Фармер Филип Хосе. Бессмысленная маска

   Рамстан закусил губу, потом произнес:
   — Шийаи, я слышал в таверне твой голос. И я уверен, что это тебя я заметил у моей двери в отеле и на берегу на Вебне. Я…
   — И на видеозаписи в твоей каюте ты тоже видел меня, — ответила старица в зеленом.
   — Как? Почему так? — спросил Рамстан.
   — Она мчится вместе с мыслью Бога, — сказала Грринда. — Или что-то вроде этого.
   Она рассмеялась.
   Рамстана ее хихиканье злило. Он удивлялся, как остальные могли терпеть эту мерзкую привычку в течение столь долгого времени.
   — Не я, а мой спроецированный образ, хотя и не в том смысле, в каком ты думаешь, — пояснила Шийаи. — В некотором смысле это метод мысленного перемещения. В другом смысле это что-то иное. Перебор некоторых струн на арфе пространственно-временной ткани. Музыка, которую ты слышишь некими ментальными чувствами, и эта музыкапреобразуется в физический облик и звук, а иногда запах, вкус и осязательные ощущения.
   — Так же, как электрон, который описывают одновременно как волну и как частицу, — сказала Уополса.
   — И кое-что иное тоже, — добавила Грринда и захихикала. — Я сказала бы, что Шийаи мчится не с мыслью Бога или Кого-то, а с Его голосом. Точнее, с вибрацией Его голоса.
   Рамстан был признателен, что на сей раз она не стала смеяться.
   — Мы всегда используем поэзию, чтобы попытаться рассказать о случившемся научно, — промолвила Шийаи.
   — Поэзия и наука. Никогда не встретиться им, — продекламировала Уополса.
   — Не встретиться в той Мультивселенной, которую мы знаем, — сказала Грринда. — Но существует царство, где они сходятся.
   Она засмеялась.
   Рамстан вспомнил, что глайфаупоминала о Мультивселенной. И ему захотелось, чтобы глайфапоговорила с ним сейчас. Ему отчаянно нужен был совет.
   Зверек по имени Дууроумс унес поднос из комнаты. Потом вернулся и подпрыгнул, ухватившись руками за изумруд, подтянулся и снова свернулся на верхушке блестящего самоцвета. Уставился на Рамстана одним темным глазом. Чуть позже, посмотрев вверх, Рамстан увидел, что глаз закрылся и зверек, кажется, уснул.
   — Требуется невероятная энергия и искусность, чтобы мчаться с голосом Бога и не упасть, — сказала Шийаи. — Это также очень опасно, вот почему мчусь или играю на арфе именно я, а не мои сестры. Я энергичнее и искуснее их. И поскольку это так утомительно и опасно, то я редко проделываю это. Потому-то ты нечасто видел или слышал меня.
   — Помимо этого, — произнесла Грринда, — другой тоже заманивал тебя сюда. Хотя другой работал против нас, он также работал и на нас. Это не могло дать ему больше, чем могли бы дать мы, работая на него или против него.
   Шийаи промолвила:
   — Пора прекратить недомолвки, сестры. Мы должны сказать ему все.
   — Все? — переспросила Грринда и захихикала.
   — Все, что он должен знать, и кое-что сверх того. Рамстан сгорал от желания услышать это «все».
   но он должен был задать еще один вопрос:
   — И все-таки — ваши домашние животные в колодце?..
   Трио ведьм переглянулось, две старухи широко улыбнулись, Грринда засмеялась.
   — Он очень восприимчив, — заметила Шийаи. Затем их плоть стала расплываться — или это только казалось. Вокруг них разлилось сияние, красные с синими искрами волны, от которых стало больно глазам, хотя и не настолько, чтобы Рамстан не мог смотреть прямо на них.
