Страница:
Он вымыл жеребенка, вытер его, тепло укрыл, оперся спиной о стену и положил голову жеребенка себе на колени. Одну руку он прижимал к его груди, а другой гладил маленькую головку. Мгновение спустя он поднял глаза.
Выражение его лица было напряженным. Келли опустилась на корточки рядом с ним. В волосах у нее застряла солома, губы распухли, она казалась растерянной.
Келли не заслуживала того, чтобы это произошло в конюшне. У нее должна была быть постель с шелковыми простынями, слуги… А главное – человек получше, чем он. Гейб содрогнулся при мысли о том, что Келли наверняка чувствует себя отвергнутой.
После нескольких минут напряженного молчания она кивнула в сторону жеребенка и спросила:
– С ним все будет в порядке?
– Да, но ему пришлось нелегко.
– Надо связаться с ветеринаром или с владельцем?
– Владелец – я!
Она уловила гордость в его голосе.
– Я заключил сделку с хозяином кобылы. – И, помолчав, добавил:
– Я не могу позволить себе ветеринара.
Она кивнула, но не предложила оплатить визит ветеринара, потому что не сомневалась: Гейб не согласится, если только речь не пойдет о жизни жеребенка.
– Как ты его назовешь? Гейб пожал плечами.
– Лошадь.
– Ах, ради Бога! Это же не имя!
Он, нахмурившись, посмотрел на нее.
– Ему нужно величественное имя, Гейб! Ты только посмотри на него! – Жеребенок был весь черный с кремовым пятнышком на лбу. – Он похож на черный горький шоколад!
Гейб заглянул под простыню.
– Это кобыла, Кел. – (Келли покраснела.) – Может, сама выберешь имя?
Келли вертела в руках кружку с кофе, стараясь согреться. Гейб набросил ей на плечи свой пиджак. Она натянула его, пробормотав слова благодарности, но ее лицо оставалось задумчивым.
– Эклер!
– Нет!
Келли посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.
– Божество?
Он помотал головой.
– Убийца Смерть?
Гейб удивленно приподнял брови.
Она огорченно пожала плечами.
– Это такой пирог.
Келли наклонилась, погладила жеребенка, потом взяла тряпку и вытерла голову усталой кобылы. Келли выглядела совсем крошечной рядом с лошадью, но, когда она предложила той попить, в ее ободряющем шепоте и нежных прикосновениях угадывалась дремлющая материнская натура. Трудно было поверить, что эта женщина несколько мгновений назад в его объятиях была неукротимой и необузданной. На один миг он представил ее с детьми, и на его губах появилась нежная улыбка, но тотчас же исчезла.
Мечтать могут люди, у которых есть деньги и образование, цинично подумал он.
Келли тем временем убрала термос и села рядом с ним, прислонившись к стойлу.
– Ты можешь возвращаться домой, – предложил он, хотя внутренний голос требовал, чтобы она осталась. Эта война с самим собой, казалось, способна была убить его.
– Нет, спасибо, – просто ответила она, кутаясь в пиджак. – Откуда ты столько знаешь о лошадях?
Гейб колебался. Келли подняла голову и посмотрела на него.
– Так откуда?
Гейб снял с морды жеребенка соломинку и растер ее между пальцами. Ему не очень-то хотелось рассказывать Келли, как он попал сюда. Он мог бы приукрасить правду. Но он решил ей все рассказать, чтобы положить конец измучившей его внутренней войне.
– Меня поймали, когда я взломал дом одного парня!
Она явно не верила его словам.
– Ты был вором?
– Грабителем. Келли помрачнела.
– Не очень-то удачливым? – Гейб бросил на нее пронизывающий взгляд, но Келли только добродушно улыбнулась:
– Продолжай!
Он раздраженно вздохнул, подыскивая слова.
– Однако он не предъявил обвинения и не позвал полицейских!
– Выглядит довольно странно. Ты совершил преступление. Тебя поймали. По всем законам ты должен был оказаться за решеткой.
– Так вот я туда не попал, – огрызнулся он. – Но это не значит, что я вообще там не был. Она повернулась к нему:
– Меня вовсе не пугает, что ты отбывал срок. Я только хочу знать, что стало с твоей жертвой.
Гейб хотел было пресечь ее расспросы и заставить вернуться в дом, но по ее спокойному тону понял, что она никуда не уйдет, пока не получит ответа.
– Он позвонил по телефону, назвал мне имя и адрес и велел прийти туда в назначенное время, если я не хочу в тюрьму.
– Это было ранчо?
Гейб кивнул, вспоминая о тяжелой работе, которую выполнял почти даром.
– А как ты думаешь, почему этот сердобольный господин дал тебе шанс изменить свою жизнь?
– Не знаю, черт возьми!
На самом деле он знал. Однажды вечером за кружкой пива Дэниел признался, что много лет назад был в таком же положении, как и Гейб. Без гроша в кармане, без крыши над головой, без образования, которое позволило бы получить приличную работу.
– Сколько тебе было лет?
– Когда я стал вором или когда завязал?
– Когда завязал.
– Кажется, лет двадцать.
– Вот теперь я действительно потрясена! Он нахмурился.
– Чем?
– Ты не поддался. Ты принял вызов этого человека. Ты бы мог и дальше катиться по наклонной плоскости, Габриэль. Но ты предпочел не убегать. – Она посмотрела на жеребенка, спящего у него на коленях, и провела пальцами по его симпатичной мордочке. – А теперь посмотри, чего ты достиг. Сколько ты имеешь и какую нужную работу выполняешь.
– Имею я захудалое ранчо, очень мало денег, много долгов и одного жеребенка.
Она посмотрела на него, не обращая внимания на горечь этих слов.
– Но раньше у тебя не было ничего. Ничего. Гейб посмотрел в ее мягкие голубые глаза и увидел в них надежду и веру. В груди у него что-то дрогнуло.
– Черт возьми, Келли!
Она нежно улыбнулась, протянула руку и убрала с его лба темную прядь.
– Захудалое ранчо, долги и все прочее – это все твое, Габриэль! Будь благодарен. Ты имеешь гораздо больше, чем я.
Он усмехнулся. Ее машина стоила куда больше, чем его ранчо.
– У меня есть одежда, кое-какие хозяйственные принадлежности и машина, купленная в кредит. Мне за нее платить как раз до моего сорокалетия. Квартиру мне снимают. Да, у меня есть маленькие сбережения, но я так и не рискнула вложить их, скажем, в ресторан или кондитерскую.
