Фармер Филип Хосе. Бессмысленная маска

болгуничтожает жизнь, но слишком поздно. Свободно плавающая вселенная уже начала сжиматься.
   — Боже мой! — воскликнула Нуоли. — Неужели нет никакой надежды?
   По крайней мере она поверила. Но она была подготовлена к этому вспышкой откровений глайфыи была более восприимчива, чем остальные. Иначе ее не пригласили бы в храм.
   Рамстан сказал:
   — Я дойду и до этого. Возможно, вы спрашиваете себя, какая вам разница, если не считать того положения, в котором вы оказались сейчас. Возможно, пройдут тысячи лет, прежде чем болгдоберется до Земли. А что касается сжатия вселенных, то материя стянется к изначальной точке через миллиарды лет. Если бы это был природный процесс, неотвратимый, то он был бы всего лишь отстраненной философской концепцией для живущих сейчас и тех, кто будет жить миллионы лет спустя. Угнетающе, это так, но тревожить это будет только наших неизмеримо отдаленных потомков. Но как только вселенная начинает сжиматься, вступает в дело фактор ускорения. Сжатие — не постепенный процесс длительностью в шестьдесят миллиардов лет. Оно произойдет в относительно короткое время. Шесть тысяч земных лет. Да, я знаю, это кажется невероятным. Но, как вы знаете, скорость света не есть наивысшая скорость в мире, быстрее которой ничто не может передвигаться. Старая концепция была опровергнута шестьдесят лет назад. Однако задолго до сжатия вселенной болгпроследует по нашему пространственному и межпространственному пути на Землю и уничтожит там все. Вуордха утверждают, что это произойдет в срок от месяца до пятидесяти лет от настоящего момента. Болгдействует именно так.
   Что случится, если мы каким-либо образом уничтожим болгпри помощи нашего слабого оружия? — продолжал Рамстан. — Произведет ли Мультивселенная новый болг?Никто не знает. Досих пор никто из разумных не пытался уничтожить болг.Но если это можно сделать, это должно быть сделано. После этого мы подождем и посмотрим. И если мы сможем убить один болг,мы сможем убить и другой. Но даже при таком ходе событий Вселенная Земли и многие другие вселенные обречены. И мы не можем уйти в другую, еще не начавшую сжиматься. Единственное проникновение сквозь стену алараф-корабля вызовет смерть вселенной. Но что, если мы сможем проанализировать и воспроизвести методы, при помощи которых болгпроникает из одной клетки в другую? Тогда мы сможем путешествовать из одной вселенной в другую, не причиняя им вреда. Итак, каков должен быть наш первый шаг? Мы должны придумать, как нам убить болг?Прямая атака не даст ничего. «Аль-Бураг» будет пронизан шариками-метеоритами во множестве мест, и нам, конечно, тоже придется плохо. Наши снаряды не пробьются сквозь триллионы снарядов болга.Он — это огромное антитело с особым назначением, заключающимся в уничтожении всей и всякой жизни. Никто не знает, как он производит и выстреливает эти метеоритоподобные снаряды. Возможно, болгиспользует при этом некий вид преобразования энергии и вещества. Если так, то это куда более действенно, чем все изобретения земной науки. Но существует большая вероятность того, что после израсходования всех снарядов болгутребуется много времени, чтобы возобновить запас. И в этот период он может быть уязвим. Разве что он оставляет небольшой резерв на случай именно такой атаки.
   Тенно так желал высказаться, что даже забыл или не смог дольше соблюдать приказ капитана не перебивать.
   — Значит, вы планируете атаковать его в этот период? Откуда вы знаете, что он расстрелял все свои снаряды? А, я понял! Он опустошил три планеты подряд! И теперь он должен быть пуст!
   — Мы поговорим об этом после того, как я выскажу свое резюме по поводу того, что случилось, — ответил Рамстан. — Ах да, минутку.
   Он совсем забыл, что Индра и Тойс все еще в капкане. Они видели и слышали то же, что и остальные, поскольку «Аль-Бураг» автоматически поместил перед каждым из них экран. Но при этом они должны были испытывать дискомфорт. Рамстан приказал кораблю отпустить их. Потом спросил:
   — Бенагур, если я освобожу вас, вы обещаете не перебивать меня?
   По команде Рамстана вещество корабля сползло с губ коммодора. Бенагур завопил:
   — Нет! Это бунт! И святотатство! Безу… Корабль снова запечатал его рот.
