Страница:
Справившись с приступом кашля, он сказал:
— Надо идти дальше. Иначе мы до смерти задохнемся газами.
Стеная, люди с трудом поднялись на ноги и последовали за ним. Время от времени передвигались вброд по воде и, смачивая свои килты, прикладывали их к носу. Спустя еще одну милю стал ощущаться лишь слабый запах газов. А затем начался дождь, благословенный на завывавший вокруг ветер и сверкание молний вдалеке.
Вскоре группа оказалась за стенами Внешнего Города, а потом и на грязной дороге, тянувшейся вдоль сельскохозяйственных угодий. Солдаты Минрута постарались. Жители, не пожелавшие отречься от Кхо, а также и те, которых подозревали в ложной клятве отречения, были уничтожены, их дома и амбары сожжены, а животные конфискованы.
Оставшиеся дома стояли мрачно и молчаливо. Их обитатели либо убежали, страшась вулкана, либо в страхе попрятались внутри, надеясь на то, что гибель пройдет стороной.
Кебивейбес высказал предложение найти пристанище в каком-нибудь доме и отдохнуть там. А наутро они могли бы продолжить свой путь. Хэдон сказал, что не следует останавливаться по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до подножия гор. Вскоре группа вышла на дорогу, ведущую в глубь суши от моря, и Хэдон повел людей по ней. На рассвете они все еще с трудом тащились вперед. Хэдон на руках нес спящего ребенка. Миновав несколько фермерских домов, Хэдон свернул на разбитую, в рытвинах дорогу к дому на отшибе, далеко за основной дорогой. Выбор оказался неудачным; на него бросились две огромные рычащие собаки. Он едва успел опустить Абет на землю и вынуть меч. Одна собака остановилась; другая прыгнула на Хэдона. Он в воздухе отрубил ей голову. На нижнем этаже бревенчатой хижины открылись деревянные ставни, и показалось темное лицо.
— Подзовите вашу собаку или я убью и ее тоже, — крикнул Хэдон. — Мы не хотим причинить вам никакого вреда. Мы лишь беглецы, пытающиеся скрыться от гнева Кхо, и нам необходима пища и отдых. Это все, что мы просим.
— Убирайтесь прочь! — рявкнул фермер. — Или мои сыновья убьют вас!
Авинет выступила вперед:
— Ты отказываешь в гостеприимстве своей королеве?
Хэдон про себя выругался, но вслух мягко сказал:
— Тебе не следовало этого делать, Авинет! Теперь это станет известно всем!
Фермер бросил на него сердитый взгляд:
— По мне, так ты одна из этой компании бродяг. Не пытайся дурачить меня, женщина. Я, может быть, и деревенщина, но не идиот.
Хэдон взглянул на высокий тотемный жезл вблизи дороги.
— Кебивейбес, ты член тотема Зеленого Попугая. Обратись к этому человеку, он должен помочь одному из людей, принадлежащих к его тотему.
Бард, грязный, нагой и трясущийся от утомления и голода, проговорил слабым голосом:
— От имени птицы, являющейся нашей покровительницей, я прошу тебя, фермер, оказать нам гостеприимство! И от имени закона, который требует, чтобы ты предоставил странствующему барду пищу, питье и место под крышей твоего дома!
— Когда божества ссорятся меж собой, для смертных не существует закона! — прокричал в ответ фермер. — Так или иначе, откуда мне знать, не врешь ли ты?
— Я, твоя королева и верховная жрица, требую, чтобы ты принял нас как гостей! — произнесла Авинет. — Не хочешь ли ты навлечь на ваши головы гнев Кхо?
— Громкие слова! — отрезал фермер. — Вы лжете! Да к тому же, даже если ты и королева, что ты делаешь здесь? Теперь страной правит Ресу, а ты рабыня Минрута! Возможно, если я выдам тебя ему, он наградит меня!
— Этого я и боялся. — Давайте уйдем отсюда, пока он не осуществит идею выдать тебя, польстившись на деньги и почести.
— Они не осмелятся тронуть меня! — воскликнула Авинет. — Я верховная жрица! Моя персона неприкосновенна!
— За тебя дадут огромную сумму, — беспокоился Хэдон. — А что ты беженка, подтверждает, что у тебя нет власти. А что до него, то он будет чувствовать себя в безопасности под эгидой Ресу и Минрута. Давайте возьмем одну из его коз и отправимся дальше.
— Я не стерплю оскорбления! — вскричала Авинет.
— Ты сможешь наказать его, когда будешь в состоянии сделать это. Смотри правде в глаза.
Дверь в дом повернулась на бронзовых петлях и отворилась. Фермер в сопровождении шестерых мужчин вышел наружу. Это был невысокий, но мощный мужчина, примерно пятидесяти лет. Четверо юношей, очевидно, его сыновья, стояли сбоку от него. Еще двое — высокие худые мужчины, по предположению Хэдона, его наемные помощники. Все держали круглые деревянные щиты, обтянутые бычьей кожей, и короткие мечи листообразной формы.
— От имени Ресу и короля королей мы призываем вас сдаться! — провозгласил фермер.
— Вас семеро мужчин против четырех мужчин и двух женщин и ребенка, — ответил Хэдон. — Но я нуматену и не нуждаюсь в том, чтобы мне помогали сразиться против семерых неотесанных мужланов.
Это была ложь. Хэдон официально не был посвящен в разряд нуматену, но само название нуматену наверняка должно было испугать этих крестьян.
Был единственный способ выяснить это. Хэдон вызвал громкий крик из опаленного горла и силу из ослабевших мускулов. Он пошел в нападение, держа перед собой меч двумя руками. Крестьяне остановились, широко раскрыв глаза, а двое мужчин убежали за дом. Зачем им вставать перед лицом того, что выглядит как верная смерть, за семью, которая заставляла их работать сверх меры и притом неважно кормила?
Как бы ни был силен их первоначальный дух, отец и сыновья были потрясены бегством своих работников и этим юношей, выглядевшим так, будто он намерен свирепствовать подобно леопарду среди овец. Они убежали в дом или по крайней мере пытались сделать это. Слишком узкий дверной проем не позволял войти двоим. С криками, словно обезумев, они одновременно втискивались в дверь, что при других обстоятельствах выглядело бы комично. Хэдон махнул рукой. При желании он мог бы без труда расправиться с этой публикой, — но он уже устал от кровопролития. Хэдон засмеялся и, а потом крикнул:
— В сарай!
