Страница:
Джори подошла к висевшему на стене телефону, набрала номер и стала ждать. Телефон на том конце провода звонил, но трубку не брали. После десятка длинных гудков Джори повесила трубку.
– Не отвечает, – сообщила она Гретхен. – Пожалуй, я заеду к ней по дороге, когда буду уезжать из города.
– Правильно. А если никого не застанешь, не переживай, я ей передам, что ты уехала в Нью-Йорк, и обязательно дам тебе знать, когда ребенок родится.
– Спасибо.
Джори замешкалась. Ей давно пора было идти к себе складывать вещи, но она медлила, потому что перед отъездом решила рассказать Гретхен еще кое-что. Но она не знала, как начать разговор о Роланде Экхарде. Джори очень боялась оскорбить подругу намеком, что ее дядя замышлял что-то дурное, когда вчера ночью подошел к ней в коридоре. После того как она нечаянно заснула и ничего не произошло, Джори почти пришла к убеждению, что старик просто хотел ей что-то сообщить. Теперь она снова засомневалась в этом.
Гретхен стала убирать со стола, и Джори предложила:
– Хочешь, помогу тебе помыть посуду?
– Спасибо, не надо, я сама управлюсь. Мне еще нужно успеть отвезти кое-какие вещи в химчистку. Я должна сдать их сегодня до десяти, иначе они будут готовы только на следующей неделе. Если ты собираешься заехать по дороге к Китти, то тебе пора идти складываться. Нужно выехать пораньше – дорога дальняя, а темнеет сейчас рано.
В результате Джори вышла из кухни и пошла в свою комнату, так и не рассказав Гретхен о ночном происшествии. Но поставив на кровать чемодан и начав доставать из ящика комода свои вещи, она снова задумалась о Роланде Экхарде.
Если старик не хотел причинить ей вред, что он в таком случае пытался ей сообщить? Этого ей, видимо, никогда не узнать.
Или стоит все же попытаться? В мозгу Джори постепенно оформилась идея. Она перестала складывать вещи, стремительно вышла из комнаты и зашагала по коридору. Снизу, из кухни, слабо слышался шум воды и звяканье посуды. Этот звук немного прибавлял ей храбрости. Джори стала подниматься на третий этаж, утешая себя мыслью, что в случае чего всегда может закричать и Гретхен прибежит на помощь.
Медленно поднимаясь на верхний этаж, Джори вдруг поняла, что не была в этой части дома много лет. Здесь все выглядело точно так же, как раньше. Перед ней предстал уменьшенный вариант коридора'второго этажа: те же желтые обои в цветочек, низкие потолки, несколько закрытых дверей. Какая из них ведет в комнату Роланда Экхарда?
Джори медленно двинулась по коридору, пытаясь по каким-нибудь признакам определить нужную дверь. Наконец из-за самой последней послышался скрип пружин кровати.
Джори остановилась, не решаясь войти.
«Наверное, старик спит, – думала она. – Я не должна его беспокоить».
Но тогда ей пришлось бы уехать, так и не узнав, зачем дядя Гретхен приходил к ней прошлой ночью. А вдруг старик что-нибудь знает об убийстве Клоувер? Нечто, о чем он пытался сообщить Гретхен и полицейским, но по каким-то причинам не смог?
Джори уже протянула руку, собираясь постучать, как вдруг вспомнила, что старик не услышит стука. Тогда, испытывая некоторую неловкость от того, что вторгается на чужую территорию, но понимая, что у нее нет выбора, она повернула ручку, толкнула дверь и приоткрыла ее на несколько дюймов.
Дверь скрипнула. Джори прильнула к щели и заглянула внутрь. В комнате царил полумрак, и она подумала, что увидит старика лежащим на кровати. Однако ее глазам предстала совсем другая картина. Роланд Экхард не спал. Он сидел на кровати боком к Джори и, склонив голову, рассматривал что-то лежавшее у него на коленях. Ничто не давало повода предположить, что он заметил, как дверь приоткрылась. Джори замерла в нерешительности, не зная, как поступить. Пока она раздумывала, старик пошевелился, и узкий луч света, проникавший в щель между занавесками, отразился от какого-то металлического предмета, который он держал в руках.
Поняв, что это, Джори вскрикнула от ужаса, потом зажала рот рукой и попятилась. Только оказавшись в коридоре, она сбросила оцепенение, быстро закрыла за собой дверь, повернулась и опрометью бросилась к себе.
Дядя Гретхен держал в руках длинный кухонный нож.
Глава 13
– Не отвечает, – сообщила она Гретхен. – Пожалуй, я заеду к ней по дороге, когда буду уезжать из города.
– Правильно. А если никого не застанешь, не переживай, я ей передам, что ты уехала в Нью-Йорк, и обязательно дам тебе знать, когда ребенок родится.
– Спасибо.
Джори замешкалась. Ей давно пора было идти к себе складывать вещи, но она медлила, потому что перед отъездом решила рассказать Гретхен еще кое-что. Но она не знала, как начать разговор о Роланде Экхарде. Джори очень боялась оскорбить подругу намеком, что ее дядя замышлял что-то дурное, когда вчера ночью подошел к ней в коридоре. После того как она нечаянно заснула и ничего не произошло, Джори почти пришла к убеждению, что старик просто хотел ей что-то сообщить. Теперь она снова засомневалась в этом.
Гретхен стала убирать со стола, и Джори предложила:
– Хочешь, помогу тебе помыть посуду?
– Спасибо, не надо, я сама управлюсь. Мне еще нужно успеть отвезти кое-какие вещи в химчистку. Я должна сдать их сегодня до десяти, иначе они будут готовы только на следующей неделе. Если ты собираешься заехать по дороге к Китти, то тебе пора идти складываться. Нужно выехать пораньше – дорога дальняя, а темнеет сейчас рано.
В результате Джори вышла из кухни и пошла в свою комнату, так и не рассказав Гретхен о ночном происшествии. Но поставив на кровать чемодан и начав доставать из ящика комода свои вещи, она снова задумалась о Роланде Экхарде.
Если старик не хотел причинить ей вред, что он в таком случае пытался ей сообщить? Этого ей, видимо, никогда не узнать.
Или стоит все же попытаться? В мозгу Джори постепенно оформилась идея. Она перестала складывать вещи, стремительно вышла из комнаты и зашагала по коридору. Снизу, из кухни, слабо слышался шум воды и звяканье посуды. Этот звук немного прибавлял ей храбрости. Джори стала подниматься на третий этаж, утешая себя мыслью, что в случае чего всегда может закричать и Гретхен прибежит на помощь.
