Фадеева М.. Приключения Петрушки

   Царь с досады топнул ногой.
   - Я лысею от огорчений, а мастер Трофим отказывается работать на меня.
   - Говорят, вы его морите голодом, - осведомился Копилка.
   - Да, но это не помогает. Он все равно отказывается работать. А тут еще Петрушка... Сегодня он поджег мой дворец, а завтра прокрадется в спальню и отрежет мне голову.
   - Петрушку нужно поймать, - отозвался генерал и взглянул на помещика.
   Копилка тоже посмотрел на генерала, и оба поняли, что ни тот, ни другой не хотят рассказывать о приключении под липой, о том, как они подрались из-за одежды.
   - Нужно обыскать все царство, - решительно продолжал генерал, - и положить конец проказам этого бездельника.
   - Провести обыск во всем царстве, - повторил правитель, - сейчас же, немедленно.
   - Есть, - Атьдва вскинул руку к испачканной на пожаре сажей шапке и сдернул измазанный китель.
   Атьдва подпрыгнул на колесиках, собрал своих "солдат" и пошел делать обыск.
   Дом огородника Терентия давно показался ему подозрительным. Чуткое генеральское ухо уловило, что именно отсюда раздался таинственный выстрел.
   Атьдва во главе своего воинства подошел к дому огородника. Придерживаясь рукой за столб от ворот и стоя на одной ноге, генерал громко постучал другой ногой.
   Огородник Терентий открыл ворота. Поджилки у него тряслись от страха, колени дрожали, но лицо улыбалось.
   - Входите, входите, генерал Атьдва, - он широко раскрыл калитку. Что привело вас ко мне?
   Генерал ничего не ответил и ткнул пальцем в тугой живот повара.
   - Ну-ка, посмотри, кто живет в доме. Узнай, на сколько персон готовить обед?
   - В этом доме я живу один, - вступил в разговор огородник.
   - Молчать! - обрезал генерал. - А ты, - указал вояка на садовника, иди в огород и следи, чтобы никто не бродил вокруг дома и не мял траву. Как увидишь, кто мнет траву, - тащи сюда. А ты, чистильщик сапог, посчитай, сколько в доме ботинок. Найдешь вторую пару - ищи владельца.
   Дворника он послал обметать все углы в доме. Хранителя платья - искать надетую на мальчика красную рубашку и синий колпак.
   Генерал уже привык распоряжаться своими необыкновенными "солдатами", и ему даже нравилось придумывать каждый раз необыкновенные приказы.
   Слуги исчезли в доме. Из комнат послышался звон разбитого стекла, грохот передвигаемых скамеек. Терентий обессилено опустился на крыльцо. "Неужели найдут скрывающихся в доме кузнеца Игната и Петрушку?" - думал он.
   А Игнат и Петрушка, услышав голос генерала, спрятались в печь.
   - Авось не найдут, - прошептал мальчик.
   - Нет, повар обязательно заглянет в печь, - объяснил кузнец. - Нужно вылезать через трубу. Полезли. - И первым двинулся вверх. Петрушка следовал за Игнатом. Сажа сыпалась на голову, забивалась в рот, нос, попадала в глаза. Но Петрушка упорно цеплялся за каждый выступ кирпича. Ему не хотелось попасть снова в руки генерала. Вот уже видно вверху голубое небо. Голова кузнеца высунулась из трубы.
   - Что там? - шепотом спросил мальчик.
   - Садовник ходит вокруг дома, - ответил кузнец. - Но все равно я прыгаю первым. Ты потом.
   - Ладно.
   Игнат спрыгнул на траву прямо перед носом садовника.
   - Что ты здесь делаешь? - садовник схватил егоза плечо. - Генерал Атьдва, здесь топчут траву!
   Генерал прикатил на голос.
   - Что ты здесь делаешь? - грозно спросил генерал.
   - Я чистил трубу, - не смутившись, ответил кузнец. - Я - трубочист.
   - Да, да, - подошел к ним огородник Терентий. - У меня дымит печь, и он чистил мне трубу. Видишь, он весь в саже.
   - Пошел отсюда, трубочист! - распорядился генерал. - Чтобы духу твоего не было.
   Кузнец не стал ждать второго приглашения. Он повернулся, дошел до ворот, закрыл за собой калитку. Вот теперь он на свободе!