Путники взяли там несколько недавно снесенных утиных яиц и козленка на привязи и двинулись вверх, к дороге. Авинет, пребывавшая в ярости, требовала сжечь дом, а крестьян зарезать.
— Не следует оставлять никаких свидетелей!
В этом Хэдон был согласен с ней, но промолчал. Конечно, фермер скорее всего расскажет людям короля, в каком направлении они пошли, но к тому времени группа уже будет в горных лесах, а может быть, и за горами.
Вплоть до полудня, часто останавливаясь, они продолжали идти. Расположившись у чистой горной реки, они зарезали и приготовили козленка и выпили сырые яйца. Потом отведали ягод, которые нашла Абет рядом, в кустарнике. Все, кроме Хэдона, уснули.
Прошел час. Хэдону с трудом удавалось не сомкнуть веки. Солнце жарко припекало, но в тени рощицы, укрывавшей их, дул прохладный ветерок. Хэдон подумывал, не разбудить ли Хинокли, чтобы тот сменил его на посту, но тут увидел, что Лалила села. Она зевнула, тревожно взглянув на него, и поднялась.
— Ничего, если я выпью воды?
— Никого не видно, — ответил он, — иди.
Она спустилась по крутому, покрытому травой холму к ручью, который протекал у его подножия. Хэдон наблюдал за ней, пока она пила и смывала пыль и грязь Ее длинные желтые волосы и фигура были и впрямь поразительно красивы, а ее мягкий, но сильный характер вполне соответствовали ее красоте, подумал он. Синяки на ее лице приводили его в ярость. Следует ли ему спросить ее об их происхождении, или она бы предпочла не говорить на эту тему?
Немного погодя она вернулась, кожа ее горела, большие фиалковые глаза лучились. Она присела рядом с ним:
— Нужно выспаться, но вряд ли смогу заснуть. Я слишком нервничаю.
— Что беспокоит тебя?
— Минрут нарушает мой покой в моих снах.
— Когда-нибудь он заплатит за это.
— Но от этого не сотрутся ужасные воспоминания. От синяков на лице не останется и следа. Но это не относится к синякам, оставленным в душе.
— Но ты же могла предположить, что такой человек не будет обращаться с тобой нежно. Он берет женщину, как бык корову.
— Он не получил большого удовлетворения. Я не сопротивлялась, на что, как я полагаю, он рассчитывал и, возможно, надеялся. Я лежала, будто мертвая. Он дважды удовлетворил на мне свою похоть, а потом стал проклинать меня и сказал, что я не лучше статуи, вырезанной из мыла. Он пригрозил отдать меня своим рабам из рода Клемкаба. Я ничего не говорила, и от этого он злился еще больше. Именно тогда он ударил меня по лицу три раза. Я все-таки не закричала, а лишь посмотрела на него так, будто он самое мерзкое существо на этой земле. В конце концов, ругаясь, он покинул меня. Я хотела убить себя, но не от того, что он сделал, а от того, что он мог еще сделать. Но я не могла оставить Абет сиротой и не могла убить ее. Я подумала, что, может быть, мне удастся каким-нибудь образом сбежать. Или, возможно, Саххиндар придет сюда и вызволит меня.
— Его нет здесь, — сказал Хэдон. — Но здесь есть я .
Она улыбнулась и дотронулась до его руки.
— Я знаю. Я знаю также и то, что ты любишь меня.
— А ты?
— Должно пройти какое-то время.
— Тогда…
Хэдон остановился, держа свою руку таким образом, будто ловит что-то. Затем он резко поднялся, прислушиваясь, вскарабкался на дерево и тотчас спустился.
— Солдаты! С ними собаки! И фермерские сыновья!
Они разбудили остальных, Хэдон объяснил ситуацию, и группа продолжила восхождение на холм. За этим холмом следовал другой, еще более высокий; потом еще холмы, а уж за ними беглецов дожидались горы. Двигались медленно и с большим трудом. Люди устали, приходилось проталкиваться сквозь густой кустарник и колючие кустики ягод. Кроме того, неизвестно, насколько близко находятся их преследователи.
Наконец, пыхтя, с ранами, кровоточащими от соприкосновения с колючками, они подошли к самим горам. Перед ним высился очень крутой склон; отдельными пятнами на нем зеленела трава, и, цепляясь за откос, росли одинокие деревья. С большим трудом, часто оглядываясь, они взбирались наверх. Немного погодя Хэдон услыхал лай собак. Оглянувшись, он увидел, как они выскочили из густого участка леса. За собаками, держа их на привязи, шли пятеро мужчин и тридцать солдат, на бронзовых шлемах, латах и кончиках копий которых играло солнце. Позади шли сыновья фермера.
Хэдон обернулся, и как раз вовремя — Лалила с криком падала вниз по каменистому склону, скользя по нему в облаке пыли, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь.
Он помчался к ней. Лицо ее исказилось от боли, руками она сжимала правую лодыжку.
— Я растянула ее!
Хэдон велел остальным продолжать двигаться вперед. Он вынул из ножен свой меч, нагнулся и поднял ее. Неся ее на руках, с огромными усилиями он взбирался вверх. Добравшись до узкого скалистого прохода с высокими стенами, Хэдон опустил Лалилу. Остальные ждали его с бледными лицами, с которых пот смыл глубоко въевшуюся грязь.
Отдышавшись, он сказал:
— Вы все идите вперед. Я буду помогать ей идти.
Он поднял ее, но не прошел и десяти шагов, как понял, что это бесполезно. Но и сама Лалила идти не в состоянии, а это значило, что им ни за что не удастся держаться впереди своих преследователей.
— Можно сделать только одно.
— И что же именно, Хэдон? — спросила Авинет.
— Через этот узкий проход может одновременно протиснуться лишь один человек. Я буду стоять здесь, в самой его узкой части и задержу их, насколько смогу. Остальные как можно скорее должны уйти отсюда. Ты, Хинокли, понесешь ребенка.
Авинет спросила:
— Ты остаешься здесь, чтобы умереть ради Лалилы?
— За вас всех, — ответил Хэдон. — Я смогу удержать их здесь достаточно долго, вы сумеете далеко оторваться. Не возражай! С каждой секундой солдаты приближаются. Сделать это необходимо, а я единственный, кто способен на это.
— Если ты останешься здесь с ней, ты бросишь меня. Твой долг защитить королеву и верховную жрицу.
— Именно это я и делаю! — сказал Хэдон.
— Здесь, возможно, тебе и удастся надолго задержать преследователей, — сказал Пага. — Но некоторые из них могут, в конце концов, забраться по склонам за проходом, и подойти к тебе сзади.