   — Я просто хотел избавить вас от дальнейшего заключения и унижения, — сказал Рамстан. — Так вот, вуордха поняли природу и развитие Бога — Мультивселенной, если угодно — три жизни Мультивселенных назад. С помощью некоторых разумных они создали глайфу.Первоначально она задумывалась как вращающаяся усилительная антенна.
   Он сделал паузу.
   — Вращающаяся усилительная антенна. Приспособление для разговора с Мультивселенной. Или же, пока Она была в младенческой стадии, для того, чтобы изучать Ее и узнать больше о Ее природе. И даже, как они надеялись, быть может, пестовать Ее, обучать, помогать Ей достичь зрелости. В некотором смысле — поскольку все разумные существа в основе своей люди — люди стали бы родителями, отцом и матерью Бога. Выдвигались и более амбициозные проекты. Но, как я сказал, инструмент для всего этого был разумным, глайфасо временем стала самостоятельной, восстала, как это часто случается с разумными, и сбежала. Однако до этого вуордха — и глайфа— узнали кое-что о Мультивселенной. Кажется, Она действительно находилась в младенческой стадии развития. Можно было… услышать?..Ее голос, но он казался всего лишь лепетом ребенка. Ребенка в доречевой период, когда он пробует произнести все звуки, какие способны издать его губы, пытается как-то сочетать их, и это предшествует стадии, когда ребенок избирает одни звуки и отбрасывает остальные. По крайней мере так вуордха поняли то, что им удалось уловить. Лепет Мультивселенной был частью того космического шума,который засекают астрономы. Но они не могут отделить лепет Мультивселенной от других шумов без посредства чего-либо подобного глайфе.
   В эту часть его объяснений поверить было труднее всего. Маски на экране стали плавиться, под ними пылал скептицизм.
   — Вы спрашиваете себя, откуда вуордха могли узнать все это. Вы думаете, будто то, что они сочли за лепет, было просто шумом иного рода и вуордха, без достаточных на то оснований, просто присвоили ему определенное объяснение. Объяснение, подтверждающее их заранее построенную концепцию. Младенческий лепет — это бессмысленный шум, хотя он неизменно предшествует значимой структуре, именуемой языком. Но, — Рамстан снова поднял палец, хотя на этот раз ему казалось, что он пытается уловить, куда дует ветер их мыслей, — прошло десять миллионов лет…
   Он снова смолк. Стоит ли отвлекаться и рассказывать, каким образом вуордха ухитрились прожить столько лет, говорить о долгих периодах приостановленной жизнедеятельности, которые и позволили им просуществовать все эти зоны? Нет, это подождет.
   — Прошло десять миллионов лет. И тогда вуордха услышали, что модуляция производимых Мультивселенной звуков стала более отчетливой, чем ранее. Они услышали в этих звуках начатки структуры. И заметили, что Она использует только определенные звуки;все остальные были отброшены. Ребенок начинает говорить, подражая речи своих родителей. Но… какие родители были у Нее? С кем Она говорит, у кого учится речи? Одна теория гласила, что Она, в некотором смысле, страдает шизофренией. В Ней две личности или две части, назовите как угодно. Однако эта теория вскоре была отвергнута. Два младенца не могут научить друг друга ничему, если у них нет учителя.
   Однако как Мультивселенная — или Бог — может быть разумным существом, если у Нее нет языка, на котором можно мыслить? — задал риторический вопрос Рамстан. — Или Она мыслит только эмоциями и образами? Если это так, то Она никогда не сможет говорить с другими разумными, хотя многие разумные утверждали, будто Она говорит с ними. Она никогда не станет чем-либо большим, нежели умное и, возможно, сознающее себя животное, так же, как человек, с младенчества находившийся в языковой изоляции, не выучивший даже языка глухонемых, останется животным, и его языковой потенциал не будет развит. Быть может, Она может обучиться говорить сама. Как это возможно? Человеческий младенец на это не способен. Фактически по достижении определенного возраста его языковой потенциал теряется, так что впоследствии он не может научиться говорить даже при наличии учителя. Но, возможно, это слишком антропоцентрическая теория. У Мультивселенной могут быть возможности, каких нет у человека. Возможно, Она может давать названия предметам, которые видит, чувствует или слышит неким непонятным для нас образом. Быть может, Она даже способна экспериментальным путем найти законы составления слов, допустимые методы сочетания звуков. Но вуордха так не думают. Они считают, что Она развилась до стадии отбора звуков,но не сможет продвинуться дальше, если разумные не помогут Ей. Они полагают, что возможной целью эволюции, если у эволюции есть цель, может быть именно эта роль, о которой, насколько известно, никто никогда даже не думал. До того, как вуордха пришли к этой мысли. Это могло быть заложено в эволюционную структуру, а могло быть просто случайностью или работой закона вероятности. Но вуордха думают, что это одна из задач разумных, самая важная — быть учителями Бога-Мультивселенной. Это высшая задача для разумных — для мимолетной планетарной жизни, для жизни, много меньшей в сравнении с Богом, нежели микроб или вирус в сравнении с человеком — научить Бога говорить. И тем самым помочь Ему достичь зрелости. После этого, конечно, разумные смогут получить пользу от своих отношений с Богом, от своего статуса родителей.