– Но я был вором! – Она что, не слышит его?
– Был. – Она зевнула. – А я сожгла одежду сестры Мэри-Маргарет! Что может быть хуже, чем оставить монахиню голой? – Келли закрыла глаза, прильнула к его плечу и заснула.
Гейб смотрел на ее безмятежное лицо и приоткрытые губы. Он убрал волосы с ее лица и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам. Она вздохнула во сне. Гейб обнял ее, и она уютно устроилась рядом. А он впервые за много лет почувствовал себя умиротворенным.
Глава 7
Выражение его лица было напряженным. Келли опустилась на корточки рядом с ним. В волосах у нее застряла солома, губы распухли, она казалась растерянной.
Келли не заслуживала того, чтобы это произошло в конюшне. У нее должна была быть постель с шелковыми простынями, слуги… А главное – человек получше, чем он. Гейб содрогнулся при мысли о том, что Келли наверняка чувствует себя отвергнутой.
После нескольких минут напряженного молчания она кивнула в сторону жеребенка и спросила:
– С ним все будет в порядке?
– Да, но ему пришлось нелегко.
– Надо связаться с ветеринаром или с владельцем?
– Владелец – я!
Она уловила гордость в его голосе.
– Я заключил сделку с хозяином кобылы. – И, помолчав, добавил:
– Я не могу позволить себе ветеринара.
Она кивнула, но не предложила оплатить визит ветеринара, потому что не сомневалась: Гейб не согласится, если только речь не пойдет о жизни жеребенка.
– Как ты его назовешь? Гейб пожал плечами.
– Лошадь.
– Ах, ради Бога! Это же не имя!
Он, нахмурившись, посмотрел на нее.
– Ему нужно величественное имя, Гейб! Ты только посмотри на него! – Жеребенок был весь черный с кремовым пятнышком на лбу. – Он похож на черный горький шоколад!
Гейб заглянул под простыню.
– Это кобыла, Кел. – (Келли покраснела.) – Может, сама выберешь имя?
Келли вертела в руках кружку с кофе, стараясь согреться. Гейб набросил ей на плечи свой пиджак. Она натянула его, пробормотав слова благодарности, но ее лицо оставалось задумчивым.
– Эклер!
– Нет!
Келли посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась.
– Божество?
Он помотал головой.
– Убийца Смерть?
Гейб удивленно приподнял брови.
Она огорченно пожала плечами.
– Это такой пирог.
Келли наклонилась, погладила жеребенка, потом взяла тряпку и вытерла голову усталой кобылы. Келли выглядела совсем крошечной рядом с лошадью, но, когда она предложила той попить, в ее ободряющем шепоте и нежных прикосновениях угадывалась дремлющая материнская натура. Трудно было поверить, что эта женщина несколько мгновений назад в его объятиях была неукротимой и необузданной. На один миг он представил ее с детьми, и на его губах появилась нежная улыбка, но тотчас же исчезла.
Мечтать могут люди, у которых есть деньги и образование, цинично подумал он.
Келли тем временем убрала термос и села рядом с ним, прислонившись к стойлу.
– Ты можешь возвращаться домой, – предложил он, хотя внутренний голос требовал, чтобы она осталась. Эта война с самим собой, казалось, способна была убить его.
– Нет, спасибо, – просто ответила она, кутаясь в пиджак. – Откуда ты столько знаешь о лошадях?
Гейб колебался. Келли подняла голову и посмотрела на него.
– Так откуда?
Гейб снял с морды жеребенка соломинку и растер ее между пальцами. Ему не очень-то хотелось рассказывать Келли, как он попал сюда. Он мог бы приукрасить правду. Но он решил ей все рассказать, чтобы положить конец измучившей его внутренней войне.
– Меня поймали, когда я взломал дом одного парня!
Она явно не верила его словам.
– Ты был вором?
– Грабителем. Келли помрачнела.
– Не очень-то удачливым? – Гейб бросил на нее пронизывающий взгляд, но Келли только добродушно улыбнулась:
– Продолжай!
Он раздраженно вздохнул, подыскивая слова.
– Однако он не предъявил обвинения и не позвал полицейских!
– Выглядит довольно странно. Ты совершил преступление. Тебя поймали. По всем законам ты должен был оказаться за решеткой.
– Так вот я туда не попал, – огрызнулся он. – Но это не значит, что я вообще там не был. Она повернулась к нему:
– Меня вовсе не пугает, что ты отбывал срок. Я только хочу знать, что стало с твоей жертвой.
Гейб хотел было пресечь ее расспросы и заставить вернуться в дом, но по ее спокойному тону понял, что она никуда не уйдет, пока не получит ответа.
– Он позвонил по телефону, назвал мне имя и адрес и велел прийти туда в назначенное время, если я не хочу в тюрьму.
– Это было ранчо?
Гейб кивнул, вспоминая о тяжелой работе, которую выполнял почти даром.
– А как ты думаешь, почему этот сердобольный господин дал тебе шанс изменить свою жизнь?
– Не знаю, черт возьми!
На самом деле он знал. Однажды вечером за кружкой пива Дэниел признался, что много лет назад был в таком же положении, как и Гейб. Без гроша в кармане, без крыши над головой, без образования, которое позволило бы получить приличную работу.
– Сколько тебе было лет?
– Когда я стал вором или когда завязал?
– Когда завязал.
– Кажется, лет двадцать.
– Вот теперь я действительно потрясена! Он нахмурился.
– Чем?
– Ты не поддался. Ты принял вызов этого человека. Ты бы мог и дальше катиться по наклонной плоскости, Габриэль. Но ты предпочел не убегать. – Она посмотрела на жеребенка, спящего у него на коленях, и провела пальцами по его симпатичной мордочке. – А теперь посмотри, чего ты достиг. Сколько ты имеешь и какую нужную работу выполняешь.
– Имею я захудалое ранчо, очень мало денег, много долгов и одного жеребенка.
Она посмотрела на него, не обращая внимания на горечь этих слов.
– Но раньше у тебя не было ничего. Ничего. Гейб посмотрел в ее мягкие голубые глаза и увидел в них надежду и веру. В груди у него что-то дрогнуло.
– Черт возьми, Келли!
Она нежно улыбнулась, протянула руку и убрала с его лба темную прядь.
– Захудалое ранчо, долги и все прочее – это все твое, Габриэль! Будь благодарен. Ты имеешь гораздо больше, чем я.