— Я знаю, — сказал Хэдон.
— Я приказываю тебе оставить женщину, которая в любом случае погибнет, и сопровождать меня! — произнесла Авинет.
— Нет, — ответил Хэдон. — Ее нельзя оставить умирать в одиночестве.
— Ты действительно любишь ее! — вскричала со слезами Авинет.
— Да.
Авинет закричала, выхватив кинжал из ножен, устремилась к Лалиле, но Хэдон, в прыжке догнав Авинет, схватил ее за запястья и вывернул их. Авинет, резко вскрикнув, выронила кинжал.
— Если она сейчас умрет, тебе незачем будет оставаться! — кричала она.
— Авинет, — хрипло произнес он, — если бы ты оказалась беспомощной, я бы сделал то же самое.
— Но я люблю тебя! Ты не можешь оставить меня ради нее!
Хэдон попросил:
— Кебивейбес, уведи ее.
Бард подобрал кинжал, вложил его в ножны и увел рыдающую Авинет. Хэдон взял плачущую девочку из рук Лалилы и передал ее Хинокли.
Хэдон смотрел им вслед, пока все не скрылись из виду. Затем обратился к Лалиле:
— Я помогу тебе подняться вверх по этой узкой дорожке. А там мы отдохнем, пока это будет возможно.
Он опустил ее и посмотрел в ущелье. Далеко внизу лаяли собаки, а люди с трудом взбирались вверх.
— Предстоит изрядная схватка. Я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Плохо, однако, что здесь нет Кебивейбеса и он не увидит ее. Он мог бы сотворить кульминационный момент своей песни. Если ему удастся остаться в живых, придется полагаться на свое воображение. А это значит, что битва в его изложении окажется еще более славной, чем в реальности.
— Надеюсь, что с моим ребенком все будет в порядке, — в волнении сказала Лалила.
— Она единственная, о ком ты думаешь?
— Да, я думаю о ней. Я не горю желанием погибнуть и не хочу, чтобы ты оставался здесь, хотя я тебе и благодарна за это. Но если ты убьешь меня, чтобы те мужчины не смогли причинить мне вреда, моя благодарность возрастет. Авинет права. Тебе следует пойти с ними. Тогда у моего ребенка будет защитник.
— Ее защитит Пага, и Хинокли и Кебивейбес помогут ему заботиться о ней. Они все хорошие, добросердечные люди.
— Но ты напрасно приносишь себя в жертву! Ты отказываешься от шансов стать правителем Кхокарсы.
— Давай побережем силы. По крайней мере, мне они понадобятся.
Он сел рядом с ней и взял ее руку. Мгновение спустя Лалила целовала его долгим и горячим поцелуем, хотя по щекам ее текли слезы.
— Я думаю, что смогу забыть Ви. О, это не значит, что когда-нибудь я забуду его. Но жить без любви невозможно.
Потом слезы показались на глазах Хэдона
— Мне бы хотелось услышать эти слова тогда, когда мы были в Пустынных Землях. Тогда у нас было бы много времени любить друг друга. Наверное, когда мы спустимся в королевство Сисискен, мы сможем любить там. Жрицы говорят, что некоторые мужчины и женщины попадают в яркий сад, где живут счастливо, даже в том случае, если являются призраками. Наверняка нас выберут для того, чтобы пойти туда. Конечно, если такое место существует. Иногда я чувствую себя виноватым в том, что сомневаюсь в словах жриц. В действительности ли нас ждет жизнь после смерти? Или же мы превратимся в пыль и это наш конец, остается лишь память тех, кто не может забыть нас, потому что они любят нас?
— Я не знаю, — ответила Лалила.
Он вновь поцеловал ее.
Огромные облака дыма все еще поднимались над Кховотом. У его подножия лежало пятно, которое разрушило Кхокарсу. Рядом раздавалось приятное пение птички. На выступ скалы из своей норки пробежала мышка и подразнила Хэдона.
Они останутся жить и после того, как умрет. И станут петь и резвиться в ярких лучах солнца под голубым небом, а он тем временем будет лежать окровавленным, ничего не видящим и не слышащим бесчувственным трупом.
Но тогда, если они живут, чтобы плодиться сотнями, что могут они знать о любви? О его любви к Лалиле?
Он оперся на свой меч и ждал.
Описание карт
ХРОНОЛОГИЯ КХОКАРСЫ
Введение
Основные события
— Надо идти дальше. Иначе мы до смерти задохнемся газами.
Стеная, люди с трудом поднялись на ноги и последовали за ним. Время от времени передвигались вброд по воде и, смачивая свои килты, прикладывали их к носу. Спустя еще одну милю стал ощущаться лишь слабый запах газов. А затем начался дождь, благословенный на завывавший вокруг ветер и сверкание молний вдалеке.
Вскоре группа оказалась за стенами Внешнего Города, а потом и на грязной дороге, тянувшейся вдоль сельскохозяйственных угодий. Солдаты Минрута постарались. Жители, не пожелавшие отречься от Кхо, а также и те, которых подозревали в ложной клятве отречения, были уничтожены, их дома и амбары сожжены, а животные конфискованы.
Оставшиеся дома стояли мрачно и молчаливо. Их обитатели либо убежали, страшась вулкана, либо в страхе попрятались внутри, надеясь на то, что гибель пройдет стороной.
Кебивейбес высказал предложение найти пристанище в каком-нибудь доме и отдохнуть там. А наутро они могли бы продолжить свой путь. Хэдон сказал, что не следует останавливаться по крайней мере до тех пор, пока они не доберутся до подножия гор. Вскоре группа вышла на дорогу, ведущую в глубь суши от моря, и Хэдон повел людей по ней. На рассвете они все еще с трудом тащились вперед. Хэдон на руках нес спящего ребенка. Миновав несколько фермерских домов, Хэдон свернул на разбитую, в рытвинах дорогу к дому на отшибе, далеко за основной дорогой. Выбор оказался неудачным; на него бросились две огромные рычащие собаки. Он едва успел опустить Абет на землю и вынуть меч. Одна собака остановилась; другая прыгнула на Хэдона. Он в воздухе отрубил ей голову. На нижнем этаже бревенчатой хижины открылись деревянные ставни, и показалось темное лицо.
— Подзовите вашу собаку или я убью и ее тоже, — крикнул Хэдон. — Мы не хотим причинить вам никакого вреда. Мы лишь беглецы, пытающиеся скрыться от гнева Кхо, и нам необходима пища и отдых. Это все, что мы просим.
