, ни угорь, будь он столь велик, ни змея так не поднимают шею".
Интересно, как отнесся бы сэр Оуэн к подобному свидетельству человека явно образованного. Увы, не исключено, что скептически. Даже близкие друзья доктора выслушали его рассказ с недоверием. И хотя ученый недвусмысленно заявил, что никоим образом это не могло быть оптическим обманом, много лет спустя его сын, тоже доктор Матесон, полагал, что отец принял за чудовище обычный вихрь. Воистину:
Кого любить? Кому же верить? Кто не изменит нам один?..
Кошмар капитана "Умфули"
Многие читатели полагали, что Киплинг ничего не выдумывал, что в образе английского журналиста он описал самого себя. Впрочем, разве не напоминает Киплинга следующий сюжет.
В 1905 году английский писатель возвращался с Капа на борту "Армадейл Кастл", когда корабль наткнулся носом на огромное морское чудище метров в двадцать длиной. Туловище его свешивалось с форштевня с одной стороны, голова - с другой. Матросы явственно расслышали, как бьется хвост умирающего монстра о переборки судна. Капитан отдал приказ остановить машину и дать полный назад} чтобы освободить раненого зверя. Как только корабль остановился, чудовище скрылось в пучине.
- Надо было втащить его на борт лебедкой! - крикнул кто-то из команды.Ведь нам никто не поверит!
Умирающая неизвестная рептилия, писатель, путешествующий морем, и боязнь непонимания - все это более чем напоминало новеллу "A Matter of Fact". Вся разница состоит в то, что у Киплинга это было существо из отряда китообразных. Эти существа настолько неповоротливы, что мы знаем множество случаев, когда они сталкивались с кораблями подобным образом.
На самом деле Киплинг просто перевел в литературную плоскость вполне реальную ситуацию - случай столкновения с морским змеем, о котором иначе как со скептической усмешкой никто и не говорил. Одна из самых замечательных историй произошла с капитаном Р. Кринглом в декабре 1893 года, когда он, командуя пароходом "Умфули", принадлежащим компании "Натал лайнз", имел возможность целых полчаса наблюдать морского змея.
Тридцать пять лет спустя, в январе 1929 года, Р. Гуд обратился к Кринглу в надежде услышать все подробности из первых уст, но капитан не был склонен обсуждать с ним все подробности давно минувших дней:
- Меня столько раз поднимали на смех, что мне не хотелось бы касаться этой темы.
Гуд сумел, однако, убедить его в своей заинтересованности, старый моряк смягчился и рассказал, как все было.
Итак, 4 декабря 1893 года. "Умфули" шел на всех парах на юг, держа курс к мысу Доброй Надежды. Корабль бороздил воды Мавритании под 21 градусом северной широты и 17-градусом 30 минутами восточной долготы, когда произошло событие, послужившее поводом к записи в бортовом журнале:
"5 ч. 30 мин. пополудни. Замечено в 500 метрах от корабля морское животное в виде змеи, около 24 м длиной. Кожа влажная, короткие плавники* на спине метров через шесть друг от друга; обхват туловища не меньше, чем у крупного кита. В бинокль я ясно видел, как животное открывало и закрывало пасть. Нижняя челюсть около двух метров, ряд больших зубов. Чудовище очень похоже на морского угря.
Подп.: Пауэлл, корабельный помощник".
Этот официальный рапорт, сделанный сухим, казенным языком, капитан дополнил несколькими деталями, которые позволяют нам представить, как выглядело таинственное существо:
"Когда мы заметили его, оно было метрах в четырехстах. Оно двигалось довольно быстро, его грудь пенила волну, как корабельный форштевень. Шея вместе с головой составляла около 4,5 метра - у меня было время хорошо рассмотреть монстра... Хвост или, вернее, туловище было куда толще шеи, вот почему я не назвал бы это чудище змеей. Бриза не было, вода совершенно спокойная, как в пруду, видимость прекрасная, и вряд ли я сумел бы ошибиться, разглядывая существо. А кроме того, оно не уплывало, пока совсем не стемнело".