Он усмехнулся. Ее машина стоила куда больше, чем его ранчо.
– У меня есть одежда, кое-какие хозяйственные принадлежности и машина, купленная в кредит. Мне за нее платить как раз до моего сорокалетия. Квартиру мне снимают. Да, у меня есть маленькие сбережения, но я так и не рискнула вложить их, скажем, в ресторан или кондитерскую.
– Но я был вором! – Она что, не слышит его?
– Был. – Она зевнула. – А я сожгла одежду сестры Мэри-Маргарет! Что может быть хуже, чем оставить монахиню голой? – Келли закрыла глаза, прильнула к его плечу и заснула.
Гейб смотрел на ее безмятежное лицо и приоткрытые губы. Он убрал волосы с ее лица и наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее губам. Она вздохнула во сне. Гейб обнял ее, и она уютно устроилась рядом. А он впервые за много лет почувствовал себя умиротворенным.
Глава 7
Проснувшись, Келли обнаружила, что она одна. Нет ни кобылы, ни жеребенка, ни стойла. Ни Габриэля! Потянувшись, она сбросила одеяло, села, протерла глаза. Утро было довольно холодным, и, встав с кровати, она снова набросила кожаный пиджак. «Господи, ну кто сказал, что в пустыне всегда жарко?» – думала она, направляясь к конюшне. Увидев в загоне кобылу и жеребенка, который неуверенно передвигался на тонких ножках, она замерла на месте. Гейб стоял около загона, одной ногой упираясь в нижнюю перекладину загородки. Судя по его виду, он уже принял душ и переоделся. Взглянув на часы, она подумала, что вряд ли ему пришлось сегодня поспать. Было только начало седьмого.
– Доброе утро, – пробормотала она, и он, подняв голову, взглянул на нее.
Хотя на нем были солнечные очки, она чувствовала, как он разглядывает ее.
– Доброе утро, – коротко ответил он.
Келли поняла, что он изнемогает от усталости.
– Не могу поверить, что он уже ходит! – Она залезла на верхнюю перекладину загородки и уселась рядом с Гейбом.
– Кобыла поднялась через полчаса после родов, а жеребенок – через час, – небрежно проговорил он, наматывая на руку поводья.
Как она может так хорошо пахнуть, проведя всю ночь в конюшне?
– Поразительно, – прошептала она, глядя на жеребенка. Потом, бросив взгляд в сторону Гейба, Келли заметила:
– Я бы проспала весь день после того, что ты сделал!
Губы Гейба дрогнули в улыбке, которая, впрочем, тотчас же исчезла.
– Ты хоть поспал сегодня? – заботливо спросила она.
– Достаточно, – ответил он, разглядывая сквозь темные очки размазанную по ее лицу тушь и клочки соломы, застрявшие в волосах.
Да, он спал нормально. Это была его самая спокойная ночь за многие годы. Но рассвет напомнил ему, что всему приходит конец. Проклятье! Он хотел помечтать о будущем, но у него ничего не получалось. Ему нечего ей предложить, и ему очень не нравилось, что он так легко открылся перед ней. Гейб злился на себя за то, что рассказал ей все просто для того, чтобы увидеть ее реакцию. И все-таки он был глубоко тронут тем, как спокойно Келли отодвинула в сторону все темное в его жизни и как восхищалась его достижениями. Гейб начинал чувствовать себя беззащитным перед этой удивительной девушкой. Хотеть ее, дотрагиваться до нее…, нуждаться в ней все это было слабостью, которую он не мог себе позволить.
А когда Келли узнает, что он следил за ней еще до их встречи, что заманил ее на ранчо, потому что здесь ему было легче рыться в ее вещах, чтобы найти эту проклятую записку… Что она скажет тогда?
Этого она ему точно не простит!
– В чем дело? – Она сразу почувствовала в нем перемену, но сейчас, похоже, ему стало еще хуже.
– Ни в чем. Просто за завтраком будут двое гостей. – Это было сказано так, словно он сообщал нанятой кухарке об изменении количества едоков.
– Хорошо. Поговори со мной, Габриэль! Выпрямившись, он замер при звуке ее голоса и мрачно посмотрел на нее.
– Оставь меня в покое, Келли! Она обиженно заморгала.
– Что это значит, черт возьми?
Гейб чуть не провалился сквозь землю. На ее лице отразилось потрясение. Но он не мог поступить иначе.
– Это значит, занимайся своими делами, городская девчонка! Я не нуждаюсь в твоей опеке! У меня своя работа, у тебя – своя! – Он нырнул под перекладину, подошел к кобыле и надел на нее поводья.
Келли прикусила задрожавшую губу. Жалко, что под рукой нет луковицы! Впрочем, здесь одной луковицы было мало! Городская девчонка! Он дает ей понять, что, сколько она ни старайся, ей нет места в его мире.
– Что произошло со вчерашней ночи? – воскликнула она, но ответа не получила. Келли спрыгнула с перекладины, сделала два шага к дому и оглянулась. – Ты боишься, Габриэль Гриффин! – Он резко поднял голову, и она бесстрашно встретила его ледяной взгляд. – Боишься меня! А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне!
Келли бросилась от загона и пулей влетела в дом. Хлопнув дверью, она кинулась к себе в комнату, сорвала с себя одежду, швырнула ее на спинку стула и отправилась в душ. Схватив шланг, она направила на себя сильную струю воды, смывая слезы. Он разом столкнул ее туда, где она прожила всю жизнь, вернул ее к состоянию ненужности и никчемности. Гейб не понимает, что имеет, думала она. У него есть место, где он может пустить корни, если захочет.
У нее не было такого места. И Габриэль ясно дал понять, что не нуждается в том, чтобы она была возле него!
Гейб работал в конюшне, меняя подстилку, когда в дверях появился Буйвол.
– Вижу, у тебя хорошо получается, – он кивнул в сторону загона.
Гейб поднял глаза, увидел надпись на рубашке Буйвола «Жизнь коротка, съешь сначала десерт» и подумал, не купил ли он ее специально для Келли? Вспомнив ее оскорбленное лицо, он плотно сжал губы и вновь принялся разгребать сено.
– Трудные были роды. Временами казалось, что ничего нельзя сделать.
Буйвол понимающе кивнул.
– Вижу, мисс Келли хорошо о тебе заботится. – Он кивнул на забытые у двери холодильник и термос.