— Убирайтесь прочь! — рявкнул фермер. — Или мои сыновья убьют вас!
Авинет выступила вперед:
— Ты отказываешь в гостеприимстве своей королеве?
Хэдон про себя выругался, но вслух мягко сказал:
— Тебе не следовало этого делать, Авинет! Теперь это станет известно всем!
Фермер бросил на него сердитый взгляд:
— По мне, так ты одна из этой компании бродяг. Не пытайся дурачить меня, женщина. Я, может быть, и деревенщина, но не идиот.
Хэдон взглянул на высокий тотемный жезл вблизи дороги.
— Кебивейбес, ты член тотема Зеленого Попугая. Обратись к этому человеку, он должен помочь одному из людей, принадлежащих к его тотему.
Бард, грязный, нагой и трясущийся от утомления и голода, проговорил слабым голосом:
— От имени птицы, являющейся нашей покровительницей, я прошу тебя, фермер, оказать нам гостеприимство! И от имени закона, который требует, чтобы ты предоставил странствующему барду пищу, питье и место под крышей твоего дома!
— Когда божества ссорятся меж собой, для смертных не существует закона! — прокричал в ответ фермер. — Так или иначе, откуда мне знать, не врешь ли ты?
— Я, твоя королева и верховная жрица, требую, чтобы ты принял нас как гостей! — произнесла Авинет. — Не хочешь ли ты навлечь на ваши головы гнев Кхо?
— Громкие слова! — отрезал фермер. — Вы лжете! Да к тому же, даже если ты и королева, что ты делаешь здесь? Теперь страной правит Ресу, а ты рабыня Минрута! Возможно, если я выдам тебя ему, он наградит меня!
— Этого я и боялся. — Давайте уйдем отсюда, пока он не осуществит идею выдать тебя, польстившись на деньги и почести.
— Они не осмелятся тронуть меня! — воскликнула Авинет. — Я верховная жрица! Моя персона неприкосновенна!
— За тебя дадут огромную сумму, — беспокоился Хэдон. — А что ты беженка, подтверждает, что у тебя нет власти. А что до него, то он будет чувствовать себя в безопасности под эгидой Ресу и Минрута. Давайте возьмем одну из его коз и отправимся дальше.
— Я не стерплю оскорбления! — вскричала Авинет.
— Ты сможешь наказать его, когда будешь в состоянии сделать это. Смотри правде в глаза.
Дверь в дом повернулась на бронзовых петлях и отворилась. Фермер в сопровождении шестерых мужчин вышел наружу. Это был невысокий, но мощный мужчина, примерно пятидесяти лет. Четверо юношей, очевидно, его сыновья, стояли сбоку от него. Еще двое — высокие худые мужчины, по предположению Хэдона, его наемные помощники. Все держали круглые деревянные щиты, обтянутые бычьей кожей, и короткие мечи листообразной формы.
— От имени Ресу и короля королей мы призываем вас сдаться! — провозгласил фермер.
— Вас семеро мужчин против четырех мужчин и двух женщин и ребенка, — ответил Хэдон. — Но я нуматену и не нуждаюсь в том, чтобы мне помогали сразиться против семерых неотесанных мужланов.
Это была ложь. Хэдон официально не был посвящен в разряд нуматену, но само название нуматену наверняка должно было испугать этих крестьян.
Был единственный способ выяснить это. Хэдон вызвал громкий крик из опаленного горла и силу из ослабевших мускулов. Он пошел в нападение, держа перед собой меч двумя руками. Крестьяне остановились, широко раскрыв глаза, а двое мужчин убежали за дом. Зачем им вставать перед лицом того, что выглядит как верная смерть, за семью, которая заставляла их работать сверх меры и притом неважно кормила?
Как бы ни был силен их первоначальный дух, отец и сыновья были потрясены бегством своих работников и этим юношей, выглядевшим так, будто он намерен свирепствовать подобно леопарду среди овец. Они убежали в дом или по крайней мере пытались сделать это. Слишком узкий дверной проем не позволял войти двоим. С криками, словно обезумев, они одновременно втискивались в дверь, что при других обстоятельствах выглядело бы комично. Хэдон махнул рукой. При желании он мог бы без труда расправиться с этой публикой, — но он уже устал от кровопролития. Хэдон засмеялся и, а потом крикнул:
— В сарай!
Путники взяли там несколько недавно снесенных утиных яиц и козленка на привязи и двинулись вверх, к дороге. Авинет, пребывавшая в ярости, требовала сжечь дом, а крестьян зарезать.
— Не следует оставлять никаких свидетелей!
В этом Хэдон был согласен с ней, но промолчал. Конечно, фермер скорее всего расскажет людям короля, в каком направлении они пошли, но к тому времени группа уже будет в горных лесах, а может быть, и за горами.
Вплоть до полудня, часто останавливаясь, они продолжали идти. Расположившись у чистой горной реки, они зарезали и приготовили козленка и выпили сырые яйца. Потом отведали ягод, которые нашла Абет рядом, в кустарнике. Все, кроме Хэдона, уснули.
Прошел час. Хэдону с трудом удавалось не сомкнуть веки. Солнце жарко припекало, но в тени рощицы, укрывавшей их, дул прохладный ветерок. Хэдон подумывал, не разбудить ли Хинокли, чтобы тот сменил его на посту, но тут увидел, что Лалила села. Она зевнула, тревожно взглянув на него, и поднялась.
— Ничего, если я выпью воды?
— Никого не видно, — ответил он, — иди.
Она спустилась по крутому, покрытому травой холму к ручью, который протекал у его подножия. Хэдон наблюдал за ней, пока она пила и смывала пыль и грязь Ее длинные желтые волосы и фигура были и впрямь поразительно красивы, а ее мягкий, но сильный характер вполне соответствовали ее красоте, подумал он. Синяки на ее лице приводили его в ярость. Следует ли ему спросить ее об их происхождении, или она бы предпочла не говорить на эту тему?
Немного погодя она вернулась, кожа ее горела, большие фиалковые глаза лучились. Она присела рядом с ним:
— Нужно выспаться, но вряд ли смогу заснуть. Я слишком нервничаю.
— Что беспокоит тебя?
— Минрут нарушает мой покой в моих снах.
— Когда-нибудь он заплатит за это.
— Но от этого не сотрутся ужасные воспоминания. От синяков на лице не останется и следа. Но это не относится к синякам, оставленным в душе.
— Но ты же могла предположить, что такой человек не будет обращаться с тобой нежно. Он берет женщину, как бык корову.