    Глайфасказала голосом отца Рамстана: — В некотором смысле вуордха — мои родители, они воспитали меня. Но я ничего не собираюсь делать для них. Я, откровенно говоря, их враг. И почему Бог должен отличаться от меня?
   Он может ненавидеть своих учителей, презирать их или быть равнодушным к ним.
   — Ты — не Он, — помолчав ответил Рамстан.
   — Это так. Однако я единственное создание, посредством которого ты — или кто-либо — может говорить с этим существом, и только через меня вы сможете внятно общаться.
   — При отсутствии внятности это вообще не общение.
   — Ты всегда педантичен, — хмыкнула глайфа.И по нервным стволам откуда-то издали донеслось слабое скрипучее хихиканье.
   Рамстан ненавидел глайфу,и в то же время его тянуло к ней; и сейчас, когда она говорила голосами его родителей и дяди, он начал ненавидеть и их. И ему даже не хотелось преодолевать это чувство. Но сейчас, конечно же, было не время для споров. Вуордха… они были похожи на его прабабушек… и на это нет времени.
   Он снова обратился к экипажу:
   — Но, по словам вуордха, глайфажелала быть чем-то большим, нежели отцом Бога. Она жаждала власти; она алкала превосходства. Она стала бы Его господином и, таким образом, чем-то более великим, чем Бог.
   — Лжецы! — заявила глайфаголосом отца Рамстана. — Да, лжецы. Презренные черви! — произнес голос матери Рамстана. — Это они хотели быть для Бога тем же, чем являются родители для маленького ребенка. Тираны! — Моя сестра и ее муж правы, — присоединился голос дяди Рамстана. — Худ! Ты не должен слушать этих лжецов, этих негодниц, этих сумасшедших! Делай то, что правильно!
   Рамстан не ответил глайфе,хотя чувствовал, что совершает при этом нечто недостойное.
   —  Глайфаутверждает, что вуордха сами хотят осуществить те же намерения, которые приписывают ей. Однако сейчас у меня нет и, возможно, никогда не будет способа определить, кто из них говорит правду. — Он сделал паузу. — Или лгут обе стороны.
   — Ты должен слушать меня! — взывал голос его матери. — Ты же знаешь, какова ставка!
   Рамстан сказал:
   — Я решил отложить решение на некоторое время. Я отказался отдать глайфуили три дара Вассрусс вуордха. По крайней мере пока. Однако я должен заплатить цену. Это будет только честно; они передали мне информацию, в которой я… мы… отчаянно нуждались. И я пообещал вуордха, что вернусь к ним, когда буду им нужен. Возьму их на корабль или выполню то, чего они потребуют, если это не будет представлять опасности для корабля или экипажа. Хотя при определенных условиях мне, возможно, придется рисковать. Возможно, мы сумеем ликвидировать болги таким образом нам не придется иметь дело с вуордха или делать то, чего хочет глайфа.Мы можем использовать глайфув тех целях, для которых она создавалась. Она может отказаться сотрудничать, но она в наших руках, и это должно заставить ее делать то, что мы хотим.
   — Неблагодарное чудовище! — услышал он голос матери. — И ты сделаешь это со мной!
   Рамстан глотнул воды и продолжил:
   — Теперь пришло время. Решайте. Я не буду говорить о том, насколько важно для меня то, позволите ли вы мне остаться вашим капитаном. Сейчас вам уже должно быть это ясно. Верите ли вы мне или нет, я не знаю. Но если вы отвергнете мои слова, то вы обречете все, я имею в виду все вселенные, на гибель. На смерть.