   А через несколько минут во двор спрыгнул Петрушка.
   - Опять ты здесь? - сразу увидел его генерал. - Я же тебя прогнал? Ты зачем вернулся?
   - Я веревку забыл, - не растерявшись, объяснил Петрушка.
   - А ты, мне кажется, был выше ростом, - снова заговорил генерал.
   - Совсем не выше, - принялся объяснять Петрушка. - Просто я стряхнул сажу и от этого стал меньше. - Вот так... - Он подошел вплотную к Атьдва и стряхнул сажу с рукава прямо на него.
   - Уходи прочь, - отступил генерал. - Нельзя же, в самом деле, каждый день пачкать мундир сажей. Вчера на пожаре, а сегодня тут.
   Петрушка не стал ждать вторичного напоминания. Он повернулся и исчез за калиткой.
   У Терентия отлегло от сердца.
   КУКЛА ИЗ ГЛИНЫ
   Петрушка расстался с кузнецом на одном из перекрестков.
   - Мне пора, - сказал кузнец и, как взрослому, пожал мальчику руку. Мне нужно идти к ткачам, к гончарам, и мы все смеете будем бороться с Формалаем. А тебе пока нужно спрятаться в таком месте, где бы тебя не нашли.
   - Я укроюсь пока у гончара Крынки, - ответил Петрушка, - он живет в маленькой землянке, и туда никто никогда не заглядывает.
   На этом они расстались.
   Никем не замеченный. Петрушка добрался до землянки гончара Крынки.
   - Ну что же, - сказал гончар, когда мальчик рассказал ему про свою беду. - Где скрывается один - там укроются двое. Я думаю, что никто нас здесь не найдет. Как-нибудь проживем.
   Весь день просидел Петрушка с гончаром Крынкой, и весь день они говорили о том, как им жить дальше.
   - Я бы ушел куда-нибудь, - вздыхал гончар. - Да у меня больные ноги...
   - Не горюй, дружище, - утешал Петрушка. - Только бы вышел из тюрьмы отец. Он сделает тебе новые ноги. А пока ты помоги мне незаметно уйти из города. Давай собьем всех со следа. Сделай мое изображение из глины. Я поставлю скульптуру на дороге, и все подумают, что это я. Пока разберутся, я уйду далеко-далеко. Мне обязательно нужно отыскать мою подружку Аленку.
   - Я всегда готов помочь тебе, - ответил гончар.
   Две ночи подряд они таскали и месили глину, а потом вместе делали глиняное изображение Петрушки. Мальчик подавал глину, мял ее, во всем старался помочь своему старшему товарищу. Чтобы статуя была полегче, гончар сделал ее полой внутри, как будто это горшок или ваза. Потом сшили для статуи красную рубашку и синий колпак. А чтобы было удобно нести, сплели легкую корзинку и уложили туда глиняного Петрушку.
   Ночью Петрушка взвалил на плечо корзину, и они вместе с Крынкой двинулись вдоль улицы. Ночь выдалась темная, и никто не обратил на них внимания. Крынка проводил товарища подальше от города, помог на перекрестке дорог установить статую, потрепал мальчика по рыжим волосам, и колокольчик прощально звякнул.
   Крынка заторопился домой, а Петрушка, спрятавшись в кустах, стал ждать: что будет дальше?
   Наступило утро, хмурое, печальное. Низкие тучи нависли над дорогой. В полдень закапал дождь. Крупные капли побежали по спине Петрушки, потекли за воротник. Побежали они и по глиняной статуе, и мальчику показалось, что глиняный Петрушка заплакал от страха и одиночества. К вечеру, когда дождь перестал и солнце снова высушило статую, невдалеке послышался знакомый лай.
   - Тузик! Тузик! - прошептал Петрушка, но громко не позвал. - Наверно, он идет с судьей НашимВашим, - догадался мальчик.
   И верно: собака шла со своим хозяином.
   - Ищи, Тузик, ищи, - приговаривал судья.
   - Я стараюсь, хозяин. Я очень стараюсь, - пролаял Тузик. - Я слышу запах Петрушки.
   - Ищи, Тузик, ищи. Если ты найдешь Петрушку, ты будешь самой известной собакой и тебя вместе со мной пригласят во дворец к Формалаю.