Гейб не ответил: любопытный Буйвол напоминал охотничьего пса, который взял след.
– Ты ведь не сделал ничего такого, чего от тебя не ожидали, сынок?
Гейб вскинул голову и прищурился.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– Ничего…, ничего…, только она месит тесто, гремит посудой и вид у нее совершенно безумный!
Гейб заскрежетал зубами, швырнул сено и бросился вон из конюшни. Келли, подобно торнадо, металась от стола к стойке, а от стойки – к грилю. Буйвол был прав: ее неистовая энергия искала выхода. Он хотел молча пройти через кухню, но потом передумал. Он заварил кашу, ему ее и расхлебывать!
Но в этот момент на дорожке появился белый фургон, из которого через минуту вылезли два знакомых подростка.
Келли не взглянула на Гейба, когда появились мальчики-подростки. Гейб заставил ребят снять рубашки из шотландки. Она слышала, как он говорил им, что на его «территории» они должны подчиняться его правилам.
Джейсер и Дик. Интересные имена! Келли вытащила стол под длинный навес у крыльца и поставила на него тарелки. Она все время напоминала себе, что как профессионал должна скрывать дурное настроение, но чувство обиды было слишком сильным.
Гейб вздрогнул, когда Келли постучала металлической ложкой о кастрюлю, созывая всех к ланчу. Мальчики побросали тяпки и припустили к дому, но Гейб остановил их, заставил вымыться и надеть рубашки. Пока мальчики с Буйволом шли к столу, Гейб не мог оторвать глаз от девушки, которая стояла в дальнем конце кухни и резала овощи огромным ножом.
Он остановился в тени и смотрел на нее. Казалось, она была полностью поглощена тем, что делала. Переведя взгляд на стол, он глазам своим не поверил. Оладьи с клубникой, испанские омлеты, шоколадные пирожные, канадский бекон, колбаса, печенье с брусничным джемом, свежий кофе, апельсиновый и ананасный соки. Неужели они могут все это съесть!
– Боже правый, Келли!
– В чем дело? – Ее голос звучал ангельски, но нож она держала как томагавк. Гейб обвел рукой стол.
– Ты думаешь, мы все это съедим? Келли взглянула на него с мимолетной улыбкой и перевела взгляд на ребят.
– Мальчикам, когда они растут, нужно много еды! Она неуверенно поглядела на Буйвола, избегая смотреть в сторону Гейба. Буйвол ободряюще улыбнулся ей и наполнил свою тарелку. Мальчики ели так, словно голодали целую неделю. Гейб же, нахмурившись, только смотрел на нее.
Келли отошла к длинному рабочему столу, стоявшему в дальнем конце кухни. Она насыпала в большую миску муку, приготовила закваску и замесила тесто.
– Что делаете, мисс Келли? – любезно поинтересовался Буйвол, присев в нескольких ярдах от нее, в тени крыльца.
– Пробую новый рецепт хлеба! – Она вымыла руки и прошла к раскаленной печи.
– Как вам это удается? Я имею в виду: смешивать всякое барахло, не зная заранее, что получится?
Она подбросила в печь полено, посмотрела на Гейба, потом – на Буйвола.
– У большинства сортов хлеба одинаковый рецепт, Буйвол. Чтобы получить разницу, надо положить лишь несколько дополнительных ингредиентов. Вот иногда я и не знаю, какой результат будет в конце концов. – На короткий миг она поймала взгляд Гейба. – Конечно, есть риск, но это мне и нравится!
Келли чувствовала себя такой же одинокой и покинутой, как в детстве. Она с ожесточением месила тесто, а потом бросила его в смазанную маслом миску и накрыла полотенцем. С таким же неистовством она взялась за посуду, чуть не разбила блюдо и порезала палец ножом, забытым в мыльной воде. Гейб слышал, как она тихо охнула от боли.
– Келли?
Не поворачиваясь, она тихо произнесла:
– Когда поедите, поставьте, пожалуйста, грязную посуду на стойку.
И, не оглянувшись, ушла в дом.
Буйвол бросил на Гейба взгляд, который ясно спрашивал: «Что, черт возьми, происходит?» Гейб, не обращая на него внимания, схватил печенье, по-прежнему глядя туда, где исчезла Келли.
Ты этого хотел, говорил он себе. Ты хотел, чтобы она тебя возненавидела, вот и добился! Но, когда все поели и он остался один, у Гейба возникло чувство, будто он помешал совершиться самому лучшему, что было в его жизни с тех пор, как Дэниел застал его за кражей фамильных драгоценностей.
К тому времени, как приехал приютский фургон за подростками, Гейб смертельно устал. Пока ребята шли к машине, он следил, как Келли сошла с крыльца, окликнула их, догнала и вручила каждому по большому коричневому пакету. Дик и Джейсер благодарно улыбнулись. Она помахала им, а когда фургон отъехал, повернулась и зашагала обратно к крыльцу. В воздухе уже плавал запах жареной говядины. Гейб умирал с голоду, но мрачно подумал, что обедать с Келли будет мукой для него. Было чертовски трудно избегать взгляда этих раненых голубых глаз. Он вымылся и, направляясь к столу, позвал Буйвола.
– Не могу, – откликнулся Буйвол и пошел к своему пикапу. – У меня свидание.
– Свидание?
– Сегодня субботний вечер, сынок. – Буйвол многозначительно подмигнул, садясь за руль.
Гейб стоял посреди дорожки и следил, как красный пикап выруливал на шоссе, а повернувшись наконец к дому, обнаружил, что кухня пуста, посуда вымыта, а Келли и след простыл.
Он подошел поближе, где под керосиновой лампой, которую она полюбила, для него было устроено местечко. Тарелки и миски были накрыты салфетками. Он снял одну, и у него потекли слюнки от аромата жареного мяса. Сама Келли явно не собиралась садиться с ним за стол. Гейб постарался убедить себя, что ему все равно, что ему никто не нужен. Он сел, положил себе еду, взял вилку и отправил в рот первый кусок.
Келли услышала, как заскрипела дверь, но не оторвалась от книги. Она видела, как Гейб ел в одиночестве. Он выглядел таким потерянным, что она чуть не бросилась к нему.
Келли вся съежилась, когда он появился в дверях. Она, даже не поднимая глаз, чувствовала тяжесть его взгляда. Это несправедливо, что она испытывает к нему столь сильные чувства.
– Что ты читаешь?