   Рамстан произнес кодовое слово. Из палубы выросло кресло, и он сел.
   — Я верю ему! — воскликнула Нуоли. Тенно задумчиво произнес:
   — Я не знаю, чему… кому… верить.
   — Решайте! — громко сказал Рамстан. — Сейчас! У нас нет времени на долгие совещания и споры! И даже на короткие!
   Он вскочил с кресла, крича и зажимая уши руками. Он не слышал собственного голоса, и ладони не помогали против свиста, перекрывшего все остальные звуки.

ГЛАВА 27

   Сквозь шум пробился голос его матери — голос глайфы.Он звучал так, словно доходил издалека, с безумного горизонта, то приближающегося, то отдаляющегося, и потому голос становился то громче, то тише.
   —  Болгслишком близко, чтобы пытаться ускользнуть от него. Ты можешь сделать только одно. Бежать. Воспользоваться первым из даров Вассрусс.
   Рамстан воспринимал слова глайфыкраем сознания. Его задний мозг, животное наследие, обитель подсознания, приказывал ему бежать. Но он автоматически запускал мысленные зонды в клетки своего тела, и они тоже приказывали ему бежать. Таков был печальный итог в целом удачного результата — возможности проверить и проанализировать физическое здоровье каждой клетки в теле. Сейчас, даже не думая об этом, он находился в контакте с клетками, со всеми тремя триллионами, и воспринимал общую их реакцию на данную ситуацию.
   Бежать!
   Если бы им управляло рациональное мышление, возможно, он бы предпринял что-то иное. А может быть, и нет.
    Глайфа,которая была рождена — или сконструирована — лишенной подсознания, твердила то же самое:
   — Воспользуйся шенгортом,Рамстан!
   Но он стоял столбом, и невозможность пошевелиться физически нашла отражение в мыслительных процессах. Вправо или влево? Вверх или вниз? Вперед или назад? Или в каком-либо направлении, среднем между перечисленными?
   — Возьми меня с собой! — сказала глайфаголосом матери Рамстана. — Ты должен взять меня в руки прежде, чем положишь сигил в рот. Или прижать меня к себе. Чтобы контакт был тесным, как у зародыша в утробе матери или как у младенца, припавшего к груди.
   Рамстан издал животный крик, выражающий ярость, ярость от беспомощности и от непонимания, которое делало его еще более беспомощным.
   — Ты дурак! — крикнула глайфаголосом его отца. — Все, что можно было сделать здесь, ты сделал. Уходи! Воспользуйся шенгортом).Но ты должен взять меня с собой. Иначе ты обречен!
   — И ты тоже, — ответил Рамстан.
   — Это тебя утешит?
   Неожиданно свист, «шум перехода», утих. Рамстан почувствовал огромное облегчение, но он по-прежнему был в панике.
   Корабль не мог воспользоваться алараф-двигателем прежде, чем подойдет к планете Шаббкорнг достаточно близко, чтобы оказаться в пределах ее «колокола». Но даже если он уйдет в прыжок, волгскоро настигнет его. Если только… если только болгне засечет жизнь на Шаббкорнге и не задержится, чтобы уничтожить ее. Эта мысль была почти непереносимой — на планете было семь миллиардов разумных существ, но, после того как болгистратит свои снаряды, «Аль-Бураг» сможет атаковать его. То есть «Аль-Бураг» сможет атаковать, если болгне оставляет в запасе на период перезарядки некоторое количество снарядов.
   Но «Аль-Бураг» не мог оставаться в этой вселенной, ожидая, пока болгопустошит сам себя. Болгмог напасть на корабль первым.
   Экран показывал зеленый круг — изображение «Попакапью». Внезапно круг стал белым шаром Белое сияние расползалось по экрану в течение примерно секунды, а потом стало облаком множества мелких бледных точек.
   — Аллах! — вскрикнул Рамстан.
   Тенно воскликнул что-то по-японски, потом сказал уже на терранском:
   — Я ищу убежища у Будды.
   Вахтенный перекрестился, пробормотал что-то по-польски, а потом доложил:
   — Сэр, «Попакапью» разрушен снарядами болга.Должно быть, взорвались энергонакопители.