   Неожиданно свет и изменения прекратились. Теперь Шийаи стала прекрасной девушкой. Уополса превратилась в красивую женщину средних лет. Уополса и раньше выглядела настолько старой, что казалось, древнее выглядеть просто невозможно. Но теперь она, казалось, еще прибавила себе лет, и ее глаза словно бы стали больше. Рамстан увидел в их бездонной черной пустоте звезды. На миг, не более. Он вздрогнул, почувствовав холод этого взгляда.
   Шийаи сказала:
   — Теперь ты видишь нас в ином облике. Не потому, что мы изменили облик, а потому, что мы приняли другую форму, отпечатанную в твоем сознании, заполнили ее собой. Однако в некотором смысле ты видишь нас такими, какие мы есть, в особенности Уополсу.
   Рамстан проигнорировал ее замечание и снова спросил:
   — Домашние животные? На самом деле животные? Или это на самом деле… вы? А вы — просто проекция? Или это — разумные существа, ваши хозяева?
   Вуордха громко расхохотались. Когда последний отголосок эха отразился от дальней стены, Грринда сказала:
   — Возможно, существа в колодце просто проекция. Что, конечно, может сделать нас проекциями проекций. Или, быть может, обитатели колодца были проекцией так долго, что обрели существование во плоти, реализацией возможностей материи, выдумкой света, воплотившейся в реальность. Хотя, конечно, выдумки так же реальны, как реальность, поскольку порождаются реальностью и поддерживаются ею. Без материи не может быть выдумки, а без выдумки не может быть материи. Или это одно и то же с другой стороны, или оба в одно и то же время?
   — Довольно, — оборвала ее Уополса. — Спросив, ты должен заплатить. Но сперва мы скажем тебе, какова цена. До сих пор твои вопросы не стоили ничего.
   — У меня много вопросов, — напомнил Рамстан.
   — С этого момента цена одна и та же, что за один вопрос, что за много, — сказала Уополса. — Однако сначала…
   И вуордха многое поведали ему, хотя и не все, что он хотел бы знать. Но то, что он услышал, было больше, чем он желал бы услышать.

ГЛАВА 21

   Если бы гвоздь мог почувствовать, как на его шляпку обрушивается молоток, его ощущения были бы такими же, как ощущения Рамстана. Кролик, пойманный тигром, чувствовал бы себя так же, как он.
   Но при этом, думал Рамстан, и мысль была краткой и обжигающей словно искра, но даже при этом существует разница между ним и гвоздем, между ним и кроликом. Он человек, и он не беспомощен. Он не полностью сокрушен и разбит ударами откровения. Он не парализован страхом навеки. Он по-прежнему может бороться; искра может стать ревущим пламенем.
   Было ли это просто бравадой? Едва он сказал все это самому себе, как ему был нанесен еще один страшный удар. Нет. Еще два удара.
   Он находился в доме вуордха, все вокруг кружилось, но он понимал, где находится. Нуоли вызывала его через вживленный передатчик:
   — Капитан! Вы должны вернуться на корабль! Немедленно!
   Ее голос, казалось, пробивался сквозь толстый слой ваты, таким глухим и далеким он был — словно голос, слышимый во сне.
   — Что случилось?
   — Я не знаю, капитан. Так приказал коммодор Бенагур.
   —  Бенагур?
   Рамстан с трудом сконцентрировался на ее словах. Вне этой комнаты не могло быть ничего важного. Но он заставил себя уделить по меньшей мере часть внимания тому, что говорила Нуоли.
   — Бенагур? Он же остался в лазарете! Как он может отдавать приказы? Где… что случилось с Тенно?
   Ответа не было. Нуоли, должно быть, переключилась на другую частоту и говорила с кораблем. Почему?
   Когда она заговорила вновь, в голосе ее послышалось напряжение.
   — Ни Бенагур, ни Тенно не говорят мне. Они просто повторяют, что вы должны немедленно вернуться.
   Все это время вуордха молчали, ожидая его ответа. Рамстан сказал им:
   — Прошу прощения. Я должен связаться с кораблем.
   Они ничего не ответили.