Хотя вскоре после события на "Умфули" вышла убедительная книга профессора Удеманса, бедный Крингл сделался мишенью бесчисленных насмешек и попыток кабинетных умников растолковать ему, что же он видел "на самом деле".
"Мне говорили, что это был выводок морских свиней, что это плавучие островки из водорослей, что это... да мало ли что еще! Но если водоросли способны делать 14 узлов, если выводок свиней может подниматься на четыре с половиной метра над водой, то я, пожалуй, готов признать себя сумасшедшим. Но ведь от этого не легче!"
* На эскизе, сделанном капитаном, плавников нет, но на спине явственно различимы горбы, покрытые шерстью, причем средний расположен выше остальных. Возможно, именно их помощник принял за "плавники".
В оправдание неверующих следует сказать, что время от времени в прессе появлялись, мягко говоря, экстравагантные сообщения. Вот что, к примеру, пишет "Дейли курант", выходящая на Суматре (от 17 февраля 1897 г.): "Капитан парохода "Умфули" и его рулевой наблюдали змея длиной с их судно и толщиной 5,5 метра. Туловище его было покрыто крупной зеленой чешуей и утыкано множеством плавников. Шея вздымалась дугой над волнами. Арка эта была (не взыщите, читатель!) высотой около 45 метров".
* * *
В течение периода, начало которого наметилось с появлением книги Удеманса, а конец наступил вместе со вспышкой войны, весь мир, казалось, уверовал в существование морского змея. Эта перемена отношения произошла сразу в трех странах: Нидерландах, Великобритании и Франции.
Не следует, конечно, думать, что морские змеи и раньше никогда не заглядывали на побережье самой Франции. В 1861 году, как мы помним, одного видели с каким-то "воротничком" напротив Уэссана, а в 1870-м - в ста милях к западу от Бреста, но в обоих случаях наблюдения проводились с британских кораблей.. В девяностых годах - появление у Атлантического побережья Франции, но снова свидетели оказались одни британцы. Мы о нем знаем благодаря запоздалому отчету одного английского иезуита, Р.-П. Эдварда Роклиффа. Тогда еще четырнадцатилетний подросток, он возвращался в Бордо со своим отцом на корабле "Мосс и компани", и вот однажды из воды взвился столб брызг - капитан сперва решил, что это проделки кита. Но, как повествует отец Роклифф, все очень скоро убедились, что это совсем не так:
"Длинная шея примерно 45 см в диаметре была поднята над водой почти перпендикулярно. Затем она плашмя рухнула на поверхность воды, как ствол дерева, с жутким шумом. По счастью, эта операция повторялась через определенные интервалы, во время которых "чудище" продвигалось к французскому берегу... Создавалось впечатление, что оно преследует что-то под водой.
За все эти сведения я ручаюсь. Может быть, сам я и был мал, чтобы точно оценить подлинные размеры. Мои родители говорили, что монстр поднимался над водой на высоту где-то от четырех с половиной до шести метров. Цвета он был как спина у макрели. Голова не толще обычного ствола. И не было никаких признаков наличия хвоста, ни возможности определить величину той части туловища, которая оставалась внизу.
Этот случайный спектакль был разыгран, можно сказать, под носом у французов, но они даже не осознали всю важность проблемы, до тех пор пока животные весьма похожего вида не стали появляться в Индокитае, и весьма часто.