   - Я стараюсь, стараюсь, - снова протявкал Тузик. - Петрушка близко.
   Тузик давно разобрался, что Петрушкой пахнет из двух мест: из кустов - настоящим, и с дороги - глиняным. Умная собака решила: раз настоящий Петрушка прячется - значит, хочет, чтобы его не нашли, а раз глиняный стоит посреди дороги - значит, он поставлен затем, чтобы на него обратили внимание.
   И Тузик повел судью к глиняному Петрушке.
   - Вон он, - взвизгнул Тузик. - Держи его, хозяин.
   Судья посмотрел и в трех шагах перед собой увидел Петрушку в синем колпаке, в красной рубашке. Мальчик стоял неподвижно и не шевелился, но НашимВашим почудилось, что он хочет удрать от него.
   - Стой, не двигайся! - судья обхватил глиняного Петрушку обеими руками, прижал к животу и потрусил по дороге к городу. - Сейчас я отдам Петрушку Формалаю, - запел судья от радости. - Он казнит его. А я снова стану царским судьей.
   ЧЕРЕПКИ НА ПОЛУ
   Звенели бубны, трещали трещотки, глухо ухал барабан, стучали кастаньеты, кружились танцовщицы, гремя бусами и браслетами. Правитель развлекался. Однако ему было совсем не весело. Да и как царь станет веселиться, если он знает, что у него всего двадцать стражников, да и те не настоящие солдаты, а повара, дворники, чистильщики сапог и другие слуги.
   Танцовщицы кружились все быстрее и быстрее, но Формалай не видел их. Он грустил, что не может уберечь свою день ото дня слабевшую власть. Хранитель царской памяти, который ни на минуту не отлучался из дворца, подошел, наклонился к уху Формалая и что-то прошептал.
   - Сейчас же зови! - глаза-пуговицы у царя заблестели. - Вон отсюда! гаркнул он на танцовщиц.
   Дверь широко раскрылась, и вошел судья НашимВашим, крепко прижимая к животу связанного по рукам и ногам глиняного Петрушку. К поясу судьи за поводок была привязана пестрая взлохмаченная собака.
   - Вот он! Вот Петрушка! - Судья поставил мальчика на ковер. - Я выполнил задание. Я хочу снова быть царским судьей.
   - Пусть он будет судьей, - кивнул правитель.
   Хранитель памяти повторил его слова.
   - У меня чудесная собачка. Она помогла мне поймать Петрушку.
   - Дать собаке золотой ошейник, - не глядя добавил Формалай, вставая с трона и делая шаг к Петрушке. - Вот ты где мне попался! Я с тобой расправлюсь.
   Челюсти у правителя угрожающе задвигались, и, не в силах удержать накопившуюся злость, он с размаху ударил Петрушку ногой в живот.
   Статуя глухо стукнулась о ковер и разлетелась на черепки. Формалай свирепо взглянул на судью, тот упал на колени.
   - Возьмите его, привяжите к хвосту лошади, и пусть она носит его по чистому полю, - сказал правитель. - Царский судья не может справиться с каким-то сорванцом. Позор!
   Вошедшие стражники подняли судью. Тузик громко затявкал.
   - И собаку привяжите вместе с ним. Пусть лошадь затопчет их копытами. Не нужны мне такие слуги!
   НА ХВОСТЕ ЛОШАДИ
   Петрушка шел к морю, когда услышал лошадиный топот и громкие стоны: "Ох, ох, больно, ох!" Прямо на него неслась лошадь. Грива ее развевалась, а к хвосту было что-то привязано. Петрушка подпрыгнул, ухватился за гриву лошади. Лошадь взвилась на дыбы, сделала два прыжка в сторону и остановилась. Петрушка освободил пленников и тут, кроме стонов, услышал тявканье собаки. Взглянул на разноцветные лапы и сразу узнал:
   - Тузик! Тузик!
   Тузик открыл глаза, попытался встать, но не смог.
   Петрушка подул собаке в дырявый нос, собака отряхнулась и завертелась вокруг него.
   - Подожди, Тузик, подожди. Здесь еще кто-то есть. Нужно ему помочь.