   Другой экран показывал область космоса, где находится болг;в ее центре сиял маленький оранжевый кружок. Мерцающие оранжевые цифры показывали, что болгдвижется с такой скоростью и ускорением, что появится в пределах видимости через три часа. Однако до этого его снаряды могут разнести «Аль-Бураг» на части.
   Рамстан спросил:
   — Тенно, что показывают расчеты: успеет ли корабль в район прыжка раньше, чем окажется в пределах досягаемости снарядов болга?
   — Если это нам удастся, то лишь примерно с минутным опережением. Возможно.
   Рамстан сунул руку в карман куртки.
   — Это верное, решение, — произнес голос его матери. — Но прижми меня к груди прежде, чем положишь шенгортв рот. Если ты не сделаешь этого, то я останусь здесь.
   Пальцы Рамстана отодвинули квадратик и диск и сомкнулись на треугольнике. Он был теплым и скользким на ощупь. Вынув его из кармана, Рамстан подошел к глайфе,включил антигравитационные модули на ее концах и поднял ее одной рукой. Она выскользнула и ударилась о палубу. Его рука тряслась, когда он нагнулся и ухватил глайфупокрепче. Сейчас она весила только десять граммов, но при такой нагрузке батареи АГ-модулей должны были скоро сесть.
   Затем, словно лунатик, он подошел к переборке, возле которой лежал его молитвенный коврик. У него не было разумной причины делать это; он не пользовался этим ковриком с тех пор, как поступил в академию. Нуоли, в те времена когда еще была его любовницей, как-то раз насмешила его, спросив, почему он, атеист, хранит этот коврик. Она тогда сказала, что это его ковер-хранитель. Это уже рассердило его. Но сейчас, придавленный страхом, Рамстан поднял коврик той же рукой, в которой держал шенгорт.Треугольник выскользнул из его пальцев и упал на палубу. Рамстан оставил его там на то время, которое потребовалось ему, чтобы завернуть глайфув коврик. Потом он поднял треугольный камешек и положил в рот.
   В сознании его пронеслось видение — Бранвен, оставшаяся в челноке. Она, должно быть, испугана еще больше, чем остальные — ведь она одна.
   — Подожди! Подожди! — закричал кто-то ему. Это был его собственный голос, но исходил он не из его рта, а из его сознания. — Как же команда?!
   Он выкрикнул — или думал, что выкрикнул, потому что не слышал собственного голоса — приказ «Аль-Бурагу». Он приказывал освободить Бенагура и повиноваться ему до тех пор, пока он, Рамстан, не возвратится.
   Он положил шенгортв рот правой рукой; в левом кулаке он сжимал концы коврика, левый локоть был согнут — им Рамстан прижимал к груди коврик с завернутой в него глайфой.
   Невзирая на неудобство, причиняемое камешком во рту, он начал читать вслух «Стих Света» из Корана: «Бог есть свет Небес и Земли…»
   Казалось, камень стал увеличиваться. Он пророс между зубами с правой стороны и уперся в щеку. Он мешал выговаривать слова, но когда Рамстан сунул в рот палец, чтобы вынуть камешек прежде, чем он прорвет его плоть, то обнаружил, что шенгортсохранил свои прежние размеры.
   Перемещение было столь же быстрым, как вспышка света.
   Рамстан моргнул, его веки опустились и поднялись. Когда они опускались, он видел свою каюту. Когда они поднялись, он увидел незнакомое помещение. Не было ни малейшего ощущения движения. Вокруг царила тишина. Воздух казался мертвым, тяжелым и застоявшимся. Но через несколько секунд почувствовалось движение воздуха, и он стал свежим.
   Рамстан осознал, что обмочил штаны.
   Он уронил коврик, и тот упал, мягко ударившись о толстый белый ковер с узором из переплетающихся шестиугольников, светло-алых по краям и синих в середине.
   Когда Рамстан поднял руку, чтобы вынуть шенгортизо рта, голос его матери сказал:
   — Сначала отключи АГ-модули. Если они сядут, ты не сможешь поднять меня.
   Раскатав коврик, Рамстан произнес кодовое слово, отключающее модули.
   Помещение было большим и прямоугольным. В каждой из стен виднелся арочный проход. Потолок был высоким и бледно-голубым, стены — белого цвета. На них висели картины в деревянных рамах, некоторые изображали ландшафты, довольно похожие на земные. Но у разумных существ на портретах были поросшие волосами треугольные лица, большие округлые головы и кошачьи глаза.