Французский флот охотится на монстра
5 марта 1896 года в колонке хроники "Курьера Хайпонга" впервые упоминается о "встречах с одним или несколькими доселе неизвестными животными - настоящими морскими чудовищами, выпавших на долю канонерки "Лавина" в бухте Файтцилонг". Эта бухта, которая находится к северу от залива Алонг возле Тонкина, состоит из настоящего сонма островков, отделенных друг от друга проливчиками, пробившимися в известняке. Богатство их фауны исключительно, да это и понятно: вокруг сплошь лужи с тепловатой и холодной водой, морские гроты, узкие проливы, рытвины - в общем, невероятный водный лабиринт, покрытый кораллами и водорослями, среди которых кишат разные безвредные организмы, время от времени тревожимые не слишком многочисленными хищниками. Так что же удивительного, что эти тайные кущи, полные дичи, привлекли зверей, чьи размеры придают им буквально пантагрюэлевский аппетит!
Но предоставим лейтенанту Лагресиллю, бывшему тогда капитаном военного судна, право поведать нам подробнее о своих волнующих наблюдениях:
"В июле прошлого (1897) года с "Лавины" впервые заметили в море в заливе Алонг двух животных странной формы и огромных размеров; их длина достигала двадцати метров, а диаметр был от двух до трех метров; особенностью этих животных было то, что их туловище совсем не обладало твердостью известных китообразных, но постоянно извивалось волнообразно, как змеиное, но только вертикально. Была заряжена пушка, и с шестисот метров произвели выстрел. Тут же чудовища нырнули, шумно засвистев, а на поверхности пошли бурунчики, как при приливе. Больше они не появились, но, кажется, удалось разглядеть голову одного, которая, видимо, была небольших размеров.
Пятнадцатого февраля этого года (1898) при пересечении бухты Файтцилонг я снова заметил похожих зверей. Я тут же решил начать на них охоту и приказал зарядить орудия. Мы выстрелили в одного несколько раз с расстояния от трехсот до четырехсот метров, и по крайней мере два ядра достигли цели, но, кажется, не причинив ему ни малейшего вреда, и снаряды взрывались на поверхности тела. Я также пытался догнать их на самом судне, но их скорость была гораздо больше, чем у "Лавины". Конечно, каждый раз, когда животное утыкалось в мель, оно разворачивалось, что позволяло его догнать и оценить на взгляд размеры. Оно часто выныривало, и всегда при этом можно было наблюдать волнообразные движения тела. Каждое вы-ныривание предварялось фонтаном воды или, скорее, распылением воды, производимым шумным выдохом, в противоположность обычным китам, которые всасывают воду и выбрасывают ее на большую высоту.
Окрас животного был серым, с множеством черных пятен. Его было легко отслеживать из-за этого дыхания, которое образовывало на поверхности моря, тогда совершенно спокойного, круги диаметром четыре-пять метров. Однажды, мне кажется, почти удалось его загнать. Охота длилась без успеха в течение полутора часов и была оставлена из-за наступления ночи".
Неделей позже, 25 февраля 1898 года, лейтенант Лагресилль был приглашен на прием, данный адмиралом Жиго де ла Бедольером в честь М. Поля Домье, будущего президента республики, тогда генерального губернатора Индокитая. И, само собой, адмиралу ужасно не терпелось услышать рассказ лейтенанта о своей встрече с гигантским змеем, и тот удовлетворил любопытство собравшихся со своим обычным изяществом. Нужно ли говорить, что слушатели проявили большое недоверие, а некоторые офицеры даже обменялись многозначительными взглядами и даже несколько насмешливо посматривали на рассказчика.
Последний не замедлил взять реванш, и довольно убедительно. На следующий день после приема 'лейтенант Лагресилль пригласил на свое судно лейтенанта Жоанне и девятерых офицеров с другого судна, "Байара", дабы и они посетили чудесный архипелаг Файтцилонг. Все господа с воодушевлением взялись завтракать, когда появился человек из команды с сообщением, что в виду показались два морских змея. Все бросились на мостик, подозревая какую-то шутку, устроенную лейтенантом для увеселения общества. Но им пришлось смириться с очевидностью: два странных зверя действительно плавали в нескольких сотнях метров от судна.