Медленно поднимаясь на верхний этаж, Джори вдруг поняла, что не была в этой части дома много лет. Здесь все выглядело точно так же, как раньше. Перед ней предстал уменьшенный вариант коридора'второго этажа: те же желтые обои в цветочек, низкие потолки, несколько закрытых дверей. Какая из них ведет в комнату Роланда Экхарда?
Джори медленно двинулась по коридору, пытаясь по каким-нибудь признакам определить нужную дверь. Наконец из-за самой последней послышался скрип пружин кровати.
Джори остановилась, не решаясь войти.
«Наверное, старик спит, – думала она. – Я не должна его беспокоить».
Но тогда ей пришлось бы уехать, так и не узнав, зачем дядя Гретхен приходил к ней прошлой ночью. А вдруг старик что-нибудь знает об убийстве Клоувер? Нечто, о чем он пытался сообщить Гретхен и полицейским, но по каким-то причинам не смог?
Джори уже протянула руку, собираясь постучать, как вдруг вспомнила, что старик не услышит стука. Тогда, испытывая некоторую неловкость от того, что вторгается на чужую территорию, но понимая, что у нее нет выбора, она повернула ручку, толкнула дверь и приоткрыла ее на несколько дюймов.
Дверь скрипнула. Джори прильнула к щели и заглянула внутрь. В комнате царил полумрак, и она подумала, что увидит старика лежащим на кровати. Однако ее глазам предстала совсем другая картина. Роланд Экхард не спал. Он сидел на кровати боком к Джори и, склонив голову, рассматривал что-то лежавшее у него на коленях. Ничто не давало повода предположить, что он заметил, как дверь приоткрылась. Джори замерла в нерешительности, не зная, как поступить. Пока она раздумывала, старик пошевелился, и узкий луч света, проникавший в щель между занавесками, отразился от какого-то металлического предмета, который он держал в руках.
Поняв, что это, Джори вскрикнула от ужаса, потом зажала рот рукой и попятилась. Только оказавшись в коридоре, она сбросила оцепенение, быстро закрыла за собой дверь, повернулась и опрометью бросилась к себе.
Дядя Гретхен держал в руках длинный кухонный нож.
Глава 13
Сойер остановил машину перед гостиницей «Дом 1890», но не сразу заглушил двигатель. Некоторое время он смотрел на дом, держа руку на ключе зажигания. Наконец повернул ключ и уже собрался открыть дверцу, когда услышал, что где-то сбоку заурчал мотор другого автомобиля. Сойер оглянулся и увидел, как знакомый «рейнджровер» рванулся с места и помчался по двору. Когда автомобиль, пронзительно взвизгнув тормозами, свернул на улицу, Сойер успел разглядеть за рулем Джори.
Он выскочил из машины и замахал руками, но Джори либо не заметила его, либо решила не обращать внимания. «Рейнджровер» пронесся по улице и, снова взвизгнув покрышками на повороте, скрылся за углом.
Сойер сел за руль, захлопнул дверцу и повернул ключ в замке зажигания. Мотор не заводился.
– Проклятие! – пробурчал он. – Ну давай же, черт бы тебя побрал!
На этот раз двигатель ожил, Сойер переключил передачу и поехал следом за Джори. Куда она помчалась? Почему не смотрела по сторонам?
Ответ напрашивался сам собой: по-видимому, Джори уже слышала новость. Сам Сойер узнал о случившемся всего несколько минут назад, по пути в город. Он включил в машине радио и слушал музыку, когда последний хит неожиданно сменился голосом диктора:
«Мы прерываем нашу программу, чтобы сделать специальное сообщение. В Близзард-Бэй совершено третье убийство. Сегодня утром был обнаружен труп женщины»…
Сойер заметил «рейнджровер», остановившийся у светофора на перекрестке. Но только он успел подъехать, как загорелся зеленый, и «рейнджровер» рванулся вперед, из города.
Сойер пристроился в хвосте, отметив, что машина идет с превышением скорости как минимум на двадцать миль в час. Насколько он мог судить, Джори ни разу за все время не посмотрела в зеркало заднего вида и, по-видимому, еще не знала, что он ее преследует.
Сойер дождался, когда они выедут из города и свернут на двухполосную дорогу к Северному шоссе, и только тогда прибавил скорость, догнал «рейнджровер» и посигналил.
Джори повернула голову и посмотрела в зеркало. Сначала она никак не реагировала: не снизила скорость, но, к счастью, и не прибавила. Сойер снова просигналил и махнул рукой, делая ей знак остановиться.
Снова никакой реакции. Сойер уже решил было, что она попытается от него оторваться, когда Джори включила указатель правого поворота и сбавила скорость. «Рейнджровер» съехал на раскисшую обочину и остановился.
Сойер тоже взял вправо, затормозил, открыл дверцу и выскочил из машины едва ли не раньше, чем она остановилась. Ступив на подтаявший снег, смешанный с грязью, он чуть ли не бегом побежал к «рейнджроверу», моля Бога, чтобы Джори внезапно не рванула машину вперед. Она не двинулась с места, но и не открыла дверцу, не вышла, лишь до половины опустила стекло и настороженно посмотрела на него.
– Что тебе нужно? – требовательно спросила она.
– Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.
– Это еще зачем?
Она смотрела на него с подозрением, тон был ледяным, и Сойер засомневался, правильно ли поступил, последовав за ней. Может, стоило оставить все как есть, и пусть бы она ехала туда, куда собиралась. Но менять что-либо было слишком поздно. Он был здесь, и Джори ждала ответа.
– Джори, я волновался с той самой минуты, как высадил тебя перед гостиницей, – глухо сказал он.
– Ну что ж, можешь больше не волноваться, – ответила Джори. – Спешу тебя обрадовать: я уезжаю из города, как ты и требовал.
Ее насмешливый, саркастический тон не вязался с затравленным взглядом. Сойер заметил, что она сжала руль так крепко, что побелели костяшки пальцев.
– Ты слышала новость? – Сойер поборол желание протянуть руку и дотронуться до нее. – Как ты себя чувствуешь?
– Слышала… что? – спросила Джори с искренним недоумением.
Если ей ничего не известно, то почему она так спешила? Джори гнала машину так, будто ее преследовал сам дьявол.
– Что я должна была слышать, Сойер? – повторила Джори.
– О новом убийстве. Либо ночью, либо сегодня рано утром было совершено еще одно убийство.
– Как? Кто убит?
– Мне очень жаль, Джори. – На этот раз Сойер не удержался, просунул руку в окно и положил ладонь на рукав ее черной кожаной куртки. – Я знаю, вы были подругами…
– Скажешь ты наконец, кто погиб? – хрипло потребовала Джори. – Кто?