При звуке его голоса она на мгновение закрыла глаза. Ей не хотелось быть сейчас с ним, она боялась, что выдаст чем-то свои переживания или выкинет что-нибудь нелепое. В течение нескольких секунд она боролась с собой: остаться и окончательно выяснить с ним отношения или поскорее скрыться? Инстинкт самосохранения победил. Она поднялась, отложила книгу и ушла к себе, не удостоив его даже взглядом.
Гейб стоял посреди гостиной, глядя, как она уходит, как чуть волнуются полы атласного халата, так ненадежно прикрывающего ее тело. Затем он услышал, как тихо щелкнул замок. Представив себе, как она снимает халат и ложится под одеяло, Гейб вдруг почувствовал нелепую пустоту своих рук. Ему хотелось бы, чтобы все было иначе, хотелось быть достойным такой женщины, как Келли, хотелось встретить ее при других обстоятельствах.
А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне.
Он покрутил в руках ее книгу, прошел по коридору и остановился у двери ее спальни. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом сжал кулак и опустил, только взглянул на лучик света, что пробивался из-под двери. Ему живо представилось, как она принимает ванну при свете свечей. Он не имеет права быть здесь. Никакого права! Он решительно направился в душ, надеясь, что холодная вода притушит желание, непреодолимую потребность чувствовать ее рядом с собой.
На рассвете, оставив попытки заснуть, Гейб спустил ноги с постели, натянул джинсы и пригладил волосы. Он задержался в ванной, чтобы почистить зубы и чуть-чуть сполоснуть лицо. Выходя, он подумал, что наступающий день не принесет, скорее всего, ничего хорошего. Проходя мимо комнаты Келли, он услышал всхлипывания, и сердце у него замерло. Он бросился к двери.
– Келли?
Снова жалобное всхлипывание.
– Что, черт возьми, происходит?
– Вообще-то это не твое дело, но тут как раз двое мужчин спорят о том, кому заняться со мной любовью.
Гейб усмехнулся.
– Я сказала, что они могут оба…
Гейб распахнул дверь. Она лежала на постели, одну ногу согнув в колене, а другую – вытянув. Увидев его, она опустила ногу и потуже затянула поясок на халате.
– В чем дело?
Келли смущенно покраснела. Гейб увидел маникюрный набор на постели.
– Заноза, – объяснила она.
– Тебе помочь?
– Нет! – огрызнулась она и добавила уже тише:
– Нет, спасибо, я справлюсь сама.
– Ты ее вынула?
Она помотала головой.
– Значит, не так уж хорошо ты справляешься.
– Но твоя помощь мне все равно не нужна!
– Послушай, Келли! Я знаю, ты сердишься…
– Ничего ты не знаешь!
Гейб в растерянности стоял возле постели. Келли, видно, поднялась уже давно. Волосы ее были причесаны, и от нее пахло полевыми цветами. Он сел на постель, и она тотчас же отпрянула.
– Где заноза?
– Все в порядке, правда, уходи. Пожалуйста. – Она еще решительнее запахнула кремовый атласный халат.
Гейб пытался не замечать манящих округлостей ее тела.
Он осторожно отнял у нее пинцет.
– Мы слишком гордые? – поддразнил он, любуясь гневным блеском ее глаз.
– Кто бы говорил! – издевательски произнесла она. – Ну ладно, вынимай. Только не говори, что я тебя не предупреждала.
Гейб нахмурился, а Келли опустилась на подушку и медленно провела рукой по бедру. Потом так же медленно сдвинула в сторону полу халата, с удовольствием следя за тем, как он меняется в лице при виде ее обнаженной ноги.
– Вот она, – сказала Келли, показывая на внутреннюю сторону бедра. – Должно быть, я посадила ее, когда сидела на перилах.
Гейб сосредоточенно осмотрел покрасневшую кожу и подумал, что легко бы справился, если бы не волновался. Он наклонился ниже, подвинул поближе масляную лампу, искренне пожалев, что в доме нет электричества.
– Я ее плохо вижу.
Он присел на корточки и положил ее ногу себе на колено. Пригляделся, захватил занозу и вытащил ее. Она вскрикнула, напряглась, но взгляд ее оставался ласковым. Гейб, с трудом оторвав глаза от распахнувшегося халата, под которым виднелись кремовые кружевные трусики, бросил пинцет и потянулся к пузырьку с йодом.
– Я сама, – попыталась возразить Келли. Он отодвинул ее руку и обработал ранку. Потом, почувствовав, как она снова напряглась, подул на больное место.
– Лучше? Она кивнула.
– Спасибо.
Гейб задержал на ней полный желания взгляд, поглаживая ее обнаженную ногу. Келли отпрянула.
– Что ты делаешь? Он пожал плечами.
– Проверяю, нет ли еще заноз.
Его полуулыбка лишила ее остатка сил.
– Больше заноз нет.
Но Гейб, не в силах противиться искушению, прижался губами к ее бедру. Тело Келли выдало ее. Мгновение спустя его язык заскользил по больному месту, поднимаясь все выше и выше. У нее вырвался чуть слышный стон, на долю секунды она закрыла глаза, но тотчас же отпрянула, подобрала ноги, запахнула халат.
– Нет! – Она трясла головой, словно пытаясь убедить себя. – Больше я на это не поддамся, Гейб. Я тебе не игрушка, и…
– И что? – спросил он, поднимаясь. Она усмехнулась, тряхнув волосами.
– Ты забыл, как целовал меня, ласкал, а потом… ее голос сорвался, – оставил? – Она отвернулась от него.
– Келли, я…
– Что, Габриэль? Что ты скажешь мне на этот раз? Что тебе жаль? Нет. Я тебе не верю. Что ты этого не хотел? Но я же знаю, что хотел. Ты мне ясно дал понять, что дверь передо мной заперта.
Он подошел к ней поближе, и она выпрямилась, глядя на его отражение в зеркале. Ее глаза быстро наполнялись слезами.
Келли поняла, что он боится поверить в ее дружбу. Он не понимал, что кто-то может хотеть быть с ним рядом. Она сама видела, как смотрели на него люди в магазине. Вероятно, он ждет того же от нее. Она изо всех сил пыталась казаться спокойной.
В зеркале она видела копну темных волос, падающих ему на глаза, крепкие загорелые руки с устрашающей татуировкой. У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда она встречала взгляд его светло-зеленых глаз.
– Я прошу тебя просто…, быть Габриэлем. Мне не обязательно знать подробности твоего прошлого, если ты не хочешь говорить об этом. Они не имеют значения сейчас, в эту минуту.