"Мы охотились за одним из них в течение получаса,- сообщает лейтенант Лагресилль,- и однажды наблюдали его ясно примерно с двухсот метров, когда он плыл горизонтально. Он совершал три волнообразных движения без перерыва, и они заканчивались в начале головы, которая больше всего напоминала тюленью, только раза в два большую. Нельзя было разглядеть, есть ли у монстра шея и как голова связана с туловищем, чьи размеры были весьма значительны: мы поняли это, когда осознали, что изгибы происходят без перерыва. До сих пор нам казалось, что эти изгибы лишь видимость горбов, которые следуют друг за другом на правильном расстоянии: но, по признанию всех свидетелей, подобное сомнение неправомерно, так как количество этих горбов, когда зверь извивался и когда он вынырнул во всю свою длину, оставалось одним и тем же. У двоих из присутствующих офицеров были фотоаппараты: они могли бы сослужить хорошую службу, но оба остались настолько удивлены всем зрелищем, что, когда им пришло в голову прицелиться камерой, животное нырнуло и появилось вновь лишь очень далеко, в условиях плохой видимости, при которых сделать снимок было совершенно невозможно.
Подводим итог: животные, виденные с "Лавины", неизвестны науке. Их длина примерно двадцать метров (по меньшей мере), окрас серый и черный, голова напоминает тюленью, а туловище способно на очень ярко выраженные волнообразные движения; наконец, их спина покрыта подобием зубчиков пилы, что придает им большое сходство с известными китообразными; как и эти последние, они выдают свое присутствие шумным дыханием, но не выбрасывают фонтаны воды при выдохе, как китообразные; скорее, при их судорожном дыхании вода испаряется и потом сбрасывается не фонтаном или струей, а дождем. Безусловно, именно эти животные, известные аннамитам, которые их очень боятся, были прототипом дракона, который, модифицированный и дополненный легендами, если так можно сказать, "ге-ральдизировался" и стал национальной эмблемой".
Вернувшись на борт "Байара", лейтенант Жоанне поставил адмирала Бедольера в известность обо всем, что видел. Последний немедленно направил лейтенанту Лагресиллю письмо, в котором говорилось, что он приносит свои глубочайшие извинения и больше не сомневается в правдивости рассказа подчиненного. Также он телеграфировал генеральному губернатору Полю Домке, сообщив, что "десять офицеров, среди которых был командир "Байара", находясь на борту "Лавины", наблюдали двух очень чудных зверей". Наконец он настолько увлекся всем делом, что вознамерился организовать конкурс среди канонерок и пароходов, некую большую баталию с целью загнать одно из этих животных на мель и заставить его оттуда выброситься на берег, где с ним можно будет получше разобраться.
Но военные действия в провинции Квантуй, которую Франция захотела прибрать к рукам, не позволили - увы! - привести этот замысел в исполнение.
Некоторое время, однако, животное продолжали видеть в заливе Алонг, на этот раз с мачт старого линкора "Вобан", которым командовали вице-адмирал Боннинь-ера де Бомонт и капитан Буте. И только в 1922 году вскрылись обстоятельства той встречи. В то время некто Жан-Батист А. был дипломированным артиллеристом на борту "Вобана" и 11 июля 1898 года стоял на вахте у выхода на трап правого борта:
"Я глядел на море под трапом, и мое внимание привлекло одно странное животное, которое проплыло примерно в трех метрах от основания лестницы, извиваясь совершенно как змея.
Это животное достигало метров десяти-двенадцати в длину и казалось сорока-пятидесяти сантиметров толщиной в середине туловища. На нем были чешуйки размерами с черепашьи; шея была гораздо тоньше тела, а голова пропорциональна туловищу, как у змеи; хвост заострялся на конце. Глаза, кажется, располагались несколько ниже на голове, чем у обычных змей; две
хорошо различимые дыры обозначались немного ближе к задней части морды. Окраска животного, вероятно, была серо-зеленоватая, но этот цвет, без сомнения, создавался под влиянием окраски морской воды и неба. Животное находилось на глубине полтора-два метра". Впервые речь идет о чешуе на спине у драконов, но ведь и впервые одного из них видят на столь близком расстоянии! Впрочем, другой свидетель впоследствии подтверждает эту характеристику, но с оговоркой. Этот второй говорит о "желто-мраморных пятнах", которые, конечно, можно принять за чешуйки, особенно глядя сквозь толщу воды. Итак, вопрос по-прежнему остается открытым.