— Он не получил большого удовлетворения. Я не сопротивлялась, на что, как я полагаю, он рассчитывал и, возможно, надеялся. Я лежала, будто мертвая. Он дважды удовлетворил на мне свою похоть, а потом стал проклинать меня и сказал, что я не лучше статуи, вырезанной из мыла. Он пригрозил отдать меня своим рабам из рода Клемкаба. Я ничего не говорила, и от этого он злился еще больше. Именно тогда он ударил меня по лицу три раза. Я все-таки не закричала, а лишь посмотрела на него так, будто он самое мерзкое существо на этой земле. В конце концов, ругаясь, он покинул меня. Я хотела убить себя, но не от того, что он сделал, а от того, что он мог еще сделать. Но я не могла оставить Абет сиротой и не могла убить ее. Я подумала, что, может быть, мне удастся каким-нибудь образом сбежать. Или, возможно, Саххиндар придет сюда и вызволит меня.
— Его нет здесь, — сказал Хэдон. — Но здесь есть я .
Она улыбнулась и дотронулась до его руки.
— Я знаю. Я знаю также и то, что ты любишь меня.
— А ты?
— Должно пройти какое-то время.
— Тогда…
Хэдон остановился, держа свою руку таким образом, будто ловит что-то. Затем он резко поднялся, прислушиваясь, вскарабкался на дерево и тотчас спустился.
— Солдаты! С ними собаки! И фермерские сыновья!
Они разбудили остальных, Хэдон объяснил ситуацию, и группа продолжила восхождение на холм. За этим холмом следовал другой, еще более высокий; потом еще холмы, а уж за ними беглецов дожидались горы. Двигались медленно и с большим трудом. Люди устали, приходилось проталкиваться сквозь густой кустарник и колючие кустики ягод. Кроме того, неизвестно, насколько близко находятся их преследователи.
Наконец, пыхтя, с ранами, кровоточащими от соприкосновения с колючками, они подошли к самим горам. Перед ним высился очень крутой склон; отдельными пятнами на нем зеленела трава, и, цепляясь за откос, росли одинокие деревья. С большим трудом, часто оглядываясь, они взбирались наверх. Немного погодя Хэдон услыхал лай собак. Оглянувшись, он увидел, как они выскочили из густого участка леса. За собаками, держа их на привязи, шли пятеро мужчин и тридцать солдат, на бронзовых шлемах, латах и кончиках копий которых играло солнце. Позади шли сыновья фермера.
Хэдон обернулся, и как раз вовремя — Лалила с криком падала вниз по каменистому склону, скользя по нему в облаке пыли, тщетно пытаясь ухватиться за что-нибудь.
Он помчался к ней. Лицо ее исказилось от боли, руками она сжимала правую лодыжку.
— Я растянула ее!
Хэдон велел остальным продолжать двигаться вперед. Он вынул из ножен свой меч, нагнулся и поднял ее. Неся ее на руках, с огромными усилиями он взбирался вверх. Добравшись до узкого скалистого прохода с высокими стенами, Хэдон опустил Лалилу. Остальные ждали его с бледными лицами, с которых пот смыл глубоко въевшуюся грязь.
Отдышавшись, он сказал:
— Вы все идите вперед. Я буду помогать ей идти.
Он поднял ее, но не прошел и десяти шагов, как понял, что это бесполезно. Но и сама Лалила идти не в состоянии, а это значило, что им ни за что не удастся держаться впереди своих преследователей.
— Можно сделать только одно.
— И что же именно, Хэдон? — спросила Авинет.
— Через этот узкий проход может одновременно протиснуться лишь один человек. Я буду стоять здесь, в самой его узкой части и задержу их, насколько смогу. Остальные как можно скорее должны уйти отсюда. Ты, Хинокли, понесешь ребенка.
Авинет спросила:
— Ты остаешься здесь, чтобы умереть ради Лалилы?
— За вас всех, — ответил Хэдон. — Я смогу удержать их здесь достаточно долго, вы сумеете далеко оторваться. Не возражай! С каждой секундой солдаты приближаются. Сделать это необходимо, а я единственный, кто способен на это.
— Если ты останешься здесь с ней, ты бросишь меня. Твой долг защитить королеву и верховную жрицу.
— Именно это я и делаю! — сказал Хэдон.
— Здесь, возможно, тебе и удастся надолго задержать преследователей, — сказал Пага. — Но некоторые из них могут, в конце концов, забраться по склонам за проходом, и подойти к тебе сзади.
— Я знаю, — сказал Хэдон.
— Я приказываю тебе оставить женщину, которая в любом случае погибнет, и сопровождать меня! — произнесла Авинет.
— Нет, — ответил Хэдон. — Ее нельзя оставить умирать в одиночестве.
— Ты действительно любишь ее! — вскричала со слезами Авинет.
— Да.
Авинет закричала, выхватив кинжал из ножен, устремилась к Лалиле, но Хэдон, в прыжке догнав Авинет, схватил ее за запястья и вывернул их. Авинет, резко вскрикнув, выронила кинжал.
— Если она сейчас умрет, тебе незачем будет оставаться! — кричала она.
— Авинет, — хрипло произнес он, — если бы ты оказалась беспомощной, я бы сделал то же самое.
— Но я люблю тебя! Ты не можешь оставить меня ради нее!
Хэдон попросил:
— Кебивейбес, уведи ее.
Бард подобрал кинжал, вложил его в ножны и увел рыдающую Авинет. Хэдон взял плачущую девочку из рук Лалилы и передал ее Хинокли.
Хэдон смотрел им вслед, пока все не скрылись из виду. Затем обратился к Лалиле:
— Я помогу тебе подняться вверх по этой узкой дорожке. А там мы отдохнем, пока это будет возможно.
Он опустил ее и посмотрел в ущелье. Далеко внизу лаяли собаки, а люди с трудом взбирались вверх.
— Предстоит изрядная схватка. Я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Плохо, однако, что здесь нет Кебивейбеса и он не увидит ее. Он мог бы сотворить кульминационный момент своей песни. Если ему удастся остаться в живых, придется полагаться на свое воображение. А это значит, что битва в его изложении окажется еще более славной, чем в реальности.
— Надеюсь, что с моим ребенком все будет в порядке, — в волнении сказала Лалила.
— Она единственная, о ком ты думаешь?