   Рамстан вызвал «Аль-Бураг» по своему передатчику, но ответа не получил. Потом он связался с Нуоли:
   — Какую частоту вы используете, когда говорите с Бенагуром?
   — Простите, сэр, — ответила она, — но коммодор Бенагур приказал мне не сообщать этого вам.
   Гнев, крывшийся глубоко подо льдом спокойствия, вырвался наружу. Рамстан заорал:
   — Кто командует — Бенагур или я?
   Даже вуордха вздрогнули, а зверек открыл глаз. Нуоли помолчала, потом произнесла:
   — Простите, капитан. Вы отстранены от командования.
   — Во имя Сатаны, как это может быть?
   — Я не знаю, сэр. Минутку.
   Рамстан поднялся и пошатнулся — он слишком долго сидел, скрестив ноги, и они затекли.
   — Я должен идти, — сказал он на урзинте. Шийаи подняла красивые черные брови и спросила:
   — Каков твой ответ?
   — С этим придется подождать. Грринда произнесла:
   — Кто-то на твоем корабле обнаружил глайфу.Рамстан снова почувствовал, что из-под ног уходит твердь.
   — Откуда… откуда ты знаешь?
   — Я не знаю. Но я полагаю, что существует только одна причина, по которой ты можешь быть отстранен от командования. Возможно, глайфаподтолкнула кого-то на поиски, так что она могла быть обнаружена. Я не знаю, почему так, но она играет в темную игру.
   — Нет! — закричал Рамстан. — Она сказала бы мне, если бы кто-нибудь нашел ее!
   — У нее могли быть причины не делать этого.
   — Бенагур! Он каким-то образом пробрался в мою каюту и нашел ее! Но он мог сделать это только с чьей-то помощью! Индра! Только Индра мог ему помочь!
   Рамстан умолк, тяжело дыша. Затем он внезапно понял, хотя это сейчас и не было важно, что три вуордха понимают терранский язык. До этого он полагал, что они не знают его. Но если одна из них может мчаться вместе с мыслью или голосом Бога — или с чем там еще? — сквозь Мультивселенную, то она может также подслушивать повсюду.
   Уополса сказала:
   — Если у тебя больше нет глайфы,ты не можешь помочь нам. Но цена остается той же самой.
   Рамстан повернулся и вышел. Челнок стоял на прежнем месте, все в нем смотрели на Рамстана. Даже на таком расстоянии он видел на их лицах напряженное выражение. Он произнес в передатчик:
   — Подведите челнок сюда.
   Челнок тут же опустился рядом с ним, и Рамстан ступил на первую ступеньку трапа, когда раздался голос из переговорного устройства. Говорил Бенагур:
   — Нуоли! Возвращайтесь на корабль немедленно! Только что мы засекли толтийский корабль на орбите над нами! Повторяю, возвращайтесь немедленно! Если Рамстана на борту нет, все равно возвращайтесь! Я повторяю, возвращайтесь немедленно! Повторяю, возвращайтесь немедленно на максимально возможной скорости!
   Нуоли ответила:
   — Коммодор, капитан Рамстан на борту. Стартуем немедленно, как приказано!
   Рамстан подумал, а не выскочить ли из челнока и не вернуться ли в дом вуордха. На «Аль-Бураге» его ждал неприветливый прием, а глайфабыла потеряна для него. Хотя это желание было сильным, он подавил его. Что бы он ни сделал неверно, он действовал, полностью сознавая возможные последствия и возможное наказание — хотя и не готовился к этому. Кем бы он ни был, он не был трусом. А если он и был им когда-то, то не был им теперь.
   При других обстоятельствах этот факт мог бы служить временным утешением. Но не сейчас. Толтийский корабль был угрозой, а его кораблем командовал безумец. Как Бенагур получил возможность захватить командование? Почему Тенно не воспрепятствовал ему? Он, несомненно, должен был знать, что коммодор не годится на роль капитана Возможно, факт обнаружения Бенагуром глайфыговорил в его пользу и убедил Тенно, что Рамстан ложно обвинил Бенагура в сумасшествии, имея на то свои извращенные причины. Но у доктора Ху определенно были сомнения касательно Бенагура, и она должна была высказать их без колебаний.