Французские зоологи устраивают мегофиасу жаркий прием
Однако лишь несколько лет спустя наблюдения в заливе Файтцилонг пробудили эхо в французской научной среде. Конечно, они никак не могли не взволновать одного ученого, уже охваченного идеями доктора Уде-манса,- профессора Эмиля Дж. Раковитца, в то время заместителя директора лаборатории Араго в Баниульс-сюр-мере.
Никто не мог подозревать этого ученого в бахвальстве и легковерии. Он первым разоблачал открытия и россказни моряков, которые, по его мнению, все склонны поболтать о фантастических зверях. Но он прибавлял при этом:
"Зоологи так привыкли не доверять, что, мне кажется, уже потеряли чувство меры. На самом деле есть две категории описаний, которые следует четко различать. Есть те, которые ясно и просто возникают из воображения их открывателей: но есть и другие - результат плохих наблюдений реальных животных. И не так уж сложно отличить первых от вторых, а с некоторым опытом можно научиться делать это немедленно и без ошибок".
Конечно, профессор Раковитц решил, что из труда Удеманса не обязательно следует, что мегофиас - это тюлень.
"Очень возможно,- говорит он,- но также нет ничего, что позволило бы утверждать это категорически. Во-первых, наличие задних лап весьма сомнительно. Присутствие волосков - это обязательный результат наличия волосков в ноздрях; но эти последние встречаются в описаниях очень редко. Наконец, что касается гривы, ее тоже следует оставить из осторожности. Генеалогическое древо, установленное Удемансом, никак не совпадает с данными, которые мы имеем о потомках ластоногих...".
Именно с таким убеждением Эмиль Раковитц отправился в качестве натуралиста в 1898 году в антарктическую экспедицию на "Бельжике", под командованием лейтенанта Адриена де Герлаха. Как он признавался своему начальнику, это предприятие для него "представляет собой очень полезную возможность встречи с морским змеем".
Но судьба - увы! - не была к нему благосклонна.
"Я хочу напомнить,- заме чает тем не менее Раковитц,- что у Пунтас-Аренас многие рассказывали мне о гигантском звере, который появляется время от времени у Мыса Дев, при входе в Магелланов пролив; но так как я сам не видел ни одного непосредственного свидетеля, то и не хочу нести никакой ответственности за эти слухи".
В Антарктике бельгийская экспедиция попала в затруднительное положение. Захваченная льдами "Бель-жика" оказалась обездвиженной на целый год. Это критическая и тревожная ситуация не могла не кончиться драмой: один лейтенант умер от истощения сил, один матрос сошел с ума, а цинга добивала многих членов команды, в том числе ее начальника Герлаха и его помощника Лекуанта. Профессор Раковитц вернулся цел и невредим во Францию и только через два или три года случайно заглянул в номер "Курьера Хайпонга", вышедшего точно через четыре дня после того, как "Бельжика" попала в тиски льда!
"Каково же было мое удивление, когда, ознакомившись с содержимым статьи,пишет он,- я обнаружил, что автор называет животных, которые имели все характерные черты, описанные Удемансом в заключении своей книги, мегофиасами. Ведь М. Лагресилль, тот офицер, который наблюдал животное в 1898 году, совершенно не был знаком с книгой Удеманса, вышедшей в 1893-м. Его наблюдения, следовательно, прекрасное подтверждение исследований, проанализированных выше. И одновременно это одно из наиболее точных описаний, которое у нас имеется".