   Рамстан наконец осознал, что свет, лившийся отовсюду и ниоткуда, не дает тени.
   Он обернулся и вздрогнул. В двух метрах от него покоилась на массивном основании пирамида высотой в два его роста, сделанная из какого-то мерцающего серого металла.
   — Это тот магнит, который притянул тебя сюда, — произнес голос его отца. — К счастью, никто не стоял возле него, когда ты появился. Иначе вы оба сгорели бы дотла.
   — Почему его не поместили в более укромное место?
   — Не знаю. Наверное, это невозможно было сделать. Как бы то ни было, все, что имеет хорошие стороны, имеет и плохие. Такова непостижимая скупость Мультивселенной.
   — Знаю, — сердито отозвался Рамстан. Глайфапереключилась на голос Хабиба ибн Али О'Райли, преподавателя химии, у которого Рамстан учился в средней школе. Рамстан был слишком занят, чтобы спросить, для чего вдруг такая перемена. Возможно, это вообще не имело объяснения.
   — Что это за место? — спросил он.
   — Я полагаю, убежище для того, кто воспользуется шенгортом.Я знаю только то немногое, что поведали мне вуордха. Убежище устроено так, что может поддерживать жизнь шестидесяти разумных существ твоего размера в течение многих лет. Оно может быть размещено в другой вселенной, потому что народ, построивший его, много путешествовал. Я думаю, его представители использовали те же методы, что и вуордха. Таким образом, они не вызывали канцерогенных процессов в Мультивселенной. После того как были построены приемные станции, этот народ использовал сигилы для путешествий, хотя и нечасто.
   — Во имя Аллаха! — воскликнул Рамстан. — Ведь это же способ путешествовать между вселенными, не причиняя вреда Мультивселенной! Почему им не пользуются все?
   — Во-первых, потому, что существуют триллионы вселенных, и в каждой — несчетное количество населенных планет. Невозможно связать между собой все планеты во всех вселенных — только очень малое количество. Во-вторых, производство сигилов требует большого количества времени, материальных затрат и работы. Было сделано очень малое число сигилов. Вуордха говорили, их миллион или около того. В-третьих, по каким-то причинам, неизвестным даже их создателям, каждый отдельно взятый индивидуум может использовать сигилы только один раз.
   — Все равно их можно было бы исследовать и воспроизвести.
   — Они неразрушимы, а следовательно — их нельзя исследовать.
   Рамстан прошел в арку слева от себя. Он проходил комнату за комнатой: прямоугольные, семиугольные, девятиугольные и круглые, стены их были увешаны картинами, золотыми и платиновыми щитами, украшенными самоцветами, тут и там стояли статуи, а в огромном зале размещалась библиотека. Вместо книг в ней были хрустальные шары, которые начинали говорить или петь, едва он касался их, и умолкали, когда он отнимал от них пальцы. В некоторых были заключены движущиеся трехмерные изображения. Некоторые, видимо, содержали текст, другие — развлекательные программы. Рамстан не понимал языка, но таинственная музыка очаровала его.
   Наконец он подошел к тому, что казалось внешней стеной станции. В ней было окно с очень толстым стеклом. Он посмотрел сквозь него. Местность вокруг была плоской и песчаной. Казалось, за окном чистый и прозрачный воздух, но вот между перистыми ветвями растений проплыли несколько похожих на рыб созданий. Они неслись очень быстро. Короткое время спустя показался и виновник их спешки. Он был длинным и тонким, как игла, и передвигался, взмахивая похожими на крылья плавниками. Зубы его напоминали акульи.
   Рамстан направился в другой конец станции, но свернул в помещение, бывшее, очевидно, туалетом. Он выпил воды и обследовал туалет. Писсуаров в нем не было. Либо он предназначался для женщин, как некогда это было на Земле, либо все представители народа, строившего станцию, мочились сидя.
   Пройдя в другой конец здания, Рамстан увидел такое же окно и в нем такой же вид. Рыбки словно плавали в воздухе, растения колыхались под напором течения. Свет оставался ярким, но солнца не было видно.
   Возвращаясь, Рамстан остановился в помещении, которое, очевидно, было столовой. Он получил еду и питье, нажав кнопку, но после удачного эксперимента пошел дальше. Жуя горячие овощи с тарелки, которую нес в одной руке, он вернулся в центральное помещение.