– Эдриен ван Диган.
Джори уставилась на Сойера застывшим взглядом, пытаясь осмыслить новость. Эдриен убита? Первой ее реакцией было: не может быть.
– Но мы виделись только вчера вечером, – возразила она. – На похоронах Клоувер.
– Помню. Значит, убийство произошло позже. Сегодня утром горничная обнаружила труп Эдриен в ее доме. Ее зарезали.
– Зарезали? – Перед глазами Джори встала картина: Роланд Экхард в своей комнате с ножом в руках. Джори крепко зажмурилась. – Чем?
– Не знаю, я всего лишь слышал сообщение по радио. Они пока не сообщали подробности, об убийстве стало известно совсем недавно. Я думал, ты уже знаешь – я решил, что поэтому ты и поспешила поскорее убраться из города.
– Нет. – Джори замолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Я ничего не знала. Господи, какой ужас, не могу поверить. Клоувер, Эдриен и… – она подняла голову, посмотрела на Сойера и тихо закончила: – и твоя сестра.
Сойер кивнул. Красивое лицо на миг исказила гримаса боли.
– О чем я и говорил, Джори. В этом городке разгуливает на свободе какой-то маньяк. Я тебя предупреждал, что… что на месте Эдриен могла быть ты.
– Я помню, – еле слышно прошептала Джори. Только услышав собственный изменившийся до неузнаваемости голос, она поняла, что вся дрожит. Джори стиснула зубы.
– Если, ты не знала об убийстве Эдриен, тогда почему удираешь из города на бешеной скорости? – спросил Сойер.
– Вовсе я не удирала, – солгала Джори. Она могла только догадываться, сколько времени Сойер ехал за ней.
– Удирала, удирала. Я видел, как ты выехала со двора на улицу. Даже не посмотрела по сторонам, прежде чем свернуть. Ты явно от чего-то убегаешь, Джори.
Джори посмотрела ему в глаза:
– Сойер, а тебе не приходило в голову, что я, может быть, убегаю от тебя? Может быть, мне просто не терпится от тебя избавиться?
Мужчина пожал плечами. Джори поняла, что он ей не поверил. И тогда вопреки своим намерениям она выпалила:
– Меня испугал дядя Гретхен. У нее есть старый дядюшка, его зовут Роланд. Сегодня утром, перед тем как уехать, я заглянула к нему в комнату и увидела у него в руках нож.
– Нож? – переспросил Сойер. – Ты уверена?
– Абсолютно.
Джори рассказала Сойеру все по порядку с самого начала: о том, что в ночь, когда была убита Клоувер, Роланд Экхард побывал в ее доме, о том, как полиция безуспешно пыталась его допросить. Она рассказала и о том, как вчера ночью старик догнал ее в коридоре, схватил за руку и при этом издавал какие-то странные звуки и отчаянно жестикулировал.
– Не знаю, какие у него были намерения, – призналась Джори. – Может, он хотел на меня напасть, а может, просто пытался мне что-то сообщить. Но когда я увидела его с ножом…
– Ты никому об этом не говорила? Джори замотала головой:
– Я заглянула к нему перед самым отъездом. Гретхен была на кухне, и я… наверное, просто запаниковала. Одним словом, я схватила вещи и бросилась вон из дома.
– Ты не собиралась сообщить о том, что видела, в полицию?
Джори задумалась.
– Честно говоря, я даже не успела об этом подумать. Просто торопилась поскорее уехать и из этого дома, и из этого города.
– Джори, то, что ты видела, может помочь полиции раскрыть эти преступления. Ты просто обязана…
– Знаю, – перебила она. – Думаешь, я сама этого не понимаю? Но я уже говорила, я перепугалась и в тот момент плохо соображала. Ох, Сойер, я так измучилась…
Джори набрала в грудь побольше воздуха и прерывисто выдохнула. Она вдруг поняла, что безмерно устала от всего, что связано с Близзард-Бэй, в том числе и от Сойера Хоуленда. Она поняла, что если бы Сойер ее не остановил, она могла благополучно уехать из этого города и никогда не узнать о новом убийстве. Вернувшись домой в Нью-Йорк, она выкинула бы происшедшее этой ночью из головы и не рассказала бы ни одной живой душе, что видела Роланда Экхарда с ножом в руках. Потому что, в конце концов, это абсолютно ничего не доказывало.
«Ой ли, Джори? – возник внутренний голос. – Старик держал нож у себя в спальне. Как ты думаешь, зачем ему там длинный кухонный нож?»
Джори возразила сама себе, что она не видела, как Роланд пускает его в ход. Он даже не угрожал ей этим ножом.
Но Клоувер была убита, а теперь и Эдриен.
Джори вспомнила Эдриен, настоящий образец элегантности: всегда безупречно одетая, умело подкрашенная, из прически не выбивался ни один волосок. Она не могла представить Эдриен окоченевшим окровавленным трупом.
Джори содрогнулась и подняла глаза на Сойера. Она ожидала встретить его суровый взгляд. Сойер действительно смотрел на нее, но совсем иначе. В глубине голубых глаз промелькнуло какое-то непонятное выражение.
– Тебе столько всего пришлось перенести, – тихо сказал он. – И я ничуть не облегчил тебе жизнь, правда, Джори?
– Не думай об этом, Сойер, я в порядке. Просто дай мне уехать, а там я сама во всем разберусь. Позвоню в полицию и расскажу про Роланда. А может, сначала позвоню Гретхен и скажу ей. Понимаешь, я не в состоянии заняться этим прямо сейчас. Мне нужно отсюда уехать, нужно какое-то время… – Она оборвала фразу на середине и с ужасом почувствовала, что из глаз потекли слезы.
«Не плачь, не смей реветь!» – скомандовала себе Джори, но это не помогло. Почему-то она не смогла остановить льющиеся по щекам соленые ручейки. Она чувствовала себя совершенно обессиленной.
Пока она шмыгала носом и вытирала слезы руками, Сойер молча сочувственно смотрел на нее.
– В таком состоянии ты не можешь вести машину, – твердо сказал он, когда Джори перестала всхлипывать.
– Я должна, Сойер. Мне нужно отсюда уехать, я не могу вернуться в этот город.
– Тебе и не придется возвращаться. Вот что, едем ко мне. Придешь в себя, и мы обсудим, что делать по поводу дяди Гретхен.
– Сейчас я не хочу ничего обсуждать. – Джори покачала головой. – У меня нет сил справиться со всем этим. Господи, Сойер, убита Эдриен, уже вторая из моих подруг. Что творится в этом городе?