   Ничего нельзя было поделать — только ждать, пока они не вернутся на «Аль-Бураг». Возвращение было быстрым, пилот задал приборам обратный путь по пройденному курсу, и компьютер сбавлял скорость, только когда требовалось повернуть или обойти препятствие.
   Рамстан сидел в хвосте челнока, и на него смотрел только морпех-охранник. Рамстан зашевелил губами, безмолвно вызывая глайфу,но она не отвечала. Рамстан выругался и ударил по колену кулаком, отчего охранник подскочил, рука его дернулась к кобуре олсона.
   — Не бойся, парень, — сказал Рамстан. — Я просто зол сам на себя.
   Челнок ворвался в ангар под вой сирен и мигание оранжевых сигналов на панели контроля скорости. Корабль уже находился в состоянии готовности к алараф-прыжку. Палуба и переборки изгибались, «Аль-Бураг» встречал своего капитана, «виляя хвостом», как обычно. Рамстан подумал, как отреагирует корабль, когда узнает, что он больше не капитан? Отдаст ли «Аль-Бураг» свою верность Бенагуру? Коммодор, вероятно, не знал о наличии контура привязанности в системе корабля, зато об этом знал Индра. Порекомендует ли он удалить этот контур, если у Бенагура будут проблемы с кораблем?
   За долгую историю мореплавания многие экипажи поднимали бунт. Но до сих пор не было упоминания о восстании на космическом корабле.
   Рамстана ожидал наряд морских пехотинцев. Если их лейтенант и испытывала какие-либо эмоции, арестовывая своего капитана, она ничем этого не выдала. Лицо ее не выражало ничего, голос был спокойным. Она сообщила ему, что он должен быть доставлен прямо на гауптвахту.
   Рамстан гневно заявил:
   — Бенагур пытается меня оскорбить! Он мог бы по крайней мере держать меня под арестом в моей каюте!
   — Простите, сэр, — ответила лейтенант. — Приказ.
   Сперва по коридору, потом — вверх на лифте. Гауптвахта была сферической камерой четырех метров в диаметре. В отличие от древних камер, в ней не было замков и засовов. Заключенный или его тюремщики могли закрыть ирисовую диафрагму, если бы пожелали. Но если заключенный попытался бы без разрешения пройти через открытую диафрагму, то был бы парализован лучом станнера.
   По обеим сторонам входа встали вооруженные охранники. Рамстан хотел уединения и потому приказал кораблю закрыть диафрагму. Тем временем размеры камеры увеличились. Очевидно, «Аль-Бураг» считал, что для капитана здесь мало места. Рамстан немедленно приказал вернуть прежние размеры. Иначе инженер мог заметить, что корабль игнорирует приказы нового хозяина.
   Рамстан попытался связаться с мостиком, но связь была только односторонней.
   Он позвал глайфу.Никакого отклика. Почему она не сообщила ему, что происходит? Она не могла отказаться от связи из-за боязни, что вуордха засекут ее. Она должна была сознавать, что они знают о ее присутствии на «Аль-Бураге». Она была любопытна, как и все разумные существа; она не могла удержаться и не подслушать. Она должна была знать, что происходит.
    «Глайфаиграет в темную игру», — сказала Грринда.
   Рамстан расхаживал туда-сюда, пытаясь представить, что происходит. Глайфау Бенагура, но что он собирается с ней делать? Позволит ли он ей привлечь и уговорить себя, как это было с его капитаном? Или он?.. Нет, он не должен этого делать! Отдаст ли он глайфутенолт?
   В светящемся круге на переборке появилась голова и плечи Бенагура.