– Будут иметь.
– Перестань все усложнять! – рассердилась Келли. – Да, пока ты не принялся разыгрывать передо мной мачо, учти: я не хочу знать, скольких женщин ты приводил в эту комнату.
– Вообще не приводил. Никогда. – Он медленно приближался к ней. – Только тебя.
Он прижался лбом к спине Келли, и она не могла шевельнуться, слыша лишь его возбужденное дыхание, сквозь которое едва пробивались настойчивые слова:
– Я хочу почувствовать тебя в своих объятиях, Келли!
Это звучало отчаянной мольбой. Не ожидая ее ответа, он медленно обнял ее. В зеркале отразились его загорелые татуированные руки на фоне чистого блеска кремового атласного халата и ее обнаженной кожи.
– Доброе утро, – пробормотала она, и он, подняв голову, взглянул на нее.
Хотя на нем были солнечные очки, она чувствовала, как он разглядывает ее.
– Доброе утро, – коротко ответил он.
Келли поняла, что он изнемогает от усталости.
– Не могу поверить, что он уже ходит! – Она залезла на верхнюю перекладину загородки и уселась рядом с Гейбом.
– Кобыла поднялась через полчаса после родов, а жеребенок – через час, – небрежно проговорил он, наматывая на руку поводья.
Как она может так хорошо пахнуть, проведя всю ночь в конюшне?
– Поразительно, – прошептала она, глядя на жеребенка. Потом, бросив взгляд в сторону Гейба, Келли заметила:
– Я бы проспала весь день после того, что ты сделал!
Губы Гейба дрогнули в улыбке, которая, впрочем, тотчас же исчезла.
– Ты хоть поспал сегодня? – заботливо спросила она.
– Достаточно, – ответил он, разглядывая сквозь темные очки размазанную по ее лицу тушь и клочки соломы, застрявшие в волосах.
Да, он спал нормально. Это была его самая спокойная ночь за многие годы. Но рассвет напомнил ему, что всему приходит конец. Проклятье! Он хотел помечтать о будущем, но у него ничего не получалось. Ему нечего ей предложить, и ему очень не нравилось, что он так легко открылся перед ней. Гейб злился на себя за то, что рассказал ей все просто для того, чтобы увидеть ее реакцию. И все-таки он был глубоко тронут тем, как спокойно Келли отодвинула в сторону все темное в его жизни и как восхищалась его достижениями. Гейб начинал чувствовать себя беззащитным перед этой удивительной девушкой. Хотеть ее, дотрагиваться до нее…, нуждаться в ней все это было слабостью, которую он не мог себе позволить.
А когда Келли узнает, что он следил за ней еще до их встречи, что заманил ее на ранчо, потому что здесь ему было легче рыться в ее вещах, чтобы найти эту проклятую записку… Что она скажет тогда?
Этого она ему точно не простит!
– В чем дело? – Она сразу почувствовала в нем перемену, но сейчас, похоже, ему стало еще хуже.
– Ни в чем. Просто за завтраком будут двое гостей. – Это было сказано так, словно он сообщал нанятой кухарке об изменении количества едоков.
– Хорошо. Поговори со мной, Габриэль! Выпрямившись, он замер при звуке ее голоса и мрачно посмотрел на нее.
– Оставь меня в покое, Келли! Она обиженно заморгала.
– Что это значит, черт возьми?
Гейб чуть не провалился сквозь землю. На ее лице отразилось потрясение. Но он не мог поступить иначе.
– Это значит, занимайся своими делами, городская девчонка! Я не нуждаюсь в твоей опеке! У меня своя работа, у тебя – своя! – Он нырнул под перекладину, подошел к кобыле и надел на нее поводья.
Келли прикусила задрожавшую губу. Жалко, что под рукой нет луковицы! Впрочем, здесь одной луковицы было мало! Городская девчонка! Он дает ей понять, что, сколько она ни старайся, ей нет места в его мире.
– Что произошло со вчерашней ночи? – воскликнула она, но ответа не получила. Келли спрыгнула с перекладины, сделала два шага к дому и оглянулась. – Ты боишься, Габриэль Гриффин! – Он резко поднял голову, и она бесстрашно встретила его ледяной взгляд. – Боишься меня! А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне!
Келли бросилась от загона и пулей влетела в дом. Хлопнув дверью, она кинулась к себе в комнату, сорвала с себя одежду, швырнула ее на спинку стула и отправилась в душ. Схватив шланг, она направила на себя сильную струю воды, смывая слезы. Он разом столкнул ее туда, где она прожила всю жизнь, вернул ее к состоянию ненужности и никчемности. Гейб не понимает, что имеет, думала она. У него есть место, где он может пустить корни, если захочет.
У нее не было такого места. И Габриэль ясно дал понять, что не нуждается в том, чтобы она была возле него!
Гейб работал в конюшне, меняя подстилку, когда в дверях появился Буйвол.
– Вижу, у тебя хорошо получается, – он кивнул в сторону загона.
Гейб поднял глаза, увидел надпись на рубашке Буйвола «Жизнь коротка, съешь сначала десерт» и подумал, не купил ли он ее специально для Келли? Вспомнив ее оскорбленное лицо, он плотно сжал губы и вновь принялся разгребать сено.
– Трудные были роды. Временами казалось, что ничего нельзя сделать.
Буйвол понимающе кивнул.
– Вижу, мисс Келли хорошо о тебе заботится. – Он кивнул на забытые у двери холодильник и термос.
Гейб не ответил: любопытный Буйвол напоминал охотничьего пса, который взял след.
– Ты ведь не сделал ничего такого, чего от тебя не ожидали, сынок?
Гейб вскинул голову и прищурился.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– Ничего…, ничего…, только она месит тесто, гремит посудой и вид у нее совершенно безумный!
Гейб заскрежетал зубами, швырнул сено и бросился вон из конюшни. Келли, подобно торнадо, металась от стола к стойке, а от стойки – к грилю. Буйвол был прав: ее неистовая энергия искала выхода. Он хотел молча пройти через кухню, но потом передумал. Он заварил кашу, ему ее и расхлебывать!
Но в этот момент на дорожке появился белый фургон, из которого через минуту вылезли два знакомых подростка.
Келли не взглянула на Гейба, когда появились мальчики-подростки. Гейб заставил ребят снять рубашки из шотландки. Она слышала, как он говорил им, что на его «территории» они должны подчиняться его правилам.