– Джори, поехали ко мне, – повторил Сойер. Он открыл дверцу «рейнджровера». – Подвинься, я сяду за руль, а «шевроле» постоит здесь. Думаю, с ним ничего не случится.
Джори настроилась решительно возражать, но, посмотрев на Сойера, почему-то не смогла. По какой-то ей самой непонятной причине она покорно вылезла из машины, обошла вокруг капота и заняла место пассажира. И Сойер повез ее к себе домой – в дом, который она когда-то считала родным.
Когда Сойер свернул с шоссе на подъездную дорогу, Джори посмотрела в окно – мимо поля, на лес. Где-то там, за деревьями, озеро, на котором они рыбачили с дедом, озеро, на берегу которого он умер. Джори опять вспомнила, как бабушка не раз предостерегала ее…
Внезапно Джори услышала вопль. Он звенел в ушах и отдавался у нее в голове так громко, что девушка на мгновение подумала, что слышит его наяву. Она даже повернулась к Сойеру, но сразу поняла, что тот ничего не слышал. Значит, почудилось, поняла Джори. Просто разыгралось воображение.
Вопль повторился еще раз.
Джори прищурилась и повернулась лицом к лесу. Может, в то далекое лето с лесным озером было связано еще что-то, кроме внезапной смерти ее деда? Некое происшествие, память о котором была похоронена в глубинах ее подсознания все эти годы – да и сейчас похоронена?
Сойер внимательно посмотрел на нее.
– Джори, как ты себя чувствуешь?
Он остановился у крыльца и выключил зажигание.
Джори скользнула взглядом по опушке и отвела взгляд.
– Давай просто зайдем в дом, ладно?
– Интересно, что?
– Так, одну штуку, которую я нашел.
Джори первой прошла в комнату, держа руки в карманах линялых джинсов. Сойер старался не обращать внимания на то, как плотно облегает потертая ткань ее бедра. На щиколотках штанины собирались в гармошку над поношенными белыми кроссовками. Джори сняла кожаную куртку и осталась в просторном красном спортивном свитере.
Сойер никогда не видел ее в таком непритязательном наряде, в кои-то веки она была даже без каблуков. Сейчас Джори показалась ему еще более хрупкой и миниатюрной, чем обычно. И почему-то именно такая она притягивала к себе еще сильнее.
Она была совсем без косметики и от этого выглядела моложе, чем обычно, и казалась еще более уязвимой. Темные кудри были небрежно стянуты на затылке красной лентой. Один непокорный локон выбился из пучка и подрагивал возле щеки. Сойеру до зуда в пальцах захотелось протянуть руку и заправить его на место.
– Так что ты хотел мне показать? – напомнила Джори. Перекинув куртку через руку, она остановилась посреди комнаты и огляделась.
Сойер подошел к книжному шкафу и достал с полки игрушечную собачку, найденную в потайном уголке.
Джори ахнула:
– Боже мой, сколько же лет прошло с тех пор, как я… Где ты ее нашел?
Она подошла к Сойеру и взяла у него старенькую игрушку.
– Вон там. – Сойер кивнул на шкаф над камином. – В левом верхнем углу есть маленькая полочка, и…
– Я знаю, – перебила Джори. – Когда-то это был мой тайник. Там я хранила свой дневник, когда его вела.
Джори прижала собачку к щеке и ласково погладила меховую головку.
– Это Рыжик, – серьезно сообщила она Сойеру. – Папа Мэй подарил его мне на день рождения, когда я была совсем маленькой. Я не могла вспомнить, куда он потом девался. Наверное, после смерти деда я была в таком состоянии, что забыла даже любимую игрушку. Сначала была панихида, потом мы все уехали на похороны, а бабушка выставила дом на продажу… Можешь себе представить, какая была обстановка.
Сойер кивнул, подумав, что сейчас, стоя в этой комнате в обнимку с любимой игрушкой, девушка похожа на невинного ребенка. Ему страшно хотелось подойти и обнять ее – просто прижать к себе так же, как она с любовью прижала к себе игрушечного песика.
– Откуда ты узнал, что это моя игрушка? – спросила Джори, Сойер ответил не сразу. Искушение рассказать всю правду с начала до конца было очень велико, но он сдержался и только пожал плечами:
– Догадался.
– Как бы то ни было, я ужасно рада, что ты нашел Рыжика, – сказала Джори. – Я возьму его с собой в Нью-Йорк и буду беречь. Может быть, когда-нибудь подарю его…
Внезапно она замолчала. Не дождавшись продолжения, Сойер спросил:
– Кому?
Джори покачала головой:
– Не важно. Вообще-то я собиралась сказать, что, может, когда-нибудь у меня будет ребенок, и я подарю Рыжика ему. Вот и все.
– А… конечно, обязательно будет.
Сойер невольно представил себе Джори с ребенком на руках… с маленькой девочкой с сияющими зелеными глазами и темными кудряшками – словом, очень похожей на нее. Его вдруг поразило открытие, что это мог бы быть его ребенок. Внезапно Сойер захотел этого так сильно, как ничего и никогда не хотел в своей жизни.
Образ Джори с их ребенком на руках пробудил в нем такое желание, что ему пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы скрыть свое возбуждение и держаться подальше от Джори. Последнее было особенно нелегко. Она стояла так близко, что Сойер с мучительной остротой сознавал: стоит ему только протянуть руку, и он сможет коснуться нежной кожи.
Джори вздохнула, убрала от лица собачку и посмотрела на Сойера. Встретившись с ней взглядом, Сойер принялся лихорадочно придумывать какую-нибудь нейтральную фразу. В конце концов молчание прервала Джори:
– Нужно позвонить Гретхен, рассказать ей про Эдриен и про Роланда. По-моему, это ее обязанность заявить в полицию, как ты думаешь?
– Джори, ведь это ты видела у Роланда нож – ты, а не Гретхен, – напомнил Сойер.
– Но этому может быть какое-нибудь разумное объяснение. Нож мог понадобиться Роланду для того, чтобы… ну не знаю, например, яблоко разрезать.
– А ты видела у него в руках яблоко?
Джори покачала головой:
– Нет, но это еще не значит, что…
– Нет, не значит, – согласился Сойер.
Он думал о Роланде Экхарде. Сойер несколько раз встречал старика в городе и всегда испытывал к нему жалость. Он видел, как местные мальчишки передразнивали его жесты и нечленораздельное мычание. Мог ли Экхард совершить убийство? Мог ли он – о Господи! – убить Ребекку? Почему-то Сойеру в это не верилось. Одно то, что старик не такой, как все, и даже то, что Джори видела его с ножом в руках, еще не доказывало его вину.