   — Худ Рамстан! — проревела бычья голова. Рамстан остановился, разжал руки, до этого сцепленные за спиной, протянул их к экрану и ответил:
   — Вы меня видите.
   Он со всей остротой вдруг осознал, что коммодор не назвал его капитаном.
   По лицу Бенагура не было заметно, что он торжествует или испытывает к Рамстану отвращение либо презрение. Хотя его голос был голосом судьи, обличающего преступника, на лице его была маска безразличия. Нет, не безразличия. Отчужденности.
   — Через положенный срок вы предстанете перед трибуналом. Вы имеете право получить адвоката. Вы можете назвать имя любого члена экипажа, на защиту которого рассчитываете, за исключением тех, кто обвиняет вас. Я рекомендую лейтенанта Энвер, нашего законоведа. Однако сейчас она на вахте и будет занята вплоть до разрешения настоящего критического положения. Как и все остальные.
   — Благодарю, — ответил Рамстан.
   — Пока есть время, — продолжал Бенагур, — я хочу получить подробный отчет о вашей разведке. Нуоли уже подала свой, но я хочу знать, что произошло в этом… жилище.
   — Я составлю отчет так скоро, как только смогу.
   — Я хочу знать все до малейших деталей! — прорычал Бенагур.
   — Где глайфа?
   — Вам нет необходимости это знать. — Бенагур помолчал, улыбнулся и продолжил: — Мы связывались с «Попакапью». Мы сообщили его капитану, что глайфау нас и мы согласны вернуть ее на их корабль.
   Рамстан изо всех сил старался сохранить на лице спокойное выражение и скрыть ужас.
   — Одним из условий соглашения было возвращение на наш корабль лейтенанта Бранвен Дэвис. Мы еще не слышали ее рассказа и не знаем, подлежит ли она суду трибунала. Однако толтийский капитан сказал, что они заставили ее похитить у вас глайфу.
   Рамстан подумал: «Как же они заставили ее предать меня? То есть нас…» Он сказал:
   — Коммодор…
   — Капитан, а не коммодор! — громко возразил Бенагур. — Теперь я капитан!
   Рамстан смирил свой гнев.
   — Капитан Бенагур, пожалуйста, обдумайте вот что. Тенолт никогда не простят похищения их бога. Они договариваются о возвращении глайфы,но, как только они получат ее, они сделают все, чтобы уничтожить и нас, и наш корабль. Их религия побуждает их к этому. Они не успокоятся, пока воры и святотатцы, похитившие глайфу,не будут уничтожены. Поэтому…
   — Я знаю это! — воскликнул Бенагур, подняв палец, словно учитель, поучающий ученика. — Я знаю это! Ваше преступление подвергает нас всех опасности! Поверьте мне, это сыграет против вас, когда вы предстанете перед судом! Я сказал капитану тенолт, что вы и только вы в ответе, что никто из нас не был в сговоре с вами, что мы ничего не знали о присутствии на борту глайфыдо настоящего времени, что мы ни в чем не виноваты, что мы приложим все усилия, чтобы вернуть глайфунемедленно! Но их капитан сказал, что если это правда, то мы должны выдать вас им!
   Наступило молчание. Наконец Рамстан заговорил:
   — Я не оправдываю себя и не прошу пощады. Тенолт будут пытать меня, пока я не умру. Они сделают это, потому что так предписывает их закон по отношению к святотатцам.
   — Их капитан сообщил мне это, — сказал Бенагур. — Их капитан уведомил меня, что, поскольку мы не виновны в святотатстве, он не будет атаковать нас, если мы выдадим вас тенолт.
   — Не верьте этому обещанию, — возразил Рамстан. — По всему, что я знаю о законах тенолт, вы и весь экипаж тоже считаетесь виновными. Они получат глайфуи нападут.
   — Я так не думаю, — ответил Бенагур. — Первый долг для них — это вернуть их ложного бога в храм на Толте. Если они нападут на нас, то они рискуют быть уничтоженными и тем самым совершить непростительный грех — не вернуть глайфув храм. Толтийский капитан сначала отвезет ее, а уж потом станет разыскивать нас. Он должен так поступить. В этом его долг.