Джейсер и Дик. Интересные имена! Келли вытащила стол под длинный навес у крыльца и поставила на него тарелки. Она все время напоминала себе, что как профессионал должна скрывать дурное настроение, но чувство обиды было слишком сильным.
Гейб вздрогнул, когда Келли постучала металлической ложкой о кастрюлю, созывая всех к ланчу. Мальчики побросали тяпки и припустили к дому, но Гейб остановил их, заставил вымыться и надеть рубашки. Пока мальчики с Буйволом шли к столу, Гейб не мог оторвать глаз от девушки, которая стояла в дальнем конце кухни и резала овощи огромным ножом.
Он остановился в тени и смотрел на нее. Казалось, она была полностью поглощена тем, что делала. Переведя взгляд на стол, он глазам своим не поверил. Оладьи с клубникой, испанские омлеты, шоколадные пирожные, канадский бекон, колбаса, печенье с брусничным джемом, свежий кофе, апельсиновый и ананасный соки. Неужели они могут все это съесть!
– Боже правый, Келли!
– В чем дело? – Ее голос звучал ангельски, но нож она держала как томагавк. Гейб обвел рукой стол.
– Ты думаешь, мы все это съедим? Келли взглянула на него с мимолетной улыбкой и перевела взгляд на ребят.
– Мальчикам, когда они растут, нужно много еды! Она неуверенно поглядела на Буйвола, избегая смотреть в сторону Гейба. Буйвол ободряюще улыбнулся ей и наполнил свою тарелку. Мальчики ели так, словно голодали целую неделю. Гейб же, нахмурившись, только смотрел на нее.
Келли отошла к длинному рабочему столу, стоявшему в дальнем конце кухни. Она насыпала в большую миску муку, приготовила закваску и замесила тесто.
– Что делаете, мисс Келли? – любезно поинтересовался Буйвол, присев в нескольких ярдах от нее, в тени крыльца.
– Пробую новый рецепт хлеба! – Она вымыла руки и прошла к раскаленной печи.
– Как вам это удается? Я имею в виду: смешивать всякое барахло, не зная заранее, что получится?
Она подбросила в печь полено, посмотрела на Гейба, потом – на Буйвола.
– У большинства сортов хлеба одинаковый рецепт, Буйвол. Чтобы получить разницу, надо положить лишь несколько дополнительных ингредиентов. Вот иногда я и не знаю, какой результат будет в конце концов. – На короткий миг она поймала взгляд Гейба. – Конечно, есть риск, но это мне и нравится!
Келли чувствовала себя такой же одинокой и покинутой, как в детстве. Она с ожесточением месила тесто, а потом бросила его в смазанную маслом миску и накрыла полотенцем. С таким же неистовством она взялась за посуду, чуть не разбила блюдо и порезала палец ножом, забытым в мыльной воде. Гейб слышал, как она тихо охнула от боли.
– Келли?
Не поворачиваясь, она тихо произнесла:
– Когда поедите, поставьте, пожалуйста, грязную посуду на стойку.
И, не оглянувшись, ушла в дом.
Буйвол бросил на Гейба взгляд, который ясно спрашивал: «Что, черт возьми, происходит?» Гейб, не обращая на него внимания, схватил печенье, по-прежнему глядя туда, где исчезла Келли.
Ты этого хотел, говорил он себе. Ты хотел, чтобы она тебя возненавидела, вот и добился! Но, когда все поели и он остался один, у Гейба возникло чувство, будто он помешал совершиться самому лучшему, что было в его жизни с тех пор, как Дэниел застал его за кражей фамильных драгоценностей.
К тому времени, как приехал приютский фургон за подростками, Гейб смертельно устал. Пока ребята шли к машине, он следил, как Келли сошла с крыльца, окликнула их, догнала и вручила каждому по большому коричневому пакету. Дик и Джейсер благодарно улыбнулись. Она помахала им, а когда фургон отъехал, повернулась и зашагала обратно к крыльцу. В воздухе уже плавал запах жареной говядины. Гейб умирал с голоду, но мрачно подумал, что обедать с Келли будет мукой для него. Было чертовски трудно избегать взгляда этих раненых голубых глаз. Он вымылся и, направляясь к столу, позвал Буйвола.
– Не могу, – откликнулся Буйвол и пошел к своему пикапу. – У меня свидание.
– Свидание?
– Сегодня субботний вечер, сынок. – Буйвол многозначительно подмигнул, садясь за руль.
Гейб стоял посреди дорожки и следил, как красный пикап выруливал на шоссе, а повернувшись наконец к дому, обнаружил, что кухня пуста, посуда вымыта, а Келли и след простыл.
Он подошел поближе, где под керосиновой лампой, которую она полюбила, для него было устроено местечко. Тарелки и миски были накрыты салфетками. Он снял одну, и у него потекли слюнки от аромата жареного мяса. Сама Келли явно не собиралась садиться с ним за стол. Гейб постарался убедить себя, что ему все равно, что ему никто не нужен. Он сел, положил себе еду, взял вилку и отправил в рот первый кусок.
Келли услышала, как заскрипела дверь, но не оторвалась от книги. Она видела, как Гейб ел в одиночестве. Он выглядел таким потерянным, что она чуть не бросилась к нему.
Келли вся съежилась, когда он появился в дверях. Она, даже не поднимая глаз, чувствовала тяжесть его взгляда. Это несправедливо, что она испытывает к нему столь сильные чувства.
– Что ты читаешь?
При звуке его голоса она на мгновение закрыла глаза. Ей не хотелось быть сейчас с ним, она боялась, что выдаст чем-то свои переживания или выкинет что-нибудь нелепое. В течение нескольких секунд она боролась с собой: остаться и окончательно выяснить с ним отношения или поскорее скрыться? Инстинкт самосохранения победил. Она поднялась, отложила книгу и ушла к себе, не удостоив его даже взглядом.
Гейб стоял посреди гостиной, глядя, как она уходит, как чуть волнуются полы атласного халата, так ненадежно прикрывающего ее тело. Затем он услышал, как тихо щелкнул замок. Представив себе, как она снимает халат и ложится под одеяло, Гейб вдруг почувствовал нелепую пустоту своих рук. Ему хотелось бы, чтобы все было иначе, хотелось быть достойным такой женщины, как Келли, хотелось встретить ее при других обстоятельствах.
А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне.