Но какие еще есть зацепки? Он раз за разом оказывался в тупике, и, по-видимому, полиция тоже. По делу об убийстве Клоувер Хартдейл не было названо ни одного подозреваемого. Когда по радио сообщали об убийстве Эдриен, диктор упомянул, что полиция пока никого не собирается арестовать.
Сойер спросил себя, не пора ли ему в конце концов сдаться? Не лучше ли убраться из этого Богом забытого городишка и вернуться в реальный мир, к своей настоящей жизни? Сделать так не обязательно означает отказаться от Джори. Он мог бы попытаться… Сойер оборвал себя, напомнив, что дал зарок никогда больше не связывать себя с женщиной. Ни с одной из них. Он не мог себе этого позволить после того, что произошло со Сьюзен.
Сьюзен Боджер.
Она была прекрасна – так же прекрасна, как Джори, хотя красота ее была другой. Сьюзен была высокой, стройной, с карими глазами и волосами цвета меда. Будучи младшей дочерью соседей Сойера в Гросс-Пойнте[3], она, как и Джори, происходила из состоятельной семьи. Когда они познакомились, Сьюзен была на несколько лет моложе, чем сейчас Джори, в сущности, она была еще ребенком.
В отличие от Джори, которая носила свое богатство так же непринужденно, как дизайнерскую кожаную куртку с бахромой, Сьюзен были присущи почти королевское достоинство и изысканность, доставшиеся ей по наследству вместе с жизненным статусом. Но она отличалась от других женщин своего круга, не была претенциозной и никогда не важничала.
Вскоре после того как Сьюзен исполнился двадцать один год, Сойер понял, что влюбился. В день ее двадцатидвухлетия он сделал предложение. Это случилось у берегов острова Макино на борту его яхты, откуда они вместе наблюдали восход солнца. Сьюзен согласилась стать его женой, и они отпраздновали это событие бутылкой ледяного шампанского «Дом Периньон» и обедом при свечах в «Гранд-отеле».
Родители Сьюзен устроили по случаю помолвки пышный прием, а родители Сойера подарили им большой дом на набережной. Сьюзен окончила Северо-Западный университет, но, изменив свои первоначальные планы, решила отказаться от учительской карьеры. Оба хотели завести большую семью и собирались взяться за реализацию этого плана сразу после свадьбы.
Все шло замечательно, с горечью вспоминал Сойер. Вплоть до того дня, когда он взглянул на Сьюзен и увидел нависшую над ней тень.
«Если я на ней женюсь, она умрет», – вдруг с ужасом понял он.
Сойер попытался отмахнуться от видения, твердил себе, что все это ерунда, что у него разыгралось воображение. Но в глубине души он знал, что обманывает себя. Еще с раннего детства у него открылся дар предвидения. Так, в 1977 году он знал, что Сиэттл-Слу выиграет скачки в Кентукки и что Мичиган три года кряду проиграет Розовый кубок. Он знал, что однажды в апреле школа на неделю закроется из-за не по сезону разыгравшейся вьюги. В ту же минуту, когда его мать объявила, что беременна, Сойер уже знал, что родится девочка. Он никогда не видел ничего зловещего, и родных его предсказания только забавляли. Озарение снисходило на мальчика неожиданно, и он обычно тут же рассказывал о том, что видел. Мать говорила, что он унаследовал дар от ее деда, которому всегда каким-то образом становилось известно то, чего он, казалось бы, никак не мог знать.
По мере того как Сойер подрастал, он все больше времени отдавал учебе – сначала в школе, затем в колледже, потом осваивал семейный бизнес. Видения посещали его все реже. Ему по-прежнему время от времени неизвестно откуда являлся какой-нибудь образ или мысль, но, став взрослым, Сойер научился держать свои откровения при себе, а иногда даже не обращать на них внимания. В конце концов, его видения никогда не имели особого значения для повседневной жизни. До тех пор, пока его не посетило одно, касающееся Сьюзен.
Если ты женишься на Сьюзен, она умрет.
Сойеру никак не удавалось избавиться от страшной мысли. Всякий раз на протяжении месяцев, отделяющих помолвку от свадьбы, стоило ему взглянуть на невесту, как он видел тени на ее лице. Но что он мог поделать? Не жениться на Сьюзен? Отказаться от своей второй половинки, от любимой женщины, с которой мечтал провести всю оставшуюся жизнь? Ради чего?
Сойер любил ее до безумия и был не в силах так поступить.
Однако по мере того как приближался день свадьбы, тени на лице Сьюзен становились все более зловещими. Сойер чувствовал, что время истекает. Он нервничал все больше и больше. Наконец Сьюзен, почувствовав неладное, потребовала объяснить, что происходит.
Он выскочил из машины и замахал руками, но Джори либо не заметила его, либо решила не обращать внимания. «Рейнджровер» пронесся по улице и, снова взвизгнув покрышками на повороте, скрылся за углом.
Сойер сел за руль, захлопнул дверцу и повернул ключ в замке зажигания. Мотор не заводился.
– Проклятие! – пробурчал он. – Ну давай же, черт бы тебя побрал!
На этот раз двигатель ожил, Сойер переключил передачу и поехал следом за Джори. Куда она помчалась? Почему не смотрела по сторонам?
Ответ напрашивался сам собой: по-видимому, Джори уже слышала новость. Сам Сойер узнал о случившемся всего несколько минут назад, по пути в город. Он включил в машине радио и слушал музыку, когда последний хит неожиданно сменился голосом диктора:
«Мы прерываем нашу программу, чтобы сделать специальное сообщение. В Близзард-Бэй совершено третье убийство. Сегодня утром был обнаружен труп женщины»…
Сойер заметил «рейнджровер», остановившийся у светофора на перекрестке. Но только он успел подъехать, как загорелся зеленый, и «рейнджровер» рванулся вперед, из города.
Сойер пристроился в хвосте, отметив, что машина идет с превышением скорости как минимум на двадцать миль в час. Насколько он мог судить, Джори ни разу за все время не посмотрела в зеркало заднего вида и, по-видимому, еще не знала, что он ее преследует.
Сойер дождался, когда они выедут из города и свернут на двухполосную дорогу к Северному шоссе, и только тогда прибавил скорость, догнал «рейнджровер» и посигналил.
Джори повернула голову и посмотрела в зеркало. Сначала она никак не реагировала: не снизила скорость, но, к счастью, и не прибавила. Сойер снова просигналил и махнул рукой, делая ей знак остановиться.
Снова никакой реакции. Сойер уже решил было, что она попытается от него оторваться, когда Джори включила указатель правого поворота и сбавила скорость. «Рейнджровер» съехал на раскисшую обочину и остановился.