   — Может быть, — хмыкнул Рамстан. — И вы собираетесь выдать меня?
   Бенагур покраснел.
   — Поверьте, я это сделаю! Я сделаю все, что смогу! Вы сами обрекли себя на это! — Он прикусил верхнюю губу, потом продолжил: — Но я не испытываю радости от этого. Я презираю вас, но я не желал бы вам тех мучений, которые уготовили вам тенолт. Я не мстителен! Я оплакиваю вас, хотите верьте, хотите нет, я оплакиваю вас, потому что вы есть то, что вы есть! Но… — он осекся и глубоко вздохнул. — Но моя первая забота — корабль и его экипаж! Но что мне делать с вами? Я хочу сказать, относительновас? Капитан Ткашикл требует, чтобы вас передали ему. Но вы находитесь в ведении земного закона, а не толтийского. Я приказал поместить вас под арест и привести на суд. Я знаю, каково будет заключение суда. Нет ни малейшего сомнения, что вы виновны.
   Бенагур снова глубоко вздохнул, округлив губы, словно он выдыхал дым от пламени, бушевавшего внутри.
   — Ведь вы виновны, не так ли? Признайте это, Рамстан, и спасите нас!
   — Спасти вас? — переспросил Рамстан.
   — Да, спасите нас. По крайней мере, этим вы хоть как-то оправдаете себя. Признайте свою вину. Если вы это сделаете, всем будет легче…
   — Легче решить, выдадите вы меня тенолт или нет?
   — Нет! — взревел Бенагур. Он взмахнул перед экраном кулаком и ударил им по чему-то вне поля видимости.
   Кто-то — вроде бы Тенно — слабо пискнул:
   —  Капитан!
   — Нет! Законы терранского правительства и устав космофлота запрещают мне передать вас внеземным властям, вне зависимости от того, что вы совершили! Но… этот… случай… не предусмотрен ни законом, ни уставом. Я должен принять решение в беспрецедентной ситуации. Я должен нести всю ответственность!
   — Вы теперь капитан, — отозвался Рамстан. Он наслаждался, видя Бенагура в столь трудном положении, и в то же время сочувствовал ему. Но он должен был как-то дать понять Бенагуру, что эти мелкие сложности не так уж велики, не имеют особого значения. Хотя для него самого они жизненно важны, по сравнению с главными событиями они ничто.
   Но потом он подумал: «Нет, данная ситуация крайне важна. Не потому, что в опасности моя честь и жизнь. Я, и только я, насколько мне известно, могу рассказать Бенагуру, рассказать экипажу, что же на самом деле происходит».
   Однако коммодор не дал ему такой возможности. Он отключил связь, и хотя Рамстан пытался вызвать его снова, Бенагур либо не слышал слов бывшего капитана, либо игнорировал их.
   Рамстан не имел представления, на какой стадии находились переговоры. Если они подходили к концу, то осталось только несколько часов — столько, сколько надо челноку с «Попакапью», чтобы достичь «Аль-Бурага» — или наоборот.
   Рамстан открыл дверь и обратился к одному из часовых:
   — Мне нужно, чтобы кто-то немедленно передал запись… — Он сглотнул: произнести это звание было трудно. — … капитану Бенагуру. Это чрезвычайно важно, это вопрос жизни и смерти для всех!
   — Сожалею, сэр, — ответил охранник, — у меня нет на это полномочий.
   — Вы должны! К черту полномочия! Если вы это не сделаете, тенолт нападут на нас!
   — Простите, сэр, я не могу это сделать.
   — Послушайте! Существует возможность, которую просмотрели мы с Бенагуром! Тенолт нет нужды настаивать на том, чтобы Бенагур передал меня им! Как только они получат глайфу,они убьют меня — уничтожив «Аль-Бураг» и всех на нем! К тому же…
   — Простите, сэр.