Он покрутил в руках ее книгу, прошел по коридору и остановился у двери ее спальни. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом сжал кулак и опустил, только взглянул на лучик света, что пробивался из-под двери. Ему живо представилось, как она принимает ванну при свете свечей. Он не имеет права быть здесь. Никакого права! Он решительно направился в душ, надеясь, что холодная вода притушит желание, непреодолимую потребность чувствовать ее рядом с собой.
На рассвете, оставив попытки заснуть, Гейб спустил ноги с постели, натянул джинсы и пригладил волосы. Он задержался в ванной, чтобы почистить зубы и чуть-чуть сполоснуть лицо. Выходя, он подумал, что наступающий день не принесет, скорее всего, ничего хорошего. Проходя мимо комнаты Келли, он услышал всхлипывания, и сердце у него замерло. Он бросился к двери.
– Келли?
Снова жалобное всхлипывание.
– Что, черт возьми, происходит?
– Вообще-то это не твое дело, но тут как раз двое мужчин спорят о том, кому заняться со мной любовью.
Гейб усмехнулся.
– Я сказала, что они могут оба…
Гейб распахнул дверь. Она лежала на постели, одну ногу согнув в колене, а другую – вытянув. Увидев его, она опустила ногу и потуже затянула поясок на халате.
– В чем дело?
Келли смущенно покраснела. Гейб увидел маникюрный набор на постели.
– Заноза, – объяснила она.
– Тебе помочь?
– Нет! – огрызнулась она и добавила уже тише:
– Нет, спасибо, я справлюсь сама.
– Ты ее вынула?
Она помотала головой.
– Значит, не так уж хорошо ты справляешься.
– Но твоя помощь мне все равно не нужна!
– Послушай, Келли! Я знаю, ты сердишься…
– Ничего ты не знаешь!
Гейб в растерянности стоял возле постели. Келли, видно, поднялась уже давно. Волосы ее были причесаны, и от нее пахло полевыми цветами. Он сел на постель, и она тотчас же отпрянула.
– Где заноза?
– Все в порядке, правда, уходи. Пожалуйста. – Она еще решительнее запахнула кремовый атласный халат.
Гейб пытался не замечать манящих округлостей ее тела.
Он осторожно отнял у нее пинцет.
– Мы слишком гордые? – поддразнил он, любуясь гневным блеском ее глаз.
– Кто бы говорил! – издевательски произнесла она. – Ну ладно, вынимай. Только не говори, что я тебя не предупреждала.
Гейб нахмурился, а Келли опустилась на подушку и медленно провела рукой по бедру. Потом так же медленно сдвинула в сторону полу халата, с удовольствием следя за тем, как он меняется в лице при виде ее обнаженной ноги.
– Вот она, – сказала Келли, показывая на внутреннюю сторону бедра. – Должно быть, я посадила ее, когда сидела на перилах.
Гейб сосредоточенно осмотрел покрасневшую кожу и подумал, что легко бы справился, если бы не волновался. Он наклонился ниже, подвинул поближе масляную лампу, искренне пожалев, что в доме нет электричества.
– Я ее плохо вижу.
Он присел на корточки и положил ее ногу себе на колено. Пригляделся, захватил занозу и вытащил ее. Она вскрикнула, напряглась, но взгляд ее оставался ласковым. Гейб, с трудом оторвав глаза от распахнувшегося халата, под которым виднелись кремовые кружевные трусики, бросил пинцет и потянулся к пузырьку с йодом.
– Я сама, – попыталась возразить Келли. Он отодвинул ее руку и обработал ранку. Потом, почувствовав, как она снова напряглась, подул на больное место.
– Лучше? Она кивнула.
– Спасибо.
Гейб задержал на ней полный желания взгляд, поглаживая ее обнаженную ногу. Келли отпрянула.
– Что ты делаешь? Он пожал плечами.
– Проверяю, нет ли еще заноз.
Его полуулыбка лишила ее остатка сил.
– Больше заноз нет.
Но Гейб, не в силах противиться искушению, прижался губами к ее бедру. Тело Келли выдало ее. Мгновение спустя его язык заскользил по больному месту, поднимаясь все выше и выше. У нее вырвался чуть слышный стон, на долю секунды она закрыла глаза, но тотчас же отпрянула, подобрала ноги, запахнула халат.
– Нет! – Она трясла головой, словно пытаясь убедить себя. – Больше я на это не поддамся, Гейб. Я тебе не игрушка, и…
– И что? – спросил он, поднимаясь. Она усмехнулась, тряхнув волосами.
– Ты забыл, как целовал меня, ласкал, а потом… ее голос сорвался, – оставил? – Она отвернулась от него.
– Келли, я…
– Что, Габриэль? Что ты скажешь мне на этот раз? Что тебе жаль? Нет. Я тебе не верю. Что ты этого не хотел? Но я же знаю, что хотел. Ты мне ясно дал понять, что дверь передо мной заперта.
Он подошел к ней поближе, и она выпрямилась, глядя на его отражение в зеркале. Ее глаза быстро наполнялись слезами.
Келли поняла, что он боится поверить в ее дружбу. Он не понимал, что кто-то может хотеть быть с ним рядом. Она сама видела, как смотрели на него люди в магазине. Вероятно, он ждет того же от нее. Она изо всех сил пыталась казаться спокойной.
В зеркале она видела копну темных волос, падающих ему на глаза, крепкие загорелые руки с устрашающей татуировкой. У нее перехватывало дыхание всякий раз, когда она встречала взгляд его светло-зеленых глаз.
– Я прошу тебя просто…, быть Габриэлем. Мне не обязательно знать подробности твоего прошлого, если ты не хочешь говорить об этом. Они не имеют значения сейчас, в эту минуту.
– Будут иметь.
– Перестань все усложнять! – рассердилась Келли. – Да, пока ты не принялся разыгрывать передо мной мачо, учти: я не хочу знать, скольких женщин ты приводил в эту комнату.
– Вообще не приводил. Никогда. – Он медленно приближался к ней. – Только тебя.
Он прижался лбом к спине Келли, и она не могла шевельнуться, слыша лишь его возбужденное дыхание, сквозь которое едва пробивались настойчивые слова:
– Я хочу почувствовать тебя в своих объятиях, Келли!
Это звучало отчаянной мольбой. Не ожидая ее ответа, он медленно обнял ее. В зеркале отразились его загорелые татуированные руки на фоне чистого блеска кремового атласного халата и ее обнаженной кожи.