   Пострадавший лежал вниз лицом. Кряхтя от натуги, Петрушка перевернул его, взглянул, и сразу всплыла в памяти мальчика торная дорога и здоровенная фигура, прижимавшая к животу его, Петрушкино, изображение.
   - Нашим-Вашим! - вырвалось у мальчика.
   Услышав свое имя, судья приподнял растрепанную голову, посмотрел на спасителя и опять уронил ее на траву.
   "Он узнал меня. Сейчас снова привяжет к лошади, и тогда уже мне не спастись", - подумал судья, и ему стало так страшно, что он принялся умолять мальчика:
   - Добрый Петрушка, не оставляй меня! Я знаю, что сделал много зла, но я заглажу свою вину. Я помогу тебе и твоим друзьям. Помоги мне вернуться в город, и там я тебя отблагодарю.
   - Нет, нет. Не надо мне твоей благодарности. Ты злой и несправедливый.
   Судья собрал последние силы и сел.
   - Выслушай меня. Я никогда больше не буду служить Формалаю. Ты знаешь, я служил ему верой и правдой. Я выполнял все его приказы. Но ты сам видишь, как Формалай наградил меня за мою верную службу. Я никогда этого не прощу ему. Поверь мне, Петрушка, я не буду судьей. Я пойду работать садовником или стану кузнецом, как Игнат.
   - Гав! Гав! Не верь ему! - зарычал Тузик. - Он обманет тебя.
   - Не надо верить, Тузик прав. - Петрушка хотел привязать судью к лошади, но в глазах его было столько мольбы, а слова звучали так печально и искренне, что мальчик все-таки поверил ему. Тот, кто сам честен, всегда верит в честность других.
   В ЛОЖБИНЕ
   Петрушка помог судье почистить костюм и приклеил смолой оторвавшиеся волосы. И когда судья немного отдохнул, они пошли по тропинке, извивающейся по лугу.
   - Куда мы идем? Я готов помочь тебе, но не знаю чем, - сказал судья.
   - Я иду искать Аленку, дочь кузнеца, искусную рукодельницу. Генерал Атьдва приказал ее бросить в море.
   - Я пойду с тобой, - с готовностью отозвался Нашим-Вашим. - Вдвоем мы найдем ее быстрее.
   Они шли весь день, а когда солнце стало прятаться за дальним лесом, уставший Петрушка предложил отдохнуть.
   - Нужно устроиться на ночлег, - согласился судья. - Вон там, в ложбине, есть деревья, под которыми можно укрыться от дождя. Мы соберем валежнику, разведем костер.
   Петрушка посмотрел, куда указывал судья, и ему понравилось это место. Ласковый ручеек журчал между кустами орешника. Несколько лип и берез приветливо шумели, и мальчику казалось, что они приглашают в гости. Петрушка и судья принесли хвороста, разожгли костер и долго сидели, глядя на огонь. Когда стало совсем-совсем темно. Петрушка сказал:
   - Тузик, посторожи нас, чтобы никто не тронул.
   - Гав! Гав! - отозвался Тузик. - Всегда готов сторожить.
   Петрушка уснул, едва его голова коснулась травы. Судья тоже, казалось, спал. Стояла такая тишина, что слышно было только легкое потрескивание угольков костра да тихое посапывание Петрушки.
   Сначала Тузик зорко следил за каждым движением судьи; он все еще не верил этому спутнику. Но время шло, а судья не двигался с места. "Может быть, и правда, он решил больше не служить Формалаю, ведь Формалай поступил с ним очень жестоко". - Тузик прижал одно ухо к земле и закрыл один глаз, а вторым все еще недоверчиво поглядывал на судью.
   Костер догорал. Снопы искр уже не сверкали звездами в темном небе. Угли покрывались серым налетом пепла.
   Вдруг судья поднялся. Тузик мгновенно тряхнул ушами и уставился на него: "Если он бросится на Петрушку, я вцеплюсь ему прямо в нос".
   Но судья спокойно нагнулся к костру и подул на потухающие угли. Огляделся, разыскивая хворост. Хвороста нигде не оказалось.
   - Тузик, пойдем хворосту наберем. Пусть Петрушка поспит подольше.
   Собака замахала хвостом и побежала вперед. Она не лаяла, потому что боялась потревожить сон мальчика.