Сойер тоже взял вправо, затормозил, открыл дверцу и выскочил из машины едва ли не раньше, чем она остановилась. Ступив на подтаявший снег, смешанный с грязью, он чуть ли не бегом побежал к «рейнджроверу», моля Бога, чтобы Джори внезапно не рванула машину вперед. Она не двинулась с места, но и не открыла дверцу, не вышла, лишь до половины опустила стекло и настороженно посмотрела на него.
– Что тебе нужно? – требовательно спросила она.
– Хотел удостовериться, что с тобой все в порядке.
– Это еще зачем?
Она смотрела на него с подозрением, тон был ледяным, и Сойер засомневался, правильно ли поступил, последовав за ней. Может, стоило оставить все как есть, и пусть бы она ехала туда, куда собиралась. Но менять что-либо было слишком поздно. Он был здесь, и Джори ждала ответа.
– Джори, я волновался с той самой минуты, как высадил тебя перед гостиницей, – глухо сказал он.
– Ну что ж, можешь больше не волноваться, – ответила Джори. – Спешу тебя обрадовать: я уезжаю из города, как ты и требовал.
Ее насмешливый, саркастический тон не вязался с затравленным взглядом. Сойер заметил, что она сжала руль так крепко, что побелели костяшки пальцев.
– Ты слышала новость? – Сойер поборол желание протянуть руку и дотронуться до нее. – Как ты себя чувствуешь?
– Слышала… что? – спросила Джори с искренним недоумением.
Если ей ничего не известно, то почему она так спешила? Джори гнала машину так, будто ее преследовал сам дьявол.
– Что я должна была слышать, Сойер? – повторила Джори.
– О новом убийстве. Либо ночью, либо сегодня рано утром было совершено еще одно убийство.
– Как? Кто убит?
– Мне очень жаль, Джори. – На этот раз Сойер не удержался, просунул руку в окно и положил ладонь на рукав ее черной кожаной куртки. – Я знаю, вы были подругами…
– Скажешь ты наконец, кто погиб? – хрипло потребовала Джори. – Кто?
– Эдриен ван Диган.
Джори уставилась на Сойера застывшим взглядом, пытаясь осмыслить новость. Эдриен убита? Первой ее реакцией было: не может быть.
– Но мы виделись только вчера вечером, – возразила она. – На похоронах Клоувер.
– Помню. Значит, убийство произошло позже. Сегодня утром горничная обнаружила труп Эдриен в ее доме. Ее зарезали.
– Зарезали? – Перед глазами Джори встала картина: Роланд Экхард в своей комнате с ножом в руках. Джори крепко зажмурилась. – Чем?
– Не знаю, я всего лишь слышал сообщение по радио. Они пока не сообщали подробности, об убийстве стало известно совсем недавно. Я думал, ты уже знаешь – я решил, что поэтому ты и поспешила поскорее убраться из города.
– Нет. – Джори замолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Я ничего не знала. Господи, какой ужас, не могу поверить. Клоувер, Эдриен и… – она подняла голову, посмотрела на Сойера и тихо закончила: – и твоя сестра.
Сойер кивнул. Красивое лицо на миг исказила гримаса боли.
– О чем я и говорил, Джори. В этом городке разгуливает на свободе какой-то маньяк. Я тебя предупреждал, что… что на месте Эдриен могла быть ты.
– Я помню, – еле слышно прошептала Джори. Только услышав собственный изменившийся до неузнаваемости голос, она поняла, что вся дрожит. Джори стиснула зубы.
– Если, ты не знала об убийстве Эдриен, тогда почему удираешь из города на бешеной скорости? – спросил Сойер.
– Вовсе я не удирала, – солгала Джори. Она могла только догадываться, сколько времени Сойер ехал за ней.
– Удирала, удирала. Я видел, как ты выехала со двора на улицу. Даже не посмотрела по сторонам, прежде чем свернуть. Ты явно от чего-то убегаешь, Джори.
Джори посмотрела ему в глаза:
– Сойер, а тебе не приходило в голову, что я, может быть, убегаю от тебя? Может быть, мне просто не терпится от тебя избавиться?
Мужчина пожал плечами. Джори поняла, что он ей не поверил. И тогда вопреки своим намерениям она выпалила:
– Меня испугал дядя Гретхен. У нее есть старый дядюшка, его зовут Роланд. Сегодня утром, перед тем как уехать, я заглянула к нему в комнату и увидела у него в руках нож.
– Нож? – переспросил Сойер. – Ты уверена?
– Абсолютно.
Джори рассказала Сойеру все по порядку с самого начала: о том, что в ночь, когда была убита Клоувер, Роланд Экхард побывал в ее доме, о том, как полиция безуспешно пыталась его допросить. Она рассказала и о том, как вчера ночью старик догнал ее в коридоре, схватил за руку и при этом издавал какие-то странные звуки и отчаянно жестикулировал.
– Не знаю, какие у него были намерения, – призналась Джори. – Может, он хотел на меня напасть, а может, просто пытался мне что-то сообщить. Но когда я увидела его с ножом…
– Ты никому об этом не говорила? Джори замотала головой:
– Я заглянула к нему перед самым отъездом. Гретхен была на кухне, и я… наверное, просто запаниковала. Одним словом, я схватила вещи и бросилась вон из дома.
– Ты не собиралась сообщить о том, что видела, в полицию?
Джори задумалась.
– Честно говоря, я даже не успела об этом подумать. Просто торопилась поскорее уехать и из этого дома, и из этого города.
– Джори, то, что ты видела, может помочь полиции раскрыть эти преступления. Ты просто обязана…
– Знаю, – перебила она. – Думаешь, я сама этого не понимаю? Но я уже говорила, я перепугалась и в тот момент плохо соображала. Ох, Сойер, я так измучилась…
Джори набрала в грудь побольше воздуха и прерывисто выдохнула. Она вдруг поняла, что безмерно устала от всего, что связано с Близзард-Бэй, в том числе и от Сойера Хоуленда. Она поняла, что если бы Сойер ее не остановил, она могла благополучно уехать из этого города и никогда не узнать о новом убийстве. Вернувшись домой в Нью-Йорк, она выкинула бы происшедшее этой ночью из головы и не рассказала бы ни одной живой душе, что видела Роланда Экхарда с ножом в руках. Потому что, в конце концов, это абсолютно ничего не доказывало.
«Ой ли, Джори? – возник внутренний голос. – Старик держал нож у себя в спальне. Как ты думаешь, зачем ему там длинный кухонный нож?»
Джори возразила сама себе, что она не видела, как Роланд пускает его в ход. Он даже не угрожал ей этим ножом.
Но Клоувер была убита, а теперь и Эдриен.