— Да, я думаю о ней. Я не горю желанием погибнуть и не хочу, чтобы ты оставался здесь, хотя я тебе и благодарна за это. Но если ты убьешь меня, чтобы те мужчины не смогли причинить мне вреда, моя благодарность возрастет. Авинет права. Тебе следует пойти с ними. Тогда у моего ребенка будет защитник.
— Ее защитит Пага, и Хинокли и Кебивейбес помогут ему заботиться о ней. Они все хорошие, добросердечные люди.
— Но ты напрасно приносишь себя в жертву! Ты отказываешься от шансов стать правителем Кхокарсы.
— Давай побережем силы. По крайней мере, мне они понадобятся.
Он сел рядом с ней и взял ее руку. Мгновение спустя Лалила целовала его долгим и горячим поцелуем, хотя по щекам ее текли слезы.
— Я думаю, что смогу забыть Ви. О, это не значит, что когда-нибудь я забуду его. Но жить без любви невозможно.
Потом слезы показались на глазах Хэдона
— Мне бы хотелось услышать эти слова тогда, когда мы были в Пустынных Землях. Тогда у нас было бы много времени любить друг друга. Наверное, когда мы спустимся в королевство Сисискен, мы сможем любить там. Жрицы говорят, что некоторые мужчины и женщины попадают в яркий сад, где живут счастливо, даже в том случае, если являются призраками. Наверняка нас выберут для того, чтобы пойти туда. Конечно, если такое место существует. Иногда я чувствую себя виноватым в том, что сомневаюсь в словах жриц. В действительности ли нас ждет жизнь после смерти? Или же мы превратимся в пыль и это наш конец, остается лишь память тех, кто не может забыть нас, потому что они любят нас?
— Я не знаю, — ответила Лалила.
Он вновь поцеловал ее.
Огромные облака дыма все еще поднимались над Кховотом. У его подножия лежало пятно, которое разрушило Кхокарсу. Рядом раздавалось приятное пение птички. На выступ скалы из своей норки пробежала мышка и подразнила Хэдона.
Они останутся жить и после того, как умрет. И станут петь и резвиться в ярких лучах солнца под голубым небом, а он тем временем будет лежать окровавленным, ничего не видящим и не слышащим бесчувственным трупом.
Но тогда, если они живут, чтобы плодиться сотнями, что могут они знать о любви? О его любви к Лалиле?
Он оперся на свой меч и ждал.
Описание карт
На карте 1 представлена основная часть Африки в том виде, в котором она существовала примерно в 10000 г. до н. э. Данная карта является модификацией другой, представленной Фрэнком Брюкелем и Джоном Харвудом в статье «Наследие Пламенеющего Бога, Эссе по истории Опара и его связи с другими древними культурами», опубликованной в издании «The Burroughs Bulletin», лето 1974. Упомянутая карта, в свою очередь, была составлена на основе карты, иллюстрирующей работу Вилли Ли «Мечты инженеров», изданной в «Viking Press» в 1954 г. , хотя и она тоже претерпела значительные изменения.
Земля в 10000 г. до н. э. была еще во власти последнего ледникового периода, но хватка его уже ослабевала. Территорию нынешней Сахары занимали горы, плато, обширные пастбища, лесистые долины, реки и озера с пресной водой. Количество слонов, носорогов, гиппопотамов, крокодилов, львов, антилоп и страусов исчислялось миллионами. Два внутренних моря с пресной водой в действительности существовали, хотя их границы, представленные на карте 1, в большой степени условны.
План гор не отвечает требованиям, предъявляемым профессиональными картографами; его назначение — дать читателю общее представление об их протяженности. Береговая линия Средиземного моря находилась на 100-200 футов ниже ее нынешнего уровня.
В то время, как остальной мир пребывал в стадии позднего палеолита, вокруг северного внутреннего моря Кему (Великая Вода) возникла прибрежная цивилизация. В районе Кемувопара (Море Опара) было основано несколько городов-колоний, включая Опар. Не считая городов, расположенных на острове Кхокарса, к ним относятся: 1. Мукха; 2. Миклемрес; 3. Кветрут; 4. Сивудава; 5. Ветна; 6. Кетна: 7. Вентисух; 8. Сакавуру; 9. Микавуру (опорный пункт пиратов); 10. Баваку; 11. Товина; 12. Ребха (город на сваях).
А — местность, где проживало племя Клемкаба. На этой карте приведены Опар и Кор, но Кор был построен уже после рождения Хэдона.
Внимание: у кхокарсан существовала своя собственная система измерений и весов, но в романе приводятся только английские эквиваленты.
Земля в 10000 г. до н. э. была еще во власти последнего ледникового периода, но хватка его уже ослабевала. Территорию нынешней Сахары занимали горы, плато, обширные пастбища, лесистые долины, реки и озера с пресной водой. Количество слонов, носорогов, гиппопотамов, крокодилов, львов, антилоп и страусов исчислялось миллионами. Два внутренних моря с пресной водой в действительности существовали, хотя их границы, представленные на карте 1, в большой степени условны.
План гор не отвечает требованиям, предъявляемым профессиональными картографами; его назначение — дать читателю общее представление об их протяженности. Береговая линия Средиземного моря находилась на 100-200 футов ниже ее нынешнего уровня.
В то время, как остальной мир пребывал в стадии позднего палеолита, вокруг северного внутреннего моря Кему (Великая Вода) возникла прибрежная цивилизация. В районе Кемувопара (Море Опара) было основано несколько городов-колоний, включая Опар. Не считая городов, расположенных на острове Кхокарса, к ним относятся: 1. Мукха; 2. Миклемрес; 3. Кветрут; 4. Сивудава; 5. Ветна; 6. Кетна: 7. Вентисух; 8. Сакавуру; 9. Микавуру (опорный пункт пиратов); 10. Баваку; 11. Товина; 12. Ребха (город на сваях).
А — местность, где проживало племя Клемкаба. На этой карте приведены Опар и Кор, но Кор был построен уже после рождения Хэдона.
Внимание: у кхокарсан существовала своя собственная система измерений и весов, но в романе приводятся только английские эквиваленты.
ХРОНОЛОГИЯ КХОКАРСЫ
Введение
Примерно в 13 500 г. до н. э. побережья двух морей Центральной Африки были населены сотней маленьких групп получеловекообразных обезьян, неандертальцев и гибридов человека и неандертальца. Смешанные племена селились на северном побережье северного моря; неандертальцы — на его западном и восточном берегах; человекообразные — значительно южнее. Общая численность населения, проживавшего вдоль береговой линии (обоих морей включительно), почти равнялась нынешнему населению Средиземного моря и, вероятно, составляла десять миллионов.