   - Пойди сюда, - вполголоса позвал судья. - Давай я привяжу тебя на поводок. Очень темно, не вижу, куда идти. А ты поведешь меня туда, где лежит хворост. Перед рассветом всегда прохладно, и нашему Петрушке будет холодно.
   "Какой он, оказывается, заботливый", - подумал Тузик, поднял голову и тут же почувствовал, как сильные пальцы сдавили ему горло. Он попытался залаять, но не мог, попробовал вырваться, оцарапал судье руку и чуть не откусил нос. Но разве мог такой небольшой пес справиться с сильным и рослым судьей.
   Зажав собачью голову между коленями, судья поводком опутал дергающиеся лапы. Потом снял с себя пояс, стянул Тузику челюсти, оставил пса на земле и пошел обратно к костру. Судья содрал с молодой липы лыко и, как веревкой, связал им спокойно спящего доверчивого Петрушку по рукам и ногам.
   ПО СТАРОЙ ПРИВЫЧКЕ
   Судья вырыл яму, затащил туда связанного Петрушку, навалил сверху тяжелые камни.
   - Теперь уж ты пропадешь, проклятый мальчишка! Никто тебе не поможет, а я снова стану царским судьей.
   Он очень скучал без своих судебных заседаний и дни и ночи мечтал осудить кого-нибудь и вынести суровый приговор.
   Судья вернулся к собаке и за шиворот перенес на поляну, где пылал костер.
   - Я буду тебя судить.
   - Я не совершил никакого преступления... - жалобно тявкнул Тузик.
   - Ты нарушил закон нашего государства, нарушил честное собачье слово, оцарапал мне руку и чуть не откусил нос, - отрезал судья и стукнул по земле палкой, как будто она была судейским молотком. - Я заплатил за тебя двадцать монет и стал твоим хозяином. Ты должен был делать то, что я приказывал. А ты не выполнил своего долга.
   - Здесь нет свидетеля, - взвизгнул Тузик, который слышал от самого Нашим-Вашим, что в суд обязательно вызывают свидетеля.
   - Будут свидетели, - не растерялся Нашим-Вашим и поймал скакавшего кузнечика.
   Он, царский судья, привык заставлять свидетелей говорить то, что нужно ему, Нашим-Вашим.
   Схватив кузнечика за крыло, судья поднес его к носу собаки. Тузик раскрыл пасть и лязгнул челюстями. Судья отдернул руку, а кузнечик оказался в пасти собаки, которая тут же проглотила его.
   - Нет твоего свидетеля, - пролаял Тузик.
   Судья поймал второго кузнечика. На этот раз он держал его далеко от собаки.
   - Эй, свидетель, поклянись говорить правду, чистую правду.
   Кузнечик неразборчиво застрекотал.
   - Яснее говори! - прикрикнул судья. - Ты знаешь, что Тузик любит Петрушку? Ты это видел?
   - Чик-чирик! Чик-чирик! - прострекотал кузнечик. - Я видел, как собака лизнула Петрушку в нос и положила лапы ему на плечи. Чик-чирик!
   - Можете идти, свидетель.
   Нашим-Вашим отпустил кузнечика, и тот, освободившись, метнулся в кусты.
   - Следующий свидетель, - солидно продолжал судья, взмахнул рукой и поймал стрекозу. Она испуганно забилась в его руках, затрепетала крылышками и нежно зазвенела:
   - Я подтверждаю слова кузнечика.
   - Достаточно, свидетель, лети прочь!
   Стрекоза блеснула на солнце крыльями и улетела к ручью.
   - Теперь объявляю приговор, - сказал судья. - Я мог бы повесить тебя или закопать в землю, я мог бы утопить тебя в ручье, но я не сделаю этого. Я только сожгу тебе хвост. И пусть все собаки видят пса без хвоста и смеются над тобой.
   Он поднес к собачьему хвосту горящую головню, хвост загорелся, поводок тоже вспыхнул. Тузик с отчаянным воем поскакал по полю.
   ПОИСКИ
   Тузик скакал по полям, задевая ушами тяжелые, налитые зерном золотые колосья, мчался через деревни, пересекал лесные чащи. Он скакал и так громко выл, что в поле разлетались в стороны перепелки, в лесу его вой подхватывали волки, а в деревнях все собаки бросались вслед за Тузиком. Ведь это страшно неприятно, когда вместо хвоста торчит обрубок, и от него неприятно пахнет паленым.