Джори вспомнила Эдриен, настоящий образец элегантности: всегда безупречно одетая, умело подкрашенная, из прически не выбивался ни один волосок. Она не могла представить Эдриен окоченевшим окровавленным трупом.
Джори содрогнулась и подняла глаза на Сойера. Она ожидала встретить его суровый взгляд. Сойер действительно смотрел на нее, но совсем иначе. В глубине голубых глаз промелькнуло какое-то непонятное выражение.
– Тебе столько всего пришлось перенести, – тихо сказал он. – И я ничуть не облегчил тебе жизнь, правда, Джори?
– Не думай об этом, Сойер, я в порядке. Просто дай мне уехать, а там я сама во всем разберусь. Позвоню в полицию и расскажу про Роланда. А может, сначала позвоню Гретхен и скажу ей. Понимаешь, я не в состоянии заняться этим прямо сейчас. Мне нужно отсюда уехать, нужно какое-то время… – Она оборвала фразу на середине и с ужасом почувствовала, что из глаз потекли слезы.
«Не плачь, не смей реветь!» – скомандовала себе Джори, но это не помогло. Почему-то она не смогла остановить льющиеся по щекам соленые ручейки. Она чувствовала себя совершенно обессиленной.
Пока она шмыгала носом и вытирала слезы руками, Сойер молча сочувственно смотрел на нее.
– В таком состоянии ты не можешь вести машину, – твердо сказал он, когда Джори перестала всхлипывать.
– Я должна, Сойер. Мне нужно отсюда уехать, я не могу вернуться в этот город.
– Тебе и не придется возвращаться. Вот что, едем ко мне. Придешь в себя, и мы обсудим, что делать по поводу дяди Гретхен.
– Сейчас я не хочу ничего обсуждать. – Джори покачала головой. – У меня нет сил справиться со всем этим. Господи, Сойер, убита Эдриен, уже вторая из моих подруг. Что творится в этом городе?
– Джори, поехали ко мне, – повторил Сойер. Он открыл дверцу «рейнджровера». – Подвинься, я сяду за руль, а «шевроле» постоит здесь. Думаю, с ним ничего не случится.
Джори настроилась решительно возражать, но, посмотрев на Сойера, почему-то не смогла. По какой-то ей самой непонятной причине она покорно вылезла из машины, обошла вокруг капота и заняла место пассажира. И Сойер повез ее к себе домой – в дом, который она когда-то считала родным.
Когда Сойер свернул с шоссе на подъездную дорогу, Джори посмотрела в окно – мимо поля, на лес. Где-то там, за деревьями, озеро, на котором они рыбачили с дедом, озеро, на берегу которого он умер. Джори опять вспомнила, как бабушка не раз предостерегала ее…
Внезапно Джори услышала вопль. Он звенел в ушах и отдавался у нее в голове так громко, что девушка на мгновение подумала, что слышит его наяву. Она даже повернулась к Сойеру, но сразу поняла, что тот ничего не слышал. Значит, почудилось, поняла Джори. Просто разыгралось воображение.
Вопль повторился еще раз.
Джори прищурилась и повернулась лицом к лесу. Может, в то далекое лето с лесным озером было связано еще что-то, кроме внезапной смерти ее деда? Некое происшествие, память о котором была похоронена в глубинах ее подсознания все эти годы – да и сейчас похоронена?
Сойер внимательно посмотрел на нее.
– Джори, как ты себя чувствуешь?
Он остановился у крыльца и выключил зажигание.
Джори скользнула взглядом по опушке и отвела взгляд.
– Давай просто зайдем в дом, ладно?
***
– Хочу тебе кое-что показать, – с порога сказал Сойер, распахнув перед Джори дверь своей квартиры.– Интересно, что?
– Так, одну штуку, которую я нашел.
Джори первой прошла в комнату, держа руки в карманах линялых джинсов. Сойер старался не обращать внимания на то, как плотно облегает потертая ткань ее бедра. На щиколотках штанины собирались в гармошку над поношенными белыми кроссовками. Джори сняла кожаную куртку и осталась в просторном красном спортивном свитере.
Сойер никогда не видел ее в таком непритязательном наряде, в кои-то веки она была даже без каблуков. Сейчас Джори показалась ему еще более хрупкой и миниатюрной, чем обычно. И почему-то именно такая она притягивала к себе еще сильнее.
Она была совсем без косметики и от этого выглядела моложе, чем обычно, и казалась еще более уязвимой. Темные кудри были небрежно стянуты на затылке красной лентой. Один непокорный локон выбился из пучка и подрагивал возле щеки. Сойеру до зуда в пальцах захотелось протянуть руку и заправить его на место.
– Так что ты хотел мне показать? – напомнила Джори. Перекинув куртку через руку, она остановилась посреди комнаты и огляделась.
Сойер подошел к книжному шкафу и достал с полки игрушечную собачку, найденную в потайном уголке.
Джори ахнула:
– Боже мой, сколько же лет прошло с тех пор, как я… Где ты ее нашел?
Она подошла к Сойеру и взяла у него старенькую игрушку.
– Вон там. – Сойер кивнул на шкаф над камином. – В левом верхнем углу есть маленькая полочка, и…
– Я знаю, – перебила Джори. – Когда-то это был мой тайник. Там я хранила свой дневник, когда его вела.
Джори прижала собачку к щеке и ласково погладила меховую головку.
– Это Рыжик, – серьезно сообщила она Сойеру. – Папа Мэй подарил его мне на день рождения, когда я была совсем маленькой. Я не могла вспомнить, куда он потом девался. Наверное, после смерти деда я была в таком состоянии, что забыла даже любимую игрушку. Сначала была панихида, потом мы все уехали на похороны, а бабушка выставила дом на продажу… Можешь себе представить, какая была обстановка.
Сойер кивнул, подумав, что сейчас, стоя в этой комнате в обнимку с любимой игрушкой, девушка похожа на невинного ребенка. Ему страшно хотелось подойти и обнять ее – просто прижать к себе так же, как она с любовью прижала к себе игрушечного песика.
– Откуда ты узнал, что это моя игрушка? – спросила Джори, Сойер ответил не сразу. Искушение рассказать всю правду с начала до конца было очень велико, но он сдержался и только пожал плечами:
– Догадался.
– Как бы то ни было, я ужасно рада, что ты нашел Рыжика, – сказала Джори. – Я возьму его с собой в Нью-Йорк и буду беречь. Может быть, когда-нибудь подарю его…
Внезапно она замолчала. Не дождавшись продолжения, Сойер спросил:
– Кому?
Джори покачала головой:
– Не важно. Вообще-то я собиралась сказать, что, может, когда-нибудь у меня будет ребенок, и я подарю Рыжика ему. Вот и все.