Внутренние моря были последним пристанищем неандертальцев. Во всех остальных районах они были истреблены или ассимилированы Homo sapiens. Человекообразные представляли собой приматов, потомками которых являются современные йети и снежный человек. В те времена они были более многочисленны, чем теперь. Человекообразные жили на территориях, где произрастали леса и джунгли, отступая в результате продвижения вперед неандертальцев и человека разумного.
За некоторое время до 13000 г. до н.э. — в эти места из пышных саванн, простиравшихся на месте современной Сахары, пришли несколько племен с Кавказа. Эти люди называли себя Кхоклем. Постепенно они вытеснили гибридов и неандертальцев на юг, а некоторых ассимилировали.
Примерно в то же самое время еще одна группа кавказцев, называемая Клемсух, начала перемещаться на ближневосточное побережье северного моря. Эти люди обладали физическими данными, которые, если история не вынесет иного решения, могли бы свидетельствовать о том, что племя Клемсух во время своего развития выделилось в отдельную расу. У них была желтовато-коричневая кожа; волосы прямые, грубые и темные; в уголках глаз — легкие складочки. Сегодня такие черты характеризуют монгольскую расу, но Клемсух (Желтые Люди) определенно принадлежали к роду кавказского происхождения.
Недолюди, которых кхоклемы прозвали клемкаба (Люди Козы), в конце концов, обосновались вдоль побережья, а также в холмистых и гористых внутренних районах, расположенных к северо-западу от пролива, соединяющего оба моря. Несмотря на то, что изначально они были очень дружелюбны, многие сотни лет пребывания в состоянии войны с кхоклемами обучили их искусству ведения войны. Вплоть до самого конца кхокарсанской цивилизации, им предстояло оставаться занозой в их боку.
Племя Кхоклем, подобно остальным, жило, в основном, за счет рыбной ловли, охоты и сбора плодов. Большая доля белка поступала к ним из Кему (Великая Вода). Из-за того, что в этих районах злаков не произрастало, представляется сомнительным, что они когда-либо смогли бы найти нечто равноценное им, если бы не появление человека, которого они прозвали Саххиндаром.
Этот загадочный человек в роду Кхоклем считался богом, и на то были веские причины. Он принес с собой большое количество разнообразных растений (очевидно, это происходило за несколько его визитов на протяжении пятидесяти лет) и научил одомашнивать их, а также животных и птиц, которые водились в той области. Саххиндар показал им также, как добывать медь и олово, как изготавливать бронзовые инструменты и оружие, как делать кирпичи и строительный раствор. Он привил им уважение к санитарии и объяснил понятие нуля. И неудивительно, что в кхокарсанском пантеоне он занимал место, аналогичное месту Тота в пантеоне египтян.
Эти дары Саххиндара убедительно объясняют, почему кхокарсане предвосхитили сельскохозяйственную революцию в Месопотамии примерно на четыре тысячи лет. При этом также становится понятно, каким образом этим племенам жившим в эпоху позднего палеолита, удалось перескочить через периоды мезолита и неолита в бронзовый век.
В конце концов, несколько групп добрались на челноках и плотах до острова Кхокарса и высадились на нем. Размер острова приблизительно равнялся величине острова Крит. Эти люди из рода Кхоклем принадлежали к племени, известному под названием Клемреском (Люди Орла-Рыбы). Их верховное божество, Кхо, являлась божеством плодородия и именовалась Матерью с Головой Птицы. В наскальных рисунках и в фигурках, вырезанных из кости и бивней гиппопотама, она изображалась в виде женщины, у которой зад имел форму курдюка, с огромной грудью и головой рыбы-орла. Немного погодя сюда пришли и другие племена, и некоторые из них изображали ее с головой попугая. Причина этого, несомненно, заключается в том, что остров изобиловал попугаями.
Саххиндар являлся также и богом Времени, хотя религия утверждала, что он похитил Время у своей матери Кхо, и именно поэтому она изгнала его из страны. Говорили, что Саххиндар мог путешествовать во времени до тех пор, пока Кхо не лишила его этой возможности. Не вызывает сомнений тот факт, что он путешествовал во времени с двадцать первого века и оказался примерно в 12000 г. до н.э. — , когда попал в затруднительное положение, вследствие того, что у него отняли эту возможность (См. мою работу Последний дар времени, Ballantine, 1972). Очевидно, он ни в коей мере не был ответственен за развитие цивилизации в других местах (на Ближнем Востоке и на реке Инд), но рассматривал Кхокарсу как свою личную программу действий.
То, что Саххиндар много раз появлялся в Кхокарсе на протяжении двух тысячелетий, можно объяснить действием какого-то эликсира, замедляющего старение.
Внутренние моря были последним пристанищем неандертальцев. Во всех остальных районах они были истреблены или ассимилированы Homo sapiens. Человекообразные представляли собой приматов, потомками которых являются современные йети и снежный человек. В те времена они были более многочисленны, чем теперь. Человекообразные жили на территориях, где произрастали леса и джунгли, отступая в результате продвижения вперед неандертальцев и человека разумного.
За некоторое время до 13000 г. до н.э. — в эти места из пышных саванн, простиравшихся на месте современной Сахары, пришли несколько племен с Кавказа. Эти люди называли себя Кхоклем. Постепенно они вытеснили гибридов и неандертальцев на юг, а некоторых ассимилировали.
Примерно в то же самое время еще одна группа кавказцев, называемая Клемсух, начала перемещаться на ближневосточное побережье северного моря. Эти люди обладали физическими данными, которые, если история не вынесет иного решения, могли бы свидетельствовать о том, что племя Клемсух во время своего развития выделилось в отдельную расу. У них была желтовато-коричневая кожа; волосы прямые, грубые и темные; в уголках глаз — легкие складочки. Сегодня такие черты характеризуют монгольскую расу, но Клемсух (Желтые Люди) определенно принадлежали к роду кавказского происхождения.
Недолюди, которых кхоклемы прозвали клемкаба (Люди Козы), в конце концов, обосновались вдоль побережья, а также в холмистых и гористых внутренних районах, расположенных к северо-западу от пролива, соединяющего оба моря. Несмотря на то, что изначально они были очень дружелюбны, многие сотни лет пребывания в состоянии войны с кхоклемами обучили их искусству ведения войны. Вплоть до самого конца кхокарсанской цивилизации, им предстояло оставаться занозой в их боку.