   Так Тузик добежал до самого Формалайска. Он повертел носом, насторожил уши и втянул в ноздри воздух: до него явственно донесся запах гари, шипящего в воде железа и неразлучной с кузнецом трубки. Тузик побежал на знакомый запах.
   Он нашел кузнеца в одном из самых узких и бедных переулков.
   Тузик подпрыгнул и дернул его за штаны. Игнат нагнулся. Тузик весь дрожал, язык часто-часто высовывался изо рта, а глаза глядели грустно и виновато.
   - Опять беда? - встревожился Игнат.
   - Беда. Судья схватил Петрушку в ложбине. А где он? Не знаю.
   - Что ж, Тузик, пойдем. Будем искать нашего друга.
   И они пошли.
   Пес привел кузнеца на знакомое место. Игнат исходил всю ложбину вдоль и поперек. Поднялся на холм, несколько раз пересек ручей. Не бросил ли судья туда Петрушку? Заглянул в старую медвежью берлогу, пошарил палкой в лисьей норе. Нет Петрушки.
   - Нашим-Вашим не мог далеко унести Петрушку, - тявкая, уверял Тузик.
   - Мы постараемся его найти, - подбадривал себя и собаку кузнец, хотя сам уже устал от бесплодных поисков. - Давай отдохнем. Смотри, уже наступает ночь, а с рассветом снова примемся за поиски. - Игнат сел под корявым дубом, прислонился спиной к стволу и заснул. Тузик положил ему голову на колени. Но тут две черно-белые сороки, догоняя одна другую, подлетели к дереву, уселись над самой головой Тузика и застрекотали.
   - А я что знаю. Я что знаю, - стуча клювом о ветку, затрещала одна сорока. - Я была в саду Формалая и видела, что он стал совсем лысый, совсем лысый, и голова его стала гладкая, как яйцо. А почему? Почему? Ты знаешь почему? Он постоянно чешет затылок, потому что дела у него идут все хуже и хуже. А кто его починит? Кто его починит, если Трофим в тюрьме?
   - Подумаешь, лысый Формалай, - прервала вторая сорока. - Нам все равно, лысый Формалай, или кудрявый, или совсем без волос. А мне бы крошки с его стола подобрать, да шерстинку из его матраца для гнезда. А сам хоть без головы будь.
   - А вот у меня новость, так новость, - сорока застрекотала потише, и Тузику даже пришлось вытянуть шею, чтобы услышать, о чем они говорят. Я знаю, что гончары отказались работать. А Крынка, тот, кто не сделал Формалаю памятник, уговаривает их не служить царю, а гнать его из страны подальше.
   - Разве это новость? Удивила?! Подумаешь... И крестьяне не хотят работать на помещиков, и жестянщики - на правителя. Вот уж удивила! А вот у меня новость, так новость. Я сейчас расскажу тебе секрет. Я видела, сорока подвинулась поближе к подруге и закончила: - я видела, как в ложбине, около ручья, судья Нашим-Вашим завалил Петрушку камнями. Теперь никто не спасет Петрушку, - вздохнула сорока, - потому что не знают, где он.
   - Гав! Гав! Мы спасем! - залаял Тузик.
   От громкого лая сороки взмыли вверх, а кузнец проснулся. Собака рассказала обо всем, и они устремились к ложбине. Там сразу заметили груду камней. Кузнец откатил их в сторону и освободил мальчика.
   - Тузик! Тузик! Дядя Игнат. Я так и знал, что вы придете. Друзья никогда не оставляют товарища в беде!
   Кузнец смотрел, как кувыркаются в траве Тузик и Петрушка, губы его улыбались, а глаза были грустные: он думал об Аленке.
   - Дядя Игнат, ты не грусти, мы с Тузиком обязательно отыщем твою Аленку, - сказал Петрушка. - Мы пройдем все Морское царство и не вернемся, пока не найдем.
   МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ
   Сборы Петрушки были недолгие. Да и что ему было нужно? Взял кожаный мешок, положил в него полотенце, мыльницу да зубную щетку. Свистнул Тузика и ступил прямо в синее море.
   - Скажи, пожалуйста, - окликнул Петрушка старого усатого краба. - Не видел ли ты Аленки? Ее бросили в море.