– А… конечно, обязательно будет.
Сойер невольно представил себе Джори с ребенком на руках… с маленькой девочкой с сияющими зелеными глазами и темными кудряшками – словом, очень похожей на нее. Его вдруг поразило открытие, что это мог бы быть его ребенок. Внезапно Сойер захотел этого так сильно, как ничего и никогда не хотел в своей жизни.
Образ Джори с их ребенком на руках пробудил в нем такое желание, что ему пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы скрыть свое возбуждение и держаться подальше от Джори. Последнее было особенно нелегко. Она стояла так близко, что Сойер с мучительной остротой сознавал: стоит ему только протянуть руку, и он сможет коснуться нежной кожи.
Джори вздохнула, убрала от лица собачку и посмотрела на Сойера. Встретившись с ней взглядом, Сойер принялся лихорадочно придумывать какую-нибудь нейтральную фразу. В конце концов молчание прервала Джори:
– Нужно позвонить Гретхен, рассказать ей про Эдриен и про Роланда. По-моему, это ее обязанность заявить в полицию, как ты думаешь?
– Джори, ведь это ты видела у Роланда нож – ты, а не Гретхен, – напомнил Сойер.
– Но этому может быть какое-нибудь разумное объяснение. Нож мог понадобиться Роланду для того, чтобы… ну не знаю, например, яблоко разрезать.
– А ты видела у него в руках яблоко?
Джори покачала головой:
– Нет, но это еще не значит, что…
– Нет, не значит, – согласился Сойер.
Он думал о Роланде Экхарде. Сойер несколько раз встречал старика в городе и всегда испытывал к нему жалость. Он видел, как местные мальчишки передразнивали его жесты и нечленораздельное мычание. Мог ли Экхард совершить убийство? Мог ли он – о Господи! – убить Ребекку? Почему-то Сойеру в это не верилось. Одно то, что старик не такой, как все, и даже то, что Джори видела его с ножом в руках, еще не доказывало его вину.
Но какие еще есть зацепки? Он раз за разом оказывался в тупике, и, по-видимому, полиция тоже. По делу об убийстве Клоувер Хартдейл не было названо ни одного подозреваемого. Когда по радио сообщали об убийстве Эдриен, диктор упомянул, что полиция пока никого не собирается арестовать.
Сойер спросил себя, не пора ли ему в конце концов сдаться? Не лучше ли убраться из этого Богом забытого городишка и вернуться в реальный мир, к своей настоящей жизни? Сделать так не обязательно означает отказаться от Джори. Он мог бы попытаться… Сойер оборвал себя, напомнив, что дал зарок никогда больше не связывать себя с женщиной. Ни с одной из них. Он не мог себе этого позволить после того, что произошло со Сьюзен.
Сьюзен Боджер.
Она была прекрасна – так же прекрасна, как Джори, хотя красота ее была другой. Сьюзен была высокой, стройной, с карими глазами и волосами цвета меда. Будучи младшей дочерью соседей Сойера в Гросс-Пойнте[3], она, как и Джори, происходила из состоятельной семьи. Когда они познакомились, Сьюзен была на несколько лет моложе, чем сейчас Джори, в сущности, она была еще ребенком.
В отличие от Джори, которая носила свое богатство так же непринужденно, как дизайнерскую кожаную куртку с бахромой, Сьюзен были присущи почти королевское достоинство и изысканность, доставшиеся ей по наследству вместе с жизненным статусом. Но она отличалась от других женщин своего круга, не была претенциозной и никогда не важничала.
Вскоре после того как Сьюзен исполнился двадцать один год, Сойер понял, что влюбился. В день ее двадцатидвухлетия он сделал предложение. Это случилось у берегов острова Макино на борту его яхты, откуда они вместе наблюдали восход солнца. Сьюзен согласилась стать его женой, и они отпраздновали это событие бутылкой ледяного шампанского «Дом Периньон» и обедом при свечах в «Гранд-отеле».
Родители Сьюзен устроили по случаю помолвки пышный прием, а родители Сойера подарили им большой дом на набережной. Сьюзен окончила Северо-Западный университет, но, изменив свои первоначальные планы, решила отказаться от учительской карьеры. Оба хотели завести большую семью и собирались взяться за реализацию этого плана сразу после свадьбы.
Все шло замечательно, с горечью вспоминал Сойер. Вплоть до того дня, когда он взглянул на Сьюзен и увидел нависшую над ней тень.
«Если я на ней женюсь, она умрет», – вдруг с ужасом понял он.
Сойер попытался отмахнуться от видения, твердил себе, что все это ерунда, что у него разыгралось воображение. Но в глубине души он знал, что обманывает себя. Еще с раннего детства у него открылся дар предвидения. Так, в 1977 году он знал, что Сиэттл-Слу выиграет скачки в Кентукки и что Мичиган три года кряду проиграет Розовый кубок. Он знал, что однажды в апреле школа на неделю закроется из-за не по сезону разыгравшейся вьюги. В ту же минуту, когда его мать объявила, что беременна, Сойер уже знал, что родится девочка. Он никогда не видел ничего зловещего, и родных его предсказания только забавляли. Озарение снисходило на мальчика неожиданно, и он обычно тут же рассказывал о том, что видел. Мать говорила, что он унаследовал дар от ее деда, которому всегда каким-то образом становилось известно то, чего он, казалось бы, никак не мог знать.
По мере того как Сойер подрастал, он все больше времени отдавал учебе – сначала в школе, затем в колледже, потом осваивал семейный бизнес. Видения посещали его все реже. Ему по-прежнему время от времени неизвестно откуда являлся какой-нибудь образ или мысль, но, став взрослым, Сойер научился держать свои откровения при себе, а иногда даже не обращать на них внимания. В конце концов, его видения никогда не имели особого значения для повседневной жизни. До тех пор, пока его не посетило одно, касающееся Сьюзен.
Если ты женишься на Сьюзен, она умрет.
Сойеру никак не удавалось избавиться от страшной мысли. Всякий раз на протяжении месяцев, отделяющих помолвку от свадьбы, стоило ему взглянуть на невесту, как он видел тени на ее лице. Но что он мог поделать? Не жениться на Сьюзен? Отказаться от своей второй половинки, от любимой женщины, с которой мечтал провести всю оставшуюся жизнь? Ради чего?
Сойер любил ее до безумия и был не в силах так поступить.
Однако по мере того как приближался день свадьбы, тени на лице Сьюзен становились все более зловещими. Сойер чувствовал, что время истекает. Он нервничал все больше и больше. Наконец Сьюзен, почувствовав неладное, потребовала объяснить, что происходит.