   Рамстан закрыл дверь, вынул из кармана три дара Вассрусс и уставился на них. Треугольник, квадрат, круг. Он не знал, могут ли они совершить то, что приписывала им Вассрусс, но вуордха говорили, что могут. И сами вуордха определенно желали наложить на эти камешки лапу. Он может сейчас сбежать. Однако побег был крайним средством. Аллах знает, куда его занесет; и куда бы он ни попал, он может застрять там до самой смерти.
   —  Глайфа!— закричал он. — Я должен поговорить с тобой! Ты должна знать, что происходит! Или ты позволишь всему пойти к чертям?
   Молчание.

ГЛАВА 22

   С одной стороны, отсутствие ответа ободряло. Оно могло означать, что глайфазнает: он сделает все, что нужно, сам.
   С другой стороны, глайфамогла предать его. Возможно, она решила, что Бенагур теперь поможет ей добиться того, чего она хотела — что бы это ни было.
   Рамстан встал перед пустым светящимся экраном и произнес кодовое слово. Оно перебивало все остальные приказы или по крайней мере должно было делать это. Когда он тайно сообщил этот пароль «Аль-Бурагу», все законы были на его стороне и корабль должен был повиноваться. Сейчас Рамстан действовал вопреки закону. Ну и что? Он уже давно делал это.
   Немедленно на экране появились слова, начертанные арабским алфавитом двадцать третьего века:
   — Слушаюсь, капитан!
   Предполагалось, что в мозг «Аль-Бурага» заложено не больше самосознания, чем у пса, но на эту тему постоянно велись споры. Однако все были согласны, что у пса больше самосознания, чем у попугая. И это означало, что корабль будет повиноваться его приказам, вне зависимости от того, постигает корабль человеческий язык или нет.
   Рамстан произнес несколько слов, и экран потемнел. Ну конечно. Глайфазаперта в сейфе. Рамстан отдал другой приказ. Теперь на экране была каюта Бенагура, вид с противоположной переборки на ту, в которую был вмонтирован сейф.
   Рамстан отдал еще один приказ. Если «Аль-Бураг» выполнит его — а не было никакого повода думать иначе, — то глайфапровалится в отверстие в днище сейфа и под действием давления воздуха переместится в каюту Рамстана.
   Дожидаясь, пока этот медленный процесс завершится, Рамстан задействовал экран на мостике. Видеопластина там была размещена высоко и развернута так, что охватывала центральную часть рубки управления. Бенагур расхаживал взад-вперед — совсем как Рамстан в свое время. Нуоли стояла перед панелью экранов. Тенно, глядя на обзорный экран, сказал:
   — Толтийский челнок в ста километрах от нас, сэр, и медленно приближается.
   — Отлично, — отозвался Бенагур. Однако вид у него был недовольный. Лохматые черные брови сошлись на нахмуренном лбу; губы, когда он молчал, были плотно сжаты. — «Попакапью» не изменил свое положение?
   — Нет, сэр.
   В поле видимости появилась Тойс. Бенагур сказал:
   — Доктор, принесите сюда глайфу.
   — Хорошо, сэр. — Она поколебалась, потом сказала: — Капитан, я возьму контейнер для нее. Тенолт не понравится, если мы будем нести ее голыми руками. Они сочтут это святотатством. Даже после того как глайфаокажется в коробке, тот, кто понесет ее, должен будет надеть перчатки.
   Бенагур остановился, скривился и фыркнул:
   — Святотатство! С этим идолом! Хорошо, Тойс. Мы должны уважать чужие суеверия. Вы специалист по разумным. Делайте то, что сочтете нужным.
   Тойс вышла из поля зрения экрана Рамстана. Чтобы взять контейнер, ей потребуется что-то около пяти минут, если она не приготовила его заранее. Возможно, подготовила. Дадим ей две минуты, чтобы взять его, и пять — чтобы дойти до каюты Бенагура и обнаружить, что