   - За кого ты меня принимаешь? - обиделся краб. - Все знают, что я самый мудрый, самый солидный морской житель. Я не плаваю по поверхности, я ползаю по дну. А про свою Аленку спроси верхоплавок-медуз. Впрочем, я сомневаюсь, что они скажут тебе что-либо толковое. - Краб щелкнул клешней и уполз под камень.
   Петрушка и Тузик побрели дальше. Вдруг прямо на них налетел лупоглазый окунь.
   - Эй, приятель, - поймал его за хвост Петрушка, - скажи, пожалуйста, ты не видел Аленки?
   - А что это такое: моллюск или вкусный червяк?
   - Это девочка. У нее красное платье с белыми цветочками.
   - Она уплыла туда. - Морской окунь указал хвостом направление и исчез в глубине.
   А Петрушка и Тузик пошли дальше и вскоре попали на скалистый остров. Почти в центре его возвышались три огромные скалы, и на одной из них стоял золотой дворец. Тузик повернул голову, втянул носом воздух и тявкнул:
   - Аленка здесь. Я чую запах красного платья, белокурых волос и синих глаз. Она плачет.
   - Пошли скорее! - заторопился Петрушка, и они побежали прямо ко дворцу.
   У входа во дворец дорогу им преградило страшное чудовище. У него были кривые, толстые лапы, рыхлое студенистое туловище и огромная голова с тремя глазами на лбу.
   - Прочь с дороги! - крикнул Петрушка погромче, чтобы не показать своего страха. Тузик несмело тявкнул и спрятался за спину мальчика.
   - Я хозяин дворца Чудо-Юдо. Что тебе надо? - чудовище зашлепало губами, и три его глаза уставились прямо на Петрушку.
   - Я пришел наниматься на работу.
   - А что ты умеешь делать? - снова зашлепали губы Чуда-Юда.
   - Я все умею: и петь, и плясать, и дворцы строить, - выпалил Петрушка первое, что пришло ему в голову.
   - Сейчас проверим, правду ли ты говоришь, - сказал хозяин. - Живет у меня девчонка Аленка. Она красива, как подводный цветок; быстра, как золотая рыбка; умна, как я сам, да очень печальна: не улыбается, только слезами заливается. Хочу сделать ее морской царицей. Развесели ее.
   Не успел Чудо-Юдо договорить, как стена за его спиной раздвинулась. Прямо посреди комнаты на разноцветном ковре из морской травы сидела грустная Аленка.
   Едва она увидела Петрушку, как из глаз ее покатились слезы. Она подумала, что Петрушка тоже попал в плен.
   Чудо-Юдо угрожающе тронул Петрушку за плечо: дескать, давай весели. Мальчик подмигнул Аленке, пустился в пляс и запел:
   Ах вы, сени, мои сени,
   Сени новые мои.
   Аленка перестала плакать.
   - Так, так. Не плачет моя царица, - закивал Чудо-Юдо.
   А Петрушка кружился волчком, широко разводил руками, приседал и выводил звонко:
   Сени новые, кленовые, решетчатые...
   Аленка поняла: Петрушка что-то придумал и обязательно выручит ее из беды. Девочка заулыбалась, а Чудо-Юдо как будто обиделся, что Аленка улыбается не ему, а Петрушке. Остановил мальчика и проговорил:
   - Ладно. Это ты умеешь. А теперь пойдем, посмотрим, как дворцы умеешь строить.
   Они вышли на берег моря. Петрушка достал мыльницу, зачерпнул из ручейка водичку, развел мыло, хлопнул в ладоши, три раза свистнул, повернулся на одной ноге.
   - Готово, - доложил он.
   - Как готово, - завертел головой Чудо-Юдо, - никакого дворца не видно.
   - А дворец там, вон за той скалой. - Петрушка указал на скалу на востоке. - Хочешь узнать, как он выглядит?
   - Хочу! Хочу!
   Петрушка надул мыльный пузырь, и в нем, как в зеркале, отразился дворец Чуда-Юда.
   - Что, хорош? - горделиво спросил Петрушка.
   - Хорош, хорош, да только внутри что... Пойду посмотрю.
   - Постой, - остановил его Петрушка. - Я еще один дворец построю, а потом сразу оба посмотришь.