Племя Кхоклем, подобно остальным, жило, в основном, за счет рыбной ловли, охоты и сбора плодов. Большая доля белка поступала к ним из Кему (Великая Вода). Из-за того, что в этих районах злаков не произрастало, представляется сомнительным, что они когда-либо смогли бы найти нечто равноценное им, если бы не появление человека, которого они прозвали Саххиндаром.
Этот загадочный человек в роду Кхоклем считался богом, и на то были веские причины. Он принес с собой большое количество разнообразных растений (очевидно, это происходило за несколько его визитов на протяжении пятидесяти лет) и научил одомашнивать их, а также животных и птиц, которые водились в той области. Саххиндар показал им также, как добывать медь и олово, как изготавливать бронзовые инструменты и оружие, как делать кирпичи и строительный раствор. Он привил им уважение к санитарии и объяснил понятие нуля. И неудивительно, что в кхокарсанском пантеоне он занимал место, аналогичное месту Тота в пантеоне египтян.
Эти дары Саххиндара убедительно объясняют, почему кхокарсане предвосхитили сельскохозяйственную революцию в Месопотамии примерно на четыре тысячи лет. При этом также становится понятно, каким образом этим племенам жившим в эпоху позднего палеолита, удалось перескочить через периоды мезолита и неолита в бронзовый век.
В конце концов, несколько групп добрались на челноках и плотах до острова Кхокарса и высадились на нем. Размер острова приблизительно равнялся величине острова Крит. Эти люди из рода Кхоклем принадлежали к племени, известному под названием Клемреском (Люди Орла-Рыбы). Их верховное божество, Кхо, являлась божеством плодородия и именовалась Матерью с Головой Птицы. В наскальных рисунках и в фигурках, вырезанных из кости и бивней гиппопотама, она изображалась в виде женщины, у которой зад имел форму курдюка, с огромной грудью и головой рыбы-орла. Немного погодя сюда пришли и другие племена, и некоторые из них изображали ее с головой попугая. Причина этого, несомненно, заключается в том, что остров изобиловал попугаями.
Саххиндар являлся также и богом Времени, хотя религия утверждала, что он похитил Время у своей матери Кхо, и именно поэтому она изгнала его из страны. Говорили, что Саххиндар мог путешествовать во времени до тех пор, пока Кхо не лишила его этой возможности. Не вызывает сомнений тот факт, что он путешествовал во времени с двадцать первого века и оказался примерно в 12000 г. до н.э. — , когда попал в затруднительное положение, вследствие того, что у него отняли эту возможность (См. мою работу Последний дар времени, Ballantine, 1972). Очевидно, он ни в коей мере не был ответственен за развитие цивилизации в других местах (на Ближнем Востоке и на реке Инд), но рассматривал Кхокарсу как свою личную программу действий.
То, что Саххиндар много раз появлялся в Кхокарсе на протяжении двух тысячелетий, можно объяснить действием какого-то эликсира, замедляющего старение.
Основные события
12000 г. до н.э. — Род Кхоклем распространился по северному побережью Кему. Появление Саххиндара.
11800 г. до н.э. — Герой Гахете первым из людей высадился на необитаемый остров Кхокарса. В последующие путешествия привел туда свое племя, Тотем Орла-Рыбы. Верховная жрица племени освятила священную дубовую рощу, произраставшую на верху вулкана Кховота (Голоса Кхо). Острову дали имя Кхокарса (дерево Холма Кхо). Использовали раскрашенные керамические изделия, обожженные на огне или на солнце.
11700 г. до н.э. — В других местах острова высадились также и другие племена. Изготовлено первое пиво из проса и сорго. Жрицы разработали раннюю пиктографическую письменность. Деревня Кхокарса обнесена стеной, что было сделано впервые в мире. Изобретен гончарный круг. Введена трепанация черепа для облегчения хронической головной боли.
11600 г. до н.э. — (1 ПХ) На плато, расположенном вблизи священной дубовой рощи, из каменных блоков построен большой храм Кхо. Король Нанла захватил город Миклемрес, служивший воротами в богатые оловом, медью и соляными копями горы Саарес (в настоящее время Ахаггар и Тибести). Изготовление медового напитка становится основным промыслом, который находится под контролем верховной жрицы Нанвот. Керамика с щелочным покрытием. Появление повозок с воловьей упряжкой.
11550 г. до н.э. — (50 ПХ) Верховная жрица Авинет учредила новую хронологию, начинающуюся с завершения строительства храма, посвященного Кхо, которое было закончено за пятьдесят лет до того. (ПХ означает После Храма). Впервые изготовлено виноградное вино.
11530 до н.э. — (70 ПХ) Жрица — бард Хала сочинила первую эпическую поэму Песнь о Гахете, основанную на народных песнях. Манера изображения в живописи и скульптуре стала более приближенной к жизни, но все еще оставалась скованной.
11800 г. до н.э. — Герой Гахете первым из людей высадился на необитаемый остров Кхокарса. В последующие путешествия привел туда свое племя, Тотем Орла-Рыбы. Верховная жрица племени освятила священную дубовую рощу, произраставшую на верху вулкана Кховота (Голоса Кхо). Острову дали имя Кхокарса (дерево Холма Кхо). Использовали раскрашенные керамические изделия, обожженные на огне или на солнце.
11700 г. до н.э. — В других местах острова высадились также и другие племена. Изготовлено первое пиво из проса и сорго. Жрицы разработали раннюю пиктографическую письменность. Деревня Кхокарса обнесена стеной, что было сделано впервые в мире. Изобретен гончарный круг. Введена трепанация черепа для облегчения хронической головной боли.
11600 г. до н.э. — (1 ПХ) На плато, расположенном вблизи священной дубовой рощи, из каменных блоков построен большой храм Кхо. Король Нанла захватил город Миклемрес, служивший воротами в богатые оловом, медью и соляными копями горы Саарес (в настоящее время Ахаггар и Тибести). Изготовление медового напитка становится основным промыслом, который находится под контролем верховной жрицы Нанвот. Керамика с щелочным покрытием. Появление повозок с воловьей упряжкой.
11550 г. до н.э. — (50 ПХ) Верховная жрица Авинет учредила новую хронологию, начинающуюся с завершения строительства храма, посвященного Кхо, которое было закончено за пятьдесят лет до того. (ПХ означает После Храма). Впервые изготовлено виноградное вино.
11530 до н.э. — (70 ПХ) Жрица — бард Хала сочинила первую эпическую поэму Песнь о Гахете, основанную на народных песнях. Манера изображения в живописи и скульптуре стала более приближенной к жизни, но все еще оставалась скованной.